Текст книги "Безумный роман (ЛП)"

Автор книги: Мэгги Райли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

– Я постараюсь, – сказала Риган. – Но не знаю, стоит ли тебе надеяться.

– Да.

Линкольн повернулся ко мне, и выражение его лица снова стало приятным и профессиональным.

– Было очень приятно познакомиться, Джош, – сказал он. – Пожалуйста, позвоните мне, если вас это заинтересовало.

– Спасибо.

Я снова пожал ему руку.

Затем Линкольн вышел, оставив нас одних в вестибюле. А мне не терпелось как следует поздороваться с Риган.

РИГАН

Джош выглядел очень хорошо – казалось, он снова занимает все пространство вокруг себя, командуя комнатой. Зеленая футболка, которая была на нем, плотно облегала его широкие плечи, а джинсы сидели низко на бедрах, но плотно облегали его мускулистые бедра. Бедра, которые – я помню – прижимались к моим. На нем была бейсболка, которая отбрасывала тень на его лицо, придавая ему опасный, сексуальный вид.

– Привет, – снова сказал он, обнимая меня за талию и притягивая ближе.

– Привет, – попыталась произнести я, но у меня перехватило дыхание.

Джош усмехнулся, и прежде чем я успела моргнуть, он уже целовал меня так, словно не видел несколько дней. Месяцев. Я обняла его за шею и поцеловала в ответ, с упоением слушая, как он застонал, когда я прижалась к нему. Наслаждаясь тем, что я могла чувствовать, как сильно он хотел меня, твердое, большое доказательство этого прижималось к моему животу.

– Вау, – выдохнула я, когда мы оторвались друг от друга.

– Действительно вау, – сказал он, глядя на мои губы так, словно хотел поцеловать меня снова. Как будто хотел большего. Но потом он моргнул и встряхнул головой, как будто хотел прояснить ее. – Прости, что опоздал, – сказал он мне. – Я попробовал эту штуку – метро, о которой мне постоянно твердит одна болтливая брюнетка. По-видимому, оно очень популярно в этом городе.

– Ты поехал на метро? – спросила я, понимая, что улыбаюсь ему как идиотка.

Но ему, похоже, это нравилось.

– Я поехал на метро, – подтвердил он. – И мне до сих пор нравится такси.

– Ты должен привыкнуть к этому, – сказала я ему. – Я могу тебя научить.

– Думаю, это хорошая идея, – сказал он, и улыбка стала немного озорной, и у меня на мгновение перехватило дыхание. – Но сегодня я надеялся научить тебя кое-чему.

Предложение было многообещающим, и воздух в вестибюле, казалось, стал горячим и густым. Мои колени немного подкашивались.

– Ты хочешь меня научить? – спросила я, удивляясь, что еще могу говорить.

Я уже представляла себе все то, чему он мог бы меня научить. И все это я была более чем готова узнать.

– Тебе это интересно? – спросил Джош, подходя ближе.

– Угу, – выдавила я наконец.

Он снова одарил меня своей пленяющей улыбкой.

– Хорошо, – сказал он. – Идем.

Глава 26

РИГАН

Он повел меня на бейсбольный матч. Мы пошли на стадион «Янки» смотреть игру «Янки Доджерс», и Джош купил мне хот-дог с пивом, футболку и бейсболку. Он улыбнулся и нахлобучил ее мне на голову.

– Смотрится неплохо, – сказал он, когда мы уселись на свои места.

День был прекрасным. Не слишком жарко, и дул небольшой ветерок. Новая кепка закрывала мое лицо от солнца, а пиво было приятным и холодным. Но больше всего мне нравились не погода, не еда, не новая одежда и даже не игра. Все дело было в выражении лица Джоша.

Здесь он был счастлив.

– Так чью футболку ты для меня достал? – спросила я, пытаясь заглянуть через плечо на имя, напечатанное на обороте.

Джош усмехнулся, когда я тут же надела ее, даже не удосужившись снять бирки.

– Номер Семь, – сказал он, отодвигая назад бейсболку. Темные волосы падали ему на лоб, придавая мальчишеский и очаровательный вид. – Микки Мантл.

– Он сегодня играет? – я покосилась на поле.

Когда Джош не ответил, я подняла глаза и увидела, что он смотрит на меня, слегка озадаченный.

– Не могу понять, шутишь ли ты, – сказал он. – Микки Мантл сегодня не играет. Он умер в 1995 году.

Я уставилась на свою футболку.

– Зачем ты дал мне футболку мертвеца?

– Потому что, – терпеливо ответил он, – Микки Мантл был лучшим игроком всех времен.

– Он тоже был питчером, как и ты? – спросила я его.

– Нет, – сказал он, поправляя на мне футболку. – Он играл в центре поля. Но в любом случае, я ценю, что ты связываешь меня с ним – даже если это лишь подчеркивает отсутствие у тебя знаний по бейсболу.

– Ну, – я наклонилась вперед, локти уперлись в колени. – Я всегда готова учиться, – я покосилась на поле. – О'кей, а где они забивают тачдауны?

Я услышала, как Джош вздохнул, и похлопала его по ноге.

– Я просто пошутила, – сказала я ему. – Я знаю, что это соккер.

***

ДЖОШ

Я не был на бейсбольном матче с тех пор, как перестал играть. Мои родители, сестры – все пытались заставить меня пойти. Но я не хотел. Моя любовь к игре – и ко всему остальному, что меня раньше волновало, – исчезла. Все внутри меня словно высохло. Увяло, постарело и умерло.

Но сейчас все было иначе. Я не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя столь хорошо. Как будто я несколько месяцев бродил в полусне и наконец проснулся. Наконец-то снова стал существовать в этом мире. Невероятно. Все вокруг казалось странно более ярким и живым. Или, может быть, это было просто потому, что я смотрел на мир глазами Риган.

Я посмотрел на нее, очаровательно выглядевшую в своей бейсболке, ее очки сползли на нос, когда она наклонилась вперед, упершись локтями в колени, чтобы посмотреть игру, происходившую внизу. Казалось, она хорошо проводила время, хотя мне было понятно, что на самом деле Риган не понимает игру. Но меня это не беспокоило. Мне нравилось быть с ней, находиться рядом, и чем дольше мы были вместе, тем меньше горечи и отчаяния я чувствовал.

Толпа разразилась радостными криками, когда «Янки» вырвались вперед, и то же самое сделала Риган, хотя она всегда немного отставала от всех остальных, ее крик был последним, когда шум толпы затих. Но это не значило, что она радовалась с меньшим энтузиазмом. Я не мог не улыбнуться тому, как она полностью погрузилась в действо.

Зазвонил мой телефон, и я вытащил его, чтобы обнаружить частичный источник своей горечи, звонивший мне снова. Келли. Он не получил сообщение, когда я проигнорировал последнюю дюжину его звонков. Я знал, что рано или поздно мне придется с ним поговорить. Но я действительно не хотел этого – особенно сейчас.

Посмотрев на телефон, я нахмурился и нажал «Игнорировать» – вероятно, агрессивнее, чем следовало бы. Внимание Риган переключилось на меня. Она взглянула на телефон в моей руке, а потом ее лицо приняло выражение, которое можно было бы охарактеризовать как нахмуренное.

– Все в порядке? – спросила она.

Я провел рукой по лицу.

– Да, – солгал я, негодуя, что позволяю этому беспокоить меня.

Риган откинулась назад.

– Непохоже, – сказала она.

Я не должен был удивляться. Если я что-то и узнал о Риган, так это то, что она была упряма и всегда все доводила до конца. И явно ожидала, что я сделаю то же самое. Не то чтобы я винил ее за это. Я хотел быть с ней рядом. И хотя у меня не было большого опыта в отношениях, я знал, что обмен дерьмом вроде этого – большой частью того, что заставляет их функционировать.

– Мне продолжает названивать мой бывший менеджер, – сказал я ей.

– Да? – она подняла брови.

– Он вроде как подставил меня, – я ощутил боль в плече, которую, я был почти уверен, я выдумал. Фантомная боль, вызванная стрессом. Раздражением. – Соврал мне, – я сжал кулак.

– Что произошло? – спросила Риган.

Я откинулся на спинку стула.

– Фактически я раздолбал свою вращательную манжету. Это то, что можно вылечить, ты не будешь напрягаться, если взять отпуск, но Келли знал, что чем больше времени я проведу на скамейке запасных, тем менее привлекательным он будет как менеджер.

– Келли? – спросила Риган, в ее глазах было странное облегчение.

Я кивнул.

– Мы дружили с детства – оба любили бейсбол, но мне хватило сил стать игроком, а ему нет. Он был хорошим менеджером – или я так думал. Он убедил меня вернуться в реестр, до полного выздоровления. Он подыскал несколько известных личностей, и ему было нужно, чтобы я был на подаче, чтобы попадал в новости для заманивания новых людей.

– Не могу поверить, что твои врачи позволили это.

Риган выглядела потрясенной.

– Они были против этого, – признался я. – Поэтому Келли повел меня к другому врачу. Один из них, по его словам, специализировался на травмах плеча. Так как я хотел снова подавать мяч, то поверил ему. Не обследовался самостоятельно. Потому что не хотел быть на скамейке еще больше, чем Келли.

Я опустил голову, вспомнив, каким высокомерным был тогда. И если быть честным с самим собой, отчасти я не хотел говорить с Келли, потому что мне пришлось бы столкнуться со своей собственной ролью в этой травме. Я знал, что что-то не так, но проигнорировал это, потому что хотел верить ему. Хотел играть. Думал, что достаточно силен, чтобы преодолеть все, что угодно. Я даже не думал о вероятности того, что могу навредить себе навсегда.

– Я играл, хотя мне было очень больно. Я позволил доктору Келли сделать мне укол адреналина, чтобы участвовать в играх.

– Пока мог.

Риган посмотрела на меня своими большими карими глазами.

Я кивнул.

– Но в тот раз, когда я был в больнице, Келли нигде не было видно. Только когда я выздоровел, я узнал, что все время, пока я подавал подачи травмированной рукой, к Келли выстроилась очередь. Моя замена.

Риган положила свою руку на мою.

– Мне так жаль, Джош, – сказала она. – Должно быть, это было ужасно.

– Да.

Я пожал плечами, вспоминая, как тяжело было узнать, что лучший друг разрушил мою карьеру, чтобы продолжить свою.

– Это все ложь, которая действительно жалила. Узнать, как много он скрывал от меня.

Риган молчала.

– Прости, – сказал я, снимая бейсболку и проводя рукой по волосам. – Мы так хорошо проводили время, и я взял и свалил весь свой эмоциональный багаж на тебя.

Но Риган покачала головой.

– Ничего подобного ты не делал, – сказала она, наклоняясь и целуя меня в щеку. – Я рада, что ты мне рассказал все.

Я сделал глубокий вдох.

– Вот это мне в тебе и нравится, – я положил руку ей на плечо. – Ты такая честная и открытая.

Она ничего не ответила, но улыбнулась мне. Не такой яркой улыбкой, как обычно, но она все же она согрела меня. Я притянул ее ближе, вдыхая солнечный запах волос, и впервые за много месяцев позволил себе насладиться бейсбольным матчем.

***

Мы уже собирались уходить со стадиона после животрепещущего матча, в котором «Янкиз» наконец-то вырвали победу, когда мой телефон зазвонил снова. На этот раз это был тот, с кем я был рад поговорить.

– Подожди минутку, – сказал я Риган, которая собирала остатки нашего пиршества с пивом и хот-догами. Я нажал кнопку «Принять» и поднял трубку так, чтобы Эмили могла видеть мое лицо.

– Дядя Джош! – она практически кричала. Когда дело доходило до использования телефонов, она иногда забывала контролировать громкость.

– Привет, Эми-бин, – сказал я, стараясь не морщиться.

– Где ты? – спросила она. – Здесь не так темно и грустно, как в твоей квартире.

Моя племянница – самый маленький терапевт в мире. Без какой бы то ни было деликатности.

– Я на улице, – сказал я ей. – Если точнее – на стадионе.

У Эмили был большой опыт участия в бейсбольных играх. Она любила приходить посмотреть на мою игру, и при возможности я брал ее на игры. Она могла кричать и глумиться над лучшими из них. Ох уж эта девчонка!

– А это кто? – спросила Эмили, теперь ее внимание было сосредоточено на ком-то другом.

Я понял, что повернулся, чтобы сделать снимок поля, и вместо этого в кадр попала Риган. Она помахала рукой.

– Привет, Эмили, – улыбнулась она.

– Ты же помнишь Риган, – напомнил я Эмили. – Она была на свадьбе тети Элли. И она показала тебе кукол, когда мы были в Нью-Йорке.

Глаза Эмили загорелись узнаванием. Она помахала рукой, используя для этого все свое тело.

– Привет, Риган!

Потом я увидел, как она на мгновение сощурила глаза, а потом широко улыбнулась.

– Пятачок! – заявила она.

Это было далеко не точное описание, но я был почти уверен, что ни одна женщина не оценила бы, если бы ее назвали поросенком.

– Эмили, – предостерег я. – Это некрасиво.

Но Эмили не слушала.

– Она Пятачок, – настаивала она. – Она поможет тебе найти твой хвост.

– Мой хвост?

Наконец я сообразил, что к чему.

– Пятачок как персонаж?

Эмили кивнула. Я повернулся к Риган, которая, казалось, не обиделась. Скорее, ее удивил весь этот разговор.

– Эмили думает, что я Иа, – объяснил я. – Из «Винни-Пуха».

В ее глазах мелькнуло понимание.

– Это очень хорошее сравнение, Эмили, – сказала она моей племяннице.

– Эй! – заспорил я. – Я не настолько плох.

И Эмили, и Риган посмотрели на меня одинаково недоверчиво.

– А почему ты думаешь, что я Пятачок? – спросила Риган, глядя в мой телефон на Эмили.

– Полоски, – сказала она, указывая пальцем.

И это было правдой. Под бейсбольной футболкой на Риган была полосатая майка, которая выглядывала. Конечно, полоски были черно-серыми, но все же это были полоски.

– Глаз-алмаз, – сказал Риган. – И чтобы ты знала, Пятачок всегда был моим любимым персонажем. – Она снова посмотрела на меня. – Хотя я питаю слабость и к Иа.

У меня потеплело в груди, и вдруг мне показалось, что быть Иа не так уж и плохо.

– Мы наверное пойдем, Эми-бин, – сказал я племяннице. – Я позвоню тебе позже на этой неделе, хорошо?

– Ладно! – сказала она. – Пока, дядя Джош. Пока, Риган!

Она послала нам воздушные поцелуи, и прежде чем повесить трубку, мы их вернули.

– Прости, – сказал я, засовывая телефон обратно в карман. – С ней трудновато. Даже на расстоянии в несколько тысяч миль.

– Она очаровательна, – сказала Риган, бейсболка сползла ей на лоб.

Я отодвинул ее назад, открывая ее лицо.

– Как и кое-кто другой, кого я знаю, – сказал я, притягивая ее к себе для поцелуя.

Риган покраснела, но поцеловала меня в ответ, ее пальцы скользнули в мои волосы и почти сбили мою собственную бейсболку.

– Идем, Пятачок, – сказал я ей, поправляя кепку. – Давай разнесем киоск с мороженым.

– Как скажешь, – она взяла мою руку в свои и улыбнулась мне. – Иа.

Глава 27

РИГАН

Следующие несколько недель, кажется, прошли как в чудесном, волнующем тумане. Днями напролет я работала над пьесой, прогоняя репетиции со своим чрезвычайно талантливым актерским составом, а по вечерам мы вместе с Джошем исследовали город. Всякий раз, когда у меня хватало сил выйти на улицу, он, казалось, всегда находил идеальное место. Места, о существовании которых я даже не знала. Мы ходили по ночным джаз-клубам, потайным подпольным барам и круглосуточным закусочным. Или, когда я уставала, мы шли ко мне домой, кувыркались в постели и терялись друг в друге до самого утра.

Никогда еще жизнь не была столь прекрасна. И, возможно, именно это счастье, эта радость вдохновили меня отправить родителям приглашение на премьеру нашего спектакля «Сон в летнюю ночь». «Это Шекспир, – сказала я себе. – Шекспир уважаем». И хотя мы были авангардистами, у нас была довольно хорошая репутация в театральном мире.

Я не сказала об этом никому, кроме Джоанны. Потому что Джош не знал о моих родителях. Я знала, что должна сказать ему. Особенно, если они придут на шоу. Особенно, после всего, в чем он признался мне на бейсбольном матче – мне не хотелось, чтобы между нами были секреты, но я была так счастлива, что не особо жаждала подробно рассказывать о том периоде своей жизни.

– Ты думаешь, они придут? – спросила у меня Джоанна после нашей первой технической репетиции.

– Не знаю, – ответила я. – Скорее всего, нет.

Джоанна только кивнула.

– А ты хочешь, чтобы они пришли?

– Честно говоря, не знаю, – призналась я. – Часть меня все еще хочет их одобрения, как бы нелепо это ни выглядело.

– Это вовсе не нелепо, – сказала Джоанна. – Не забывай, с кем ты разговариваешь – я делаю все, чтобы заслужить одобрение родителей. Иногда мне хочется просто освободиться от них. Иногда хочется иметь их. Особенно после… – она замолчала, но я понимала, о чем она.

Я все ещё не рассказала ей о Линкольне, хотя мы уже начали строить планы, связанные с «Дырой в стене». Интересно, когда это я успела стать хранительницей стольких тайн? Это было совсем на меня не похоже.

– Ты что-нибудь будешь делать на свой день рождения? – спросила Джоанна.

У нас была одна свободная ночь перед началом предварительного просмотра, и, как назло, она приходилась на мой день рождения. День рождения, который Джош был более чем счастлив отпраздновать.

– Джош берет меня с собой, – сказала я. – Он не говорит, куда мы поедем.

– Значит, дела с ним идут хорошо? – хотелось знать ей.

– Да, – я почувствовала, как румянец растекается от моего горла к щекам. – Дела идут хорошо.

– Ненавижу тебя, – улыбнулась Джоанна безо всякого злорадства.

Я открыла рот, чтобы рассказать ей о Линкольне, но закрыла прежде, чем смогла что-либо сказать. Сейчас не время. Но я должна рассказать Джошу о своих родителях. О своем прошлом. Я решила, что сделаю это до того, как мы отправимся праздновать мой день рождения. Я скажу ему, и все раскроется, и тогда мы сможем забыть об этом и пойти праздновать. Вот что я собирался сделать.

***

ДЖОШ

Будучи на пике карьеры, выводя женщин куда-либо, я всегда брал их в лучшие места. Модные рестораны, хиповые новые клубы – чего я только не делал. Потому что на моем месте ты бы сделал то же самое. Когда у тебя есть деньги и хоть немного славы, ты пользуешься ими.

С Риган было по-другому. Помимо наших редких «роскошных» поездок на такси, мы ходили в дешевые бары и рестораны с липкими полами и рваными меню. Места, в которые мне нравилось ходить. Места, которые Риган, похоже, тоже любила.

Но в день ее рождения я хотел ублажить ее. Побаловать. Совершить чудо. Я проводил исследования как никогда раньше, даже позвонил своей сестре, чтобы спросить, говорила ли Риган, не хочет ли она сделать что-то особенное.

– Ого, так я и в самом деле неверно истолковала твои намерения, да? – спросила Элли, когда я позвонил.

– Никогда не поздно извиниться, – поддразнил я ее. Между ремонтом, который Шейн и она затеяли в своей квартире, и предстоящей игрой, у меня не было возможности ни увидеться, ни поговорить с ней.

– Я по-прежнему утверждаю, что сделала логическое предположение, основываясь на твоем предыдущем поведении, – прокомментировала она.

Я тихо присвистнул.

– Если сценический менеджмент когда-нибудь провалится, думаю, у тебя наверняка есть будущее в качестве адвоката.

– Прости, – пробормотала она быстро и почти шепотом. – Приятно видеть Риган такой счастливой, – она помолчала. – И ты тоже кажешься более счастливым.

– Спасибо.

Я почувствовал прилив гордости от знания, что даю Риган что-то взамен.

– Я бы никогда не свела вас вместе, – задумчиво произнесла Элли.

– Но ты это сделала, – напомнил я ей.

– Не специально! – спорила она. – Я не несу за это никакой ответственности.

Я закатил глаза.

– Теперь, когда мы разобрались с этим, есть идеи, что я могу сделать на день рождения Риган? Нечто особенное.

– Ну, я почти уверена, что на свете нет ни одного театрального ботаника, который не хотел бы увидеть «Гамильтон», – сказала мне Элли. – Но эти билеты тяжело достать, и даже если их найдешь, они дорогие.

– «Гамильтон»? – ломал я себе голову. – Это что, пьеса?

– Я сделаю вид, что ты этого не говорил.

Я слышал, как Элли печатает на своем компьютере.

– Я отправлю тебе кое-какую информацию – людей, которым ты можешь позвонить. И некоторые менее дорогие шоу, на которые ты можешь повести ее в качестве альтернативы.

– «Гамильтон» подойдет, – сказал я.

– Хорошо, – медленно произнесла она и замолчала. – Она тебе действительно нравится, да?

– Да, – ответил я.

И сказав это, я понял, что тут нечто большее. Мне действительно нравится Риган. Возможно, я даже люблю ее. Эта мысль ударила меня, как бейсбольный мяч в солнечное сплетение. У меня закружилась голова. Я был ошеломлен. Я никогда не приписывал это чувство, никому кроме семьи. Любовь. Одна только мысль об этом заставляла меня чувствовать себя так, словно я стою на месте питчера в свой первый раз, когда я подавал в низшей лиге. Взволнованный, напуганный и с ощущением, что меня вот-вот стошнит. Это было ошеломляющее чувство, и я сел, чувствуя, что задыхаюсь. Элли все еще что-то говорила, но я лишь смутно слышал ее голос, доносившийся откуда-то издалека.

– Мне пора, – сказала я ей, уверенный, что прервал ее на полуслове.

Если она и была против, то я не расслышал, так как отключился и уронил телефон на пол. Я провел рукой по волосам, пытаясь разобраться в эмоциях, прыгающих в моем мозгу. У меня болела грудь, как будто я пробежал несколько миль и все еще пытался отдышаться. Любовь. Эта мысль была ужасающей.

Но потом я представил себе лицо Риган. Ее улыбку. То, как она смотрела на меня. Каково было ощущать ее волосы в своих руках. Какой теплой она была по утрам в моих объятиях. И вдруг я перестал бояться. Я был в восторге.

***

РИГАН

Несмотря на мои просьбы уточнить детали, Джош отказался рассказывать мне что-либо о планах на мой день рождения. Даже когда я самым подлым образом пыталась это выяснить, он видел насквозь мои невинно заданные вопросы о том, что мне надеть или как поздно мы будем.

Все, что я знала, это то, что мы собирались куда-то вечером. У меня было не так уж много платьев, поэтому я достала свое любимое – черное платье-футляр, которое обычно надевала на премьеры. Я чувствовал себя в нем уверенно и комфортно, и до сих пор оно приносило мне большую удачу. Не то чтобы я чувствовала, что сегодня она мне нужна. Просто находясь рядом с Джошем, я чувствовала себя счастливой. Заставляло меня чувствовать многое из того, чего я не чувствовала уже очень давно.

Я поймала себя на том, что расхаживаю по квартире в ожидании него. Мне не часто устраивали сюрпризы, несколько раз, когда родители удивляли меня, они дарили подарки, которых я в действительности не хотела. Как когда меня отправили в школу-интернат. Я не была сторонницей планирования, но мне нравилось быть наготове. Мне нравилось держать себя в руках. Это была моя режиссерская сторона.

В дверь постучали. Я открыла ее, и у меня задрожали колени. Джош выглядел невероятно. Он был в костюме, подбородок свежевыбрит, волосы идеально взъерошены. Его руки были полны цветов. Пурпурные соцветия, перетекающие в красивый букет. Я взяла их, мое сердце трепетало, как бабочка.

– Они великолепны, – сказала я, уткнувшись в них носом и вдыхая аромат.

– Фиалковые анютины глазки, – сказал Джош. – Но они также известны как «любовь-в-праздности».

Я посмотрела на него снизу вверх.

– Из пьесы?

Он кивнул.

– Но видел я, куда стрела упала:

На Западе есть маленький цветок;

Из белого он алым стал от раны!

«Любовью в праздности» его зовут.

Я прижала цветы к груди и обвила рукой его шею, притягивая к себе для поцелуя. Очень долгому поцелую. Я вложила в него все, что чувствовала – всю страсть, потребность и привязанность, которые испытывала к нему.

– Мне нравится, когда ты цитируешь Шекспира, – сказала я ему.

Он выглядел немного ошеломленным.

– А мне нравится, когда ты любишь, как я цитирую Шекспира, – прошептал он. Потом он сделал шаг назад, положив руки мне на плечи, как будто хотел обнять. – Ты выглядишь ошеломительно, – сказал он мне.

Я покраснела. Его комплименты всегда так на меня действовали. Они всегда заставляли меня чувствовать себя неловко и в то же время чудесно. Тем более что за ними обычно следовал пристальный взгляд, тот, что, казалось, раздевал меня самым восхитительным образом. У меня все покалывало, с головы до ног и везде между ними, и внезапно у меня пропал интерес к своему дню рождения. Гораздо больше я была заинтересована в том, чтобы остаться дома.

Джош провел рукой по губам.

– Нам лучше пойти, – сказал он, забирая у меня цветы и кладя их на стол. – Пока я не послал к черту все наши планы и не подарил тебе на день рождения подарок другого рода.

– Разве это плохо? – спросила я, проводя рукой по бедрам. С ним я чувствовала себя такой смелой. Такой храброй.

Он усмехнулся.

– Думаю, тебе понравится то, что я запланировал, – сказал он, беря меня за руку. – А тот, другой подарок, может подождать.

Он замолчал.

– Но только если мы уйдем прямо сейчас. Еще несколько минут наедине с тобой, и это платье, и мое самообладание полетят ко всем чертям.

Поэтому он рывком вытащил меня из квартиры и потащил вниз по лестнице. Когда мы проходили через сломанную входную дверь здания, он нахмурился.

– Твой арендатор должен починить ее, это небезопасно, – сказал он, как делал каждый раз, когда приходил. – Мне не нравится, что люди могут запросто войти в здание.

– Я знаю, – сказала я, похлопав его по руке. – Я отправлю ему еще одно электронное письмо.

– Уж в этом письме не будь миленькой, – сказал он мне.

– Я думала, тебе нравится, когда я милая, – поддразнила я его.

– Да, – он подмигнул мне. – Но еще больше мне нравится, когда ты грубая. И гораздо больше нравится, когда ты плохая.

Я густо покраснела, а Джош засмеялся и подозвал такси.

– Итак, когда я узнаю, куда мы едем? – спросила я, когда он протянул водителю листок бумаги с адресом.

– Когда приедем, – сказал Джош, откидываясь на спинку сиденья, беря меня за руку и переплетая наши пальцы вместе. – Это не займет много времени.

Когда мы ехали в центр города, я вспомнила, что собиралась рассказать Джошу о своих родителях, вернувшись домой. До официального начала вечера. Но он отвлек меня цветами, Шекспиром и сексуальными страстными взглядами, и я совершенно обо всем забыла.

Я потянула его за руку, надеясь, что смогу сказать ему об этом до того, как мы доберемся до места назначения, но как только я подобрала слова, такси остановилось, и предложение, которое я планировала, исчезло.

– О. Мой. Бог, – выдавила я, глядя в окно широко раскрытыми глазами.

Я оглянулась на Джоша, сомневаясь, что верю во все это. Но он улыбнулся мне, явно удовлетворенный моей реакцией.

– Это слишком, – сказала я, но все же позволила ему помочь мне выйти из такси.

– Сегодня твой день рождения, – сказал он, как бы отмахиваясь.

Я похлопала его по телу, и он посмотрел на меня.

– Я просто пытаюсь понять, какой орган ты продал, чтобы купить нам билеты в «Гамильтон», – объяснила я. – Свою печень? Почку? Селезенку? Ты мог продать свою селезенку?

Он рассмеялся.

– Не бойся, – сказал он, целуя меня в лоб. – Они просто забрали мой мозг. Сказали, что я все равно больше не буду им пользоваться.

Я шлепнула его по руке.

– Не могу поверить, что ты это сделал.

– Кое-кто сказал мне, что это шоу, которое все театральные ботаники умирают от желания увидеть.

Он вытащил билеты из кармана пиджака.

Я уставилась на них так, как будто они были сделаны из золота.

– Они были правы, – сказала я. – Я умираю от желания увидеть его с тех пор, как он появился в театре Public.

– Я рад, что именно мне довелось взять тебя с собой, – Джош обнял меня за плечи, и мы направились в театр. – С днем рождения, малышка.

***

И какой это был день рождения! Джош не позволил мне посмотреть на билеты, отказался показать, сколько он на них потратил, но когда мы добрались до своих мест, мои глаза чуть не вылезли из орбит. Это были не просто билеты на «Гамильтон» – представление, на которое, как известно, трудно попасть – это были удивительные места. Четвертый ряд.

Мы сели, и я уставилась на него, неспособная понять, как ему это удалось. Я знала, что у него есть деньги – его дорогое место жительства и огромная квартира были тому доказательством, но это был более чем щедрый подарок на день рождения. Не говоря уже о труде, который, должно быть, потребовался, чтобы просто найти кого-то, кто готов продать свои билеты. В последний раз, когда я встречалась с кем-то и наступил мой день рождения, я получила брелок «Призрак Оперы». Он сломался через неделю.

– Это самый замечательный подарок на день рождения, который я когда-либо получала, – сказала я ему, когда свет в театре потускнел и стал ярче, показывая, что скоро начнется представление.

– Ты его еще даже не видела, – сказал Джош. – А вдруг тебе не понравится?

Я зажала ему рот ладонью.

– Ш-ш-ш, – прошипела я ему. – Это же «Гамильтон».

Он пожал плечами и куснул мои пальцы. Я вскрикнула и оттащила их в сторону, как раз когда свет в театре начал гаснуть. Когда занавес поднялся, я нашла руку Джоша и крепко сжала ее, надеясь, что это хоть как-то объяснит ему, насколько счастливой он меня сделал.

Глава 28

ДЖОШ

Если раньше я думал, что смотреть бейсбол с Риган – весело, то это было ничто по сравнению с совместным просмотром Бродвейского шоу. Особенно того, которое ей нравилось. Мы вышли из театра, и она отчаянно жестикулировала, глаза ее блестели, а улыбка, казалось, соперничала с самой Таймс-Сквер.

– Это просто гениально, – говорила она, прикладывая руку к голове. – Я просто хочу сказать, вау! Тот, кто превратил историю Александра Гамильтона в мюзикл, – гений. Настоящий гений.

Я усмехнулся и кивнул, подводя ее к ресторану, где нам предстоял поздний ужин. Шоу было замечательным, но я начинал думать, что немного предвзят. Что я мог бы сидеть в железной клетке под водой, окруженный акулами и наживкой, а Риган смотрела бы на меня с лодки, и я бы тоже сказал, что это отличное времяпрепровождение.

Мы направились на 49-ю улицу, где я заказал столик в ресторане Le Bernardin. Я не советовался с сестрой по поводу этой части вечера, но все мои исследования доказывали, что это было место для особых случаев, высококлассного ужина. Особенно после театра.

Ресторан был элегантным и красивым, с огромными современными люстрами, свисающими с потолка, и великолепным светильниками повсюду. Я видел, как расширились глаза Риган, когда мы вошли, и могу поклясться, что ее улыбка на мгновение потускнела, но к тому времени, когда она снова посмотрела на меня, та снова сверкала на полную мощь.

– Это место выглядит чудесно, – сказала она мне. – Как я смогу сделать что-то лучше на твой день рождения?

Я покачал головой.

– Пиво, хот-доги и игры в мяч для меня более чем достаточно.

Я подмигнул ей.

– А, может быть, я бы хотел заполучить тебя в той майке с Микки Мантлом, которую я тебе подарил. И больше ничего.

Она мило покраснела. Боже, как мне нравится, когда она краснеет.

Нас усадили на наши места – большой стол рядом с огромными окнами, которые позволяли нам наблюдать за всеми на улице. Но Риган, которая всегда была заядлым наблюдателем за людьми, казалась рассеянной, ее глаза бегали по ресторану, поза была жесткой и прямой.

– Все в порядке? – спросил я, протянув ей руку.

Она вздрогнула, как будто позабыв о том, что я здесь.

– Конечно, – быстро сказала она, и я видел, что она пытается расслабиться, но ее улыбка казалась немного напряженной, а взгляд – рассеянным.