Текст книги "Дневник плохого парня (ЛП)"

Автор книги: Меган Куинн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Блеск в ее глазах угасает.

– Но почему нет?

– Ты знаешь, почему.

– Но ты же хочешь меня? ― Я киваю, не в силах отрицать очевидное. ― Что ж, ― она удрученно вздыхает, ― в любом случае, это приятно слышать.

С грустной улыбкой она идет к двери, и я ощущаю себя полным придурком.

– Мне жаль, Саттон.

– Знаю. Мне тоже.

ГЛАВА 10

Здарово, Уинстон.

Сегодня вновь навещал своего психотерапевта. Она заявила, что я все еще преисполнен внутренним гневом. Но для меня это больше походит на сдерживаемое отчаяние. Реально, словно кто-то закупировал мой член и не дает как следует кончить. Хотя, возможно, тут я перегибаю, так как гоняю своего дружка по два раза на дню, ежедневно. Но чем больше контактирую с Саттон, тем ощутимее чувствую себя заблокированным. Давление настолько сильно, что мне кажется, словно я вот-вот взорвусь.

И по какой-то неведомой мне причине, я напрочь забыл дорогу в ночные клубы. Они меня не интересуют. Вместо этого провожу время дома в компании с бутылкой за просмотром очередного дебильного шоу по ящику, прерываясь лишь на то, чтобы написать смс-ку Саттон.

Честно, я не фанат переписок. Бл*дь, я никогда не занимался подобным, но, мать вашу, как только вижу ее имя, высвечивающееся на дисплее моего мобильника, я... черт... у меня просто срывает башню.

Что за х*йня со мной творится?

Откуда у меня столько эмоций от каждого полученного сообщения, если большинство из них не несут в себе никакой информации? Мы, конечно, перекидываемся некоторыми мыслишками касательно лагеря, но по большей части это просто рассказы Саттон о том, что хорошего случилось у нее за день, и мои придурочные реакции на них.

В общем, как не крути, но когда мой психотерапевт ― хоть убейте, никак не могу запомнить ее имени, что в принципе неважно ― поинтересовалась, произошли ли в моей жизни изменения, я чуть не ляпнул, что у меня появилась девушка. Слава богу, вовремя осекся, так как это уже перебор. Выходит, ты первый, с кем я делюсь этим.

Как-то так, Уин.

Роарк.

РОАРК

― А вот и наш парень, ― восклицает Фостер, протягивая мне руку в знак приветствия. Я отвечаю ему тем же и тут же оказываюсь заключенным в его объятия. ― Ну, как ты?

– Потихоньку, ― отвечаю я с натянутой улыбкой, стараясь казаться как можно спокойнее.

Интересно, Саттон говорила с ним? Рассказывала что-нибудь о нас? Ну, по типу, «я удостоилась чести лицезреть задницу твоего агента», или «твой агент только и думает о том, чтобы трахнуть меня», ну или накрайняк «твой агент только и делает, что пялится на мои сиськи».

Почему я не выяснил это у нее заранее?

Да потому что, по сути, между нами не было ничего, что нужно держать в секрете. Если бы что-то такое и было, то мой член точно бы не забыл об этом.

Мы оба садимся за мой рабочий стол, за которым я безуспешно пытался заниматься делами, пока ждал Фостера. Но, по итогу, мне это так и не удалось, и все закончилось беглым прочтением одного из контрактов.

– Я уже распорядился приготовить для тебя бифштекс, и он будет готов с минуты на минуту, ― говорю я, жестом предлагая пока освежиться напитком.

Он берет стакан с чаем со льдом и делает глоток.

– Смотрю, у тебя сервис на высшем уровне?

– Только для избранных, ― отвечаю я, заставляя Фостера усмехнуться.

– Знаешь, такими темпами я могу зазнаться.

– Мы справимся с этим.

– Как проходит твоя терапия? ― интересуется он, откинувшись на спинку стула.

Зашибись, встреча обещает быть мозговыносительной.

– Чертовски замечательно, ― отвечаю я, слегка пригубив воды из стакана. Да, именно воды, и это не потому что Саттон считает, что алкоголь мешает рабочему процессу, а потому, что Фостер, наверняка бы начал читать мне нотации, а я сейчас не настроен выслушивать его нравоучения. Как в принципе и всегда. Какого черта меня вообще волнует, что эти Грины думают об алкоголе? Дерьмо какое-то.

– Звучит как сарказм, ― призадумавшись, отмечает Фостер.

Глядите, какой проницательный. Так бы и убил. Но он прав, в переписке с Саттон я бы взял это в «кавычки».

– Просто некоторые люди не созданы для терапии. Я не из нытиков, поэтому вынести эти часы копания в моих мозгах ― сущая пытка.

– Ну, знаешь, иногда открыться и дать волю эмоциям не так уж и плохо. Это явно никак не убивает в тебе мужика.

– О да, я понял это в тот день, когда ты пустил слезу перед журналистами, когда сообщил о том, что через год уходишь из большого спорта. Ты едва мог выдавить из себя пару слов.

Фостер ухмыляется.

– Моя эмоциональность принесла мне отличный рекламный контракт с Клинекс. Не без твоей помощи.

– Тут ты прав. Отличная сделка.

– Забавно, но фанатам нравится это.

Я снова делаю глоток воды, которая неприятно щиплет мне горло.

– Да, я слышал о том, что фанаты без ума, когда их любимые игроки выворачиваются от эмоций на камеру.

– Именно поэтому меня так долго держали в команде. Я был из тех парней, кто может порадовать фанатов.

Мы оба смеемся, и я решаюсь на откровения, полагая, что нужно пользоваться моментом, пока Фостер в отличном расположении духа.

– Я ежедневно делаю записи в своем дневнике.

– Правда? Мне казалось, что ведение дневника научит тебя любить сеансы психотерапии.

Я отрицательно мотаю головой.

– Дневник ― это интимное. То, что я держу при себе. А на сеансах мне кажется, что я режу себя без ножа, позволяя психотерапевту покопаться во мне. Ненавижу это. Каждая секунда ― пытка.

– Но в том и смысл. Дать тебе открыться.

– Если ты задашь мне вопрос, я отвечу тебе. Но я не собираюсь откровенничать направо и налево, словно раздавая печеньки на Рождество.

– Я уважаю твои принципы, ― со вздохом говорит Фостер. ― Для меня главное, что ты не сдаешься и делаешь успехи. Ты мне практически как сын, Роарк, который помимо всего прочего приносит мне неплохие доходы. ― Мы снова смеемся. ― Я хочу быть уверенным, что с тобой все в порядке.

Ты мне как сын.

Слышать такое от Фостера ― хороший знак, что не скажешь о моем родном отце, который считает меня придурком и не хочет иметь со мной ничего общего.

– Я ценю это, Фостер.

Он осматривается по сторонам и кладет обе руки на подлокотники кресла.

– Не хочу портить момент откровений между нами, но все же не подскажешь, где здесь уборная?

– Дальше по коридору и направо.

– Благодарю.

Фостер удаляется, а я достаю из кармана мобильник, чтобы чем-то занять себя и улыбаюсь, как только делаю это.

Саттон: Ты связался с Броком, Фредди и Кармайклом?

Роарк: Ты все о работе.

Саттон: Кто-то же должен работать. Я не ты.

Роарк: А кто сказал тебе, что я не работаю?

Саттон: И чем же ты занят?

Роарк: У меня деловой обед.

Саттон: И ты пишешь мне...

Роарк: Перестань, клиент просто отошел в уборную. Тем более мне по плечу многозадачность.

Саттон: Отвечаешь требованиям современности. Так ты связался с ними?

Роарк: А что, если я этого не сделал?

Саттон: Роарк! Я же просила тебя по-хорошему...

Роарк: Я тоже просил тебя прислать мне фотку своих сисек, но так ничего и не получил.

Саттон: Ты бы мог увидеть мои сиськи еще неделю назад.

Роарк: Меня больше заводило, когда ты была скромнее.

Саттон: Перестань! А теперь, прошу тебя, свяжись с ними.

Роарк: Уже сделано, крошка.

Саттон: Тогда зачем? Зачем ты меня изводишь?

Роарк: Потому что это так просто.

― Только посмотри на свою улыбку, ― говорит Фостер, подкрадываясь ко мне сзади и пугая меня до чертиков.

– Боже. ― Я смеюсь. ― Ты так быстро облегчился, старик. Значит, простатит еще не дал о себе знать.

– Возможно, у меня и появилась седина в волосах, но я все еще в строю. ― Он показывает на мой телефон. ― Мне знакома эта улыбка. Улыбка влюбленного человека. И кто эта девушка?

Капля пота тут же образуется у меня на спине и тонкой струйкой сбегает вниз по позвоночнику.

Во-первых, я ни хрена не влюблен, никогда ни страдал этим и не планирую. А во-вторых, я даже под угрозой расстрела не признаюсь Фостеру, что переписываюсь с его дочуркой, поэтому приходится лгать.

– Какая еще девушка. Просто один из моих друзей прислал кое-что забавное. Ерунда.

– Да-да. ― Кивает он. ― А мне показалось, что ты всерьез поглощен перепиской.

Я пожимаю плечами, не находя слов для оправданий. Действительно ли я растворился в переписке? Я о том, что, возможно, и правда выпал из реальности на пару минут. Саттон говорила о сиськах. Естественное, я думал о них. Удивлен, что вообще смог хоть как-то отмазаться...

– Саттон вплотную занялась лагерем. Она очень организованная. Даже меня подстегнула к работе, ― говорю я, переводя тему для разговора.

Согласно кивая, он делает еще один глоток чая.

– Она очень хороша в том, что делает. Одна из причин кроется в том, что Саттон реально болеет своим делом. Так было всегда. Именно она держит меня наплаву, побуждая заниматься благотворительностью, невзирая на все трудности.

– Это действительно важно.

– Вы уже обсуждали с ней, когда отправитесь в Техас?

– Эээ... Что? ― переспрашиваю я, подаваясь вперед, потому что сомневаюсь, что все верно расслышал.

– Техас. Вы должны быть там ради лагеря.

– О, да. Конечно. Думаю, отправлюсь туда за день до начала смены, и уеду, как только смена закончится.

Фостер хмурится.

– Ты планируешь уделить этому всего пять дней? Саттон в курсе?

– Думаю, нет. Мы еще не обсуждали с ней этот вопрос.

Нам приносят еду, не давая Фостеру ответить. Оба наших бифштекса выглядят великолепно, как и салаты к ним, которые я также заказал для нас заблаговременно. Как только девушка-официант удаляется, Фостер снова переключается на меня.

– Ты нам будешь нужен там минимум на две недели.

– Что? ― уточняю, чуть не подавившись от возмущения. ― Две недели? Зачем?

– Есть такие этапы, как подготовка к смене, сама смена и пост-смена. Ты нужен нам на протяжении всех трех. Это необходимый объем, который зачтется тебе за часы общественных работ, назначенных судом.

– Две недели? Даже не знаю, Фостер. Как-никак у меня клиенты...

– Думаю, что решить вопросы удаленно не составит труда. Не все твои клиенты живут в Нью-Йорке, поэтому им не привыкать держать с тобой связь на расстоянии. На ранчо имеется телефон и интернет, поэтому никаких неудобств. Нам не помешают твои руки, чтобы все подготовить.

Почему прямо сейчас я представил, как Фостер встречает меня в ковбойских сапогах с лассо в руках?

– Мне нужно свериться с расписанием, ― говорю я, все еще надеясь избежать двухнедельной ссылки.

– Уверен, что все срастется, ― без доли сомнения заявляет Фостер.

Просто ад. Нужно срочно кое-кому позвонить.

***

― Ты наконец-то решила перезвонить мне, ― говорю я, лежа на кровати абсолютно голышом и бездумно пялясь в ящик, где идет шоу от Нетфликс про белых медведей. Нужно отметить, что никакого алкоголя. ― Долго же ты собиралась.

Саттон хихикает.

– Просто тяжелый день в офисе. К тому же я решила, что у тебя нет для меня ничего срочного, в противном случае ты бы завалил меня смс.

– А если бы я умер...

– Тогда в следующий раз, когда запланируешь откинуть копыта, сообщи мне заранее свою предсмертную волю, чтобы меня не грызла совесть, что оставила твой звонок без ответа.

– Звучит жестко, но справедливо.

Ее милый смех заполняет пространство на том конце провода.

– Так что ты хотел, Роарк?

– Твой папа не говорил тебе, что мы сегодня встречались за обедом?

– Нет. Боже, неужели ты рассказал ему, что я хотела заняться с тобой сексом? ― говорит она после небольшой паузы.

– Я, конечно, придурок, Саттон, но не настолько. Вообще-то я никому не рассказывал об этом, кроме своего дневника.

– Слава богу. ― В ее голосе слышится облегчение. ― Это было бы крайне неловко. Если бы ты проговорился, мне пришлось бы рассказать ему, что это ты первый демонстрировал мне свою задницу.

– Ты так и не можешь забыть об этом. Неужели вид моей задницы настолько впечатался тебе в мозг?

– Да. ― Она даже не пытается юлить. ― Это была отличная задница.

– Была? Разве она и не осталась таковой?

– Эм... Сейчас уже не настолько впечатляет.

– Врунишка.

Я ухмыляюсь.

– Хватит о твоей заднице. Расскажи мне лучше, о чем вы говорили с моим отцом.

Я закидываю руку за голову.

– Твой отец сообщил мне кое-что, о чем ты, по всей видимости, забыла упомянуть.

– Черт, он рассказал тебе о Техасе?

– Бинго! ― отвечаю я игриво. ― Когда ты планировала ошарашить меня этой новостью?

– Я готовила почву. Ты не похож на парня, который с легкостью променяет цивилизацию на времяпрепровождение в дикой местности.

– Тут ты права. Я любитель городской суеты.

– Глоток свежего воздуха тебе не помешает.

– Ты прекрасно знаешь, что для меня является глотком свежего воздуха, ― пытаюсь возразить я.

Вздох недовольства срывается с ее губ.

– Не говори мне, что ты так и не бросил курить? Это же убивает тебя, Роарк.

– Знаешь, что действительно меня убивает? Ты.

– Я? ― обескуражено восклицает Саттон, и я чертовски жалею, что не могу сейчас видеть выражение ее лица. Я без ума от него в те моменты, когда мне удается вывести ее из равновесия.

– Да, ты.

– И как же я тебя убиваю?

Я почесываю затылок.

– Ты пытаешься избавить меня от пороков. А это вредит мне, на корню убивая во мне образ плохого парня.

– Вот как, ― задумчиво произносит она. ― А ты не задумывался о том, что тебе не обязательно пить и курить, чтобы поддерживать имидж?

– А что еще сделает меня в глазах людей бэд боем, кроме сигареты в одной руке и бутылки виски в другой?

– Чтобы слыть таковым, тебе не нужна внешняя атрибутика, все дело в том, как ты себя преподносишь, Роарк.

– Самоподача ― это далеко не залог успеха, крошка. Внешняя картинка и атрибутика, как ты выразилась, тоже неотъемлемая часть меня.

– И она сведет тебя в могилу.

– Тогда нужно жить здесь и сейчас, ― заявляю я. ― Пришли мне фото своих сисек, пока момент не упущен.

– Ты неисправим. Не то чтобы я тебе не доверяю, но я бы никогда и никому не послала бы свои интим-фото, тем более учитывая то, что мой отец Фостер Грин. Если эти фотки попадут не в те руки, я рискую разрушить все, что так долго строил мой отец.

– Обещаю быть осторожным.

– Нет, этого не будет. Но если ты захочешь увидеть их в реале, то я могу это устроить.

– Нет, этого не будет.

Я передразниваю Саттон, копируя ее же ответ, но мой член твердеет при мысли об этой перспективе.

– Многое теряешь. Ладно, проехали, вернемся к Техасу.

Мой член словно сталь, и я сдерживаю стон, подкативший к горлу.

– Двух недель в Техасе не будет.

– Будут. Прости, но ты нужен нам на весь срок. К тому же, мой отец хочет, чтобы ты вкусил все прелести работы на ранчо.

– Что в твоем понимании заключаются прелести работы на ранчо? ― спрашиваю я, ухмыляясь и пытаясь представить себя в сельских реалиях.

– Ну, знаешь... ― Она бормочет что-то, чего я не совсем разбираю.

– Можешь повторить?

Она снова что-то бормочет, но я снова слышу что-то типа звука, который издают лошади.

– А как там насчет лошадей?

Саттон громко зевает.

– Я очень устала. Мне пора в постель. Если тебе больше ничего не нужно, я отключаюсь.

– Нет, я бы хотел узнать насчет лошадей, ― настаиваю я, так как моя фантазия разыгрывается все сильнее.

– И это все? Тогда до связи. Спасибо, что связался с ребятами. Дай мне знать, что они ответят. Сладких снов, Роарк.

– Стой...

Но Саттон вешает трубку раньше, чем я успеваю сказать еще хоть слово. Стерва.

Черт. Ее уход от ответа заставляет меня напрячься. Я далек от лошадей и ничего о них не знаю. Я никогда не седлал их и не собираюсь ездить на них верхом.

Даже ради того, чтобы увидеть ее офигенные сиськи.

***

― А как тебе это? Насколько оно гармонирует с моими глазами, когда я держу его перед лицом?

– Какая вообще связь между твоими глазами и этим бриллиантом? ― интересуюсь я у Брэма, который потащил меня за собой по ювелирным. ― Твои глаза все равно будут красными от слез.

– Я не планирую реветь. ― Прежде чем я успеваю что-то возразить, он истерически смеется и мотает головой. ― Хотя кого я обманываю. Я растекусь, как чертова лужа. Как ты думаешь, она скажет мне «да»?

– Не задавай глупых вопросов. ― Я беру кольцо с рубином и протягиваю ему. ― Если ты ищешь что-то, что будет гармонировать с твоими глазами в тот момент, то это лучший вариант.

Брэм разглядывает кольцо, а затем вновь переводит взгляд на меня.

– Это чертовски важный день для меня. Ты можешь хоть на секунду выключить режим конченного саркастичного засранца?

Я кладу кольцо на место.

– Если ты искал того, кто реально тебе поможет, стоило обратиться к Рэту. Как не крути, он брат Джулии.

– Именно поэтому я не стал просить его. Я хотел сделать это самостоятельно.

– Тогда какого хрена ты спрашиваешь меня, если хотел сделать все сам?

– Для уверенности, ― отвечает он, крутя очередное кольцо перед носом.

– И все же у тебя хреново получается делать это самостоятельно.

Он удрученно вздыхает и возвращает кольцо.

– Почему ты ведешь себя как ублюдок? Ты невыносим, когда ведешь себя так. У тебя недотрах или что? В этом проблема?

Видит бог, да.

– Нет.

– Не врешь? ― А потом он замолкает, и хитрая усмешка вырисовывается у него на лице. ― Черт, все дело в той девушке?

Я отталкиваюсь от стеклянной витрины и спешу к выходу. В мои планы не входит обсуждать это с Брэмом. Он по любому сделает из мухи слона, хотя для этого нет никаких оснований, и в целом мне тошно находиться с ним рядом, когда он переполнен бабочками от счастья.

– Скинешь мне фото, как определишься с кольцом.

Брэм срывается с места и преграждает мне путь, умоляюще складывая руки перед собой.

– Ты не уйдешь. Ты не можешь вот так просто слиться. Мне нужна твоя помощь.

– Не нужна тебе никакая помощь. Ты знаешь Джулию, как никто. Никто, кроме тебя, не сможет выбрать то самое идеальное кольцо.

– Да знаю я. Но сейчас хотел бы услышать о твоих траблах на личном.

– Нет у меня никаких траблов. А вот у тебя могут возникнуть, если ты сейчас же не свалишь с дороги.

Брэм попросту игнорит меня.

– Салли? ― спрашивает он.

– Отвали.

– Так, стоп, не Салли. Сара, так ведь?

– Брэм...

– Нет. Ее зовут Сассафрас. Точно.

Он щелкает пальцами, словно при озарении.

– Саттон, придурок.

Черт, я в курсе, что именно этого он и добивался, но, мать вашу, меня крайне бесило, что он зовет ее Сассафрас.

– Ах, да. Милая Саттон. Какое простое имя. Как она?

– У нее все замечательно, а у тебя вот-вот будет совсем не так.

Ни с того ни с сего Брэм хлопает меня ладонью по щеке, а затем по другой. Я отстраняюсь как раз в тот момент, когда он намеревается повторить то же самое.

– Какого черта?

– Пытаюсь разбудить в тебе чувства. Неужели твоя душа просыпается и выходит из мрака?

Брэм снова тянется ко мне, но я отталкиваю его.

Мои кулаки инстинктивно сжимаются. Он друг, не трогай его. Ты не прибегал к кулакам десять лет, что знаешь его. И сейчас не стоит.

– Больше не трогай меня, иначе я не отвечаю за последствия.

Брэм хмурится.

– Чувак, очнись, посмотри, как ты реагируешь. Ты явно тащишься от этой крошки. Так зачем ты мучаешь себя, ее и всех нас?

– Потому что это у меня получается лучше всего, ― отвечаю я, обруливая его и добираясь до двери. ― Купи кольцо с теми шестикаратными. Ты же знаешь, что она ценит.

– Оно стоит больше трехсот тысяч баксов.

– К счастью, ты богатый чувак, ― бросаю я через плечо.

Я выхожу из ювелирного и попадаю под лучи палящего солнца, которое редкость для Нью-Йорка. Обычно оно скрывается за небоскребами. Жмурясь, я торможу такси. Парни считают, что я брезгую общественным транспортом, на самом деле, я просто не вижу смысла терять время и заставлять кого-то ждать, если могу легко поймать машину. Иногда прибегаю к услугам личного водителя, но чаще все же пользуюсь такси.

Запрыгиваю в машину и просто смотрю в окно, прокручивая слова Брэма в своей голове.

Твоя душа выходит из мрака.

Обычно я пропускаю словесный понос Брэма мимо ушей, но я действительно не понимаю, что с моей душой. Хочет ли она просыпаться? Как не крути, она подает признаки жизни, и Брэм уловил это.

***

Последние несколько дней мой день начинается с подъема в шесть, зарядки. И вы, как и я, будете в шоке, но никакого алкоголя вместо завтрака.

Попробуйте впустить в свою жизнь здоровый сон, и вы увидите, что он принесет в вашу жизнь порядок и ответственность. Но я не уверен, что мне это нравится. Мне не в кайф быть таким парнем. Ну, который читает газету за завтраком после обыденных утренних процедур. Все это скучно. Я тащусь от спонтанности, от возможности проснуться хрен знает когда, а потом судорожно пытаться впихнуть все дела в оставшиеся несколько часов.

Должен признать, ранние подъемы помогли мне проработать несколько контрактов и заключить ряд сделок, которые принесли чертову кучу денег как мне, так и моим клиентам.

Но все же, я тупо не узнаю себя, даже когда смотрю в зеркало. Больше никаких кругов под красными от недосыпа глазами. Куда-то ушел типичный кашель курильщика, а вместо «Бейлиза» в моем кофе теперь лишь чуточка сахара.

Что со мной творится? Неужели, вскоре я буду носить галстуки и приветливо махать людям на улице, проходя мимо них с газетой под мышкой и рисованной улыбкой на лице?

Меня это пугает.

Но все же я иду к этому.

Дерьмо.

Сидя в своем кабинете, пялюсь на горизонт и думаю обо всех тех несчастных, которых захватила будничная рутина. Они все достойные, солидные парни, у каждого есть голова на плечах. Затем я ловлю свое отражение в зеркале... Я один из них?

Я действительно утратил все то, что делало меня плохим парнем. Теперь я просто... Святые угодники, я точь-в-точь Рэт. Типичный бизнесмен.

Адский ад.

Я провожу рукой по волосам, и легкая улыбка появляется на моем лице. Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь стану таким же, как Рэт? Слава богу, при мне еще мой сарказм.

Мой телефон жужжит.

На дисплее высвечивается международный номер, и это может означать только одно: звонит моя непутевая мать. Я бы мог не брать трубку, но тогда она будет просто атаковать меня звонками, пока я не сдамся. Это ее тактика, помогающая ей добиться желаемого.

Скрипя сердцем, делаю глубокий вдох и беру трубку.

– Да?

– Привет. Это я, мой мальчик, ― говорит она прокуренным голосом. В моей семье яблоко от яблони недалеко падает.

– Привет, ма, что-то случилось?

Стараюсь говорить как можно мягче, относясь к этому, как к рядовому звонку. Она делает это примерно раз в месяц, изредка я удостаиваюсь такой чести дважды в месяц.

В этом месяце это второй звонок.

– Роарк, когда ты собираешься навестить нас? Ты совсем забыл о своей семье?

О, вот как, сегодня она решила зайти издалека.

Провожу рукой по лицу.

– Сколько вам нужно?

– Не смей так грубо разговаривать со мной. Это не я бросила свою семью, оставив ее с несколькими кустами картошки в поле, которую твой отец даже не в силах собрать из-за проблем со здоровьем.

«Проблемы со здоровьем»... Какой изящный синоним к слову «алкоголизм».

– Если бы ты не оставил нас, мы бы не голодали, не бедствовали и не сидели с протекающей крышей. Ты бросил нас.

Из раза в раз одна и та же песня.

Вызвать во мне чувство вины.

Нескрываемая ненависть... к собственному сыну.

– Ты променял свои корни на небоскребы.

– Ма, господи, каждый месяц ты говоришь мне одно и то же.

– Не упоминай имя божье всуе. Не этому я тебя учила. ― Она не научила меня ни чему, кроме того, как опрокинуть в себя бочку Гиннеса, не блеванув после этого. ― По крайней мере, мне так казалось, но, видимо, ты все пропустил мимо ушей. ― На моих глазах образовываются слезы, и я тяжело вздыхаю. ― Чем мы заслужили такое отношение к себе? Ты совсем не приезжаешь. Забыл о нас. Твой отец болен и нуждается в тебе, Роарк.

Все, в чем он нуждается, ―это моя чековая книжка, чтобы я спонсировал его пагубные привычки.

– Мам, у меня встреча. Я должен идти.

Она всхлипывает в трубку.

– Ты никогда не ценил того, что я тебе давала. Порой кажется, что было бы легче, если бы ты был мертв. Тогда бы я просто оплакивала потерю своего сына и жила дальше, не подвергаясь постоянным насмешкам, касательно того, что мой сын живет роскошной жизнью в Нью-Йорке, в то время когда его семья загибается в нищете. А ты ведь тоже когда-то жил здесь, пока не перебрался в свой мегаполис.

Я считаю до трех, но это не помогает. Мое тело зудит, а ярость начинает рваться наружу. Моя мать пытается манипулировать и давит на больное, омрачая все вокруг.

– Прости, что я так разочаровал тебя, мама, ― выдавливаю я сквозь зубы.

– Я лишь хочу, чтобы ты не забывал о нас. Все же мы родные.

– Ты права. Так что ты хотела? ― спрашиваю я, желая как можно скорее покончить с этим.

– Можешь прислать нам немного денег?

Я зажмуриваюсь и мотаю головой, давая себе отчет, куда это меня ведет.