Текст книги "Дневник плохого парня (ЛП)"
Автор книги: Меган Куинн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)
– Подумай о мероприятии. Поговорим позже. Хорошего дня, красотка.
Махнув на прощание рукой, он выходит. Как только дверь закрывается, я испускаю разочарованный вздох и ложусь обратно на кровать. Что, черт возьми, произошло за последние двадцать четыре часа? Как я превратилась в человека, к которому он приходит в трудную минуту? Такое ощущение, что мне дали доступ в его крошечный мир, а затем оттолкнули. Это сбивает с толку. Он сбивает с толку.
***
У меня нет желания что-либо делать. Роарк обескураживал меня, и на самом деле мне не с кем поговорить об этом. У меня не разбито сердце, но... я обеспокоена. Хочу ли я быть другом, к которому он обращается, когда ни одна из девушек в клубе не может помочь ему? Фу. Сегодня тусклый, серый день, что делает его идеальным для ничего не делания, сворачиваюсь калачиком на кровати и смотрю фильмы. Я перешла на романтические комедии, начала с «Как отделаться от парня за десять дней» ― Кейт Хадсон такая дерзкая, затем перешла на «Когда Гарри встретил Салли» ― там Билли Кристалл поет мою любимую песню «Surrey with the Fringe on top», а сейчас я досматриваю «Безумно богатые азиаты». Боже, та часть, где девушка идет к алтарю, и кажется, будто время остановилось, заставляет меня плакать каждый раз.
Луиза свернулась калачиком на моих коленях, заменив собой одеяло. Кому оно нужно, когда есть шестнадцатикилограммовая кошка, которая прекрасно справляется с этой задачей?
Ее мурлыканье вибрирует под моей рукой при каждом движении по ее тельцу, и пока идет фильм, я мысленно возвращаюсь к прошлой ночи. Близость, которую разделяла с Роарком, потребность, которая исходила от него, непреклонная сдержанность ― даже несмотря на то, что пьян ― не дали ему сделать следующий шаг.
Если только он действительно этого не хочет. Я видела женщин, которые его привлекают, и, хотя он сказал, что не может перестать думать обо мне, я определенно не похожа на них. Мой отец ― его клиент. Это препятствие, но я не думаю, что это могло бы нарушить сделку. Папа высокого мнения о Роарке, иначе он никогда бы не позволил ему работать вместе с нами в лагере. Возраст? Это не проблема. Его семья? Понятия не имею, сколько они просят и почему, но если Роарк платил им все эти годы, почему думает, что свидания со мной что-то изменит? Он позволял им эксплуатировать себя в течение многих лет.
Думаю, главный вопрос заключается в том, почему это вообще является для меня проблемой? Хочу ли я чего-то большего с ним? Его причины не кажутся мне непреодолимыми, так что, возможно, нужно принять тот факт, что существуют самовозведенные барьеры, которые может преодолеть только он, если захочет. Да, я хочу близости с ним, потому что никогда в жизни не знала такого влечения. Он прав. Я никогда не испытывала оргазм во время секса с парнем. Но что-то подсказывает, что меня расстраивает не только отсутствие секса.
Я хочу от Роарка Маккола большего, чем горячий секс. Я хочу его телом и душой. Терпение никогда не было моей сильной стороной, он испытывает мою силу воли. Каждый раз, когда я расстраиваюсь, то напоминаю себе, что нужно сделать глубокий вдох и подумать о том, что терпение может принести мне. Если я буду двигаться слишком быстро, то могу спугнуть его, а это последнее, чего я хочу. Я также хочу его дружбы... как ни странно.
Тук. Тук.
Луиза все еще сидит у меня на коленях, и я осторожно отодвигаю ее в сторону, сбрасываю одеяло с ног и иду к двери, чтобы посмотреть в глазок. Мое сердце замирает в груди, когда я вижу Роарка, стоящего по другую сторону двери.
Взволнованная открываю дверь. На его лице появляется ухмылка, когда он окидывает меня быстрым взглядом. На мне фиолетовые термолеггинсы и такой же топ, волосы собраны в пучок на макушке, и ни грамма косметики. И судя по тому, как он на меня смотрит, думаю, что ему это нравится... очень.
Прислонившись к дверной раме, держась рукой за дверь, я спрашиваю:
– Что ты здесь делаешь?
Он делает шаг вперед, держа руки за спиной. Его одеколон ― первое, что завладевает моим сердцем, затем его лицо пересекает разрушительная улыбка, он достает сумку из-за спины, держа ее между нами.
– Я принес тебе кое-что.
– Ты мне что-то принес? ― Боже, он заставляет меня улыбаться.
– Да. ― Он кивает в сторону моей квартиры. ― Можно войти?
Я делаю шаг в сторону, позволяя ему войти. На нем темные джинсы, коричневые ботинки и черная куртка, он поворачивается и вручает мне подарок, когда я закрываю дверь.
Я беру его ― он тяжелый ― и говорю:
– Не хочешь снять пальто?
Он засовывает руки в карманы и качает головой.
– Я не останусь, просто занес это.
Скрывая разочарование, подхожу к кровати и скрещиваю ноги, кладу подарок на коленях. Все еще находясь в центре комнаты, Роарк сохраняет дистанцию, внимательно наблюдая за тем, как я вытаскиваю папирусную бумагу из пакета.
– Ты упаковывал?
– Тебя бы впечатлило, если бы я сказал, что да?
– Возможно.
Он лукаво улыбается.
– Я заплатил кое-кому за это.
Это заставляет меня громко рассмеяться. Конечно, он так и сделал. Покачав головой, достаю круглый предмет и начинаю распаковывать его, доставая розовую кружку... в белый горошек. Я не могу избавиться от улыбки, которая не сходит с моих уст.
– Ты подарил мне милую кружку.
– Две. ― Он поднимает пальцы вверх.
Я лезу в сумку и достаю другую. Эта не розовая в горошек, на ней изображена кошачья голова с маленькими ушками и усами.
– Боже мой, как мило.
Застенчиво пожимая плечами, он сказал:
– Когда я увидел ее, то подумал, что тебе нужна такая, у тебя ведь есть кошка и все такое.
– Мне нравится. ― Я крепко прижимаю кружку к себе. ― Спасибо, Роарк.
– Нет проблем. ― Он направляется к двери. ― Пообещай, что избавишься от той скучной кружки, и с этого момента будешь использовать эти.
– Обещаю.
Роарк тянется к дверной ручке, я быстро вскакиваю с кровати, ставлю кружки и иду к нему.
– Подожди, подожди секунду. Я встаю между ним и дверью, блокируя выход. ― Ты позволишь поблагодарить тебя должным образом?
– Что значит должным образом?
– Обнять.
– Только обнять?
– Ты хочешь большего? ― спрашиваю я, давя на него.
– Ты же знаешь, что я хочу большего. ― Вены на его шее напряглись. ― Но объятий достаточно.
Прежде чем я успеваю ответить, он притягивает меня за руку и обнимает, упираясь подбородком в мою голову.
– Спасибо, ― шепчу я. ― Это очень заботливо. Не думаю, что когда-либо получала что-то настолько заботливое от парня.
– Значит, ты общаешься не с теми людьми. ― Он нежно целует меня в макушку и отстраняется. Он, должно быть, ожидает, что я отойду в сторону. Но когда я этого не делаю, он игриво дергает меня за подол рубашки. ― Ты выпустишь меня?
– Чем ты собираешься заниматься остаток дня?
– Мне нужно кое-что уладить.
Его рука остается на моей рубашке, пальцы играют с тканью.
– Здесь у тебя тоже есть дела.
Боже правый, неужели это только что сорвалось с моих уст? Мои щеки краснеют от смелости, но это, должно быть, делает свое дело, потому что Роарк стонет и сокращает расстояние, между нами, прижимая меня к двери.
Рука, играющая с моей рубашкой, теперь скользит по моей обнаженной коже, его большой палец поглаживает мою обнаженную тазовую кость. Другой рукой он опирается на дверь, рядом с моей головой, поддерживая себя. Его лоб соприкасается с моим, и его нос трется о мой в течение нескольких ударов сердца.
Мое дыхание замирает в легких, а раскаленное добела искушение проходит сквозь меня.
Наберись терпения, позволь ему сделать первый шаг.
– Почему ты так чертовски совершенна?
– Я далека от совершенства, Роарк.
Его взгляд встречается с моим.
– Ты совершенна в моих глазах.
Его обжигающие, но прекрасные глаза проделали дыру в моем сердце, вырывая дыхание из легких и останавливая кровь, пульсирующую в моих венах.
Пожалуйста, просто поцелуй меня.
Каждый мускул, каждая косточка в моем теле вибрирует от потребности в этом мужчине. Один раз попробовать, это все, что я хочу, узнать его вкус, чтобы почувствовать каково это ― когда его губы на моих.
Роарк проводит рукой вверх по моему боку, его дыхание учащается. Я чувствую исходящую от него неуверенность, как трескается и рушится воздвигнутая им стена. Чувствую его нерешительность. Чувствую его потребность во мне по его крепкой хватке на моем теле. Он хочет этого так же сильно, как и я.
Не в силах больше бездействовать, просовываю пальцы в петли его пояса и притягиваю его ближе. Он вдыхает, когда я перемещаю руку к его куртке и расстегиваю молнию, просовывая руку под свитер цвета загара, который он надел. Кто эта лисица и что она сделала с милой и скромной Саттон?
Словно от боли, Роарк крепко зажмуривает глаза.
– Саттон.
Мой нос прижимается к его носу, наше дыхание смешивается, наши губы находятся на расстоянии дюйма друг от друга.
– Поцелуй меня, Роарк.
– Саттон, ― повторяет он, на этот раз более напряженно.
– Пожалуйста, Роарк. Просто поцелуй меня.
Провожу рукой по его рельефному прессу, который сжимается и вздрагивает под моим прикосновением.
Его хватка на моем боку становится крепче, его рука скользит по моим ребрам.
– Знаешь, чего я хочу? ― спрашивает он, проводя носом от моей головы до ключицы. ― Я хочу медленно снять с тебя одежду, затем отнести на кровать и широко раздвинуть твои ноги. ― Дыхание перехватывает в груди. ― Я бы целовал каждый сантиметр твоих ног, пока не добрался бы до твоей киски, такой чертовски влажной и готовой для меня, но я бы не целовать тебя там. Вместо этого я бы целовал тебя от живота до сисек, поклоняясь. ― Его губы скользят по моей коже, но не двигаются, а лишь слегка касаются. ― Сосал, щипал, покусывал. Я бы попробовал каждый сантиметр, пока твои руки не потянули бы меня за волосы, твои стоны не умоляли бы об освобождении, твое тело не извивалось бы под моим.
У меня вырывается слабый вздох, потому что я не могу скрыть, как сильно хочу всего, что он описал. Каждый поцелуй. Каждое прикосновение. Вкус. Я хочу всего этого. Нуждаюсь во всем этом.
– Затем я бы опустился к твоим ногам и проделал все это снова, пока бы ты не кончила лишь от моих поцелуев. Я бы смотрел, как ты распадаешься подо мной, а потом... я бы ушел.
– Что? ― спрашиваю я, как будто он только что проделал со мной все это и сказал, что уходит. ― Почему?
– Потому что, ― шепчет он, в мою кожу, прежде чем отстраниться и посмотреть мне в глаза. Он сжимает мой подбородок указательным и большим пальцами, ― ты достойна большего, чем я, Саттон.
Он отталкивается от двери, хватает меня за руку и отодвигает в сторону. Потрясенная и ошеломленная, и до смешного возбужденная, я не в силах протестовать, когда он открывает дверь и выходит из моей квартиры.
– Увидимся позже, Саттон.
А потом Роарк уходит, оставляя меня еще более злой и раздраженной, чем утром.
Кто так поступает?
***
Роарк: Я чувствую твой гнев даже отсюда.
Саттон: Вау, ты довольно хорошо разбираешься в моих чувствах.
Роарк: Многого не нужно, чтобы понять, как ты будешь кипеть.
Саттон: Кипеть ― не самое подходящее слово.
Роарк: Почему ты так злишься?
Саттон: Хм, не знаю, может быть, потому что ты постоянно заводишь меня, а потом оставляешь в подвешенном состоянии, не давая освобождения.
Роарк: Ты... сделала что-нибудь, чтобы позаботиться об этом?
Саттон: Да, и это было приятно, когда моя рука находилась между бедер, избавляясь от разочарования, которое ты оставил.
Роарк: Бл*дь.
Саттон: Твое упущение, Роарк. Каждый раз, когда ты покидаешь мою квартиру или оставляешь меня в подвешенном состоянии, знай, ― моя рука доделывает работу, а не твоя.
Не знаю, что на меня нашло. Может быть, потому что сейчас одиннадцать вечера, и Роарк пишет мне. Может быть, потому что сегодня я дважды подвергалась физическому возбуждению, не получая освобождения от мужчины, которого хочу больше всего на свете, но чувствую себя смелой и даже не жалею об этом.
Телефон звонит в моей руке, имя Роарка высвечивается на экране. У меня возникает искушение отправить звонок на голосовую почту, но, зная его, он позвонит снова, поэтому отвечаю.
– Что? ― Я лежу на кровати, пальцем накручивая прядь волос. ― Если это не касается лагеря, я не хочу сейчас разговаривать.
– Это касается лагеря.
Мое сердце падает. Я не хочу, чтобы он звонил мне по поводу дурацкого лагеря... я не имею в виду, что он дурацкий, он не дурацкий. Я разочарована. Сексуально разочарована и скручена, словно тугой комок.
Пытаясь скрыть свое раздражение, я спрашиваю:
– В чем дело?
– Я забронировал билет в Техас на следующий день после мероприятия, на которое мне нужно попасть.
– Хорошо... ― растягиваю я.
– Это все.
– Это все, для чего ты мне позвонил, чтобы сказать, что забронировал рейс, когда мог бы с легкостью воспользоваться частным самолетом?
– Ты знаешь, как я отношусь к частному транспорту. Я не против путешествия с людьми.
Я тру глаз, пытаясь понять этого человека.
– Хорошо, рада это слышать. Спасибо, что позвонил в одиннадцать вечера и рассказал об этом. Если тебе больше нечего сказать, я пойду.
Он замолкает на секунду, я уже собираюсь повесить трубку, когда он продолжает:
– Ты думала об этом мероприятии?
– Да, вынуждена отказаться, ― отвечаю я с большей горечью, чем хотелось бы.
– Саттон, ― вздыхает он. ― Пожалуйста, пойдем со мной.
Ладно, мне нужен небольшой перерыв.
Почему я злюсь?
Потому что он не хочет заниматься со мной сексом.
Должна ли я злиться из-за этого?
Ну, не совсем, поскольку технически он мне ничего не должен. Мы не встречаемся, и мы только коллеги. Формально он не сделал ничего плохого. Разве границы не размыты? Да, очень сильно, но, если бы дело дошло до суда, имеет ли Саттон Грин право злиться на Роарка Маккола? Нет, на самом деле нет.
Смирившись, я спрашиваю:
– Кто организует мероприятие?
– Джерико Стентон.
– Баскетболист?
– Да, это сбор средств для местных ЮХА (прим. пер.: YMCA (от англ. Young Men’s Christian Association ― «Юношеская Христианская Ассоциация») ― молодёжная волонтерская организация. Стала известна благодаря организации детских лагерей). Они собирают много денег; это высококлассное мероприятие. В этом году пожертвований недостаточно. Он хочет, чтобы я присутствовал... с парой.
Это вызывает улыбку на моем лице.
– Клиенты всегда пытаются устроить твою личную жизнь? Мой отец, Джерико, кто-то еще?
Он хихикает, глубокая вибрация отдается в моем теле, как будто мы оба сидим на моей кровати, и моя голова лежит на его плече.
– Да, они все стараются сделать меня лучше. Думаю, они беспокоятся, что я могу слететь с катушек и навредить их карьере.
– Обоснованное беспокойство.
– Этого не случится. Я знаю, что делать, когда дела идут плохо, я отдаляюсь от своих, как вы их называете, принадлежностей.
– Тебе часто приходится отдаляться?
– Не-а, я довольно хорош. Всего несколько раз мне приходилось оценивать свои поступки. ― Он вздохнул. ― Не имеет значения. Как думаешь, у тебя получится?
– Какой дресс-код?
– Короткое красное платье, с глубоким декольте.
Именно этот ответ объясняет, почему я так смущена, почему чувствую, что через несколько секунд сгорю от того, что мой желудок постоянно сворачивается в тугой, тугой клубок.
Не в силах взять на себя обязательства, я говорю:
– Не знаю, дай мне подумать. ― Прежде чем он успевает ответить, я добавляю: ― Мне нужно идти. Спокойной ночи, Роарк.
Я положила трубку и отбросила телефон в сторону, не зная, что делать. Закусив нижнюю губу, обдумываю свои варианты. Я могу либо позволить ему продолжать флиртовать со мной, дразнить меня, заставлять меня чувствовать внутреннее напряжение, только чтобы потом испытывать неудовлетворенное желание. Или могу быть той, кто установит запретные границы, и дам ему понять, что мы работаем вместе, и всё. В конце концов, это все, что он предлагает. Если он хочет поговорить со мной, это должно быть профессионально ― не то, чтобы он знал, что такое профессионализм.
Мысль о том, что мне придется отказаться от его интимных прикосновений, просто разрывает мое сердце, и сегодня был тяжелый день. Я не уверена, сколько еще таких дней смогу выдержать.
Думаю, пришло время провести черту.
ГЛАВА 12
Приветствую, Трэвис.
Не могу сказать, что я в восторге от твоего имени. Создается впечатление, что я веду беседу с мелким сорванцом, а не с чуваком, способным выслушать. Думаю, что Трэвис – это не тот, с кем бы я предпочел откровенничать.
Сегодня на мой счет упало больше двух миллионов баксов. Всего одна подпись – и все, денежки в кармане. Казалось бы, это должно изрядно поднять мне настроение, но по какой-то непонятной причине мне это кажется обыденной рутинной хренью. С тех пор, как я покинул квартиру Саттон в воскресенье – ее крохотную чертову конуру, – я почему-то не находил себе места. Словно, что-то оставил там, но, убейте меня, мне не дано допереть, что именно. Вроде все как прежде. Я делаю то, в чем, мать вашу, чертовски хорош. Плюс два ляма на счете. Мне следовало бы тусить в клубе, но... это не то место, где я бы хотел быть.
Скоро мне предстоит поездка в Техас. Я она страшит меня не потому, что я как-то негативно отношусь к детям, и не потому, что все эти прелести ковбойской жизни абсолютно не мое, а лишь по той причине, что я прекрасно понимаю, что это светит мне перспективой видеть Саттон изо дня в день. Мне будет сложно бороться с постоянно маячащим искушением на горизонте, учитывая, что не особо успешно держался прошлую неделю, хоть и видел ее всего пару раз.
Напряжение между нами возрастает просто с астрономическими скоростями. Я знаю, что мне стоило держаться от нее подальше той ночью, что следовало просто отправить свою задницу домой, но почему-то вместо того, чтобы дать водителю свой адрес, я продиктовал ему координаты Саттон.
Я должен избегать лишний раз встречаться с ней, но не могу.
Мне стоило бы перестать думать о ней, но с этим я тоже не справляюсь.
Очевидно, что местами я делаю ей больно, но, кажется, не в состоянии нажать на тормоза.
Дерьмо... И когда этот чертов дневник стал всецело посвящен одной девчонке?
Видимо, с того самого момента, как я увидел ее в той самой закусочной. Еще тогда я должен был почувствовать, что она собирается уничтожить меня.
Роарк.
РОАРК
Хрен знает, что я забыл сегодня в офисе. Всю свою работу я мог бы выполнять где-нибудь в другом месте, например, у себя дома или в одной из кофеен, где любят тусоваться хипстеры, но вместо этого мне кольнуло в зданицу припереться сюда. В мой скучный, ничем непримечательный кабинет, в котором ноль индивидуальности и никакого намека на уют. Не могу сказать, что обстановка в моей квартире намного лучше, но, по крайней мере, там есть моя кровать. А еще там на протяжении двух ночей была Саттон.
Закинув ногу на ногу, я смотрю на город подо мной, резервуары с водой на крышах зданий, серые облака, которые, кажется, закрывают зимнее небо постоянно, а также окна офисов напротив моего, где люди снуют туда-сюда, выполняя задачи, которые они, сто пудов, ненавидят всей душой.
На моем рабочем столе три контракта, моя электронная почта полна новых, а мобильник вибрирует от входящих звонков через каждые пять минут.
Еб*чие понедельники.
Я провожу рукой по лицу.
Кнопка связи с секретарем на моем столе подает признаки жизни.
– Мистер МакКул, к вам с визитом мисс Грин.
Опа, кажется, что мой понедельник только что стал куда менее рутинным.
– Разверните ее обратно, – шутливо отвечаю я, нажимая красную кнопку.
Я окидываю беглым взглядом свой кабинет, обдумывая, не стоит ли привести его в порядок, но потом забиваю на эту затею болт. Вместо этого принимаю как можно более вальяжную позу и жду, когда Саттон нарисуется в дверях моего кабинета.
Она не заставляет себя ждать и, святые угодники, у меня перехватывает дыхание, как только я вижу ее с улыбкой на лице и с благодарностью на устах в адрес моего секретаря.
Одетая в розовое пальто и узкие черные брюки, Саттон уверенно пересекает пространство моего кабинета на своих высоких каблуках. Ее легкие завитушки подпрыгивают в такт ее шагам. Она подкрасила свои и без того сногсшибательные глаза черной тушью, а ее губы блестящие и просто охрененно сексуальные.
Я нервно сглатываю, осознавая, что мне будет чертовски сложно держать себя в руках, особенно когда ее лавандовый аромат начинает заполнять пространство вокруг нас. Черт, это будет длиться некоторое время и, как пить дать, позже у меня снесет крышу от неудовлетворенной потребности.
– Привет, – говорю я, когда она устраивается в кресле напротив меня. Мой секретарь закрывает за собой дверь, оставляя меня наедине с Саттон, и мне это нравится.
Она складывает руки на коленях и решительно вздергивает подбородок. Черт, почему мне кажется, что сейчас я услышу нечто, способное выбить меня из колеи?
– Почему бы тебе не снять пальто?
Я замечаю, что она слегка мешкается, но, учитывая, насколько душно в моем кабинете, все же соглашается. Моим глазам открывается зрелище, как Саттон расстегивает пуговицу за пуговицей, неспешно избавляясь от пальто, словно в рамках какого-то эротического стриптиз-шоу. Наконец она предстает передо мной в белой шелковой блузе с черным кружевным лифчиком под ней. Прикид обезоруживающий. Моя девочка знает, куда бить.
Ладно, соглашусь, возможно, было бы лучше, если бы она оставалась в пальто.
Зная свою склонность пялиться на грудь Саттон, откидываюсь на спинку кресла и прикрываю рукой рот, через силу заставляя себя смотреть ей в глаза. Сложно, но я справляюсь.
– По какой причине вы решили порадовать меня своим визитом, мисс Грин?
Я жду, когда она удивится и спросит, в чем причина моего столь вежливого поведения, но она сходу берет быка за рога.
– Я пришла поговорить с тобой о наших рабочих взаимоотношениях.
Так я и знал. Цель ее визита – это не то, что сможет меня обрадовать.
– А что с ними?
– Они должны оставаться сугубо рабочими.
– Не могу не согласиться.
Я одобряюще киваю.
– Мы должны вести себя профессионально.
– Я всегда за профессионализм, – отмечаю я, невольно бросая взгляд на ее сиськи.
Она заметно злится.
– Вы хотя бы понимаете, в чем суть профессионализма, мистер МакКул?
– Мистер МакКул? – Я не могу сдерживать улыбку. – Черт, а мне нравится, как это звучит в твоем произношении. Но мне хотелось бы попросить тебя об одолжении, могла бы ты в следующий раз прошептать это?
– Роарк, я сейчас предельно серьезно.
– Я уже понял это по тому, насколько сильно ты пытаешься выглядеть профессионально. Если ты действительно хочешь, чтобы наш разговор к чему-то пришел, веди себя естественнее.
Мне абсолютно не нравится, как мне диктует правила какая-то чопорная и чересчур правильная Саттон. Нет, я хочу видеть перед собой дерзкую, колкую на язык, слегка необузданную и безумно красивую Саттон, с которой познакомился несколько недель назад. Я хочу, чтобы эта девчонка продолжала бросать мне вызов.
– Хочешь, чтобы я была естественной и откровенной? – В ее глазах мелькают искры. Святые угодники, я даже не ожидал такой эмоциональности. – Хорошо. – Саттон делает глубокий вдох. – Я больше не могу продолжать наш невинный флирт. Мы либо встречаемся, либо мы – просто коллеги. Никаких неопределенностей. – Она расправляет плечи, и ее грудь заметно выпячивается. – Я знаю себе цену, Роарк. И уверена, что явно заслуживаю большего, чем нахождение в подвешенном состоянии. Я не хочу ждать очередной порции «милостей», которую ты соизволишь бросить в мою сторону. Если ты реально хочешь прикасаться ко мне, ощущать мою кожу под своими пальцами, прижиматься к моей спине, вдыхать мой лавандовый запах, тогда мне нужна взаимность, чтобы я чувствовала, что ты тоже всецело мой. Если ты не готов дать мне этого, тогда точка: никаких переписок, никакого флирта и тем более никаких прикосновений и твоих взглядов на моих сиськах. Нет, так нет. Тогда мы возвращаемся к работе, разбираемся с лагерем, а затем разбегаемся в разные стороны.
Дерьмо.
Я даю себе отчет, что она права. Мы больше не можем продолжать этот фарс – балансировать на грани влечения без какого-либо прогресса, при этом не причиняя друг другу боли. Но готов ли я реально отказаться от возможности чувствовать прикосновения ее кожи к своей? Готов ли вычеркнуть из своей жизни наши ночные разговоры и шаловливые сообщения? Они обуздали меня. Буквально посадили меня под домашний арест. Могу ли лишиться всего этого?
Нет. Я не уверен, что готов к этому.
Свести все к нулю. Точно нет.
Но способен ли я дать Саттон то, что она хочет? Отношения? Обязательства?
Мать вашу, и в этом я тоже не уверен.
По всей видимости, я слишком погрузился в раздумья, поэтому Саттон встает со своего места и вновь набрасывает на себя пальто.
– Сочту твое молчание за согласие с тем, что ты не готов взять на себя никаких обязательств. – Она откидывает волосы с воротника, позволяя им соблазнительно рассыпаться по плечам, а затем следует к выходу. – До встречи в Техасе, Роарк.
– Постой, – наконец говорю я, отрывая свою задницу от кресла и устремляясь к ней. Взяв ее за руку, аккуратно прижимаю Саттон к стене, абсолютно не понимая, что делать дальше. Я вижу, как ее грудь поднимается от дыхания, которое становится более учащенным, как приоткрывается ее рот, и как ее глаза вопрошающе смотрят в мои в поисках ответов, которых у меня ни черта нет.
– Что еще, Роарк? – спрашивает она. Несмотря на то, что в ее теле чувствуется напряжение, ее рука свободно лежит в моей, а не сжимает накрепко, как в прошлый раз. Я просто не могу позволить себе потерять ее. Не могу, черт подери.
– Я... – Слова даются с трудом, и я нервно сглатываю. – Я не хочу, чтобы ты вот так уходила.
– Но ты же не можешь дать мне того, что я хочу?
– Неужели все непременно должно быть столь категорично?
– Да. – Без капли сомнений отвечает Саттон. – Все это несправедливо по отношению ко мне. Лишь дразнить меня без каких-либо ясных перспектив. Если мы хотим быть близки друг другу, то я хочу ощущать это сполна. И вообще-то мне больно. – Она кивает в сторону моей руки.
Чувствуя, что с каждой секундой она отдаляется, я раздосадовано вздыхаю.
– Ты же прекрасно понимаешь, что я не смогу тебя отпустить.
– А придется, – отвечает Саттон и отстраняется от меня.
Я не отпускаю ее руки.
– Не знаю, что ты ожидала услышать от меня, Саттон. Отношения – это не про меня.
– Ты сам говорил, что я заслуживаю большего, так почему бы тебе хотя бы не попытаться быть этим большим? Почему ты не хочешь попробовать что-то большее... со мной?
Дерьмо. Ей не стоило питать каких-то иллюзий. Никогда.
– Потому что я знаю, что это обречено на провал.
– Потому что ты не можешь... или тупо не хочешь?
– А есть ли какая-то чертова разница?
Она вырывает руку из моей хватки.
– Для меня есть. Первое говорит о твоей слабости, а второе – о безразличии. Я могу принять проявление слабости в мужчине, а вот безразличие... нет уж, увольте. – Саттон окидывает меня печальным взглядом, а затем кивает. – Тебе просто плевать. До встречи в Техасе, Роарк.
В следующее мгновение она молнией покидает мой кабинет, оставляя меня в состоянии полной прострации. Я понимаю, что не могу дать ей того, что она хочет – точнее, думаю, что не смогу, – но я не должен вот так вот отпускать ее из своей жизни.
Раздраженно провожу рукой по волосам, устремляя свой взгляд в окно, чтобы не смотреть в спину удаляющейся Саттон.
– Вот дерьмо, – бормочу я, пока мое тело буквально вибрирует от досады, во рту пересыхает, а организм кричит о необходимости забыться. Если не считать гребаного звонка от моей матушки, я уже несколько недель не испытывал потребности гасить в себе нахлынувшее беспокойство. Почему вообще тот факт, что Саттон вот так вот ушла, вызывает у меня эту гребаную бурю эмоций? Почему, мать вашу?
Все по тому, что она подталкивает к осознанию того, что не всегда нужно потакать своим желаниям.
Я устремляюсь к мини-бару и извлекаю оттуда несколько порционных бутылочек с виски, тут же откупоривая их. Выпиваю содержимое первой одним глотком, отправляю ее в урну, а затем принимаюсь за вторую. Мне не дано сделать Саттон своей, поэтому я нуждаюсь в чем-то, что поможет облегчить мою боль. И это что-то растекается сейчас по моим венам.
***
Роарк: Я могу приехать?
Саттон: Уже час ночи. Не время заниматься рабочими вопросами.
Роарк: Это не касается работы.
Саттон: Тогда точно нет.
Роарк: Позволь мне приехать. Я нуждаюсь в том, чтобы обнять тебя. Прижать к себе.
Саттон: Ты намерен все же дать мне то, что я хочу?
Роарк: Ты прекрасно знаешь ответ на этот вопрос.
Саттон: Тогда тебе тоже известен мой. Спокойной ночи, Роарк.
***
Роарк: Завтра благотворительный вечер. У меня есть знакомый стилист в Блумингдейлсе.
Саттон: Не стоит беспокоиться. Я все равно не пойду.
Роарк: Приходи в качестве делового партнера.
Саттон: Потому что это максимум, кем я для тебя являюсь?
Роарк: Просто я не гожусь для большего.
Роарк: Прошу тебя, Саттон, приходи.
Саттон: Прости, Роарк. Это не по мне. Слишком сложно.
Роарк: Ну пожалуйста...
***
Роарк: Я постоянно осматриваюсь по сторонам в надежде увидеть тебя.
Саттон: Меня там нет.
Роарк: Ты действительно не появишься?
Саттон: Да, меня не будет.
Роарк: Хреново.
Саттон: А ты ждал чего-то другого, Роарк?
Роарк: Может, ты отступишь от своих принципов хотя бы на один чертов вечер и все же составишь мне компанию? Мы все-таки друзья вроде как?
Саттон: Мы просто коллеги. Работаем вместе. После лагеря и это закончится.
Роарк: Бред. Ты не можешь просто так взять и разорвать со мной все связи.
Саттон: Могу и сделаю это. Надеюсь, что сегодняшний благотворительный вечер покажет хорошие сборы. И не опаздывай на завтрашний рейс. У нас большой объем работы, и мы рассчитываем на тебя.
Роарк: Прошу тебя, приезжай.
Роарк: Саттон, почему ты молчишь?
Роарк: Я хочу увидеть тебя.
Роарк: Что за чертовщина! Клянусь, ты мерещишься мне тут на каждом шагу.
Роарк: Ты спишь?
Роарк: Я могу приехать к тебе?
Роарк: Ау?
***
Она запретила мне приезжать. Заявила, что не хочет иметь со мной ничего общего. Саттон желает куда больше, чем я в состоянии ей дать, но... невзирая на все это, я здесь, стою возле ее двери. Отчаявшийся. Гонимый потребностью. Готовый вот-вот совершить то, чего она просила меня не делать: получить то, чего абсолютно не заслуживаю.
Я уже заношу руку, чтобы постучаться, но останавливаюсь и упираюсь лбом в дверь.
Во мне слишком много алкоголя. Черт подери, я конкретно нажираюсь на протяжении последних нескольких дней. С тех пор, как она, не скрывая разочарования, покинула мой офис, я не могу взять себя в руки. Неужели меня действительно настолько страшат отношения, что проще вот так вот выбросить Саттон из моей жизни?
Да. Так и есть.
Я, мать вашу, понятия не имею, что такое любовь. Меня никто не научил проявлять свои чувства. Я в душе не *бу, каково это чувствовать и отдавать себя другому человеку. Но Саттон – девушка, которую нельзя не любить. Она... Видит бог, она чертовски прекрасна.
