Текст книги "Дневник плохого парня (ЛП)"

Автор книги: Меган Куинн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Длинный светлые волосы, волнами ниспадающие на ее хрупкие плечи, невинные глаза и этот сладкий южный акцент, когда она говорит. Саттон очаровывает, и я хочу иметь при себе частичку этого волшебства.

Я стучусь в дверь, прежде чем мысли сведут меня с ума.

Уже два часа ночи. Слишком поздно, или, возможно, чересчур рано. Не имеет значения, потому что это не терпит отлагательств. Мне необходимо увидеть ее, посмотреть ей в глаза, сжать ее руку в своей. Хоть что-нибудь. Что угодно. Мне просто нужно, чтобы она открыла дверь и впустила меня, даже если это лишено всякой логики.

– Саттон, открой.

Я продолжаю долбиться в дверь и стараюсь говорить как можно громче, хотя прекрасно знаю, что она слышит меня. Но Саттон может не открыть из принципа, и мысль об этом выводит меня из себя. Когда я в очередной раз заношу руку, чтобы обрушиться стуком на дверь, раздается звук открывающегося замка, накрывая меня волной успокоения.

Дверь распахивается, и Саттон предстает передо мной, одетая в одну из двух моих рубашек, которые все еще при ней. Ее волосы растрепаны, а глаза заспанны.

Но, мать вашу, она все равно шикарна.

– Роарк, я же просила...

– Ты перестала отвечать, – прерываю ее я, входя внутрь и закрывая за собой дверь.

– Просто было уже достаточно поздно.

Я делаю шаг навстречу, а Саттон отступает назад. Делаю еще шаг, она продолжает пятиться. Мы двигаемся в этом странном «танце» до тех пор, пока Саттон не оказывается прижатой к стене.

– Я очень хотел, чтобы ты объявилась на сегодняшнем вечере.

– Мы не всегда получаем то, чего хотим, Роарк.

Я беру своей рукой ее руку и виновато опускаю глаза.

– Ты так наказывала меня?

Саттон вздыхает, и я вновь смотрю на нее именно в тот момент, когда она отрицательно мотает головой. Затем она скользит рукой по моей груди, играя с лацканом моего пиджака.

– Я не наказывала тебя, Роарк. Просто пытаюсь уберечь свое сердце. Мне искренне жаль, но я не могу продолжать играть в эту бессмысленную игру.

– Прости меня.

Я скольжу пальцами вверх по ее руке, мимо ключицы, к щеке, прикасаясь к ней ладонью. Она подается навстречу моему прикосновению, и мое сердце замирает. Мое тело начинает гореть огнем, разум мутнеет, и я теряю контроль.

Я хочу ее. Чертовски хочу.

Мне больше невыносимо ждать ни минуты. Я не смогу жить, не познав, какая она на вкус, не ощутив прикосновение ее губ к моим.

Я отчаянно хочу узнать, как она будет звучать, дрожа от моих ласк.

– Боже... Саттон.

Мой пульс зашкаливает, сердце готово вырваться из груди. Я подаюсь вперед.

Ее глаза широко раскрыты, рука крепче сжимает мой пиджак. Она буквально вибрирует, тяжело дыша и ожидая моего следующего шага.

Город погружен в сон. Ни одного шороха из-за отштукатуренных стен, и кажется, что воздух вокруг нас тоже замер, поэтому мой пульс грохочущим эхом отдается у меня в голове.

НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО!

Я прикусываю губу, не в состоянии прислушиваться к рациональной стороне своей натуры. Моя потребность в Саттон слишком непреодолима, и именно поэтому я веду ее к кровати.

– Что... что ты делаешь? – спрашивает Саттон, но как только ее ноги касаются матраса, она вынуждена сесть. С ее губ срывается тихий вздох, но как только я нависаю над ней, продвигаясь вверх, она падает на спину и, кажется, расслабляется. – Роарк...

Я кладу свою руку на ее ногу и скольжу пальцами вверх к бедру, задирая подол рубашки на ней. Именно в этот момент обнаруживаю, что на Саттон нет трусиков. Я невольно прерываю ласки и смотрю ей в глаза.

И подобно хрупкой ветке, моя воля ломается в секунду, и я срываюсь с тормозов.

Я убираю руку и отстраняюсь, ловя на себе ее встревоженный взгляд. Но ее тревоги тут же развеиваются, как только я стягиваю с себя пиджак вместе с рубашкой. Довольная улыбка вырисовывается на ее лице, как только я устраиваюсь у нее между ног и протягиваю ей руку. Саттон отвечает на мое приглашение, и я помогаю ей принять сидячее положение, а затем быстрым движением освобождаю ее от остатков одежды на ней.

Она абсолютно нагая передо мной. Это впервые, когда мне выпадает шанс лицезреть ее голой и готовой к тому, чтобы я трахнул ее. Аппетитные упругие груди с торчащими вверх сосками. Такие аккуратные, и я вот-вот смогу потеряться в них. Неудивительно, что я столько времени был буквально одержим этими сиськами.

Я приобнимаю ее, прежде чем снова уложить на простыни.

– Ты бесподобна, – рычу я.

С чего бы мне начать? Я фантазировал на эту тему х*еву тучу раз. В душе, в постели, даже в своем кабинете прямо во время телефонной конференции. А теперь, когда это происходит наяву, я торможу.

Возможно, потому что это все ошибка. Я не должен был потакать своему стремлению вкусить хоть малость этого запретного плода. Поцелуй, прикосновение, что угодно, что поможет мне потушить эту изводящую жгучую боль внутри меня. Это чертовски эгоистично, но я не могу иначе. Она мой идол. Моя зависимость.

Я приподнимаю ее ногу и начинаю целовать, имея дерзость позволить своей легкой щетине пометить ее нежную шелковистую кожу, хоть на мгновение клеймя ее, как мою. Саттон запускает пальцы в простыни, когда я двигаюсь выше к внутренней стороне ее бедра.

Принимаю более удобное положение, приподнимая ее тело, чтобы исследовать каждый его миллиметр. Мои губы ласкают ее бедра в непосредственной близости от ее сладкого лона. Я одариваю тело Саттон легкими небрежными поцелуями, слегка прищелкивая языком, заставляя ее периодически вздрагивать и стонать от набегающих волн удовольствия.

Двигаюсь вверх и вниз, никогда не позволяя себе подойти совсем близко к манящему месту между ее ног. Еще не время для этого. Слишком рано. В моих планах сполна насладиться моментом, растягивая его и смакуя.

Я вновь скольжу вверх, задерживаясь возле ее попки и делая несколько круговых, дразнящих движений языком, а затем устремляюсь выше к животику. Мельком смотрю на лицо Саттон. Ее глаза закрыты, а рот напротив слегка приоткрыт. Упругие груди плавно движутся вверх-вниз.

– Ты мокрая для меня, Саттон?

Она слегка приподнимает голову.

– Слишком мокрая, – шепчет Саттон.

Меня так и подмывает коснуться рукой ее влажного лона, но момент еще не настал. Сначала мне предстоит хорошенько познакомиться с ее сиськами.

– Твоя грудь, святые угодники, она такая аппетитная. С тех самых пор, как я впервые увидел тебя в лифчике, они, кажется, стали главным объектом моих грез. – Моя ладонь ложится на один из заветных бугорков. Черт. У меня перехватывает дыхание, в то время как мой член готов вырваться из тисков брюк. – Как же долго я мечтал об этом. Представлял, как играю с ними, обсасываю эти твердые соски, а потом вожу своим членом между этими сочными холмами.

– О, Роарк, – стонет Саттон, когда мои губы смыкаются на одном из ее сосков, а рука массирует вторую грудь. Она запускает свои пальцы в мою шевелюру. – Роарк...

Слышать, как мое имя слетает с ее губ в порыве страсти, чертовски возбуждает. Словно я – ключ к ее счастью.

Ласкаю ее сосок, пуская в ход язык и зубы, упиваясь тем, как Саттон стоит подо мной, как взмывают вверх ее бедра в стремлении к вожделенной разрядке. Это неимоверно горячо.

Переключаюсь на вторую грудь, проделывая с ней все те же манипуляции, в то время как моя рука проскальзывает между нашими телами. Звуки, которые слетают с губ Саттон, танец ее бедер – все кричит о том, насколько она возбуждена, но мне не терпится узнать, насколько она влажная, насколько готова для меня.

Когда Саттон понимает, к чему я веду, она раздвигает свои ножки для меня, словно говоря мне, что я волен делать все, что заблагорассудится. И мне это нравится.

Моя ладонь скользит по ее животу, огибая пупок, прямо к ее лону. Я на мгновение замираю, прежде чем нежно коснуться ее между ног.

– Ты просто чертовски мокрая, – рычу я. Боже, как же она возбуждена. Это просто сводит с ума. Я проникаю пальцем в ее идеальное тугое ущелье, а затем снова выскальзываю. Затем подключаю еще один палец, и Саттон вскрикивает от нахлынувшего удовольствия, когда я начинаю массировать ее клитор.

– Роарк, боже, это...

Ее руки вцепились в мои плечи, и в это мгновение я задумываюсь о том, насколько моя девочка неопытна в подобных делах. Такое чувство, что никто раньше не доставлял ей подобных ощущений.

– Что ты хочешь, детка? – интересуюсь я, игриво проводя языком вокруг ее соска.

– Я хочу тебя. – Ее ногти царапают кожу на моих плечах, когда я усиливаю напор на ее клитор. – Я... Хочу... тебя

Не в состоянии оценить полный смысл ее слов, я отпускаю сосок и следую вниз по ее телу, пока не оказываюсь прямо перед ее лоном. Прерывая ласки рукой, заставляю Саттон раздосадовано вздохнуть, но лишь для того, чтобы накрыть ее жар своим ртом.

– О, да, – стонет Саттон, и ее тело вновь отрывается от простыней. Я кладу ладонь на ее грудь, помогая расслабиться, пока мой язык делает свое дело.

Я предполагал, что это будет мило, что секс с ней станет для меня чем-то новым, но я даже и представить себе не мог, что Саттон настолько охренительно вкусная и что она будет так классно звучать подо мной.

Ее хрупкое, стройное тело бьется в конвульсиях удовольствия, извиваясь и танцуя на простынях, голова метается из стороны в сторону, а зубы оставляют легкий след на нижней губе. Пальцы Саттон тонут в простынях, и я с упоением наблюдаю за тем, как за считанные секунды дарую ее полноценный оргазм. Не сдерживая себя, она выкрикивает в воздух мое имя, в то время как ее тело жаждет большего. Я держу ее своей хватке, вновь и вновь проводя языком по ее клитору, пока моя девочка не начинает умолять меня о пощаде, закрывая глаза рукой.

– Боже, это взрыв, – шепчет она, ее бедра дергаются в последний раз, прежде чем Саттон успокаивается. Я оставляю на ее ногах еще несколько поцелуев, а затем скидываю обувь и падаю на кровать, увлекая Саттон за собой под одеяло. Мой член твердый, как камень, упирается в ее нагое тело.

Несколько минут Саттон делает вид, что не замечает этого, но вскоре поднимает голову, чтобы посмотреть на меня через плечо, пока моя хватка вокруг ее талии становится крепче, и я пытаюсь зарыться в ее локоны, упиваясь соблазнительным ароматом лаванды.

– Роарк.

– Что? – отвечаю я сквозь дремоту, окутывающую меня.

– А что насчет тебя?

– Ты о чем? – Я целую ее в мочку уха, в то же время скользя рукой к ее груди и по-хозяйски накрывая ее своей ладонью, словно это моя уютная подушка.

– Ты же чертовски возбужден.

– Не спорю.

– Позволь мне позаботиться об этом.

Саттон начинает совершать телодвижения, но я останавливаю ее.

– Не стоит, просто полежи здесь со мной. Позволь просто обнимать тебя.

– Роарк, но это же как-то нечестно.

Она начинает ерзать своим телом по длине моего члена, но я вновь прерываю ее.

– Просто поспи со мной, Саттон. Прошу. – Тяжело вздохнув, она уступает и позволяет мне притянуть ее к себе. – Спасибо, – шепчу я ей на ухо.

Это последнее, что я помню перед тем, как проснуться с утра и... сбежать.

ГЛАВА 13

Уважаемый сэр,

Эта запись не заслуживает даже названия.

Я облажался, по-крупному. Знаю, что облажался, и не нуждаюсь в том, чтобы мне об этом говорили.

Сейчас семь утра, и вместо того, чтобы лежать в лавандовой гавани Саттон, прижавшись к ней, я сбежал, как только она включила душ.

Оставил ли я записку?

Не-а.

Даже не отправил ей сообщение. Просто ушел.

Я запаниковал, потому что проснулся сегодня утром с ощущением... бл*дь, с ощущением, что я на вершине мира. Даже после тяжелой ночи пьянства ничто не могло сломить меня, кроме осознания того, что один человек сделал это со мной – вознес меня на вершину счастья. И это вызвало у меня панику.

Саттон делает меня счастливым. Я никогда не говорил ничего подобного о других людях, что тоже ужасает. Но я не могу отрицать того, что чувствую, когда она рядом. Единственная проблема? Я знаю, что не могу относиться к этим чувствам так, как она хочет. Она хочет мужчину, заслуживает мужчину, который будет рядом с ней, заботиться о ней, эмоционально и физически. Я не могу обеспечить это.

Сегодняшнее утро стало ярким примером этого.

И у меня нет объяснения, почему я ушел, кроме того, что запаниковал. Теперь я должен лететь в Техас и провести с ней две недели на чертовом ранчо.

Сегодня стюардесса будет очень занята, принося мне напитки.

Роарк.

САТТОН

– Разве ты не в Техасе?

– Да, – отвечаю я, сдерживая слезы, грозящие вот-вот пролиться.

– Тогда что за срочность?

Я прислоняюсь головой к изголовью кровати в моей детской и вжимаюсь в одеяло, сердце тяжело колотится в груди. Я смотрю в сторону, мой нос горит от эмоций, бушующих внутри меня.

Когда я вышла из душа и увидела, что Роарк ушел, даже не оставив записки, я стояла посреди своей квартиры, потрясенная.

Затем меня охватил гнев, и у меня возникло искушение написать ему сообщение, чтобы высказать все, что думаю, но, зная Роарка, он, вероятно, постарается вернуть мое расположение льстивыми словами. Он хорош в сообщениях, а я не позволю так поступать с собой. Поэтому выключила телефон, закончила собирать вещи в Техас и отправилась в аэропорт.

Я держала себя в руках все шесть часов пути, пока не добралась до ранчо, зашла в свою комнату и рухнула на кровать. Вот тогда на меня обрушилось смущение, за которым последовал гнев.

Как он посмел? После того, как я сказала ему, что не могу ходить туда-сюда. Он продолжал морочить мне голову... играл с моим сердцем.

– Роарк приходил вчера вечером.

– О, вкусняшка. Ты делала что-нибудь возбуждающее? Ты трогала его пенис?

– Нет, но он трогал меня. – Я помню чувство эйфории, которое он вызвал. – Я никогда не испытывала ничего подобного, Мэдди. Я кончила так сильно, и думала, это не прекратится.

– Ну... это возбудило меня.

– Мэдди, я пытаюсь быть серьезной.

– Я тоже, расскажи подробности.

– Он ушел, когда я была в душе.

Тишина.

– Подожди, что? Ушел? Он оставил записку?

– Нет. – Он не оставил ничего, кроме своего запаха и причины для моего унижения. Я вытираю одинокую слезу. – Несколько дней назад я сказала ему, что больше не могу заниматься этими двусмысленными вещами. Он либо встречается со мной, либо мы опять становимся только коллегами.

– Ух ты, Саттон. Я под впечатлением. Что он сказал?

– Немного. Думаю, это моя вина. Я не получила от него уверенного ответа. Он пришел вчера вечером, я собиралась прогнать его, но, когда увидела выражение его глаз, поверила, что он хочет большего. А затем все обострилось, и не успела я опомниться, как оказалась голой, а он у меня между ног.

– Это так сексуально.

– Мэдди, – простонала я. – Пожалуйста.

– Ладно, да, извини. Обязанности лучшего друга. Эм... мне жаль, что он козел, но, по крайней мере, ты получила от этого оргазм.

Она всегда смотрит на вещи с положительной стороны.

– Да, лучший оргазм в моей жизни.

Я вздохнула. Никогда не чувствовала ничего подобного.

– Он похож на парня, который доставляет оргазмы, меняющие жизнь. Одни только глаза обещают это. Давай мыслить разумно. Ты ведь не влюблена в него, правда?

– Нет. Я имею в виду, что у меня есть чувства к нему.

– Чувства – это нормально. Это поправимо. Когда он приедет в Техас?

– Сегодня днем. Он остановится в комнате напротив моей.

– Боже, это не будет неловко.

– Расскажи мне об этом. – За это можно сказать спасибо папе, хотя он понятия не имеет, что происходит. – Я боюсь встречи с ним, Мэдди.

Я прикусила внутреннюю сторону щеки, пытаясь заставить себя держаться. Не плачь.

– Почему? Это идеальная возможность для мести.

Месть?

– О чем ты говоришь? – спрашиваю я, садясь на кровати. – Как я могу отомстить и за что?

– За то, что морочил тебе голову. Учитывая то, что ты рассказала, Роарк кажется сложным человеком с темным прошлым, так что он обязательно сделает что-нибудь, что испортит его шанс с тобой. Думаю, это у него в крови. Это не оправдание, думаю, что это факт.

– Да, хотя мне хочется думать, что он самый большой козел в мире, я согласна с этим. Он немного сломлен и не имеет работающего морального компаса. Он словно плывет по течению, пытаясь принять лучшее решение из того, что ему дано.

– Подожди, – говорит Мэдди строгим голосом. – Он сломлен, да, но мы не жалеем его – не после того, как он обидел тебя. Он должен усвоить урок. Только так он сможет вырасти и стать тем парнем, которого ты ищешь.

– И как ты предлагаешь мне это сделать?

– Месть.

Закатываю глаза и встаю с кровати, чувствуя себя немного лучше. Начинаю распаковывать чемодан. Несмотря на то, что у меня здесь много одежды, я привезла с собой несколько удобных вещей.

– Ты уже говорила это. Поподробнее.

В ее голосе звучат зловещие нотки, когда она говорит, и я не могу не улыбнуться своей дьявольской подруге.

– Роарк приезжает сегодня, спит в комнате напротив тебя, из этого я могу сделать один вывод: ты можешь превратить его жизнь в ад. Покажи ему, Саттон. Покажи, что он теряет, и когда он попытается взять тебя за руку или вступить в интимную связь, будь сильной и уйди. После того, как он получил кусочек тебя прошлой ночью, то наверняка захочет еще.

– Откуда ты это знаешь? Роарк бросил меня. То, что он решил приехать, до сих пор меня злит.

– Да, но парень без ума от тебя. Не сомневаюсь, что он думает о каждой секунде, проведенной с тобой прошлой ночью, и пытается избавиться от воспоминаний, потому что хочет большего. Такие мужчины, как Роарк, когда они положили глаз на кого-то, преследуют, а потом, наконец, пробуют, они не могут уйти. Поверь мне, он все еще очень сильно хочет тебя, но не знает, как справиться со своими чувствами.

– Ты не знаешь этого наверняка.

– Не знаю, – соглашается она. – Но я знаю, что мужчина не приходит к девушке посреди ночи, чтобы обнять ее, если нет чувств. Ты ему нравишься, Саттон, и, будучи идиотом, он не знает, что с этим делать.

Хм, в ее словах есть смысл.

– Значит вместо того, чтобы ставить ультиматум, я должна показать, что он упускает?

– Именно, – говорит она, наверняка ее глаза возбужденно блестели. – Он знает Саттон из Нью-Йорка, но никогда не видел деревенскую девчонку Саттон. Носи короткие шорты и белые топы. Побросай сено, покатайся на лошади, покажи ему, как твои бедра идеально раскачиваются вверх-вниз на мощном коне...

Я фыркнула, представив себе это.

– Это так подло.

– Но вполне заслуженно. Организуй камеру пыток, Саттон. Пора заставить этого дурака понять, что он мог бы иметь.

Чувствуя себя лучше, с улыбкой на лице, думаю о том, как заставлю Роарка попотеть. Он думает, что приедет в благотворительный лагерь, но я собираюсь перевернуть его мир.

– Спасибо, Мэдди. Я очень тебя люблю.

– И я тебя, девочка. А теперь, если ты думаешь, что он стоит усилий, поймай парня и приведи его сюда, чтобы я могла предупредить его как лучшего друга.

– Я займусь этим.

***

Издалека замечаю черный городской автомобиль, проезжающий по длинной, недавно вымощенной подъездной дорожке Грин Ранчо. Время для шоу.

Рядом со мной стоит папа, одетый в свои фирменные Levi's, – за рекламу которых ему, конечно же, заплатили; спасибо, Роарк, – и серую футболку с короткими рукавами. Темный «Стетсон» на макушке. Он в своей стихии, даже больше, чем когда на футбольном поле. Он техасец, поэтому, когда возвращается на ранчо, ему не требуется много времени, чтобы выглядеть и чувствовать себя частью этого места.

Не желая выглядеть слишком распутной перед отцом, но желая познакомить Роарка с этой стороной моей жизни, я надела джинсы, поношенные ботинки и очень плотно облегающую белую футболку. И в довершение всего надела белый «Стетсон». Я помню, как получила первую настоящую шляпу. Мне было шесть лет. Папа сказал, что я всегда буду девочкой в белой шляпе. Как он говорит, белый нимб должен украшать мою голову, когда я на ранчо.

Он еще не знает, что сквозь нимб проглядывают рога дьявола.

Автомобиль приближается – мой отец заказал его для Роарка, – и я успокаиваюсь. Контролирую себя. Это он ушел, и он должен чувствовать себя странно. Не я.

Миссия «Соблазнить Роарка» в полном движении, когда машина останавливается. Я задерживаю дыхание, когда мы шагаем вперед. Дверь машины открывается, и мы с папой останавливаемся, когда Роарк вываливается из машины, маленькие бутылки падают на бетон, а он сжимает самую большую бутылку Джемисона, которую когда-либо видела.

Ох, Роарк.

Я смотрю на отца, у которого очень разочарованное выражение лица. Он кладет руку мне на плечо, безмолвно говоря оставаться на месте, пока идет к пьяному мужчине на нашей подъездной дорожке.

Роарк смотрит вверх, сдвигая черные очки «Ray-Bans» с глаз, и криво улыбается моему отцу.

– Фостерррр, – протягивает он, – я сделал это.

Роарк с трудом встает, и когда ему это удается, прислоняется к машине и держит бутылку виски, словно ребенка. На этот раз фирменная сексуальная одежда Роарка – узкие джинсы и облегающая майка Henley – выглядит неуместно, словно его вытащили из ночного клуба в Нью-Йорке и привезли сюда. Что, вероятно, так и есть. Его щетина гуще, неопрятна, а из-за приподнятых очков заметны темные круги под глазами.

Похоже, Мэдди была права. Ему больнее, чем мне, что радует. Или он просто прибегнул к тому, что ему больше всего нравится.

– Ты пил весь день? – спрашивает папа громким голосом.

Не задумываясь, Роарк кивает.

– Ага. – Он поднимает руку. – Но не волнуйся, – он качнулся в сторону, – я не ввязался ни в одну драку.

Шагнув вперед, мощные плечи отца напрягаются, когда он протягивает руку и выхватывает бутылку алкоголя у Роарка.

– Ты не можешь оставить это здесь.

Роарк откидывается назад.

– Детей еще нет. Считай это приветственным подарком.

– Я не имею в виду ранчо. Я имею в виду в этом округе.

Роарк хмурится сильнее.

– Что?

Роарка ждет очень жесткое пробуждение. Я в восторге, пытаюсь скрыть улыбку.

– Это сухой округ (прим. пер.: Сухой округ (англ. Dry county) – округ в США, власти которого запрещают продажу любых видов алкогольных напитков). В Техасе их очень мало, но ранчо находится в пределах одной из границ этого округа, что означает никакого алкоголя.

Глаза Рорка расширяются.

– Никакого алкоголя?

– Нет.

Папа протягивает руку и говорит:

– И курить тоже нельзя. Отдай это мне.

– Что? Курить тоже нельзя? – Роарк оглядывается вокруг, яркое солнце заставляет его снова натянуть солнцезащитные очки. – Что это за округ такой?

– Не курить – мое правило. А теперь отдай их мне.

Потянувшись в задний карман, Роарк достает пачку сигарет и вкладывает ее в руку моего отца. Что будет делать Роарк без своих «аксессуаров»?

Возможно, немного приведет себя в порядок.

Кивнув в сторону машины, мой отец говорит:

– Забирай свой багаж. Саттон проводит тебя в комнату, а я пока избавлюсь от этого дерьма. Ты должен принять душ, протрезветь и подготовиться к тяжелой работе. Нам нужна дополнительная пара рук, чтобы сделать все дела до ужина.

– Дела?

Отец кивает.

– Ты думал, что это каникулы? Это не так. – Он наклоняется вперед и смотрит в лицо Роарка. – Ты только что попал в ад, и тебе предстоит очиститься, нравится тебе это или нет. Ты хороший парень, Роарк. Пора бы тебе начать раскрывать свой потенциал.

Бормоча что-то себе под нос, Роарк берет свой чемодан у водителя и направляется к дому, и в этот момент его взгляд впервые фокусируется на мне. Его шаг замедляется, он смотрит на меня сверху вниз через солнцезащитные очки, его губы слегка приоткрываются. Именно такой реакции я и ожидала.

Нацепив веселую улыбку, я говорю:

– Сюда, Роарк

Я контролирую свои шаги, покачивая бедрами, чтобы у него был прекрасный вид, пока я иду к дому. Открываю для него дверь и веду вверх по лестнице. Оглядываюсь несколько раз и вижу, что он изо всех сил старается идти прямо, так как его глаза устремлены прямо на мою задницу.

Мэдди была чертовски права.

Это будет весело.

Когда мы доходим до его комнаты, я открываю дверь и жестом приглашаю войти.

– Это твоя комната. – Указываю на дверь напротив его, и, хотя он смотрит на мою грудь, я продолжаю говорить: – Моя комната напротив твоей. У нас общая ванная комната вон там. Не забудь постучать, прежде чем войти.

– Постучать, конечно, понял.

Он прислоняется к стене и выглядит измученным. Спал ли он прошлой ночью? Судя по всему, нет.

– Предлагаю тебе принять душ, как сказал папа, и выпить немного кофе. Если ты этого не сделаешь, день будет долгим. Все, что тебе нужно, лежит на твоей кровати. Добро пожаловать на ранчо.

Я собираюсь уходить, но он хватает меня за руку, чтобы остановить.

Просто чтобы свести его с ума, поворачиваю голову и лучезарно улыбаюсь ему.

– Да, что-то еще?

– Саттон, – ворчит он, – я... я.

Я протягиваю руку и глажу его по щеке.

– Не парься из-за этого, Роарк. Дай знать, если тебе что-нибудь понадобится.

Я отстраняюсь и спускаюсь по лестнице, оставляя его с растерянным выражением лица и нерастраченным желанием в глазах.

***

Не смейся!

Ты только усугубишь ситуацию.

О боже, так трудно сдерживаться. Я никогда в жизни не видела, чтобы человек так боролся. Едва протрезвевший, выглядящий разбитым, Роарк поднимает еще один тюк сена и пытается забросить его в кузов грузовика, но снова промахивается.

– Ублюдок, – кричит он, пиная его, а затем вытирая лоб предплечьем.

Жара от солнца сегодня нестерпимая, особенно для парня, который к этому не привык, и благодаря требованию моего отца работники ранчо не оставляют его в покое.

– Ну же, приятель, – говорит один из парней. – Это только красивые мышцы или они работают?

Уверена, что они работают, в этом нет никаких сомнений, но Роарк едва восстановил координацию и испытывает трудности.

Его рубашка пропитана потом, на лице – грязь, джинсы не черные, а пепельно-коричневые от того, что он часто спотыкался, выполняя работу. Осталось только покормить лошадей, но на сегодня он явно закончил.

– Пошел ты, – бормочет Роарк, снова потянувшись к тюку сена.

Я прохожу мимо него с тюком в руках и забрасываю его в грузовик, делая нужный замах, чтобы поднять тюк и перекинуть через люк. Роарк наблюдает за мной.

Указываю на его тюк.

– Хочешь, я сделаю это за тебя?

Его глаза сужаются.

– Нет. Я справлюсь.

– Уверен? Похоже, у тебя небольшие проблемы.

– Я не испытываю проблем. Просто, бл*дь. – Он снова вытирает лоб. – Кажется, у меня похмелье, впервые в жизни.

Я похлопываю его по плечу, словно мы приятели, а не два человека, которые находят друг друга привлекательными, но не могут понять, как сделать так, чтобы между ними все получилось.

– Вот что происходит, когда ты пьешь: за этим следует похмелье.

***

Я уже давно не работала на ранчо из-за учебы и попыток построить карьеру, но сегодня я чувствовала себя хорошо. Я знаю, странно радоваться физическому труду, но я выросла здесь. Во время футбольного сезона я ездила в Нью-Йорк, чтобы навестить отца, но мой настоящий дом – Техас, и папа был непреклонен в том, чтобы я вносила свой вклад на ранчо.

Если он узнавал, что я не выполняю свои обязанности, то прилетал из Нью-Йорка, чтобы отчитать меня, а на следующий день возвращался на тренировку. Я быстро поняла, что он ненавидит это, и словесная порка была тому подтверждением, поэтому я старалась делать все, что в моих силах.

И я научилась ценить это. Может быть, не сразу, потому что какой подросток захочет разгребать лошадиное дерьмо в выходные? Но со временем поняла, почему отец был строг со мной. Он хотел, чтобы я осознала пользу тяжелой работы, будь то учеба или физический труд. Я уверена, что заслужила свое место в команде «Достижение цели», и горжусь собой.

Позволив воде стекать по моим больным мышцам еще несколько секунд, я вдыхаю пар, клубящийся внизу, и делаю глубокий вдох. Ну и денек.

Какой удивительно длинный и полезный день.

Выключаю душ, вытираюсь, а затем оборачиваю полотенце вокруг тела, засовывая конец между грудей, чтобы полотенце не упало. Расчесываю длинные влажные волосы, увлажняю лицо и наношу лаванду за уши и на запястья.

Удовлетворенная, открываю дверь ванной и иду по коридору к своей комнате, где вижу Роарка, прислонившегося к своей двери, с закрытыми глазами и полотенцем, свисающим с его руки. Услышав мое приближение, он выпрямляется и смотрит в мою сторону. Его глаза начинают блуждать по моему телу, и, судя по выражению лица Роарка, очень хорошо, что я решила оставить свою одежду в комнате.

– Душ в твоем распоряжении.

Он почесывает бороду, глаза по-прежнему устремлены на меня.

– Спасибо.

Я останавливаюсь перед ним, позволяя ему рассмотреть меня, пока между нами распространяется аромат лаванды, который, как мне известно, сводит его с ума.

– Тебе нужна помощь, чтобы включить душ? Могу показать тебе, как он работает.

– Я, хм... думаю, справлюсь.

Прижимаю руку к его груди, невинно хлопая ресницами.

– Ты уверен?

Его взгляд опускается на мою руку, затем возвращается ко мне.

– Да.

Погладив его по груди, направляюсь к своей двери. Оглянувшись через плечо, говорю:

– Ну, если что я, напротив. Ты знаешь, где меня найти.

Я иду в свою комнату, когда Роарк говорит:

– Подожди.

Рука все еще на двери, я поворачиваюсь к нему.

– Да?

– Мы можем поговорить?

– Не думаю, что в этом есть необходимость, – лучезарно улыбаюсь. – Нам не о чем говорить.

– Чушь, – рычит он. И я понимаю, что ему не нравится, насколько я мила и ласкова. Мой отец был прав, на мед можно поймать больше мух.

Повернувшись к нему, протягиваю руку и стираю грязь с его лба. Он пытается прильнуть к моему прикосновению, но я отстраняюсь, прежде чем ему это удается.

– Слушай, тут не о чем говорить. Все хорошо. Не беспокойся.

Мое полотенце начинает развязываться, я хватаюсь за узел, но стараюсь придержать его пониже.

Его взгляд опускается вниз, к ложбинке, которую я демонстрирую. Роарк закрывает рот рукой и зажмуривает глаза.

– Это был долгий и тяжелый день, Саттон. Не искушай меня.

– О чем ты говоришь? Я не искушаю тебя.

– Нет? – Его брови взлетают вверх. – Ты была мила со мной весь день после того, как я покинул твою квартиру, не сказав ни слова, и ты расхаживаешь по дому, как чертова искусительница, в обтягивающей белой рубашке и танцуя с полотенцем.

– Танцуя с полотенцем? – Я морщу нос. – Я очень сомневаюсь, что стоять в коридоре и разговаривать с тобой как взрослый человек можно сравнить с танцем с полотенцем.

– Ты знаешь, что я имею в виду, – раздраженно отвечает он. – Ты наказываешь меня.

Я похлопываю его по груди и одариваю самой милой улыбкой, на какую только способна.

– И зачем мне это делать, Роарк? Мы друзья... просто друзья. Ты ясно дал понять это сегодня утром. Меня это устраивает. А теперь извини, на плите готовится домашняя фасоль, я хочу убедиться, что первая в очереди. Поторопись и прими душ; папа не любит, когда люди опаздывают на ужин.

Удовлетворенная, захожу в свою комнату и закрываю дверь, на моем лице расплывается широкая улыбка. Это будет очень весело.