Текст книги "Королева сплетен в большом городе"
Автор книги: Мэг Кэбот
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
Глава 19
Если вы пускаете ваши секреты по ветру, не вините его за то, что он разносит их по деревьям.
Холил Джибран (1883-1931), поэт и писатель Я очень рассчитываю, что часов в пять или шесть вечера Джилл Хиггинс позвонит в дверь месье Анри. Я знаю, что очень самонадеянна. Зачем Джилл Хиггинс, которая выходит замуж за одного из самых богатых людей на Манхэттене, выбирать в качестве сертифицированного дизайнера свадебных платьев меня – девушку, которую она знает как секретаршу в приемной адвокатской конторы, где составляется ее брачное соглашение?
Тем более что я не сертифицирована! Пока.
Я не стала говорить месье и мадам Анри, что дала карточку с их адресом самой знаменитой невесте города. Не хотела вселять в них тщетные надежды. Бизнес шел ни шатко ни валко, и в ателье часто велись разговоры (по-французски, конечно, они думали, я не понимаю, о чем они говорят) о том, что его пора сворачивать, пока Морис не открыл свое ателье на нашей улице и не отбил последних клиентов. Анри собирались уехать в свой домик в Провансе.
Если это произойдет, то их доходы сразу упадут, ведь они перезаложили дом, чтобы оплатить сыновьям учебу в колледже, а дом в Нью-Джерси, где они жили, сильно потерял в цене из-за обвала на рынке недвижимости. Их удерживало лишь одно пустячное обстоятельство – сыновья, Жан-Поль и Жан-Пьер, категорически отказывались не только переезжать во Францию, но и переводиться в менее дорогое учебное заведение, чем Нью-Йоркский университет, в который они ежедневно ездили из НьюДжерси (если не устраивали пьянки в квартире наверху). Но если окончательное решение будет принято, мальчики никуда не денутся, и им придется сделать так, как настаивает мать. В семье Анри не хватало денег, а не дисциплины, насколько я могу судить по тому, что месье Анри свалил на меня всю работу. Несмотря на то что, по словам месье Анри, бизнес его шел под гору, он нагружал меня шитьем по самые уши. Он заставил меня сделать столько кружевных оборок – наподобие тех, которыми я восхищалась в витрине всего месяц тому назад и которые поклялась научиться делать своими руками, что я, могла сшить их даже во сне. Я хорошо наловчилась нашивать бриллиантовые «капли», добиваясь, эффекта сверкающего водопада. Я уж не говорю о рюшах.
Мадам Анри уже шипит на мужа, чтобы он поторапливался – сегодня зажигают елку в Рокфеллеровском центре, и по этому поводу в центре будет такое движение, что им придется выбираться из города чуть ли не час, как вдруг кто-то звонит в дверь. Я смотрю на экран домофона и вижу бледную мордашку в обрамлении светлых волос, с тревогой смотрящую на меня.
– Кто там? – интересуется мадам Анри. – Мы не назначали сегодня примерок.
– О! – Я вскакиваю и бегу к двери. – Это одна моя подруга. – И открываю дверь, чтобы впустить Джилл… …И только теперь замечаю черный лимузин с тонированными стеклами, припаркованный у нашего пожарного-гидранта, а за спиной Джилл – высокого, атлетически сложенного мужчину, в котором я мгновенно узнаю…
– О! – Мадам Анри роняет сумочку и прикладывает ладони к щекам. Она тоже узнала спутника Джилл. Учитывая, с какой частотой это лицо появляется на страницах «Пост», это совсем неудивительно.
– Хм, привет, – говорит Джилл. Ее щеки на морозе ярко покраснели. В руках она держит портплед. – Ты говорила, что я могу зайти? Я не вовремя?
– Очень даже вовремя, – отвечаю я. – Давай заходи.
И они шагают внутрь с чуть запорошённого снегом крыльца. На волосах и плечах капельки воды сверкают так ярко, как ни один из фальшивых бриллиантов, которыми я расшиваю платья. От них пахнет морозом, здоровьем и… чем-то еще.
– Простите, – шмыгает носом Джилл, – я прямо с работы, поэтому у меня не было времени переодеться. Мы старались успеть до пробок.
– Этот ядовитый запах, – поясняет Джон Мак-Дауэлл, – который вы наверняка почувствовали, – тюленьи экскременты. Но не волнуйтесь, вы к нему привыкнете. – -Это мой жених Джои, – представляет его Джилл. – Джон, это Лиззи…
Джон протягивает большую ладонь, и я ее пожимаю.
– Очень приятно, – говорит он вполне искренне. – Когда Джилл мне о вас рассказала, знаете, я сразу поверил, что вы сможете нам помочь. Моя мама… я, конечно, ее люблю…
– Ни слова больше, – перебиваю его я. – Мы в курсе. И поверьте нам на слово, видали кое-что и похуже. Позвольте представить вам моего босса, месье Анри. И его жену, мадам Анри. Месье и мадам, это Джилл Хиггинс и ее жених, Джон Мак-Дауэлл.
Месье Анри смотрит на нашу троицу остановившимся взглядом. Когда я произношу его имя, он делает шаг вперед и протягивает руку.
– Enchante (1), – поет месье Анри. – Я польщен нашим знакомством.
1) Восхищен (фр.).
– Я тоже очень рад, – вежливо отвечает Джон Мак-Дауэлл. Мадам Анри, услышав то же самое в свой адрес, практически стекает на пол. Она не в состоянии издать ни звука с тех пор, как пара переступила порог ателье.
– Можем ли мы посмотреть, что вы принесли? – спрашиваю я, забирая у Джилл портплед.
– Я вас предупреждаю, – говорит Джон. – Оно ужасное.
– Правда ужасное, – поддакивает Джилл.
– Мы привыкли иметь дело с ужасным, – заверяет их месье Анри, – поэтому и получили одобрение Ассоциации брачных услуг.
– Это правда, – подтверждаю я. – Ассоциация брачных услуг дала месье Анри самые лестные рекомендации.
Месье Анри скромно склоняет голову и подходит к Джилл, чтобы помочь ей снять парку.
– Не хотите ли выпить чаю? Или кофе?
– Спасибо, – отвечает Джон, тоже снимая куртку. – Мы собрались поужинать…
И внезапно замолкает. Я открываю сумку, и мы впятером впиваемся взглядами в то, что я достала. Месье Анри чуть не роняет куртки на пол, и только в последнее мгновение мадам Анри подхватывает их.
– Какой ужас, – выдыхает месье Анри, к счастью, по-французски.
– Да, – говорю я, – но его еще можно спасти.
– Нет. – Месье Анри, словно в припадке, трясет головой. – Нельзя.
Я прекрасно понимаю, почему он так думает. Платье безнадежно. Облака старинных, видимо, очень ценных кружев, нашитых на основу из кремового сатина, фасон «принцесса» с огромной широкой юбкой, кажущейся еще больше благодаря жесткому обручу, вшитому в кромку. Вырез в стиле королевы Анны, огромные рукава-фонарики, которые оканчиваются облегающими запястья манжетами из шотландки. Поверх юбки драпировка из той же шотландки на массивных золотых пуговицах.
Другими словами, оно выглядит, как театральный костюм для институтского драматического кружка, в котором ставится пьеса «Бригадун».
– Оно принадлежит нашей семье много поколений, – оправдывается Джон. – Все невесты МакДауэллов должны надевать его на свадьбу – предварительно сделав те или иные изменения. Это моя мама вшила обруч в подол, когда выходила замуж. Она из Джорджии.
– Это многое объясняет, – замечаю я. – Какого оно размера?
– Шестого, – отвечает Джилл. – А я ношу двенадцатый.
Месье Анри верещит по-французски:
– Это невозможно. Оно слишком маленькое. Мы ничего не сможем сделать.
– Давайте не будем торопиться, – говорю я. – Очевидно, корсаж придется надставлять. Но здесь полно ткани…
– Ты собираешься искромсать антикварное платье, принадлежащее самому богатому семейству в городе? – спрашивает меня месье Анри опять-таки по-французски. – Ты лишилась рассудка!
– Он говорит, что предыдущие невесты тоже его под себя, переделывали, – напоминаю я ему. – Ладно вам. Давайте попробуем.
– Нельзя впихнуть женщину двенадцатого размера в платье шестого, – огрызается месье Анри. – Ты сама знаешь, что это невозможно!
– Мы не можем впихнуть ее в это платье в таком виде, как оно есть, – убеждаю его я, – но оно, к нашему счастью, слишком длинное для нее.
Я снимаю платье с вешалки и прикладываю к Джилл. Она стоит, руки по швам, и с тревогой смотрит на меня.
– Видите? Если бы оно было слишком коротким, я бы с вами согласилась. Но если мы надставим корсаж…
– Боже мой! Ты с ума сошла? – впадает в панику месье Анри. – Ты хоть знаешь, что ее свекровь с нами сделает? Она даже может подать на нас в суд…
– Жан, – впервые открывает рот ьгадам Анри.
Муж оборачивается к ней:
– Что?
– Сделай, – говорит она по-французски.
Месье Анри трясет головой:
– Я же тебе объясняю, это невозможно! Ты хочешь, чтобы я лишился сертификата?
– А ты хочешь, чтобы Морис украл у нас те крохи нашего бизнеса, которые еще остались.
– У него ничего не получится, – заверяю я их, – только разрешите мне заняться этим. Я смогу. Я знаю, что смогу.
Мадам Анри кивает.
– Послушай ее, – говорит она.
Дебаты продолжаются недолго. Месье Анри мастерски владеет иголкой, но главой семьи все равно остается его жена. Если уж она чего скажет, никакие аргументы не помогают. Последнее слово всегда остается за мадам Анри.
Месье Анри, опускает плечи. Потом смотрит на Джилл и ее будущего, мужа.
– Когда назначена свадьба? – тихо спрашивает он.
– Прямо в канун Нового года; – отвечает Джилл.
Месье Анри стонет. И даже я, почувствовав, как пересохло в горле, судорожно сглатываю. Канун Нового года! Джилл замечает нашу реакцию и начинает волноваться:
– Разве у вас… вам не хватит времени?
– Месяц. – Месье Анри смотрит на меня. – У нас есть месяц. Но это не имеет никакого значения, потому что такую работу вообще невозможно сделать; ни за какое время.
– Возможно, если мы сделаем так, как я задумала, – говорю я. – Поверьте.
Месье Анри кидает последний взгляд на уродство, висящее на вешалке.
– Морис, – шипит его жена. – Помни о Морисе!
Месье Анри вздыхает:
– Ладно. Мы попробуем.
Я с сияющей улыбкой поворачиваюсь к Джилл.
– О чем вы говорили? – нервно спрашивает она. – Я ничего не поняла, Я не знаю французского.
– Видишь ли, – начинаю я…
И вдруг понимаю, что она только что сказала. Я виновато поворачиваюсь к месье и мадам Анри, которые смотрят на меня в ужасе. До них дошло одновременно со мной: мы только что разговаривали на их родном языке – который, как считалось, я не знаю.
Ну и что? Меня никто никогда об этом не спрашивал. Я пожимаю плечами и говорю:
– Мы это сделаем.
Джилл недоверчиво смотрит на меня:
– Ладно… но как?
– Я еще не придумала, – признаюсь я, – но у меня есть одна идея. Ты будешь великолепна. Я обещаю.
Ее брови приподнимаются.
– Там не будет обруча в юбке?
– Не будет, – говорю я. – Но мне потребуется снять с тебя мерки. Давай пройдем в примерочную…
– Ладно, – соглашается она и идет за мной мимо месье и мадам Анри, все еще находящихся в ступоре. Я вижу, как у них в головах крутится мысль о том, что я понимала каждое слово из их французских разговоров.
А разговоров этих было ох как много!
В примерочной, огороженной занавесками, запах тюленей стал еще явственнее.
– Мне так неловко, – говорит Джилл. – Я обязательно переоденусь, когда приду в следующий раз.
– Ничего страшного, – отвечаю я, стараясь неглубоко вдыхать ртом. – Ты, по крайней мере, знаешь, что парень действительно тебя любит, если готов это терпеть.
– Да, – отвечает Джилл с улыбкой, которая делает ее вполне заурядное, симпатичное лицо удивительно красивым. – Он меня любит.
Я ей не завидую, разве что чуть-чуть. Мне немного больно от того, что и мне тоже очень хочется получить то, что у нее уже есть,– не свадьбу с одним из самых завидных женихов на Манхэттене, не будущую свекровь, у которой единственная цель в жизни – не дать невесте никакого шанса испытать хоть какую-то радость по поводу самого счастливого дня в жизни, а парня, который любил бы меня, несмотря на то что я пахну тюленьим дерьмом. Причем не просто любил бы, а готов был прожить со мной всю оставшуюся жизнь, согласился бы поехать на Рождество в Энн-Арбор и сказал бы о своем намерении всем друзьям, родственникам, а также некоторым представителям прессы, которым бы удалось просочиться в церковь.
На данный момент, я просто уверена, у меня этого нет.
Ну и что? Буду над этим работать.
Как правильно выбрать свадебное платье.
Краткая инструкция от Лиззи Николс Самое время задать старый как мир вопрос: белый, кремовый или цвет слоновой кости?
Не знаю, поверите вы мне или нет, но у белого цвета очень много оттенков. Не верите? Зайдите в магазин художественных принадлежностей. Наверняка вы никогда не видели, чтобы у одного цвета было столько названий – от «цвета яичной скорлупы» до «румянца индейца навахо».
Время белоснежных свадебных платьев давно ушло, и многие невесты, следуя моде, выбирают платья других цветов; бежевого, розового и даже голубого. Чтобы подобрать цвет, который больше всего подойдет к типу вашего лица, следуйте несложным правилам:
Белоснежный. Вы брюнетка? Традиционный белый цвет как раз для вас. Белый цвет, слегка разбавленный голубым или лавандовым, украсит вас.
Кремовый. Вы блондинка? Ваши белокурые локоны будут великолепно сочетаться с кремовым платьем. Золотистые оттенки составят прекрасное сочетание с золотом ваших волос (а не тиары).
Вспомните принцессу Диану во время ее торжества…
Цвет слоновой кости. Промежуточный между двумя первыми цветами. Он подходит практически всем. Вот почему им так часто красят стены.
Глава 20
Для философа все новости – сплетни, и те, кто их распространяют, по его мнению, старушки за чашкой чая.
Генри Дзвид Торо (1817-1862), американский философ, писатель и натуралист – Где ты была? – спрашивает меня Люк, когда я наконец доплетаюсь до дома с охапкой книг в руках.
– В библиотеке, – отвечаю я. – Прости, ты мне звонил? Там не разрешают пользоваться мобильным.
Люк смеется и берет книги у меня из рук.
– «Шотландские традиции», – читает он на одной из обложек. – «Ваша шотландская свадьба»,
«Шотландка и свадебные тосты». Лиззи, что происходит? Ты в ближайшее время собираешься посетить Изумрудный остров?
– Изумрудный остров – это Ирландия, – поправляю erq я, разворачивая шарф. – Я делаю для одной клиентки шотландское свадебное платье. Ты ни за что в жизни не догадаешься, кто моя клиентка.
– Наверное, ты права, – говорит он. – Ты ела? Я разогрел в духовке оставшуюся индюшку.
– Я слишком нервничаю, чтобы есть, – признаюсь я. – Ну же! Давай, угадывай, кто она?
Люк пожимает плечами:
– Не знаю. Шери? Она устраивает что-то вроде лесбийской свадьбы?
Я изумленно смотрю на него:
– Нет. Я же тебе говорила, не…
– Не навешивать ярлыков, знаю, – говорит Люк. – Хорошо, сдаюсь. Кто твоя клиентка?
Я бухаюсь на диван, горло что-то действительно меня немного беспокоит, Как хорошо наконец сесть. И я с триумфом в голосе сообщаю:
– Джилл Хиггинс.
Люк выходит на кухню, чтобы налить вина.
– Предполагается, что я должен знать, кто это? – спрашивает он меня на полпути.
Не могу поверить!
– Люк! Ты что, газет не читаешь? Или не смотришь новостей?
Задавая вопрос, я уже знаю ответ. Единственная газета, которую он читает, – это «Нью-Йорк таймс», а по телевизору Люк смотрит одни документальные фильмы.
И все-таки я делаю попытку.
– Ты знаешь, – говорю я, когда Люк появляется из кухни с бокалами каберне-совиньон в обеих руках. – Это та девушка, которая работает в вольере с тюленями в Центральном зоопарке. Она еще сорвала себе спину, когда переносила одного из тюленей в вольер. Они часто выпрыгивают, когда из-за дождя или снега поднимается уровень воды. – Последнее я узнала от Джилл, когда снимала с нее мерки и спросила, как они с Джоном познакомились. – Когда Джилл пришла в больницу, она там встретила Джона Мак-Дауэлла, того самого, который из манхэттенской семьи Мак-Дауэллов. Так вот, они женятся, это будет чуть ли не самая крутая свадьба столетия, и Джилл попросила меня переделать для нее платье. – Я все еще взбудоражена и подпрыгиваю на диване, как на сковородке: – Меня! Из всего Нью-Йорка она выбрала меня! И я буду делать свадебное платье для самой Джилл Хиггинс!
– Ух ты, – говорит Люк, улыбаясь своей знаменитой – в тридцать два зуба – улыбкой; – Это же здорово, Лиззи!
Мне ясно, что он понятия не имеет, о чем я говорю. Никакого.
– Ты не понимаешь, – не унимаюсь я. – Это грандиозно. Пресса к ней очень жестока, она называет ее «Плаксой» только за то, что Джилл – не тощая моделька, работает с тюленями и иногда плачет, потому что они ее все время травят, а будущая свекровь заставляет подписать брачное соглашение и, ко всему прочему, надеть свое кошмарное – ты даже представить себе не можешь насколько – платье. А я переделаю его, и все будет прекрасно, дела у месье Анри пойдут лучше, тогда он станет мне платить, и я уйду с работы из конторы папы Чаза и буду целыми днями заниматься тем, что я люблю больше всего в жизни! Разве это не здорово?
Люк все еще улыбается, хотя и не так широко, как сначала.
– Это действительно здорово, – говорит он, – но…
– Я не говорю, что это будет легко, – перебиваю я, уже зная, что он скажет. – У нас на все про все один месяц, а работы с платьем полно. Особенно если я буду делать то, что задумала. Так что в ближайшее время ты меня редко будешь видеть. Но это даже хорошо, ведь у тебя сейчас сессия? Мне нужно будет задерживаться допоздна, чтобы закончить работу в срок. Но если мы это сделаем, Люк, только представь себе! Возможно, месье Анри доверит мне управление своим ателье! Он давно уже хочет уйти на пенсию и уехать во Францию… теперь он вполне сможет себе это позволить, и при этом ему не придется продавать помещение за бесценок. Тогда я начну копить деньги, и – Господи, пожалуйста! – возьму небольшой кредит и, возможно, когда-нибудь смогу купить у него бизнес – здание и все остальное…
Люк явно не впечатлен моим рассказом. Понимаю, я вывалила на него сразу слишком много информации. И все-таки, мне кажется, он мог бы порадоваться за меня чуть больше.
– Я радуюсь, – защищается он, когда я упрекаю его (да, признаюсь, слегка хриплым голосом, но у меня побаливает горло). – Только я и понятия не имел, что ты всёрьез думаешь заниматься всей этой ерундой со свадебными платьями.
Я растерянно моргаю:
– Люк, разве ты не слышал, как прошлым летом ко мне подходили все приятели твоих родителей и говорили, что я должна открыть собственное ателье?
– Слышал, – говорит Люк. – Но я думал… ты займешься этим несколько позже. После того как получишь диплом бизнес-школы.
– Бизнес-школы? – хриплю я. – Снова учиться? Ты шутишь? Я только что получила диплом, вернее, еще не получила. Зачем мне начинать все сначала?
– Лиззи, для того чтобы начать собственный бизнес, тебе потребуется больше, чем талант к переделке винтажной одежды, – суховато замечает Люк.
– Знаю. – Я трясу головой. – Но я это уже делаю, у месье Анри. Учусь у него секретам бизнеса.
Люк, я действительно считаю, что готова. Я уже перешла на другой уровень. Или перейду, в зависимости от того, как пойдут дела с ДжиллХиггинс.
Люк явно сомневается:…
– Не понимаю, как одно свадебное платье может все изменить.
– Ты меня, разыгрываешь? Разве ты не слышал о Дэвиде и Элизабет Эммануэль?
– Хм… А что, если нет?
– Они были дизайнерами свадебного платья принцессы Дианы, – говорю я. Мне его немного жаль. Правда. Он знает так много о принципах биологии, которые изучает, в этом семестре. Но вообще ничего не знает о поп-культуре.
Наверное, это к лучшему. А что бы вы предпочли, чтобы знал ваш доктор?
– Они стали суперзнаменитыми из-за одного только платья! – продолжаю я. – Я не утверждаю, что Джилл Хиггинс так же знаменита, как и принцесса Диана, но здесь она очень известная персона.
Когда выяснится, что именно мы занимаемся ее платьем, наш бизнес пойдет в гору. Вот что я хочу сказать. Но поскольку она выходит замуж в канун Нового года, время слегка поджимает, и…
– И ты здесь не часто будешь появляться, – говорит Люк. – Не беспокойся, я все понимаю. Ты права насчет моей сессии, я тоже буду очень занят. Не говоря уже о том, что через три недели я уезжаю во Францию. Для пары людей, которые живут вместе, у нас действительно не слишком много времени для того, чтобы видеться.
– Разве что ночью, – соглашаюсь я.
– Ладно, – говорит Люк. – Буду довольствоваться тем, что у меня есть. Хотя очень надеюсь, что ты сможешь выделить мне капельку своего драгоценного времени и сходить вместе со мной за ёлкой.
– За елкой? – Несколько секунд я не могу понять, о чем это он. – А, ты хочешь поставить рождественскую елку?
– Ну да, – отвечает Люк. – Мы не сможем провести праздник вместе, но я все-таки надеюсь, что мы его отметим перед тем, как разъедемся по своим семьям. А чтобы это исполнить, нам нужна елка… тем более что у меня есть для тебя небольшой подарок, который мне хотелось бы под нее положить.
Мое сердце ухает куда-то вниз.
– Ты приготовил мне рождественский подарок, Люк? Как мило!
– Вообще-то, да. – Ему приятна моя реакция, но почему-то он чувствует себя немного не в своей тарелке. – Это не совсем рождественский подарок, это, скорее, инвестиция в будущее…
Минуточку, он правда это сказал или мне послышалось? Инвестиция в будущее?
– Пошли, – говорит Люк, резко встает и направляется в кухню. – Нам нужно что-нибудь поесть.
Ты немного охрипла. Мы же не хотим, чтобы ты заболела. Тебе нужно придумать свадебное платье!
Как правильно выбрать свадебное платье.
Краткая инструкция от Лиззи Николс
Свадебные напутствия Традиционно приглашенным на свадьбу выдают конвертики с диким рисом, чтобы они могли осыпать им молодоженов. Рис символизирует плодородие. Осыпая их рисом, вы как бы желаете им удачи и изобилия в будущей совместной жизни.
С недавнего времени во многих церквях и учреждениях, где проводятся свадьбы, бросать рис запретили. Официально утверждается, что сырой рис может принести вред птицам, которые его склюют. На самом деле это один из городских мифов. Множество видов птиц и уток только и делают, что сидят на рисовой диете.
Проблема заключается в том, что рис представляет опасность для человеческих существ.
Жесткие зерна очень скользкие, и большинство организаций, где проводятся свадьбы, просто хотят защититься от судебных исков.
Популярный заменитель риса в наши дни – просо. Но оно может принести такой же вред здоровью ваших гостей, как и рис, так как на нем точно так же можно поскользнуться.
Помимо всего прочего, рис, просо и даже конфетти очень трудно убирать, и в местах, где свадьбы проводятся по нескольку роз в день, каждый раз убирать за молодоженами (вы же не хотите идти по рису или конфетти, которыми осыпали предыдущую невесту) долго, дорого и очень сложно.
Вот почему я всегда рекомендую использовать в качестве напутствия простые мыльные пузыри.
Гости могут надуть целые облака пузырей, сквозь которые молодые пойдут к своей карете или машине.
Никто еще не поскальзывался на мыльных пузырях. Так что исков не будет.
Разве что мыло попадет кому-нибудь в глаз.
