Текст книги "Мир теней"

Автор книги: Мэг Кэбот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

могут. Жертвы автокатастроф обычно не имеют ни малейшего понятия о том, что с ними

случилось. Вот почему я постоянно натыкаюсь на таких призраков, бредущих по улице в

поисках своих попутчиков. Мне приходится подходить к привидениям и объяснять, что с

ними стряслось, а потом пытаться выяснить, где люди, которых они ищут. А это тоже

сплошная морока, доложу я вам. Приходится тащиться в полицейский участок, в котором

расследуется несчастный случай, и, прикидываясь, что делаю доклад для школы, выписывать

имена жертв, а затем узнавать, что с ними приключилось.

Говорю вам, мне иногда кажется, что моя работа никогда не кончается.

Как бы то ни было, Джесс молчал, и я решила, что он не собирается мне отвечать.

Взгляд призрака был прикован к возвышающемуся перед нами дому – тому самому, где он

умер и где ему суждено было обитать до тех пор, пока… ну, пока Джесс не разберется с тем,

что держит его в этом мире.

Луна поднялась еще выше, и я видела лицо призрака так же ясно, как днем. Ничего

необычного в его виде я не заметила. Джесс немного кривил рот в своей всегдашней,

насколько я могла судить, манере. А его глаза, опушенные густыми ресницами, наводили на

мысль о зеркалах – наверное, я смогла бы увидеть в них свое отражение, но прочесть в них

мысли Джесса мне не удавалось.

– М-м-м, знаешь что? Забудь, – заявила я. – Не хочешь рассказывать – не надо…

– Да нет, – отозвался Джесс. – Все в порядке.

– Мне просто стало интересно, – продолжила я. – Но если это слишком личное…

– Не слишком.

В это время мы подошли к дому. Джесс отвел велосипед туда, где ему полагалось

находиться, и прислонил к стене гаража. Оставаясь глубоко в тени, призрак произнес:

– Знаешь, этот дом не всегда был семейным гнездом.

– Да ты что? – воскликнула я, как будто впервые об этом услышала.

– Да. Когда-то здесь была гостиница. Скорее даже, небольшой пансион.

– И ты останавливался здесь в качестве гостя? – живо поинтересовалась я.

– Да.

Джесс вышел из тени гаража, но его взгляд был устремлен мимо меня. Он

прищурившись смотрел на океан.

– И… – попыталась я его подтолкнуть. – Что-то случилось, когда ты здесь

остановился?

– Да. – Джесс перевел глаза на меня и надолго замолчал, не отрывая от меня взгляда, а

потом вдруг сказал: – Но это длинная история, а ты, должно быть, очень устала. Иди спать.

Утром мы решим, что делать с Хизер.

Так нечестно!

– Подожди-ка, – запротестовала я. – Я никуда не пойду, пока ты все не расскажешь.

Джесс покачал головой:

– Нет. Сейчас слишком поздно. Я расскажу обо всем как-нибудь в другой раз.

– У-у-у-у! – Я вела себя как маленький ребенок, которому мама велит рано

отправляться спать, но мне было все равно. Я кипела от ярости. – Ты не можешь вот так

просто начать историю, а потом взять и не закончить ее. Ты должен…

Теперь Джесс смеялся надо мной.

– Иди спать, Сюзанна, – сказал он, подойдя ко мне и нежно подтолкнув к парадной

лестнице. – Для одной ночи ты уже достаточно напугана.

– Но ты…

– Как-нибудь в другой раз, – перебил призрак. Он подталкивал меня в сторону

крыльца, и теперь я стояла на нижней ступеньке, обернувшись к нему и глядя, как он надо

мной смеется.

– Обещаешь?

Я увидела его зубы, сверкнувшие в лунном свете.

– Обещаю. Спокойной ночи, querida.

– Я же говорила тебе, – заворчала я, топая по ступенькам, – не называть меня так.

Но, поскольку было около трех часов утра, меня хватило лишь на этот показной взрыв

негодования. Я все еще жила по нью-йоркскому времени – на три часа вперед, не забывайте.

Мне и так было непросто вовремя вставать в школу после полноценного восьмичасового сна.

Насколько же сложным окажется подъем после того, как я посплю всего четыре часа?

Я проскользнула в дом так же тихо, как и ушла. К счастью, все, кроме пса, спали

мертвым сном. Тот, увидев меня, поднял голову с дивана, на котором лежал, и замахал

хвостом. Тоже мне, сторожевой пес. К тому же мама не хотела, чтобы он спал на ее белом

диване. Но я не собиралась делать Макса своим врагом, согнав его с облюбованного места.

Если разрешение спать на диване – все, что нужно, чтобы не дать Максу оповестить всех

домашних о моей отлучке, то это того стоит.

Я потащилась вверх по лестнице, размышляя, что же мне делать с Хизер. Наверное,

придется встать пораньше, позвонить в школу и предупредить отца Дома, чтобы он встретил

Брайса и отправил парня домой в ту же минуту, как тот переступит порог кампуса. Я решила,

что не стану возражать, даже если придется прибегнуть к использованию вшей. В конце

концов, главное – не дать Хизер нанести удар.

И все же идея раннего подъема – пусть даже для спасения жизни парню, с которым у

меня в субботу вечером свидание, – не очень-то меня привлекала. Теперь, когда вспышка

адреналина прошла, я осознала, что смертельно устала. Пошатываясь, я побрела в ванну,

чтобы переодеться в пижаму – эй, я была совершенно уверена, что Джесс за мной не

шпионит, но он все еще не рассказал мне, как умер, так что я не собиралась рисковать. Его

ведь могли повесить и за нездоровое любопытство, ну, знаете, за подглядывание за

женщинами. Уверена, сто пятьдесят лет назад такое время от времени нет-нет да и

случалось.

Только собравшись сменить повязку на порезе на запястье, я обратила внимание на

то, чем Джесс обмотал мою руку.

Это оказался носовой платок. В прошлом они были у всех и каждого, поскольку тогда

знать не знали о «Клинексе»46. Люди уделяли этим лоскуткам много внимания, вышивая на

них свои инициалы, чтобы при стирке не перепутать их с носовыми платками других людей.

Но, прополоскав в раковине и крепко отжав платок Джесса, стараясь по мере сил

избавиться от следов моей крови на нем, я не заметила там инициалов призрака. Это был

большой льняной квадрат, белый – ну, теперь слегка розоватый – и весь обшитый по краям

таким тонким белым кружевом. Немного женственно для парня. Я бы засомневалась насчет

сексуальной ориентации Джесса, если бы не заметила инициалы, вышитые в уголке платка.

Стежки были крохотными, белые нитки на белой ткани, но сами замысловато вышитые

буквы казались огромными: МДС. Именно так. МДС. И ничего похожего на простое Д от

«Джесс».

46 «Клинекс» – известная марка бумажных салфеток.

Странно. Очень странно.

Я повесила платок сушиться. Мне не нужно было волноваться, что кто-нибудь его

заметит. Во-первых, никто, кроме меня, моей ванной не пользовался. Во-вторых, мои

домашние заметят его не раньше, чем увидят самого Джесса. До завтра платок никуда не

денется. Возможно, я не стану отдавать его Джессу, пока не получу от призрака какого-либо

объяснения по поводу значения этих букв. МДС.

Уже погружаясь в сон, я осознала, что МДС, должно быть, девушка. Иначе откуда

взяться всем этим кружевам? И этим замысловатым буквам? Неужели Джесс погиб не в

перестрелке, как я полагала ранее, а в разгар некоей любовной ссоры?

Не знаю, почему, но эта мысль сильно меня взволновала. Она не давала мне спать

целых три минуты. Потом я свернулась клубочком, на мгновение с тоской вспомнив свою

старую кровать, и заснула.

Глава 13

Разумеется, я собиралась проснуться с утра пораньше, позвонить отцу Доминику и

предупредить его насчет Хизер. Увы, намерения целиком зависят от людей, которые их

осуществляют, а я, должно быть, никудышная личность, поскольку так и не проснулась, пока

мама не потрясла меня за плечо и не сказала «вставай». К тому времени на часах уже было

семь тридцать и мои братцы уезжали без меня.

Вернее, думали, что уедут без меня. Они надолго застряли, когда Соня обнаружил,

что потерял ключи от «рамблера», поэтому я успела вылезти из постели и натянуть на себя

какие-то шмотки – понятия не имею, какие именно. Пошатываясь и чувствуя себя так,

словно меня кто-то несколько раз стукнул по башке мешком с камнями, я спустилась по

лестнице, как раз когда Док начал ныть, дескать, сестра Эрнестина предупреждала его, что

если он пропустит еще хоть одну линейку, то останется на второй год.

Тут-то я и вспомнила, что ключи от «рамблера» все еще в кармане моей кожаной

куртки, где я оставила их накануне ночью.

Пришлось прокрасться на второй этаж и притвориться, что обнаружила ключи на

лестничной площадке. Находка вызвала всеобщее ликование, но, по большей части,

вперемежку с ворчанием, поскольку Соня клялся, что оставил ключи на крючке на кухне и

понять не может, как они очутились на площадке.

– Наверное, привидение Дэйва поработало, – заявил Балбес, покосившись на Дока,

который вдруг смутился.

Потом мы все залезли в машину и отчалили.

Само собой, мы опоздали. Линейка в Академии при миссии Хуниперо Серра

начинается ровно в восемь утра. Мы попали туда приблизительно в восемь ноль две.

Линейка – это такое общее собрание, на котором за пятнадцать минут до начала уроков всех

школьников выстраивают, разделив по половому признаку: девочки с одной стороны,

мальчики с другой – словно мы квакеры какие-нибудь или типа того, – чтобы провести

перекличку, сделать объявления и огласить всякую другую чепуху. Когда мы подъехали,

линейка, разумеется, уже началась. Я собиралась, не останавливаясь, прошмыгнуть направо

и направиться прямиком в кабинет отца Доминика, но не тут-то было. Сестра Эрнестина

засекла наше позднее появление и одарила каждого из нас грозным взглядом, пока мы

прокрадывались на свои места в разных рядах. Меня не заботило, что там кропает обо мне

сестра Эрнестина в свою черненькую книжицу, но пробраться в кабинет директора не

имелось никакой возможности из-за желтой ленты, перегораживающей единственный

арочный проем, ведущий во двор, – ну и, само собой, из-за шастающих кругом копов.

Я догадывалась, что случилось: священники, монахини и прочие обитатели миссии

встали к заутрене – так они называют первую утреннюю мессу, – вышли во двор и увидели

обезглавленную статую основателя церкви, фонтан, в котором почти не осталось воды,

опрокинутую и покореженную скамейку, на которой накануне сидела я, и разбитую в щепки

дверь в класс мистера Уолдена.

Думаю, по вполне понятным причинам они запаниковали и вызвали копов. Все вокруг

наводнили парни в форме, снимавшие отпечатки пальцев и измерявшие всякую чепуху вроде

расстояния, на которое голова Хуниперо Серра переместилась от его тела, скорости, с

которой голова должна была лететь, чтобы проделать многочисленные дыры в деревянной

двери десятисантиметровой толщины, и все такое прочее. Я увидела парня в темно-синей

ветровке с надписью «КДП» – Кармелский департамент полиции – на спине, обсуждающего

что-то с отцом Домиником, который выглядел очень и очень усталым. Я все никак не могла

привлечь внимание отца Дома. Похоже, придется подождать окончания линейки, чтобы

тихонько ускользнуть и пойти извиниться перед ним.

На линейке заместитель директора сестра Эрнестина сообщила нам, что это дело рук

вандалов. Вандалы вломились в класс мистера Уолдена и учинили хаос во всей школе. К

счастью, сказали нам, эти варвары не украли потир с подносом47 из чистого золота – те

остались в небольшом шкафчике за церковным алтарем. Вандалы нагло обезглавили

основателя нашей школы, но ценное имущество не тронули. Если кому-то что-то известно об

этом отвратительном нарушении, то он должен незамедлительно выйти вперед,

предупредили нас. Если же кто-то из нас стесняется выйти при всех, то он может сделать это

анонимно – монсеньор Константин будет исповедовать все утро.

Ага, как же! Эй, яне виновата, что Хизер пришла в бешенство. Ну, во всяком случае,

не так уж и виновата. Если кому и следует пойти на исповедь, то именно ей.

Стоя в своем ряду – позади Ки-Ки, которая не могла скрыть восторга от

случившегося; мне так и мерещился заголовок, рождающийся в ее голове: «Отец Серра

теряет голову от вандалов», – я все вытягивала шею, пытаясь разглядеть старшеклассников.

Здесь ли Брайс? Я его не видела. Может, отец Дом уже нашел его и отослал домой. Святой

отец ведь должен был понять, что учиненный во дворе разгром – следствие потустороннего,

а не человеческого вмешательства, и принять соответствующие меры. Надеюсь, ради блага

Брайса, отец Дом не стал прибегать к такому предлогу, как вши.

Ладно, признаю, ради моего блага тоже. Я очень хотела, чтобы наше свидание в

субботу состоялось и прошло хорошо, а не отменилось из-за каких-то вшей. Разве это грех?

Не может же девушка проводить все свое время, только лишь борясь с возмущениями

потусторонних сил. Ей тоже требуется немного романтики.

Как только закончилась линейка, я попыталась проскочить мимо нашего кабинета,

намереваясь со всех ног мчаться в кабинет отца Доминика, но, конечно же, как только я

собралась поднырнуть под желтую ленту, сестра Эрнестина поймала меня и заявила:

– Простите, мисс Саймон. Возможно, в Нью-Йорке игнорировать полицейские

предупреждения вполне нормально, но здесь, в Калифорнии, это считается крайне

неразумным.

Я выпрямилась. Вернее, почти. Про себя я высказала несколько нелицеприятных слов

в адрес сестры Эрнестины, но вслух умудрилась довольно вежливо произнести:

– О, простите, сестра. Понимаете, мне очень нужно попасть в кабинет к отцу

Доминику.

– Отец Доминик, – холодно заявила сестра Эрнестина, – сегодня крайне занят. Так уж

случилось, что он совещается с полицией по поводу прискорбного ночного происшествия. И

освободится не раньше, чем после ланча.

Знаю, наверно, неправильно воображать, как наносишь удар каратэ по шее монахини,

но я ничего не могла с собой поделать. Она меня страшно бесила.

47 Потир с подносом используются в обряде причащения. В потир наливают церковное вино, а на подносе

разносят облатки (маленькие лепешки из пресного теста). Тем самым верующий, под видом хлеба и вина

вкушая самого Тела и Крови Христовых, таинственно соединяется с Христом и получает залог вечной жизни.

– Послушайте, сестра, – начала я. – Отец Доминик просил меня встретиться с ним

сегодня утром. У меня на руках, э, академические справки48 из моей старой школы, которые

он хотел посмотреть. Пришлось заказывать их доставку из Нью-Йорка курьерской почтой, и

они только-только прибыли, так что…

Я думала, что выкрутилась, на ходу сочинив о справках, курьерской доставке и тому

подобном. Но сестра Эрнестина протянула руку и потребовала:

– Отдайте их мне, и я с удовольствием передам их святому отцу.

Вот черт!

– Э-э-э, не стоит, – промямлила я, пятясь назад. – Думаю, я просто… тогда я встречусь

с ним после ланча.

Сестра Эрнестина послала мне взгляд, говорящий: «Ага, я так и знала», – после чего

обратила взор на какого-то невинного с виду подростка, который посмел прийти в школу в

джинсах, что являлось вопиющим нарушением дресс-кода. Мальчишка заканючил: «Это мои

единственные чистые штаны!» – но сестра Эрнестина была неумолима. Она стояла там – к

несчастью, все еще охраняя единственный путь к кабинету директора, – и, не сходя с места,

записывала имя подростка.

Мне ничего не оставалось, как пойти в класс. В смысле, все равно ведь – что еще я

могла поведать отцу Доминику, чего он уже не знал? Уверена, он понимал, что школу

разнесла Хизер и что я разбила окно в классе мистера Уолдена. Он, наверное, будет не

слишком рад меня видеть, так чего ради я так напрягаюсь? Мне вообще следует постараться

как можно дольше не попадаться ему на глаза.

Вот только… вот только как быть с Хизер?

Насколько я могла судить, она все еще восстанавливалась после ночной вспышки

гнева. Идя на первый урок в класс мистера Уолдена, я не увидела никаких признаков ее

присутствия, что само по себе было хорошо: это означало, что у нас с отцом Домом будет

время наметить какой-нибудь план. Прежде чем она снова выйдет на тропу войны.

Сидя в классе и стараясь убедить себя, что все будет хорошо, я никак не могла

подавить жалость к бедному мистеру Уолдену. Он занимался разнесенной вдребезги дверью

в свой класс. Казалось, даже разбитое окно его так сильно не волновало. Весь класс,

разумеется, жужжал, обсуждая, что случилось. Народ говорил, что это просто хулиганская

выходка: снести голову Хуниперо Серра. Шалость выпускников. Ки-Ки рассказала, что как-

то раз старшеклассники привязали подушки к языкам церковных колоколов, и когда

колокола звонили, то раздавались лишь какие-то приглушенные неясные звуки. Похоже,

народ думал, что вчерашние события из того же репертуара.

Если бы они только знали правду. Место Хизер рядом с Келли Прескотт оставалось

незанятым и бросалось в глаза, а шкафчик – сейчас отведенный мне – все еще был закрыт

благодаря вмятине, образовавшейся, когда я швырнула туда Хизер.

И словно по какой-то иронии, пока я сидела и размышляла обо всем этом, Келли

Прескотт подняла руку и, с разрешения мистера Уолдена, спросила, не думает ли он, что со

стороны монсеньора Константина несправедливо объявить, что поминальная служба по

Хизер не состоится.

Мистер Уолден откинулся на стуле и задрал ноги на стол, после чего заявил:

– Я тут ни при чем. Я просто здесь работаю.

– Ну, – настаивала Келли, – а вы думаете, это справедливо? – Она повернулась к

классу, трогательно глядя своими огромными красивыми накрашенными глазищами. – Хизер

Чамберс ходила сюда десять лет. Непростительно, что ее память не увековечивают в

собственной школе. И, если уж говорить откровенно, я считаю, что вчерашние события – это

знак.

Мистер Уолден выглядел глубоко изумленным.

48 Академическая справка (англ. «transcript») – выписка из документа об образовании. В такой выписке

перечисляются предметы, изученные учащимся в школе или колледже, с указанием зачетных часов и оценок.

Соответствует "вкладышу" в диплом о высшем образовании, хотя может касаться любого вида образования.

– Знак, Келли?

– Именно. Я верю, что случившееся прошлой ночью – и даже тот обломок в переходе,

который чуть не убил Брайса, – это все как-то связано. Я верю, что статую отца Серра

осквернили вовсе не вандалы, а ангелы. Ангелы разгневались на монсеньора Константина за

то, что он не позволил родителям Хизер провести здесь заупокойную службу.

Класс зашумел. Народ стал нервно поглядывать на пустой стул Хизер. Обычно я

много в школе не болтаю, но в этой ситуации не могла сдержаться.

– Так ты думаешь, это ангел разбил окно за моей спиной, а, Келли? – сказала я.

Келли повернулась на стуле и посмотрела на меня.

– Ну, – начала она, – это мог быть…

– Ага. И ты считаешь, что ангелы разбили дверь в классе мистера Уолдена, оторвали

голову статуе и разнесли двор?

Келли задрала подбородок.

– Да, – заявила она. – Я так считаю. Монсеньор Константин рассердил ангелов тем, что

не позволил нам провести панихиду.

Я помотала головой.

– Чепуха, – бросила я.

Келли подняла брови:

– Прости, что?

– Я сказала «чепуха», Келли. Думаю, твоя теория – полная ерунда.

Кожа Келли приобрела весьма интересный розовый оттенок. Думаю, она, наверное,

уже жалела, что пригласила меня на вечеринку у бассейна.

– Ты не знаешь, что это были не ангелы, Сьюз, – едко возразила она.

– Вообще-то, знаю. Потому что, насколько мне известно, у ангелов не идет кровь, а

тут по всему ковровому покрытию кровавые следы, начиная с того места, где какой-то

вандал порезался, влезая через разбитое окно. Вот почему полицейские вырезали кусок ковра

и забрали с собой.

Келли не единственная открыла рот от изумления. Все были ошеломлены. Наверно,

мне не стоило указывать на кровь – тем более, что кровь-то была моя собственная, – но, эй, я

не могла позволить ей разгуливать и болтать направо и налево, что, дескать, все из-за

ангелов. Ангелы, твою мать. Что, по ее мнению, тут такое? «Путь на небеса»49?

– Ладно, – прервал нас мистер Уолден. – На этом и закончим. Настало время второго

урока. Сюзанна, можно тебя на минутку?

Ки-Ки повернулась ко мне и повела своими белесыми бровями.

– Ну все, ты влипла, простофиля, – прошипела она.

Однако Ки-Ки понятия не имела, насколько была права. Стоило кому-нибудь

обратить внимание на мои залепленные пластырем запястья, как им стало бы понятно, что я

осведомлена, откуда взялась та кровь, так сказать, из первых рук.

С другой стороны, ни у кого не было никаких причин меня подозревать, верно?

С бьющимся сердцем я подошла к столу мистера Уолдена. «Он собирается сдать тебя,

– крутилась у меня в голове ужасная мысль. – Ну ты и вляпалась, Саймон».

Но мистер Уолден всего лишь хотел похвалить меня за использование примечаний в

эссе о битве при Бладенсбурге, которые, как он заметил, я ввела в своей работе.

– О, – сказала я. – Да ничего особенного, мистер Уолден.

– Да, но примечания… – Он вздохнул. – Я не видел, чтобы кто-то правильно их

применял с тех пор, как вел класс обучения взрослых в общественном колледже. Вы, в самом

деле, проделали великолепную работу.

Я пробормотала скупое «спасибо». Не хотелось признаваться, что причина, по

которой я так много знала о битве при Бладенсбурге, крылась в том, что я как-то помогла

ветерану той битвы указать парочке его родственников на давным-давно погребенный под

49 «Путь на небеса» (англ. «Highway to Heaven») – американский телесериал (1984 – 1989 гг.), рассказывающий

об ангеле, посланном на землю, чтобы помогать людям в трудных ситуациях.

землей мешок с деньгами, который он обронил во время оной. Забавно видеть, какие вещи

могут заставлять людей цепляться за жизнь… или, я бы сказала, за смерть.

Я уже собиралась сообщить мистеру Уолдену, что при обычных обстоятельствах я бы

с радостью задержалась и поболтала о знаменитых американских исторических битвах, но

мне очень нужно идти – я хотела посмотреть, охраняет ли еще сестра Эрнестина путь к

кабинету отца Дома, – когда мистер Уолден заставил меня застыть на месте, произнеся

следующее:

– На самом деле, забавно, что Келли подняла вопрос о Хизер Чамберс таким образом,

Сюзанна.

Я с опаской посмотрела на него:

– А? В каком смысле?

– Ну, я не знаю, в курсе ли ты, но Хизер была вице-президентом десятиклассников, и

сейчас, когда ее нет, мы собираем список кандидатов на пост нового ВП. Ну, веришь или

нет, твою кандидатуру тоже предложили. Уже двенадцать раз.

Мои глаза чуть не выскочили из орбит. Я тут же забыла, что мне нужно идти

повидаться с отцом Домиником.

– Двенадцатьраз?

– Да, я понимаю, это необычно, верно?

Я не могла взять в толк:

– Но я ведь провела здесь всего один день!

– Ну, ты произвела большое впечатление. Лично я предположил бы, что ты явно не

приобрела ни одного врага, когда вчера предложила переломать после школы пальцы Дебби

Манкузо. Ее в классе не очень-то любят.

Я вытаращилась на мистера Уолдена. Значит, он все-таки подслушалмою маленькую

угрозу. Подслушал, но не заставил в наказание оставаться после уроков. И за это я была ему

признательна, как до сей поры ни одному учителю.

– О, и, полагаю, то, что ты оттолкнула Брайса Мартинсона в сторону, когда на него

падал обломок балки, наверно, тоже не повредило, – добавил он.

– Здорово, – пробормотала я.

Думаю, не нужно упоминать, что в моей старой школе я бы точно никогда в жизни не

победила ни в одном конкурсе, если бы для победы требовалось быть популярной. Мне

никогда даже в голову не приходила мысль записаться в группу поддержки или стать

королевой бала выпускников. Не считая того, что в моей старой школе быть чирлидершей

считалось глупой тратой времени, а звание королевы и вовсе не было комплиментом в

Бруклине, я бы никогда не стала ни той, ни другой. И никто – никто– и не подумал бы

предложить мою кандидатуру хоть на какой-нибудь пост.

Меня безумно привлекала идея последовать своим изначальным инстинктам, то есть

сказать: «Спасибо, но не надо», – и убежать.

– Ладно, – произнесла я вместо этого, – а что должен делать вице-президент

десятиклассников?

Мистер Уолден пожал плечами:

– В основном, помочь президенту решить, как потратить бюджет класса. Это немного,

чуть меньше трех тысяч долларов. Келли с Хизер планировали использовать деньги на

организацию танцев в «Кармел Инн», но…

– Три тысячи долларов?

У меня, наверное, отвисла челюсть, но мне было все равно.

– Да. Понимаю, что это не очень много…

– А мы можем потратить их так, как хотим? – В моей голове вихрем пронеслись

разные мысли. – Типа, если мы захотим устроить вечеринку на пляже, мы можем это

сделать?

Мистер Уолден с любопытством посмотрел на меня:

– Конечно. Хотя вам потребуется одобрение всего класса. У меня такое чувство, что

администрация может поднять шум по поводу того, что неплохо бы использовать классные

деньги на восстановление статуи отца Серра, но…

Но что бы там не собирался добавить мистер Уолден, закончить ему не удалось. В

класс вбежала Ки-Ки, багровые глаза ее за затемненными линзами очков выскакивали из

орбит.

– Идемте скорей! – кричала она. – Там произошел несчастный случай! Отец Доминик

и Брайс Мартинсон…

Я мигом повернулась к ней.

– Что? – У меня вышло резче, чем нужно. – Что с ними?

– По-моему, они мертвы!

Глава 14

Я бежала так быстро, что потом сестра Мэри-Клэр, наша тренер по легкой атлетике,

спросила, не хочу ли я попробоваться в их команду.

Но Ки-Ки ошиблась по всем трем пунктам. Отец Доминик не умер. Как и Брайс.

И в том, что произошло, не было ничего случайного.

Насколько мы смогли понять, дело обстояло так: Брайс зачем-то шел в кабинет

директора – никто не знал, зачем именно. Может, потому, что опоздал, поскольку его все-

таки не было на линейке – хотя и не из-за того, что, как я надеялась, его перехватил отец

Дом. Брайс стоял перед секретарским столом под огромным распятьем, про которое Адам

рассказывал, что оно прольет кровавые слезы, если хоть одна девчонка закончит Академию

при миссии девственницей (секретарши в тот момент не было на месте, она готовила кофе

для полицейских, которые все еще слонялись во внутреннем дворе), когда двухметровый

крест внезапно начал отделяться от стены. Отец Доминик открыл дверь своего кабинета как

раз вовремя, чтобы заметить, что крест падает прямо на парня и норовит размозжить ему

череп. Но отец Доминик оттолкнул Брайса, и распятье лишь задело парня, раздробив тому

ключицу.

К несчастью, это обернулось тем, что весь вес креста отец Доминик принял на себя.

Распятье придавило директора к полу, переломав почти все его ребра и сломав одну ногу.

Мистер Уолден и группка сестер попытались разогнать нас по классам, чтобы мы не

толпились в переходе, наблюдая, как отца Дома и Брайса вывезут из приемной и

госпитализируют. Когда сестра Эрнестина пригрозила наказанием, часть учеников

разошлась, но я осталась. Мне было все равно, накажут меня или нет. Мне нужно было

убедиться, что с ними все в порядке. Сестра Эрнестина сказала что-то очень скверное, типа

«наверное, мисс Саймон не понимает, насколько неприятным может оказаться наказание в

Академии при миссии». Я ответила, что, если она будет угрожать мне телесным наказанием,

я все расскажу маме, которая ведет программу новостей на местном канале, и та примчится

сюда с камерой так быстро, что никто не успеет даже произнести «Аве, Мария!».

После моих слов сестра Эрнестина притихла.

Вскоре после этого я обнаружила жавшегося ко мне Дока. Посмотрев вниз, я

спросила: «А тычто здесь делаешь?» – поскольку маленькие дети должны были оставаться

в другой части школы.

– Я хочу посмотреть, все ли с ним хорошо.

Док был страшно бледен, на его лице отчетливо выделялись веснушки.

– У тебя могут быть неприятности, – предупредила я его.

Сестра Эрнестина деловито записывала имена оставшихся учеников.

– Мне все равно, – ответил Док. – Я хочу посмотреть.

Я пожала плечами. Странный мальчик этот Док. Он был совсем не таким, как его

старшие братья, и не потому, что у него были рыжие волосы. Я вспомнила поддразнивание

Балбеса по поводу ключей от машины и «привидения Дэйва». Мне стало интересно, что

именно известно Доку о делах, творящихся в его школе в последнее время.

Казалось, прошли часы, прежде чем раненых наконец-то вынесли. Брайса вывезли

первым. Он лежал на носилках, пристегнутый ремнями, стонал и, простите за откровенность,

вел себя как маленький ребенок. У меня была масса переломов и вывихов, и, поверьте мне,

это больно, но не настолько, чтобы стонать, лежа на носилках. Обычно, получив какую-

нибудь травму, я даже не замечала этого. К примеру, как вчера. Когда что-то действительно

болит, я могу только смеяться, потому что больно настолько сильно, что, как ни странно, это

даже смешно.

Должна признать, Брайс мне довольно сильно разонравился, когда я стала свидетелем

его инфантильного поведения…

Особенно после того, как я увидела отца Дома, которого выкатывали парамедики. Он

был без сознания, его седые волосы, частично покрытые бинтом, неровными прядями

свисали на правый глаз. Спеша в школу, я не успела позавтракать, и, должна признать, от

вида несчастного отца Доминика, лежавшего с закрытыми глазами и без очков, меня стало

слегка подташнивать. По правде говоря, я еле держалась на ногах и, наверное, упала бы, если

бы Док не взял меня за руку и не сказал доверительно:

– Знаю, мне тоже плохо от вида крови.

Но меня тошнило не от вида крови отца Доминика, просочившейся сквозь бинты на

его голове. Мне стало плохо от осознания того, что у меня ничего не получилось.

Совершенно ничего. Только благодаря слепой удаче Хизер не удалось убить их обоих. Они

остались в живых лишь по причине быстрой реакции отца Дома. Я им не помогла. Ничем.

Ведь приложи я побольше усилий прошлой ночью – и этого бы не случилось. Ничего

бы этого не произошло.

Я начала злиться. Точнее, обезумелаот злости.

Внезапно я поняла, что должна делать.

Я опустила взгляд на Дока:

– В школе есть компьютер с доступом в интернет?

– Конечно, – удивленно ответил Док. – Он в библиотеке. А что?

Я отпустила его руку.

– Да так… Иди обратно в класс.

– Сьюз…

– Те, кто в течение минуты не вернутся по своим классам, – властно заявила сестра

Эрнестина, – будут исключены!

Док дернул меня за рукав.

– Что происходит? – спросил он. – Зачем тебе компьютер?

– Ни за чем, – ответила я. За изящными железными воротами, стоящими на въезде на

парковку, медики захлопнули дверцу машины скорой помощи, в которую погрузили отца

Доминика и Брайса. Через секунду они уже отъезжали, сопровождаемые воем сирен и

мельтешением мигалок. – Просто… ты этого не поймешь, Дэвид. Это за гранью науки.

– Я могу понять много чего, что за гранью науки, – без тени возмущения откликнулся

Дэвид. – К примеру, музыку. Дома я учился играть Шопена на синтезаторе. Музыка лежит за

гранью науки. Ее восприятие основано исключительно на эмоциях, так же как и восприятие

искусства. Я понимаю музыку и искусство. Так что давай, Сьюз, – подбодрил он. – Ты

можешь все мне рассказать. Это как-то связано с тем... о чем мы говорили прошлой ночью?

Повернувшись к Доку, я удивленно воззрилась на паренька. Он пожал плечами: