Текст книги "Мир теней"
Автор книги: Мэг Кэбот
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
он.
Хотя я не была уверена, но у меня сложилось ощущение, что парень надо мной
подшучивает. А мне это не нравилось. Совсем не нравилось. Люди в Бруклине постоянно так
делали – ну, по крайней мере, до тех пор, пока я не узнала, насколько эффективно кулак,
встретившийся с их носом, может заставить их заткнуться.
Я не готова была ударить этого парня – еще нет. Но была близка к этому. Я имею в
виду, что только что пролетела уйму миль, и, похоже, лишь для того, чтобы провести остаток
своих дней с кучей глупых мальчишек, плюс мне все еще нужно было распаковать вещи,
плюс я чуть не довела маму до слез да к тому же обнаружила призрака в своей спальне.
Можете ли вы после этого винить меня в том, что я повела себя с ним… ну, резковато?
– Слушай, – воскликнула я, быстро вскочив и перекинув ногу через спинку стула. –
Можешь зависать, где хочешь, amigo15. Греби отсюда. Меня совершенно не волнует, куда. Но
зависать здесь тебе нельзя.
– Джесс, – сказал он, даже не пошевелившись.
– Что?
– Ты назвала меня «amigo». Мне показалось, тебе интересно будет узнать, что у меня
есть имя. Джесс.
Я кивнула.
– Ну да. Вполне логично. Что ж, хорошо. Пусть будет Джесс. Ты не можешь
оставаться здесь, Джесс.
– А тебя?
Теперь Джесс мне улыбался. У него было приятное лицо. Хорошее. С таким лицом он
бы моментально стал королем бала в моей старой школе .А Джина вырезала бы фотографию
с подобным лицом из журнала и повесила бы на стене своей спальни.
15 Amigo (испан.) – друг.
Не то чтобы он был симпатичным. Совсем нет. Опасным!– вот каким он выглядел.
Очень опасным.
– А что меня? – я понимала, что веду себя грубо. Но мне было все равно.
– Как тебя зовут?
Я зло посмотрела на него.
– Слушай. Просто скажи мне, чего ты хочешь, и выметайся отсюда. Мне жарко, и я
хочу переодеться. У меня нет времени на…
Джесс перебил меня так дружелюбно, как будто не слышал ни слова из того, что я
говорила.
– Та женщина – твоя мать – звала тебя Сьюзи. – Его темные глаза сверкнули. –
Сокращенно от «Сьюзен»?
– От «Сюзанна», – автоматически поправила я его. – Как в песне «Не плачь по мне»16.
Он улыбнулся:
– Я знаю эту песню.
– Еще бы. Она, небось, входила в топ сорок в том году, когда ты родился, а?
Он по-прежнему продолжал улыбаться.
– Так теперь это твоя комната, Сюзанна?
– Да, – ответила я. – Да, теперь это моя комната. Так что тебе придется ее освободить.
– Мнепридется ее освободить? – Джесс приподнял одну черную бровь. – Она была
моим домом полтора века. С какой стати уходить должен я?
– Да с такой. – Я потихоньку начинала выходить из себя. По большей части из-за того,
что мне было жарко и хотелось открыть окно, но оно находилось позади призрака, а я вовсе
не горела желанием приближаться к этому парню. – Это моякомната. Я не собираюсь делить
ее с каким-то мертвым ковбоем.
Это наконец-то проняло призрака. Он с шумом опустил ногу на пол – резко и громко
– и встал. Внезапно мне захотелось взять свои слова обратно. Парень был высоким, выше
меня, хотя, когда я обувала ботинки, мой рост составлял не меньше метра семидесяти.
– Я нековбой, – сердито сообщил мне Джесс.
Он что-то приглушенно добавил по-испански, но я ни слова не поняла, поскольку всю
жизнь изучала французский. В это время старинное зеркало, висевшее над моим туалетным
столиком, начало опасно покачиваться на крюке, удерживавшем его на стене. Я знала, что
калифорнийские землетрясения здесь ни при чем, а дело, скорее всего, в возбужденном
состоянии призрака, который явно обладал телекинетическими способностями.
Вот всегда так с этими привидениями: они до ужаса обидчивы! Даже самое легкое
замечание может их задеть.
– Тпру, – выдохнула я, выставив перед собой руки ладонями вперед. – Полегче,
полегче, парень.
– Члены моей семьи, – бушевал Джесс, тыча пальцем мне в лицо, – трудились в поте
лица, словно рабы, чтобы добиться чего-то в этой стране, но никогда, никогда, как
vaquero17…
– Эй, – окликнула его я. И в этот момент совершила огромную ошибку. Мне надоел
маячащий перед носом палец, так что я, потянувшись вперед, крепко за него схватилась,
дернула призрака за руку и, подтащив к себе, чтобы быть уверенной, что он меня услышит,
прошипела: – Оставь, наконец, зеркало в покое. И хватит совать мне в лицо свой палец.
Сделаешь так еще раз – и я его сломаю.
Я отбросила руку призрака и с удовлетворением отметила, что зеркало перестало
трястись. Но тут мой взгляд упал на лицо парня.
16 «Не плачь по мне» (англ. «Don't you cry for me») – строка из песни в стиле кантри «О, Сюзанна» (англ. «Oh!
Susanna»), написанной в 1848 году Стивеном Фостером.
17 Vaquero (испан.) – ковбой.
Призраки бескровны. Откуда в них взяться крови? Они же не живые. Но, клянусь, в
этот самый момент с лица Джесса схлынули все краски, как будто вся его кровь до единой
капли испарилась именно в эту минуту.
Призраки не живые, они бескровны, а значит, и бесплотны. Так что совершенно
непонятно, как я смогла ухватить его за палец. Моя рука должна была пройти прямо сквозь
него. Ведь так?
Не так. Для большинства людей все так и обстоит. Но не для таких, как я. Не для
медиаторов. Мы можем видеть призраков, можем разговаривать с призраками, а при
необходимости можем надрать призраку задницу.
Но мне не хочется это афишировать. Я стараюсь избегать прикосновений к
привидениям – на самом деле, любых прикосновений к кому-либо, – насколько это
возможно. Если же все попытки договориться по-хорошему проваливаются и мне
приходится применить к непокорному духу силу, я, как правило, предпочитаю, чтобы он или
она не знали заранее, на что я способна. Внезапная атака всегда предпочтительнее, когда
имеешь дело с представителями потустороннего мира, которые печально известны своей
подлостью.
Джесс, уставившийся на свой палец так, словно я прожгла в нем дыру, казалось,
вообще был не в состоянии вымолвить ни слова. Такие вещи запросто могут снести парню
крышу. Особенно мертвому парню.
Воспользовавшись его потрясением, я сказала самым суровым, не допускающим
шуток голосом:
– А сейчас послушай, Джесс. Это моя комната, понимаешь? Ты не можешь здесь
оставаться. Ты должен либо позволить мне помочь тебе отправиться туда, где тебе и
надлежит находиться, либо удалиться на поиски какого-нибудь другого места обитания. Мне
очень жаль, но дела обстоят именно так.
Джесс отвел взгляд от своего пальца, на лице его по-прежнему читалось выражение
крайнего недоверия.
– Ктоты? – тихо спросил он. – Что ты за… девушка?
Он так долго колебался перед тем, как произнести «девушка», что было очевидно: он
вовсе не уверен в применимости ко мне этого слова. Это меня немного задело. Я хочу
сказать, может, меня и нельзя назвать самой популярной девчонкой в школе, но никто
никогда не сомневался, что я самая настоящая девушка. Водители грузовиков частенько
сигналят мне на перекрестках, и вовсе не потому, что хотят прогнать меня с дороги.
Строительные рабочие порой выкрикивают в мой адрес сальные шуточки, особенно когда я
надеваю кожаную мини-юбку. В общем, я не страшненькая и не мужеподобная. Конечно, я
только что пригрозила оторвать ему палец, но это же не означает, что я не девушка, ради
всего святого!
– Я скажу, какой девушкой неявляюсь, – сказала я раздраженно. – Я неиз тех
девушек, которые стремятся разделить свою комнату с представителем противоположного
пола. Понимаешь меня? Так что или ты уберешься сам, или я вышвырну тебя вон. Выбор за
тобой. Я дам тебе немного времени на раздумья. Но когда вернусь, Джесс, надеюсь, тебя
здесь не будет.
Я развернулась и вышла.
Мне пришлось это сделать. Обычно я не проигрываю призракам в споре, но у меня
было чувство, что этот спор я проиграла, причем вчистую. Мне не следовало быть такой
резкой с этим парнем, и грубить не стоило. Не понимаю, что на меня нашло, правда, не
понимаю. Я просто…
Полагаю, я просто не ожидала увидеть привидение такого симпатичного парня в моей
спальне, вот и все.
«О Господи, – подумала я, вылетев в коридор. – И что я буду делать, если он не уйдет?
Я не смогу переодеваться в собственной комнате!»
«Дай ему немного времени, – прозвучал голос в моей голове. Это был голос, о
котором я старательно избегала говорить с маминым психологом. – Дай ему немного
времени. Он найдет себе другое место. Они всегда так делают. Ну, во всяком случае, почти
всегда».
Глава 4
Обед в семействе Аккерманов проходил почти так же, как во всех известных мне
больших семьях: все разом болтали – кроме, разумеется, Сони, который открывал рот,
только когда ему задавали вопрос в лоб, – и никто не хотел после убирать со стола. Я сделала
мысленную зарубку позвонить Джине и сказать ей, что она не права. Насколько я видела,
никаких преимуществ в том, чтобы иметь братьев, на самом деле не было: они жевали с
открытыми ртами и умяли все свежие булочки, прежде чем я успела взять себе хотя бы одну.
После обеда я решила, что разумнее будет держаться подальше от моей комнаты и
дать Джессу побольше времени на раздумья, хочет ли он убраться из нее с зубами или без. Я
не большая фанатка насилия, но оно – прискорбный побочный продукт моей профессии.
Иногда единственный способ заставить кого-нибудь тебя выслушать – воспользоваться
собственным кулаком. Знаю, эта методика не поддерживается руководствами по
диагностике, стоящими на полках большинства врачей.
С другой стороны, никто и не утверждает, что я врач.
Неувязка в моем плане, само собой, состояла в том, что сегодня был субботний вечер.
Со всей этой напряженкой переезда я потеряла счет дням. Дома в субботний вечер я бы
отправилась куда-нибудь с Джиной, мы бы поехали на метро в Виллидж18 и пошли бы
смотреть кино или просто позависали бы у «Пиццы Джо», глазея на прохожих. Эй, может, я
и городская девчонка, но это не значит, что я вела какую-то гламурную жизнь. Меня даже
мальчики ни разу не приглашали куда-нибудь сходить, если не считать того случая в пятом
классе, когда Дэниел Бог предложил мне покататься вместе с ним на катке в
Рокфеллеровском центре под одну исполняемую дуэтом песню.
И я опозорилась, шлепнувшись на лед прямо физиономией вниз.
Однако моя мамочка всецело озаботилась тем, чтобы впихнуть меня в общественную
жизнь Кармела. Как только мы загрузили посудомоечную машину, мамуля приступила к
делу:
– Брэд, а что ты делаешь сегодня вечером? Нет ли какой-нибудь вечеринки или чего-
то подобного? Может, ты смог бы взять с собой Сьюз и представить кому-нибудь.
Балбес, который в этот момент смешивал себе протеиновый коктейль, – видимо, двух
дюжин слоновьих креветок и толстого стейка из вырезки, съеденных на обед, ему показалось
мало, – выдал:
– Ага, может, я смог бы, если бы Джейк сегодня не работал.
Соня, встрепенувшись при упоминании своего имени, скосил взгляд на часы,
чертыхнулся и, схватив джинсовую куртку, выбежал из дома.
Док взглянул на часы и прищелкнул языком:
– Снова опоздал. Не успеет оглянуться, как его уволят.
У Сони есть работа? Для меня это было новостью, поэтому я спросила:
– А где он работает?
– В «Пенинсьюла Пицца».
Док проводил какой-то странный эксперимент с участием пса и мамулиной беговой
дорожки. Огромный пес – подозреваю, помесь сенбернара и медведя – смирно сидел на полу,
пока Док прикреплял электроды к маленьким островкам кожи, которые он выбрил в шерсти
18 Виллидж (англ. The Village) – район Нью-Йорка, полное название Гринвич-Виллидж. Район представляет
собой исторический и культурный район, напоминающий европейские кварталы, где бурлит жизнь. Тут
расположено множество современных модных клубов, магазинов, кафе.
животного. Самое странное, что никто, казалось, не обращал на это внимания, и меньше всех
– сам пес.
– Сон… в смысле, Джейк работает в пиццерии?
– Он у них разносчик. Приносит домой кучу чаевых, – пояснил Энди, драящий в мойке
форму для запекания.
– Он копит на «камаро», – сообщил мне Балбес. На верхней губе у него красовались
широкие молочные усы.
– Ух ты, – только и нашлась я.
– Хотите, ребята, чтобы я вас куда-нибудь подбросил, – великодушно предложил
Энди, – так я с удовольствием. Что скажешь, Брэд? Хочешь показать Сьюз жизнь в пассаже?
– Не-а, – отказался Балбес, вытирая рот рукавом футболки. – Все еще на Тахо
отдыхают. Может, в следующий уик-энд.
Я чуть со стула не свалилась от облегчения. Слово «пассаж» вызывает во мне что-то
вроде ужаса. Ужаса, которому не сравниться с чувствами, возникающими при общении с
мертвыми. В Нью-Йорке пассажей нет, но Джина любит ездить на электричке в один такой,
расположенный в Нью-Джерси. Как правило, где-то через час у меня начинается
эмоциональное перенапряжение, и мне приходится отсиживаться в каком-нибудь
магазинчике здорового питания, потягивая травяной чай, чтобы успокоиться.
Да и идея, чтобы меня кто-нибудь куда-нибудь подкидывал, чего скрывать, меня не
вдохновляла. Господи, да что не такс этим местом? Я еще была в состоянии понять, что
прокладка метро могла бы оказаться не самой лучшей идеей, принимая во внимание такой
местный изъян, как разлом Сан-Андреас19, но почему никто не наладит приличное
автобусное сообщение?
– Придумал, – объявил Балбес, со стуком поставив пустой стакан. – Сыграю с тобой в
«Крутого сноубордиста», Сьюз.
Я моргнула и непонимающе уставилась на него:
– Ты что?
– Поиграю с тобой в «Крутого сноубордиста». – Мое лицо все еще выражало
недоумение, поэтому Балбес продолжил: – Ты никогда не слышала о «Крутом
сноубордисте»? Пойдем-ка.
Он повел меня в кабинет к широкоэкранному телевизору. «Крутой сноубордист»
оказался видеоигрой. Каждый игрок должен выбрать себе сноубордиста, а потом ты
спускаешься на доске по разным склонам, с помощью джойстика контролируя скорость и
выкрутасы, которые можно проделать с этой доской.
Я победила Балбеса восемь раз, прежде чем он наконец сказал:
– Давай-ка лучше посмотрим телевизор.
Чувствуя, что, наверно, совершила в некотором роде ошибку, – полагаю, следовало
дать бедному парню хотя бы разок выиграть, – я попыталась загладить вину, вызвавшись
приготовить попкорн, и пошла в кухню.
Но в этот момент на меня накатила ужасная слабость. Между Нью-Йорком и
Калифорнией три часа разницы, поэтому, хотя было всего девять часов, я уже устала так,
словно наступила полночь. Энди с мамулей удалились в огроменную хозяйскую спальню, но
оставили двери широко открытыми, – подозреваю, затем, чтобы у нас не возникло никаких
неуместных мыслей насчет того, чем они там занимаются. Энди читал шпионский роман, а
мама смотрела какой-то телефильм.
Уверена, они сделали так во благо нас, детей. Я готова была побиться об заклад, что
субботними вечерами они чаще всего закрывали эту дверь или, по крайней мере, ходили
19 Разлом Сан-Андреас (англ. San Andreas fault) – трансформный разлом между тихоокеанской и
североамериканской плитами длиной 1300 км, проходящий вдоль тихоокеанского побережья по территории
штата Калифорния (США), большей частью по суше. Образовался после исчезновения плиты Фараллон. С
разломом связаны землетрясения, достигающие магнитуды 8,1 и вызывающие поверхностные смещения до 7 м.
Наиболее известными являются землетрясение в Сан-Франциско (1906 г.) и землетрясение Лома-Приета (1989
г.).
куда-нибудь с друзьями Энди или новыми коллегами мамы с телестанции Монтерея, куда ее
наняли. Наши родители явно пытались создать некую атмосферу домашнего уюта, чтобы
мы, детишки, почувствовали себя в безопасности. Следовало отдать им должное, они
старались изо всех сил.
Ожидая, пока приготовится попкорн, я размышляла, что бы обо всем этом подумал
папа. Он не пришел в восторг от того, что мамуля снова вышла замуж, хотя, как я уже
говорила, Энди – отличный парень. Еще меньше папулю вдохновлял мой переезд на
Западное побережье.
– Как же я буду к тебе заскакивать, если ты будешь жить за три тысячи миль отсюда? -
поинтересовался он, когда я рассказала ему о переезде.
– Дело в том, папочка, – напомнила я ему, – что тебе не положено ко мне заскакивать.
Предполагается, что ты умер, помнишь? Тебе полагается быть там, где пребывают все
мертвые люди, а не шпионить за мной и мамулей.
Папуля принял оскорбленный вид.
– Я не шпионю, – возразил он. – Я просто проверяю. Чтобы удостовериться, что ты
счастлива, только и всего.
– Ну, так оно и есть, – заверила я его. – Я очень счастлива, и мамуля тоже.
Конечно же, я соврала. Не насчет мамы, а насчет себя. Меня страшно пугал
предстоящий переезд. Даже сейчас я не была до конца уверена, что все получится. Эта
история с Джессом… Я хочу сказать, где вообще мой папуля, а? Почему он не наверху и не
надирает задницу этому парню? В конце концов, Джесс был мальчишкой, и он торчал в моей
спальне, а считается, что папочки терпеть не могут всякие такие вещи…
Но с этими привидениями всегда так. Их никогда нет поблизости, когда ты в них
действительно нуждаешься. Даже если они доводятся тебе отцом.
Должно быть, я ненадолго отключилась, потому что очнулась, лишь когда запищала
микроволновка. Я вытащила попкорн, открыла пакет и как раз высыпа́ла кукурузу в большую
деревянную миску, когда в кухню вошла мамуля и включила верхний свет.
– Как ты тут, милая? – спросила она и посмотрела на меня. – С тобой все хорошо,
Сьюзи?
– Конечно, мамочка, – заверила я ее и закинула несколько зерен в рот. – Мы с Балб… я
имею в виду, с Брэдом собираемся посмотреть киношку.
– Ты уверена? – Мамуля пытливо всматривалась в мое лицо. – Уверена, что все
хорошо?
– Угу, я в порядке. Просто устала и все.
Похоже, она успокоилась.
– О да. Конечно, для меня не новость, что у тебя немного сдвинется суточный режим.
Но… просто ты выглядела такой расстроенной, когда первый раз поднялась к себе в
комнату. Я знаю, что кровать с балдахином – это перебор, но не могла удержаться.
Я жевала попкорн. Мне всегда это помогало.
– Кровать замечательная, мамуль, – заверила я. – И комната прекрасная.
– Я так рада, – сказала мама, убирая мне челку с глаз. – Я рада, что тебе понравилось,
Сьюз.
У нее на лице было написано такое облегчение, что я в некотором роде почувствовала
к ней что-то вроде жалости. В том смысле, что она замечательный человек и не заслужила
дочку-медиатора. Я же знаю, что всегда чуть-чуть разочаровывала ее. Когда мне
исполнилось четырнадцать, мамуля провела для меня отдельную телефонную линию, думая,
что мне начнут названивать столько парней, что ее друзья не смогут к нам дозвониться.
Можете себе представить, как она была огорчена, когда никто, кроме Джины, ни разу не
позвонил мне по личной линии. Да и Джина обычно звонила, чтобы рассказать о свиданиях,
на которых побывала она. Как я уже говорила, мальчишки, живущие по соседству, никогда
не горели желанием пригласить куда-нибудь меня.
Бедная мамочка. Она всегда хотела обыкновенную славную дочь-подростка. А вместо
этого получила меня.
– Милая, ты не хочешь переодеться? – предложила мамуля. – Ты же с шести утра не
снимала эту одежду, так ведь?
Она задала мне вопрос, как раз когда вошел Док, которому нужно было взять еще
клея для своих электродов. Не то чтобы я собиралась ответить что-нибудь вроде: «Сказать по
правде, мамочка, я бы с удовольствием переоделась, но меня вовсе не вдохновляет идея
делать это на виду у привидения мертвого ковбоя, живущего в моей комнате».
Вместо этого я пожала плечами и выдала с тщательно выверенной долей
легкомысленности в голосе:
– Ну да, я собиралась переодеться немного погодя.
– Ты уверена, что не хочешь, чтобы я помогла распаковать вещи? Я чувствую себя
ужасно. Мне следовало…
– Нет, помощь мне не нужна. Я скоро распакуюсь, – отказалась я, наблюдая за Доком,
шарящим в ящике стола, и добавила: – Я лучше пойду. Не хочу пропустить начало фильма.
Разумеется, в конечном итоге, я пропустила начало, середину, да и конец фильма. Я
уснула на диване и не просыпалась, пока Энди не потряс меня за плечо в начале
двенадцатого.
– Подъем, детка, – позвал он. – Думаю, пора тебе признать, что ты в нокдауне. Не
беспокойся. Брэд никому не расскажет.
Я встала и, пошатываясь, побрела в свою комнату. Там направилась прямиком к окну
и распахнула его настежь. Слава Богу, Джесс не преграждал мне путь. Ура!Я все же сумела
добиться своего.
Я схватила рюкзак и пошла в ванную комнату, где приняла душ и просто на всякий
случай – я ведь не была уверена, исчез ли Джесс или нет, он же не оставил послания, –
переоделась в пижаму. Когда я вышла из ванной, то уже немного проснулась. Я огляделась
вокруг, чувствуя, как в комнату просачивается прохладный бриз и в воздухе пахнет солью. В
отличие от Бруклина, где постоянно завывают сирены и машинные сигнализации, на холмах
стояла тишина, и единственным звуком было изредка доносившееся уханье совы.
К своему удивлению, я обнаружила, что осталась одна. По-настоящему одна. В
свободной от привидений зоне. В точности как всегда хотела.
Я подошла к кровати, хлопнула в ладоши и погасила свет. Потом уютно устроилась
под хрустящей новенькой простыней.
Как раз перед тем, как я снова погрузилась в сон, мне показалось, что я слышу что-то
еще, кроме уханья совы. Словно кто-то напевал слова: «О, Сюзанна, не плачь ты обо мне, я к
тебе из Алабамы еду с банджо на спине»20.
Впрочем, я уверена, что мне просто померещилось.
Глава 5
В Католической академии имени Хуниперо Серра, в которой можно было получить
полное среднее образование, совместное обучение мальчиков и девочек ввели в
восьмидесятых, а недавно отменили обязательную школьную форму. И слава Богу, потому
что цвета формы – королевский синий21 и белый – мне не слишком к лицу. К счастью,
форменная одежда была так непопулярна, что от нее отказались, как и от правила «школа
только для мальчиков» в свое время, и хотя ученикам все еще нельзя было носить джинсы, в
20 Это слова песни «O, Susannah!», о которой упоминалось в предыдущей главе.
21 Королевский синий (англ. «royal blue») – название для двух оттенков лазури, светлого и темного.
Традиционный (темный) королевский синий был открыт портными из Сомерсета, сшившими для королевы
Великобритании Шарлотты Мекленбург-Стрелицкой платье именно такого цвета. В XX веке более светлый
лазурный цвет был также назван королевским синим и сделан одним из цветов HTML.
остальном они могли надевать чуть ли не все, что угодно. Поскольку единственное, чего мне
хотелось, – это носить дизайнерские вещи из собственной обширной коллекции (выбирать
их в разнообразных сток-центрах Нью-Джерси мне помогала Джина, которая с
удовольствием играла роль моего личного консультанта по моде), меня подобные правила
вполне устраивали.
А вот католицизм мог стать проблемой. Хотя, конечно, не настолько неразрешимой,
чтобы превратиться в настоящее препятствие. Понимаете, мама никогда особо не старалась
привить мне какие-то определенные религиозные воззрения. Папочка был иудеем, хотя не
соблюдал никаких обрядов, а мамуля была христианкой. Религия никогда не играла важной
роли в жизни кого-либо из моих родителей, а меня, признаться, она всегда очень сильно
смущала. Я хочу сказать, вы, наверное, думаете, что я больше кого-либо способна понять все
эти религиозные штуки, но правда в том, что я совершенно не представляю, что же
происходит с призраками после того, как я отсылаю их туда, куда они, по идее, должны
уходить после смерти. Единственное, что я знаю наверняка, – после того, как я отсылаю их
туда, они не возвращаются. Никогда. Точка.
Так что, когда в понедельник, последовавший за моими первыми после приезда в
солнечную Калифорнию выходными, мы с мамой вошли в приемную директора школы при
миссии, я буквально оторопела, оказавшись прямо перед двухметровой фигурой распятого
Христа, висящей позади стола секретаря.
Хотя, наверное, удивляться не следовало. В воскресенье утром мамуля показала из
окна мою школу, пока помогала мне распаковывать вещи.
– Видишь тот большой красный купол? – спросила она. – Это миссия. А купол служит
крышей для часовни.
Поблизости как раз околачивался Док – я заметила, что малыш частенько так делает, –
и он тут же пустился в одно из своих излюбленных подробных повествований. На этот раз о
францисканцах, членах римского католического религиозного ордена, следовавших уставу
святого Франциска, утвержденному в 1209 году22. Святой отец Хуниперо Серра,
францисканский монах, был, по словам Дока, трагически недооцененной исторической
фигурой. Сомнительного героя Католической церкви, его одно время хотели причислить к
лику святых, но, по словам Дока, « эта инициатива была расценена коренным населением
как всеобщее одобрение эксплуатационной колонизаторской политики Испании. Хотя
широко известно, что Хуниперо Серра выступал в защиту права на собственность и других
экономических прав новообращенных коренных американцев, он, в то же время, был против
того, чтобы коренное население имело свое правительство, являлся убежденным
сторонником телесных наказаний и даже обращался к испанскому правительству за
разрешением пороть индейцев».
Когда Док закончил свою лекцию, я лишь взглянула на него и уточнила:
– Хорошая фотографическая память?
Док смутился.
– Но ведь это же совсем не плохо – знать историю места, в котором ты живешь, -
пробормотал он.
Я на всякий случай взяла это на заметку. Если Джесс объявится снова, Док может мне
пригодиться.
Сейчас, стоя в прохладном кабинете, расположенном в старинном здании,
построенном Хуниперо Серра для совершенствования коренного населения этой части
страны, я гадала, сколько же привидений мне здесь встретится. Этот Серра, должно быть,
здорово разозлил местных ребят – в особенности принимая во внимание эту его страсть к
телесным наказаниям, – поэтому я не сомневалась, что увижу здесь многих из них.
22 Франциска́нцы, (лат. Ordo Fratrum Minorum; «минориты», «меньшие братья») – католический
нищенствующий монашеский орден, основан св. Франциском Ассизским близ Сполето в 1208 году с целью
проповеди в народе апостольской бедности, аскетизма, любви к ближнему.
Однако, пройдя с мамой под широкой аркой, венчающей вход, и попав во внутренний
школьный двор, по периметру которого располагались здания миссии23, я не увидела ни
единого человека, который выглядел бы так, будто ему или ей здесь не место. Несколько
туристов щелкали со всех сторон внушительный фонтан, у подножия одной из пальм
усердно трудился садовник – пальмы росли даже в моей новой школе, – а по просторному
крытому переходу между строениями в молчаливом раздумьи прогуливался священник. Для
такого старого здания, чьи стены видели, должно быть, не одну смерть, здесь было слишком
спокойно и красиво.
Я ничего не понимала. Куда делись все привидения?
Возможно, они боялись здесь показываться. Яи то немного испугалась, увидев такое
большое распятие. В том смысле, что я, конечно, ничего не имею против религиозного
искусства, но стоило ли изображать распятие так реалистично, с таким количеством струпьев
и тому подобным?
Судя по всему, не одна я так думала, поскольку парень, сидевший напротив нас с
мамой, – в приемной нас усадили на диванчик и попросили немного подождать – увидел,
куда я смотрю, и выдал:
– Говорят, он плачет кровавыми слезами всякий раз, как какая-нибудь девчонка
заканчивает эту школу девственницей.
Не сдержавшись, я фыркнула от смеха. Мама бросила на меня сердитый взгляд.
Секретарь, пухленькая женщина среднего возраста, глядя на которую, можно было подумать,
что подобные слова должны были бы оскорбить ее до глубины души, лишь закатила глаза и
устало поморщилась:
– О Адам…
Адам, симпатичный парнишка примерно моего возраста, серьезно посмотрел на меня.
– Чистая правда, – торжественно заявил он. – Это случилось в прошлом году. Моя
сестра. – Он заговорщически понизил голос: – Она мне не родная, родители ее удочерили.
Я снова засмеялась, и мама нахмурилась. Она потратила большую часть вчерашнего
дня на рассказы о том, как на самом деле трудно было убедить школьную администрацию
принять меня – в основном из-за того, что мамуля не могла доказать, что я крещеная. В
конце концов они приняли меня лишь благодаря Энди, потому что здесь учатся его
мальчики. Думаю, не последнюю роль в этом сыграло и приличное денежное
пожертвование, хотя мама об этом не упомянула. Она лишь сказала, что я должна вести себя
как можно лучше и не швырять ничего из окон – хотя я и объясняла ей, что в тот раз была не
виновата. Я сражалась с чрезвычайно агрессивным юным привидением, которое не хотело
покидать свое место обитания – раздевалку для девочек в моей старой школе. Когда я
выбросила его в то окно, это, несомненно, привлекло внимание призрака и побудило его
встать на праведный путь (во веки веков, аминь).
Конечно, маме я сказала, что решила слегка потренировать в раздевалке мой замах
для большого тенниса и ракетка выскользнула у меня из рук – совершенно невероятная
история, особенно если учесть, что ракетку так и не нашли.
В тот момент, когда я погрузилась в эти болезненные воспоминания, открылась
тяжелая деревянная дверь и к нам вышел священник.
– Миссис Аккерман, как приятно снова вас видеть, – поздоровался он. – А это, должно
быть, Сюзанна Саймон. Вы ведь ко мне? Проходите.
Пропустив нас в свой кабинет, он задержался на пороге и обратился к парню на
диване:
– О нет, мистер Мак-Тэвиш. Только не в первый день нового семестра.
Адам пожал плечами:
23 Миссия Кармел (Mission San Carlos Borromeo de Carmelo) – самая старая миссия Верхней Калифорнии, долгое
время служившая «штаб-квартирой» всей системы миссий в Калифорнии. Также она единственная сохранила
оригинальный купол башни с колоколом. В середине 19-го века миссия была значительно разрушена и
отстроена в конце того же столетия. Сейчас тут действует церковь, находится католическая школа. На
территории расположено и небольшое кладбище, на котором похоронен Хуниперо Серра.
– Что тут можно сказать? Эта баба меня ненавидит.
– Будьте так добры, не называйте сестру Эрнестину бабой, мистер Мак-Тэвиш. Я
увижусь с вами через минуту, после того как переговорю с этими двумя леди.
Когда мы вошли в кабинет, отец Доминик – так звали директора школы – сел на свое
место и какое-то время просто беседовал с нами, расспрашивая, понравилась ли мне
Калифорния. Я ответила, что это отличное место, особенно океан. После того, как я
распаковала вещи, мы провели большую часть дня на пляже. Я нашла свои солнечные очки
и, хотя для плавания было еще холодновато, здорово провела время, просто лежа на одеяле,
расстеленном на песке, и наблюдая за волнами. Они были гигантскими, больше, чем в
сериале «Спасатели Малибу»24, и Док потратил полдня, чтобы объяснить мне, в чем причина.
Правда, сейчас я уже ничего не помню – солнце так опьяняло, что мне лень было
прислушиваться. Я поняла, что люблю пляж, запах океана, водоросли, лениво
