Текст книги "Мир теней"
Автор книги: Мэг Кэбот
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
медленно прошла мимо нее на одну из гравийных дорожек между клумбами. Не хотелось
признаваться даже самой себе, но мне было немного не по себе стоять под крышей перехода,
памятуя о том, что случилось с Брайсом. – Черт, должно быть, ты взбесилась, когда
сообразила, что сделала. Убила себя. Да еще так глупо. Из-за какого-то парня.
– Заткнись!
На этот раз она не просто сказала это. Она завизжала да так, что ей пришлось сжать
кулаки, закрыть глаза и ссутулить плечи, чтобы получилось как можно громче. Визг вышел
такой, что у меня зазвенело в ушах. Но никто не выбежал из домика священника, где в
некоторых окнах горел свет. Плачущие горлицы44, чье воркование я прежде слышала из-под
карниза в переходе, не издали ни писка с тех пор, как появилась Хизер, а сверчки прекратили
свою ночную серенаду.
Люди не слышат привидений – ну, то есть, большинство людей, – чего нельзя сказать
о животных и даже насекомых. Они чутко реагируют на присутствие паранормального.
Макс, собака Аккерманов, близко не подходит к моей комнате, и все из-за Джесса.
– Бесполезно так вопить, – попыталась урезонить я Хизер. – Никто тебя не слышит,
кроме меня.
– Как хочу, так и кричу, – огрызнулась она. И снова зашлась в визге.
Зевнув, я села на одну из деревянных скамеек у статуи отца Серра. В основании
статуи я разглядела мемориальную плиту. В свете прожекторов и луны ее легко можно было
прочесть.
«Преподобный отец Хуниперо Серра, – гласила надпись на плите, – 1713-1784. Его
праведные пути и самоотречение служили уроком для всех знавших его и принявших его
учение».
М-да. Надо будет посмотреть в словаре, что такое самоотречение, когда вернусь
домой. Интересно, не синоним ли это самобичевания, которым отец Серра также был
славен?
– Ты меня слушаешь? – завизжала Хизер.
Я посмотрела на нее.
– Ты не знаешь, что означает слово «самоотречение»? – спросила я.
Она перестала визжать и уставилась на меня. Потом зашагала вперед с застывшей на
лице маской бешеной ярости.
– Послушай меня, сучка, – начала она, остановившись в полуметре от меня. – Я хочу,
чтобы ты отсюда убралась, понимаешь? Я хочу, чтобы духу твоего не было в этой школе.
Это мойшкафчик. Келли Прескотт – моялучшая подруга. А Брайс Мартинсон – мойпарень!
Выметайся, проваливай туда, откуда пришла. Все было просто прекрасно, пока ты тут не
появилась…
Пришлось перебить ее:
44 Плачущая горлица (англ. «mourning dove») – птица отряда голубеобразных, семейства голубиных.
Распространена в Северной Америке от Канады и Калифорнии до Мексики.
– Прости, Хизер, но не всебыло просто прекрасно, пока я здесь не появилась. Знаешь,
как я это поняла? Потому что ты мертва. Так ведь? Ты мертва. У умерших не бывает
никаких шкафчиков, или лучших подруг, или парней. А знаешь, почему? Потому что они
мертвы.
У Хизер был такой вид, словно она опять собиралась завизжать, но мне удалось ее
отвлечь. Я вежливо и спокойно сказала:
– Так вот, я понимаю, ты ошиблась. Совершила ужасную ошибку, громадную
ошибку…
– Не я ошиблась, – решительно заявила Хизер. – Ошибку сделал Брайс. Именно он
порвал со мной.
– Ну, вообще-то я говорила не о той ошибке, – заметила я. – А о том, что ты
застрелилась, потому что глупый мальчишка порвал с…
– Если ты думаешь, что он такой глупый, – насмешливо сказала Хизер, – тогда чего ж
ты собираешься с ним встречаться в субботу? Да-да. Я слышала, как он тебя пригласил.
Предатель. Он, наверно, и дня мне не был верен за все время, пока мы встречались.
– О! Ну, просто замечательно, – воскликнула я. – Вот тебе еще один повод укокошить
себя из-за него.
На ресницах Хизер повисли слезы, сверкая, словно стразы, которые наклеивают на
ногти.
– Я любила его, – прошептала она. – Если я не могла его заполучить, то мне незачем
было жить.
– А сейчас ты мертва, – устало продолжила я, – и воображаешь, что ему следует
присоединиться к тебе, верно?
– Мне здесь не нравится, – тихо сказала она. – Никто меня не видит. Только ты и о-
отец Доминик. Мне так одиноко…
– Ну да. Я понимаю. Но, Хизер, даже если ты умудришься убить Брайса, вряд ли это
вызовет у него симпатию к тебе.
– Я могу заставить его полюбить меня, – самонадеянно заявила она. – В конце концов,
тут будем только мы с ним. Ему придется меня полюбить.
Я покачала головой:
– Нет, Хизер. Так не получится.
Она уставилась на меня:
– Что ты имеешь в виду?
– Если ты прикончишь Брайса, нет никакой гарантии, что в конечном итоге он
окажется здесь, с тобой. Что там случается с людьми после смерти… Ну, я не в курсе, но,
думаю, с каждым это происходит по-своему. Если ты убьешь Брайса, он отправится туда, где
ему положено быть. В рай, в ад, в его следующую жизнь – точно не знаю. Но уверена: здесь,
с тобой, он не останется. Это так не работает.
– Но… – явно пришла в ярость Хизер. – Но это несправедливо!
– В мире полно несправедливости, Хизер. Несправедливо, к примеру, что тебе
суждено страдать целую вечность из-за ошибки, совершенной под влиянием момента. Я
уверена, что, знай ты, каково быть мертвой, ни за что бы не убила себя. Но, Хизер,
необязательно, чтобы все было вот так.
Она уставилась на меня сверху вниз. Сейчас застывшие на ее ресницах слезы
напоминали крошечные осколки льда.
– Необязательно?
– Да. Необязательно.
– Ты имеешь в виду… имеешь в виду, что я могу вернуться?
– Можешь, – кивнула я. – Ты можешь начать новую жизнь.
Она фыркнула:
– Как?
– Все, что тебе нужно, – самой решить это сделать, – ответила я.
Ее хорошенькое личико помрачнело.
– Но я уже решила, что хочу именно этого. С тех пор… с тех пор, как это
произошло… я лишь хочу вернуть свою жизнь.
Я помотала головой.
– Нет, Хизер, – возразила я. – Ты меня не поняла. Ты никогда не вернешь свою жизнь –
свою прежнююжизнь – назад. Но ты можешь начать новую. Все лучше, чем так, чем вечно
пребывать здесь наедине с самой собой, в ярости бушуя и вредя людям…
Она завопила:
– Ты сказала, что я могла бы вернуть свою жизнь!
В мгновение ока я поняла, что упустила ее.
– Я не имела в виду твою прежнюю жизнь. Я подразумевала просто жизнь…
Но было слишком поздно. Она взбесилась.
Теперь я понимала, почему родители Брайса отослали его в Антигуа. Я сама не прочь
была бы там оказаться – где угодно, лишь бы убраться с дороги этой бешеной девицы.
– Ты мне говорила, – визжала Хизер. – Ты мне говорила, что я могу вернуть свою
жизнь! Ты мне врала!
– Хизер, я не обманывала тебя. Я просто имела в виду, что твоя жизнь… ну, твоя
жизнь закончилась. Ты сама ее завершила, Хизер. Я знаю, это полный отстой, но, эй, тебе
стоило бы подумать об этом…
Она прервала меня каким-то неестественным – ну разумеется! – воем.
– Я тебе не дам, – пронзительно визжала она. – Я не дам тебе забрать мою жизнь!
– Хизер, говорю же тебе, я и не пытаюсь. У меня своя жизнь есть. Твоя мне без
надобности…
Поскольку сверчки и птицы молчали, то единственным шумом во дворе было
журчание воды в фонтане – в смысле, кроме воплей Хизер. Но шум воды вдруг зазвучал как-
то странно. Превратился в какой-то забавный булькающий звук. Я посмотрела в сторону
фонтана и увидела, что от воды поднимается пар. Я бы не нашла в этом ничего особенного –
было холодно, а вода в фонтане могла быть теплее, чем окружающий воздух, – если бы не
заметила, как на поверхности лопнул большой пузырь.
И тут меня осенило. Она заставляет воду кипеть. Вода вскипает от ее ярости.
– Хизер, – обратилась я к ней, оставаясь на скамейке. – Хизер, послушай меня.
Успокойся. Мы не можем говорить, когда ты так…
– Ты… сказала… – Глаза Хизер, как я с тревогой заметила, полностью закатились
назад. – Я… могла бы… начать… сначала.
Ладно. Настала пора что-то предпринимать. Мне необязательно было ощущать, как
скамейка подо мной затряслась так, что я чуть с нее не свалилась. Я знала, что пора вставать.
И я встала, очень быстро. Так быстро, что скамейка не успела меня стукнуть. Так
быстро, что я смогла добраться до Хизер прежде, чем она меня заметила, и врезала ей со всей
силы правой под подбородок.
Только, к моему изумлению, она, казалось, этого даже не почувствовала. Ее занесло
слишком далеко. Бог знает куда. Бей ее, не бей – никакого эффекта, разве что я отбила себе
все костяшки. И, разумеется, она взбесилась после этого еще больше, что всегда происходит,
когда имеешь дело с опасно возбужденной личностью.
– Ты, – произнесла Хизер низким голосом, не имеющим ничего общего с ее обычным
щебетанием чирлидерши, – об этом пожалеешь.
Вода в фонтане вдруг вскипела. Через край начали выплескиваться гигантские волны.
Струи, которые обычно били на метр-полтора вверх, вдруг начали выстреливать ввысь на
три-четыре метра, рассыпаясь каскадом и падая обратно в кипящий, окруженный паром
котел. Птицы, все как одна, вспорхнули с вершин деревьев, их крылья мгновенно заслонили
свет луны.
У меня возникло забавное ощущение, что Хизер не шутит. Даже больше того, у меня
появилось чувство, что она осуществит свою угрозу. И пальцем не пошевелив.
А потом я получила подтверждение своей догадке, когда голова Хуниперо Серра
отделилась от туловища. Именно так. Она просто взяла и отломилась, словно была сделана
не из твердой бронзы, а из какой-нибудь сахарной ваты. Хизер оторвала голову совершенно
бесшумно. Та на одно мгновение зависла в воздухе, выражение благожелательного
сострадания на лице святого отца под тем странным углом, под которым голова была
повернута к моему лицу, превратилось в сатанинскую усмешку. Я стояла как вкопанная,
уставившись на блики от лучей прожекторов на металлическом шаре, и вдруг увидела, как
он опускается все ниже…
И несется ко мне со свистом так быстро, что на ночном небе видны только неясные
очертания, словно это какая-то комета или…
Я не успела додумать, что еще напоминает мне эта штуковина, потому что спустя
долю секунды что-то тяжелое ударило меня в живот, и я растянулась в грязи, где и осталась
лежать, глядя в звездное небо. Оно было такое красивое. Ночь такая темная, а звездочки
такие холодные и мерцающие…
– Вставай! – раздался у меня над ухом резкий мужской голос. – Я-то думал, что тебе
полагается быть куда ловчее в этих делах!
Буквально в паре сантиметров от моей щеки в грязи что-то взорвалось. Я повернула
голову и увидела непристойно ухмыляющуюся мне голову Хуниперо Серра.
А потом Джесс рывком поднял меня на ноги и потянул к переходу.
Глава 11
Мы вновь очутились в кабинете мистера Уолдена. Понятия не имею, как нам это
удалось, ведь за нами с грохотом неслась голова статуи. Она двигалась с огромной
скоростью, издавая жуткий свист, и казалось, будто отец Серра пронзительно кричит. Как
только мы захлопнули за собой дверь в класс, голова врезалась в тяжелую деревянную
панель с силой пушечного ядра.
– Иисусе, – пробормотал Джесс, когда мы, задыхаясь, прижались спинами к двери,
словно наш вес мог удержать Хизер снаружи с ее-то умением при желании проходить сквозь
стены. – «Я могу о себе позаботиться. Мне просто придется от нее избавиться». Не эти ли
слова я слышал от тебя совсем недавно? Как бы не так!
Я пыталась перевести дыхание, размышляя, что делать дальше. Мне никогда не
доводилось сталкиваться с чем-то подобным. Никогда.
– Заткнись, – выдохнула я.
– Труп ходячий. – Джесс повернулся ко мне лицом. Его грудь ходила ходуном. – Ты
хоть понимаешь, кем ты меня обозвала? Это, знаешь ли, обидно, querida. Очень обидно.
– Я просила тебя… – Что-то тяжелое размеренно билось в дверь. Я ощущала, как эти
удары отдаются в позвоночнике. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться,
что это голова основателя миссии. – …Не называть меня так.
– Что ж, я был бы тебе признателен, если бы ты не делала пренебрежительных
замечаний по поводу моей…
– Слушай, – перебила я его, – эта дверь долго не протянет.
– Не протянет, – согласился он, когда металлическая голова очередным ударом
пробила в дереве брешь. – Могу я внести предложение?
Я с ужасом глядела на голову, которая повернулась, наполовину торча внутри
комнаты, а наполовину оставаясь снаружи, и посмотрела на меня своими холодными
бронзовыми глазами. Может, у меня начинала ехать крыша, но я могла поклясться, что
голова мне улыбается.
– Само собой, – откликнулась я.
– Бежим.
Я, не мешкая ни минуты, последовала его совету. Подбежав к оконному проему, я, не
обращая внимания на осколки разбитого стекла, взлетела на подоконник. Мне понадобилось
всего несколько секунд, чтобы снова открыть окно, но Джессу, все еще сдерживающему
натиск того, что теперь из-за всех этих ударов и завываний стало походить на ураган, мои
действия показались недостаточно быстрыми.
– Э-э-э, ты не могла бы поторопиться, пожалуйста? – попросил он.
Я спрыгнула вниз, на парковку. Забавно, но снаружи, за толстыми глиняными стенами
миссии, даже мысли не возникало, что внутри сейчас имеет место проявление сильных
паранормальных возмущений. На стоянке все еще не было ни души, и вокруг стояла тишина,
не считая тихого ритмичного шума прибоя. Просто удивительно, что может твориться под
носом у людей, а они ничего об этом не знают… ничегошеньки.
– Джесс, – прошипела я в окно, – идем!
Я понятия не имела, не взбредет ли вдруг Хизер в голову направить свою ярость
вместо меня на невинного призрака, а если все же взбредет – найдутся ли у Джесса в запасе
какие-нибудь клевые приемчики вроде отрывания голов у статуй, которое
продемонстрировала эта девица. Я только знала, что чем раньше мы с ним окажемся вне
пределов ее досягаемости, тем лучше.
Ладно, позвольте мне сделать официальное заявление. Я не трусиха. Честно. Но и
дурой никогда не была. Я считаю, если становится очевидным, что тебе противостоят
превосходящие силы противника, нет ничего плохого в том, чтобы сбежать.
Плохо, если ты бросаешь на поле боя других.
– Джесс! – крикнула я в окно.
– Мне казалось, я велел тебе бежать, – раздался за моей спиной крайне раздраженный
голос.
Ахнув, я обернулась. Джесс как ни в чем не бывало стоял на парковке: луна светила
ему в спину, лицо скрывалось в тени.
– О Господи.
Мое сердце колотилось так быстро, что мне показалось, еще немного – и оно
взорвется. Никогда в жизни я не была так напугана. Никогда.
Наверное, поэтому я сделала то, что сделала: протянула к Джессу руки и вцепилась в
его рубашку.
– О Господи, – повторила я. – Джесс, ты в порядке?
– Разумеется, я в порядке. – В его голосе звучало неприкрытое удивление. Я явно
сморозила откровеннуюглупость. В конце концов, что такого могла Хизер сотворить с
Джессом? Убить-то его у нее бы точно не получилось. – А тыв порядке?
– Я? В полном. – Я поглядела на темные окна кабинета мистера Уолдена. – Как
думаешь, она… остановилась?
– Пока да, – ответил Джесс.
– Откуда ты знаешь? – Я ошеломленно осознала, что меня всю трясет – на самом деле
трясет. – Откуда тебе знать, не появится ли она здесь, проломив эту стену, и не начнет ли
выкорчевывать вон те деревья и швырять ими в нас?
Джесс покачал головой, и я увидела улыбку на его лице. Знаете, для парня, который
умер задолго до того, как начала активно развиваться ортодонтия, у него были очень даже
неплохие зубы. Почти такие же красивые, как у Брайса.
– Она не сделает этого.
– Откуда ты знаешь?
– Потому что она этого не сделает. Она не осознает, что может это делать. Она еще
совсем новичок в этих делах, Сюзанна. И до сих пор не понимает всех своих возможностей.
Если его слова были призваны заставить меня почувствовать себя лучше, то это не
сработало. Молчаливого признания того факта, что Хизер можетначать выкорчевывать
деревья и швырять ими в меня, – что она настолькомогущественна, – и не получается это у
нее лишь из-за отсутствия опыта, оказалось достаточно, чтобы я прекратила трястись и
выпустила рубашку, которую все еще сжимала в руках. Не то чтобы я не считала
возможным, что Хизер последует за мной, если захочет. Она могла бы это сделать так же,
как Джесс последовал за мной в миссию. Но все дело в том, что Джесс знал о подобной
возможности. Он был призраком гораздо дольше, чем Хизер. Она же только начинала
исследовать свои новые способности.
Это-то и оказалось самым страшным. Она была совершенным новичком в этих
делах… и уже обладала огромной мощью.
Я начала кружить по стоянке, словно сумасшедшая.
– Мы должны что-то сделать, – бормотала я. – Нам надо предупредить отца
Доминика… и Брайса. Господи, нам надо предупредить Брайса, чтобы он не появлялся
завтра в школе. Она убьет его. Она убьет его в ту же минуту, как он вступит на территорию
кампуса…
– Сюзанна, – позвал Джесс.
– Наверное, мы можем ему позвонить. Правда, уже час ночи, но мы можем позвонить
и сказать ему… не знаю, что. Скажем, что ему кто-то угрожает или еще что-нибудь. Это
должно сработать. Или можно самимвсе сделать. Точно, мы так и поступим! Позвоним к
нему домой, я изменю голос и скажу что-нибудь вроде «Не появляйся завтра в школе или
простишься с жизнью». Может, он послушается. Может, он…
– Сюзанна, – снова позвал Джесс.
– Или пускай это сделает отец Дом! Он может позвонить Брайсу и сказать, чтобы тот
не приходил в школу. Что случился несчастный случай или еще что-нибудь…
– Сюзанна!
Джесс преградил мне дорогу в тот момент, когда я развернулась, чтобы в очередной
раз отсчитать пять шагов по дорожке, по которой вышагивала последние пару минут. Я резко
затормозила, испуганная неожиданной близостью призрака, мой нос практически врезался в
его грудь, видневшуюся в распахнутом вороте рубашки. Джесс поспешно схватил меня за
руки, удержав от падения.
В этом не было ничего хорошего. Я хочу сказать, я знаю, что минуту назад сама
цеплялась за него – ну, не совсем за него, а за его рубашку. Но обычно мне не нравится,
когда ко мне прикасаются, особенно когда ко мне прикасаются привидения. А особенномне
не нравится, когда ко мне прикасаются привидения, у которых такие большие, мускулистые
и сильные на вид руки, как у Джесса.
– Сюзанна, – снова повторил призрак, прежде чем я успела сказать ему, чтобы он
убрал от меня свои большие мускулистые руки. – Все нормально. Ты не виновата. Ты ничего
не могла поделать.
Я отчасти позабыла о том, что злилась из-за прикосновения его рук.
– Ничего не могла поделать? Ты что, издеваешься? Я должна была загнать эту девицу
обратно в могилу!
– Нет, – покачал головой Джесс. – Она бы тебя убила.
– Вот еще! Я бы наверняка с ней разобралась. Если бы она не сотворила эту штуку с
головой того парня…
– Сюзанна…
– Я серьезно, Джесс. Я бы совершенно точно справилась с Хизер, если бы она так не
разъярилась. Уверена, что если я совсем немного подожду, пока она успокоится, и вернусь
туда, то смогу ее уговорить…
– Нет. – Он отпустил мои руки, но лишь для того, чтобы одной рукой обхватить меня
за плечи и начать подталкивать прочь от школы к мусорному баку, у которого я оставила
свой велосипед. – Идем. Нам пора домой.
– Но как же…
Хватка на моих плечах окрепла.
– Нет.
– Джесс, ты не понимаешь. Это моя работа. Я должна…
– Это работа и отца Доминика, ведь так? Позволь ему разобраться со всем этим. Не
понимаю, с какой стати ты должна взваливать всю ответственность на себя.
– Но я должна. Это же я все испортила.
– Ты приставила пистолет к ее голове и выстрелила?
– Конечно, нет. Но это я привела ее в бешенство. Не отец Дом. Я не могу просить его
исправлять мои ошибки. Это просто нечестно.
– А по-моему, просто нечестно ожидать от девушки вроде тебя, что она затеет битву с
демоном из ада вроде…
– Она не демон из ада. Она просто злится. Она злится, потому что парень, которому,
как она думала, можно верить, оказался…
– Сюзанна.
Джесс неожиданно остановился. Я не свалилась и не грохнулась лицом вниз только
потому, что призрак все еще крепко сжимал мое плечо.
На минуту – всего на минуту – я на самом деле решила… ну, я решила, что он хочет
меня поцеловать. Меня никогда прежде не целовали, но мне казалось, что все необходимые
составляющие для поцелуя имеются: ну, знаете, меня обнимает его рука, на небе сияет луна,
наши сердца учащенно бьются… ах, да, и мы только что чудом избежали смерти от руки
жутко разозленного привидения.
Разумеется, я не понимала, какие испытываю чувства по поводу того, что первым
меня поцелует немертвый, но, эй, дареному коню в зубы не смотрят, а Джесс, должна вам
сказать, был гораздо симпатичнее любого из живых парней, которых я встречала до этого. Я
никогда не видела такого красивого призрака. Должно быть, подумалось мне, ему было не
больше двадцати, когда он умер. Интересно, что его убило? Обычно по внешнему виду
привидений тяжело сказать что-то определенное, поскольку их души сохраняют форму тела,
в котором они пребывали в момент, когда окончился их земной путь. Мой папа, например,
ни капельки не изменился с того дня, как отправился на ту роковую пробежку вокруг
Проспект-парка десять лет назад.
Я могла только предполагать, что Джесс умер не своей смертью, поскольку выглядел
чертовски здоровым, как по мне. Вполне возможно, он мог стать жертвой одной из тех пуль,
следы от которых остались на стенах внизу в нашем доме. Как мило со стороны Энди
обрамить их и сохранить для будущих поколений.
И вот теперь этот до крайности привлекательный призрак смотрел на меня так, словно
собирался поцеловать. Что ж, кто я такая, чтобы его останавливать?
Так что я немного отклонила голову назад, бросила на него взгляд из-под ресниц и
постаралась расслабить рот и губы, ну, вы понимаете. И тут я заметила, что внимание
Джесса сосредоточено не на моих губах и даже не где-то рядом с ними, а гораздо ниже. И не
на моей груди, что тоже было бы неплохо.
– У тебя кровь, – сказал Джесс.
М-да, это в значительной степени разрушило очарование момента. В ответ на такое
заявление я уставилась на него широко распахнутыми глазами.
– Ничего подобного, – автоматические ответила я, не чувствуя боли. Потом
посмотрела вниз.
На тротуаре у моих ног виднелись маленькие пятнышки. Из-за темноты определить,
какого они цвета, было трудновато. В лунном свете они казались черными. Я с ужасом
рассмотрела такие же черные пятна на рубашке Джесса.
Источником этих пятен могла быть только я. Беглый осмотр показал, что я
умудрилась порезать одну из самых маленьких, но, очевидно, все же важных вен на запястье.
Пока я разговаривала с Хизер, я стащила свои перчатки и рассовала их по карманам, а когда
убегала, спеша укрыться от гнева призрака, позабыла надеть их обратно. Скорее всего,
выпрыгивая через окно в кабинете мистера Уолдена, я напоролась на осколки разбитого
стекла, все еще торчащие в раме. Что лишь подтверждает мою теорию, что все самое плохое
всегда происходит именно на пути обратно.
– О! – выдавила я, наблюдая, как кровь сочится из раны. Мне не пришло в голову
ничего лучше, чем выдать: – Ну и бардак. Прости, я испортила тебе рубашку.
– Ерунда.
Джесс полез в карман темных облегающих брюк и, вытащив что-то белое и мягкое,
обмотал его несколько раз вокруг моего запястья, завязав наподобие жгута, только не так
крепко. Сосредоточившись на своих действиях, он не проронил ни слова. Должна сказать,
это был первый раз, когда призрак оказывал мне первую помощь. Не так интересно, как если
бы он меня поцеловал, но и не совсем уж скучно.
– Ну вот, – произнес, закончив, Джесс. – Болит?
– Нет, – ответила я, поскольку это была правда. Я по опыту знала, что боль придет не
раньше, чем через несколько часов. Я прочистила горло. – Спасибо.
– Забудь, – отмахнулся он.
– Нет, – возразила я. Неожиданно у меня возникло абсурдное желание заплакать. На
самом деле. А я никогда не плачу. – Серьезно. Спасибо. Спасибо, что пришел мне на
помощь. Ты не обязан был это делать. В смысле, я рада, что ты пришел. И… ну, спасибо.
Вот.
Джесс выглядел смущенным. Ну, наверное, в этом нет ничего странного, учитывая,
что я стояла там и смотрела на него со слезами на глазах. Но я ничего не могла с собой
поделать. В том смысле, что я все еще не могла во все это поверить. Ни один призрак
никогда не был ко мне так добр. О, наверное, папа пытался. Но его тяжело назвать надежным
человеком. Я никогда не могла на него рассчитывать, особенно в кризисный момент.
Но Джесс. Джесс пришел сюда ради меня. А ведь я не просила его об этом. На самом
деле, я была с ним довольно груба.
– Пустяки, – вот и все, что он мне ответил. А потом добавил: – Пойдем-ка домой.
Глава 12
«Пойдем-ка домой».
От этих слов на душе у меня сразу потеплело.
Хотя я, само собой, пока не ощущала своим дом, который мы делили с Джессом. Да и
как могло быть иначе? Я прожила там всего несколько дней.
А ему, разумеется, вообще не следовало там жить.
И все же, призрак Джесс или нет, он спас мне жизнь. Тут не поспоришь. Наверное, он
просто так поступил, чтобы я стала лучше к нему относиться и не выкинула его из дома.
Но, несмотря на причины, побудившие Джесса прийти мне на выручку, это все-таки
было очень мило с его стороны. Никто ни разу даже не предлагал мне свою помощь – в
основном, конечно, потому, что никто не знал, что я в ней нуждаюсь. Даже Джина, которая
была рядом со мной, когда мадам Зара впервые объявила меня медиатором, понятия не
имела, почему я время от времени появлялась в школе такая заспанная или куда
отправлялась, когда прогуливала уроки, хотя и то, и другое случалось довольно часто. И я не
могла сказать ей правду. Не то чтобы Джина посчитала бы меня сумасшедшей или вроде
того, но она бы кому-нибудь об этом рассказала – сохранить в тайне секрет, подобный
моему, если он не касается тебя самого, просто нереально, – а тот, с кем она поделилась,
разболтал бы кому-нибудь еще, и наверняка где-то в этой цепочке нашелся бы человек,
который, к гадалке не ходи, непременно поведал бы обо всем моей маме.
И мама бы испугалась. По природе своей так положено делать всем матерям, и моя не
исключение. Она уже заставила меня пройти курс терапии, на котором я была вынуждена
сидеть и громоздить одну ложь на другую в надежде объяснить свое асоциальное поведение.
Мне вовсе не хотелось оказаться в психушке, а именно этим учреждением для меня все и
закончилось бы, если бы мама узнала правду.
Так что да, я была благодарна Джессу за компанию, даже несмотря на то, что он
заставлял меня немного нервничать. После фиаско в миссии он проводил меня домой, что
было в высшей степени джентльменским поступком. Принимая во внимание мое ранение,
Джесс даже настоял на том, чтобы вести велосипед. Наверное, если бы кто-нибудь из
жильцов домов, мимо которых мы проходили, выглянул в окно, то не поверил бы своим
глазам: представляете, я бреду по улице, а рядом со мной преспокойненько катится
велосипед – только мои руки до него не дотрагиваются.
Хорошо, что люди на Западном побережье рано ложатся спать.
Всю дорогу домой я мучилась вопросом, где повела себя не так во время беседы с
Хизер. Я держала свои мысли при себе, полагая, что наговорила уже предостаточно; мне не
хотелось уподобляться заезженной пластинке или заевшему механическому пианино, ну или
что там было во времена Джесса. Но я не могла думать ни о чем другом. За все годы моего
медиаторства я ни разу не встречалась с таким злобным и неразумным духом. И просто не
знала, что делать. Понимала только, что мне придется что-то предпринять, причем быстро; у
меня оставалось всего несколько часов, прежде чем начнутся занятия в школе и Брайс войдет
прямиком в расставленную для него смертельную ловушку.
Не знаю, гадал ли Джесс, почему я столь молчалива, или тоже думал о Хизер, а
может, размышлял о чем-то своем. Знаю только, что он вдруг нарушил тишину, в которой
мы шли, и изрек:
– И небеса не знают ярости сильнее, чем обратившаяся в ненависть любовь, в самом
аду нет фурии страшнее, чем женщина, которую отвергли!
Я посмотрела на призрака:
– Знаешь по собственному опыту?
В лунном свете я разглядела мелькнувшую на его губах улыбку.
– Вообще-то я цитировал Уильяма Конгрива45, – пояснил он.
– О! – Я задумалась над тем, что он сказал. – Видишь ли, иногда отвергнутая женщина
имеет полное право впасть в ярость.
– Знаешь по собственномуопыту? – поинтересовался он.
Я хмыкнула:
– Вовсе нет.
Прежде чем парень тебя отвергнет, нужно для начала ему понравиться. Но вслух я
этого не сказала. Я ни за что в жизни не произнесла бы нечто подобное вслух. В смысле, не
то чтобы меня заботило, что Джесс обо мне подумает. Почему меня должно волновать, что
обо мне думает какой-то мертвый ковбой?
Но я была не готова признаться ему, что никогда не встречалась с мальчиками. О
таких вещах обычно не распространяются перед сногсшибательными парнями, даже если те
мертвы.
– Но мы же не знаем, что произошло между Хизер и Брайсом – в смысле, что между
ними произошло на самом деле. Я хочу сказать, что, возможно, она имела полное право
чувствовать себя обиженной.
– Полагаю, она была вправе считать, что ее обидел он, – согласился Джесс, хотя в его
голосе ясно слышалось недовольство тем, что приходилось это признать. – Но не ты. Она не
имела права пытаться причинить вред тебе!
Он выпалил это с такой яростью, что я сочла за лучшее сменить тему. Я хочу сказать,
мне, по идее, тоже полагалось бы злиться на Хизер из-за ее попыток меня убить, но, знаете, я
вроде как привыкла иметь дело с неразумными созданиями. Ну ладно, хорошо, не настолько
неразумными, как Хизер, но вы понимаете, что я имею в виду. И единственное, что я усвоила
из общения с ей подобными – не стоит принимать все на свой счет. Да, Хизер пыталась меня
убить, но, может быть, все дело было в ее воспитании? В конце концов, кто знает, какие у
45 Уильям Конгрив (William Congreve; 24 января 1670 – 19 января 1729) – английский драматург эпохи
классицизма, стоявший у истоков британской комедии нравов и прозванный «английским Мольером».
Приведенная цитата – это слова из пьесы «Невеста в трауре» (1697 г.).
нее были родители? Может, они начинали подумывать об убийстве любого человека,
который имел неосторожность их рассердить…
Хотя почему-то я была склонна в этом сомневаться, после того как увидела ее
жемчужное ожерелье.
Размышления об убийствах закончились тем, что я задалась вопросом, с чего Джесс
вообще так взбеленился. И тут до меня дошло, что, возможно, он сам был убит. Или наложил
на себя руки. Но мне не верилось, что Джесс из тех людей, которые мало ценят собственную
жизнь. Не исключено, что он скончался от какой-нибудь изнурительной болезни…
Наверное, это было не слишком тактично с моей стороны – хотя, с другой стороны,
особого чувства такта у меня никогда не наблюдалось, – но я просто задала ему вопрос в лоб,
пока мы поднимались к дому по длинной гравийной подъездной дорожке:
– Эй! А кстати, ты-то как умер?
Джесс ничего не ответил. Наверное, я его обидела. Давно заметила, что призраки не
очень-то любят распространяться о том, как они умерли. Порой они даже вспомнить этого не
