Текст книги "Тени в апельсиновой роще"

Автор книги: Меджа Мванги

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

В половине седьмого Кимати вышел из постепенно заполнившегося посетителями «Обезьяньего бара», оставив Фрэнка у стойки, сел в машину, выехал на шоссе и покатил в сторону Найроби. У столба с отметкой «305» он съехал на обочину и остановился.

Ночь была ясной, небо усеяно звездами, круглая луна медленно поднималась на востоке. Два автомобиля промчались в сторону Момбасы. Тяжело груженный трейлер и автобус прогромыхали в обратном направлении, держась друг друга, чтобы долгий путь до Найроби казался веселее.

София появилась в пять минут восьмого.

– Скажи спасибо, что я вообще пришла, – были ее первые слова. – Отец вернулся домой взбешенный. Он видел, как ты огрел кого-то по голове пивной бутылкой.

Кимати ничего не ответил. Он завел мотор, километров пять они ехали молча. Потом Кимати свернул с шоссе направо и при ярком свете луны покатил вдоль хорошо ему известного русла высохшей речушки, затем через брешь в ограде въехал на территорию заповедника Восточное Цаво. Сухое русло наполнялось водо только в сезон дождей, превращаясь тогда в приток Галаны. Кимати направил машину вверх по поросшему травой склону холма прямо на восток. Лунный свет заливал кабину «лендровера». Кимати закурил сигарету.

София глядела прямо перед собой на посеребренную луной равнину. Где-то заходились хохотом гиены, львы подкрадывались к зазевавшейся добыче.

В кабине царило молчание. Первой заговорила София.

– Зачем ты меня сюда привез? – спросила она.

– Мы здесь не в первый раз, – напомнил он.

– Раньше все было иначе! Помолчали.

– А твой благопристойный папаша не видел, что этот болван в баре первый на меня напал? – негромко спросил Кимати.

– Это ничего не меняет, – смиренно вздохнула София. – Ты знаешь, какого он о тебе мнения!

– Послушай, мне нет дела до того, что он обо мне думает. Только ради тебя я стараюсь ему понравиться. Скажи, Софи, что еще я должен сделать, чтобы он сменил гнев на милость?

– Не знаю, Джонни, У меня от всего этого голова идет кругом.

– Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

– Нет, Джонни, – она замотала головой, и лунные отблески заиграли на ее серьгах. – Мы уже все обсудили.

– Я помню, – резко сказал он.

– Ничего из этого не выйдет. – В ее голосе была печаль.– Это невозможно...

– Но почему? – выкрикнул он.

– Из-за отца.

Кимати замолотил по баранке круглыми, как шар, кулаками.

– Из-за какого-то старого самодура...

– Он не. самодур, Джонни– – подрагивающим от обиды голосом вступилась за отца София.

– А кто же, черт побери

– Мой отец!..

– Потрясающая новость, – язвительно произнес Кимати. – Может, он сам собирается на тебе жениться?

– Джонни! – всхлипнула девушка. – Попробуй поставить себя на его место. Наша мать умерла, когда мы с сестрой были еще совсем маленькие. Вторая жена от отца ушла, ему пришлось самому нас растить. И вот теперь это несчастье с Винсентом. Отец не хочет, чтобы и я осталась вдовой. Он бы не пережил такого. Я люблю его, Джонни, и не хочу причинять ему страданий.

– А я как же? – спросил Кимати. – До моих чувств никому нет дела!

– Ну что ты, – с нежностью возразила София, – но ведь он старик...

– И ты предоставляешь ему подобрать тебе муженька. – Голос Кимати задребезжал от раздражения. – Кого-нибудь из его деловых партнеров, толстопузого торгаша...

– Не говори так! – возмутилась она.

– Это во мне злость говорит! – громыхнул он.

– Не желаю тебя слушать! – Она распахнула дверцу и выпрыгнула из кабины, прежде чем он успел ее удержать,

Кимати тоже выскочил из машины.

– Ты что делаешь?

Она бежала вниз по склону холма, углубляясь все дальше в заповедник. Он мчался за ней.

– Софи, – кричал он ей вдогонку, – остановись! Нельзя бегать по заповеднику ночью!

Она что-то крикнула в ответ, но Кимати не разобрал слов и продолжал преследование. Он уже настигал ее, когда она споткнулась и упала. Он схватил ее за руку, она забилась, стараясь вырваться.

– Пусти!

– Здесь полно хищных зверей! – принялся увещевать он ее. – Это же заповедник!

– Отстань, не твое дело. – Она тщетно пыталась высвободиться. – Пусти меня!

– Куда? – оглушительно рявкнул он.

– Куда глаза глядят, – кричала она, – мне все равно... пусти...

Она ударила его кулачком в грудь. Он в ответ влепил ей пощечину. Она рухнула на траву и дала волю слезам.

– Жить не хочется, – причитала она, – надоели ваши бесконечные стычки – никак поделить меня не можете. Хватит с меня...

Кимати сел на землю рядом с ней. Он испугался, что не рассчитал силы удара и сделал ей больно.

– Софи, пожалуйста, успокойся...

– Уходи! – всхлипывая, сказала она.

– Перестань, – он обвил рукой ее плечи. – Давай поговорим мирно.

Она сбросила с плеч его руку.

– Не о чем нам разговаривать! – выкрикнула она сквозь слезы. – Оставь меня в покое... уходи!

– Не уйду! – Он схватил ее за плечо, привлек к своей груди, обнял и держал так, пока она не перестала вырываться.

Прошло несколько минут, прежде чем рыдания утихли. Они еще посидели какое-то время молча. Цикады снова завели свои пронзительные песни. На равнинах перекликались ночные птицы, голодные хищники подкрадывались к сонным газелям.

Когда ее дыхание наконец успокоилось, Софи сказала:

– Джонни, я люблю тебя.

– Знаю, – ответил Кимати. – И я тебя люблю.

– Что же делать? – спросила она. – Я вконец запуталась.

– Чтоб я этого больше не слышал! – шепнул он. – Положись во всем на меня.

– Но Джонни...

– Я все устрою, – перебил ее Кимати. – Договорюсь с твоим отцом.

– Он и слушать тебя не станет. – Она безнадежно вздохнула.

– Станет, – тряхнул головой Кимати. – Я согласен сменить работу.

Она вскинула голову и прочла в его глазах упрямую решимость.

– Нет, Джонни, – вздохнула она, – я не приму такой жертвы. Мне ли не знать, как ты дорожишь своим делом?

– Ты мне еще дороже. Послушай, у меня есть план...

– Нет, – она коснулась пальцем его губ, – сейчас не надо, расскажешь потом...

Она сплела руки у него на шее и поцеловала Кимати в губы. Он откликнулся на ее ласку со всей нерастраченной страстью.

Сладкий запах ее тела смешался с ароматом примятой травы, окропленной росой земли, терновника и ночного свежего ветерка над заповедником.

На вершине холма, точно оберегая их уединение, стоял «лендровер», передние дверцы были распахнуты настежь.

Глава 8

Они добрались до Найроби в половине одиннадцатого вечера. Фрэнк дремал рядом с Кимати, который вел «лендровер» по шоссе Ухуру к центру города.

– Приехали! – Кимати легонько толкнул друга локтем.

– Который час? – спросил Фрэнк.

– Половина одиннадцатого. Куда тебя отвезти? Где живет самая терпеливая женщина в мире?

– В Хэрлингеме.

– Может, сначала выпьем пивка? Фрэнк замотал головой.

– Нет уж, у меня неотложные дела. Довези меня до ее квартиры и отправляйся себе в пивную на здоровье!

Через пять минут они были у нужного Фрэнку дома в Хэв лингеме. Его подружка встретила их в ночной рубашке, она и в самом деле была красотка – Фрэнк ни капли не преувеличивал. Кимати видел ее впервые и гадал, какое из имен, столь часто называемых Фрэнком, принадлежит ей. Она пригласила и Кимати зайти выпить кофе, но Фрэнк, промямлив что-то невнятное, захлопнул входную дверь перед самым его носом.

– Ему надо успеть пропустить несколько бутылок, пока пивные не закрылись, – объяснил он хозяйке.

Кимати, пожелав парочке спокойной ночи, отправился подыскивать и себе ночлег. К дяде идти уже поздно – старик наверняка давно спит...

Утром Кимати первым делом покатил на Гроген-роуд. Лавка дяди Едока только открывалась, когда он подъехал.

Дядюшка, единственный из оставшихся в живых родственников Кимати, недаром получил такое прозвище – он был безумный обжора. Несмотря на прожорливость, старик был худ, белоснежная шапка волос резко контрастировала с черной кожей. Ходил он не спеша, неторопливой походкой, но голова у него работала не хуже, чем у молодого.

– В город прикатил с утра пораньше? – сказал он, завидев племянника. – Неужто тебя наконец прогнали со службы?

– Не надейся, – ответил Кимати, энергично пожимая руку старика. – Я здесь по делам. Ну а как твое пищеварение?

– Лучше не бывает! – воскликнул дядя. – Хочешь позавтракать? У меня там все готово, – он указал на дверь в подсобное помещение.

– Если только чашечку чая. – Кимати перепрыгнул через прилавок и вошел в дверь, ведущую в крохотный темный закуток без окон. Мощная лампа дневного света горела тут весь день. Пол давно не метен, стены шершавые, и запах какой-то старческий: несло сигаретным дымом и несвежим дыханием. Наружная дверь, ведущая на задний дворик, была заперта. Закуток служил одновременно кухней, гостиной и кабинетом; за засаленной тряпицей стоял топчан, на котором дядя спал.

На газовой плитке подле холодильника шипела на сковороде яичница с ветчиной. Грязная тарелка на столе означала, что дядюшка Едок уже один раз позавтракал. Второй раз, вспомнил Кимати, он это делает в десять часов.

– Ты прекрасно выглядишь, мой мальчик, – сказал старик, когда Кимати вернулся в торговое помещение с дымящейся чашкой чая в руке.

– И ты как огурчик, – отозвался Кимати, водя глазами по полупустым полкам.

Чем только дядя Едок не торговал! Свежими и консервированными продуктами, хлебом, молоком, пластмассовой посудой, дешевыми игрушками гонконгского производства. Были тут я неказистые платья для девочек, купленные на распродаже У прогоревшей уличной портнихи. Никто их у дядюшки не брал. Словом, в лавке царила полная неразбериха – никакого сравнения с «универмагом Фаруды» в провинциальной дыре Маньяни.

– Видать, торговля у тебя не слишком бойкая. – Кимати ткнул пальцем в сторону пустот на полках.

Старик кротко улыбнулся:

– Аренду плачу, с голоду не умираю. Много ли мне надо?

– В самом деле, – Кимати нравилось подтрунивать над стариком, – чего еще желать!

Кимати вырос и всему в жизни научился подле дяди в лавчонках, таких крошечных и бедных, что нынешняя по сравнению с ними казалась дворцом. Было это в африканских пригородах Бахати и Иерусалим. И тогда хватало денег только на арендную плату и чтобы с голоду не умереть. Лавка на Гроген-роуд была намного просторнее своих предшественниц, зато и пыли в ней было не в пример больше.

– Я получил твое письмо, – сказал Кимати.

Старик, делавший вид, что протирает прилавок, улыбнулся.

– Дошло, значит?

– Дошло, – подтвердил Кимати. – Здорово ты все расписал, очень убедительно. Послушай, когда тут у тебя начинается наплыв покупателей?

– Бывают приливы и отливы, – ответил дядюшка, – в семь утра они приходят за хлебом, яйцами и молоком к завтраку; около одиннадцати – за продуктами к обеду. А к вечеру сюда забредают только в поисках джоги (самогонный напиток).

По тротуару шли прохожие; механик в замасленном комбинезоне из соседнего гаража заскочил купить одну сигарету. Поглядывая на пустые полки, Кимати думал о неиспользуемых возможностях.

– Тебе все еще нужен помощник? – спросил он. Старик швырнул тряпку в угол.

– Все остается в силе. Платить я не смогу, но зато буду кормить.

– А компаньона тебе не требуется? – спросил Кимати.

– Что с тобой стряслось, мальчик? – насторожился дядя. – Взялся наконец за ум?

– Да, решил остепениться, – ответил Кимати. – Жениться надумал.

Лицо старика расплылось в белозубой улыбке.

– Знаешь, – сказал он с чувством, – лучшей новости ты не приносил с тех самых пор, как получил аттестат. Я никогда не сомневался, что ты далеко пойдешь. Кто она?

– Дочь преуспевающего торговца, – ответил Кимати.

– Бог свидетель, она была бы здесь как нельзя кстати. А собою хороша?

– Еще бы!

– Так привози ее поскорей, – поторопил племянника старик.

– Ишь какой быстрый! – остудил его пыл Кимати, – Сначала надо ее отца спросить.

– Когда же вас ждать?

– Приблизительно через месяц, – сказал Кимати и добавил: – Если ничего не случится.

– Отлично! – обрадовался дядя. – Только предупреди меня за день, чтобы я успел здесь малость прибраться. Кроме того, придется отказать квартиранту наверху.

– Квартирант? – Кимати решил, что ослышался.

– Я забыл про это написать в письме, – объяснил старик. – Недавно я купил весь дом. Вот почему на полках пусто – убухал все сбережения.

– Деньги я раздобуду. – Узнав о доме, Кимати повеселел.

– А я вам приготовлю уютное гнездышко, – посулил дядя. – Говоришь, у ее отца магазин? Стало быть, она не новичок за прилавком?

– Только этим и занималась всю жизнь, – сказал Кимати.

– Отлично! – воскликнул дядя, потирая руки. – Мы тут теперь наведем порядок, будем как сыр в масле кататься.

– Вот только с этим хламом придется расстаться, – Кимати ткнул пальцем в пластмассовые игрушки.

– Это, по-твоему, хлам? – возмутился старик. – Да знаешь ли ты, что под рождество я продаю до тридцати таких автобусов и грузовиков, а кукол и того больше. И под Новый год, и на пасху. Я закупаю все это по дешевке в июне и придерживаю до праздников. Разве это плохой бизнес?

Кимати только покачал головой...

Через два часа он уже был на правительственном складе с заявками, подписанными старшим егерем. Затем встретился с Фрэнком и его знакомой, оказалось, ее зовут Мира, и вместе пообедали в ресторане «Терновник».

На следующее утро чуть свет они покинули Найроби. «Ленд-ровер» был набит до отказа новенькими палатками, одеялами, запасными частями, патронами.

Глава 9

Неделю спустя во время очередного дежурства Кимати объявил своему соратнику, что намеревается уйти с работы.

– Не верю, – Фрэнк Бэркелл замотал головой.

Кимати пожал плечами. Он сидел за рулем; Фрэнк задумчиво смотрел вдаль. Он снял перевязь, чтобы поупражнять заживающую руку. Его лицо, обычно спокойное, теперь омрачили невеселые думы.

– Мог бы заранее предупредить, – наконец произнес он.

– Я сам не был уверен, – объяснил Кимати. – Хотел сначала с ее отцом переговорить.

«Лендровер» несся по неровной дороге, вздымая клубы бурой пыли.

– И когда же свадьба? – спросил Фрэнк.

– Через месяц. Точный день еще не назначен.

Фрэнк внезапно подался вперед и впился во что-то глазами. Кимати притормозил и тоже посмотрел в ту сторону, потом, негромко чертыхнувшись, съехал с дороги и покатил по поросшей кустарником целине. Примерно в километре от них в чистом голубом небе кружили стервятники.

Фрэнк потянулся назад, достал автомат, скинул чехол, проверил затвор и высунул ствол за окно. Машина подпрыгивала на кочках и кроличьих норах. Фрэнк расчехлил и автомат Кимати, проверил его, снял с предохранителя.

Руля в сторону парящих стервятников, Кимати затормозил подле растущих кучкой кустов, схватил свой автомат и выпрыгнул из кабины. Обогнув кусты, они увидели серый холм, поднимающийся из бурой травы всего в нескольких метрах от них. Несколько хищных птиц приземлились и с криком снова вспорхнули, заметив приближающихся егерей.

Огромная сорокалетняя слониха была убита наповал метким выстрелом в сердце из крупнокалиберной винтовки. Бивни были безжалостно вырублены топорами.

Они стояли в молчании подле туши, испытывая давящее чувство совершенной беспомощности, какое обычно возникает от подобных зрелищ. Смерть этой слонихи на их совести...

– Она была беременна, – сказал Кимати, сделав круг вокруг туши.

Оба думали об одном и том же. Убийца – профессионал, а не какой-то случайный браконьеришка, решивший поживиться слоновьими бивнями в субботний вечерок. Этот негодяй обучен своему постыдному ремеслу и прекрасно вооружен. Два или три залпа сразу выдали бы объездчикам местонахождение браконьеров. Но один-единственный выстрел в бескрайнем заповеднике, пусть даже самый громкий, – все равно что глас вопиющего в пустыне.

– Чистая работа, – буркнул Фрэнк.

«Магнум» триста семьдесят пятого калибра, никак не меньше, и скорее всего с мощным оптическим прицелом.

– Этим утром, – сказал Кимати.

– Верно, – подтвердил Фрэнк.

– Если бы мы сначала свернули в эту сторону...

Гиены начали прибывать на пир из дальних концов заповедника, привлеченные кружащими над мертвечиной стервятниками. Хищные птицы уже теряли терпение, опускаясь по спирали все ниже и ниже.

– Ну что же, – сказал Фрэнк, – не будем им мешать. Они побрели назад к машине, предоставляя гиенам и канюкам делить добычу.

Фрэнк, забравшись в кабину, включил передатчик и доложил о происшествии на базу, сообщив местонахождение убитой слонихи и другие необходимые подробности.

Они отыскали место, где машина браконьеров, забрав кровавые трофеи, въехала на проселок: след широких протекторов – такие бывают у грузовиков с двумя ведущими мостами.

Если бы только утром они сначала свернули в эту сторону... Но заповедник огромный, и слонов в нем можно встретить повсюду.

– Этот твой дядя, – заговорил Фрэнк, в то время как их «лендровер» пылил в направлении Арубы. – Ты же сам говорил, что он малость с придурью.

– Да нет, сейчас он в норме, – ответил Кимати. – Знаешь, он меня вырастил. Своих детей у него никогда не было.

– Значит, ты превратишься в лавочника! – Фрэнк замотал головой, отказываясь верить, что такое возможно.

– А что в этом зазорного? – сухо спросил Кимати.

– Непостижимо! – Фрэнк сделался серьезным. – Представить тебя с огромным брюхом за прилавком, отпускающим пакетики чая и соли. Знаешь, я думаю – ты рехнулся!

– Может быть, – кивнул Кимати.

– А с шефом ты говорил?

– Ага.

– Ну и что же он?

– Сказал, что ему жаль со мной расставаться, но препятствий чинить не станет. Сегодня он ждет от меня заявление об отставке.

«Лендровер», вздымая пыль, оставил позади Арубу и, свернув на север, прямиком покатил на базу.

– Будешь моим шафером на свадьбе? – спросил Кимати.

– О господи! – Фрэнк испуганно воздел кверху руки. – Только не это!

– Ты единственный подходящий человек среди моих знакомых, – настаивал Кимати.

– Дай мне время подумать, Джонни, – попросил Фрэнк.

– О чем речь, я подожду, старина!

Через полчаса они уже были на базе. Кимати затормозил у административного барака.

– Пойдем со мной, – шутливо предложил он Фрэнку. – Тебе полезно послушать на тот случай, если и ты надумаешь последовать моему примеру.

Фрэнк поплелся вслед за другом по узкому коридору с натертым до блеска полом мимо запертых кабинетов, мимо радиорубки, откуда доносились обрывки переговоров диспетчера с другими патрулями. Шеф помещался в конце коридора за дверью с табличкой «Д. М. Мусоки, старший егерь заповедника «Восточное Цаво». Кимати вошел к начальству без стука.

Мусоки уже ждал его. Нацепив очки, старший егерь листал личное дело Кимати. При появлении друзей он вскинул на них глаза, захлопнул папку и швырнул ее на стол.

– Безупречная служба, – произнес он, снимая очки.

– Спасибо, сэр, – отозвался Кимати.

– Садись, – шеф сложил очки и спрятал их в футляр, – Ты тоже, Фрэнк.

Оба опустились на жесткие стулья, придвинутые к столу начальника. Старший егерь почесал в седеющем затылке и покачал головой.

– Не знаю, что и сказать, – вздохнул он. Кимати протянул ему свое заявление.

– Напишите «Согласен», сэр.

Шеф глянул на бумагу, потом повел глазами в сторону Кимати и Фрэнка.

– А что ты об этом думаешь, Фрэнк? – спросил он.

– Он моего согласия не спрашивал, шеф, – вздохнул тот.

– Но ведь ты лучший друг! Неужели не можешь его образумить?

– Я пытался, сэр.

Старший егерь раскурил трубку, затянулся.

– Джонни, ты уверен, что поступаешь не сгоряча?

– Уверен, сэр.

Шеф уставился на лежащее на столе заявление.

– «Сэр», «сэр» и тут «сэр», – сказал он с укоризной. – Раньше ты меня так не называл.

– Нет, сэр.

– Учитывая твой послужной список, – продолжал шеф, – я испытываю искушение сказать «нет» и не отпускать тебя.

– Зато теперь отпадет проблема, как не посылать нас на дежурство вместе, – ввернул Фрэнк.

– Заткнись ты! – сердито шикнул на него шеф.

– Я сожалею, что вынужден уйти со службы, – сказал Кимати, – но решения своего не изменю.

– Уходишь, чтобы жениться? – Шеф буравил Кимати глазами. – Взгляни на меня, Джонни, разве у меня несчастный вид?

– Нет, сэр.

– А ведь я двадцать лет женат, у меня восемь детей, но службы не оставил.

Кимати пожал плечами. Фрэнк тихо посмеивался, наблюдая за происходящим.

– Чем ты собираешься заняться? – спросил стареющий начальник. – Подыскал другую работу?

– Надумал пуститься в коммерцию, – ответил Кимати.

– Ну и ну! – Шеф не сдержался и прыснул. – Вот бы полюбоваться тобой в роли лавочника! Не думал я дожить до такого...

– Скоро сможете полюбоваться, сэр.

– Сэр? – Старший егерь раздраженно пожал плечами. – «Да, сэр», «Нет, сэр...» Откуда вдруг это словечко?

Кимати в ответ улыбнулся.

– Это для того, – произнес он после короткой паузы, – чтобы после моего ухода ты забыл, что я, бывало, называл тебя и жирным болваном, и гнусным надсмотрщиком.

Лицо старшего егеря расплылось в добродушной улыбке.

– Все забыто, Джонни, – сказал он, поднимаясь из-за стола. – Бог свидетель, я без тебя как без рук. Однако силком тебя здесь не удержишь. Вы с Фрэнком мне точно два блудных сына. Без вас все тут пойдет по-иному. Он помолчал задумавшись.

– Так и быть, подпишу твое заявление, – сказал он, протягивая Кимати руку. – Все бумаги будут готовы к концу месяца.

– Спасибо, сэр! – Кимати поднялся со стула и затряс руку шефа.

Фрэнк разглядывал свои пыльные ботинки. Старший егерь проводил их обоих до порога и на прощание сказал:

– Запомни, Джонни, если когда-нибудь надумаешь вернуться... Для такого работника всегда найдется местечко.

– Спасибо, сэр! – воскликнул Кимати. – Мне всего этого будет сильно недоставать.

Дверь кабинета закрылась. Старший егерь вернулся на свое место за столом с тяжелым сердцем, будто постарел на двадцать лет.