Текст книги "Тени в апельсиновой роще"

Автор книги: Меджа Мванги

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Глава 6

Мими разбудила его на рассвете, ища мужниной ласки, но Аль Хаджи ждал телефонного звонка из Нью-Йорка, назначенного на шесть утра, и уже в пять отправился в свой кабинет.

Мими все утро пребывала не в духе. В десять она решила съездить за покупками. Аль Хаджи не стал спорить, чтобы вконец не испортить ей настроение, и позволил жене поехать в город на его «мерседесе» с шофером. Он даже вышел проводить ее и, стараясь приободрить Мими, намекнул, что вечером будет с ней обходительнее.

Проводив жену, он вернулся в свой кабинет, намереваясь сделать ряд важных звонков. Прежде всего он набрал номер «своего человека», служащего в таможенном отделении Международного аэропорта. Секретарша ответила, что Майк Мзее отлучился выпить кофе. Что-нибудь ему передать? Да, пожалуйста, звонил такой-то...

Затем Аль Хаджи связался с Курией.

– Мне надо тебя немедленно видеть, – сказал он в трубку,

– Прямо сейчас? – неуверенно переспросил Курия.

– Вот именно! – сухо подтвердил Аль Хаджи.

– Но у меня нет транспорта. Моя машина в ремонте...

– Я пошлю за тобой вертолет! – И Аль Хаджи повесил трубку.

Поговорив в шесть утра с Артуро Спинелли, Аль Хаджи заметно помрачнел. Люди в Гонконге не желают ждать. Счастливчик Джо сердится, а семейный совет клана Делори требует заменить Аль Хаджи кем-то другим. Артуро не преминул сообщить, что, по общему мнению, Аль Хаджи позорит честь Семьи в глазах гонконгских клиентов. Что же он, Аль Хаджи, намерен в связи со всем этим предпринять?

Аль Хаджи раскурил сигару и задумался. «Я им покажу, отправлю им столько слоновой кости, что они в ней утонут!»

Настало время расширить сферу действий, распространить их на заповедники Танзании. А может быть, и Замбии? Нет, Замбия слишком далеко отсюда, трудно будет осуществлять контроль. Скорее уж Уганда. Оттуда слоновую кость вывезти контрабандой не сложнее, чем кофе. Можно использовать ту же сеть агентов. Надо потолковать на этот счет с Хамади.

Из окна кабинета видна была зеленая лужайка, окаймленная стройными деревьями. Когда дом построили, зелени вокруг не было – один лишь колючий кустарник торчал из каменистой почвы.

Деньги Делори превратили окружающую местность из диких зарослей в ухоженную, цветущую плантацию. Ежегодно отсюда везли в Европу тонны апельсинов. Но доход от них составлял лишь малую часть денег, которые стекались в руки Аль Хаджи.

Аль Хаджи вел дела семьи Делори весьма искусно. Он знал, что его жизнь в руках мафии. Стоит Счастливчику Джо позвонить в два-три места, и Аль Хаджи не сносить головы, в лучшем случае придется сидеть в тюрьме до самой смерти. И Аль Хаджи забрался в такую даль, чтобы удрать от своего прошлого. В Кению он прибыл кружным путем через всю Африку, покрыв много тысяч миль по воздуху, по морю и суше; ему все время приходилось петлять, чтобы сбить с толку преследователей из ФБР; три раза он менял имя; но агенты шли за ним по пятам, и от него потребовалась огромная выдержка и множество хитроумных уловок, чтобы провести американских блюстителей закона. В конце концов он добрался до Найроби. В память о долгом хождении по мукам через неприветливый континент – родину его предков, он поменял имя на Аль Хаджи, что на арабском и местном языке суахили означает «паломник, побывавший в Мекке». Он стал своим человеком в местном преступном мире, купил себе настоящий кенийский паспорт и женился на Мими, простой и скромной женщине родом из Момбасы.

Когда Аль Хаджи уверился, что ФБР окончательно потеряло его из виду, он снова вступил в контакт с Джузеппе Делори и получил необходимые средства на проведение первой операции в Восточно-Африканском регионе.

Марихуана и слоновая кость были не единственными товарами, которыми промышлял Аль Хаджи на благо семьи Делори. Созданная им организация бойко торговала контрабандными танзанийскими бриллиантами и множеством других вещей, которые по тем или иным причинам были запрещены к ввозу из одной африканской страны в соседнюю. Его подручные перегоняли краденые автомобили через границу, доставляли беспошлинный текстиль, торговали из-под полы огнестрельным оружием. В Найроби, где коррупция стала прямо-таки образом жизни, Эл пустился в незаконную спекуляцию недвижимостью.

В годы правления президента Иди Амина контрабанда угандийского кофе стала самым доходным рэкетом во всей Восточной Африке. Аль Хаджи лично руководил переправкой тысяч тонн кофе, действуя от имени семьи Делори, но и себя не обижал. Он заработал миллион долларов наличными; Счастливчик Джо лучился от счастья. Аль Хаджи добился уважения всех членов клана Делори; они оценили его деловитость, его умение, как выразился Спинелли, «не размазывать дерьмо по столу».

Но в последнее время отношения с нью-йоркскими боссами заметно испортились. Все началось с того, что Аль Хаджи не удалось придумать безопасный способ доставки в Штаты ста килограммов героина, поступивших из Таиланда в Момбасу. Эту сотню килограммов «марафета» накрыли в Монровии, откуда их предполагалось отправить морем во Флориду. То, что Аль Хаджи удалось чудом – он провез героин по суше на расстояние шести тысяч миль через территорию десяти африканских стран, – нисколько не смягчило нью-йоркскую семейку. На этом деле они потеряли не одну тысячу долларов.

Теперь еще неувязка со слоновой костью, предназначавшейся для Гонконга. Аль Хаджи заверил, что отправит двадцать тонн бивней в подпольные синдикаты Гонконга через Индийский океан. Но до сих пор ему удалось раздобыть лишь четвертую часть обещанной партии. Два снаряженных им отряда браконьеров были истреблены охраной заповедников, а вся добытая ими слоновая кость конфискована.

Счастливчик Джо точно с цепи сорвался. Аль Хаджи сознавал, что может вмиг распрощаться с «Апельсиновой усадьбой» и отправиться кормить рыб на дно Гудзона. Он был уверен, что вопреки тому, что говорил Артуро, Рикардо прислали сюда с единственной целью не спускать с него глаз.

Сквозь огромные окна кабинета он видел, как Рикардо бесцельно вышагивает взад-вперед по лужайке, время от времени останавливаясь и пристально разглядывая причудливые африканские растения, свезенные сюда со всех концов континента. Точно вся его черная родина пришла в гости к хозяину плантации. Рикардо гладил шершавую кору дерева басуто или же шутливо боксировал с усыпанным яркими цветами кустом из Дагомеи. Но внезапно настроение у него портилось, и тогда он чертыхался без причины, гонялся за птичками, целился в де-ревья разряженным револьвером.

На столе у Аль Хаджи зазвонил телефон, он не сразу поднял трубку. Беда в том, думал Аль Хаджи, что Рикардо томится от скуки. Ему охота сходить в киношку, ему нужна женщина. Но Аль Хаджи не мог положиться на Рикардо – стоит его отпустить, и он обязательно влипнет в какую-нибудь историю; власти сразу обратят внимание на то, что он таскает оружие, не зарегистрированное в полиции, и что документы у него фальшивые. Им не составит труда докопаться, кто он такой на самом деле – беглый преступник, разыскиваемый Интерполом.

– Алло, – хмуро рявкнул он в телефонную трубку.

– Эл, – послышался голос на другом конце провода, – это Майк.

– Привет, Майк. Как поживаешь, брат?

– У меня все о'кэй, Эл, – ответил Майк. – Весь в делах, как обычно.

– Вот и хорошо, – похвалил Аль Хаджи. – Прежде всего дела.

– И я так считаю, – согласился Майк.

– Послушай, – голос Аль Хаджи стал еще слаще, еще вкрадчивее. – Почему бы тебе с Аминой не заехать ко мне сюда в конце недели, пропустили бы стаканчик-другой. Ну скажем, в субботу?..

– Да мы с удовольствием, – принял приглашение Майк. – А в какое время?

– Как обычно. Давай к обеду.

– О'кэй! – откликнулся Майк.

– Вот и прекрасно! – заворковал Аль Хаджи. – Буду ждать. Уверен, что и Мими обрадуется. Они с твоей женой легко находят общий язык.

– Верно, – без особого энтузиазма процедил в трубку Майк.

Последовала напряженная пауза. Майк знал, что сейчас услышит очередную просьбу оказать какую-то услугу, и надеялся, что речь пойдет не о чем-нибудь слишком уж серьезном. Он удостаивался чести быть званым в гости к Аль Хаджи, лишь когда от него что-то требовалось. Дело зашло так далеко, что он уже ни в чем не мог отказать этому американскому громиле. Аль Хаджи дал Майку денег взаймы на покупку простор-ного дома в фешенебельном столичном пригороде Парклендс. Затем как бы между прочим за стаканом виски американец освободил Майка от уплаты долга и таким образом подарил ему дом. Ну разве можно сказать «нет» такому добросердечному человеку?

– Майк, – приступил к делу Аль Хаджи. – Послушай, Майк, не мог бы ты оказать мне небольшую услугу?

– Конечно, Эл, – ответил Майк. – Скажи, что от меня требуется?

– У меня возникла в общем-то пустяковая проблема. Сам знаешь, наступило время опрыскивать апельсиновые деревья. у меня под ними около ста акров. Их надо регулярно обрабатывать так же, как кофе. Иначе может погибнуть весь урожай.

– Понятно.

– Ну вот, – продолжал Аль Хаджи. – Как назло, все насосы вышли. из строя, в Найроби запасных частей к ним не сыщешь. Пришлось заказывать на заводе в Югославии. Заказ только что прибыл в Международный аэропорт. Мне эти запчасти срочно нужны, механики уже здесь, но не могут приступить к ремонту. Завтра во что бы то ни стало надо начать опрыскивание. Мог бы ты устроить так, чтобы ящики с оборудованием прошли таможенный досмотр сегодня до обеда?

– Ничего нет проще, Эл! – с облегчением воскликнул Майк. – Заминки не будет.

– И еще одно, Майк, – добавил Аль Хаджи после недолгой паузы. – Запчасти эти особые. Я не уверен, что они разрешены к ввозу. Так уж проследи, Майк, чтобы ящики никто не открывал. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Майк помолчал. «Так и знал, – думал он, – дело нечисто».

– Конечно, Эл, – заговорил он уже с меньшим энтузиазмом. —Я все понял.

– На тебя можно положиться, – Аль Хаджи рассмеялся громко, дружелюбно; его смех оказывал прямо-таки магическое действие на собеседников. – Сейчас пошлю за ними людей. Ящики, насколько мне известно, на складе номер десять. Итак, до субботы – ждем вас к обеду.

– До встречи, – буркнул Майк.

– Огромное тебе спасибо, Майк. Пока!

– Пока! – Майк повесил трубку. «Настанет день, – думал он, – и я сброшу с себя это ярмо!»

– Мне скучно! – заявил Рикардо с порога.

Аль Хаджи не слышал, как итальянец вошел в кабинет. – Я велел тебе стучаться, прежде чем входить сюда, – рассердился Аль Хаджи. – Сколько раз тебе повторять!

Рикардо пожал плечами и огромным кулаком постучал по распахнутой створке двери.

– Что тебе нужно? – сухо спросил Аль Хаджи, – Не можешь и дня обойтись без бабы?

– Не могу, – признался Рикардо.

– Здесь тебе не бордель!

– Я поеду в город.

– Это невозможно, – отрезал Аль Хаджи. Оба уставились друг на друга.

– Ты слышал, что говорил Артур, – напомнил Аль Хаджи. – Я должен ограждать тебя от всяких неприятностей.

Снаружи донесся стрекот вертолета, летавшего в город за Курией.

– Я хочу позвонить Счастливчику Джо, – потребовал Рикардо. Сегодня себе на завтрак он снова заказал лазанью.

– Попозже, – отмахнулся Аль Хаджи, выпроваживая его из кабинета. – Сейчас я занят.

Рикардо прислонился к дверному косяку, не сводя своих карих глаз с хозяина.

– Тебе-то хорошо говорить, – протянул он. – У самого жена под боком. А мне как быть? Кухарка – старая ведьма, и она меня ненавидит. Даже поболтать не с кем.

– Я бы на твоем месте беседовал с деревьями.

Курия стремительно вошел в дом и остановился у дверей кабинета. Рикардо повернулся и удивленно посмотрел на него. Некоторое время оба стояли на пороге, меряя друг друга взглядами. Они были примерно одного роста, одинаково сложены, оба носили револьверы. Ни один, ни другой не обмолвился и словом. Поводив по Курии взглядом с головы до ног, Рикардо отступил в сторону, пропуская его в кабинет.

– Садись, – сказал Аль Хаджи.

Курия сел. Было видно, что бессловесное столкновение с Рикардо вывело его из себя.

– Во-первых, – начал Аль Хаджи, – должен тебе сказать, что я недоволен тем, как ты справляешься с делами. Вчера ты принес жалкие гроши. Что с тобой стряслось, приятель? Раньше ты за неделю добывал больше, чем теперь за месяц.

– Кое-какие предприятия переезжают, – принялся оправдываться Курия.

– А ты их не отпускай! – рявкнул Аль Хаджи.

– Постараемся.

– Побольше активности, – наставлял Аль Хаджи. – Я не могу ждать. Подходит срок различных платежей, и если ты не соберешь солидный куш, то и сам останешься без денег в конце месяца.

– Сделаю все, что могу, – пообещал Курия.

– И то, что не можешь! – прикрикнул Аль Хаджи. – Мои коллеги в разных странах начинают думать, что мы здесь только умеем проваливать разные дела. Необходимо доказать, что это не так, понял?

Курия кивнул.

– Поезжай в международный аэропорт, – голос Аль Хаджи немного помягчел. – Таможенный склад номер десять. Спросишь Майка Мзее, передашь ему эти бумаги. Он даст тебе кое-какой груз, доставишь его сюда.

Курия спрятал накладные и пошел к двери.

– Возьми «ренджровер»! – крикнул ему вслед Аль Хаджи.

Отослав Курию, Аль Хаджи написал длинное письмо Хамади, иному из своих подручных, действующих в Национальном парке Восточное Цаво. Он достал из ящика письменного стола пачку бумажных денег и вместе с письмом запечатал их в большом конверте из плотной лощеной бумаги.

Десять минут спустя, прихватив Рикардо, он сел в кабину вертолета, и они полетели проверить, как идет опрыскиванье плантаций. У Хаджи было три специальных установки на тракторной тяге. С воздуха казалось, будто между длинными рядами зеленых апельсиновых деревьев ползают плюющие белой пеной жуки. Вертолет приземлился, и Аль Хаджи провел целый час, беседуя с управляющим и осматривая эту часть своих владений.

– Хочешь поводить трактор? – спросил Аль Хаджи у Рикардо, когда вертолет поднялся и взял курс на юг, чтобы облететь вторую половину плантации.

– Нет, – односложно ответил Рикардо.

– Ты как будто жаловался на скуку, – напомнил Аль Хаджи, попыхивая сигарой.

– Жаловался, – подтвердил Рикардо.

– Мог бы порыбачить, – Эл указал на блеснувшую внизу реку.

– Ненавижу это занятие, – поморщился Рикардо.

Они летали еще часа три, но не сказали больше друг другу ни слова. Вернувшись домой, Аль Хаджи увидел, что Курия уже дожидается его, стоя подле припаркованного у подъезда «ренджровера». Завидев спускающийся вертолет, Курия распахнул багажник.

Аль Хаджи, разглядев два длинных ящика, остался доволен.

– Несите их в кабинет, – велел он.

Рикардо с неохотой помог Курии внести ящики в дом. Ящики были длиною в метр и полметра в ширину и высоту. На каждом через трафарет была намалевана головка опрыскивателя, адрес получателя: «Апельсиновая усадьба», Найроби» и адрес отправителя: «Завод сельскохозяйственных машин, Сараево, Югославия». Однако почтовые штемпели свидетельствовали, что ящики прибыли из Греции.

Аль Хаджи велел обоим мужчинам покинуть кабинет, затем вскрыл ящики отверткой. В каждом из них в пластиковых чехлах оказалось десять новеньких самозарядных ружей «Арма-лит-10» – точь-в-точь как у американских солдат во Вьетнаме. В ящиках лежали также запасные магазины и несколько тысяч патронов калибра 7.62 в водонепроницаемых коробках.

Аль Хаджи все пересчитал и снова уложил оружие в ящики. Одну винтовку вместе с коробкой патронов он запер в своем потайном сейфе. Затем снова навинтил на ящики крышки.

– Курия! – позвал он.

Тот сразу вошел в кабинет. Аль Хаджи подвел его к висящей на стене карте Восточной и Прибрежной провинций.

– Слушай внимательно, – сказал он. – Ты должен отвезти эти ящики вот сюда.

Он ткнул пальцем в тропу Кулалу – Дака Дима в десяти километрах к востоку от границы национального парка Цаво.

– Водоем Собасо, – продолжал он. – Отметь эту точку у себя в голове, потому что карты с собой брать нельзя. Видищь вот здесь можно срезать расстояние, от Маньяни через парк к горе Лали. Ты не должен, повторяю, не должен ехать по заповеднику с этим грузом. Если охрана тебя остановит и захочет досмотреть, тебе несдобровать. Надеюсь, ты уже догадался, что в этих ящиках.

Курия кивнул.

– Ну вот, – продолжал Аль Хаджи. – Это довольно дорогой товар, и он должен быть доставлен к месту назначения. Поезжай по Момбасскому шоссе до пересечения с дорогой на Макиннон. Вот здесь есть заброшенный проселок от Макиннона до Силалони. По нему через лес Гарибети попадешь в Кулалу. От Кулалу до водоема Собасо всего восемьдесят километров на север. Рассчитай так, чтобы быть на месте завтра к шести утра.

Аль Хаджи повернулся, чтобы разглядеть выражение лица Курии, – тот сохранял полную невозмутимость.

– Возьми «ренджровер», он как раз рассчитан на бездорожье. От Кулалу до Силало – плохой участок. На месте тебя будут ждать мои люди. Помни – ровно в шесть утра! Если опоздаешь хоть на полчаса, там уже никого не застанешь.

Аль Хаджи взял со стола запечатанный конверт.

– Среди них будет один по имени Хамади. Передашь ему этот конверт из рук в руки. Скажешь, что бивни должны быть в Момбасе не позднее, чем через сорок восемь часов. Я все это написал в письме, но ты повтори на словах. Я сам отправлюсь в Момбасу и буду ждать там.

Оба ящика были уложены в потайное отделение багажника, замаскированное ковриком.

– Шесть утра, – повторил Аль Хаджи.

Курия кивнул. Всю ночь придется просидеть за баранкой. Надо будет захватить с собой пару помощников. Он включил двигатель.

– И еще, Курия, – сказал Аль Хаджи, указывая на конверт, лежащий на переднем сиденье, – в конверте пятьдесят тысяч шиллингов. Так что поосторожней с ним.

Глава 7

День уже клонился к вечеру, когда они въехали в Маньяни, пыльный крошечный городишко, жмущийся к шоссе Найроби – Момбаса, словно ища у него защиты. Он представлял собой беспорядочное скопище дука – глинобитных развалюх, рассыпавшихся по голой земле, точно стадо перепуганных оленей. Городок этот кое-как существовал за счет международных перевозок. Водители грузовиков и бензовозов делали здесь первую ночевку на долгом пути из Момбасы в Кампалу и Кигали.

Прогромыхав по немощеной, ухабистой главной улице, пропыленный «лендровер» затормозил у бензоколонки. Служитель неохотно вышел из тени одинокого дерева, росшего позади колонки, где он прятался от невероятного зноя. Казалось, он вот-вот рухнет замертво.

– До краев, – велел ему Кимати, вручая ключи от крышки бака.

Служитель, словно во сне, поплелся к багажнику и принялся вручную качать бензин в бак «лендровера» – в городке не было электричества.

Наблюдая за неуклюжими движениями служителя, Кимати невольно проникся к нему жалостью. Некоторые люди могут прожить в каком-то месте всю жизнь, но так и не привыкнуть к климату.

Потребовалось без малого пять минут, чтобы наполнить бак. Кимати уплатил и спрятал квитанцию. С колонки они направились к «универмагу Фаруда» – самой большой и бойкой лавке в Маньяни.

– Дай мне минут десять, – сказал Кимати, вылезая из кабины.

– Удачи тебе! – пожелал ему Фрэнк.

В лавке было прохладно. Горстка покупателей стояла у прилавка. София Фаруда, обслуживавшая их, старалась изо всех сил, чтобы все были довольны.

Ей было двадцать лет. Она была высокой, стройной и очень хорошенькой, хотя красота ее была мягкой, неброской. Лицо плавной, овальной формы; большие, широко открытые глаза смотрели смело, излучая честность и внушая доверие. Всякий раз, любуясь ею, Кимати поражался тому, как ладно сидят на ней ее незатейливые длинные платья.

Завидев вошедшего в лавку Кимати, София мгновенно расцвела, потом с опаской огляделась и вернулась к покупательнице, платившей за пачку чая и две свечи.

Кимати поплелся в дальний конец длинного прилавка, делая вид, что разглядывает выставленные в витрине товары. Лавка и в самом деле забита всякой всячиной, дело поставлено на широкую ногу.

Отпустив всех покупателей, София устремилась вдоль прилавка к Кимати, поглядывая на занавешенную дверь, ведущую в подсобное помещение.

– Привет, – сказал Кимати.

– Он там, – зашептала она. – Если он тебя застанет...

– Мне надо с тобой поговорить, – сказал Кимати. – О чем разговаривать! – вздохнула она.

– Что это значит? – Кимати повысил голос, забывая об осторожности.

– Потише, – попросила она. – Все уже переговорено. Бесмысленно переливать из пустого в порожнее.

– Нет, нет, не бессмысленно! – перебил он. – Подумай только...

– Он не велит мне больше тебя видеть, – сказала она.

– А ты сама как хочешь? – спросил Кимати. – Чтобы я ушел и не вернулся?

Она прикусила нижнюю губу, нервно оглянулась на раскрытую дверь за занавеской.

– О Джонни, – всхлипнула она, – ну что я могу поделать? Он же мой отец. Я совсем запуталась.

Он потянулся через прилавок, взял Софию за руку. Ее ладонь была теплой и мягкой.

– Я хочу все время видеть тебя, – сказал он с хрипотцой.

Она беспомощно покачала головой.

– Сегодня, – настаивал он, крепче сжимая ее ладонь.

– Джонни, – произнесла она с грустью. – Это невозможно.

– Возможно! – возразил он. – Я должен тебя увидеть. Пусть в последний раз...

– Нет, Джонни, прошу тебя! – На глаза ей навернулись слезы. – Я умру, если ты меня оставишь.

– Тогда приходи сегодня, – повторил он, вновь пожимая ее ладонь, – когда стемнеет.

Она колебалась. В подсобном помещении раздались шаги. Она рывком высвободила ладонь из его руки и спрятала ее в кармашек зеленого фартука.

– Он идет, – взволнованно шепнула она.

– Итак, до вечера!

– Ладно.

– В шесть?

– В семь, – поправила София. – Сестра сменяет меня в половине седьмого.

– А где?

– Где хочешь. Уходи же, он сейчас войдет.

– У нашего дорожного столба! – предложил он.

– Ладно, – отозвалась она.

– Я буду ждать.

– Он уже здесь.

– Не подведи.

– Уходи, – взмолилась она. – Скорей же!

Фаруда вышел из подсобного помещения, привлеченный взволнованным голосом дочери. Отодвинув занавеску, он замер на пороге. Он был рослый, статный старик с проседью в волосах. В его взгляде сквозило явное отвращение.

– Слышал, что она сказала? – негромко произнес он. – Если не хочешь неприятностей, уноси отсюда ноги.

Кимати, не вымолвив ни слова, вышел из лавки.

– Ну и как? – спросил Фрэнк, когда Кимати плюхнулся на сиденье водителя.

– Пока все в порядке. – Кимати завел мотор. – Мы увидимся.

– Когда?

– Вечером, – Кимати медленно вел «лендровер» по разбитой мостовой, – в семь.

– Эй, эй, минутку! – заартачился Фрэнк. – Вечером мы должны быть в Найроби. Сам знаешь – меня там заждались,

– Успеем, – пообещал Кимати. – Не волнуйся, эту ночь ты проведешь со своей блондинкой.

– Брюнеткой, – поправил Фрэнк.

– Тебе виднее, – откликнулся Кимати.

– Сейчас только половина пятого, – сказал Фрэнк, взглянув на часы. – Как убить время до семи?

– Попьем пивка, – предложил Кимати. – Господи, я прямо умираю от жажды!

– Так и быть, брат, но только по одной кружке, – согласился Фрэнк. – Ведь ты же за рулем, а...

– А тебя брюнетка заждалась, – закончил за друга Кимати.

«Лендровер» затормозил у входа в один из двух баров, имевшихся в городке. Только здесь, на всем долгом и жарком пути от Вои до Цаво, был ледник, и поэтому «Обезьяний бар» был всегда забит пестрой, разношерстной толпой мучимых жаждой посетителей. Водители грузовиков и других видов транспорта заворачивали сюда в любое Еремя дня и ночи. Удобно расположенный на одинаковом расстоянии от обоих заповедников Цаво, а также на пересечении Момбасского шоссе с дорогой Малинди – Маньяни, бар был также излюбленным прибежищем сотрудников национальных парков. Кроме того, Кимати имел основания полагать, что среди публики здесь можно нередко увидеть вырвавшихся на денек из саванны браконьеров.

В этот день лишь одна машина была припаркована на стоянке у «Обезьяньего бара»: ярко-желтый «ренджровер», покрытый бурой пылью заповедников. Кимати поставил машину рядом, друзья вышли из нее и принялись отряхивать одежду.

– Недурной аппарат, – сказал Фрэнк, поглядывая на вместительный и мощный «ренджровер».

– То, что нужно для сафари, – похвалил машину Кимати. – Пора бы начальству и нам такую приобрести.

– Размечтался! – хмыкнул Фрэнк.

«Обезьяний бар» дремал в жаркий послеобеденный час, когда в потоке транспорта наступает спад между полуденным и вечерним наплывом. Бармен дремал на высоком табурете за стойкой. В зале было всего четыре посетителя, они сидели за столиком в самом темном углу.

Фрэнк громко стукнул кулаком по прилавку.

– Время выпить! – гаркнул он едва не в ухо бармену.

– Муса, проснись! – вступил Кимати. – Твой автобус уходит.

Муса очнулся. Он без конца грозил в один прекрасный день сесть в автобус и укатить куда глаза глядят, лишь бы подальше от Маньяни.

– Бариди (Бариди – пиво (суахили).), как обычно? – грустно улыбнувшись, спросил он у Фрэнка.

– Бариди, сана (Пиво, пожалуйста.), – подтвердил Фрэнк.

– Ну и как мартышкин труд в «Обезьяньем баре»? – спросил Кимати после первого глотка пенистого ледяного пива.

– Как всегда, – ответил Муса.

– А где толстуха официантка? – спросил Фрэнк.

– Ушла отсюда.

– Ушла?

– Еще в прошлом месяце. Является как-то утром и заявляет, что ей до смерти надоело в этой дыре. Сложила свои платьишки, «проголосовала» на шоссе и умотала то ли в Найроби, то ли в Момбасу. Куда точно, не скажу.

– Надо же, какая беда! – шутливо вздохнул Фрэнк. – А я-то собрался на ней жениться!

Муса устало рассмеялся и снова вскарабкался на табурет. Он был еще совсем молодым человеком, но, видно, махнул на себя рукой, смирился с участью не слишком проворного бармена-тугодума в «Обезьяньем баре».

– Прежде чем ты снова уснешь, – попросил Кимати, – подай-ка нам еще пару пива.

«Муса молчун, – отметил про себя Кимати. – Впрочем, если бы мне пришлось торчать всю жизнь в такой мерзкой забегаловке, я бы вообще разучился говорить».

– Эй, Муса, – громко окликнул Фрэнк. – Не хочешь ли прихватить пару свежих рубашек и вечерком прошвырнуться с нами в Найроби?

– Оставь ты парня в покое, – вступился за бармена Кимати. – Он устал от жизни. Как бы тебе понравилось просиживать здесь сутки напролет и ничего не делать, разве что с мухами сражаться?

– Я ведь только хотел дать ему возможность встряхнуться.

– А кто тебе сказал, что ему это нужно? Парню и так хорошо, он привязался к здешним мухам, приглядывает за их детишками.

Фрэнк нахмурился:

– Зачем обижать такого славного малого? Просто ему с профессией не повезло. Из него бы вышел первоклассный чиновник...

– Значит, ты советуешь ему начать все сначала? В его-то возрасте!

– Да ему всего тридцать.

– Откуда ты знаешь?

– Толстуха мне шепнула.

– А ей почем знать?

– Они же работали вместе!

– Эй вы, потише! – крикнули им из-за столика а углу.

– Спокойно, приятель, – выпалил Фрэнк в ответ. – Вы не в церкви, а в «Обезьяньем баре». – И, повернувшись к Кимати, предложил: – Хочешь пари?

– Согласен. Если ты прав – ставлю пиво.

– Спроси его самого. – Фрэнк еще повысил голос: – Проснись, Муса! Скажи-ка нам, сколько тебе лет?

Муса устало пожал плечами:

– Что-то не припомню.

– Постарайся, Муса, – не унимался Фрэнк. – Иначе я разорюсь. Правда же, тебе тридцать?

– Пусть так, тридцать, – улыбнулся Муса.

– Это жульничество, – возмутился Кимати.

– Все, ты проиграл, – обрадовался Фрэнк и велел Мусе: – Тащи две бутылки, пока он не сбежал.

– О'кэй, – буркнул Муса.

– Я не согласен! – завопил Кимати. – Нечего распоряжаться моими деньгами!

– Да ладно вам, – лениво сказал Муса и поставил перед ними пиво.

– Кому говорят, заткнитесь! – снова донесся тот же голос из угла. Оба друга оглянулись, а затем продолжали веселиться как ни в чем не бывало.

Тогда тот, кто дважды гаркал на них, поднялся из-за столика и вразвалку пошел через зал. Это был здоровенный детина в перепачканном пылью костюме сафари.

– Если дойдет до драки, – шепнул Кимати, я беру на себя крикуна.

Фрэнк, глядя на приближающегося к ним верзилу, ответил:

– Да бери их всех, дружище. Или забыл – у меня только одна рука!

Незнакомец навис над ними.

– Вы не слышали, что я сказал?

Фрэнк, уставясь в пустоту, потягивал пиво. Кимати посмотрел на забияку, потом схватил со стойки кружку и залпом осушил ее.

– Я к вам обращаюсь! – крикнул незнакомец.

– Джонни, он как будто хочет что-то тебе сказать, – произнес Фрэнк.

– Мне? – переспросил Кимати, поворачиваясь лицом к мужчине в сафари. – Вы это мне?

– Вам обоим!

– И что же? – вежливо спросил Кимати. – Мы вас слушаем.

– Я говорю, что вы слишком расшумелись, точно базарные торговки.

– Базарные торговки! – Фрэнк в отчаянье воздел к потолку здоровую руку. – Меня никогда еще так не оскорбляли!

– Ну и как ты думаешь защитить свою честь? – спросил незнакомец.

Остальные трое молодчиков поднялись из-за столика в углу и подошли к стойке. Муса приготовился в случае необходимости юркнуть под стойку.

Задиристый верзила обогнул Кимати и остановился подле Фрэнка, зловеще поглядывая на его забинтованную руку.

– Что тебе неймется, приятель? – спросил Фрэнк ровным голосом.

– Вы оба действуете мне на нервы, – ответил верзила. – Что у вас общего, интересно знать?

– Больше, чем у тебя с этими тремя макаками, – дерзко выпалил Фрэнк.

Один из подоспевшей троицы бросился к Фрэнку, но вожак, подняв руку, остановил его.

– Интересно, кто из вас застилает кровать? – продолжал глумиться вожак.

– Какую кровать? – Фрэнк повернулся к Кимати. – Что за околесицу несет этот парень?

– Он говорит не ртом, а задом, – пояснил Кимати; поворачиваясь к вожаку. – Пожалуйста, говорите ртом, чтобы вас можно было понять.

Верзила выбросил вперед правую руку, сжатую в здоровенный кулак, но Кимати был к этому готов. Он парировал удар левой рукой, и одновременно правая сорвалась со стойки и ударила верзилу в лоб полупустой бутылкой с пивом. Бутылка разбилась. Кровь и пиво хлынули вожаку в глаза.

Фрэнк тем временем повернулся на вращающемся высоком табурете и ударил здоровой правой рукой в челюсть второго молодчика, тот от неожиданности не устоял на ногах, перелетел через столик и упал.

Кимати спрыгнул с табурета, выставив разбитую бутылку острыми краями вперед.

Два оставшихся на ногах молодчика отступили назад.

– Все в порядке, приятель, – сказал один из них. – Мы и не думали ввязываться, просто зрители...

– В таком случае спектакль окончен, – объявил Кимати.– Убирайтесь отсюда, пока целы, и горилл своих прихватите.

Они повиновались, подхватили под руку ослепленного вожака и выкатились из «Обезьяньего бара».

Старый Фаруда, забредший в бар в самом начале «представления», тоже поспешил к выходу.

Муса высунул голову из-под прилавка и, не дожидаясь заказа, поставил перед друзьями еще по бутылке пива.

– Ты их раньше видел? – спросил у бармена Фрэнк, Муса кивнул:

– Они здесь частые гости.

– Что у них за занятие? – поинтересовался Кимати.

– Цепляются ко всем, – буркнул Муса и снова взгромоздился на свой табурет.