Текст книги "Грешница в шелках"
Автор книги: Мэдлин Хантер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
Мэдлин Хантер
Грешница в шелках
(Редчайшие цветы – 3)
Глава 1
Вряд ли можно было ожидать, что на прощание с куртизанкой соберется много людей – и не важно, сколь знатными и известными были ее покровители.
Поэтому Селия Пеннифолд не удивилась, что на похоронах ее матери Алессандры Нортроп было так мало скорбящих. Среди пришедших большинство составляли женщины в траурных черных одеждах, от которых им предстояло избавиться уже к вечеру. Все они были куртизанками, поэтому прекрасно знали: Алессандра и не ожидала, что они будут носить по ней траур дольше нескольких часов. В конце концов, их ждали собственные покровители.
Присутствовали также несколько мужчин, а на заднем плане виднелись пятеро молодых франтов. По их неуважительным смешкам Селия поняла: для четверых из них сама мысль о том, что они оказались здесь, представлялась весьма забавной. Однако пятый, похоже, испытывал искреннюю скорбь в связи с кончиной очаровательной женщины, лежавшей в гробу.
Алессандра нередко выслушивала объяснения в любви и получала щедрые подарки. Она почти со всеми была достаточно любезна, и очарованные ею джентльмены даже не догадывались, что эта женщина совершенно не испытывала необходимости маскировать теплыми чувствами свое занятие.
«Наверное, именно такой и должна быть куртизанка, – подумала Селия. – Да, такие женщины никогда не должны забывать, кем на самом деле являются». И не поэтому ли незадолго до смерти мать посвятила ее в тайны своей профессии?
– Уже пять карет, – услышала она шепот своей ближайшей подруги Дафны. – Интересно, кто в них?
Селия также отмечала прибытие каждой кареты. То были взятые напрокат экипажи с задернутыми шторками, скрывавшими пассажиров от любопытных глаз.
– Полагаю, это ее прежние покровители, – ответила Селия. – А может, совсем еще недавние. Судя по всему, это люди с именем, которые не хотят, чтобы их видели.
Но если действительно совсем недавние, то когда же они появились? Селия старалась не смотреть в сторону этих темных экипажей, хотя ей очень хотелось подойти к ним и заглянуть внутрь, чтобы узнать, кто приехал попрощаться с Алессандрой.
– А в шестой карете нет никаких покровителей, – сообщила Дафна. – Там Одрианна и Верити. Они приехали ради тебя, хотя и не показывают свои лица.
Селия прекрасно понимала своих дорогих подруг – ведь обе они недавно вышли замуж за молодых людей из высшего общества. Следовательно, должны были проявлять осторожность и осмотрительность в подобных ситуациях. Если бы стало известно, что они подруги дочери Алессандры, их репутация могла бы пострадать.
Даже Дафна, независимая вдова, не имевшая серьезных связей с высшим обществом, и то скрывала свое лицо под черной вуалью. Но она все-таки настояла на том, чтобы сопровождать Селию, хотя та всячески пыталась ее отговорить.
Снова взглянув в сторону пяти карет, Селия заметила, что в двух из них шторки на окнах чуть раздвинулись, но и сейчас ей не удалось ничего разглядеть – кареты находились слишком далеко.
Тут Дафна коснулась ее руки, как бы напоминая о том, что следует сосредоточиться на молитве. Виновато потупившись, Селия вновь вернулась к отпеванию. Но уже через несколько минут она отдалась воспоминаниям о матери – приятным, а также болезненным и даже мучительным, связанным с несколькими последними неделями. Болезнь Алессандры сблизила их после пяти предшествующих лет отчуждения. И никакой гнев из прошлого, никакое негодование и рубцы в памяти ничего не значили в эти последние чудесные дни, прожитые ими рядом.
За одним лишь исключением.
Когда служба окончилась и женщины двинулись к выходу с кладбища, Селия вновь обратила взгляд в сторону карет. Она пристально смотрела на каждый из проезжающих мимо экипажей, пытаясь таким образом выразить благодарность за уважение, проявленное сидевшими внутри. И конечно же, она пыталась почувствовать присутствие того, кто более всего ее интересовал. Может быть, потом, попозже, она сумеет узнать, был ли здесь этот человек…
Словно прочитав ее мысли, Дафна тихо сказала:
– Не исключено, что он был здесь.
– Я уверена, что был, – прошептала Селия. – Надеюсь, он напишет мне. Может быть, теперь, когда ее уже нет на этом свете… может, теперь он появится.
– Возможно, что и так, – ответила Дафна, обнимая подругу за плечи.
– Ты просто успокаиваешь меня, но сама не веришь в это, – пробурчала в ответ Селия.
Подруга немного помолчала, потом со вздохом сказала:
– Но ведь до сих пор этого не случилось… Поэтому мне и не верится, что он объявится.
– Ах, как жестоко с ее стороны! – воскликнула Селия. – Ну почему она ничего не сказала мне? Я ведь имею право знать, кто мой отец, не так ли? Но она отвечала отказом на все мои мольбы. Она так ничего и не сказала…
Дафна снова вздохнула.
– Дорогая, я уверена, что у нее были веские причины молчать. И тебе, наверное, лучше смириться с этим. Вероятно, принятое ею решение относительно всего этого дела позволило ей почить в мире.
Смахнув с ресниц слезы, Селия пробормотала:
– Не сомневаюсь, она считала, что поступает наилучшим образом. Однако я никогда не смирюсь с тем, что так и не узнаю имени своего отца.
– Разумеется, это были просто досужие разговоры. Слухи, не более того. И сам я никогда не верил в это.
– Но другие… они верили? – Чуть отдернув занавеску на окне кареты, Джонатан посмотрел в сторону могилы.
Дядюшка Эдвард, сидевший с ним рядом, пожал плечами:
– Ну… некоторые, возможно, верили. Хотя доказательств не было – лишь догадки и всевозможные домыслы. Но повторяю: все эти подозрения, которых было в избытке, не имели подтверждений. Вероятно, отсюда и нынешнее беспокойство. Ведь ни один мужчина не пожелает, чтобы его имя оказалось связанным с этой особой. Но сплетни… Увы, от них никуда не денешься. – Дядюшка Эдвард умолк и снова пожал плечами, как бы давая понять, что это очередное поручение – в сущности, пустячное дело, с которым такой человек, как Джонатан, само собой, справится безо всякого труда.
Воздержавшись от ответа, Джонатан чуть шире раздвинул занавески. Теперь он прекрасно видел женщин в черном, стоявших возле могилы. Некоторые из них были хорошо знакомы богатым лондонским джентльменам, содержавшим этих дам и частенько наведывавшимся к ним в поисках удовольствий.
Однако не все женщины, стоявшие у могилы, обладали подобной репутацией. Две из них казались здесь просто случайными. Одна из них – высокая и стройная – скрывала лицо под густой черной вуалью, а другая, ростом пониже и белокурая, вообще была без головного убора.
Джонатан чуть прищурился, стараясь получше разглядеть лицо блондинки. Она находилась довольно далеко от кареты, и ему не удалось как следует ее рассмотреть. Но это вполне могла быть Селия. Пришла ли она сюда просто как любящая дочь, влекомая родственными чувствами? Или как «наследница» своей матери? Эта молодая дама стояла возле могилы с совершенно независимым видом, и вовсе не казалось, что она хоть сколько-нибудь смущена тем, что ее окружали женщины весьма сомнительной репутации.
– А если слухи все же верны? – спросил Джонатан, не отводя глаз от блондинки. – Вдруг я обнаружу, что Алессандра передала свои записки под названием… например, «Беседы под одеялом» какому-нибудь нашему врагу?
– Нет, едва ли, – пробурчал Эдвард. – Ведь война давно закончилась. И вообще, тебя не просят заниматься расследованиями. От тебя требуется только одно: ты должен выяснить, не оставила ли она какие-либо записи с именами, которые можно было бы предать огласке. Если найдешь что-то подобное, принеси мне. – Едва заметно улыбнувшись, дядя добавил: – Вот, собственно, и все. Полагаю, что это предельно просто. Во всяком случае – ничего сложного. Дело нескольких дней, разве не так?
Джонатан немного помолчал, потом спросил:
– А почему я, если все так просто?
– Но ты же знал ее, верно? И был дружен с ней. – Эдвард пристально взглянул на племянника. – Ты ведь не станешь это отрицать?
– Нет, не стану. Но следует иметь в виду, что мы с ней были именно друзьями, а не любовниками. Я уверен, что не знал многих ее тайн, и поэтому…
– Да-да, разумеется, – перебил дядя. – Но все же тебе будет проще общаться с ними. – При этих словах Эдвард повернулся к окну и кивнул в сторону женщин, стоявших возле могилы. – Полагаю, все они проникнутся к тебе доверием уже хотя бы потому, что ты был ее другом. А также потому, что люди вообще склонны доверять тебе, – добавил дядя с усмешкой.
Джонатан прекрасно понял дядюшкин намек. Как ни странно, но люди действительно ему доверяли – доверяли по каким-то совершенно непонятным причинам. Джонатан не мог бы сказать, что это за причины, но доверие людей значительно облегчало его тайную деятельность.
Что же касается этого последнего дела, связанного с покойной куртизанкой, то Джонатан не знал, насколько праведным оно было, но это не имело для него особого значения. Он давно перестал задумываться над подобными вещами, давно перестал задавать себе подобные вопросы – просто делал свое дело, вот и все. Выполняя задание министерства внутренних дел или же выслеживая любовное гнездышко чьей-либо неверной жены, он придерживался лишь одного-единственного правила: ему следовало во всех обстоятельствах оставаться объективным и совершенно беспристрастным.
Но сможет ли он остаться объективным на этот раз? Джонатан действительно испытывал к Алессандре дружеские чувства, и сейчас ему казалось, что он, взявшись за это расследование, каким-то образом предаст ее.
Пристально посмотрев в лицо дяди, Джонатан заявил:
– Другой человек гораздо лучше подошел бы для этого дела.
– Нет, нам нужен только ты, – возразил Эдвард. – Ведь невозможно предугадать, что именно удастся разузнать. Пойми, мы не можем довериться сыщику из полицейского суда. Нужен свой человек, тот, которому мы полностью могли бы доверять.
– Мне это ужасно не нравится, – проворчал Джонатан. – И вообще, я собирался вернуться во Францию…
Эдвард попытался улыбнуться, но вместо улыбки у него получилась гримаса, явно свидетельствовавшая о его озабоченности.
– Но ты ведь не хочешь отправиться туда так скоро? Видишь ли, я уже почти достиг определенной договоренности с Торнриджем. И на следующей неделе я намерен отправиться к Холликрофту. Так что если мне повезет, ты не пожалеешь о том, что задержался в Англии.
Дядя Эдвард намекал на весьма продолжительное и трудное семейное разбирательство, в успехе которого Джонатан все больше сомневался. Дядюшка был его единственным союзником в борьбе за установление родственных отношений, а победа в этой борьбе положила бы конец многим сложностям в жизни Джонатана и некоторой двусмысленности его положения в обществе.
Этот дядюшкин намек заставил Джонатана задуматься. Что ж, услуга за услугу… Если дядя ему поможет, то и он должен оказать дяде помощь. К тому же Эдвард и прежде ему помогал. Именно он завербовал его во время войны, а потом всегда действовал как посредник между ним и министерством внутренних дел.
Да, все верно: услуга за услугу – и это вполне справедливо. И все же Джонатана одолевали сомнения; его по-прежнему смущала мысль о том, что он, возможно, совершит предательство по отношению к Алессандре. И очень может быть, что подобная мысль появилась у него лишь потому, что он сегодня снова увидел дочь этой женщины; почему-то Джонатан нисколько не сомневался: блондинка, стоявшая у могилы, – это именно она, Селия.
Заметив, что племянник колеблется, Эдвард добавил:
– Есть еще кое-что… Еще одно существенное обстоятельство.
– Какое именно?
Дядя откашлялся, изобразив смущение, потом заявил:
– Мне не хотелось бы об этом говорить, но все же придется… Ты считаешь, что вас с этой женщиной связывала дружба, однако кое-что указывает на то, что приступ, который случился с тобой в Корнуолле, не был случайностью. Разумеется, это просто подозрения, которые еще нужно проверить. То есть ничего определенного…
– Подозрения? – переспросил Джонатан. – Почему же вы раньше ничего об этом не сказали? Вы же понимаете, что я должен расплатиться по таким долгам. Если вы что-то знаете, то мне хотелось бы…
– Уверяю тебя, все очень смутно и неопределенно. Однако известно, что один из первых покровителей этой женщины был французским эмигрантом. Именно он обучил ее хорошим манерам и привил ей отменный вкус. Мне приходилось слышать, что этот человек был каким-то образом связан с тем происшествием в Корнуолле. И говорят, что она продолжала видеться с ним вплоть до его смерти, случившейся два года назад. Причем встречались они тайно, понимаешь?
Джонатан кивнул, однако промолчал. Он не верил, что Алессандра намеренно послала его в ловушку, в сущности – на верную смерть. Ему не хотелось думать так о женщине, относившейся к нему почти по-матерински. Но с другой стороны, в этом мире всякое могло случиться, и ему, Джонатану, не раз приходилось в этом убеждаться.
Тут поминальная служба наконец окончилась, и женщины разошлись, оставив у могилы блондинку и ее подругу, скрывавшую лицо под вуалью.
– Так как же, выполнишь? – спросил Эдвард. – Только на этот раз ты должен строго следовать приказам. И никаких выдумок и самостоятельных решений, – чтобы не вышло так, как случилось у тебя в последний раз на севере.
– Вам прекрасно известно, что тогда, на севере, вмешались непредвиденные обстоятельства, – проворчал Джонатан.
– Тебе следовало побыстрее отделаться от Хоксуэлла. Как только выяснилось, что он что-то вынюхивает, ты должен был…
– Ничего бы не вышло, – с некоторым раздражением перебил Джонатан. – Вонь была настолько сильной, что кто-нибудь должен был ее унюхать – если не Хоксуэлл, то кто-то другой. А если правительству пришлось испытать чувство смущения, то не моя в том вина.
Тут их карета, тронувшись с места, покатила по аллее и приблизилась к могиле, так что Джонатан наконец-то сумел разглядеть блондинку. Да, это действительно была Селия – хорошенькая и милая девочка превратилась за прошедшие годы в очаровательную девушку. И сейчас она пристально смотрела на окна карет, – очевидно, пыталась угадать, кто скрывался за шторками.
– Так как же, выполнишь? – снова спросил дядя Эдвард.
Джонатан отвернулся от окна и коротко кивнул:
– Да, выполню.
Выпрыгнув из двуколки Дафны, Селия взглянула на трехэтажное кирпичное строение. Этот дом, как и все соседние на Уэллс-стрит, казался весьма ухоженным и оставлял очень приятное впечатление. В таком доме мог бы, наверное, жить какой-нибудь коммерсант или преуспевающий ремесленник.
– Похоже, это довольно респектабельный квартал, – заметила Дафна. – Думаю, что несколько дней ты здесь вполне сможешь прожить одна.
– Да, конечно, – согласилась Селия. Она вытащила из двуколки свой саквояж. Наверное, ей следовало сказать Дафне, что ее пребывание здесь может и продлиться… Хотя, нет, она скажет об этом позже, когда осуществит свои планы. – Знаешь, мне все еще кажется странным, что мама никогда не говорила об этой своей собственности, – добавила девушка, взглянув на подругу. – И этот дом все же выглядит гораздо скромнее, чем тот, что на Орчард-стрит. Возможно, один из ее покровителей подарил ей его специально для сдачи внаем – чтобы она имела какой-то постоянный доход.
Дафна тоже спустилась на землю. Привязав вожжи к столбу, она заявила:
– Думаю, и тебе следует сдавать его, а не продавать.
– Похоже, я так и поступлю, – ответила Селия. – Я не могу продать его, пока не решится вопрос о наследстве. А мистер Маплтон сказал, что еще могут быть востребованы кое-какие прошлые долги. И если такое случится, то этот дом выскользнет из моих рук, как и другой. Да и как все остальное, – добавила девушка со вздохом. Достав ключ из ридикюля, она вставила его в замок.
Они вошли, и Дафна, осмотревшись, сказала:
– Слава Богу, что дом обставлен. Я боялась, тебе придется спать на полу. Знаешь, мне кажется, ты сможешь сдать этот дом за очень приличную сумму.
Селия поставила на пол саквояж, и подруги принялись осматривать жилище. На первом этаже она заглянули в гостиную, потом – в библиотеку. Везде была довольно дорогая мебель, а также со вкусом подобранные ковры. Кроме того, в библиотеке оказалось немало книг. Просмотрев переплеты, Селия улыбнулась, обнаружив маленькие поэтические томики. Мама очень любила поэзию, и многие считали, что у нее прекрасный вкус.
Затем подруги поднялись на второй этаж, где располагались спальни, причем окна одной из них выходили на улицу. Откинув покрывало с кровати, Дафна пробормотала:
– А белье, похоже, свежее… Наверное, последние постояльцы съехали поспешно. И все же лучше перестелить постель, чтобы ты была уверена, что спишь на всем чистом.
Селия нашла чистое белье в плетеном сундуке, и они быстро справились с этим делом, после чего осмотрели и другие комнаты второго этажа.
– А верхний этаж я осмотрю завтра утром, – сказала Селия, направляясь к лестнице. – Похоже, в доме все в порядке, Дафна. Теперь ты сможешь со спокойной совестью оставить меня здесь одну, верно?
– Что ж, я не стану возражать, если ты останешься здесь на несколько дней.
Селия рассмеялась.
– По твоим глазам вижу: тебе очень хотелось бы возразить, но ты все же решила не делать этого.
Тут подруги вошли в просторную гостиную с плетеными креслами и канапе. Из огромного окна был виден сад, который сразу же привлек внимание Селии.
– Комната выходит на юг, – сообразила Дафна. – По-моему, это прекрасно. Даже сегодня, в такой пасмурный день, здесь довольно приятное освещение, а панорама сада очень освежает.
– Думаю, эта гостиная будет моим любимым местом, – заявила Селия. – Здесь хорошо разместятся комнатные цветы. – Идея, которая у нее возникла в тот момент, когда она узнала об этом доме, теперь пустила росток.
После этого они осмотрели кухню, и Дафна уже готова была попрощаться. Она решила, что вернется в свой дом, находившийся неподалеку от Камберуорта в графстве Мидлсекс. Там у нее было собственное хозяйство – Дафна выращивала цветы и всевозможные комнатные растения для лондонского рынка. В последние пять лет в этом доме жила и Селия, – но, конечно, до того, как перебралась к больной матери.
– Мы будем скучать по тебе, – сказала Дафна уже у входной двери. – Обещай, что будешь осторожна.
– Не беспокойся, здесь хорошее соседство, – ответила Селия. – Полагаю, что тут я в безопасности.
Дафна вдруг рассмеялась.
– Думаю, мне не следует играть роль твоей матери, дорогая. Ведь я старше тебя всего на четыре года. Ты, должно быть, считаешь мое беспокойство ужасно глупым.
Селия тоже засмеялась.
– Ты вовсе не похожа на мою маму. Уж скорее ты – старшая сестра, о которой я всегда мечтала.
Попрощавшись с подругой, Дафна вышла из дома и отвязала вожжи своей двуколки. Селия же наблюдала за ней, стоя у порога. Она очень любила свою старшую подругу. И если Дафна иной раз вела себя так, словно являлась ее матерью, то лишь потому, что они познакомились еще в те годы, когда Селия была почти ребенком, робкой девочкой, искавшей приюта у взрослой опытной женщины, очень неглупой и добросердечной.
Когда Дафна, забравшись в двуколку, отъехала от дома, Селия, вернувшись в комнаты, начала привыкать к своему новому жилищу, являвшемуся ее единственным наследством, которое оставила ей мать.
«Впрочем, нет, не единственное, – тут же сказала себе Селия. – Есть еще кое-что…»
Глава 2
Почти весь вечер Селия провела в главной гостиной с плетеными креслами. Эта просторная комната нравилась ей все больше, и она уже прикидывала, как гостиная будет выглядеть, если обставить ее по-другому. «Да-да, здесь будет замечательно, – думала Селия, невольно улыбаясь. – И конечно же, тут надо разместить комнатные цветы».
Поздно вечером усталая она отправилась в спальню, хотелось поскорее уснуть. Она зажгла лишь одну свечу, затем переоделась в теплую ночную сорочку и, накинув на плечи две толстые вязаные шали, села у окна, чтобы поразмышлять перед сном – ей следовало решить, как наилучшим образом распорядиться этим домом.
Разумеется, очень хотелось верить, что все неоплаченные долги будут востребованы в разумные сроки. И наверное, ей следовало расспросить об этом мистера Маплтона, маминого поверенного и душеприказчика. Кроме того, надо было как можно быстрее убедиться в том, что дом действительно принадлежал ей безоговорочно. Что же касается всего остального, то с этим можно было и подождать. Завтра она обо всем подумает и, возможно, что-то решит. А потом пройдется по магазинам и запасется продуктами хотя бы на неделю. Когда же Дафна приедет за ней через три дня, она объяснит подруге, что не собирается покидать Лондон. И конечно же, заявит, что прекрасно справляется со всем сама, поэтому останется жить здесь, в доме, который ей оставила мать.
Само собой, что Дафне это очень не понравится, однако Селия твердо решила: настало время жить самостоятельно и как-то устроить свою жизнь, свое будущее.
Наконец, поднявшись со стула, Селия внимательно осмотрела спальню. Шторы на окнах и покрывало на кровати казались вполне чистыми, однако сшиты были из простой обычной белой кисеи, что немного удивляло. Мебель же казалась весьма добротной, но не более того, и в целом складывалось впечатление, что ее мать намеренно обставила этот свой дом довольно скромно – во всяком случае, он разительно отличался от ее роскошного особняка на Орчард-стрит.
Но Селия почти сразу решила, что будет жить именно в этом доме, ей почему-то казалось, что здесь она будет чувствовать себя более свободной и независимой.
Селия почти сразу же отметила: все в доме указывало на то, что последние жильцы покинули его совсем недавно. Нигде не валялась грязная одежда, а в кладовке даже остались кое-какие продукты. Когда же она только вошла сегодня в этот дом, он почему-то не показался ей заброшенным – скорее, здесь чувствовался домашний уют…
Тут вдруг послышался какой-то шум. Селия замерла, напряженно прислушиваясь. «А может, мне показалось?» – подумала она.
Звуки были очень тихие, так что вполне могло и показаться. Но все же… Нет-нет, не показалось! Вот сейчас – снова, на сей раз – где-то наверху. Словно по дому разгуливал кот. А может, и впрямь кот, которого в спешке оставили жильцы?
Тут звуки стихли. Какое-то время Селия прислушивалась, а потом постаралась убедить себя в том, что ей это померещилось. И действительно, она ведь надежно заперла входную дверь, не так ли?
Внезапно снова послышались шаги, и Селия в ужасе похолодела. Да-да, ошибки быть не могло – кто-то действительно ходил по дому. И казалось, что этот человек даже не пытался ступать осторожно – словно он расхаживал по собственному жилищу. И вот теперь… О Боже, теперь он спускался по лестнице. И похоже, он где-то совсем близко!
Бросившись к камину, Селия схватила кочергу и медленно приблизилась к двери. Оставалось только надеяться, что этот человек покинет дом тем же путем, каким и пришел. А если нет, если он все-таки…
Собравшись с духом, Селия прислонилась к стене рядом с дверью и, крепко сжимая обеими руками кочергу, занесла ее над головой.
Шаги на несколько секунд снова стихли, а затем… Теперь они зазвучали все громче и громче – незнакомец явно направлялся к двери ее спальни! А потом вдруг остановился у порога…
«Уходи, уходи, уходи…» – мысленно твердила Селия. Даже не твердила – молила. Но незнакомец не внял ее мольбам – дверь медленно отворилась.
Селия затаила дыхание, замерла на мгновение. В следующую секунду в дверях появился мужчина. Довольно высокий мужчина. Переступив порог, он прошелся по комнате и осмотрелся. Селия почти сразу же отметила, что его длинные темные волосы были перехвачены на затылке шнурком, и в тусклом свете свечи она разглядела старомодный «хвост», падавший на белый воротничок его рубашки.
Незнакомец смотрел на свечу, стоявшую на туалетном столике, – ее пламя явно свидетельствовало о том, что он не единственный человек в этом доме. А Селия, ступая как можно осторожнее, направилась к нему с занесенной над головой кочергой. Она уже собралась нанести удар незнакомцу, но он вдруг резко развернулся и, перехватив одной рукой ее оружие, тут же обхватил девушку за талию и бросил на кровать.
Селия вскрикнула, охваченная ужасом. Все еще сжимая в руке кочергу, она повернула голову – и в изумлении уставилась на стоявшего перед ней мужчину, вовсе не оказавшегося незнакомцем. А он смотрел на ее обнажившиеся ноги – ночная сорочка девушки задралась выше коленей.
Тут взгляды их встретились, и испуг Селии сменился гневом. Пристально глядя на стоявшего перед ней мужчину, Селия спросила:
– Что вам здесь надо, мистер Олбрайтон? Что это вы задумали, прокравшись в мой дом и напугав меня до полусмерти?
Мужчина нахмурился и пробурчал:
– Приношу свои извинения, мисс Пеннифолд. Я не знал, что здесь находитесь именно вы. Я снаружи не видел света. Странное, однако же, вы выбрали время, чтобы навестить этот дом.
– Странное время? – Селия еще больше разозлилась. – А мне кажется странным ваше здесь присутствие, сэр. Имейте в виду, что этот дом – моя собственность. И потрудитесь объяснить, что вы тут делаете, сэр.
– Видите ли, мисс Пеннифолд… Дело в том, что я живу здесь.
Мистер Олбрайтон приблизился к камину и подбросил в него дров. Затем подошел к застекленному шкафчику и достал из него небольшой графинчик с вином. Наполнив два бокала, он один из них протянул девушке.
Сделав глоток, Селия взглянула на мистера Олбрайтона. Ситуация была довольно странная: она – в ночной рубашке, и он – одетый в вечерний костюм. При этом оба находились в ее спальне, где она уже приготовилась ко сну.
– И все же, мистер Олбрайтон, я не понимаю, что вы тут делаете, – проговорила Селия. – Потрудитесь объясниться, сэр. Так что же вы тут делаете?
Олбрайтон молча пожал плечами и одним глотком осушил свой бокал. Затем устроился в кресле возле камина и словно задумался о чем-то.
Селия же, как ни странно, немного успокоилась. Более того, в какой-то момент она вдруг поняла, что уже почти не злится на мистера Олбрайтона. Селия уже не один год знала этого человека – он довольно часто посещал вечера ее матери, а впервые появился у нее, когда ему было чуть больше двадцати. И все же он по-прежнему являлся для нее загадкой; сталкиваясь с этим человеком, Селия невольно смущалась и даже приходила в замешательство. И почему-то ей казалось, что во всем облике мистера Олбрайтона было нечто… трагическое, что, вероятно, объяснялось какой-то драматической историей в его прошлом.
Однако в нем было и что-то необычайно привлекательное – едва взглянув на этого человека, хотелось довериться ему, и сразу же возникала мысль, что он сумеет понять тебя, сумеет понять все твои проблемы и жизненные трудности, даже если всем остальным нет до тебя никакого дела. Однако Селия редко с ним общалась, в основном они ограничивались приветствиями. За исключением одного-единственного случая…
И вот сейчас Джонатан Олбрайтон сидел перед ней в кресле, – сидел с таким видом, словно имел полное право здесь, находиться. «Так, наверное, выглядел бы беспечный провинциальный сквайр, вернувшийся с охоты на куропаток и усевшийся отдохнуть у камина», – подумала Селия.
Но как же так? Неужели мистер Олбрайтон действительно имел право здесь находиться? Селии очень хотелось верить ему, но с другой стороны… Никто никогда не знал, чего ожидать от этого человека, и это ужасно ее смущало. Да и вообще, какое такое у него могло быть право?… Ведь именно она, Селия, здесь хозяйка, разве не так?
Молчание затягивалось, и девушка все сильнее нервничала. А вот мистер Олбрайтон нисколько не смущался; казалось, он был готов сидеть здесь до скончания веков. Так что невольно возникала мысль: его совершенно ничего не интересует, кроме пламени, пылавшего в камине и отбрасывавшего танцующие блики на его начищенные до блеска сапоги.
Не выдержав молчания, Селия наконец проговорила:
– Похоже, вы действительно хорошо знакомы с этим домом. Однако поверенный моей матери сказал, что сейчас здесь нет жильцов, из чего я заключаю, что вы лжете, утверждая, что живете здесь.
– Мне очень неприятно, что вы назвали меня лжецом, однако я не считаю ваши слова оскорблением, – ответил Олбрайтон с едва заметной улыбой.
– И не ожидайте от меня вежливого обращения, сэр, – продолжала Селия. – Я буду считать ваше присутствие в моем доме незаконным вторжением, пока вы не убедите меня в обратном. То есть в данный момент вы для меня – преступник.
– Ну вот… Теперь преступник… – Олбрайтон снова улыбнулся.
Селия промолчала, и «гость» добавил:
– Поверьте, мисс Пеннифолд, я вовсе не претендую на весь дом. Меня вполне устроит только одна комната в мансарде. В последние годы я пользовался ею крайне редко, но срок моей аренды составляет десять лет, и она вполне законна, уверяю вас.
Селия готова была поверить, что комнатой в мансарде пользовались нечасто. Она вспомнила, что Олбрайтон имел обыкновение внезапно уезжать из города и столь же неожиданно возвращаться. Как-то раз он исчез прямо с вечера, устроенного ее матерью, а затем, через несколько месяцев, так же внезапно появился, чтобы через некоторое время опять покинуть Лондон.
– К тому времени, когда был заключен этот договор, вы уже уехали от вашей матушки, – пояснил Олбрайтон. – И я не сомневаюсь, что она сочла лишним упомянуть об этом, когда вы снова встретились.
– Вы хотите сказать, что именно моя мать сдала вам комнату?
– Да, разумеется. Мы с ней были добрыми друзьями, если это вас интересует.
– Меня это совершенно не интересует, – пробурчала Селия, хотя на самом деле она была весьма заинтригована. Да и кого бы это не заинтриговало? Мистер Олбрайтон был довольно красивым мужчиной, высоким и стройным, а Алессандра, как прекрасно знала Селия, всегда была неравнодушна к мужской красоте. Но какие же у них были отношения? Неужели и впрямь просто дружеские?
– Но вы ведь никогда не выступали в роли покровителя моей матери, не так ли? – спросила девушка. – В тот год, когда я жила с ней, вы иногда появлялись на ее вечерах, но я-то прекрасно знаю принципы моей матери…
Олбрайтон пристально взглянул на собеседницу.
– А у вас такие же принципы? – В этих словах не чувствовалось оскорбления; вопрос был задан с таким видом, словно мистер Олбрайтон просто поинтересовался ее здоровьем.
Но почему-то Селия сразу поняла: перед этим человеком не стоило притворяться – не имело смысла. Она была почти уверена, что он все о ней знал, во всяком случае – почти все.
Пожав плечами, девушка проговорила:
– Не стану лукавить. Я действительно усвоила уроки матери, и скорее всего ее принципы со временем станут и моими. Возможно, когда-нибудь мне удастся добиться таких же успехов, каких добилась она.
