Текст книги "Седьмое чувство. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Майя Зинченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 47 страниц)

– Мирра, не говори так! Еще не хватало, чтобы и ты укоряла себя. Это лишнее. – Он отвернулся и подошел к окну.

– Ты одет в обычный городской костюм, но ведешь себя так, словно на твоих плечах снова ряса.

– Угадала, она всегда со мной. Можно сказать, что я в ней родился. Ничего не изменилось. – Клемент многозначительно посмотрел на нее. Мирра поняла его и отвела взгляд.

– Ты признаешь это, да? Хочешь отгородиться ею от остального мира? Пускай, это твое право. Но ведь я же не чужой человек. Доверься мне и нам обоим станет легче. Обоим, понимаешь?

– Хорошо… Уговорила. – Клемент дернул за ленты плаща. – С тобой невозможно спорить.

За плащом последовала прочая одежда и оружие. Монах расстался даже с последним бастионом – рубашкой. Оставшись в одних штанах, он хмуро посмотрел на Мирру.

– Ты всегда добиваешься своего. Смотри, если тебе так хочется. Но для женских глаз это не самое приятное зрелище.

– Это пойдет тебе на пользу, вот увидишь. Сядь, пожалуйста.

Он скользнула взглядом по его плечам и груди, которых не пощадила кислота и покачала головой.

– Когда-нибудь я доберусь до того, кто это сделал, – тихо сказала Мирра.

– Месть – это недостойное чувство.

– Свет его не одобряет?

– Совсем не одобряет. Тем более что все эти десять лет я не сидел сложа руки.

– Неужели, – девушка удивленно посмотрела на Клемента, – мстить больше некому?

– Я тебе потом расскажу, – уклончиво ответил он.

В самом деле как ей объяснить, что он не только не оставил монашество, но и занял место магистра ордена, не останавливаясь на своем пути ни перед чем – даже перед убийством. Ложь и смерть стали для него привычными спутниками. Мирра помнила его совсем другим. Как она отреагирует на произошедшие перемены? Поймет, простит или возненавидит? Да и вообще, стоит ли ей рассказывать?

Мирра ласково погладила его по спине, мгновенно выведя Клемента из состояния задумчивости. Монах удивленно посмотрел на девушку, но отстраняться не стал.

Это было невероятно. К нему никто так не прикасался. Его или мучили или лечили – но всякий раз помимо его воли, не спрашивая того, хочет он этого или нет. Но сейчас он очень хотел, чтобы она продолжала. Губы Мирры разошлись в невольной улыбке, когда она заметила, как он размяк под ее рукой. Клемент был в смятении. Всего два прикосновения напугали его больше, чем все пытки Ленца вместе взятые. Он крепко зажмурился и задержал дыхание.

– Если тебе больно, я сразу перестану.

Он молча замотал головой. Говорить в этот момент было выше его сил.

– Бедненький, измученный Светом и людьми… – Мирра обняла его, поглаживая по затылку. – Если бы ты меньше думал о других, ты был бы счастлив, но ты не можешь иначе. За годы моей жизни в Вернстоке, я не встречала никого хоть немного похожего на тебя. Все люди разные, но такого как ты больше нет.

– Мирра, ты совсем не знаешь меня… – сказал он хрипло. – Я изменился.

– Не верю. Перемены никогда не касаться самого главного. Сущность не меняется. И не пытайся мне возражать, я полгода посещала философские диспуты, и теперь непобедима в споре.

– Куда уж мне… – отозвался Клемент.

– Тем более что у меня в запасе всегда есть весомый аргумент, – Мирра лукаво подмигнула монаху и поцеловала его в висок.

Если в этот момент у него в голове и были какие-то мысли, то они сразу же улетучились.

– Мирра! – он сделал вялую попытку отстраниться. – О, Господи! Что ты со мной делаешь? Я понимаю, что ты рада меня видеть, но ты… Ты заставляешь меня волноваться.

– А ты не волнуйся.

– Мирра, я говорю серьезно, – сказал он слабым голосом.

– Ничего не слышу… Совершенно ничего, – она снова поцеловала его.

Клемент застонал и, собрав остатки воли, встал со стула. Однако больше его ни на что не хватило. Только теперь он в полной мере понял, что значит раздвоение личности. Одна его половина настойчиво умоляла его остаться, другая же властным тоном приказывала ему немедленно уйти. Монах застыл в нерешительности.

– Куда ты собрался?

– Зачем ты это делаешь?

– Неужели тебе противно находится рядом со мной? Никогда в это не поверю. Раньше ты не боялся моих прикосновений.

– В том-то все и дело. Раньше ты была двенадцатилетней девочкой. А теперь тебе двадцать два года, и ты ставишь меня в двусмысленное положение.

– А кого это волнует кроме тебя самого?

Клемент запнулся, не зная, что на это ответить.

– И потом, я не вижу никакой двусмысленности, – Мирра пожала плечами.

– Но я же монах… И в нищенском рубище и в имперском плаще я буду оставаться им. Всегда и везде, потому что это моя натура, – он склонил голову. – Мой удел – служить Свету. Ты хоть чуть-чуть понимаешь меня? Это не изменится.

– Я не посягаю на твою веру, – девушка всплеснула руками. – Ни в коей мере. Можешь быть спокоен на этот счет. Но я никогда не слышала, чтобы монахам запрещалось любить. Неужели они не имеют на это права?

– Нет, не в этом дело. – Клемент совсем растерялся. – Просто Свет я люблю больше.

– Уверена, что в твоем сердце найдется немного места и для меня.

– Мирра, почему ты говоришь мне это?

Вместо ответа она провела рукой по его плечу.

– Ты не замерз? Здесь холодно.

– Я весь горю, – признался монах. – Ты же этого добивалась?

– Клемент, мне сложно с тобой об этом говорить… – Она покраснела и грустно рассмеялась. – Нет, правда. Когда я смотрю в твои удивленные глаза, такие чистые и невинные, как у пятилетнего ребенка, мне становиться стыдно за свои мысли. Я не уверена, что ты поймешь меня.

– Говори, я всегда готов тебя выслушать.

– О, нет! Ты сказал это таким тоном, будто бы собираешься меня исповедывать. Сейчас ты нужен мне совсем в ином качестве.

– Кажется, я уже догадываюсь в каком именно…

– Между прочим, мне известно, что Святой Мартин, на которого вы все равняетесь, был семейным человеком. Это ни для кого не тайна. Я не говорю, что ты обязан жениться, но что мешает тебе жить нормальной жизнью?

– Мирра…

– Неужели я для тебя ничего не значу?! – воскликнула девушка с чувством.

– Это не так, ты же знаешь.

– Когда ты умер… Вернее, когда я думала, что ты умер, – поправилась Мирра, – мне было так тоскливо и одиноко, что никаких слов не хватит, чтобы описать это состояние. Но я не жалела себя. Больше всего меня угнетало то, что мир потерял такого замечательного человека. С твоей смертью я едва не утратила веру в людей. Это был ужасное время… Справедливость – это миф, рассказанный нам в детстве. Больше я не желала в него верить. Сначала родители, потом ты… Не знаю, как я выжила. Должно быть всему виной мой молодой крепкий организм. Годы шли, я росла. Это было неизбежно, правда? Мне нужен был человек, которому можно было бы доверять, как я доверяла тебе, но я его так и не нашла. Нигде. – Мирра была вынуждена остановиться, чтобы перевести дыхание. – Поиски в этом огромном городе не увенчались успехом. Всякий раз, когда я видела высокую худощавую фигуру человека, в коричневой рясе, я замирала, потому что надеялась снова увидеть тебя. Это было глупо, но я ничего не могла с собой поделать. Я молилась, чтобы ты явился ко мне во сне, но тщетно. Только однажды ты мне приснился – мимолетное видение, обман которого разрушил безжалостный солнечный свет. Клемент, не было ни дня, чтобы я не вспоминала о тебе!

– Мирра… – монах не мог спокойно смотреть на ее страдания. Ее слова ранили его в самое сердце.

– Дай мне сказать! Если я не сделаю этого сейчас, то, возможно, не решусь больше никогда. Мне все равно, что ты подумаешь по этому поводу, но я так долго мечтала о том, чтобы это случилось и теперь, когда мы встретились… – Тут девушка не выдержала и разрыдалась.

Клемент молча прижал ее к себе. Нужно была ей дать возможность выплакаться.

– Больше не могу выносить это… Прости меня. Все эти десять лет я медленно превращалась в камень, а теперь размякла и не в состоянии совладать со своими эмоциями. Самой стыдно.

– Ерунда, тебе нечего меня стыдиться.

– Клемент, теперь ты меня точно возненавидишь.

– Но почему?

Девушка отстранилась, чтобы заглянуть ему в глаза:

– Да потому что я люблю тебя. А для тебя это запретная тема.

– О, Создатель… – ошеломленно выдохнул монах, прижав руку к груди. В сердце пребольно кольнуло. Он ожидал чего угодно, но не столь откровенного признания.

– Ну, вот и все, – девушка тяжело вздохнула. – Моя заветная мечта исполнилась.

Мирра отвернулась от него, села за стол и бессильно опустила голову на руки. Клемент сильно побледнел. От его самообладания сохранились жалкие крохи. Монах подвинул стул и расположился напротив.

– Я полагала, что после моих откровений ты сразу уйдешь.

– Ну уж нет, я больше никогда не оставлю тебя, – сказал Клемент ласково. – Тем более в таком состоянии. А то еще натворишь глупостей… Ребенком ты была благоразумным, но я предпочитаю не рисковать. Как бы ни повернулась жизнь, но на мою дружбу ты всегда можешь рассчитывать.

– Спасибо. Это уже очень много.

Они замолчали, не зная, что еще сказать. Слова только мешали их чувствам, но без них они не могли объясниться друг с другом. Клемент же избегал не то что говорить, но даже смотреть на Мирру. Монах сосредоточил все внимание на противоположной стене.

Как ему поступить? У него два верных советчика, но кого из них стоит слушать: сердце или разум?

– Клемент, ты ничего мне не обязан. Это только мои проблемы.

– Ты любишь меня как…

– Мужчину, – закончила за него фразу Мирра, подтвердив ее легким кивком. – Да, именно так.

– Но почему? – спросил он растеряно.

– В двух словах не расскажешь… Детское восхищение отважным спутником, первая влюбленность, трагическая потеря, все это переросло в настоящее чувство. Ничего не могу с собой поделать, но обманывать ни себя, ни тем более тебя я не стану. Ты мне всегда нравился, и чем дальше, тем больше.

– Давай говорить серьезно, – Клемент с трудом сглотнул стоявший в горле комок. – Мирра, я намного лет старше тебя… Тебе всего двадцать два года, а мне уже тридцать восемь. Немаленькая разница. Кроме того, посмотри на меня, – он развел руки. – Я же урод! Постоянно хожу в маске, чтобы никто не увидел изувеченного лица. И этого не исправить, так будет всегда. А мое тело? Спина выглядит просто чудовищно.

– Мне все равно, – просто ответила Мирра.

– Это ты сейчас так говоришь. Но такой ли человек подходит молоденькой симпатичной девушке? Тебе нужен нормальный мужчина, с которым можно было бы создать крепкую дружную семью, завести детей и встретить спокойную старость. Кроме того, ты не видела меня полных десять лет, а за это время мне не раз приходилось убивать и не ради самозащиты. Ты придумала себе идеальный образ, значительно отличающийся от оригинала. А оригинал успел стать убийцей… Мне есть что замаливать.

– Что с того? Если ты забыл, я тоже недавно убила человека. Его тело еще не успело закоченеть. И ничего, я спокойна на этот счет. Эка невидаль – убийство. Это же Вернсток… Тебе просто доставляет удовольствие наговаривать на себя и как мне кажется, совершенно безосновательно. Если ты такой уж плохой, то почему так цепляешь за эти глупые правила? Ты сам себе противоречишь.

– Ну… Если не принимать во внимание убийства, то я жил так, как подсказывало сердце. Моя личная жизнь осталась без изменений. Да, в данный момент на мне нет рясы, я не являюсь официальным представителем ордена, но это не значит, что я решил жить, словно обычный человек.

– Хм, ты женоненавистник? Или, быть может, тебе нравятся мужчины?

– Нет, конечно! – Он не знал, что ему делать: краснеть или возмущаться. – Дело совсем не в этом.

– Прости, что спросила, но за то время, что я живу в столице, я всякого насмотрелась и наслушалась, – девушка виновато пожала плечами. – А пытки не затронули?… Э…

– Мирра!

– Да? – она посмотрела на монаха невинными глазами.

– Физически я абсолютно здоров, если ты на это намекаешь, – ее вопросы заставляли Клемента сильно нервничать. – О, Создатель! Как объяснить? Проблема только в моем восприятии. Мирра, очень жаль… Твои привязанности не должны были зайти так далеко.

– Хватит говорить обо мне. Со мной все просто – я тебя люблю. А вот что чувствуешь ты?

– Какие чувства могут быть у монаха? – Клемент покачал головой. – Я привык подавлять их, никогда не давая перерасти им в нечто большее. Когда ты была ребенком, и я считал себя ответственным за твою судьбу, мне нравилось играть роль отца. Это все, что я мог себе позволить.

– Ситуация изменилась и я выросла. Что же теперь говорит твое мудрое сердце, когда ты смотришь на меня? Кто сидит перед тобой?

– Ах, если бы я знал, что ответить, – монах покачал головой.

– Но ты не говоришь "нет".

– Мирра, я шокирован. Понимание того, что ты уже далеко не ребенок доходит до меня с трудом. Все произошло слишком быстро. Вот уж не думал, что мне доведется узнать каково это – быть настолько беспомощным. Это так сложно… Немного времени, – он прижал ладони к вискам и закрыл глаза, – прошу немного времени…

– Я могу тебе помочь разобраться в происходящем?

– Не думаю… Нужно собраться с мыслями, но сейчас у меня это не очень хорошо получается.

– Скажи мне одно: тебе мешают внутренние запреты или тебе не нравлюсь лично я?

Клемент посмотрел на Мирру, и она сжалась под его взглядом словно в ожидании удара. Монах понимал, что от его ответа зависит очень многое. Если все дело в запретах, то она найдет силы с ними бороться или станет терпеливо ждать, когда Клемент сам откажется от них, но если все дело в ней, то, скорее всего он ее больше никогда не увидит. Ее любовь к нему так сильна, что в случае отказа Мирра не задумываясь перешагнет порог смерти. А он не переживет этого…

В самом деле, нравиться ли ему Мирра? Ну же, Клемент, посмотри на нее не как монах, а как мужчина. Вера в Свет научила тебя "видеть" уничтожая всяческие различия между людьми. Ты заглядываешь им в душу, не обращая внимания на богатство, красоту или отсутствие оных. Но ты так долго жил только мыслями о Свете, что едва не разучился "смотреть". Она молодая, красивая, добрая… Подумай, что ты ей скажешь.

Неожиданно Мирра вскочила из-за стола, едва не перевернув лампу, и бросилась к двери. Клемент кинулся следом и преградил ей дорогу.

– Куда это ты собралась? – спросил он строго. – За окном глубокая ночь. Тебе мало сегодняшнего нападения?

– Выпусти меня. Я не могу так больше… Я сойду с ума, – она попыталась отодвинуть его, но ей это было явно не по силам.

– В таком случае должен уйти я, а не ты. Это же твой дом. Но я тебя все равно не пущу, пока ты не скажешь мне, кто эти люди, с которыми ты ужинала. Особенно меня интересуют те два молодых парня.

– Ого! – обрадовано воскликнула девушка. – Неужели это ревность? Какое счастье!

– Я жду ответа.

– Они всего лишь мои компаньоны… Мы вместе занимаемся коневодством.

– Чем?!

– Коневодством. Разводим племенных лошадей. Не удивляйся. Денег зарабатываем немного, трудно конкурировать с имперскими конюшнями, но на жизнь хватает. К тому же я всегда любила животных. Эти люди мои давние знакомые и между нами исключительно деловые отношения.

– Так я тебе и поверил, – проворчал монах, прижимая ее к себе. – Один из парней весь вечер смотрел на тебя, как на именинный пирог.

– Теперь твоя очередь.

Монах не понимающе приподнял брови.

– Ты так и не ответил на мой последний вопрос.

– Дело в запретах и только. Не в тебе. Только обещай больше не убегать.

– Обещаю, – она провела указательным пальцем по одному из шрамов на его плече и погрустнела. – Больше никаких глупостей.

– Мирра, – монах собрался с духом, – между нами все должно быть честно. Клянусь, что завтра утром я дам тебе окончательный ответ. К тому времени я разберусь в самом себе.

– Думаю, что несколько часов я смогу подождать.

– Девочка моя, – Клемент улыбнулся. – Что значат несколько часов по сравнению с десятью годами? Ты очень много для меня значишь. Действительно, очень много.

– Замечательные слова… Продолжай.

– Когда я думаю о тебе, у меня на душе становиться так тепло.

– Это правда? Ты же не говоришь это только для того, чтобы сделать мне приятно?

– Нет. Конечно же, нет.

– Пойдем, – Мирра взяла лампу и пошла в другую комнату.

Это оказалась спальня. Как только монах увидел кровать, он попятился обратно к двери.

– Теперь уже ты убегаешь, – рассмеялась девушка, пряча неубранную утром одежду в платяной сундук. – Не подумай ничего дурного.

– Просто я уже не знаю, чего от тебя еще ожидать, – признался Клемент. – И меня это пугает.

– Ложись.

– Куда? – он сделал еще один шаг назад, ища на ощупь дверную ручку.

– Ну не на пол же, – Мирра покачала головой. – На кровать, конечно. Я хочу, чтобы утро наступило как можно скорее. А во сне время летит незаметно.

– Спи, пожалуйста. Я буду в другой комнате.

– Клемент, это невозможно. Если тебя не будет рядом то, я не сомкну глаз. Вдруг ты мне привиделся? Когда слишком долго думаешь о чем-то, мечтаешь, чтобы это произошло… Знаешь, – доверительно прошептала она, – я не переживу, если не найду тебя утром.

– Мирра…

– Неужели это так трудно? Не беспокойся, мы не будем снимать одежду, и я, в свою очередь, обещаю вести себя примерно.

– На мне и так одни брюки, – проворчал Клемент. – И потом, ты уверена, что мы здесь поместимся?

– Если ты не нуждаешься в метровой дистанции между нами, то поместимся.

Зная, что его оборона терпит крах, девушка решительно откинула покрывало и коварно спросила:

– Свет оставить?

– Зачем? Я же не ребенок.

Она с нарочитым равнодушием пожала плечами, сняла сапоги, и погасила лампу. В спальне воцарилась темнота. Мирра легла, пытаясь представить себе, что в этот момент делает Клемент. Она не видела его, слышала только неровное дыхание, а затем тяжелый, полный сожаления вздох. Монах, все еще колеблясь, стоял возле кровати. Наконец, он опустился на колени и стал молиться. Девушка различила еле слышный шепот и улыбнулась. Клемент был неисправим.

Через пять минут он решился и лег рядом с ней. Мирра прижалась к нему, опустив голову на плечо.

– Гораздо лучше подушки, – призналась она.

– Рад, что тебе нравится, – ответил Клемент, накрывая обоих покрывалом. – Благой Свет, и до чего я докатился…

– Ты не забыл, что обещал дать мне окончательный ответ на рассвете?

– Утром, – поправил ее монах. – И для меня оно начинается где-то около одиннадцати.

В ответ Мирра поцеловала его в щеку, обняла покрепче и успокоено вздохнула. Она была почти счастлива. После длинного, насыщенного переживаниями дня, ей, в самом деле, хотелось спать. Клемент, затаив дыхание, украдкой погладил ее по руке, отлично понимая, что уж ему-то заснуть сегодня вряд ли удастся.

Он слушал, как мерно бьется ее сердце, пытаясь, в тоже время, не обращать внимания на сумасшедшие удары своего. Рядом с ней было тепло и спокойно. Близкий человек, которому можно доверять, не это ли есть счастье? Простое земное счастье… И неужели Свету больше угодно, чтобы он страдал, обрекая себя на вечное одиночество? Раз он сумел примерить свою совесть с пролитой кровью, значит, сможет примириться и с этим. Не велик грех…

В эту минуту Клемент осознал, что пропал окончательно и бесповоротно. Он больше не сможет отказаться от этого тепла. Мирра добилась своего.

– И что ты во мне нашла? – одними губами, еле слышно прошептал он.

Действительно, что? Страшнее всего, если она в нем разочаруется. Разочаровать человека тек легко… А ведь он уверен, что не похож на идеальный образ, что хранится у нее в голове. Как этому помочь? Никак. Чему быть, того не миновать. Возможно, постепенно Мирра привыкнет к его внешности. Вроде бы для нее это не составляет проблемы. Снимая маску, он внимательно следил за ее реакцией, но не заметил никаких признаков отвращения или неприязни. Только искреннюю жалость.

Добрая девочка, она переживала его боль вместе с ним. Для него это было новое, такое приятное чувство. Определенно, судьба не зря привела их друг другу. Подумать только, ведь он мог остаться в трактире или разминуться с ней, или вовсе никуда не пойти, решив провести сегодняшний вечер в храме. Но уж теперь-то он ее не отпустит. До последнего вздоха будет ее защитником, другом, наставником и, и…

Нет, в этом качестве он себя никак не может представить. Не так-то просто измениться всего за пару часов. Как только он начинает об этом думать, как его голова становиться пустой и легкой, подобной стогу сена. О, Создатель, тридцать восемь лет полного воздержания – это не шутка. Интересно, а Мирра тоже?..

А даже если и нет, то, что это меняет? Ничего. Ей уже двадцать два года, и она была вольна жить, как ей вздумается. Она-то ведь не монашка. Личная жизнь Мирры его совершенно не касается. Он не имеет права осуждать ее и вообще интересоваться этой темой. Но все-таки мысль о том, что кто-то мог касаться ее, вызывает у него ярость и желание разорвать соперника на куски. В груди закипает вулкан страстей. Неужели он действительно ревнует ее? Но если есть ревность, значит, есть и любовь.

Все-таки удивительно – еще сегодня утром ничего не предвещало их встречи, а теперь они лежат рядом, крепко обнявшись, словно никогда не расставались. Словно и не было этих десяти лет…

Внезапно Клемент почувствовал сильнейшую боль в груди. Его бросило в пот, а сердце как будто пронзили раскаленным кинжалом. Он не мог сделать даже самый маленький вдох. Грудную клетку точно стянуло железными обручами. Боль не прекращалась и монах, не успев даже испугаться, как следует, провалился в беспросветную, оглушающую темноту.

Странное место. Ни времени, ни пространства как такового. Где здесь верх, где низ – совершенно непонятно. Только удивительная тьма, до такой степени исключительная, что сама является источником света. Клементу уже доводилось бывать здесь, и он не особенно был рад этому. Мужчина с удивлением осмотрел себя. На нем снова была его старенькая коричневая ряса, которую он носил, будучи рядовым монахом.

– Рихтер? – позвал он хозяина и безраздельного повелителя этого застывшего мира.

– Я здесь, здесь… Только обернись. Откровенно говоря, не ожидал встретиться с тобой так скоро. Но люди склонны торопить события. Они до сих пор считают, что могут заставить землю вращаться быстрее.

– Рихтер! Ты знаешь? Я встретился с ней! Почему же ты не сказал мне, что Мирра жива?

– Ты не спрашивал, – пожал плечами Смерть.

– Что?! – возмутился монах. – Ты же знал, что я до последнего дня корил себя за ее гибель и не соизволил сообщить мне, что это не так?

– Если бы ты спросил – я бы сказал, – Рихтер был невозмутим. – Но ты был так уверен в обратном, что у тебя даже мысли подобной не возникало.

– Ну, спасибо… Ты мог всего одной фразой прекратить мои мучения, и не пожелал ее произнести.

– Замыслы высших существ покрыты мраком, и простым смертным их не понять, – поучительным тоном сказал Смерть. – У меня тоже есть принципы.

– Почему я здесь? – спросил Клемент настороженно. – Я тебе не звал.

– В связи со смертью.

– Но ведь никто не умер.

– Умер.

– Кто?

– Ты. – Рихтер подошел к монаху вплотную, и тот с ужасом понял, что Смерть смотрит ему прямо в глаза.

Глаза Смерти – это омут вечности, в котором тонут все человеческие страхи и надежды. Бездна, способная вместить вселенную и остаться все такой же пустой.

– Нет, нет… – Клемент невольно попятился назад. – Я не верю.

– Ничего страшного, тебе уже приходилось умирать. Что значит тело, по сравнению с бессмертной душой? Ведь так? Ты слишком много волновался в последнее время, поэтому в том, что у тебя случился инфаркт, и сердце не выдержало, нет ничего удивительного. Встреча с Миррой оказалась роковой.

– Но… Я уже умер?

– Почти. Сердце остановилось, но мозг будет жить еще некоторое время. Если бы рядом с тобой оказался способный некромант, то он смог бы вернуть тебя к жизни.

– Это правда? Я действительно…

– Тебе мало моих глаз? Откуда столько сомнений? На твоем месте я бы только радовался. Твоя смерть была относительно легкой. Резкая боль, разрывающая грудь на части – и все. Видимо судьба решила компенсировать тебе пережитые ранее пытки.

Клемент не отвечая, закрыл лицо руками.

– Я забрал тебя сюда, чтобы немного поговорить. На прощание, так сказать. Ведь с новым рождением ты забудешь о том, кто я такой, и для тебя все начнется с начала.

– На прощание?! Но я не могу умереть! – закричал монах. – Только не сейчас! Я всего несколько часов как встретил ее, она ждет моего ответа. Что будет с Миррой, когда она найдет меня мертвым? Она…

– Да, она всего на день переживет тебя, – кивнул Рихтер. – И умрет, – он на миг задумался, – сбросившись с крыши. Разобьется о мостовую. Повреждения несовместимые с жизнью… – Смерть неопределенно махнул рукой.

– Нет! Я не могу этого допустить, нет… Рихтер, – он бросился перед Смертью на колени, – умоляю, верни меня обратно! Дай мне отсрочку. Хотя бы несколько дней… Я на все согласен.

– Давно прошли те времена, когда я возвращал к жизни. Неужели ты всерьез считаешь, что это в моей власти? К тому же ты сам во всем виноват. Надо было следить за здоровьем.

– Дай мне час! Всего один час!

– Меня бесполезно умолять. Неизбежное случиться. Раньше надо было думать.

– Ты так жесток… Просто невероятно.

– Пойми меня правильно – даже если бы я захотел вернуть тебя, я не смог этого сделать.

– Смерть, не властный над смертью? – с недоверием прошептал монах.

– Что-то вроде того. Я могу задержать тебя, но развернуть назад и заставить твое сердце биться не в моем ведении.

– А в чьем веденье, в таком случае?

Рихтер предпочел не отвечать.

– Скажи, ты знал, что все так обернется?

– Ну, – он пожал плечами, – если бы ты не встретил Мирру, то дожил бы до старости, как полагается. Мне самому неприятно, что так получилось, но видимо, вселенной больше нравится видеть страдания, чем радоваться нашему счастью. Я бы хотел поздравить тебя с долгожданным началом личной жизни, но, увы – не могу.

– Рихтер…

– Так сильно привязаться к обычному человеческому существу, даже не ко второй половине, искать ее столько лет и все-таки найти, не руководствуясь седьмым чувством – это многого стоит. Когда я был человеком, то тоже любил всем сердцем. Во всяком случае, мне так казалось.

– Я не верю, что ты был простым человеком. Это ложь. Ты не знаешь что такое настоящая любовь, ты всегда был Смертью.

– А я и не говорил, что был простым человеком, – со смехом отозвался Рихтер. – Человеком – да, но далеко не простым. О, меня зовут… – Он наклонил голову, словно прислушиваясь.

– Я знал, что найду тебя здесь, – сообщил невидимый обладатель мягкого приятного голоса.

– Извини, но я ничуть не удивлен. – Смерть повернул голову и посмотрел на высокого гнома, который, как и все в этом странном месте, появился из ниоткуда. – Ты всегда все обо мне знаешь.

– Беседуете? Рихтер, как ты мог? – взгляд гнома был полон укора. – До чего ты его довел? Он же едва сдерживается, чтобы не разрыдаться.

– Его довел не я, а собственная кончина, – ответил Смерть с ворчанием.

– Клемент, – гном вплотную подошел к монаху, – ты полон сожаления об утраченном, но это только лишь воспоминания. Они не более правдивы, чем случайный узор оставленный ветром.

– Кто вы? – прошептал монах.

– Не узнаешь? – губы гнома тронула легкая улыбка. – Нестрашно. Ты можешь звать меня, как и это вселенское недоразумение, – легкий кивок в сторону Рихтера, – по имени. Меня зовут Дарий.

– Дарий… – повторил он.

– Определенно, нам нужно сменить обстановку. Рихтер, не обижайся, но твое убежище нагнетает на меня тоску. Мне здесь очень неуютно.

– Делай, что хочешь, – равнодушно махнул рукой Смерть.

Дарий взял Клемента за руку, и они перенеслись в диковинный сад, засаженный всевозможными фруктовыми деревьями. В саду уже наступили сумерки, и закатное небо, продернутое легкой дымкой, было окрашено во все оттенки красного и желтого. На темной, ночной части небосвода уже показались холодные колючие звезды.

Рихтер осмотрелся и спросил:

– Твое новое творение?

– Да. Только что создал. Между прочим, такой роскошный закат я устроил исключительно для тебя. Тебе же нравится смотреть, как солнце медленно и неотвратимо опускается за горизонт, даря миру невиданную красоту, припасенную напоследок?

– Да, нравиться. Глупо отрицать очевидное. Спасибо, что не забыл об этом.

Клементу на какой-то миг показалось, что голос Смерти предательски дрогнул. Но возможно, это было не так.

Это был чудесный мир, точно сотканный из тонких звенящих нитей. Монах думал, что его уже ничто не может удивить, но волшебный сад, раскинувшийся на высоких холмах, поражал воображение. Мужчина не удержался и, нагнувшись, провел рукой по изумрудной траве – она была мягкая и гладкая как шелк. В воздухе витал тонкий цветочный аромат, словно сад был в разгаре цветения. Монах посмотрел на налитые соком яблоки, груши, персики, сливы, вишни и покачал головой.

– Дарий, твой мир – настоящий рай для любителя фруктов, – рассмеялся Рихтер.

– Да, – гном полной грудью вдохнул свежий воздух. – Я ничего не делаю наполовину.

– Что это значит? – робко спросил Клемент. – Как такое возможно? Я не знаю, что и думать…

– Счастливец, – ответил Дарий. – Чем больше знаешь, тем больше мучаешься.

Они с Рихтером понимающе переглянулись.

– Мне снится сон, – предположил монах. – Всего лишь тяжелый сон. Кошмар.

– А я думал, что тебя сняться сны отличные от этого, – заметил Рихтер. – О подвалах храма, например.

– Верно, обычно меня посещают иные сновиденья, но ведь реальность во сне непредсказуема, в ней возможно всякое. Мне приснилась собственная смерть, бывает и такое…

– Ну, так проснись, если сможешь. Я тоже иногда тешу себя надеждой, что все, что вокруг меня – это только кошмар, и скоро наступит желанный миг пробуждения. Но сон мой почему-то сильно затянулся…

Монах еще раз посмотрел вокруг, и ему пришлось признать правду. Он был мертв, и не мог вернуться обратно.

– Да разве я много прошу?! – закричал Клемент с яростью. – Всего один час жизни! Я не хочу умирать, даже не попрощавшись с ней! Это несправедливо! За что мне такое наказание? Разве я был плохим человеком? Всегда жил, так как подсказывает сердце, Свет давал мне силы, указывал дорогу. Но если я виноват, то я хочу платить за свои ошибки сам. Она же здесь ни при чем! Каждая душа сама отвечает за себя. Мирра так молода, ей еще рано умирать!

– Но мы не можем отказать ей в ее выборе, – возразил Дарий. – Это еще большая несправедливость.

– А вдруг ее душа навсегда исчезнет? Пускай мы никогда более не встретимся, но ее светлая и чистая душа не должна погибнуть, – взмолился Клемент.

– А откуда тебе известно, что она светлая и чистая? Ты ее столько лет не видел, а люди сильно меняются. Ни один человек не знает другого, потому как никто не знает даже самого себя.

– Я… – монах запнулся, собираясь с мыслями. – Я просто… Чувствую. Душа Мирры… – он замолчал.