Текст книги "Седьмое чувство. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Майя Зинченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 47 страниц)

– Не говори мне о справедливости, – со злостью прошептал Дарий. – Они играют во всемогущих повелителей мира, делят этот город по своему желанию, а я, будучи совершенно ни при чем, оказался пешкой в их игре. До обеда осталось слишком мало времени…

– Как только выйду отсюда, я сразу же отправлюсь на поиски Рихтера. И хочу сказать, что ты не должен рассчитывать на то, что он сумеет оживить тебя после казни, как тогда… – Мартин не решался смотреть гному в глаза.

– Почему? Чего я еще не знаю?

– В этом городе принято сжигать тело повешенного сразу же после казни. Зеваки не расходятся в ожидании зрелища. А если учитывать, сколь широкую огласку приняло твое дело, народу на площади будет очень много.

– Да, – согласился Дарий, – Рихтер не всемогущ. – Он стукнул кулаком по стене. – Я должен вырваться отсюда!

– Это можно будет сделать, когда тебя повезут на площадь. Для этих целей они используют специальную повозку. – Мартин задумался. – Но опять против нас то, что Бата был известным человеком, любимцем толпы. Наверняка весть о его убийстве дошла до каждого жителя этого проклятого города. Повозку будут сопровождать от ворот тюрьмы до самой виселицы. Паршивое дело получается. Извини…

– Ничего. Нужно реально оценивать ситуацию.

– Ну что, пообщались по душам? – Незаметно подошедший охранник язвительно улыбался, стоя за решеткой.

Лицо Мартина тотчас обрело смиренное выражение.

– Я всегда рад помочь своим собратьям по вере.

– Хватит помогать. Хорошего должного быть в меру. – Охранник зазвенел ключами. – Тем более что скоро ему ничего уже не будет нужно.

– Лишь тело смертно, а душа нетленна. И у каждого из нас собственный путь, ведущий к Свету.

– Мне проповедовать не нужно. Я собираюсь жить долго. Вино и женщины здесь и сейчас – получше твоего Света.

– Мне пора. – Мартин пожал Дарию руку.

Гном кивнул и встал с пола. Захлопнулась решетка, снова отгородив его от остального мира. Дарий проводил взглядом Мартина, стараясь сохранять спокойствие. Он чувствовал, что ему отказывает привычное хладнокровие. Вполне вероятно, что при виде виселицы он окончательно сорвется. Хотя, может, смерть все-таки не такая уж и плохая штука? Нужно только преодолеть физическую боль, а дальше…

Дарий смутно помнил, что было дальше. Какие-то тени образов, присутствие которых он скорее угадывал, чем знал о них наверняка. Но ведь Рихтер, столько знающий о смерти, не зря же ищет ее? Гном подозревал, что его друг самый лучший специалист в этом вопросе. Он сражался с самим Смертью, он видел его лицо, его глаза… Говорят, что живое существо умирает, если Смерть посмотрит ему в глаза. Правда ли это? А видел ли он, Дарий, какие у Смерти глаза? Гном поежился. Ему было холодно. Он плотнее запахнул куртку и обхватил себя руками. Что ни говори, но есть разница между внезапной смертью от стрелы, пущенной в сердце, и смертью на виселице. Как тяжело ждать этого…

Да, он давно не ребенок, он знал, что мир несправедлив, но не верил, что настолько. Его, невиновного, собираются повесить, а ведь он не пробыл в этом городе и суток.

– Проклятье! – Дарий причесал пятерней взъерошенные волосы.

Эквит, в который были вшиты железные пластины, у него сразу отобрали, опасаясь, как бы узник не перерезал себе горло. Известно, что гномы скорее предпочтут выбрать свою смерть сами, чем предоставят шанс другим сделать это за них. Наверное, судья не хотел, чтобы такое исключительное зрелище, как публичная казнь, было испорчено отсутствием главного действующего лица.

Его смерть послужит развлечением для народа. Дарий закрыл глаза. Что он, Главный Хранитель, здесь делает? В голове не укладывается… Видно, только к лучшему, что он столько лет прожил в родном городе, никуда не выезжая. Первое же путешествие стало для него роковым. Одна надежда на Рихтера. Но что может один, даже очень могущественный, некромант против всего города?

Рихтер проводил взглядом повозку, запряженную четверкой лошадей. По обеим сторонам от нее ехали шесть пар с ног до головы закованных в латы всадников.

– Его повезли на главную площадь, – сказал Мартин, не отрывая глаз от маленького зарешеченного окошка.

Рихтер промолчал.

– Ну же, что нам делать? – Мартин в нетерпении переминался с ноги на ногу.

– Пойдем на площадь. Там видно будет, – глухо ответил Рихтер и, не дожидаясь монаха, свернул в ближайший переулок.

Рихтер хорошо изучил дорогу, поэтому они должен были прийти на площадь раньше, чем туда прибудет повозка. Некромант провел несколько мучительных часов, кружа вокруг здания тюрьмы, словно дикий зверь. Он держал уши и глаза открытыми и к тому времени, когда его нашел Мартин, уже обладал нужной информацией об этом городе и его делах. К своему стыду Рихтер не ведал, как спасти Дария. Вероятность того, что он может потерять друга вторично – и на этот раз навсегда, лишала его всякой уверенности в себе. Оставалось только уповать на счастливый случай.

– Молись, – сказал он монаху, когда они пришли.

Тот поднял на него удивленный взгляд.

– Я делаю это с тех пор, как узнал о случившемся. Но про себя.

– Видимо, про себя не помогает. Молись вслух.

В центре площади стояла виселица. Плотники всего полчаса назад закончили свою работу. К вони сточных канав и ароматам готовящейся еды добавился запах свежераспиленных досок. Площадь была заполнена народом, но Рихтер сумел протиснуться ближе к месту казни. Люди оживленно переговаривались, смакуя подробности убийства Бата. Некромант старался не обращать внимания на ту чушь, которую они несли.

– А вот и Дарий, – сказал Мартин, поднимаясь на цыпочки.

Показались двое верховых охранников. Покрикивая на толпу, лошадьми они оттесняли людей в стороны, чтобы повозка могла проехать.

– Сейчас начнется, – прошептал Мартин.

– Иди за мной. Мы должны подойти еще ближе.

Рихтер упорно двигался вперед сквозь человеческое море. То, что он был некромантом, несомненно, сыграло свою роль. Каждый, кто сталкивался с ним взглядом, инстинктивно старался отодвинуться подальше. Мартин неотступно следовал за Рихтером, опасаясь замешкаться и завязнуть в толпе.

На помост взошли четверо: палач в черной, как это принято во многих городах, полностью закрывающей лицо маске, судья с помощником и глашатай. Когда тюремная повозка остановилась и на помост ввели Дария, толпа взревела, выкрикивая угрозы и оскорбления в его адрес. Лицо гнома было очень бледным, левая бровь иссечена. Он щурился от яркого света, одновременно пытаясь найти лица друзей посреди ненавидящей его толпы.

– Он знает, что мы здесь, – сказал Мартин на ухо некроманту.

В ответ Рихтер нащупал рукоять шпаги и сжал ее. Может, кинуться вперед, пока есть такая возможность, убрать с дороги палача и судью и ускакать на одной из лошадей, принадлежащей охранникам? Нет, невозможно. Рихтер покачал головой. Их в один миг затрет толпа. Если бы он умел исчезать, словно невидимка…

Тем временем Дарию развязали руки и заставили подписать признание своей вины. Судья все это время не переставал мило улыбаться. Рихтер поклялся, что, как бы ни повернулось дело, этот город надолго запомнит и его, и Дария. Он утопит Кальгаде в крови. И, похоже, что судья откроет счет жертвам. В бессмертии есть свои преимущества – у него масса времени, чтобы довести работу до конца.

Глашатай принялся зачитывать признание «убийцы». Наиболее буйные из толпы стали кидать в гнома камни и грязь. Когда признание было зачитано, палач театрально поклонился и принялся за работу.

Дария подвели к люку – эти несколько шагов дались ему с огромным трудом, – и теперь перед ним болталась петля из толстой жесткой волосяной веревки. Палач набросил петлю на шею гнома и, подтянув перчатку, взялся за рычаг. На помост взошел облаченный в малиновую тогу учредитель казней со свитком. Существовал специальный ритуал, во время которого непосредственно перед повешением преступнику зачитывали различные наставления о том, как нужно вести себя на небесах. После наставлений учредитель казней произнес стандартную фразу:

– Кто-нибудь желает умереть за этого нечестивого гнома и взять на себя весь груз его обвинений? – Он сделал требуемую ритуалом трехсекундную паузу.

Считалось, что осужденному должен предоставляться последний шанс. Если кто-то захочет быть повешенным вместо него, то приговоренного отпускали и запрещали преследовать. Но желающих еще никогда не находилось.

Учредитель уже открыл рот, чтобы продолжить, как Рихтер поднял руку и крикнул:

– Я желаю!

Толпа разразилась недоумевающим гулом. Учредитель казней, будучи в весьма преклонных годах, решил, что ему послышалось.

– Мартин, это выход! – радостно сказал некромант. – Забирай Дария и уводи его отсюда немедленно. Встретимся за городом. Вот деньги и оружие. Сохрани его. Это шпага мне дорога.

Мартин схватил Рихтера за плечо.

– Но ты же погибнешь!

– Делай, как я сказал! – Рихтер оттолкнул от себя монаха. – Я! Я желаю умереть за него! – крикнул он снова, пробиваясь к лестнице, ведущей на эшафот.

Учредитель казней переглянулся с судьей. Тот только пожал плечами и сделал знак стражникам пропустить Рихтера.

– Зачем такому приличному господину жертвовать собой ради этого низкого преступника? – спросил учредитель казней, скользнув взглядом по одежде Рихтера и пытаясь определить, кто этот странный человек.

– Это мое дело, – ответил Рихтер. – Отпустите гнома, чтобы я мог занять его место.

– Вы всерьез хотите это сделать? – Судья не знал, как ему поступить.

– Да. – Рихтер встал рядом с Дарием.

– Если вы являетесь его родственником, то это невозможно, – опомнился учредитель казней.

– Вы в своем уме? – Рихтер изогнул бровь. – Как я могу быть его родственником? Я же человек.

– Да-да. В таком случае поторопимся. – Судья пожал плечами и кивнул палачу.

Тот невозмутимо снял петлю с шеи Дария и набросил на Рихтера. Ему было все равно, кого вешать. Он получал деньги за голову, а кому она принадлежала, для него не имело значения.

– Как твое имя? – спросил учредитель казней.

– Браус, – солгал некромант.

– Известно ли тебе, Браус, что после смерти твое тело будет сожжено?

– Да, известно. – Рихтер поморщился. Он бы предпочел, чтобы дело ограничилось повешением. Крайне болезненно оживать, когда тебя пытаются сжечь.

Дарий бросил умоляющий взгляд на друга. Стражник подтолкнул гнома к лестнице со словами:

– Иди отсюда, везунчик. Видать, этот человек тебе очень много должен.

– Уходи скорее. Тебе незачем это видеть, – прошептал некромант.

Дарий сделал несколько неуверенных шагов. Ноги отказывались ему служить. Стражник двинул его кулаком в спину, и, если бы не Мартин, гном упал бы прямо на мостовую. Мартин подхватил гнома и, решительно увлекая за собой, двинулся к ближайшему выходу с площади. Он желал поскорее убраться из этого места. Люди, как ни странно, действительно беспрепятственно позволили им уйти. Теперь все их внимание было сосредоточено на худощавом, хорошо одетом человеке.

Мартин со всех сторон слышал возбужденный шепот, предполагая, кем доброволец может быть, в толпе строили догадки одна фантастичнее другой.

– Я должен остаться, – сказал Дарий, делая попытку обернуться.

– Нет, нельзя. Он запретил. – Мартин заботливо приложил к рассеченной брови гнома свой носовой платок. – Он обещал встретиться с нами за городом. Не знаю, как ему это удастся, но я ему верю. Ведь Рихтер пустых обещаний не дает, верно? Он мне шпагу свою передал и попросил приглядеть за ней, пока он будет занят. И нечего туда смотреть! – Монах старался идти так, чтобы виселица все время была закрыта от Дария его спиной.

– Мой друг, я ему стольким обязан!.. – Дарий в сильнейшем волнении сжал кулаки. – Я никогда не сумею отплатить ему тем же.

Толпа вокруг них радостно взревела. Гном посмотрел на Мартина и побледнел.

– Да, Дарий, – кивнул монах. – Это именно то, о чем ты подумал.

Они наконец свернули в переулок, и площадь с ее ужасами скрылась из виду.

– Я не могу! – взревел Дарий. – Они же его сожгут! Это невыносимо!

– Он пожертвовал собой ради тебя, – прошипел Мартин, из последних сил удерживая гнома. – Имей мужество признать это. Или ты предпочитаешь болтаться на веревке рядом с ним?

– Он второй раз спасает мою жизнь, – простонал гном.

– Пойдем, нас ждут лошади. И лучше нам идти спокойно, чтобы не привлекать лишнего внимания. Так что возьми себя в руки.

– Боги, как же мне плохо!

– Кстати, Рихтер передал мне книгу. – Здоровой рукой Мартин похлопал по сумке. – Когда все немного утрясется, я передам ее тебе. А сейчас мы сядем на лошадей и поскачем в одно тихое, спокойное место. Тебе нужен отдых.

– Где ты договорился встретиться с ним?

Мартин пожал плечами:

– Он не назвал конкретного места. Думаю, Рихтер сам найдет нас.

– Тогда мы не должны удаляться далеко от города! – заволновался Дарий. – Ты представляешь, в каком он будет состоянии?

– Догадываюсь. Но мы и не поедем далеко. К востоку есть поля, сейчас они пустуют, поэтому какая-нибудь хибара сторожа нам вполне подойдет.

– Хорошо, – согласился гном. – Делай, как знаешь.

– Мир несправедлив, Дарий, – грустно сказал монах. – Но ни ты, ни я не повинны в этом. Именно поэтому я стал тем, кем ты меня знаешь. Чтобы сделать наш мир хоть немножко лучше.

– А как же история о болоте и твоем чудесном спасении? – спросил гном.

– Одно другому не мешает. – Мартин покачал головой. – Я не знаю, что связывает тебя с Рихтером, но хотел бы я иметь такого друга, как он.

Они дошли до дома госпожи Миллари. Оставив Дария дожидаться его возле конюшни, Мартин быстро собрал вещи, дал все необходимые распоряжения, и они, держа лошадей под уздцы, двинулись в направлении городских ворот. Тремс же, остался дожидаться своего хозяина.

На краю одного из полей, что начинались сразу за городом, стояла хибарка, которая действительно пустовала. Это было маленькое ветхое сооружение с дырявой крышей, но их оно вполне устраивало.

Дарий в изнеможении лег на соломенный тюфяк, который оставил здесь сторож. Гнома сильно тошнило.

– Это из-за того, что ты ударился головой, – сказал Мартин.

Он достал из сумки флягу с водой и дал гному сделать глоток. Дарий с жадностью принялся пить и тотчас закашлялся, поперхнувшись.

– Скорее всего, у тебя сотрясение мозга.

– Откуда ты знаешь? – спросил Дарий, отдышавшись.

– Очень похожие симптомы, – ответил Мартин. – Кто это тебя так приложил?

– Это я сам, в повозке. Ударился об какую-то железку, когда меня впихивали внутрь.

– Ты терял сознание?

– Не помню, – признался гном. – Я был как в тумане. Действительность постоянно от меня куда-то исчезала. У меня даже галлюцинации были, – добавил он тихо.

– Типичное сотрясение. К тому же ты перенервничал. Тебе нужен покой. – Мартин огляделся. – А что, неплохой домик. Здесь даже можно жить.

Дарий с тоской вспомнил каменные своды своей библиотеки. Тихий шепот ее коридоров. Какими далекими и нереальными они теперь ему казались!

– Когда же придет Рихтер? – Гном смочил платок водой и приложил его к покрытому испариной лбу. Ему казалось, что еще чуть-чуть – и его голова взорвется.

– Пожалуй, будет лучше, если я постою снаружи. Выйду на дорогу, и ему будет легче нас заметить, – сказал Мартин. – Но, в конце концов, он черный маг, а я слышал, что такие вещи, как поиск людей, удаются им как нельзя лучше.

– Да, конечно, иди, – кивнул Дарий. – Но без Рихтера не возвращайся.

– Тебе станет лучше, если ты поспишь, – посоветовал Мартин.

Гном болезненно скривился. Спокойно спать, не зная, что происходит с Рихтером, казалось ему кощунством.

– Да, знаю, я хочу невозможного. – Мартин вздохнул и, скрипнув дверью, оставил гнома одного.

Дарий лег поудобнее и попытался расслабиться. Нужно подумать о чем-то приятном и отвлеченном. Нужно подумать… Но его мысли постоянно возвращались к некроманту. Где сейчас его друг? Что он делает? Скорее всего, проклиная все на свете, снова возвращается в этот мир боли. А если его до сих пор жгут?

Гном сглотнул слюну, пытаясь удержать на месте желудок. Он уже видел Рихтера, превращенного в живой факел, но тот огонь был колдовским, а этот – самый обыкновенный. Стены хибары снова поплыли перед ним. Он устало закрыл глаза.

– Наверное, я трус, – сказал самому себе Дарий. – Иначе ни за что не позволил бы Рихтеру это сделать.

В углу послышалось шуршание. Мыши надеялись поживиться зерном, оставшимся от прошлого урожая. Им было невдомек, что все давным-давно съедено еще осенью их товарками.

– Я не хочу тебе надоедать, но мне интересно знать, что с тобой происходит?

Гном попытался открыть глаза и оглядеться, но не смог. Каждая клеточка его тела словно налилась свинцом.

– Кто здесь? – спросил Дарий. Он снова стоял в кромешной тьме.

– Я. Тот, которому нравится его имя, – сказал голос. – Но само имя я остерегаюсь называть. В этом месте полно чудовищ, которые желают похитить его, чтобы обрести душу и выбраться отсюда. Но ведь ты узнал меня?

– Да, узнал, – ответил гном. – Но где ты? Я тебя не вижу.

– Потому что здесь нет света. Ты не хочешь, чтобы здесь был свет. Ты очень опечален.

– Выходит, я снова уснул? – с горечью поинтересовался Дарий.

– Это с большой натяжкой можно назвать сновидением. Скорее это больше похоже на обморок, – сказал Матайяс.

– Как получается, что ты разговариваешь со мной, когда тебе вздумается?

– Ты против? Я тебе мешаю? – спросил голос взволнованно. – Но ведь мы разговариваем редко и только тогда, когда ты мне это позволяешь.

– Означает ли это, что если я захочу, то больше никогда тебя не услышу?

– Да. Но ты же не станешь этого делать? – В голосе Матайяса послышались умоляющие нотки. – Я только хотел спросить, что случилось.

– Я жив, разве этого не достаточно?

– Это здорово! Я очень рад. Но чем же ты так расстроен?

– Вместо меня умер другой человек, – ответил Дарий.

– Вот оно что… – Матайяс вздохнул. – Умирать тяжело. Теперь ты винишь себя в его гибели? Он был твоим другом?

– Надеюсь, что он и сейчас мой друг, – сказал гном. – Он, видишь ли, бессмертный.

– Так не бывает, – недоверчиво сказал Матайяс. – Каждый рожденный должен умереть. Даже боги, – прошептал он, – имеют свой срок… И они знают, что их конец, несмотря на всех их всемогущество, все равно наступит.

– Ты слишком много знаешь для простой мыши, – заметил Дарий.

– Ну я не так уж прост. – Гному показалось, что Матайяс улыбается. – Разве все мыши с тобой разговаривают во сне?

– Ты будешь удивлен: со мной мыши даже наяву не разговаривают. Ни мыши, ни крысы, ни собаки, ни воробьи. Потому что они не умеют говорить. Это подводит меня к мысли о том, что ты демон в человеческом обличье.

– Что ты! Нет! Разве я просил тебя о чем-нибудь Мне ничего не нужно, кроме одного: стать человеком Я не хочу быть бессловесным куском плоти, дожидаясь своей участи. Знаешь, кто мой хозяин? Он торговец, продает змей, а теплокровных животных разводит на пищу своим тварям. До сих пор мне удавалось избегать его цепких пальцев, но мой век короток, скоро я не смогу так резво бегать. И тогда меня ждет пасть какой-нибудь кобры. Жить в постоянном страхе – что может быть хуже этого?

– Пожалуй, теперь я могу тебя понять, – сказал Дарий, вспомнив, что он испытал, сидя в камере.

– Раньше наши с тобой беседы были менее эмоциональны, – заметил Матайяс. – Мы становимся ближе друг другу. Но я чувствую, что ты меня боишься. Почему?

– Я опасаюсь всего, чего не понимаю. Чему не могу найти объяснения, – признался Дарий. – Это естественно.

– Скоро тебе не нужно будет ничего бояться, – сказал Матайяс. И рассмеялся.

– Почему? Что ты обо мне знаешь?! – закричал Дарий.

Не успел он договорить, как со всех сторон на него обрушилось чудовищное по своей силе эхо. Его собственные слова, усиленные десятикратно, множились у него в голове, создавая нестерпимый шум.

– Дарий, прекрати кричать. Это всего лишь кошмар.

Гном открыл глаза. В хижине было совсем темно – уже сгущались вечерние сумерки, и только на фоне неба в дверном проеме вырисовывались два силуэта. Один силуэт, как и голос, окликнувший Главного Хранителя, принадлежал Мартину. А второй…

– Рихтер! – Гном вскочил с кровати, но пошатнулся и, чтобы не упасть, схватился за стену.

– Привет, Дарий, – невозмутимо поздоровался некромант. – Тяжелый сегодня денек, верно? Прекрати меня поддерживать, словно я страдающая обмороками девица, – сердито сказал он монаху. – Я прекрасно могу обойтись и без твоей помощи.

– Но ты очень слаб. И твои ожоги, – Мартин покачал головой, – на них страшно смотреть.

– Не смотри. – Рихтер сделал несколько шагов к тюфяку – от Дария не укрылось, что его друг сильно прихрамывал, – и устало растянулся на нем, закрыв глаза. – Сейчас я усну, а завтра утром буду как новенький. – Маг повернул голову и посмотрел на Дария. – Ты как, нормально? Что с головой?

– Пустяки, – отмахнулся гном. – Меня больше волнует твое состояние.

– Ты же меня знаешь… – сказал некромант и моментально уснул.

Дарий подошел к нему. Мартин шагнул в сторону, и некроманта осветил слабый вечерний свет. Рихтер практически лишился одежды, все его тело было покрыто сочащимися ранами, особенно живот и руки. Зато лицо практически не пострадало. Видимо, оно начало восстанавливаться в первую очередь.

– Давай оставим его одного, – прошептал гном. – Пусть спит. Для него сон сейчас самое лучшее лекарство.

Мартин покачал головой и, не говоря больше ни слова, вышел. Рядом с хижиной валялось толстое, еще нетрухлявое бревно, и они на нем с относительным удобством расположились. Костер разводить не стали, боясь, что огонь может выдать их убежище. На свежем воздухе Дарию стало значительно лучше, в голове сразу же прояснилось.

– Я встретил Рихтера вон там, на пригорке, – сказал Мартин, показав рукой, где именно это произошло. – Признаюсь, тогда он выглядел намного хуже и от моей помощи не отказывался. Но его раны затягиваются прямо на глазах. Удивительно. – Он покачал головой.

– А где Тремс?

– Я отпустил его пастись. Надеюсь, у него хватит ума не уходить далеко. На этом берегу реки частенько появляются волки.

– Странно, леса больше нет, а волки есть.

– Степные, – пояснил Мартин. – Но когда они голодны, то становятся еще злее, чем те, к которым ты привык у себя на севере.

– Волки всегда голодны, это всем известно, – изрек Дарий. – А Рихтер не рассказывал, как ему удалось выбраться с площади?

– Нет. Только рявкнул, что не собирается обсуждать со мной этот вопрос, – Мартин вздохнул. – А я ведь его еще не успел ни о чем спросить. Я так рад, что в итоге все обошлось. Сегодняшний день и вправду получился очень длинным. И непредсказуемым.

– Ты, наверное, тоже устал не меньше, чем мы.

– Да, вы оба заставили меня изрядно поволноваться, – признался монах, широко улыбнувшись и блеснув в темноте зубами. – И хоть моя жизнь находилась в относительной безопасности, мне все равно было нелегко. Кстати, раз я не могу вернуть тебе деньги, то моя лошадь теперь по праву принадлежит тебе.

– Не говори глупостей, – сказал Дарий.

– Нет, это очень важно, – возразил Мартин. – Я привык держать слово.

– Хорошо, – Дарий решил не спорить с принципиальным монахом, – в таком случае считай, что я ее тебе подарил.

– Получается не слишком честно, но делать нечего, – согласился Мартин. – И хотя я редко принимаю столь ценные подарки, в этот раз не откажусь. Мне же надо на чем-то ехать.

– Ты еще не переменил своего решения? – спросил Ном. – Все еще собираешься освятить Светом жизнь Рихтера?

– Конечно. Но почему ты спрашиваешь об этом? Думаешь, что меня могут отпугнуть возможные трудности вроде тех, с которыми мы сегодня столкнулись?

– Примерно так я и подумал, – признался Дарий.

– Чепуха, – Мартин набросил на голову капюшон, – трудности только закаляют. Я от своей цели не отступлюсь.

– Хотел бы я иметь твою уверенность, – грустно сказал Дарий.

– Отнесись к случившемуся, как к досадному инциденту во время пути. Забудь об этом.

– Легко сказать, сложнее сделать, – пробормотал гном, вспомнив об абсолютной памяти Рихтера. – Но я постараюсь.

На следующее утро Дарий проснулся оттого, что кто-то тряс его за плечо и бодрым голосом призывал вставать. Гном протер глаза и нехотя приподнялся. Перед ним на корточках сидел Рихтер, его одежда все также оставляла желать лучшего, но на теле не осталось ни одного шрама или язвы. Некромант снова был здоров.

– Рихтер! – Лицо Дария расплылось в улыбке.

– Означает ли твоя реакция, что ты рад меня видеть? – Некромант подмигнул другу. – Все как я обещал. – Он развел руками. – Несколько часов сна, и ожоги испарились.

– Вместе с твоим костюмом, – заметил Мартин, пакующий вещи.

– Да, – лицо некроманта омрачилось, – это так. И костюм, и сапоги – все сожрал огонь. Но в скором времени я это исправлю.

– Рихтер, мне нужно с тобой о многом поговорить. – Дарий пытался заглянуть некроманту в глаза, но тот упорно отводил взгляд.

– Зачем? – Рихтер отвернулся. – Считай, что это была очередная неудачная попытка. Мартин, прекрати прислушиваться к нашим словам, словно имперский шпион. Все равно ты не узнаешь обо мне ничего нового.

– Я просто задумался, – обиженно сказал монах.

– Будет не лишним еще раз напомнить, что от того, чтобы свернуть тебе шею, меня удерживает только Дарий. Мой друг – самое доброе существо на свете, но не обольщайся. Я неблагодарный черный маг, поэтому былые заслуги тебя не спасут.

– Рихтер, что нам теперь делать? – спросил Дарий, решив, что все равно серьезно поговорит с некромантом, но позже и без свидетеля.

– Берете лошадей и едете на главную дорогу. Она огибает город с запада.

– Что значит «берете»?! – возмутился Дарий. – Разве мы не вместе?

– Нет, не вместе, – отрезал Рихтер. – Мне нужно вернуться в Кальгаде. Подыскать себе подходящий костюм.

– Нечего тебе там делать, – сказал Дарий. – Нам с таким трудом удалось вырваться из этого проклятого города!

– Я тоже так считаю, – подал голос Мартин. – Не стоит лишний раз искушать судьбу.

– Я куплю одежду и провизию. Не могу же я продолжать путь в таком виде! Кроме того, в Кальгаде остались мои должники, – как бы вскользь заметил Рихтер.

– Должники?! – переспросил Дарий взволнованно, но Рихтер уже скрылся из виду, свернув за угол хижины.

– Поехали, – сказал Мартин ошеломленному гному. – Лошади ждут. Твои вещи я собрал.

– Его нужно остановить! – Гном бросился вслед за некромантом.

– Поздно, – сказал монах с невозмутимым видом. – Слышишь стук копыт? Ни тебе, ни мне его не догнать.

– Но одному Создателю известно, что он там натворит! Я не понимаю, почему ты так спокоен. Ведь ты же с нами для того, чтобы удерживать его от подобных поступков!

– Это месть, – терпеливо объяснил Мартин. – Месть оправданная, справедливая. И потом, я тоже считаю, что жители города поступили с нами премерзко. Они хотели тебя хладнокровно казнить, а ты их защищаешь.

Дарий нахмурился:

– Я их не защищаю. Меня беспокоит только Рихтер.

– Свет спасет всех невиновных. Он не оставит в беде того, кто живет честно, чья душа подобна безупречном кристаллу, – серьезно сказал Мартин. – А об остальных жалеть нечего. – Он немного помолчал. – Когда я увидел глаза Рихтера вчера вечером… он ехал без сил, согнувшись и, чтобы не упасть, держался за гриву своего строптивого жеребца, я… Как рассказать о том, что промелькнуло в моей голове? – продолжил он сбивчиво. – Сотни образов обрывки мыслей, и такая невыносимая, нечеловеческая боль, которую нельзя вынести, оставаясь в сознании. Но это были не мои мысли, а Рихтера. – Мартин посмотрел на Дария и виновато усмехнулся: – Дарий, с того момента для меня кое-что изменилось, стало понятнее, яснее. Рихтер заслужил свое право на месть.

– Не верю своим ушам… – Дарий покачал головой. – И это мне говорит монах.

Гном забрался на свою лошадку, безропотно подставившую ему спину. Его лошадь была прямой противоположностью Тремсу – кроткая, миролюбивая, она мечтала только о мешке овса и залитой солнцем лужайке с сочной травой.

Они ехали медленно, часто останавливаясь. По молчаливому согласию оба прижались к обочине, пропуская более торопливых путешественников. Торговцы, проповедники, актеры, менялы, безземельные селяне, мечтающие найти счастье в городе, коробейники, всякий сброд, которого в избытке на любой дороге, – все они спешили.

Рихтер нагнал друзей только после обеда. Они уже обогнули город и отдалились от него на приличное расстояние. Дарий услышал знакомый резвый стук копыт и обернулся. Рихтер с довольным видом помахал друзьям. На некроманте был новый, сшитый по последней моде костюм, жилет и рубашка. А также блестящие сапоги. Естественно, Рихтер остался верен себе, и поэтому новый наряд был исключительно черного цвета.

– Держи. – Он кинул гному сумку с продуктами. – Нам этого хватит на первое время, если, конечно, Мартин дальше будет проповедовать смирение желудка. Как вам мой новый вид?

– Ты, как всегда, сногсшибателен, – оценил Дарий.

– Можешь хоть сейчас отправляться на королевский бал, – сказал Мартин.

– Это потому, что я нашел практически мой размер. Немного длинноваты штаны, но я их заправил, поэтому они меня не беспокоят.

– А что с твоими должниками?

– Я все уладил, – уклончиво ответил Рихтер. – Они нас больше не побеспокоят.

Дарий, пораженный внезапной догадкой, обернулся и, приставив ладонь к глазам, посмотрел на город. Что-то было не так. Ему только кажется или над городом действительно поднимается дым?

– Рихтер… – Голос гнома дрогнул. – Неужели ты действительно поджег Кальгаде?

– По крайней мере, я оставил жителям шанс спастись. Далеко не все они сгорят заживо.

– Не все?!

– Да, я исключаю из их числа некоторых людей, которые тебя хладнокровно обрекли на смерть. Судью, например.

– Рихтер… – Дарий снова обернулся и вторично посмотрел на город, над которым уже был хорошо заметен столб дыма.

– Лучше не оборачивайся, – посоветовал некромант. – Я не хочу, чтобы тебя потом преследовали кошмары.

– Это ужасно… – Дарий побледнел. – Целый город…

– Это реальность, – с грустной усмешкой сказал Рихтер. – Для этого города было бы лучше с нами не связаться, но это случилось, и теперь через несколько часов от него останутся только дымящиеся развалины. С равнин хорошо дует ветер. Но оставим Кальгаде. У нас другая цель. Вернсток – вот куда нам нужно.

– А если в Вернстоке случится что-то подобное, ты его тоже сожжешь? – спросил Дарий.

– Нет. Подобное повторение маловероятно, да и в Вернстоке мне не позволят такое проделать. Это великий город. И его строили не для того, чтобы всякие заезжие искатели приключений вроде меня поджигали там дома.

– Несправедливо, что тот, кто рожден давать жизнь забирает ее, – сказал Мартин. – У некромантов странная судьба.

– Вот только проповедей не надо, – раздраженно огрызнулся Рихтер. – Это лишнее. Дорога всегда полна неожиданностей, как правило, очень неприятных, поэтому я не хочу больше удивляться нашим злоключениям. Сколько их еще будет? За годы путешествий я многого насмотрелся и мог бы рассказать о том, что подстерегает путников на дорогах, но зачем? Вряд ли это скрасит нашу поездку. – Рихтер поправил шейный платок и воротник плаща. – Поэтому предлагаю больше никогда не вспоминать о Кальгаде.