Текст книги "Седьмое чувство. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Майя Зинченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 47 страниц)

Внезапно Клемент услышал странный звук и поднял голову. В переулке было пусто.

– Обернись, – сказал кто-то.

Клемент стремительно повернулся и увидел позади себя незнакомого человека. Откуда он здесь взялся? Монах мог поклясться, что еще секунду назад его не было.

– Здравствуй, – поздоровался незнакомец.

Это был мужчина среднего роста, стройный, правильного телосложения. У него были короткие, гладко зачесанные назад черные волосы. Он не носил ни бороды, ни усов. На незнакомце был надет очень дорогой костюм и плащ, все черного цвета.

Странное дело, Клемент мог разглядеть мельчайшую деталь его гардероба, вплоть до узора на рукояти шпаги, но он не видел его глаз. Глаза этого человека все время оставались в тени.

– Оставь этих бедняг, – сказал незнакомец. – Ничего не поделаешь, их срок вышел.

– Кто вы? – спросил Клемент, чувствуя, что в переулке происходит что-то неладное, и он почему-то принимает в этом активное участие.

– А как ты думаешь? – спросил мужчина, и его губы растянулись в улыбке.

От незнакомца исходила угроза и невероятная сила, которая скрывалась под маской холодного самоконтроля и терпеливо ждала своего часа. Монаху стало трудно дышать, настолько сильно давила на него та мощь, что шла от этого человека. Он физически ощущал на себе его гнетущий взгляд, который точно пронзал его насквозь.

– Я не знаю, – сказал Клемент, выпрямляясь и расправляя плечи.

– Знаешь, – тихо ответил мужчина, – Конечно, знаешь. Просто не помнишь.

– Мы с вами уже где-то встречались? – вежливо спросил монах, решив не раздражать незнакомца понапрасну. – Может, если вы скажите мне свое имя, я вас вспомню?

– Мое имя Рихтер, но мало кто может позволить себе называть меня настоящим именем. Теперь оно забыто… В этом мире меня зовут совсем иначе.

– Вы известный человек? – спросил Клемент, делая незаметный шаг назад.

– О, да! В своем роде известная личность… И оставь свои жалкие попытки убежать. Пока я с тобой не поговорю, ты никуда не уйдешь. От меня все равно нигде не скрыться.

– Я и не собирался…

– Меня нельзя обмануть, – медленно, с расстановкой сказал Рихтер. – Не волнуйся, я не причиню тебе зла. – Он снова улыбнулся, и на этот раз улыбка вышла грустной. – Я вообще никому не причиняю зла.

– Что вам от меня нужно?

– Поговорить.

– Говорите быстрее, я тороплюсь.

– Ничего страшного, – сказал Рихтер. – Если ты посмотришь вокруг более внимательно, то кое-что увидишь.

В этот момент из-за облаков выглянула луна, и света в переулке прибавилось. Клемент с ужасом обнаружил, что мелкий снег, начавший падать недавно, застыл и неподвижно висит в воздухе. Монах удивленно взглянул на Рихтера:

– Что это значит?

– Время отдельно, мы – отдельно. Здесь во всяком случае. – Мужчина пожал плечами, и придирчиво осмотрев поверхность забытого кем-то ящика, сел на него. – Теперь ты можешь не спешить.

– Это вы сделали? – спросил Клемент и, не дожидаясь, добавил. – Вы… маг?!

– Сколько ненависти я слышу в твоих словах… Не ожидал, честно. Тем более от тебя. Нет, я не маг, им такое, к счастью, не под силу. Но хватит обо мне. Твоя судьба в отличие моей, кажется мне более интересной.

Монах нахмурился, и в воздухе повисло напряженное молчание.

– Все же забавно, что ты продолжаешь ощущать мое присутствие.

– Я не понимаю вас. Вы случайно не сумасшедший?

– Ты знаешь много сумасшедших, способных замедлять течение времени? То-то же. Я говорил с тобой, и ты слышал мой шепот. Признайся, ведь слышал же.

– Ничего я не слышал.

– Освежу память. Это происходило всякий раз, когда кто-то умирал рядом с тобой. Когда умер твой друг, ты почти заметил меня, тебе оставалась сделать одно маленькое усилие. И когда в монастырском подвале заключенные покончили с собой, я прошел мимо тебя, и ты тоже почувствовал мое присутствие. И сейчас двойное убийство снова привело нас друг к другу.

– Демон из Тьмы?! Сгинь! Именем благо Света, порождение мрака оставь меня! – выкрикнул монах и, бухнувшись на колени, принялся громко читать молитву.

Рихтер вздохнул и с ироничной усмешкой сказал:

– Ничего не меняется. Вся надежда только на Свет, на то, что он поможет в любой ситуации. – Он поднял руки к небу. – О Создатель, накажи меня… Если тебе, конечно, больше нечем заняться.

Клемент покосился на Рихтера и его молитва зазвучала уже менее уверенно.

– Нет, я не собираюсь мешать твоему душевному порыву, тем более что я ни на секунду не сомневаюсь, что он идет от чистого сердца, но в твоем арсенале как минимум три сотни молитв, а у меня еще масса дел. Намек ясен?

– Вы не демон?

– Нет. Ты разочарован?

– Почему я не могу увидеть ваши глаза? Они все время в тени.

– Для твоей же пользы. Никто не торопиться в них смотреть, и ты не торопись. Всему свой час. Так приятно просто поговорить… В этом есть особенная прелесть, которую начинаешь ценить только тогда, когда становиться слишком поздно. Знаю, ты собрался в Вернсток, но тебе нужны деньги, которых у тебя на данный момент нет. То, что ты называешь деньгами – сущая ерунда.

– К чему вы клоните? – Клемент нахмурился.

– Я мог бы показать тебе месторасположение сотни кладов, но я поступлю проще. Вот здесь, – Рихтер постучал по ящику, – лежит кошель полный золотых монет. – Их совсем недавно спрятал туда один них. – Он кивнул на убитых. – Возьми эти деньги.

– Я не буду их брать. Они мне не принадлежат.

– Они и им не принадлежали, можешь мне поверить. Они были обычными бандитами. – Он пожал плечами. – Их истинный владелец покоиться на дне речки, и вернуть ему золото весьма затруднительно. Поэтому твоя совесть будет чиста.

– Почему вы хотите, что бы я взял их? Я не пойму в чем тут подвох.

– Разве желание бескорыстно помочь – это грех? Вспомни заветы, – уголки губ Рихтера поползли вверх, – своего святого. Он же ясно высказался на этот счет.

– Я не могу принять помощь от незнакомого человека.

– Но я же представился, – мужчину откровенно забавлял их разговор.

– Имя ничего не значит, если человек не говорит, чем он занимается.

– Боюсь, скажи я тебе, чем я вынужден заниматься, тебя бы это изрядно удивило. Запомни: имя значит все, но только если речь идет об истинном имени, которое дано тебе не людьми, а записано вот здесь. – Рихтер постучал себя по груди. – Мне пора идти, но мы с тобой еще встретимся и продолжим наш разговор, – сказал он и исчез, как ни в чем не бывало.

Клемент вздохнул свободнее, когда осознал, что в переулке кроме него и двух быстро остывающих тел больше никого не было. Монах словно очнулся от забытья.

Снег продолжал сыпаться мелкими крупинками, было очень холодно. Клемент ошеломленно смотрел по сторонам. Он не мог дать разумного объяснения тому, что только что произошло. Может, это ему привиделось? Скорее всего, нет…

Но проверить это можно только одним способом.

Монах решительно подошел к ящику, на котором только что сидел незнакомец в черном, и решительно приподнял его. Не заметить на земле объемного кожаного кошелька было невозможно. Клемент настороженно смотрел на него, но тот и не думал исчезать и превращаться в пар. Он был всего лишь обычным изрядно потертым кожаным кошельком. Значит, человек назвавшийся Рихтером не являлся плодом его воображения.

Клемент взял кошелек и подбросил его на руке. Его содержимое невольно внушало уважение. Забрать или нет? Поступить как монах, или как практичный человек? Тяжелое решение…

Он обернулся, посмотрел на убитых, тяжело вздохнул и, положив золото в сумку, быстрым шагов пошел прочь. Здоровый рационализм одержал сокрушительную победу над сомнениями и моралью. Какой смысл работать и получать скромную зарплату, когда под твоими ногами лежит золото и тебе достаточно лишь нагнуться, чтобы подобрать его?

Когда Клемент переступил порог дома Перроу, Мирра уже спала. Лекарь с ворчанием впустил его, милостиво выслушав сообщение монаха о том, что с палаткой все в порядке. Клемент сослался на усталость и с каменным выражением лица отправился к себе наверх. Он спал под самым чердаком. Там между двух столбов был подвешен плетеный гамак, а перевернутая колодезная крышка заменяла ему стол.

Сюда же, на стол, Клемент высыпал золото и при свете свечи принялся за подсчет. В кошелке оказалось ровно пятьдесят полновесных монет. Монах ссыпал их обратно и задумался. Этой суммы должно было хватить на покупку двух лошадей – ему и Мирре, она также покрывала все расходы на вещи, необходимые им для длинного путешествия. Уже завтра можно будет попросить расчет у Перроу и отправиться в городскую конюшню выбрать себе лошадей. Старик будет недоволен, но он же предупреждал его, что не собирается задерживаться в этом городе навечно.

Как это все-таки неожиданно… Он разбогател за одну минуту. Монах вспомнил необычное появление Рихтера и задумался. Кто же этот человек? Что ему надо? Ведь не демон же он в самом деле…

Он так и не спросил о связи между ним и убийствами, а зря… Но ничего, в следующий раз, он обязательно спросит. Если следующий раз наступит, конечно.

Монах снял рясу, и аккуратно сложив, положил ее на мешок с сушеной мятой. Было уже поздно, завтрашний день обещал быть непростым, поэтому ему не мешало выспаться. Клемент устроился в гамаке, накрылся одеялом с головой и уснул.

Гном сидел в небольшой уютной комнатке рядом с горящим камином, перед которым стояло два удобных кресла, одно из которых занимал он, а второе – мужчина в черном костюме. Эта комната была точной копией той, которая когда-то принадлежала гному. Он оторвался от книги, которую читал и исподлобья посмотрел на мужчину.

– Явился, наконец. И почему я должен тебя ждать?

– Дарий, я тоже рад тебя видеть. Я же все еще могу тебя так называть?

– Конечно, можешь. Хотя я неограничен внешней формой, для тебя я всегда буду являться в виде скромного Главного Хранителя.

– За что я тебе очень признателен. Разговаривать с кустом ежевики для меня было бы затруднительно.

– Ничуть, Рихтер, ничуть, – возразил Дарий, убирая книгу. – Тебе просто хочется так думать. Верить в то, что во вселенной существуют неизменные постоянные вещи вроде моего облика. Хотя, твой-то облик как раз остался неизменным. Все тот же костюм, сапоги, начищенные до блеска, плащ. Тебе всегда нравилось выглядеть безукоризненно.

– Я и не отрицаю этого. Дарий, зачем ты хотел со мной встретиться?

– Неужели не догадываешься? – гном привычным движением пригладил короткую бороду.

– Из нас двоих всеведущ ты, а не я, – напомнил ему Рихтер.

– Как все прошло? Ты говорил с ним?

– Ты же знаешь, что да. Поговорили немного.

– Почему ты так интересуешься его судьбой?

– Но он же мне не совсем чужой человек, верно? – Рихтер пожал плечами. – Тем более что ты его своим вниманием не балуешь.

– У меня множество других дел.

– Да что-то непохоже… – проворчал Рихтер, глядя куда-то в сторону.

– Как понимать твои слова? – гном удивленно посмотрел на него. – Мне показалось или ты действительно чем-то недоволен?

– Да! – Воскликнул Рихтер и вскочил с кресла. – У меня есть на это причины. Мне не нравиться что происходит. Ты знаешь, что большинство магов и некромантов травят как крыс? За что? Их обвиняют в немыслимых злодеяниях! А те же гномы? Они скоро пополнят ряды некромантов. Их черед не за горами, и тебе все равно?

– Мой нынешний вид не имеет значения. Гном я или нет – это неважно.

– Они уничтожили твою библиотеку, Дарий. Разобрали по камешкам. И теперь из ее частиц сложены стены свинарников и сараев. Тебе все равно?

– Ничто не вечно, – спокойно сказал Дарий, но что-то подсказывало Рихтеру, что упоминание о библиотеке задело его друга за живое.

– Орден управляет людьми, словно они никчемные марионетки. Нет, не так… Люди сами желают, чтобы ими управляли. На устах мольба к Свету, а в голове пусто! Полная пустота! Там нет ничего.

– В тебе говорит твое прежнее "я". Ты был некромантом, и гонения на них не дают тебе покоя.

– Да, это так. Не буду отрицать. А тебе это безразлично…

– Гонения были всегда, – сказал Дарий, немигающим взглядом смотря на огонь.

– Но они не достигали такого размаха! – с возмущением сказал Рихтер. – Меня до глубины души возмущает то количество вранья, в котором увязло человечество. Это настоящее болото и скоро оно накроет их с головой.

– Ты же никогда не был особо добр к людям. Разве за прошедшие восемьсот лет что-то изменилось?

– Мир изменился, а не я. Дарий, почему ты не прекратишь это безобразие? Вмешайся, наконец!

– Не буду тебя обманывать, я действительно ни во что не вмешиваюсь.

– Почему?

– Скажем так, этот мир меня сейчас мало интересует. Я занят устройством другого.

– С чего это ты бросил его на произвол судьбы? – удивился Рихтер. – Чем он тебе так не угодил?

– Как тебе объяснить… Я ничего не бросал, потому что не брал. К этому миру я испытываю чувство сродни ностальгии и ничего больше. Родину не выбирают, к сожалению. Это место моего появления, но меня нынешнего оно не устраивает. Нет той особенной связи… Этот мир не является моим продолжением, потому что не я его создатель.

– То есть если излагать нормальным языком, тебе в нем просто скучно?

– Примерно.

– У тебя есть возможности все изменить, но ты не желаешь этого делать, а я, значит, должен смотреть на все это безобразие?

Дарий перевел взгляд с пляшущих языков пламени на Рихтера, и тот отвел глаза.

– Ты так бурно реагируешь, потому что расстроен. Ты опять встречался со своей половиной?

– Да, – Рихтер упал обратно в кресло и прикрыл лицо рукой. – Она умерла за несколько минут до моего появления у тебя. Девочка, которая могла вырасти и стать, кем захочет, если бы не мое чудовищное, безумное влечение к ней, которому я не в силах противиться. Дарий, но почему я должен раз за разом делать это? Как только она рождается, я несусь к ней, смотрю в ее прекрасные глаза, но она успевает увидеть меня раньше, чем я ее. Она видит только свою Смерть!

– Рихтер, мне очень жаль. Твое горе так велико, что даже огонь страдает вместе с тобой. – Пламя в камине действительно стало тускнеть, и комната погрузилась в полумрак.

– Дарий… – из его груди вырвался мучительный стон. – Пусть она вовсе не рождается.

– Рихтер, ты же знаешь, что это невозможно. Я не властен ни над тобой, ни над твоей второй половиной. Это один из законов мироздания.

– Хотел бы я знать, кто устанавливает такие дурацкие законы! – со злостью сказал Рихтер.

– Я тоже. Но они нужны, поверь мне. Без них давно бы наступил хаос.

– В таком случае – да здравствует хаос!

Дарий вздохнул, давая другу возможность выплеснуть свой гнев. Рихтер нервно походил из угла в угол и снова сел напротив него.

– Что ты читаешь? – он протянул руку и посмотрел на обложку книги, которую Дарий держал на коленях. – Тут нет названия.

– Потому что это книга еще не написана.

– Да? – Рихтер с сомнением посмотрел на гнома. – У Создателя свои странности, я понимаю… Так ты что-нибудь собираешься предпринять или нет?

– По поводу, – Дарий на мгновенье задумался, – бескрайних болот лжи и предательства о котором ты мне говорил? Нет. Это мелкие проблемы и они не моего ума дела. Для этого существуют обычные боги.

– Он все болваны.

– Какой мир, такие и боги, – пожал плечами Дарий. – Что же теперь делать? Не волнуйся, все в итоге вернется на круги своя. Потом…

– Но мне не нравиться именно то, что происходит в данный момент. Я бы очень хотел изменить существующее положение вещей.

– Ты не можешь вмешиваться в жизнь людей.

– Я постоянно вмешиваюсь в их жизнь, причем самым бесцеремонным образом.

– Ты прекрасно понял, о чем я говорю.

– Но никто же не мешает мне разговаривать с нашим старым знакомым. Тем более что он первый заметил меня. Он почувствовал мое присутствие. Странно, правда?

– Ничего не происходит просто так, – негромко сказал Дарий. – В мире все случайности строго предопределенны. Этот человек не так прост, как кажется. Ты же видел его душу.

– Наверное, это из-за знакомства с нами. Она оказалось для него фатальным.

– Не обольщайся. Мы с тобою ни при чем, хотя и оказали на его последующее развитие кое-какое влияние. Но он был уже необычным до нашей встречи, это всегда было у него глубоко внутри, просто ему был нужен толчок, чтобы раскрыться и расти дальше.

– Ему сейчас очень непросто приходится.

– А кому здесь просто? Тебе или может быть мне? Или автору вот этой книги, – он потряс томом, – который еще даже не родился? Поступай, как считаешь нужным. Мне и самому любопытно. Хочется узнать, во что все это выльется.

– Дарий, ты лукавишь… Ты не настолько равнодушен к этому миру, как хочешь показать. Зачем ты меня обманываешь?

Дарий пожал плечами.

– Ты имеешь склонность все усложнять. Какая-то часть меня всегда будет здесь в качестве стороннего наблюдателя. Пойми, если я исчезну совсем, этот мир просто не сможет существовать. Это двоякая связь. Меня нет вне миров, но и мира вне меня быть не может.

– Я понял. Забавно, наш любитель молитв то и дело вспоминает Свет. Получается, он все время взывает к тебе?

– Да. Ведь если отбросить условности, я и есть Свет. Единственная сила, что создает и приводит в движение эту вселенную.

– Не напоминай мне о вселенском масштабе, а то я сразу чувствую себя маленьким и жалким. Куда уж мне… – Рихтер иронично приподнял бровь. – Столько людей по всему миру взывают к тебе, а ты на самом деле не принимаешь в судьбе мира никакого участия. Молятся Создателю, который не создавал их мира. Ха-ха, как все-таки забавно… Но, если отбросить всякую иронию, это несправедливо. Если бы люди знали, насколько они обманываются в своих надеждах.

– Да, чем больше мне молятся, тем дальше я отдаляюсь от них.

– Их молитвы ничего не значат.

– Пустые слова. Только немногие чувствуют меня сердцем.

– Как наш друг? Он хороший человек, – сказал Рихтер.

– Ты собираешься и дальше принимать активное участие в его судьбе?

– Дарий, мне одиноко, ты же знаешь. А так я словно проживаю жизнь заново.

– Смотри, не забывай об осторожности. Ты же не хочешь, чтобы он раньше положенного срока ушел из мира?

– Я все предусмотрел. Он их не увидит.

– В таком случае, удачи вам обоим. – Дарий снова раскрыл книгу.

Рихтер кивнул ему и, бросив последний взгляд в камин на красные языки пламени, отправился к себе.

Клемент вел за узду коня коричневой масти. На душе у него была радостно из-за удачной покупки. Предстоящее путешествие немного страшило и только. Ему всего два раза довелось сидеть в седле, и поэтому ездить верхом он фактически не умел. Мирра шла рядом с ним и не могла наглядеться на свою лошадку. Она была той же породы, что и конь Клемента, но немного светлее. В этот миг Мирре казалось, что ее лошадь – это самое лучшее животное на земле.

Они покинули Крон, и теперь перед ними лежала дорога, которая должна была привести их в Вернсток. Перроу несказанно удивился, когда Клемент пришел к нему рано утром и сообщил, что он хочет оставить работу и уехать, так как в деньгах больше не нуждается. Старик сначала ему не поверил, но когда монах показал лекарю одну из золотых монет, Перроу решил, что пригрел на груди разбойника с большой дороги. Огромных усилий стоило убедить лекаря, что Клемент никого не ограбил и не убил, чтобы заполучить эти деньги. Перроу только качал головой и хмурился.

Мирра отнеслась к известию об их неожиданном богатстве проще: девочка, радостно взвизгнув, тут же потянула Клемента на рынок. Кроме лошадей для дальнего путешествия им требовалась масса других вещей. Мирру мало интересовали подробности появления у монаха золотых монет, в его порядочности она не сомневалась. Главное, что теперь они были богаты.

Перроу поворчав для порядка, помог им купить неплохих животных. За долгую жизнь в Кроне он обзавелся полезными знакомствами и поэтому лекарю предложили нормальных здоровых лошадей, а не старых кляч, которым оставалась только одна дорога на скотобойню.

Два дня ушли на сборы, а утром третьего дня они, попрощавшись с лекарем, они вышли из города. Клемент опасался ехать по городу на лошади из опасения задавить кого-нибудь. И хоть он знал, что ни одна лошадь не наступит на человека, монах предпочитал не рисковать.

Мирре не терпелось забраться в седло, и она то и дело посматривала на Клемента, ожидая его разрешения.

– Клемент, а почему мне досталась лошадка, а тебе конь? – спросила Мирра.

– Потому что я мужского пола, а ты – женского. Такой ответ тебя устраивает?

– Нет. Это было бы слишком просто.

– Конь для тебя слишком велик. Лошадь меньше размером, и характер у нее более покладистый.

– Можно подумать, что твой Каштан склонен проявлять характер. Он очень спокойный.

Клемент посмотрел в светящиеся тихим дружелюбием глаза своего коня и вынужден был с ней согласиться.

– А нам с тобой резвость и ни к чему… Нам не за кем гнаться.

– А если придется убегать?

– Мне будет проще это сделать на своих двоих, чем на нем, – проворчал монах. – И так не знаю, как я сумею на нем усидеть.

– Мне раньше казалось, что все мужчины умеют ездить на лошади, – сказала Мирра.

– Это не касается монахов.

– Может ты, и плавать даже не умеешь?

– Умею. В ванне, – пошутил Клемент. – Нет, мне, конечно, приходилось плавать и в реке. Я ведь не всегда был взрослым, а в городе не было ни одного мальчишки, который бы в свое время не поплавал в нашей речке. Давай, садись на свою Красавицу. Сейчас догоним вон тот торговый караван и поедем вместе с ним. – Он подсадил девочку.

– Ух, ты! – сказала она устроившись в седле и вцепившись в поводья. – Здорово! Но караван едет так медленно, почему мы должны тащиться вместе с ним?

– Во-первых, первые дни нельзя чрезмерно нагружать организм. Вот увидишь, у тебя и так к вечеру ноги и спина будет болеть от нагрузок, а во-вторых, с караваном безопаснее. Я слышал, что в предместьях Крона хозяйничает банда головорезов.

Мирра задумалась над его словами:

– Но ведь как раз торговцы интересны бандитам, а не мы, – с сомнением сказала девочка. – Это их они подстерегают.

– Бандиты не гнушаются ничем. Наше имущество им тоже пригодиться.

– И так будет до самого Вернстока? – спросила она. – Мы будем уныло плестись шагом, и дрожать в ожидании?

– Есть дороги, которые охраняются имперскими войсками, и там нет разбойников. Но это будет уже ближе к столице.

– А почему все дороги не охраняются войсками?

– Никаких войск на это не хватит. Откуда же взять столько людей?

Они догнали караван и поравнялись с одним из охранников.

– Свет и покой вам, – сказал Клемент. – Можно мы поедем с вами?

– Езжайте, – пожал плечами бородач, – думаю, владелец против не будет. Чем больше людей, тем лучше.

– Спасибо.

– Мечом владеешь?

– Я же монах, – оскорбился Клемент.

– Время сейчас тяжелое, потому и спрашиваю. – Охранник, звеня кольчугой, протянул ему руку. – Меня зовут Франц.

– Меня Клемент, а ее – Мирра. Вы куда путь держите?

– На юг. Но что везем – не спрашивай. Сам не знаю. Содержимое наших телег – это тайна.

– Так вы не из Крона?

– Нет, что ты! Там была только небольшая остановка. Мы выехали еще два месяца назад из Минтена, что лежит на севере.

– Впервые о нем слышу.

– Это маленький городок. Смотреть нечего, если не считать руины старого замка. Говорят, в его вместительных подвалах хранились столитровые бочки вина.

– Франц, где ты откопал монаха? Его же только что не было. – К ним подъехал второй охранник, рыжий великан с длинными толстыми косами. – Рядом с тобой постоянно кто-то крутиться. То бродячие актеры, то коробейники. Никак не можешь без компании.

– С ней веселее. Это еще что… Вот однажды со мной пыталась завязать дружбу дикая свинья. Ходила за мной целый день как привязанная.

– И чем закончилась ваша дружба? – спросил Клемент.

– Мы за ней гонялись весь вечер, но, – тут Франц вздохнул, – так и не поймали. Свинья оказалась умнее и не дала себя зажарить и съесть. А жаль, знатное пиршество бы вышло.

– Надеюсь, нас вы есть не станете.

– Ты, монах, больно худощав, и девочка полнотой не отличается. Значит, не будем, – охранник отрицательно покачал головой и рассмеялся. – А куда вы собрались?

– В Вернсток. Хочу посмотреть на святыни, – ответил Клемент.

– Неблизкий путь. Ты тоже хочешь посмотреть на святыни? – спросил Франц девочку.

– А как же! – Мирра не спускала взгляда с блестящего серебреного браслета у него на запястье.

От охранника не укрылся ее интерес и он, посмеиваясь, снял браслет и протянул девочке:

– Гляди, раз охота. Это я сам себе прошлой весной подарок сделал.

– Какая прелесть! А эти разводы что-то значат? Они похожи на сильно вытянутые буквы или стебли плюща.

– Тот гном, что продал мне браслет, клялся, что они приносят удачу и защищают от вражеских стрел. Надеюсь, он не обманул. Пит, прекрати глупо ухмыляться.

– Франц, меня не перестает удивлять, что ты веришь во всю эту ерунду. Дай тебе волю, и ты бы обвешался этими побрякушками с ног до головы, словно уличная танцовщица Золотых Песков.

– Пит, еще слово, и твои зубы будут лежать вон там! – охранник нахмурился и показал на дорогу. – А может там окажется и что-нибудь поважнее зубов.

– В страхе умолкаю. – Рыжий пришпорил лошадь и поехал вперед каравана.

– Он всегда так, – оправдывающимся тоном сказал Франц, принимая браслет обратно. – Ему бы только задеть кого-нибудь. Никакого понимания маленьких слабостей своих ближних.

– Сочувствую, – Клемент склонил голову.

– Слушай, открой мне тайну, как вы – монахи, умудряетесь ездить верхом в рясе? Это же очень неудобно.

– Жизнь состоит не только из удобств. А ряса для меня – это все равно что моя вторая кожа. Таким образом, я заявляю миру о себе, о своих убеждениях.

– Мой младший брат тоже хотел уйти к вам, – Франц вздохнул. – Еще немного и это бы случилось. Но, к счастью, его сердце забрала одна красотка и теперь у него дом, семья, четверо детей. Все как у нормальных людей.

– Он счастлив?

– Да. Работы много, но он доволен.

– Тогда он просто не был рожден для монашеской жизни. Для нее нужно уметь отказываться от всего, даже от того малого, что у нас есть.

– Не убедительно, – охранник улыбнулся, блеснув зубами, – конь у тебя хороший, едешь с комфортом. Как насчет того, чтобы отказаться от всех своих вещей в мою пользу?

– Моя цель – оказаться в Вернстоке до зимних морозов. Если я пойду пешком, то попросту не успею, – невозмутимо ответил Клемент.

– Посмотришь на святыни в следующем году. Выйди поздней весной, и не спеша, дойди до столицы. Погода будет хорошая.

– Нам нужно в этом году.

– Ты не успеешь до морозов, если будешь ехать вместе с караваном, – сказал Франц.

– Мы с вами только на один день, пока не привыкнем к седлу. Мы ведь, – он усмехнулся, – неопытные наездники.

– А по твоей спутнице не скажешь, – охранник посмотрел на девочку. – Опомниться не успеешь, как она уже во весь опор гнать будет. Глаза горят, щеки красные. У меня племянник, – обратился он к Мирре, – на тебя очень похож. К лошадям его тянет с детства, словно не в доме, а в конюшне родили. У него взгляд такой же восторженный, как и у тебя, когда он на них смотрит.

Тут в начале колоны кто-то громко позвал охранника, и он, оставив путешественников, поехал вперед. Клемент подмигнул Мирре:

– Обещай, что не станешь загонять лошадь. На новую у нас нет денег.

– Обещаю, – серьезно ответила она и погладила животное по шее.

Они ехали вместе с торговцами до самого вечера, до тех пор, пока солнце не начало склоняться к закату, а небо темнеть. Ночь они скоротали у общего костра. Утром же следующего дня их путь разошлись. Караван двинулся по одной дороге, а Клемент и Мирра поехали по другой – менее комфортабельной, но зато более короткой.

У монаха от долгой езды с непривычки болели ноги и спина. Когда он спросил Мирру, как она себя чувствует, та она ничего ему не ответила, но гримаса на ее лице была весьма красноречива.

Дорога, которую они выбрали, в начале была проложена через степь, а потом углубилась в лес. Это были непролазные заросли, не имеющие ничего общего с тем, через который им пришлось пробираться, когда они бежали из монастыря.

Монах в очередной раз сверился с картой, словно она могла помочь им изменить выбранный маршрут. Он уже жалел о том, что оставил караван. Но им нужно было идти или вперед, или назад по дороге – третьего не дано.

– Клемент, через несколько часов пойдет дождь, – сказала Мирра смотря на небо. – Я это чувствую.

– Чего от осени еще ожидать… – с ворчанием отозвался монах, запихивая карту в седельную сумку. – Маленькое усилие и через шесть часов мы будем греться возле очага и нормально ужинать. Таверна "Ель на три четверти" будет к нашим услугам и к услугам наших животных.

– Странное название для таверны.

– Франц назвал ее именно так. В прошлом году он в ней останавливался.

– А это правда, что такие постоялые дворы служат нейтральной территорией?

– Да, наравне с храмами. Это неписаное правило. Люди должны быть уверены, что они находятся в безопасности. Иначе бы в тавернах никто не останавливался.

– И все его соблюдают?

– Бывают, конечно, исключения, но нарушителей жестоко наказывают. А почему ты спрашиваешь?

– Если за нами все еще гоняться Смотрящие, то где нам лучше заночевать: в таверне или под открытым небом? Получается, что в таверне.

– Смотрящие должны были потерять наш след. Мы долго жили в Кроне – это обязательно должно было сбить их с толку. Они не знают, куда мы направляемся. В конце концов, в Вернсток ведет много дорог. Каждый год в столицу стекается масса паломников, и скромный монах, вроде меня, не должен привлечь внимания. Чем ближе мы будем к столице, тем чаще нам на глаза будут попадаться странствующие братья Света.

– Они будут как ты, или как те, от которых мы бежали?

– Не знаю, – честно признался Клемент. – Но надеюсь, что это будут хорошие люди. Проделать такой далекий путь лишь для того, чтобы прикоснуться к святыням, для этого нужно иметь Свет в своем сердце.

– Такой, как у тебя?

Монах промолчал. Он был предан идее Света, идее добра, как никто другой, но что было в его сердце? Раньше оно было теплым и открытым. Но постепенно оно наполнилось страданиями Бариуса, Рема, узников монастырского подвала и мучениями жителей Плеска. И если раньше в его сердце всегда было много места для Создателя, теперь его стало меньше. Намного меньше.

Клемент придержал ветку, росшую низко над дорогой, давая Мирре возможность проехать. Неожиданно девочка испуганно вскрикнула, и в тот же самый момент монаха схватили за ногу и, дернув, стащили с коня. Он успел увидеть только грубые, покрытые ссадинами волосатые руки. Его сильно ударили два раза кулаком в лицо, и он, на какой-то миг, потеряв всяческую координацию, упал. У Клемента был разбит нос и рассечена правая бровь.

Раздался хриплый смех. Бандит, который его схватил, смачно сплюнул на землю и сказал: