Текст книги "Седьмое чувство. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Майя Зинченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 47 страниц)

На его губах выступила пена, судороги стали сильнее, и спустя несколько секунд он умер. Сердце магистра остановилось. Клемент в последний раз посмотрел на Эмбра и накрыл его еще теплое тело простыней. Сделав несколько шагов, монах упал в мягкое кресло. Ему было скверно.

– Кто умирает, тот воскресает для жизни вечной, – сказал он самому себе. – Воскресает в Свете, соединясь с ним навеки. Мы полагаем, что мы вечны, но это не так… на этой земле мы всего лишь гостьи, нам нет на ней места. Эмбр, куда бы ни отправилась твоя душа, я желаю ей обрести покой.

– Если тебя действительно интересует, куда она отправилась, я могу тебе рассказать, – сказал Рихтер, появляясь в дверном проеме.

– Как ты вошел?! – Клемент подскочил от неожиданности. – В смысле… ты вошел через дверь?

– Да, надоело появляться просто из воздуха. Решил проявить оригинальность.

– Тебя кто-нибудь видел?

– Нет, конечно. С чего мне бесцельно разгуливать по храму, когда у меня здесь работа? – Смерть кивнул в сторону тела.

– Э…

– Но я уже все сделал, если ты на это намекаешь.

– Так быстро? – недоверчиво спросил монах.

– У нас разные понятия о времени. Что с тобой такое, ты разве не рад? Снова жалеешь врага?

– Я сам не понимаю… Вот здесь, – Клемент постучал себя по груди, – так пусто. И Эмбр мне больше не враг, я простил его.

– Вот так новость… – протянул Рихтер. – Какое редкостное великодушие – прощать врагов. Но, несомненно, мертвых гораздо легче прощать, чем живых.

– Перед уходом он говорил страшные вещи.

– Про демонов?

– Да, – несмело кивнул монах. – Они забрали его?

– А они существуют? – вопросом на вопрос ответил Рихтер. – Лапы, когти, горящие глаза из пасти вырываются языки пламени. К счастью, они существуют только в воображении людей.

– Но я сам чувствовал приближение чего-то, – Клемент замялся, не находя слов. – Здесь стоял ледяной холод.

– Тепло означает движение и жизнь, а холод – неподвижность и смерть. Ты тонко чувствуешь нюансы перехода из одного состояния в другое, поэтому заметил разницу.

– Не знаю, так ли это… – засомневался монах. – Когда я принялся молиться, стало немного теплее. Как это объяснить?

– Молитва, обращенная к Свету, взывает к жизни, потому что Свет – это и есть начало всего живого. Возможно, что ты на несколько секунд продлил срок, отпущенный магистру.

– Невероятно…

– А может, я говорю тебе все это только для того, чтобы подбодрить и вселить веру в собственные силы, кто знает? – Рихтер усмехнулся. – Я иногда бываю таким коварным. Мне нельзя верить.

– Ты расскажешь мне, что с ним стало? Он исчез, как и Пелес?

– Нет. Но именно это его ожидало, если бы Эмбр в последний момент не раскаялся в своих поступках.

– Он действительно раскаялся? – обрадовался Клемент. – От всего сердца?

– Да, он не стал примитивно стоять на своем. Это так скучно… Вселенная не любит скучать. Ему будет дан еще один шанс доказать всему миру, что он может быть другим человеком. Не думаю, что его жизнь будет безоблачна – за прежние прегрешения придется платить, но нить судьбы в его руках.

– Ох, – облегченно выдохнул Клемент, и расправил плечи, – мне сразу стало легче.

– Да, я вижу, – кивнул Рихтер. – Теперь ты не убийца, а избавитель.

– Мне и самому так кажется, – признался монах. – Я по-детски наивен. До сих пор хочется, чтобы всякая история заканчивалась хорошо.

Они замолчали. У каждого было свое представление о "хорошем конце" и весьма отличные друг от друга. Первым молчание нарушил Смерть. Он протянул руку, облаченную в черную перчатку, и притронулся к плечу монаха.

– Ты снова носишь ее?

– Рясу? Да, и это здорово. В ней я чувствую себя намного увереннее. Я сильно страдал, полагая, что мне уже никогда не придется надеть ее. У меня даже была легкая депрессия по этому поводу, – Клемент улыбнулся.

– Еще скажи, что ты затеял все это только для того, чтобы снова получить возможность натянуть на себя этот сомнительный кусок материи. Признаюсь честно, ты меня удивил. Откуда эта дикая идея с устранением магистра?

– Разве она такая уж и дикая? На самом деле у меня есть тщательно разработанный план.

– Не сомневаюсь. Вряд ли бы ты пошел на это исключительно под влиянием сиюминутного чувства гнева. Может, расскажешь, зачем это было нужно?

– Я собираюсь занять его место.

– Ты хочешь стать магистром ордена?

– Да. И я стану им. Бороться с орденом можно только изнутри. Не смейся, – обиженно сказал Клемент, – я много думал над этим и всякий раз приходил к этому решению.

– Да я не потому смеюсь… Это даже не смех, а… легкая истерика, – сказал Рихтер, оправдывающимся тоном. – У меня есть на это причина. Но как ты собираешься заменить Эмбра? С помощью магии и иллюзий Равена ты провел Смотрящих, но ведь это ненадолго. Сколько ты сможешь их обманывать? День или два от силы.

– По-настоящему опасен только Лунос Стек – Главный Смотрящий, поэтому от него я избавлюсь в первую очередь. Эмбр не слишком часто появлялся среди остальных братьев, к тому же лицо я скрою маской. Очень удобно, правда? Я же не зря устроил именно пожар – в храме все знают, что Эмбр получил сильные ожоги, в том числе лица.

– Ну, хорошо, а голос? Он же не меняется на протяжении всей жизни.

– Огонь – страшная сила, – покачал головой Клемент. – Раскаленный воздух может повредить легкие, голосовые связки. Для начала я буду шептать, а после того, как уберу всех, кто знал Эмбра лично, снова заговорю, и на этот раз уже своим собственным голосом.

– В твоих устах это звучит проще простого, – Рихтер задумался. – А как насчет подписи, почерка? Магистру по долгу службы приходилось много писать.

– Я очень способный иллюстратор, – ухмыльнулся Клемент. – И не только. Я могу подделать любой почерк, главное достать образцы. Об образцах же я позабочусь.

– Мне нравится твоя смелость. Риск – дело благородное… Что ты собираешься делать с телом?

– Признаюсь, я еще не решил. Что-нибудь посоветуешь?

– Ну, оставлять его здесь точно нельзя. Человеческие тела имеет одну неприятную особенность – через какое-то время они разлагаются. К тому же это неуважение к покойному.

– Я думал похоронить его тайно на том же кладбище, куда отправили меня.

– В общей могиле?

– В отдельной. Пускай над ним даже будет плита с его именем.

– Ты великодушен.

– Я думаю, что тело несложно будет вывезти из храма. Среди монахов есть люди Равена.

– Кругом интриги…

– Их немного. Всего несколько человек. Это рядовые монахи. Они не знают, кто я, но вполне могут выполнить просьбу человека из "Сообщества".

– А что дальше? – Рихтер подпер рукой щеку. – Ты уже придумал, как будешь уничтожать орден? Медленно, шаг за шагом или быстро, одним ударом? Даже будучи магистром, это сделать непросто. Слишком много людей задействовано в его структуре. И не только в Вернстоке.

Клемент отвел взгляд.

– Ты знаешь, что правильное и самое тяжелое решение обычно совпадают, – заметил Рихтер. – Однако выбор остается за тобой.

– Да, я знаю, – прошептал Клемент. – Но ведь, какое бы решение я не принял, оно не повлияет на веру людей в Свет?

– Повлияет. Орден Света – это символ. Многие до сих пор верят, что монахи – это люди, которым открыто больше чем остальным. Они безгрешны. Не смейся, ведь раньше ты считал точно также. Это столица погрязла в махинациях, политических играх, жажде наживы. Но Вернсток – это не весь мир. К тому же монастыри являются центрами просвещения, медицины. Стоит ли разрушать это одним махом?

– Пока я не могу тебе ответить. Не сейчас.

– Я знаю, что ты хотел бы все это бросить, – Смерть развел руками, – но на тебе лежит слишком большая ответственность. Не думай, что тебе удастся убежать от нее. Поверь моему опыту: она найдется тебя все равно, даже спустя столетия. Даже в ином теле.

– Твои слова не очень-то обнадеживают.

– А я не для того существую, чтобы обнадеживать. Я, скорее, лишаю последней надежды. Настоящее олицетворение безжалостной неотвратимости.

– Я так не считаю.

– Ты одинок в своем мнении. Но остальных людей можно понять – у них не было времени узнать меня поближе. К тому же многие считают, что на самом деле смерть – это конец и иной жизни не существует.

Рихтер поднялся и направился к двери.

– Ты уже уходишь?

– Мое присутствие только сбивает тебя с толку. Да, это так, не отрицай. Не хочу, чтобы мои слова повлияли на твое решение.

– Рихтер, я всегда буду рад тебя видеть. Приходи в любое время, – сказал Клемент. – Не только тогда, когда чьей-то душе понадобится проводник, и ты решишь заодно заглянуть и ко мне. Просто приходи, замедляй время, как ты это умеешь, чтобы поговорить или помолчать.

– Иногда молчание красноречивее слов.

– Из всех существ в этом мире только ты знаешь, кто я есть на самом деле.

– Верно.

– Да, – кивнул монах, теребя в руках маску. – С тобой я могу забыть о фальши. Могу быть самим собой.

– Тебе повезло: очень немногие могут этим похвастаться, – с легкой грустью сказал Рихтер и взялся за дверную ручку.

Когда он ушел, Клемент еще некоторое время недвижимо сидел в кресле. Потом он встал и подошел к телу, накрытому простыней. Монах скользнул по нему взглядом и содрогнулся от жути – отныне это было мертвая плоть. В ней было не больше души, чем в каменных плитах над его головой. Душу забрал Рихтер.

Почему люди не живут вечно? Кем бы ты ни был – богатым или бедным, могущественным императором или жалким рабом – тебя ждет только один конец. Физическая смерть утешает простых людей, нервирует великих, пугает и тех и других. Между человеком и его кончиной всегда будет стоять страх. Мы рождаемся, умираем, и кого волнует, что происходит в промежутке между этими двумя событиями? Между ними не случается ничего важного, потому что нет ничего более важного, чем рождение и смерть.

Клемент отвернулся от тела и покинул спальню, плотно закрыв дверь. С комфортом устроившись в кабинете, он занялся своей внешностью. Пришла пора вернуть облик Ульриха и снова надеть его маску.

О, Свет, прости мне эту ложь… С тяжелым сердцем, я разрешил себе лгать, пологая что правда – это не всегда благо. Не для всех. Правда и ложь – это всего лишь разные точки зрения…

Через час необходимых манипуляций Клемент стал пожилым некромантом. Уверенным в своих силах и немного циничным.

Открыв дверь, ведущую из апартаментов Стека в коридор, он жестом подозвал одного из охранников. Монах в серой рясе тотчас приблизился и почтительно склонил голову.

– Мне нужно, чтобы ты нашел брата Данса Хайта и попросил его прийти сюда. Это срочно.

– Вы имеете в виду помощника Главного Смотрящего по внутренним делам?

– Да. Но только быстро, дело не терпит отлагательства.

Монах послушно кивнул и скрылся в неизвестном направлении. Надо отдать должное его расторопности – через пятнадцать минут Данс стоял перед дверью. Судя по его растрепанному виду, его только что оторвали от утреннего туалета: он был наполовину выбрит, на щеке еще остались следы от мыльной пены. Взъерошенные светлые волосы на макушке торчали в разные стороны.

Дансу было около сорока, и если бы не сломанный нос, его лицо можно было бы назвать даже красивым. У него были голубые глаза и полные красные губы. Монах держался скромно, но с достоинством.

Как только его впустили в святая святых – апартаменты Стека, Данс спросил:

– Чем я могу быть полезен магистру Ульриху? – таким образом, Смотрящий сразу дал понять, что он в курсе происходящего.

– Пройдемте в кабинет, разговор предстоит долгий.

Они сели в кресла, и Данс выжидающе посмотрел на некроманта. Тот не торопился начинать разговор, предпочитая выдержать эффектную паузу.

– Положение серьезное?

– Более того. – Ульрих покачал головой. – Но дело даже не в здоровье магистра, об этом я позабочусь, – он сделал знак рукой, чтобы Данс наклонился к нему и шепотом добавил. – Несколько часов назад мой пациент пришел в сознание, и я получил от него важные сведения. Они касаются недавних событий. Прошедшее видится в несколько ином свете.

– Я не понимаю, почему вы захотели говорить об этом именно со мной, – осторожно сказал Хайт. – Вам лучше связаться с Главным Смотрящим. Я занимаюсь внутренними делами нашего отдела, и ордена в целом, но окончательное решение принимает он.

– Я не могу с ним разговаривать.

– На то есть веская причина? – Данс не спускал с некроманта настороженного взгляда.

– Кто-нибудь еще знает, что я просил вас прийти сюда?

– Только я и…

– И охранник, – кивнул Ульрих. – Это хорошо. Я попал в сложную ситуацию. Вам можно доверять?

Смущенный подобным вопросом Данс неопределенно пожал плечами.

– Что вы знаете об отношениях между Эмбром и Луносом? В последнее время они стали натянутыми?

– Не думаю, что я вправе обсуждать это.

– Данс, на магистра было совершенно покушение. Поджог – это не шутка. Он был на волосок от смерти.

– Мы обязательно найдем виновных.

– Их не надо искать. За поджогом стоит Лунос Стек.

– Стек? – Данс вскочил. – Это невозможно. Откуда вы знаете?

– А я ничего и не знаю, – развел руками некромант. – Так считает сам магистр.

– Я… должен поговорить с ним. – Смотрящий стремительно двинулся к дверям, но остановился и неуверенно посмотрел на Ульриха. – К нему можно войти?

– Нет, это только повредит его здоровью. Восстановление мертвых клеток – это долгий и сложный процесс, поэтому сядьте и успокойтесь. К тому же магистр в данный момент спит.

– Да, конечно, – Данс послушно опустился на мягкий бархат. – Простите мне мои эмоции. Они были неуместны.

– Я не вижу причин не доверять словам Эмбра, в этом деле он самое заинтересованное лицо. Ведь магистр беспокоится за свою жизнь и в его интересах как можно быстрее расправится со скрытым врагом.

Лицо Смотрящего выражало немой вопрос.

– Эмбр в своем уме, – мягко ответил ему некромант. – Он слаб, но вполне адекватен. Я ручаюсь за его психическое состояние. Теперь ваш черед сказать мне: с кем вы – с магистром или?… – он недоговорил.

Данс Хайт размышлял недолго. Ему хватило всего нескольких секунд, чтобы определиться, на чьей стороне он хочет играть. Монаху выпал шанс повернуть свою судьбу в нужное русло, и он не захотел его упускать.

– Я всегда ставил интересы ордена превыше собственных, – сказал Данс, глядя Ульриху прямо в глаза. – Если в наших рядах нашлось место предателю, я приложу все силы, чтобы орден был от него избавлен. Это моя прямая обязанность как Смотрящего и как человека. Я говорю искренно.

– Ни на минуту не сомневался в вашем выборе. – Ульрих пристально посмотрел на монаха. – Магистр будет вам благодарен. Вы займете место Стека и станете Главным Смотрящим. Надеюсь, вы не станете повторять его ошибок.

– Не стану.

– Думаю, магистр Эмбр найдет в вашем лице надежную опору. Его доверие трудно заслужить, но оно много стоит.

Данс благодарно склонил голову.

– Однако вам непонятно, зачем Лунос пошел на это?

– Не буду отрицать обратное.

– Власть, – некромант пожал плечами. – Некоторым людям ее всегда не хватает, поэтому они стремятся объять необъятное. Он долго ждал, планируя убийство, но Провидению были неугодны его планы. Если бы я так некстати не появился, то Эмбра уже не было бы в живых. Но я здесь и Лунос решил повременить с повторным покушением. Он выжидает. Но я не думаю, что он станет ждать слишком долго. Этот человек зашел слишком далеко, поэтому отступать от задуманного, поворачивать обратно на полпути для него рискованно.

– Вы тоже подвергаетесь опасности, – заметил Смотрящий.

– Да, я единственное препятствие между ним и магистром. Конечно, ссориться с некромантами в моем лице он не хочет, но ставки слишком высоки, – Ульрих с деланным равнодушием пожал плечами. – Со мной может случиться несчастный случай.

– Это бы выглядело слишком подозрительно.

– Не будьте так наивны. Все можно списать на выдуманных или действительных врагов ордена. Например, смерть брата Пелеса. Вы же искали его убийц?

– Магистр рассказал вам об этом?

– Да, а, кроме того, у меня есть глаза и уши. Я не стыжусь ими пользоваться.

– Пелес тоже на его совести? – с задумчивостью спросил Данс.

– Да. Он узнал о заговоре, и хотел предупредить магистра о надвигающейся угрозе, но не успел. Лунос приказал его отравить и обставить все так, будто это дело рук человека, решившего бросить вызов ордену. Главный Смотрящий – мастер обмана.

– Теперь мне многое стало понятно. Как же все это низко… – Данс в негодовании сжал кулаки.

– Вы были дружны с Пелесом?

– Нет. Мы работали в разных отделах. Он занимался внешней политикой, подолгу не появляясь в Вечном Храме, а я же никогда не покидал Вернсток.

– Тогда что вас так возмущает?

– То, с какой легкостью Стек отказался от своего человека и обрек его на мучительную смерть. Ведь Пелес был предан ему. Я знаю это. Даже удивительно, что он решился рассказать магистру о покушении.

– Орден Света – это братство. Монахи близки друг другу по духу и телесно. А кто чаще всего предает нас, как не ближайшие родственники?

– Да, я понимаю.

– Мы – я и Эмбр, возлагаем на вас большие надежды. – Ульрих пристально посмотрел на Смотрящего. – Лунос Стек должен быть убит не позднее сегодняшнего вечера. Вы доверяете своим людям?

– Я сам их отбирал, – монах нахмурился, – и вручаюсь за их преданность. Но я не могу убить Стека, основываясь только на ваших словах. Мне нужно видеть самого магистра и получить приказ от него. Поймите меня правильно, я вам доверяю, но вы не состоите в ордене.

– К тому же между некромантами и орденом есть разногласия, – кивнул Ульрих. – Вы встретитесь с Эмбром, обещаю. Возможно, даже сегодня вечером. Все будет зависеть от его самочувствия. Но предупреждаю, магистр настолько серьезно пострадал, что его внешний вид оставляет желать лучшего. Я наложил лечебные повязки, но не думаю, что от них будет какой-то толк. Эмбру придется носить маску. Когда вы схватите Стека, то приведете его сюда. Чтобы позже нас не обвинили в самоуправстве, мы устроим над ним небольшой суд. Эмбр вынесет приговор, который вы тут же приведете в исполнение. Я на суде не буду присутствовать, чтобы не влиять на решение магистра.

– Хорошо, – согласился Данс, которому понравилось предложение некроманта. – Суд – это справедливо. Мои руки останутся чисты.

– Скажите, как воспримут смерть Стека братья? У него много сторонников?

– Близких друзей нет, – усмехнулся Данс, – он об этом сам позаботился. Многие его бояться, некоторые уважают – все-таки он значительная фигура в ордене, но никто не отважиться мстить.

– Приятно слышать. Главное, чтобы не вспыхнул бунт.

– Внутренние дела – это моя забота, – сказал Смотрящий. – Бунт невозможен. Стек важен, но Эмбр нужнее ордену.

– В таком случае, приступайте. У вас есть два часа. Стека нужно взять без лишнего шума. Вас он ни в чем не подозревает, поэтому это будет несложно, но на всякий случай обезопасьте себя от его магии. Он повелитель стихий, поэтому свяжите ему в первую очередь руки, а потом обязательно заткните рот кляпом.

– Да, я понял.

Данс поднялся. Он поправил пояс, завернувшийся рукав рясы и бросил робкий взгляд в сторону Ульриха, ища у него поддержки. Монах заметно нервничал. Внезапно его персона стала столь значимой, и он еще не до конца свыкся с этим фактом. А ведь вчера ничего не предвещало перемен…

– Вам страшно? – спросил его некромант. – Это естественно. Но не забывайте, что все мы люди и Лунос Стек тоже обычный человек.

– Никогда бы не подумал, что этот день наступит.

– Лучше подумаете о том, как будете принимать посетителей в этой комнате, – усмехнулся Ульрих. – Как только покои Эмбра будут приведены в порядок, вы сможете въехать сюда уже в качестве Главного Смотрящего. Вы станете, если я не ошибаюсь, самым молодым Смотрящим, который займет эту должность.

– Войду в историю, – согласился Данс и вздохнул. – И да поможет мне Свет в этом нелегком деле.

С этими словами он покинул кабинет.

С головы человека сняли мешок. Это был Лунос Стек. Связанный по рукам и ногам, с кляпом во рту, он стоял в собственном кабинете поддерживаемый с двух сторон монахами. Он был раздет и бос, из одежды на нем остались только штаны.

В кабинете кроме Стека и двух охранников было еще четырнадцать человек. Было тесно, но никто, в силу важности происходящего, не обращал на это внимания. Ближе всех к пленнику были Данс Хайт, который организовал его поимку, его помощник и секретарь Йон, Цером – казначей и сам магистр ордена. Он единственный из всех присутствующих позволил себе сидеть.

Эмбр сидел, ссутулившись и закутавшись в плащ. Его руки были покрыты двойным слоем лечебных повязок, на поверхности которых медленно проступали маслянистые пятна. Магистр был в кожаной маске, закрывающей его лицо ото лба и до подбородка. Он сидел, не двигаясь, набросив на голову капюшон, и только тяжелое, хриплое дыхание, вырывающееся сквозь прорезь маски, делало его отличным от восковой куклы.

Присутствующие не сводили взгляда с магистра, ожидая, когда он заговорит. Связанный Лунос гневно хмурил брови, но не делал попыток вырваться. Он совершенно не понимал, зачем его связали и доставили сюда, словно беглого каторжника.

– Данс, спасибо, – прошептал Эмбр. – Ты привел его, как и обещал.

– Эмбр… – Цером вопросительно посмотрел на магистра. – Что происходит?

Казначея не успели ввести в курс дела.

– Лунос, я доверял тебе… – шепотом сказал Эмбр, обращаясь к пленнику. – А ты предал меня. Пожелал мне смерти.

Стек дернулся и возмущенно замычал. Если бы его не подхватил один из монахов, он бы потерял равновесие и свалился на пол.

– Тебе нельзя было доверять. Но зачем ты на это пошел? Неужели тебе было мало власти и золота, и ты захотел еще?

При упоминании о золоте Цером заметно оживился. Магистр подвинул ему стопку документов.

– Вот неопровержимое доказательство его вины. Главная улика. Здесь немало интересных бумаг, которые скрывал этот низкий человек.

Казначей бегло пробежал бумаги взглядом, и его брови удивленно приподнялись:

– Он отчислял в свою пользу двадцать пять процентов от суммарного дохода, который должен был принадлежать ордену! И я ничего не знал об этом! Сумасшедшие деньги…

– Ты слишком жадный, Лунос. Проведал, что я раскрыл твои махинации и решил меня убить. Тебе легко далось данное решение? А как же общие годы службы на благо ордена? Если бы не помощь магистра некромантов, приехавшего для тебя так некстати, я был бы уже мертв.

Мычание Смотрящего стало еще более возмущенным.

– Может, мы разрешим ему сказать то, что он хочет? – осторожно спросил Йон. – Вдруг, у него есть, чем оправдаться?

– Чтобы дать Луносу возможность разнести этот зал на куски? Он сильный маг. И некоторые из вас хорошо знают, что это такое. Повелителю стихий достаточно сказать всего одно слово, чтобы похоронить нас вместе с собой. Нет, мы не совершим этой ошибки… Он понял, что раскрыт, и теперь ему нечего терять.– Эмбр был вынужден прервать свою речь. Он схватился за горло и несколько секунд просидел недвижимо. – Я бы еще мог простить покушение на мою жизнь. Да, вы не ослышались. Я смог бы простить ему это, но он подставил под удар интересы всего ордена, а этого я простить никак не могу. Эта измена общему делу, а как всякая измена она жестоко карается.

– А как же Пелес? – спросил Марк, тот самый монах, на прием к которому попал Клемент в первый раз. – Он как-то связан с этим делом?

– Да, напрямую. Пелес желал предупредить меня о готовившемся покушении. Он даже послал мне записку, где просил о встрече. К сожалению, записка сгорела вместе с остальным моим имуществом, иначе я бы обязательно показал вам ее. Лунос узнал о намерениях Пелеса, а что было дальше, вы знаете… У кого-нибудь есть вопросы? – магистр обвел взглядом присутствующих.

Монахи опустили глаза. Теперь каждый из них понимал к чему идет дело. Понимал это, и сам Лунос Стек.

– Может быть, кто-нибудь находит мои обвинения… беспочвенными? – на всякий случай спросил магистр.

Возражений не последовало, поэтому Эмбр сказал:

– В таком случае, предлагаю проголосовать. Кто считает Луноса Стека виновным в измене, а именно, в совершении противозаконных действий ставящих благополучие ордена Света под угрозу, а также в убийстве брата Пелеса и поджоге, унесшего жизни еще нескольких наших братьев и едва не повлекшим мою смерть?

Монахи поспешно подняли руки. Никто не воздержался. Лунос с ненавистью смотрел на бывших соратников. Ни один не сказал, ни слова в его защиту. Ни единого слова! А ведь они были ему стольким обязаны. Сейчас они с такой легкостью решили его судьбу, как некогда он решал судьбы других. Но на этот раз речь шла о его собственной жизни! Его собственной!

– Отныне Лунос Стек больше не Смотрящий, и не один из нас. Он обычный преступник. Как мы с ним поступим? Ваши предложения насчет приговора?

– Смерть, без сомнения. По закону его полагается повесить и выставить тело для обозрения, но в виду высокого поста, который он долгое время занимал, я считаю более целесообразным пустить ему кровь, – предложил Йон и резким движением провел большим пальцем по шее. – Тихо, без лишнего шума.

– Предложение принято, – кивнул Эмбр. – Незачем, чтобы простые люди знали о наших проблемах. Это может повредить авторитету ордена. – Магистр зашелся в кашле. Когда он отнял платок ото рта, на нем были явственно видны следы крови. – Простите, я еще не совсем здоров. Мне нужно отдохнуть, поэтому давайте закончим с этим как можно быстрее.

– Отправить Стека в камеру? – спросил Данс.

– Нет, я не хочу, чтобы он сбежал. Обязательно найдутся сочувствующие, которые ему помогут. Ведь он – это только верхушка айсберга. Приговор должен быть приведен в исполнение немедленно, и у меня на глазах. Я желаю остаток жизни спать спокойно. Кто желает сделать доброе дело? – Эмбр достал из складок плаща кинжал с широким лезвием.

– Можно я выйду? – спросил сильно побледневший Цером.

– Идите, – кивнул магистр.

Всем было известно, что казначей совершенно не переносил вида крови.

– Я могу сделать это, – сказал Йон, переглянувшись с Дансом. Он протянул к кинжалу руку. – Ради всех нас.

– Прошу.

Луноса несмотря на его отчаянное сопротивление опустили на колени.

– Поднимите ему голову и крепко держите, – скомандовал Йон и, зайдя позади пленника, левой рукой обхватил его подбородок. Отточенное лезвие коснулось шеи Стека.

– Во имя Света! – сказал монах и, собравшись с духом, быстрым движением перерезал горло Главному Смотрящему.

Лунос Стек конвульсивно дернулся и упал, заливая кровью мозаичный пол. Ему так и не дали сказать ни слова. Монахи, сжав губы, в напряженном молчании не сводили с него глаз. Жизнь вместе с кровью быстро покидала Стека. Последним усилием он перевернулся на спину и затих. Святой Мартин с высоты своей картины насмешливо глядел на его страдания. В одной руке святой по-прежнему крепко сжимал факел, а в другой меч, но убитый больше не мог этого видеть. Йон вытер лезвие и протянул кинжал Эмбру обратно.

– Оставьте себе, – сказал магистр. – На память.

– Что делать с телом?

– Похороните, – пожал плечами Эмбр. – Мы будем милосердны и не станем отказывать ему в последнем пристанище. Если Свету его душа неугодна, то уж земля-то, каждого примет. Кстати, так как место Главного Смотрящего теперь свободно, нужно назначить на этот пост нового человека. Я предлагаю кандидатуру Данса Хайта. Конечно, это дело Смотрящих, но думаю, в свете последних событий, они учтут мое пожелание. Вот распоряжение о назначении уже подписанное мною. – Эмбр подвинул в сторону Данса бумагу, на которой красовалась размашистая подпись магистра. Он не стал ее сворачивать, чтобы дать высохнуть чернилам.

– Брат Данс много лет верой и правдой служит ордену, – сказал Марк. – Я уверен, что его кандидатура всех устроит.

– Хорошо, что вы так думаете. Не хочу снова разочаровываться в людях. – Эмбр опять зашелся в кашле. Когда он отдышался, то сказал, – я должен вас покинуть. Мне необходимо продолжить лечение. Я понимаю, что у вас много вопросов, но они подождут до завтрашнего дня.

Магистр, пошатываясь, встал с кресла, и, отказавшись от помощи Данса, покинул кабинет, оставив монахов разбираться с телом и переосмысливать увиденное. Эмбр шел, держась за стену. Оказавшись в спальне и закрывшись на оба замка, он прислонился спиной к двери и медленно съехал по ней вниз. У него дрожали руки. Задыхаясь, он откинул капюшон и снял маску.

Обман удался на славу. Клемент судорожно вдыхал широко раскрытым ртом воздух и не верил, что ему удалось так просто провести монахов. Правду говорят, если хочешь солгать так, чтобы тебе поверили, то не разменивайся на мелочи – лги по крупному, чтобы никто не мог заподозрить, что это ложь.

Он все время боялся, что его раскроют. Представление, которое он разыграл, ему самому казалось таким фальшивым, неестественным. Каждую минуту он ждал, что его уличат, что один из монахов укажет на него пальцем и назовет самозванцем. Но этого не случилось.

Только Стек догадался, что он не тот, за кого себя выдает. Клемент понял это по его глазам. Он правильно сделал, что он не стал тянуть время и сразу убрал со своего пути этого человека. Он был действительно опасным противником. Могущественный, властолюбивый мужчина, который мог подчинить своей власти весь орден. Однако этого уже не случится.

Сердце встревожено билось, он никак не мог восстановить сбившееся дыхание. Монах достал платок и с усмешкой посмотрел на кровь. Еще одна подделка. Ткань была обработана специальным раствором, который при взаимодействии со слюной давал красные пятна, так похожие на кровь. Клемент всегда придавал большое значение мелочам. У него не было возможности отрепетировать свою роль, и это было самое слабое место в его спектакле. Но все прошло как нельзя лучше и смерть Луноса Стека служит этому доказательством.

Клемент размотал бинты, покрывавшие его руки, отбросил их в сторону и закрыл глаза. У него есть несколько часов, чтобы отдохнуть. Впереди много работы. Нужно убедить весь орден, что он именно Эмбр, и никто иной. Нужно научиться действовать как он, разговаривать, мыслить… Нет, последнее, пожалуй, лишнее, иначе он вовсе перестанет от него отличаться.

Орден Света необходимо изменить. Потребуется немало времени, чтобы казнями и пытками во имя Создателя перестали пугать маленьких детей, но что значит время?.. Его не жалко.

Хорошо, что именно Данс Хайт будет возглавлять отдел, следящий за чистотой помыслов. Равен положительно отзывался об этом человеке. У него было немало грехов, но он никогда не переступал рамок. Не образец для подражания, но на фоне остальных монахов, Хайт выглядел достаточно пристойно. Пять лет назад "Сообщество Магов" предлагало ему сотрудничество, но он отказался, заявив, что не станет предателем. У этого человека были свои принципы.