Текст книги "Эхо-парк"

Автор книги: Майкл Коннелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

– Вероятно, это так же, как было у тебя с твоей матерью, – добавила она.

Босх поднял голову. Его мать убили, когда он был еще мальчишкой. Спустя тридцать лет он сам раскрыл это преступление. Потому что хотел знать правду.

– Ты права, – вздохнул он. – Просто сейчас у меня от всего этого тошно на душе.

– А почему бы тебе действительно не проехаться туда и не проветрить голову? Я позвоню, если объявится что-нибудь интересное по «Автотрэку».

– Я так и сделаю.

Босх принялся закрывать папки и убирать их со стола.

4

Эхо-парк отделяли от центра города примерно четыре минуты езды и четыре десятка лет. Хотя сияющие шпили центральных зданий и вторгались в его линию горизонта, тем не менее район мало изменился в пределах своего местного небольшого центра и прилегающих улиц с жилыми кварталами. Изменился язык магазинных вывесок, но все остальное – не очень. Населенная большей частью иммигрантами и молодежью, надеющимися быстро и легко выбиться в люди, это была тихая жилая округа, прилепившаяся к склону горы, пониже стадиона «Доджерс».

Миновало много времени с тех пор, как Босх бывал на улицах этого старого лос-анджелесского района. Когда-то в Эхо-парке находился полицейский бар под названием «Забегаловка», но он уже не существовал. А Босху часто приходилось проезжать через этот район, срезая путь в ведомство судмедэксперта – подолгу службы или направляясь на бейсбольный матч «Доджерс» – для развлечения.

Из центральной части города он перескочил на автостраду, держа путь на север, к Эхо-парк-роуд, а оттуда – опять к северу, к тому месту, где арестовали Рейнарда Уэйтса. Проезжая мимо озера, он увидел статую Озерной Дамы, глядящей вдаль поверх водяных лилий. Мальчишкой Гарри жил здесь с матерью в многоквартирном доме «Сэр Палмер», через дорогу от озера. Но то был тяжелый период для его матери, и сейчас он почти полностью стерся у Босха из памяти. Смутно помнилась лишь эта статуя и больше ничего.

На бульваре Сансет он повернул вправо и съехал на Бодри-авеню, оттуда поднялся к Фигероа-террас. Остановился у обочины рядом с перекрестком, где задержали Уэйтса. Несколько старых бунгало, построенных в тридцатых и сороковых годах, все еще стояли на старых местах, но большей частью местные дома представляли собой послевоенные бетонные постройки. Скромные, с дворами, обнесенными оградой и воротами, с забранными решеткой окнами, с далеко не новыми и не броскими машинами на подъездных дорожках. Рабочий район, причем здешний рабочий класс, подумал Босх, теперь представлен в основном латиноамериканцами и азиатами. Из задних окон домов по западной стороне улицы открывался, наверное, неплохой вид на башни деловой части города, со зданием управления водо– и электроснабжения в центре, на переднем плане. Дворики домов по восточной стороне упирались в неровную, скалистую поверхность склона горы. А выше располагались автостоянки бейсбольного стадиона.

Босх подумал о транспортном средстве, в котором остановили Уэйтса, о фургоне мойщика окон, и вновь спросил себя, почему тот оказался на улице именно этого района. Не та это округа, где у него могли иметься клиенты. Во всяком случае, фургону платного мойщика окон нечего делать тут, на этой улице, в два часа ночи. Двое патрульных из группы быстрого реагирования вполне резонно обратили на него внимание.

Босх съехал с дороги и остановил автомобиль в парке. Вышел, огляделся, а затем, привалившись к капоту, принялся размышлять. Зачем Уэйтс приехал сюда? Почему выбрал данное место? Через несколько минут детектив включил мобильный телефон и позвонил напарнице:

– Ты уже просмотрела базу данных?

– Да. Ты где?

– В Эхо-парке. Есть что-нибудь интересное?

– Угу, как раз смотрю на это. Самое восточное его местожительство – многоквартирный дом «Монтесито» на Франклин-авеню.

Босх знал, что «Монтесито» отнюдь не рядом с Эхо-парком, но зато находится неподалеку от жилого комплекса «Хай-Тауэр», где обнаружили машину Мари Жесто.

– Когда Уэйтс жил в «Монтесито»? – спросил он.

– Уже после дела Жесто. Он въехал… дай взглянуть… в девяносто девятом, а выехал в следующем году. Проживал в течение года.

– Есть еще что-нибудь заслуживающее внимания?

– Нет, Гарри. Все обычное. Разве что парень менял места жительства каждый год или два. Не любил долго сидеть на одном месте.

– Хорошо, Киз. Спасибо.

– Ты возвращаешься в отдел?

– Чуть позже.

Он закрыл телефон и вернулся в машину. Поехал по Фигероа-террас к Ущелью Чавес и вновь затормозил у светофора. Некогда вся здешняя местность была известна как Ущелье Чавес. Еще до того, как городские власти выселили отсюда жителей и снесли бунгало и лачуги, которые те называли своими домами. Предполагалось, что тут вырастет большой жилой комплекс с игровыми площадками, школами и торговыми центрами, он привлечет обратно тех, кого выселили. Но когда место расчистили, жилищный проект был вычеркнут из градостроительных планов и вместо него возник бейсбольный стадион. Босху казалось, что в истории Лос-Анджелеса, сколько можно припомнить, подкуп всегда имел место.

Недавно Босх слушал диск Рая Кулера «Чавес-Рэвин». Не джаз, но все равно хорошая музыка. Этакий его собственный вид джаза. Босху понравилась песня «Для меня это просто работа» – траурная композиция, где речь шла о бульдозеристе, который приехал в Ущелье Чавес снести лачуги бедняков, но отказывался испытывать за это чувство вины.

Куда пошлют, туда и еду -

Ведь я простой бульдозерист…

На Чавес-Рэвин Босх взял влево и вскоре выехал на ведущую к стадиону дорогу и к тому месту, где Уэйтс впервые привлек внимание патруля, направляясь в район Эхо-парка.

На светофоре он внимательно оглядел перекресток. Стэйдиум-уэй являлась магистралью, ведущей к громадным парковочным площадкам стадиона. Если Уэйтс попал в эту округу тем путем, как следовало из отчета об аресте, то, значит, он ехал либо из деловой части города, либо от стадиона, либо от автострады Пасадена-фриуэй. Все это отнюдь не было по пути от его дома в западном Голливуде. Босх недоумевал по этому поводу, но решил, что не располагает достаточной информацией, чтобы делать какие-либо выводы. Уэйтс мог нарочно проезжать через Эхо-парк – убедиться, что за ним нет «хвоста», а внимание патрульных привлек уже после того, как повернул в обратную сторону.

Детектив прекрасно понимал, что очень многое об Уэйтсе ему неизвестно, и его раздражало, что на следующий день придется встретиться с убийцей лицом к лицу. Босх чувствовал себя неподготовленным. Он снова повертел в голове ту идею, что пришла ему ранее, но на сей раз не стал колебаться. Раскрыв телефон, он позвонил в офис периферийного отделения ФБР в Уэствуде.

– Я бы хотел поговорить с агентом Рейчел Уоллинг, – сказал он оператору. – Не знаю точно, в какой она группе.

– Минуту. Не вешайте трубку.

Под словом «минуту» женщина-оператор определенно подразумевала «одну минуту». Пока он ожидал, сзади просигналил автомобиль. Босх миновал перекресток, сделал U-образный разворот и съехал с дороги в тень эвкалиптового дерева. Наконец, после двухминутного сигнала телефонного счетчика, его переключили куда надо, и мужской голос произнес:

– Тактическая.

– Агента Уоллинг, пожалуйста.

– Минуту.

– Понятно, – пробормотал Босх, услышав щелчок.

Но на сей раз переключение произошло быстро, а затем Гарри впервые за последний год услышал голос Рейчел Уоллинг. На мгновение он растерялся, и она едва не положила трубку.

– Рейчел, это Гарри Босх.

– Гарри…

– А что означает «тактическая»?

– Название группы.

Он понял. Рейчел не могла отвечать, потому что тут главное – видеть глаза, а все разговоры на линии, вероятно, записывались где-то на пленку.

– Почему ты звонишь, Гарри?

– Хотел попросить тебя об услуге. По правде сказать, мне требуется твоя помощь.

– В чем? Я вообще-то сейчас занята.

– Тогда не бери в голову. Я подумал, ты смогла бы… нет, ничего. Это не так важно, Рейчел. Сам справлюсь.

– Ты уверен?

– Да, уверен. Отпускаю тебя обратно в твою тактическую, или как там еще. Будь здорова.

Он захлопнул телефон и позволил себе предаться ощущениям и воспоминаниям, навеянным голосом Рейчел. Потом оглянулся на перекресток и сообразил, что находится в том же самом месте, где патрульная машина группы быстрого реагирования, когда Гонсалес и Феннел засекли фургон Уэйтса. Эвкалиптовое дерево и ночная тень обеспечивали им прикрытие.

Пропустив ленч, Босх почувствовал, что проголодался. Он решил, что пересечет автостраду, двинется в китайский квартал, возьмет чего-нибудь навынос и вернется на рабочее место. Он съехал с обочины и как раз собирался позвонить в отдел, спросить, не надо ли кому чего-либо привезти из ресторанчика «Китайские друзья», когда зазвонил сотовый. Гарри посмотрел на дисплей, но номер был засекречен. Тем не менее он ответил.

– Это я, – услышал он.

– Рейчел?

– Я хотела просто переключиться на свой сотовый.

Возникла пауза. Босх понял, что был прав в отношении прослушивания телефонной линии.

– Как поживаешь, Гарри?

– Отлично.

– Значит, все-таки сделал, что собирался? Вернулся в полицию? Я читала о тебе в прошлом году, в связи с тем делом, в долине Сан-Фернандо.

– Да, мое первое дело по возвращении. Все остальные с тех пор были вне внимания прессы. Кроме нынешнего, над которым работаю сейчас.

– Это в связи с ним ты мне позвонил?

Босх уловил какой-то иной оттенок в ее голосе. Миновало более полутора лет с тех пор, как они в последний раз общались. И было это в конце напряженной недели совместной работы над одним делом, в котором их пути-дороги пересеклись. Босх тогда еще работал как частный детектив, до возвращения в родное ведомство, а Уоллинг старалась реанимировать свою карьеру в ФБР. То дело и подвигло Босха вернуться в прежний круг, а Уоллинг – перейти в местное отделение ФБР. А вот означала ли ее нынешняя «тактическая группа» – что бы ни крылось за этим туманным названием – продвижение по службе по сравнению с бывшей работой в Южной Дакоте – этого Босх не знал. Зато знал, что еще раньше, прежде чем попасть в немилость и быть сосланной на запасной полигон в Дакоту, Рейчел являлась специалистом по составлению психологических портретов в Квонтико.

– Я позвонил, потому что подумал, может, тебе интересно было бы вновь применить в работе что-либо из твоих старых навыков, – произнес он.

– Ты имеешь в виду психологическое портретирование?

– Да. Завтра мне предстоит допрашивать записного серийного убийцу, а я не знаю, что он за фрукт. Этот тип намерен признаться в девяти убийствах в обмен на свою жизнь. Я должен быть уверен, что он нас не дурачит. Должен понять, говорит ли он правду, прежде чем мы решим сообщить семьям убитых, что взяли именно того человека.

Босх помолчал, чтобы дать ей возможность отреагировать. Когда она ничего не сказала, он продолжил, уже с нажимом:

– Что у меня в активе? Совершенные им преступления, пара мест преступлений и данные судебной экспертизы. Есть опись предметов, сделанная при обыске квартиры, и фотографии. Но мне ничего не известно о нем самом. Не знаю, с какой стороны к нему подойти. Я позвонил, подумав, нельзя ли показать тебе кое-что из всего этого набора. Может, подскажешь какие-нибудь идеи, чтобы сообразить, как за него ухватиться.

– Гарри, ты сейчас где?

– В данный момент еду в Китайский квартал перехватить риса с креветками. Не успел пообедать.

– А я в центре. Могла бы с тобой встретиться. Я тоже не ела.

– Знаешь, где находится ресторан «Китайские друзья»?

– Конечно. Давай через полчаса?

– А я к тому времени сделаю заказ.

Босх закрыл телефон и ощутил волнение, рожденное мыслью, что Рейчел Уоллинг, вероятно, возьмется помочь ему с делом Уэйтса. Их последняя встреча закончилась скверно, но саднящая боль со временем утихла. А в памяти осталась ночь в номере лас-вегасского мотеля – ночь, когда они любили друг друга и он поверил, что нашел родственную душу.

Босх посмотрел на часы. Даже если он заранее закажет еду, то, прежде чем Рейчел доберется до места, останется некоторое время, которое надо как-то убить. Остановившись возле китайского ресторанчика, он опять открыл телефон. Перед тем как передать Оливасу Книгу убийства по делу Жесто, он выписал фамилии и номера телефонов, которые могли понадобиться. Сейчас Босх звонил в Бейкерсфилд, родителям Мари Жесто. Звонок не окажется для них неожиданностью. У Босха уже вошло в привычку звонить им всякий раз, как он изымал нераскрытое дело из архива, чтобы вновь им заняться. Он чувствовал, что для них это было в какой-то мере утешением – сознавать, что детектив не сдался, не махнул рукой.

Трубку сняла мать пропавшей девушки.

– Ирэн, это Гарри Босх.

– О!

Когда тот или иной из родителей отвечал на его звонок, вначале всегда следовал это возглас надежды и волнения.

– Пока ничего, Ирэн, – быстро проговорил он. – У меня появился вопрос к вам и Дэну, если не возражаете.

– Конечно, конечно. Так приятно получить от вас весточку.

– И мне приятно услышать ваш голос.

Миновало почти десять лет с тех пор, когда он лично встречался с Ирэн и Дэном Жесто. После двух лет они окончательно оставили Лос-Анджелес, куда вначале постоянно наезжали в надежде найти дочь; затем отказались от ее квартиры и уехали домой. После этого Босх взял за правило звонить им.

– Что у вас за вопрос, Гарри?

– Меня интересует одно имя. Вы не помните, Мари никогда не упоминала человека по имени Рей Уэйтс? Может быть, Рейнард Уэйтс? Рейнард – необычное имя. Вы могли его запомнить.

Он услышал, как у нее перехватило дыхание, и в то же мгновение понял, что совершил ошибку. Недавний арест Уэйтса и судебное слушание по его делу достигли СМИ и в Бейкерсфилде. Ему бы следовало сообразить, что Ирэн будет внимательно следить за всеми подобными событиями в Лос-Анджелесе. Она знает, в чем обвиняется Уэйтс. Должна знать и его прозвище: Мусорщик из Эхо-парка.

– Ирэн? – Он услышал ее содрогание; видимо, воображение нарисовало ей ужасные картины. – Миссис Жесто… Ирэн… это не то, что вы подумали. Я просто уточняю общие моменты в отношении данного человека. Уверен, вы уже знаете о нем из новостей.

– Конечно. Те бедные юные девушки… Такой ужасный конец! Я…

– Не могли бы вы припомнить, может, слышали о нем еще до того, как увидели его в новостях? Я имею в виду имя. Дочь когда-нибудь упоминала его?

– Нет, такого не помню, благодарение Богу.

– А ваш муж здесь? Не могли бы вы спросить у него?

– Его сейчас нет. Он еще на работе.

Дэн Жесто отдал всего себя розыскам пропавшей дочери. После двух лет поисков, оказавшись полностью выжатым – морально, физически, материально, – он вернулся домой и к работе. Продажа фермерам тракторов и сельскохозяйственных инструментов поддерживала его на плаву.

– Когда он вернется, не могли бы вы спросить, не помнит ли он этого имени, а затем перезвонить мне?

– Я спрошу, Гарри.

– Еще одно, Ирэн. В той квартире, где жила Мари, было окно в гостиной? Вы не помните?

– Конечно, помню, в первый год мы встречали Рождество у нее. Хотели, чтобы Мари не чувствовала себя оторванной от семьи. Дэн поставил в том окне рождественскую елку, и ее огни виднелись с обоих концов улицы.

– А вы не знаете, она когда-нибудь нанимала мойщика для этого окна?

Последовало долгое молчание. Босх ждал. То был пробел в их расследовании, следовало обратить внимание на этот аспект тринадцатью годами ранее, но тогда об этом он даже не думал.

– Я не помню, Гарри. Извините.

– Ничего страшного, Ирэн. Все в порядке. Вы не помните: когда вы с Дэном вернулись обратно в Бейкерсфилд, то забрали все вещи из квартиры дочери?

– Да, – сдавленно произнесла несчастная мать.

Босх догадался, что она плачет, и эта супружеская пара постоянно живет в таком состоянии – с тех самых пор, как после двух лет поисков и ожиданий, оставив все попытки, уехала домой.

– Они у вас сохранились? Все записи, счета, мелочи, которые мы отдали вам, закончив с ними работать?

Он знал, что если и была квитанция об оплате мойщика окон, то эту ниточку они давно бы проверили. Но все равно обязан был спросить – даже чтобы подтвердить ее отсутствие, удостовериться, что этот момент не ускользнул от внимания.

– Да, коробка у нас. В ее комнате. У нас есть комната с ее вещами. На тот случай, если дочь…

«Когда-нибудь вернется», – мысленно продолжил Босх. Он сознавал: до тех пор пока Мэри не найдена, надежда родителей не угаснет.

– Я понимаю, – сказал он. – Мне очень важно, чтобы вы поискали в той коробке, Ирэн. Если можно. Я бы хотел, чтобы вы нашли одну квитанцию. Пролистайте ее чековую книжку и проверьте, не платила ли Мари мойщику окон. Ищите фирму «Четкая видимость. Мойка окон в домах» или аббревиатуру этого названия. Позвоните мне, если что-нибудь найдется. Хорошо, Ирэн? У вас под рукой авторучка? У меня поменялся номер сотового с прошлого раза.

– Хорошо, Гарри. Да, авторучка есть.

– Номер: три-два-три, два-четыре-четыре, пять-шесть-три-один. Спасибо, Ирэн. Пожалуйста, передавайте мой самый горячий привет своему мужу.

– Спасибо. Как ваша дочь, Гарри?

Он помедлил с ответом. За эти годы он многое рассказал им о себе. Это был способ удерживать прочную связь и подтверждать обещание отыскать их дочь.

– У нее все хорошо. Она замечательная.

– В каком уже классе?

– В третьем, но я не так часто вижу ее. Она сейчас живет с матерью в Гонконге. В прошлом месяце я летал туда на недельку. У них там теперь «Диснейленд».

Он сам не понимал, зачем произнес ту последнюю фразу.

– Это, наверное, необыкновенное чувство, когда вы с ней?

– Да. Она шлет мне электронные письма. У нее это получается лучше, чем у меня.

Было неловко говорить о своей дочери с женщиной, которая потеряла свою и даже не знала, где и как.

– Надеюсь, она скоро вернется, – сказала Ирэн Жесто.

– Я тоже. До свидания, Ирэн. Звоните мне на сотовый, когда пожелаете.

– До свидания, Гарри. Удачи вам.

Она всегда желала ему удачи в конце разговора. Босх сидел в машине и думал о несообразности его желания, чтобы дочь жила с ним в Лос-Анджелесе. Да, он боялся за ее безопасность в такой дали, где она сейчас находилась. Хотелось быть ближе, иметь возможность защитить ее. Но если привезти дочь в город, где молодые девушки исчезают без следа или обнаруживаются расчлененными в мешке для мусора, станет ли это шагом в сторону безопасности? В глубине души Гарри сознавал, что просто проявляет эгоизм и что на самом деле не в его силах защитить девочку, где бы она ни жила. Каждый должен сам пробивать себе путь в этом мире. В нем царят дарвиновские законы, и единственное, что остается, – надеяться, что ее путь не пересечется с тропой какого-нибудь Рейнарда Уэйтса.

Босх собрал папки и вышел из автомобиля.

5

Босх не заметил вывески «Закрыто», пока не подошел к дверям ресторанчика. Только тогда он сообразил, что «Китайские друзья» закрываются во второй половине дня, перед вечерним наплывом посетителей. Он открыл телефон, чтобы перезвонить Рейчел Уоллинг, но вспомнил, что ее номер не определялся. Поскольку ничего не оставалось, кроме как ждать, Босх купил в уличном автомате экземпляр «Таймс» и, прислонившись к автомобилю, начал просматривать его.

Он наскоро пробегал глазами заголовки, чувствуя, что, листая газету, даром растрачивает время и теряет темп. Единственный материал, который Босх прочел с интересом, была краткая заметка, сообщавшая, что адвокат, кандидат на выборах в окружные прокуроры Габриэл Уильяме получил поддержку Ассоциации христианских церквей Южного округа. Это не явилось большим сюрпризом, но было существенно – как указание на то, что избирательное меньшинство собиралось голосовать за Уильямса, защитника гражданских прав. В заметке также упоминалось, что Уильяме и О'Ши появятся грядущим вечером на форуме кандидатов, спонсируемом еще одной коалицией, представляющей южный регион [Менее благополучный в социально-экономическом и криминальном плане], организацией под названием «Граждане за социально ориентированное политическое руководство». Кандидаты не станут дебатировать друг с другом, а выступят с речами и ответят на вопросы аудитории. После чего организация объявит о своей поддержке того или иного. Также на форуме покажутся кандидаты в городской совет Ирвин Ирвинг и Мартин Мэйзел.

Босх опустил газету и помечтал о том, чтобы явиться на форум и от имени избирателя обрушиться на Ирвинга с критикой, поинтересовавшись, каким образом его навыки махинатора при полицейском ведомстве обеспечивают его необходимыми качествами для выборной городской должности.

От мечтании Босха отвлек «лендкрузер» ФБР без опознавательных знаков, остановившийся у тротуара перед его машиной. Из машины вышла Рейчел Уоллинг. Она была одета в небрежно-элегантном стиле: в черные широкие брюки и блейзер, с блузкой кремового цвета. А самый небрежно-легкомысленный вид придавала ей, пожалуй, новая прическа. Темно-каштановые волосы теперь ниспадали на плечи. Выглядела давняя приятельница Босха хорошо, и он на мгновение вновь унесся мыслями к той ночи в Лас-Вегасе.

– Рейчел, – с улыбкой произнес он.

– Гарри.

Неловкий момент. Он не знал, следует ли обнять ее, или поцеловать, или просто пожать руку. Да, была та ночь в Лас-Вегасе, но за ней последовал день в Лос-Анджелесе, на задней веранде его дома, когда все разрушилось и отношения закончились, едва начавшись.

Рейчел избавила Гарри от выбора, протянув руку и легонько коснувшись его рукава.

– Я думала, ты собирался войти внутрь и сделать заказ.

– У них закрыто. Они не откроются до пяти, до обеденного времени. Хочешь подождать или пойдем куда-нибудь еще?

– Куда?

– Не знаю. Например, в «Филиппе».

Она решительно покачала головой:

– Мне до чертиков надоел «Филиппе». Мы ходим туда постоянно. По правде сказать, я сегодня не пошла на ленч, потому что вся группа собиралась туда.

– «Тактическая», да?

Если ей надоела забегаловка в центральной части города, то, значит, понял Босх, она не потеряла работу в головном офисе регионального отделения ФБР, в Уэствуде.

– Я знаю одно местечко. Я тебя отвезу, а ты сможешь пока взглянуть на материалы.

Босх подошел к своей машине и открыл дверь. Собрав с пассажирского сиденья папки, чтобы освободить место для Рейчел, он вручил их ей, а сам двинулся к водительской двери. Сел и зашвырнул газету на заднее сиденье.

– Ну-у, прямо настоящий Стив Маккуин [Популярный американский киноактер, номинант премии «Оскар»]! – воскликнула она, имея в виду «форд-мустанг». – А что случилось с «паркетником»?

Гарри пожал плечами:

– Просто нуждался в замене.

Он нарочно запустил высокие обороты, чтобы позабавить Рейчел, и отъехал от обочины. Направился по бульвару Сан-сет и повернул в сторону Сильвер-Лейк. Маршрут как раз должен был пролегать через Эхо-парк.

– Какая именно помощь от меня требуется, Гарри?

Рейчел уже раскрыла верхнюю из лежавших у нее на коленях папок и начала читать.

– Хочу, чтобы ты на все это взглянула, а потом рассказала свои впечатления об этом типе. Завтра мне предстоит допрашивать его, и надо иметь хоть какое-то преимущество перед ним. Хочу быть уверенным, что если кем-либо и манипулируют, то не мной.

– Я слышала об этом человеке. Это Мясник из Эхо-парка, верно?

– Вообще-то его называют Мусорщиком из Эхо-парка.

– Ясно.

– Я имею к этому делу давнее отношение.

– Каким образом?

– В девяносто третьем я работал в голливудском участке. Расследовал дело об исчезновении одной девушки. Ее звали Мари Жесто, она так и не нашлась. Тогда это было громкое дело, привлекло огромное внимание прессы. А этот человек, с которым завтра мне предстоит работать, Рейнард Уэйтс, он заявляет, что желает заключить с нами сделку, в том числе и по делу Жесто.

– Зная, как близко к сердцу ты принимаешь свои расследования, Гарри, я задаюсь вопросом: разумно тебе сейчас заниматься переговорами с этим человеком?

– Все в порядке. Дело по-прежнему числится за мной. А принимать расследования близко к сердцу – стиль работы настоящего детектива. Единственно приемлемый стиль.

Босх бросил на Рейчел быстрый взгляд и увидел, как ее глаза расширились и она изумленно покачала головой:

– Сказано словно буддийским монахом. Куда мы едем?

– В одно заведение под названием «У Даффи», в Сильвер-Лейк. Будем на месте через пять минут, и тебе там понравится. Только не приводи туда своих друзей из ФБР. Они все испортят.

– Обещаю.

– У тебя еще есть время?

– Я же говорила, что пропустила ленч. Но все-таки придется вернуться на работу, отметиться.

– Значит, ты работаешь не в здании федеральной администрации?

– Нет, мы вне основного учреждения.

– Одно из тех секретных подразделений?

– Ты же знаешь порядок. Если бы я тебе ответила, потом мне пришлось бы убить тебя.

– Значит, ты не можешь разглашать, что такое «тактическая группа»?

– Да это-то ерунда. Сокращение от названия «Группа тактической разведки». Мы сборщики материала. Анализируем сырые данные, которые извлекаем из Интернета, передач по сотовой связи, по спутниковой. В общем, довольно скучное занятие.

– Но это легально?

– На данный момент – да.

– Звучит как нечто антитеррористическое.

– Чаще всего мы озадачиваем администрацию по контролю за применением законов о наркотиках. А в прошлом году раскрыли более тридцати различных интернетовских афер, в том числе связанную с фиктивной помощью пострадавшим от урагана. Как я уже сказала, это сырой материал, исходные данные.

– И ты сменила суровые пространства Южной Дакоты на деловую часть Лос-Анджелеса?

– С точки зрения карьерного роста это правильный шаг. Я о нем не жалею. Но скучаю по величественной красоте Южной Дакоты. Ладно, дай мне сосредоточиться на чтении. Ты же хочешь, чтобы я вынесла свое суждение?

– Да, извини. Не буду мешать.

Последние несколько минут Босх вел машину в молчании, затем остановился перед рестораном с витриной. Выйдя из автомобиля, он прихватил с собой газету. Рейчел попросила его заказать ей то же, что и себе. Но когда подошла официантка и Гарри заказал омлет, его спутница передумала и сама заглянула в меню.

– Мне показалось, ты сказал, у нас будет ленч, а не завтрак.

– Завтрак я тоже пропустил. А омлеты у них хороши.

Но Рейчел заказала себе сандвич с индейкой.

– Хочу тебя предупредить, что мой вклад будет очень поверхностным, – произнесла она, когда они остались одни. – Совершенно очевидно, что мне не хватит времени сделать полный психологический портрет. Только в первом приближении.

– Понимаю, – кивнул Босх. – Но у меня нет возможности дать тебе столько времени, сколько нужно.

Она вернулась к изучению досье. Босх пробегал глазами спортивный раздел, но не был так уж увлечен сводками о вчерашней игре «Доджеров». Его интерес к бейсболу за последние годы заметно снизился. Сейчас он использовал газету в основном как ширму, чтобы, отгородившись ею, под видом чтения поглядывать на Рейчел. Если не считать более длинных волос, она мало изменилась с тех пор, как он в последний раз с ней виделся. По-прежнему привлекательная, в своей живой и яркой красоте, но с каким-то неуловимым ореолом уязвимости и страдания. Они мелькали в ее глазах. То не были закаленные и ожесточенные глаза копа, которые Босх повидал на многих липах, включая собственное, когда случалось глядеть в зеркало. Это были глаза, в которых навсегда застыла душевная боль. Глаза жертвы, и это притягивало Босха к ней.

– Почему ты на меня так смотришь? – спросила вдруг Рейчел.

– Я просто…

Босха спасло появление официантки, которая поставила перед ними тарелки. Рейчел отодвинула папки в сторону, и он заметил улыбку на ее лице. Они молча принялись за еду.

– Вкусно, – наконец произнесла она. – Я голодная как волк.

– Я тоже.

– Так что же ты высматривал?

– Когда?

– Когда делал вид, будто читаешь газету.

– Наверное, старался понять, действительно ли тебе интересно то, что ты читаешь. Видишь ли, складывается впечатление, что у тебя и без того полно работы. Может, ты не собираешься снова впутываться во все это.

Ее рука с половинкой сандвича застыла на полпути.

– Я ненавижу свою работу. Вернее, не нравится то, чем я занимаюсь в данный период. Но дальше пойдет лучше. Еще годик – и все наладится, привыкну.

– А это тебе ближе? – Босх кивком указал на папки, лежащие рядом с ее тарелкой.

– Да, но здесь слишком много. Я даже не смогу толком приступить к анализу. Перебор информации.

– У меня есть только сегодняшний день.

– Почему ты не отложишь допрос?

– Не я этим распоряжаюсь. Не я веду дело. И еще потому, что тут замешана политика. Обвинитель баллотируется в окружные прокуроры. Ему нужна сенсация. Он не собирается ждать, пока я наберу обороты.

Рейчел кивнула:

– С Риком О'Ши всегда так.

– Мне пришлось добиваться своего участия в деле, из-за Жесто. Ради меня они не станут замедлять ход расследования.

Она положила руку на стопку файлов, как бы производя своего рода их оценку, которая в дальнейшем поможет ей принять решение.

– Когда отвезешь меня обратно, позволь мне на время оставить у себя эти материалы. Я закончу свой рабочий день и займусь ими. Зайду к тебе вечером и передам то, что у меня получилось. Все, что сумею извлечь.

Босх уставился на собеседницу, ища в словах скрытый смысл.

– Когда?

– Не знаю, как только просмотрю все. В.девять часов, самое позднее. Завтра утром мне на работу. Договорились?

Босх не этого ожидал.

– Ты по-прежнему живешь в том доме на горе? – спросила Рейчел.

– Да. На Вудро-Вильсон-драйв.

– А я живу к югу от Беверли, не слишком далеко. Я к тебе подъеду. Я помню дорогу. А до тех пор можно я дам тебе информацию для размышления? – спросила она. – Для проверки?

– Конечно. Какую?

– Кое-что насчет имени. Не знаешь, это его настоящее имя?

Босх нахмурился. Ему в голову не пришло придать какое-то значение имени. Уэйтс находился в тюрьме. Его отпечатки пальцев сверялись с базой данных при установлении личности.

– Думаю, да. Его отпечатки сошлись с отпечатками, полученными во время предыдущего ареста. В предыдущий раз он попытался назваться фальшивым именем, но отпечаток большого пальца из управления автотранспорта идентифицировал его как Уэйтса. А что?

– Ты знаешь, что означает рей нард?

Босх покачал головой. Необычный сюжет. Он никогда даже не задумывался над этим именем.

– Нет, а что это?

– Это наименование молодого лиса. Самка называется виксен, а самец – рейнард. Я изучала европейский фольклор в колледже, когда собиралась стать дипломатом. В средневековом французском фольклоре есть такой герой, лис по имени Рейнард, или Рейнеке [Употребляется как имя нарицательное для обозначения плута; в русском переводе: Рейнеке-лис]. Он плут, ловкач, обманщик. Существует эпос о коварном лисе по имени Рейнард. На протяжении веков персонаж неоднократно появлялся в литературе, большей частью в детских книжках. Ты можешь набрать его в «Google», когда вернешься в офис, и, уверена, найдешь много ссылок.