Текст книги "Эхо-парк"

Автор книги: Майкл Коннелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

– Потому что это только усложнило бы положение вещей. Я никогда не встречался и никогда не разговаривал ни с одним из Гарландов. Да, Томас Рекс делал пожертвования на мою кампанию – ну так и что с того? Он жертвует деньги на каждую избирательную кампанию в нашем округе. Если бы я затронул данную тему в тот момент, я бы только спровоцировал ненужные ассоциации. Мне хотелось этого избежать. Теперь я вижу, дело, так или иначе, всплыло наружу.

– Сколько же в вас мерзости! Вы…

– Замолчите, Босх! Тут нет никакой связи.

– Тогда нам больше не о чем говорить.

– Нет, есть! Мне есть что сказать! Сделайте все возможное и невозможное, чтобы разобраться с этим бредом, и тогда посмотрим, кто в итоге выйдет с поднятой головой.

О'Ши повернулся и зашагал прочь, выкрикивая распоряжения своим людям. Ему требовался телефон с засекреченной линией связи, и Босх мысленно поинтересовался, кому будет адресован первый звонок по засекреченной связи – Томасу Рексу Гарланду или начальнику полиции?

Что ж, сам он тоже принял решение. Он позвонит Кейше Рассел и освободит ее от обета молчания. Разрешит ей хорошенько покопаться в тех самых юридически чистых пожертвованиях, которые Гарланд внес на избирательную кампанию О'Ши. Босх сунул руку в карман, но вспомнил, что его сотовый по-прежнему валяется в гараже. Он двинулся в ту сторону, но был остановлен желтой лентой, натянутой поперек полностью открытого теперь гаражного проема, в глубине которого белел фургон.

В гараже была Кэролин Кафарелли, она руководила работой криминалистов на месте преступления. Сдвинутый вниз респиратор болтался на шее, и по лицу девушки Босх понял, что она уже побывала в конце туннеля, в том страшном месте, переполненном смертью. И теперь это останется с ней навсегда. Он помахал ей рукой, привлекая внимание.

– Как жизнь, Кэролин?

– Как она может быть после всего увиденного?

– Да. Я знаю.

– Мы задержимся здесь надолго, наверное, за полночь. Чем помочь, Гарри?

– Ты не находила тут сотовый телефон? Я потерял его, когда началась заваруха.

Она молча указала на пол возле передней шины фургона.

Босх увидел на бетонном полу свой телефон. На нем мигал огонек, напоминающий, что есть сообщение. Он заметил также, что кто-то обвел мобильник на бетоне мелом. Скверно. Босху совсем не улыбалось, чтобы его телефон внесли в опись в качестве вешдока. В этом случае он мог вообще не получить его назад.

– Могу я забрать его? Он мне нужен.

– Извини, Гарри. Пока нет. Это место не сфотографировали. Мы начинаем с туннеля и движемся оттуда наружу. Это займет некоторое время.

– Разреши мне воспользоваться им прямо тут? А когда придет время фотографировать, я верну его. Похоже, для меня там есть сообщения.

– Гарри, прекрати.

Он знал, что предложенный им вариант нарушал примерно четыре нормы доказательного права.

– Ладно, тогда просто дай знать, как только я смогу получить его. Желательно прежде, чем сядет батарейка.

– Можешь на меня рассчитывать.

Он увидел Рейчел, идущую к внешнему периметру места преступления, тоже обтянутому желтой лентой. По ту сторону ограждения Гарри заметил фэбээровский «лендкрузер», а рядом человека в костюме и солнцезащитных очках, явно поджидавшего Уоллинг. Судя по всему, она вызвала ведомственную машину, чтобы та доставила ее обратно.

Босх заспешил туда же, окликая девушку по имени. Она обернулась и остановилась.

– Гарри, – произнесла она. – Ты как? Все нормально?

– Нет. А ты, Рейчел?

– Я отлично. Что это? – Она указала на его мокрую одежду.

– Пришлось облиться из пожарной кишки. Там было паршиво. Потребуется часа два простоять под душем. Ты уезжаешь?

– Да. На данный момент они со мной закончили.

Босх кивком указал на человека в солнцезащитных очках, стоявшего в десяти футах за спиной у Рейчел.

– У тебя неприятности? – тихо спросил он.

– Пока не знаю. Надеюсь, все будет нормально. Ты уничтожил преступника и спас девушку. Что тут может быть плохого?

– Мы уничтожили преступника и спасли девушку, – поправил Босх. – Но в каждой бюрократической структуре есть люди, умеющие превратить любое хорошее дело в дерьмо.

– Я знаю.

Ее взгляд обдал его леденящим холодом, и Босх понял: что-то изменилось в их отношениях.

– Ты злишься на меня, Рейчел?

– Злюсь? Нет.

– Тогда что?

– Ничего. Мне надо идти.

– Ты позвонишь?

– Как получится. До свидания, Гарри. – Она шагнула к автомобилю, но потом остановилась и обернулась к Босху: – Это ведь с прокурором ты сейчас говорил – там, у машины?

– Да.

– Будь осторожен, Гарри. Если позволишь эмоциям так уводить тебя, как сегодня, О'Ши может причинить тебе много боли и страданий.

Босх слабо улыбнулся:

– Ты знаешь, что говорят о боли?

– Нет.

– Боль – покидающая тело слабость.

– Ну, в том, что говорят, немало всякого вздора. Не старайся специально это проверять, без крайней необходимости. До свидания, Гарри.

– До свидания, Рейчел.

Босх смотрел, как человек в солнцезащитных очках приподнимает перед ней огораживающую ленту. Рейчел поднырнула под нее, села на переднее пассажирское сиденье «ленд-крузера» и уехала. Гарри сознавал: что-то изменилось в ее к нему отношении. Его действия в гараже и рейд в туннель заставили Рейчел взглянуть на него иначе. Босх принял это со смирением и подумал, что, вероятно, никогда больше ее не увидит. Это будет еще одним преступлением, за которое он выставит счет Ричарду О'Ши.

Он обернулся к центру огороженного места преступления и увидел, что там стоят и ждут его Рэндольф и Осани. Рэндольф убирал свой сотовый телефон.

– Опять вы двое, – произнес Босх.

– Немного смахивает на дежа-вю, не так ли? – усмехнулся Рэндольф.

– Да.

– Детектив, мы вынуждены отвезти вас в Паркер-центр и теперь уже провести допрос по всей строгости.

Босх кивнул. Он знал порядок. На сей раз речь шла не о стрельбе по деревьям. Он убил человека. На сей раз им понадобится точно установить каждую деталь.

– Я готов, – сказал Босх.

31

Босха поместили в комнату для допросов в помещении ГППО, в Паркер-центре. Ранее Рэндольф позволил ему принять душ в подвальной раздевалке, и Гарри переоделся в джинсы и черную спортивную фуфайку с эмблемой «Уэст кост чопперс», компании навороченных мотоциклов, популярных среди крутых подростков. Этот комплект одежды он держал в своей рабочей раздевалке на случай, когда требовалось незаметно ускользнуть куда-то из Паркер-центра, что было бы невозможно в деловом костюме. По пути из раздевалки Босх выбросил пропахший насквозь и безнадежно испорченный костюм в мусорный контейнер. Теперь у него пропало уже два костюма.

Включили стоящий на столе магнитофон, и Осани, с отдельных листков, зачитал Босху его конституционные права и билль о правах полицейских. Эта двойная правовая защита в виде разных и независимых друг от друга документов имела целью обезопасить как индивидуума, так и полицейское ведомство от несправедливых нападок власти. Но Босх знал: когда дело доходит до того, что попадаешь в одну из таких вот небольших комнаток, никакой клочок бумаги особенно не спасет. Ему предстояло самому о себе позаботиться. Он ответил, что понимает свои права, и дал согласие на допрос.

Инициатива перешла к Рэндольфу. По его требованию Босх еще раз сообщил, как был застрелен Роберт Фоксуорт, он же Рейнард Уэйтс. При этом начал с открытия, сделанного им при изучении ломбардных записей из материалов дела Фицпатрика, и закончил двумя пулями, которые выпустил в грудь Фоксуорта. Рэндольф мало вмешивался в рассказ вплоть до конца повествования, но потом задал много уточняющих вопросов о действиях Босха в гараже и в туннеле. Несколько раз спросил Босха, почему тот не слушал предостережений агента ФБР Рейчел Уоллинг.

Этот вопрос не только дал понять Босху, что сотрудники ГППО уже допрашивали Рейчел, но и то, что ее изложение событий было не слишком благоприятным для Босха. Это его опечалило, однако сейчас он постарался отвлечься от своих мыслей и чувств в отношении Рейчел. Рэндольфу же повторял фразу, которая, был уверен, поможет ему выиграть, независимо от того, что думают о его действиях Рэндольф, Рейчел или кто-либо еще.

– Дело шло о жизни и смерти. Женщина находилась в смертельной опасности, а мы уже вызвали огонь на себя. Я осознал, что не могу просто ждать в бездействии, пока подъедет подкрепление. Я поступил, как должен был поступить. Действовал со всеми возможными предосторожностями и применил насилие только при крайней необходимости.

Рэндольф продолжил и многие из последующих вопросов сосредоточил на том, как был застрелен Роберт Фоксуорт. Он спрашивал Босха, что тот думал, когда Фоксуорт признался, что детектива обманули, дабы убедить, что дело Жесто раскрыто. Что он подумал, увидев останки жертв Фоксуорта в подземной камере в глубине туннеля. Что он подумал, когда нажимал на курок, казня того, кто надругался над этими жертвами, а потом убил их.

Босх твердо и без колебаний отвечал на каждый вопрос, но наконец его терпение иссякло. Что-то было не так с этим допросом, что-то не укладывалось в обычную схему. Создавалось впечатление, будто Рэндольф действует по какому-то заданному сценарию.

– Послушайте, в чем дело? – спросил Босх. – Я честно рассказываю вам все, как было. А вы мне чего-то недоговариваете.

Рэндольф посмотрел на Осани, затем снова на Босха – подавшись вперед и положив руки на стол. У него была привычка поворачивать золотое кольцо на левой руке. Босх заметил это еще в прошлый раз. Он знал: это кольцо Университета южной Калифорнии. Вот уж невидаль. Множество сотрудников из верхушки полицейского управления окончили вечернее отделение.

Снова устремив выразительный взгляд на Осани, Рэндольф протянул руку и положил пальцы на кнопку магнитофона.

– Детектив Осани, не могли бы вы принести нам пару бутылок воды? Из-за долгой беседы у меня вот-вот сядет голос. Полагаю, и у детектива Босха тоже. Мы прервемся до вашего возвращения.

Осани встал и направился к двери, а Рэндольф выключил магнитофон. Заговорил он, когда дверь за его коллегой закрылась.

– Дело в том, детектив Босх, что о событиях в туннеле у нас имеется лишь ваше свидетельство. Женщина была без сознания. Там находились только вы и Фоксуорт, а он оттуда живым не вышел.

– Да. Вы хотите сказать, что мое слово не вызывает у вас доверия?

– Я хочу сказать: весьма вероятно, что ваше описание событий достоверно. Но работающие на месте преступления криминалисты могут представить такую интерпретацию событий, которая будет расходиться с вашими словами. Понимаете? Дело очень быстро может принять нежелательный оборот. Обстоятельства станут предметом разнообразных трактовок, как верных, так и ошибочных. В том числе со стороны общественности и политических фигур.

Босх возмущенно и растерянно качал головой. Чушь!

– Ну и что? Какое мне дело до того, что подумают общественность и политиканы? Уэйтс спровоцировал ход событий в туннеле. Ситуация имела четкий расклад: убить или быть убитым, и я поступил так, как должен был поступить.

– Но у вашей версии нет свидетелей.

– А как же агент Уоллинг?

– Она не пошла в туннель. Она и вас отговаривала.

– А вы знаете, что сейчас в больнице находится женщина, которая, очевидно, была бы мертва, не войди я в тот туннель? Лейтенант, объясните мне, что происходит.

Рэндольф снова начал поигрывать кольцом. У него был вид человека, испытывающего отвращение к тому, чего требует от него служебный долг.

– На сегодня хватит, пожалуй. Вы и так немало пережили за день. Давайте на время оставим все как есть и подождем результатов судебно-криминалистической экспертизы. Продолжайте оставаться на домашнем режиме. Когда мы будем иметь полную картину, я вызову вас прочитать и подписать ваше заявление.

– Я спросил, что происходит, лейтенант.

– И я вам объяснил.

– Вы объяснили мне недостаточно.

Рэндольф перестал теребить кольцо. Это выглядело как знак, призванный подчеркнуть важность того, что он скажет.

– Вы спасли заложницу и принесли развязку сложному уголовному делу. Правда, при этом вы действовали безрассудно, однако сумели добиться успеха. Если верить вашему рассказу, то вы застрелили человека, угрожавшего вашей жизни и жизням других. Следствие и результаты криминалистической экспертизы могут привести к иной трактовке событий. Ну например: человек, которого вы застрелили, на самом деле имел намерение сдаться. Поэтому единственное, что нам остается, – не спешить с выводами, переждать некоторое время. Через несколько дней у нас появится объективная картина. И тогда мы дадим вам знать.

Босх испытующе посмотрел на собеседника и сообразил, что тот просто доводит до него определенное сообщение, которое достаточно легко читалось за его словами.

– Речь об Оливасе, не так ли? Похороны назначены на завтра, там будет начальник полиции, и вы хотите сохранить за убитым репутацию героя, погибшего при исполнении служебного долга?

Рэндольф опять принялся вертеть кольцо.

– Нет, детектив Босх, вы все поняли превратно. Если Оливас был запачкан, то никто не собирается лезть из кожи, чтобы спасать его репутацию.

Босх кивнул. Теперь он понял.

– Значит, дело в О'Ши. Он обратился к вышестоящей инстанции. Как мне и обещал. После чего эта инстанция обратилась к вам.

Рэндольф откинулся на стуле и, похоже, принялся выискивать ответ на потолке.

– В нашем управлении, да и в обществе, имеется огромное количество людей, которые убеждены, что из Ричарда О'Ши получится прекрасный окружной прокурор, – произнес он. – Они также уверены, что он будет хорошим другом полицейскому управлению Лос-Анджелеса и такого человека будет полезно иметь на своей стороне.

Босх закрыл глаза и медленно покачал головой. Он с трудом верил своим ушам. Рэндольф продолжил:

– За его соперником, Габриэлем Уильямсом, стоят избиратели, настроенные негативно в отношении правоохранительных сил. Если он победит, для полицейского управления Лос-Анджелеса это будет не самый удачный день.

Босх открыл глаза.

– Вы действительно намерены это сделать? – спросил он. – Позволите этому человеку выйти сухим из воды, потому что он может стать другом нашему управлению?

Рэндольф грустно покачал головой:

– Я не понимаю, о чем вы, детектив. Я просто сделал частное наблюдение политического характера. Но одно я знаю определенно. Нет никаких доказательств – реальных или воображаемых – того преступного сговора, о котором вы говорите. Если вы считаете, что адвокат Роберта Фоксуорта не опровергнет полностью сам факт подобных бесед, якобы имевших место, тогда вы, наверное, глупец. Так что не будьте дураком, детектив Босх. Будьте мудрецом. Держите свои фантазии при себе.

– От кого вам поступил звонок? – неожиданно произнес Босх.

– Простите, не понял.

– Как высоко дотянулся О'Ши? Он ведь мог позвонить и прямо к вам. Но он явно пошел выше. Кто отдал вам распоряжение утопить меня?

Рэндольф широко развел руками и покачал головой:

– Детектив, я не понимаю, о чем вы.

– Ну еще бы. Конечно, нет. – Босх встал. – В таком случае вы, очевидно, изложите все, как вам было велено, а я либо подпишу это, либо нет. Только и всего.

Рэндольф промолчал. Босх наклонился и, положив руки на стол, приблизился лицом к его лицу.

– А вы идете на похороны судебного пристава Дулана, лейтенант? Они состоятся как раз вслед за тем, как опустят в землю Оливаса. Помните его? Того, которому Уэйтс выстрелил в лицо? Думаю, вам лучше сходить туда. Чтобы подоходчивее объяснить семье, какие пришлось принять политические решения и как человек, непосредственно стоящий за этим выстрелом, может быть другом нашего управления, а стало быть, не отвечать за свои поступки.

Рэндольф неподвижным взглядом уставился в стену. Босх выпрямился и распахнул дверь, испугав стоявшего по ту сторону Осани. В руках у того не было никаких бутылок с водой. Босх шагнул мимо него и покинул помещение.

Подойдя к лифту, он нажал кнопку «Вверх». В ожидании лифта Босх ходил по площадке, предвкушая, как приедет сейчас на шестой этаж, стремительно ворвется в кабинет шефа полиции и напрямую спросит, знает ли тот, что творится в его управлении и от его имени.

Но когда двери лифта раскрылись, Босх отказался от этой затеи и нажал кнопку пятого этажа. В этом ведомстве никогда не знаешь, как далеко зашло то или иное злоупотребление. Не сориентировался вовремя – и может получиться, что жалуешься на творящиеся беззакония тому самому лицу, которое является их источником.

Когда Босх вошел в помещение группы нераскрытых убийств, там было пусто. Часы показывали начало пятого, а смена у большинства детективов длилась от семи до четырех, что давало возможность выехать с работы до наступления часа пик. Если не обрушивалось ничего экстренного, сотрудники уходили ровно в четыре. Даже пятнадцатиминутное промедление сулило опасность попасть в пробку и проторчать на автострадах целый час. Единственный, кто сейчас сидел на месте, был Эйбл Пратт – да и то потому, что его рабочий день длился с восьми до пяти. Таковы уж корпоративные правила. Проходя к своему столу мимо двери его кабинета, Босх помахал шефу рукой.

Он опустился на стул, вымотанный событиями дня и служебными неприятностями. Уронив взгляд на стол, увидел, что тот усеян розовыми квиточками с уведомлениями о телефонных сообщениях на его имя. Босх принялся просматривать их. Большинство – от коллег из разных участков и подразделений. Во всех содержалась просьба перезвонить. Босх знал, что коллеги хотят поздравить с точным выстрелом или сказать иные приятные слова. Всякий раз, когда кто-нибудь добивался заслуженного успеха, умело уничтожив серьезного противника, телефоны раскалялись.

Поступило несколько звонков от репортеров, в том числе от Кейши Рассел. Босх знал, что за ним обещанный звонок, но приходилось ждать, пока доберется до дому. Было также сообщение, что звонила Ирэн Жесто, и Босх догадывался, что им с мужем не терпелось узнать, есть ли что-то новое в расследовании. Накануне он звонил им, сообщить, что тело их дочери найдено и ее личность установлена. Этот квиток Гарри сунул в карман. Отстранен он или нет, но им он непременно перезвонит. После окончания вскрытия, когда останки больше не понадобятся экспертам, по прошествии тринадцати лет родители смогут забрать свою дочь и похоронить как положено. Босх не мог похвастаться информацией, что убийца их дочери передан в руки правосудия, но по крайней мере поможет им вернуть ее домой.

Было также сообщение от Джерри Эдгара, и Босх вспомнил, что его бывший напарник звонил ему на мобильный в Эхо-парке перед тем, как в гараже прогремели выстрелы. Тот, кто принимал сообщение, записал на листочке: «Сказал, это очень важно» – и подчеркнул эти слова. Босх взглянул на время, указанное в памятке, и отметил, что звонок тоже поступил прямо перед перестрелкой. То есть Эдгар звонил не затем, чтобы поздравить друга с уничтожением преступника. И все же Босх подозревал, что Джерри, прослышав о знакомстве бывшего напарника с его кузеном, просто хотел потрепаться. А в данный момент Босху было не до того.

В целом его по-настоящему не заинтересовал ни один звонок, кроме звонка от Ирэн Жесто. Он сложил остальные листочки в стопку и убрал в ящик стола. Не имея больше чем заняться, принялся выравнивать на столе бумаги и папки. Босх подумывал, не позвонить ли экспертам в лабораторию, выяснить, нельзя ли вернуть обратно свои телефон и машину, оставшиеся на месте преступления в Эхо-парке.

– Я только что получил информацию, – раздался голос.

Босх поднял голову. В дверях своего кабинета стоял Пратт, без пиджака, галстук на шее ослаблен.

– Какую информацию?

– Из ГППО. Ты продолжаешь оставаться отстраненным от службы, Гарри. Я обязан отправить тебя домой.

Босх снова уткнулся взглядом в стол.

– Ну так что здесь нового? Я и ухожу.

Пратт помолчал, пытаясь истолковать тон, каким это было сказано.

– Все в порядке, Гарри? – осторожно спросил он.

– Нет, наоборот – все не в порядке. Загвоздка остается, а когда загвоздка остается, ничего не может быть в порядке.

– Что ты имеешь в виду? Они хотят выгородить Оливаса и О'Ши?

– Не думаю, что мне следует обсуждать это с вами, шеф. Я могу поставить вас в неудобное положение. А вам ни к чему нештатные ситуации.

– Значит, все так серьезно, а?

Босх помедлил, прежде чем ответить:

– Да, серьезно. Они намерены устроить мне неприятности, если не стану играть в их игру.

Ему не хотелось вести этот разговор с начальником. На той должности, которую занимал Пратт, лояльность простиралась в обе стороны – как вниз, так и вверх. И не имело значения, что боссу оставалось до пенсии несколько недель. Полагалось играть по принятым правилам до самого звонка.

– Мой сотовый остался на месте преступления, – пояснил Босх, протягивая руку к телефону. – Я просто пришел позвонить, а потом меня тут не будет.

– А я как раз удивлялся, что с твоим телефоном. Несколько ребят пытались до тебя дозвониться и сказали, что ты не отвечаешь.

– Криминалисты не дали мне его забрать. Ни телефон, ни машину. Теперь все это место подлежит экспертизе. А что им было нужно, тем, кто звонил?

– По-моему, хотели вытащить тебя пропустить стаканчик в «Нэтс». Может, еще и до сих пор туда собираются.

Бар «Нэтс» располагался неподалеку от Голливудского бульвара. Нет, он не считался баром для копов, но значительная часть служителей правопорядка захаживала туда каждый вечер после смены. И их было вполне достаточно, чтобы хозяин вот уже лет двадцать держал в музыкальном автомате самую жесткую версию песни «Я воевал с законом», в исполнении панк-рок-группы «Клэш». Босх знал, что если он покажется в «Нэтсе», то в ознаменование недавнего заклания Роберта Фоксуорта, он же Рейнард Уэйтс, там будут до бесконечности – чтобы не сказать «до неприличия» – крутить этот пресловутый панковский гимн. Босх живо представил, как собравшиеся распевают хором: «Я воевал с законом, но закон победил…»

– Вы-то идете? – спросил он Пратта.

– Может, попозже. Должен тут сначала кое-что сделать.

Босх кивнул:

– Мне тоже что-то не хочется. Воздержусь, пожалуй.

– Поступай, как сочтешь нужным. Они поймут.

Пратт не трогался с места – так и стоял в дверях. Босху пришлось снять телефонную трубку. Он набрал номер Джерри Эдгара – просто для того, чтобы подкрепить свою ложь, что, дескать, пришел позвонить. Но Пратт все торчал и торчал, привалившись плечом к косяку, а глазами настойчиво обводя помещение. Похоже, он и впрямь старался выжить отсюда Босха. Наверное, получил указание от стоящего выше него в иерархии лейтенанта Рэндольфа. На том конце линии Эдгар снял трубку.

– Это Босх. Ты мне звонил?

– Да, парень, я тебе звонил.

– Я был немного занят.

– Наслышан. Сточным тебя выстрелом, напарник. Как сам?

– Лучше всех. Ты зачем звонил?

– Хотел сообщить кое-что – вдруг тебя заинтересует. Уж не знаю, имеет ли это теперь значение.

– А что такое? – нетерпеливо спросил Босх.

– Звонил мой кузен Джейсон. Он сказал, вы с ним сегодня виделись.

– Да, приятный парень. Он нам очень помог.

– Я вообще-то не затем, чтобы узнать, как он тебе понравился. Хотел тебе сообщить кое-что. Джейсон объяснил, что ты не оставил ему ни визитки, ни номера телефона. Так вот. Он говорит, что через пять минут после вашего ухода приходил другой коп и стал им интересоваться. Спрашивал внизу, у дежурного, где тот человек, который только что помогал полицейским.

Сидящий за столом Босх в волнении подался вперед. Его вдруг чрезвычайно заинтересовало сообщение Эдгара.

– Вроде бы тот человек предъявил значок и заявил, что инспектирует твое расследование. Спросил у Джейсона, что вы с федеральным агентом от него хотели. Мой кузен проводил его туда, где вы находились, и подвел к окну. Они стояли и смотрели на тот самый дом в Эхо-парке, и в это время вы с женщиной-агентом там появились. Они видели, как вы вошли в гараж.

– И что потом?

– Человек сразу ушел. Сел в лифт и поехал вниз.

– Твой брат спросил его фамилию?

– Да, тот назвался детективом Смитом. Когда он держал свое удостоверение, то пальцами вроде как заслонял половину фамилии.

Старая уловка. Босх знал, что детективы прибегают к ней, в основном не желая засветиться. Босх сам при случае ею пользовался.

– А как насчет описания?

– Да, он мне его дал. Белый мужчина, футов шести ростом, вес сто восемьдесят фунтов. Серебристо-седые волосы, коротко стриженные. Так, дай вспомнить… лет пятидесяти… синий костюм, белая рубашка и галстук в полоску. На лацкане американский флаг.

Описание подходило примерно к пятидесяти тысячам мужчин в близлежащей центральной части города. И на одного из них Босх как раз сейчас смотрел. Эйбл Пратт по-прежнему стоял в дверном проеме своего кабинета и внимательно глядел на Босха, вопросительно приподняв брови. Пиджака на нем не было, но Босху и он был виден – пиджак висел позади Пратта, на вешалке, в глубине комнаты. На лацкане красовался значок в виде американского флага.

Гарри опустил голову.

– До каких он работает? – тихо произнес он.

– По-моему, до шести.

– Спасибо за подсказку. Я тебе перезвоню.

Босх положил трубку прежде, чем Эдгар успел сказать что-либо еще. Пратт все так же пристально глядел на него.

– Кто это был? – спросил начальник.

– Да тут кое-что по делу Матарезе. Тому, что мы передали в суд на этой неделе. Похоже, нам все-таки придется представить свидетеля. Это поможет на процессе, – небрежно проговорил Босх. – Но вы не беспокойтесь. Это подождет до тех пор, пока я не вернусь на рабочее место.

– Прекрасно. Рад слышать.