Текст книги "Эхо-парк"

Автор книги: Майкл Коннелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

23

Из деловой части города Босх выехал по Хилл-стрит к Цезарь-Чавес и повернул налево. Вскоре показался бульвар Сан-сет, и по нему он двинулся через Эхо-парк. Босх, конечно, не ожидал увидеть Рейнарда Уэйтса, шагающего через перекресток или выходящего из какой-нибудь амбулатории либо конторы по делам иммигрантов, которыми полнилась эта улица. Но интуиция подсказывала, что Эхо-парк по-прежнему в игре. Босх был твердо уверен: Уэйтса взяли в Эхо-парке не случайно; его взяли, когда он направлялся к определенному месту именно в этом районе. И Босх был полон решимости это место найти.

Он припарковался в неположенном месте, неподалеку от Кинтеро-стрит, и пешком прошел до рыбного ресторана. Заказал креветки и, на всякий случай, для очистки совести, показал фотографию Уэйтса человеку за стойкой и нескольким посетителям, что ждали в очереди. В ответ, как и следовало ожидать, все отрицательно покачали головами. Босх отнес свою тарелку с креветками к столу и быстро расправился с едой.

Из Эхо-парка он отправился домой, чтобы сменить деловой костюм на джинсы и пуловер. Затем двинулся в Бичвуд-Каньон. Парковочная площадка была пуста, и Босх мысленно поинтересовался, не отпугнули ли всех наездников вчерашние бурные события и пристальное внимание СМИ. Он вышел из машины, достал из багажника прочную веревку и зашагал в чашу по той же тропинке, по которой следовал за Уэйтсом накануне.

Босх углубился уже на несколько шагов, когда зажужжал его мобильный. Он остановился, вытащил телефон из кармана джинсов и увидел, что звонит Джерри Эдгар. Ранее, по дороге домой, Босх оставил ему сообщение.

– Как там Киз?

– Лучше. Тебе надо навестить ее, старина. Переступи через старые разногласия и проведай ее. А то вчера ты даже не позвонил.

– Не беспокойся, я так и сделаю. Я как раз подумывал слинять сегодня пораньше и заскочить к ней. Ты там будешь?

– Вполне возможно. Позвони мне, когда поедешь, и я постараюсь с тобой пересечься. У меня есть для тебя пара хороших новостей. Во-первых, сегодняшнее вскрытие подтвердило личность убитой. Это действительно Мари Жесто.

Эдгар ответил не сразу.

– Ты уже общался с ее родителями? – спросил он через несколько секунд.

– Нет. Дэн днем на работе, продает свои трактора. Хочу позвонить сегодня вечером, чтобы они были вместе.

– Я бы тоже так поступил. Что там еще у тебя, Гарри? У меня парень сидит в комнате для допросов, и я вот-вот должен был расколоть его по делу об изнасиловании и убийстве, которое у нас сейчас в работе.

– Ну, извини, что отвлекаю. Мне показалось, это ты позвонил.

– Конечно, старик, но я просто хотел поговорить по-быстрому, если что важное.

– Это важное. Я думал, тебе будет интересно узнать, что та запись в журнале по делу Жесто, которая вдруг всплыла, оказалась липовой. Надеюсь, после всех перепроверок с нас снимут вину.

– То есть Уэйтс тогда вообще не звонил?

– Да.

– Тогда как она вообще попала в журнал?

– Кто-то туда ее внес. Причем недавно. Кто-то пытался подложить мне свинью.

– Вот сволочь! А я-то уж сон потерял после твоего звонка, Гарри, когда ты рассказал мне про это дерьмо. Они подложили свинью не только тебе, старик.

– Да. Я пока не разобрался во всем досконально, но выглядит именно так. Когда у меня сложится полная картина, я тебе позвоню. А пока возвращайся к своему допросу и прижми того типа.

– Гарри, приятель, ты просто устроил мне праздник! Пойду сейчас переломаю все кости этому подонку.

– Рад слышать. Позвони мне, если соберешься к Киз.

– Обязательно.

Но Босх знал, что это пустые слова. Эдгар не пойдет навещать Киз – тем более во время расследования. Захлопнув и убрав телефон в карман, Босх осмотрелся. Он поворачивался в разные стороны, переводил взгляд снизу вверх, от земли к нависающему зеленому пологу, но не видел никаких примет. Босх предположил, что пока Уэйтс находился на обозначенной тропе, не было нужды оставлять ему следы в духе Гензеля и Гретель. Если и есть какие-нибудь метки, то скорее всего на дне оврага, образовавшегося в результате оползня. Он двинулся в том направлении.

На площадке обрыва Босх обмотал веревку вокруг ствола растущего на краю белого дуба и спустился на нижний уровень. Оставил веревку болтаться и еще раз оглядел местность от уровня земли до вершин деревьев. Он не увидел ничего, что быстро и легко обозначало бы путь к месту захоронения. Гарри зашагал к могиле, ища зарубки на стволах, ленточки на ветвях – все, что могло подсказать Уэйтсу путь, по которому он повел остальных.

Босх миновал весь путь до места захоронения и не увидел ни единого намека на маркированный маршрут. Он был разочарован. Отсутствие ожидаемых находок опровергало версию, которую он изложил Рейчел Уоллинг. Босх был так уверен в ней, что теперь просто отказывался поверить в отсутствие следов. Наверное, эти маячки просто растоптали и уничтожили следователи и технические эксперты, нагрянувшие в лес накануне.

Отказываясь сдаваться, Босх снова вскарабкался на верхнюю площадку, а затем обернулся и посмотрел в направлении могилы. Он попытался представить себя на месте Уэйтса. Человеку, ранее никогда не бывавшему в этом месте, предстояло под пристальными взглядами наблюдателей быстро и легко выбрать нужное направление.

Как он это проделал?

Босх стоял неподвижно, размышляя над загадкой и вглядываясь в лесную чащу, в ту сторону, где нашли могилу. Примерно на полпути в направлении могилы рос высокий эвкалипт. На уровне земли он был раздвоен, и над кронами остальных деревьев вздымались два отдельных вполне зрелых ствола. В развилке лежала ветка, упавшая и застрявшая горизонтально между стволами. Совокупность разветвления и поперечной ветки образовывала перевернутую букву «А», достаточно заметную и отчетливо узнаваемую для того, кто специально ее искал.

Босх направился к эвкалипту, уверенный, что имеет первую вешку, по которой ориентировался Уэйтс. Достигнув этой точки, Гарри снова посмотрел в направлении могилы. Он медленно вел взглядом по траектории, пока в непосредственной близости вновь не наткнулся на нечто выбивающееся из общего ряда. Босх двинулся к этому маяку.

То был старый калифорнийский дуб. Издали заметным его делало некое нарушение природной симметрии. Одна из нижних толстых ветвей отсутствовала. Босх подошел к дубу вплотную, задрал голову и посмотрел на торчащий четырехдюймовый обломок толстого сука на высоте примерно восьми футов. Схватившись за нижнюю ветвь и подтянувшись, он смог обследовать повреждение ближе и обнаружил, что ветка обломилась не сама. Рана на дереве представляла собой сначала гладкий срез, примерно до половины толщины ветки, а затем неровный слом. Кто-то пилой надпилил сук, а потом остаток отломал вручную. Босху показалось, что надпил и слом свежие. Обнажившаяся внутренность дерева была светлого цвета, без намеков на естественное рубцевание.

Босх спрыгнул на землю и обвел глазами окрестный кустарник. Отломанной ветви нигде не было. Ее унесли, чтобы никто не мог ее заметить и проникнуться подозрениями. Для Босха это явилось дополнительным подтверждением догадки: да, кто-то заранее проложил Уэйтсу почти неприметный глазу маршрут.

Он повернулся и посмотрел в направлении конечной полянки. Босх находился менее чем в двадцати ярдах от бывшей могилы и легко сумел выявить последнюю метку. Высоко на дубе имелось гнездо какой-то большой птицы: совы или ястреба.

Босх приблизился к дубу и посмотрел вверх. Ленту для волос, которая, по словам Уэйтса, обозначала место погребения, унесла бригада криминалистов. Но отсюда, из-под кроны, и гнезда уже не было видно. Оно просматривалось лишь на расстоянии. Оливас все хорошо рассчитал. Он задействовал три метки, которые можно было распознать только издали. Ничего броского, ничего такого, что привлекло бы внимание сопровождающих, – и однако же, это были три маркера, выводившие знающего человека к нужному месту.

Когда взгляд Босха упал в разрытую могилу, он вспомнил, что вчера заметил здесь какой-то непорядок, словно кто-то недавно копался в земле. Тогда он приписал это лесным обитателям. Теперь Гарри был убежден: верхний слой поврежден человеком, желавшим удостовериться в наличии трупа. Оливас побывал тут раньше их всех. Он приходил, чтобы подтвердить наличие могилы и отметить путь. Либо ему рассказали, как ее найти, либо его провел сюда настоящий убийца.

Босх стоял, уставившись на разрытую могилу, мысленно воссоздавая сценарий происшедшего. Так он складывал воедино кусочки головоломки, пока не сообразил, что слышит чьи-то голоса. Приближались, разговаривая, двое мужчин. Они пробирались через заросли, их ступни тяжело впечатывались в вязкую землю и ковер из прелых листьев. Мужчины шли с той же стороны, с какой пришел и Босх.

В два прыжка он пересек маленькую полянку и спрятался за толстым стволом дуба. Чуть подождал и вскоре понял, что мужчины держат курс прямо на него.

– Вот тут, – прозвучал первый голос. – Вот где она пролежала целых тринадцать лет.

– Правда? Ну и жуть!

Босх не отваживался выглянуть из-за дерева, боясь обнаружить себя. Кто бы ни были эти люди – репортеры, копы или просто туристы, – он не хотел, чтобы они его заметили.

Мужчины постояли на полянке, перекидываясь репликами. К счастью, никто из них не приблизился к стволу дерева и даже к тому краю полянки, где прятался Босх. Затем он услышал первый голос:

– Ладно, давай поскорее закончим и пошли отсюда.

Мужчины удалились в том же направлении, откуда явились. Босх выглянул из-за дерева и успел ухватить их краешком глаза, прежде чем они скрылись в чаще. Он узнал Осани и еще одного человека, вероятно, тоже из ГППО. Когда они были на достаточном расстоянии, Гарри вышел из-за дуба и, заняв позицию за другим старым деревом, наблюдал, как сыщики шагают обратно к отвесному склону, оставленному оползнем.

Осани и его напарник производили так много шума, продираясь через кустарник, что Босху было очень легко пристроиться вслед за ними. Он добрался до эвкалипта – первого маяка Уэйтса – и стал смотреть, как копы измеряют расстояние от нижнего уровня оврага до верхней площадки. Там же, где вчера, и той же стороной к обрыву была приставлена лестница, похожая на вчерашнюю. Босх сообразил, что следователи вносят последние штрихи в свой официальный отчет. Они делали замеры расстояний, которые либо забыли сделать, либо накануне посчитали неважными. Сегодня же, в свете возникших политических нюансов, все представлялось важным и необходимым.

Осани забрался наверх, тогда как его напарник оставался внизу. Затем первый вынул из-за пояса рулетку и, вытянув нужный кусок, протянул конец своему напарнику. Они сделали несколько замеров, причем Осани выкрикивал результаты, а напарник записывал их в блокнот. Босху показалось, что они последовательно замеряют отрезки от той точки, где вчера стоял он, до тех, где находились Уэйтс, Оливас и Райдер. Он не понимал значения подобных замеров для расследования.

В кармане у него зажужжал телефон, и Босх поспешно выключил его. Прежде чем дисплей погас, он успел заметить высветившийся номер, начинающийся с 485, – звонок из Паркер-центра.

Вскоре зазвонил телефон на площадке, где работали Осани с напарником. Босх чуть высунулся и увидел, что Осани достает из-за пояса мобильник. Слушая сообщение, он вдруг принялся поворачиваться вокруг своей оси, прочесывая взглядом окрестный лес. Босх нырнул за дерево.

– Нет, лейтенант, – ответил Осани. – Мы его не видим. Автомобиль на стоянке, но его самого нет. Мы вообще никого тут не видим.

Он внимал начальнику еще некоторое время, произнося «да», «хорошо» и «есть». Потом сунул телефон за пояс, вернулся к замерам, и примерно через минуту оба сотрудника ГППО завершили работу.

Тот, что находился внизу, вскарабкался, и совместными усилиями они втащили лестницу на верхний уровень. Именно в этот момент Осани заметил свисающую веревку, обвязанную вокруг ствола белого дуба на краю площадки. Он положил лестницу и приблизился к дереву. Отвязал от него веревку и стал ее сматывать. При этом он пристально вглядывался в глубь леса, и Босх опять спрятался за ствол.

Через несколько минут мужчины удалились, тяжело и шумно продираясь сквозь лес к импровизированной парковке, сжимая в руках лестницу. Босх подошел к склону, подождал, пока затихнут шаги, и принялся, цепляясь за корни, карабкаться вверх.

Когда добрался до стоянки, там уже никого не было. Босх опять включил телефон, хотел проверить, не оставил ли сообщения тот, кто звонил из Паркер-центра. Но прежде чем он успел опознать номер, телефон у него в руке вновь завибрировал. Высветившийся номер относился к Паркер-центру, к отделу нераскрытых убийств. На сей раз он не стал его игнорировать.

– Босх слушает.

– Гарри, ты где?

Это был Эйбл Пратт. Его голос звучал настойчиво.

– Нигде. А что?

– Где ты находишься?

Интуиция подсказала Босху, что Пратт прекрасно осведомлен, где именно.

– Я в Бичвуд-Каньоне. А что случилось?

Последовала пауза, а когда Пратт ответил, настойчивость в голосе сменилась раздражением.

– Случилось то, что я получил сейчас звонок от лейтенанта Рэндольфа из ГППО. Он сообщил, что зарегистрированный на твое имя «мустанг» находится на тамошней стоянке. Я сказал ему, что это вообще-то странно, поскольку Гарри Босх пребывает на домашнем режиме и должен находиться за тысячу миль от места расследования.

Мгновенно сориентировавшись, Босх произнес:

– Видите ли, я ничего не расследую. Я кое-что ищу. Вчера потерял здесь свой медальон-эмблему.

– Что?

– Ну, свой чип, опознавательный знак отдела убийств. Наверное, он выпал у меня из кармана, когда я съезжал вниз по склону, а может, еще где-то. Вчера я не нашел его.

Босх вытащил из кармана якобы потерянный предмет. Это был тяжелый металлический кругляш с вытисненной эмблемой, размером и толщиной примерно с фишку из казино.

С одной стороны он являл собой золотой полицейский жетон, а на другой – на фоне американского флага имелось карикатурное изображение детектива: костюм, шляпа, пистолет и волевой подбородок. Эта штука была известна под названием «медальон-эмблема», или чип, и осталась еще с прежних времен, с практики элитных или специализированных войсковых частей. Когда человека принимали в такое подразделение, ему вручался соответствующий медальон. Предполагалось, что он должен всегда носить его при себе. В любое время и в любом месте твой товарищ по подразделению мог попросить тебя предъявить этот значок. Такое обычно случалось в баре или войсковой лавке. Если медальона при тебе не оказывалось, тогда ты должен был платить по счету. Подобная традиция много лет соблюдалась и в отделе убийств. Босх повторно получил медальон по возвращении из отставки.

– Черт с ним, с медальоном, Гарри! – сердито воскликнул Пратт. – Ты можешь заменить его за десять баксов. Держись в стороне от расследования. Иди домой и сиди там, пока не получишь от меня распоряжений. Ясно?

– Да.

– Кроме того… вообще какого черта?! Если бы ты потерял там свой значок, судебные эксперты давно бы нашли его. Они прошлись по всему месту преступления с металлоискателями, когда искали гильзы от пуль.

– Да, я как-то позабыл об этом, – покаянно согласился Босх.

– Ну да, позабыл, как же! Гарри, ты что, меня дуришь?

– Нет, шеф, нисколько. Я действительно забыл. Мне было скучно просто так сидеть, вот я и решил съездить поискать его. Я видел тут людей Рэндольфа и решил понапрасну не высовываться. Не сообразил, что они вычислят мой автомобиль.

– Ну, так они проверили номерной знак по базе данных. А я получил от него звонок. Мне не нравятся такие внештатные ситуации, Гарри. И ты это прекрасно знаешь.

– Я немедленно еду домой.

– Хорошо. И оставайся там.

Пратт не стал дожидаться, пока Босх ответит. Он дал отбой, и Гарри тоже закрыл свой телефон. Он подбросил в воздух тяжелый медальон. Поймал его, жетоном вверх, и сунул в карман. Затем зашагал к своей машине.

24

Что-то в этом распоряжении – немедленно отправляться домой – побудило Босха туда не ехать. Покинув Бичвуд-Каньон, он заскочил в больницу, проверить, как там Киз Райдер. Ее снова перевели в другую палату. Теперь она лежала уже не в отделении интенсивной терапии, а на этаже, где обычные пациенты. Это была не отдельная палата, но вторая кровать пустовала. Для копов часто делали поблажки.

Говорить ей по-прежнему было трудно, и подавленность, в которой Киз пребывала утром, осталась. Босх не стал задерживаться. Передав пожелание скорейшего выздоровления от Джерри Эдгара, он наконец двинулся домой, увозя с собой коробки и папки, взятые из отдела.

Босх поставил коробки на пол в столовой, а папки разложил на столе. Бумаг было много, и Босх понимал, что этого контрабандно вывезенного материала ему хватит дня на два, не менее. Он подошел к стереоустановке, зная, что в проигрывателе уже стоит диск с записью Колтрейна и Монка из «Карнеги-холла». Порядок проигрывания был заложен произвольный, и первой зазвучала композиция «Evidence». Возвращаясь к столу, Гарри воспринял это как добрый знак.

Ему необходимо было произвести инвентаризацию всего, что у него имелось, чтобы решить, как подступиться к материалу. Первым документом по порядку и по важности являлась копия следственного производства по последнему, текущему делу Рейнарда Уэйтса. Конечно, эти документы были проработаны Оливасом, однако не изучены в достаточной мере Босхом и Райдер – ведь их первоочередными задачами были следственные дела Фицпатрика и Жесто. На столе перед Босхом лежала также Книга убийства по Фицпатрику, которую Райдер взяла из архива, а также его собственная секретная копия Книги убийства по Жесто, доскональный обзор которой он уже закончил.

На полу стояли две пластиковые коробки – ломбардные записи, их удалось спасти из пожара во время уличных беспорядков 1992 года. Бумаги, тронутые огнем, а затем насквозь промокшие под пожарными шлангами.

Сбоку обеденного стола был маленький выдвижной ящик. Вероятно, он предназначался для столового серебра, но поскольку Босх использовал стол чаще для работы, чем для еды, то в ящике хранился набор авторучек и блокнотов. Он извлек по одной штуке того и другого, решив, что ему необходимо записать важнейшие аспекты нынешнего расследования. По истечении двадцати минут и истреблении трех страниц блокнота его мысли, изложенные в свободной форме, уместились меньше чем на полстраницы.

– арест

Эхо-парк

– побег (красная линия)

Кто такой Уэйтс? Где его замок? (место назначения – Эхо-парк)

Бичвуд-Каньон – подстава, фальшивое признание.

Кому выгодно? Почему именно теперь?

Босх изучал эти заметки, понимая, что последние из написанных им вопросов являются отправной точкой. Итак: если бы события развернулись по намеченному плану, кто бы выиграл от фальшивого признания Уэйтса? Сам Уэйтс – избежав смертного приговора. Однако безусловным победителем оказывался при этом подлинный убийца. Вот кто воистину выигрывал на мистификации. Дело бы закрыли и дальнейшее расследование прекратили. Таким образом, настоящий убийца избежал бы правосудия.

Босх снова посмотрел на два последних вопроса в нижней части листка: «Кому выгодно? Почему именно теперь?» Он тщательно обдумал их и поменял вопросы местами. Босх пришел к единственному выводу. Его нескончаемое расследование дела Мари Жесто наконец породило у убийцы потребность в каких-то радикальных действиях. Босху ничего не оставалось, как поверить: уж слишком сильно он кого-то допек, и весь план с Бичвуд-Каньоном родился из-за того давления, которое он, Босх, постоянно оказывал на то давнишнее дело.

Вывод привел его к ответу на другой вопрос, написанный рядом. «Кому выгодно?» Босх записал:

Энтони Гарланд – Хэнкок-Парк

Интуиция подсказывала Босху, что именно этот человек, вероятнее всего, тот, кого он ищет. Но, помимо собственной интуиции, у него не было никаких доказательств, напрямую связывающих Гарланда с убийством Мари. Босха еще не посвятили в то, какие улики – если вообще таковые имелись – выявились в результате эксгумации и вскрытия тела. Но он сомневался, что после тринадцати лет осталось что-либо для криминалистики – ДНК либо другие иные для экспертизы материалы, которые могли бы указать на связь Гарланда с трупом.

Гарланд числился у него подозреваемым по теории заместительной жертвы. То есть ярость по отношению к женщине, бросившей его, побудила Энтони убить взамен нее другую – ту, что ее напоминала. Психиатры назвали бы эту версию слишком смелой, может, даже притянутой за уши, но Босх теперь придавал ей важнейшее значение. Произведем нехитрые выкладки. Гарланд – сын Томаса Рекса Гарланда, богатого нефтяного барона из Хэнкок-Парка. О'Ши – участник острейшей предвыборной борьбы, а деньги являются тем горючим, которое поддерживает мотор избирательной кампании в движении. Так что в предположении Босха не было ничего надуманного: О'Ши подобрался к Томасу Рексу, после чего была заключена соответствующая сделка и разработан соответствующий план. В результате О'Ши получает деньги, необходимые для победы на выборах, Оливас – должность ведущего детектива в его ведомстве, Гарланд выходит сухим из воды, а Уэйтс всего-то принимает на себя вину за лишнее убийство.

Существует поговорка: «Лос-Анджелес – солнечное место для теневых дельцов». Босх знал это лучше кого-либо. Он с легкостью поверил, что Оливас являлся частью преступного сговора. А мысль о прокуроре, рвущемся вверх по карьерной лестнице и продающем душу дьяволу за поддержку и содействие на финише предвыборной гонки, тоже не потребовала от него особых усилий.

«Беги, беги, трус! Как там теперь твоя дерьмовая сделка?!»

Босх раскрыл телефон и позвонил Кейше Рассел из «Лос-Анджелес таймс». После нескольких звонков взглянул на часы и увидел, что уже начало шестого. Журналистка, вероятно, спешит домой и не обращает внимания на звонки. Тогда он оставил ей сообщение с просьбой перезвонить.

Босх решил, что заслужил пиво. Он пошел в кухню и достал из холодильника бутылку. Порадовался, что при последней покупке взял первосортного. Вынес бутылку на веранду и стал смотреть, как мается в тисках часа пик пролегающая далеко внизу автострада. Движение замедлилось до черепашьего, и начался вой автомобильных сирен. Расстояние было достаточно большим, чтобы здесь этот звук ощущался как ненавязчивый. Босх порадовался, что не находится сейчас там, внизу, в этой затяжной битве.

Его телефон зажужжал, и он вытащил его из кармана. Перезванивала Кейша Рассел.

– Извини, я обсуждала завтрашний материал с литературным редактором.

– Надеюсь, ты правильно написала мое имя?

– Вообще-то в этом материале тебя нет, Гарри. Как ни странно.

– Рад слышать.

– Чем ты мне поможешь?

– Вообще-то я собирался попросить тебя оказать мне услугу.

– Ну, еще бы, как же иначе!

– Ты ведь теперь специализируешься на политике? Означает ли это, что ты отслеживаешь пожертвования в пользу избирательной кампании?

– Да. Отслеживаю каждое денежное поступление в избирательный фонд каждого кандидата. А что?

Босх вошел в комнату и приглушил стерео.

– Это не для протокола, Кейша. Я бы хотел знать, кто поддерживает кампанию Ричарда О'Ши.

– О'Ши? Зачем он тебе?

– Объясню позднее. А сейчас мне просто нужна информация.

– Ну почему ты всегда норовишь подстроить мне какую-нибудь гадость, Гарри?

Это правда. Они пикировались так много раз и в прошлом. Но история их делового сотрудничества была такова, что Босх всегда держал слово, обещая предоставить своей информаторше ценный материал взамен, как только появится возможность. Он ни разу ее не обманул. Так что ее протесты были всего лишь прелюдией к услуге, которую она ему в конечном счете оказывала. Это тоже часть ритуала.

– Ты же знаешь почему, – ответил он. – Выручи меня – и тебе тоже кое-что отломится. В надлежащее время.

– Когда-нибудь я сама захочу решать, какое время считать надлежащим. Не отключайся.

Кейша заблокировала звук и отсутствовала в эфире почти минуту. Босх использовал это время, внимательно обозревая пасьянс разложенных на столе следственных документов. Он понимал, что, работая с прицелом на О'Ши и Гарланда, просто попусту теряет время, не сдвигая дело с мертвой точки. На данный момент этих двоих невозможно было прищучить. Их охраняли деньги и закон, а также правила и нормы доказательного права. Босх сознавал, что самый верный подход к расследованию – выйти непосредственно на Рейнарда Уэйтса. И сейчас его задачей как детектива было найти беглеца и заново открыть закрытое дело.

– Ладно, – произнесла Рассел. – У меня есть самые свежие сведения о денежных пожертвованиях. Что ты желаешь узнать?

– Насколько они свежие?

– Последний финансовый перевод от прошлой недели. Пятничный.

– Кто его главные спонсоры?

– По-настоящему крупных в общем-то нет, если ты это имеешь в виду. Он в своей избирательной кампании в основном старается опираться на обычных людей. Большинство спонсоров – его же коллеги-юристы.

Босх вспомнил о юридической фирме из Сенчури-Сити, которая вела дела семьи Гарланд и дважды добивалась судебных предписаний, препятствующих ему в отсутствие адвоката беседовать с Энтони Гарландом по делу Мари Жесто. Главой этой адвокатской конторы был Сесил Доббз.

– Не является ли одним из этих юристов Сесил Доббз?

– М-м… да, точно. С.С. Доббз, адрес в Сенчури-Сити. Он пожертвовал тысячу.

Босх вспомнил адвоката с видеокассеты, где были собраны беседы с Энтони Гарландом.

– А как насчет Денниса Фрэнкса?

– Фрэнке? Да, и он тоже. Много людей из этой конторы пожертвовали.

– Что ты хочешь сказать?

– Ну, согласно избирательному закону, когда человек делает пожертвование, то сообщает свою фамилию и рабочий адрес. У Доббза и Фрэнкса рабочий адрес в Сенчури-Сити, и… погоди минутку… еще девять… десять… одиннадцать человек назвали тот же адрес. Каждый пожертвовал тысячу. Вероятно, все они адвокаты одной фирмы.

– То есть из этой фирмы поступило тринадцать тысяч долларов?

– Да, так следует из данных.

Босх подумывал о том, чтобы спросить в открытую: не фигурирует ли в списке спонсоров фамилия Гарланд? Но ему не хотелось, чтобы Кейша принялась кому-то названивать и вообще вынюхивать вокруг его расследования.

– И никаких крупных спонсоров?

– Ничего более значительного. Почему бы тебе честно не рассказать мне, что ты ищешь, Гарри? Ты можешь мне доверять.

Он решился:

– Ладно. Только не используй эту информацию, пока я не дам тебе сигнал. Ты должна придержать сведения, поняла?

– Поняла: пока ты не дашь отмашку.

– Фамилия – Гарланд. Томас Рекс Гарланд, Энтони Гарланд – кто-нибудь из них там фигурирует?

– М-м-м… нет. А Энтони Гарланд – не тот парень, на которого ты сразу запал по делу Мари Жесто?

Босх едва не выругался вслух. Он надеялся, что Кейша не уловит связь, не вспомнит о том деле. Десятью годами раньше, когда Кейша была еще чем-то вроде непоседливого ребенка в сообществе репортеров уголовной хроники, она сумела раскопать в судебном архиве ходатайство о выдаче ордера на обыск. Ходатайство подал Босх, стремясь найти улики в доме Энтони Гарланда. Оно было отклонено за отсутствием достаточного основания, но документы из судебного архива находились в свободном доступе, а в те времена Кейша Рассел, неутомимый репортер, регулярно прочесывала ордера в судебном архиве. Босх отговорил ее от написания газетной заметки, в которой отпрыск местной нефтяной династии упоминался бы в качестве подозреваемого по делу об убийстве. Однако вот вам, пожалуйста: миновало десять лет – а она все помнит эту фамилию.

– Я запрещаю это обнародовать, Кейша, – твердо ответил Босх.

– А зачем тебе вообще все это понадобилось? Ведь Рейнард Уэйтс признался в убийстве Жесто.

– Меня заинтересовали кое-какие обстоятельства, вот и все. На данный момент я не разрешаю тебе никак это использовать. Мы же договорились. Придержи информацию. Положи под сукно, пока я не свистну.

– Ты мне не начальник, Гарри. Кто дал тебе право говорить со мной так, словно ты мой босс?

– Извини. Я просто не хочу, чтобы ты впадала в безумие и бросалась строчить что-то на эту тему. Это может навредить моей задаче. Мы договорились. Ты только что сказала, что я могу тебе доверять, не так ли?

Последовала долгая пауза.

– Да, договорились. И я не отказываюсь: ты можешь мне доверять. Но если все это клонится туда, куда я думаю, тогда я требую оперативных сводок и отчетов. Я не собираюсь молча сидеть, дожидаясь, когда ты выложишь мне всю информацию. Если ты не будешь держать меня в курсе дела, Гарри, я начну нервничать. А когда я нервничаю, то меня тянет на разные сумасбродные поступки и звонки.

Босх покачал головой. Не следовало ей звонить.

– Я понимаю, Кейша, – успокаивающим тоном произнес он. – Буду держать тебя в курсе дела.

Он закрыл телефон, спрашивая себя, что за новый ящик Пандоры он только что отворил и когда все эти несчастья обрушатся на его же голову. Он доверял Рассел, но лишь в тех пределах, в каких мог доверять любому репортеру. Босх допил пиво и пошел в кухню за новой бутылкой. Прежде чем он вернулся к обеденному столу, телефон зажужжал снова.

Опять Кейша Рассел.

– Гарри, ты когда-нибудь слышал о корпорации «ГО!»?

Босх слышал о ней. «ГО!» – так теперь именовалась компания, возникшая восемьдесят лет под названием «Гарланд ойл». Компания имела логотип, в котором аббревиатура «ГО!» была снабжена колесами и чуть наклонена вперед, изображая мчащийся автомобиль.

– А что такое? – отозвался он.

– Ее штаб-квартира находится в центре города, в «АРКО-плаза». Я насчитала двенадцать сотрудников «ГО!», которые внесли по одной тысяче долларов на избирательную кампанию О'Ши. Как тебе это?

– Прекрасно, Кейша! Спасибо, что перезвонила.

– О'Ши получил премию за то, что повесил Жесто на Уэйтса? Я правильно поняла?

Босх простонал в телефон:

– Нет, Кейша, совсем не в этом дело и не то я раскапываю. Если начнешь куда-либо звонить по этому поводу, то скомпрометируешь мою работу и подвергнешь опасности себя, меня и других людей. Так что будь добра, оставь это в покое, пока я не дам тебе точный ответ, что происходит и когда можно это обнародовать.

Журналистка замолчала в нерешительности, и Босх терзал себя вопросом, может ли доверять ей, как прежде. А если переход из полицейской хроники в политическую что-то изменил в ней? Вероятно, ее былую честность и непредвзятость как песком содрало воздействие древнейшей в мире профессии – политической проституции?

– Ладно, Гарри, будь по-твоему. Я просто старалась помочь. Но помни, что я сказала. Я хочу услышать от тебя новости. Причем скоро!

– Услышишь, Кейша. Спокойной ночи.

Босх закрыл телефон и постарался стряхнуть с себя страхи в отношении журналистки. Постарался переключиться на полученную от нее информацию. Итак, О'Ши получил на свою избирательную кампанию по меньшей мере 25 тыс. долларов пожертвований от корпорации «ГО!» и адвокатской фирмы Сесила Доббза – то есть от людей, которые могли быть напрямую связаны с Гарландом. Деньги распылены по разным спонсорам и получены вполне легально, однако все это вкупе являлось сильным доводом в пользу того, что Босх на верном пути.