Текст книги "Эхо-парк"

Автор книги: Майкл Коннелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

– Я выронил свой телефон. Позвони ты. – Босх начал двигаться к двери. – Вызови подкрепление! И не забудь сказать им, что я там.

Он приблизился к двери под таким углом, который давал ему самый широкий обзор. Но без верхнего света комната была погружена в полумрак, полный разнообразных теней, и Босх не мог разглядеть в ней движения. Он начал подбираться маленькими шажками, делая шаг сначала правой ногой, чтобы постоянно сохранять удобную для стрельбы позицию. Позади он слышал, как Рейчел по телефону называет себя и просит переключить ее на диспетчера полицейского управления Лос-Анджелеса.

Босх добрался до порога и резко повел пистолетом в другую сторону от туловища, чтобы охватить ту часть комнаты, которая раньше не находилась под прицелом.

Он бросил взгляд на вентилятор. Электроприбор был обращен к висевшему на задней стене полотнищу. Вентилятор использовался не для того, чтобы выгонять затхлый воздух наружу, а чтобы вдувать свежий воздух внутрь.

Босх сделал два шага в направлении растянутого на стене флага. Протянул руку, схватил за край и резко сорвал вниз.

В стене, в трех футах над землей, зияла дыра, вход в подземный туннель. Около дюжины бетонных блоков было вынуто для создания бреши размером четыре на четыре фута и возможности прорыть ход в глубь холма.

Босх присел на корточки с правой стороны от отверстия и заглянул внутрь. Туннель глубокий и темный, но впереди проблескивал слабый свет. Гарри понял: там коридор поворачивает, и источник света находится за этим поворотом.

Он прильнул ближе и прислушался. Из глубины туннеля слышались какие-то звуки. Что-то негромкое, скулящее, подвывающее. Звуки страшные, наводящие жуть, но вместе с тем и обнадеживающие. Они означали, что какие бы ужасы ни претерпела за эту ночь похищенная Уэйтсом женщина, она все еще жива.

Босх потянулся к верстаку, выбрал самый крупный электрический фонарь и включил его. Фонарь не работал. Он попробовал другой – и извлек из него слабый луч света. Что ж, сойдет за неимением лучшего.

Босх направил луч в туннель и подтвердил свою догадку, что первая часть пути свободна. Он сделал шаг вперед.

– Гарри, постой!

Он обернулся. В дверях стояла Рейчел.

– Подкрепление уже в пути! – взволнованно прошептала она.

Босх покачал головой:

– Она там. Она жива.

Он опять повернулся к туннелю и снова высветил путь фонариком. Проход по-прежнему был свободен до самого поворота. Он выключил фонарик, чтобы поберечь батарейку. Еще раз бросил быстрый взгляд на Рейчел и шагнул в темноту.

29

Несколько секунд Босх постоял в устье туннеля, чтобы глаза привыкли к темноте. Потом тронулся в путь. Ему не пришлось ползти. Туннель был достаточно просторный для того, чтобы продвигаться по нему, всего лишь согнувшись. С фонарем в правой руке и пистолетом в левой, Босх шел, не отрывая взгляда от тусклого мерцания впереди. По мере его продвижения доносившийся издали женский плач делался громче.

Когда он миновал десять футов туннеля, гнилостный запах, учуянный им еще снаружи, превратился в настоящее зловоние. Но каким бы тошнотворным он ни был, Босху было не привыкать. Почти сорок лет назад он был так называемой туннельной крысой в составе армии США, принимал участие более чем в ста боевых операциях в партизанских туннелях Вьетнама. Враги порой хоронили своих погибших в глиняных стенах туннелей. Это позволяло скрыть их от чужих глаз, но скрыть запах гниения было невозможно. А уж если он попадал в нос, то его было невозможно забыть [Речь идет о событиях, описанных в романе М. Коннелли «Черное эхо»].

Босх сознавал, что приближается к чему-то страшному и отвратительному, пропавшие без вести жертвы Рейнарда Уэйтса где-то там, впереди, в туннеле. Именно это место и являлось пунктом назначения убийцы в ту ночь, когда полицейский патруль остановил его подозрительный фургон. Но Гарри не мог отделаться от мысли, что это место было также и его, Босха, местом назначения. Он прожил много лет и прошел много миль, но ему казалось, что он так никогда, по существу, и не покидал тех туннелей. Его жизнь всегда была этим медленным и трудным движением, сквозь тесноту и темень, к далекому, неясно мерцающему свету. Он чувствовал, что был, есть и навсегда останется «туннельной крысой».

Напряженные мышцы полусогнутых ног горели, потому что приходилось продираться в скрюченном состоянии. Пот разъедал глаза. И по мере приближения к повороту все очевиднее становилось, что пробивающийся издали зыбкий, призрачный, волнообразный свет создается свечением пламени. Где-то там, за поворотом, горела свеча.

Футов за пять до поворота Босх остановился и застыл на корточках, прислушиваясь. Сзади слышался звук сирен. Подкрепление на подходе. Он постарался сосредоточиться на звуках, что исходили спереди, из туннеля, но оттуда долетал лишь слабый, прерывистый женский плач.

Босх заставил себя подняться и двинулся вперед. Свет впереди погас, и пугающие вскрикивания раздались с новой силой и настойчивостью.

На мгновение Босх застыл, а потом услышал впереди негромкий рокочущий смешок, вслед за которым прозвучал знакомый голос Рейнарда Уэйтса:

– Это ты, детектив Босх? Добро пожаловать в мою лисью нору.

Смех оборвался. Босх отсчитал десять секунд, но Уэйтс молчал.

– Уэйтс! Отпусти ее! Отправь ее сюда, ко мне!

– Нет, Босх. Теперь она моя. Если кто-нибудь войдет сюда, я убью девчонку. Последнюю пулю сохраню для себя.

– Уэйтс, нет, послушай. Лучше пусть она выйдет, а я войду. Мы совершим обмен.

– Нет, Босх. Мне нравится все так, как есть.

– О чем ты вообще думаешь? Нам надо поговорить, а тебе – спасать себя. У нас мало времени. Отпусти девушку.

Из темноты раздался голос:

– Спасать себя? От чего? И для чего?

Босх чувствовал, что его ножные мышцы вот-вот начнет сводить. Он осторожно перевел себя в сидячее положение и прислонился к правой стенке туннеля. Он был уверен, что свет прежде исходил чуть спереди и слева. Значит, туда и заворачивал туннель. До этого он держал пистолет дулом вверх, но сейчас использовал для прицела упор в виде перекрещенных запястий, направив луч фонаря вверх и каждую секунду готовый выстрелить.

– У тебя нет выхода, – произнес он. – Твоя судебная сделка по-прежнему в силе. Какой смысл умирать? Так же, как и девушке.

– Плевал я на смерть, Босх. Вот почему я здесь. Мне глубоко плевать на смерть! И я сам стану диктовать условия. Я, а не прокуратура штата или кто-либо еще. Я один буду диктовать их и играть по своим правилам.

Босх заметил, что женщины больше не слышно. Что с ней? Уэйтс заставил ее умолкнуть? А если он…

– Уэйтс, что там? Что с ней?

– Она вырубилась. От избытка чувств, полагаю.

Он захохотал, а затем и сам замолчал. Босх решил, что нельзя давать Уэйтсу молчать. Если он будет занят разговором, то его внимание будет отвлечено от женщины и оттого, что сейчас, бесспорно, затевается снаружи, перед входом в туннель.

– Я знаю, кто ты, – негромко произнес Босх.

Но Уэйтс не заглотил наживку. Босх попробовал еще раз:

– Роберт Фоксуорт. Сын Розмари Фоксуорт. Выросший на попечении округа. Приемные семьи, детские дома… Тут ты жил у Саксонов. Какое-то время провел в Маклареновском центре, в Эль-Монте. Я тоже там жил, Роберт.

Долгое молчание. Неожиданно из темноты тихо прозвучало:

– Я больше не Роберт Фоксуорт.

– Понимаю.

– Я ненавидел то место. Я их всех там ненавидел!

– Это заведение закрыли пару лет назад. После того как там умер ребенок.

– Да гори они огнем со своей конторой! Как вы раскопали Роберта Саксона?

Босх почувствовал, что в разговоре начинает выстраиваться ритм. Он подхватил ключ, брошенный ему Уэйтсом, который упоминал о Роберте Фоксуорте как о ком-то постороннем. Ведь теперь он был Рейнардом Уэйтсом.

– Это не так уж сложно, – ответил Босх. – Мы вычислили через Фицпатрика. Разыскали в его бумагах одну квитанцию, и в ней совпала дата рождения. Что за семейный медальон ты ему заложил?

– Медальон Розмари. Единственное, что ему от нее осталось. Он был вынужден заложить его, а когда вернулся выкупить, оказалось, что эта свинья Фицпатрик уже продал его.

Босх кивнул. Он сумел выманить Уэйтса на беседу, но времени в обрез. Он решил круто сменить тему.

– Рейнард, расскажи мне о той подставе. Об Оливасе и О'Ши.

Молчание. Босх опять сделал попытку:

– Ведь они использовали тебя. O'Ши использовал тебя, а теперь выйдет сухим из воды. Неужели тебе это нужно? Ты погибнешь здесь, в этой дыре, а он преспокойно унесет ноги?

Босх положил фонарик на пол, чтобы вытереть пот с глаз.

– Я не могу выдать тебе О'Ши или Оливаса, – произнес из темноты Уэйтс.

Босх не понял. Чего-то он не улавливал. Неужели постоянно ошибался?

– Ты убил Мари Жесто?

Долгое молчание.

– Нет, не я, – наконец вымолвил Уэйтс.

– Тогда каким образом это было подстроено? Откуда ты мог знать, где…

– Сам раскинь мозгами, Босх. Они не дураки. Они не стали бы контачить со мной напрямую.

Босх кивнул. Он сообразил.

– Морис Свон, – сказал он. – Он являлся посредником при сделке. Расскажи мне об этом.

– Что рассказывать? Все было подстроено, парень. Он сказал, все это затевается для того, чтобы ты поверил. Ты допекаешь кого не следует, и тебя надо переубедить.

– Кого именно я допекаю?

– Этого он не объяснил.

– Морис Свон?

– Да, но тебе это без пользы. Его ты тоже не прищучишь. Это разговоры между адвокатом и клиентом, конфиденциальная информация, не подлежащая разглашению. Ты не имеешь права касаться ее. Даже если и попытаешься, все равно получится мое слово против его. Ничего тебе это не даст, и ты знаешь.

Да, Босх знал. Адвокат Морис Свон был крепким орешком, а кроме того, уважаемым членом адвокатской коллегии. Да еще и телезвездой вдобавок – любимым героем телепрограмм на тему закона. Нет возможности открыть на него охоту, имея в активе лишь слова его подзащитного, тем более маньяка и серийного убийцы. Ловкий ход О'Ши и Оливаса – использовать в качестве посредника Мориса.

– Наплевать, – усмехнулся Босх. – Я хочу знать, как было дело. Расскажи.

– Свон вышел на них с предложением судебной сделки. То есть я помогаю им закрыть висяки, а они взамен оставляют мне жизнь. Он сделал это без моего ведома. Если бы он спросил меня, я бы сказал: «Не парьтесь». По мне, лучше укол, чем сорок лет в камере. Тебе это легче понять, Босх. Ты из тех, кто считает справедливым око за око, зуб за зуб. Мне это в тебе нравится.

– И что же произошло дальше?

– Однажды вечером в тюрьме меня отвели в комнату для посещений, и там сидел Морис. Он сказал, что, мол, обсуждается одна сделка. Но она сработает лишь в том случае, если я добавлю к покупке бесплатный подарок. Возьму на себя дело, которого не совершал. Он объяснил, что назначат следственный эксперимент с выездом на местность и мне придется показать одному детективу, где закопан труп. Этого детектива надо обязательно убедить, а единственный способ это сделать – показать, где тело. Этим детективом был ты, Босх.

– И ты ответил «да».

– Когда он сказал, что будет выезд на местность, я ответил «да». Это единственное, из-за чего я согласился. Это был какой-то шанс. Я решил его не упускать.

– И тебе дали понять, что сделка исходит от Оливаса и О'Ши?

– А от кого еще она могла исходить?

– А Морис Свон когда-нибудь называл их имена в связи с ней?

– Он сказал, они хотят, чтобы я так поступил. Предложение исходит от них. Они не пойдут на сделку, если я не возьму на себя лишнее убийство. Либо я вбрасываю в игру Жесто и отвожу тебя к ее могиле, либо никакой мне сделки. Улавливаешь?

– Да.

Босх почувствовал, что ему сделалось жарко от гнева. Он постарался притушить его на время, чтобы использовать в нужный момент. Но только не сейчас.

– Откуда ты взял подробности, которые сообщил мне на допросе?

– От Свона. А он получил все от них. Заявил, что у них есть записи старого расследования.

– И он объяснил тебе, как отыскать труп в лесу?

– Свон сказал, что там, в лесу, будут специальные пометки. Показал мне фотографии и растолковал, как проводить туда вас всех. Ничего сложного. Ночью, перед допросом, я все выучил.

Босх молчал, размышляя, до чего же легко он дал ввести себя в обман. Он так долго и так неистово хотел добиться правды, что его это ослепило.

– А тебе-то какая корысть? Ты-то что выигрывал, Рейнард?

– Что я выигрывал, с их точки зрения? Мою жизнь, парень. Они предлагали мне в обмен мою жизнь. Хочешь – бери, нет – пошел вон. Но, откровенно говоря, жизнь меня мало заботила. Когда Морис сказал, что будет следственный эксперимент в лесу, я понял: это мой шанс удрать… и еще разок навестить… свою лисью нору. Этого мне было довольно. На остальное мне наплевать. Мне было наплевать, если я погибну при попытке к бегству.

Босх старался прикинуть, что еще ему следует сделать или спросить. Он подумывай, не воспользоваться ли сотовым, позвонить окружному прокурору или судье и попросить Уэйтса сделать признание по телефону. Он снова положил фонарь на землю и полез в карман, но телефона там не было. Босх вспомнил, что выронил его, прыгая в фургон и прикрывая собой Рейчел, когда из гаража понеслись выстрелы.

– Ты еще здесь, детектив? – позвал Уэйтс.

– Да. Что насчет Мари Жесто? Свон объяснил тебе, почему ты должен взять на себя вину за ее убийство?

Уэйтс рассмеялся:

– Ему не требовалось это делать. Было и так ясно, что существует сговор. Тот, кто угробил Жесто, хотел сбить тебя со следа, чтобы ты от него отцепился.

– А какие-нибудь фамилии назывались?

– Нет, никаких фамилий.

Босх покачал головой. У него нет ничего ни на О'Ши, ни на Энтони Гарланда, ни на кого-либо еще Он бросил взгляд вдоль туннеля назад, в направлении гаража. Он ничего не увидел, но знал, что там сейчас должны находиться люди. Они нарочно заслонили пробивавшийся с того конца свет. Босх знал, что с минуты на минуту начнется.

– А что насчет побега? – спросил он, чтобы не дать разговору заглохнуть. – Ты его спланировал или это была импровизация?

– И то и другое понемногу. Я встретился со Своном вечером накануне следственного эксперимента. Он объяснил мне, как я поведу вас к трупу. Показал фотографии и рассказа! о метках на деревьях. Что они начнутся, когда мы приблизимся к месту, где был оползень и где придется спускаться в овраг. Вот когда я понял, что получаю шанс. И сказал, чтобы он велел им снять с меня наручники, если придется куда-нибудь лезть. Заявил, что не пойду на их сделку, если придется карабкаться с прикованными к поясу руками.

Босх вспомнил, как О'Ши спорил с Оливасом, как приказал ему снять с арестанта наручники. Протесты Оливаса были всего лишь игрой на потребу публике. Точнее, ему, Босху. Все вообще липа, специально рассчитанная на Босха. Все игра, и разыграна она была превосходно.

Босх услышал шаги крадущихся по туннелю людей. Он повернул фонарь в ту сторону и увидел их. Это была группа спецназа. Черная броня из специального синтетического материал – кевлара, автоматические винтовки, очки ночного видения. Они приближались. В любой момент они запустят в туннель свето-шумовую гранату и начнут штурм. Босх выключил фонарь. Он знал: Уэйтс убьет женщину в тот самый момент, как они сделают первый шаг.

– А ты действительно был в Маклареновском центре? – спросил Уэйтс.

– Да. Задолго до тебя, но я был там. Жил в спальном корпусе В. Он располагался ближе всего к бейсбольным полям, так что мы всегда добегали туда первыми во время спортивного часа и захватывали лучшее обмундирование.

Это уже был разговор на тему «А помнишь?» – лучшее, что Босх мог придумать на данный момент. На самом деле он провел большую часть своей жизни, пытаясь забыть о Маклареновском центре.

– Может, ты там и был, Босх…

– Я там был.

– А взглянуть на нас обоих теперь… Ты пошел своим путем, а я – своим. Видимо, я кормил не ту собаку.

– О чем ты? Какую собаку?

– Ты не помнишь? В Маклареновском центре они любили эту поговорку. Насчет того, что у человека внутри есть две собаки. Добрая и злая. Они постоянно грызутся за лидерство, потому что только одна может быть вожаком.

– И?..

– И побеждает, мол, всегда та, которую сам решил кормить. Я выбрал не ту. А ты кормил правильную.

Босх не знал, что ответить. Он услышат позади щелчок. Бойцы готовились выпустить гранату. Босх быстро вскочил, в надежде, что они увидят его, в своих очках ночного видения, и не выстрелят в спину.

– Уэйтс, я иду к тебе!

– Нет, Босх.

– Я отдам тебе свой пистолет. Следи за светом. Я отдам тебе свой пистолет.

Босх включил свет и поиграл его лучом на лежащем повороте туннеля. Потом двинулся вперед и, достигнув поворота, высунул в конус света левую руку. В ней был пистолет, он держал его за дуло, чтобы Уэйтс мог видеть: угрозы нет.

– Я вхожу.

Босх шагнул за поворот и вступил в последний отрезок туннеля. Пространство было шириной футов в двенадцать, не менее, но при этом все равно слишком низким, чтобы встать там в полный рост. Босх опустился на колени и обвел туннель светом фонарика. Тусклый янтарный луч высветил призрачные очертания костей, черепов, разлагающейся плоти и волос. Зловоние было непреодолимым, и Босх, мучимый тошнотой, едва сдерживался, чтобы не зажать рот.

Луч приблизился к лицу человека, которого Босх знал под именем Рейнарда Уэйтса. Тот сидел, прислонившись к дальней стене своей лисьей норы, на чем-то напоминающем вырезанный в скате и глине трон. Слева от него лежала на одеяле похищенная им женщина, голая и без сознания. Уэйтс приставлял к ее виску дуло пистолета, принадлежавшего некогда Фредди Оливасу.

– Ну-ну, успокойся, – произнес Босх. – Я отдам тебе свой пистолет. Только больше не причиняй ей боли.

Уэйтс криво усмехнулся, сознавая, что полностью контролирует ситуацию.

– Босх, ты все-таки дурак в конечном счете.

Босх опустил руку и отшвырнул пистолет вправо от трона. Когда Уэйтс потянулся, чтобы его поднять, то волей-неволей отодвинул от женщины дуло своего оружия. Босх бросил фонарь и одновременно метнулся рукой за спину преступника, нащупывая рукоятку пистолета, который тот отнял от лежащей без сознания женщины.

Длинный ствол помог прицелиться точнее. Босх дважды выстрелил, всадив обе пули точно в центр грудной клетки Уэйтса.

Уэйтс отлетел назад, впечатываясь в стену. Гарри увидел, как его глаза расширились, а потом утратили свет, отделяющий жизнь от смерти. Подбородок обмяк, опустился на грудь, и голова завалилась вперед.

Босх подполз к женщине и пощупан пульс. Она все еще была жива. Он прикрыл ее краем одеяла, на котором она лежала. Затем прокричал бойцам в туннеле:

– Это Босх! Отдел убийств! Все чисто! У нас чисто! Рейнард Уэйтс мертв!

Яркий свет вспыхнул из-за угла, где начинался туннель. Это был слепящий свет, и Босх знал, что по другую сторону этих горящих огней стоят люди с пистолетами.

Но несмотря на это, Босх наконец почувствовал себя в безопасности. Он медленно двинулся на свет.

30

Появившийся из туннеля Босх был выведен из гаража двумя бойцами спецназа в противогазах. Его сдали с рук на руки временной опергруппе по поимке Уэйтса и полицейским, связанным с данным уголовным делом. Рэндольф и Осани из ГППО тоже находились здесь, как и начальник группы нераскрытых убийств Эйбл Пратт. Босх оглядывался в поисках Рейчел Уоллинг, но не увидел ее нигде поблизости.

Прямо у выхода из туннеля лежала последняя жертва Уэйтса. Молодую женщину перенесли в машину «скорой помощи» и немедленно транспортировали в окружной медицинский центр при Университете южной Калифорнии для осмотра и лечения. Босх был совершенно уверен: его фантазии не хватит, чтобы вообразить те ужасы, которые она пережила. Но он знал: главное, что женщина осталась жива.

Руководитель временной опергруппы хотел, чтобы Босх сел в их микроавтобус и рассказал, как было дело, но Босх больше не пожелал находиться в замкнутом пространстве. Даже тут, на открытом воздухе, на Фигероа-лейн, он не мог избавиться от царившего там, в туннеле, запаха и заметил, что члены опергруппы, окружившие его поначалу, теперь все отступили на шаг или два. Босх увидел пожарную кишку, прикрученную к водопроводному крану, около лестницы к дому. Он подошел, открутил кран и принялся лить на себя воду: на волосы, лицо, шею. Одежда на нем вымокла, но ему было безразлично. Эта процедура удалила с него изрядную часть грязи, пота и вони, а одежда все равно теперь годилась только на выброс.

Руководителем опергруппы являлся сержант Боб Макдоналд, переведенный из голливудского отделения. К счастью, Босх знал его по прежней службе в том самом участке, и это подготовило почву для дружественной беседы. Босх понимал, что это лишь разминка, первый этап. До конца дня ему придется пройти официальный, по всей форме, допрос у Рэндольфа, в ГППО.

– А где агент ФБР? – спросил он. – Где Рейчел Уоллинг?

– Ее допрашивают, – ответил Макдоналд. – Мы приспособили для этого соседний дом.

– А пожилая женщина в доме наверху?

– Тоже под контролем. Она полуслепая и сидит в инвалидном кресле. С ней пока еще беседуют, но уже выяснили, что Уэйтс жил в этом доме в детстве, в приемной семье, а его настоящие имя и фамилия Роберт Фоксуорт. Женщина уже не водит машину, в основном сидит дома. Местное агентство социальной помощи доставляет ей продукты. Фоксуорт помогал ей деньгами – тем, что арендовал гараж. Он держал там рабочий инвентарь и старый фургон. Он, кстати, оборудован подъемником для инвалидного кресла.

Босх кивнул. Он и раньше догадывался, что Дженет Саксон понятия не имела, для каких иных целей использует гараж ее бывший приемыш.

Макдоналд сказал, что настала пора и Босху дать показания. Что тот и сделал – по порядку, шаг за шагом изложив все свои действия, начиная с выявления связи между Уэйтсом и Фицпатриком.

Вопросов к нему пока не возникало. На данный момент никто не спросил, почему он не позвонил ни в опергруппу, ни Рэндольфу, ни Пратту, ни кому-либо еще. Пока его слушали, просто фиксируя факты. Но Босха все это не волновало. Они с Рейчел спасли девушку и уничтожили маньяка. Он был уверен, что эти два достижения перевесят все проступки и нарушения внутренних норм и, бесспорно, позволят ему удержаться на службе.

Двадцать минут потребовалось Босху, чтобы изложить историю, а затем Макдоналд заметил, что неплохо бы сделать перерыв. Когда окружавшие его люди расступились, Босх увидел начальника, тоже дожидающегося своей очереди за него приняться. Гарри понимал: испытание окажется не из приятных.

Увидев наконец брешь в окружавшей Босха толпе, Пратт направился к нему. Похоже, начальник пребывал в тревоге, видимо, с опаской предвосхищая, что там имеет сообщить ему Босх.

– Ну, Гарри, что он тебе наговорил?

Босх немного удивился, что Пратт не устраивает ему головомойку за то, что действовал на свой страх и риск, без одобрения свыше. Но подобный расклад его вполне устраивал. Он вкратце обрисовал то, что узнал от Уэйтса о сфабрикованной сделке и о липовом следственном эксперименте в Бичвуд-Каньоне.

– Он сказал, что все это было организовано через Свона, – пояснил Босх. – Адвокат являлся посредником. Он узнал условия сделки у Оливаса и О'Ши и передал их Уэйтсу. Уэйтс не убивал Жесто, но согласился взять на себя чужую вину. Это входило в условия сделки – так он избегал смертного приговора.

– И все?

– По-моему, вполне достаточно, разве нет?

– Зачем Оливасу и О'Ши это понадобилось?

– Старые, как мир, причины. Деньги и власть. А у Гарландов много и того и другого.

– Энтони Гарланд – тот человек, кто раздобыл судебный запрет приближаться к нему в отсутствие адвоката? Тот, которого ты подозревал по делу Жесто?

– Да. Пока Оливас и О'Ши не использовали Уэйтса, чтобы убедить меня в обратном.

– Ты узнал еще что-нибудь, кроме того, что сейчас рассказал тебе Уэйтс?

Босх покачал головой:

– Не так уж много. Я выявил двадцать пять тысяч пожертвований на избирательную кампанию О'Ши, которые поступили от адвокатов Томаса Рекса Гарланда и его нефтяной компании. Но все эти взносы были вполне легальны. Это доказывает определенную связь, но ничего более.

– Двадцать пять тысяч, по-моему, небольшая сумма.

– Да. Но двадцать пять – это лишь то, что мы знаем. Если немного покопаться, вероятно, наберется больше.

– Ты передал все это Макдоналду и его команде?

– Лишь то, что узнал от Уэйтса. Я не рассказывал ему о пожертвованиях. Только о том, что сообщил Уэйтс.

– Как думаешь, Свона теперь возьмут в оборот?

– Ни малейшего шанса. Все разговоры между адвокатом и клиентом являются конфиденциальной информацией и не подлежат оглашению. Кроме того, никто не станет преследовать Свона, основываясь на показаниях ныне мертвого психопата Уэйтса.

Пратт поковырял землю мыском ботинка.

– Послушайте, шеф, я сожалею, что так получилось, – промолвил Босх. – Что не был с вами откровенен в своих действиях. Учитывая домашний режим…

Пратт отмахнулся:

– Все нормально, парень. Тебе повезло. Так обернулось, что в конце концов тебе удалось добиться успеха и уничтожить преступника. Что я могу возразить? Кроме того, я скоро сложу с себя полномочия и уйду на покой, – продолжил Пратт. – Еще три недели – и голова насчет тебя будет болеть у кого-то другого. Пусть он и решает, как с тобой поступить.

Вне зависимости от того, вернется к работе Киз Райдер или нет, Босх не хотел уходить из отдела. Он слышал, что Дэвид Лэмкин, их будущий начальник, – человек, с которым хорошо работается. Босх надеялся, что когда все утрясется, он по-прежнему останется в группе нераскрытых убийств.

– Мать честная! – вдруг прошептал Пратт.

Босх проследил за его взглядом и увидел машину, припарковавшуюся чуть поодаль от места преступления, там, где уже выстроились по периметру микроавтобусы СМИ и репортеры тянули микрофоны в стремлении записать горячий материал. С пассажирского сиденья сходил Ричард О'Ши. Босх тотчас почувствовал подступающую к горлу желчь. Он рванулся в ту сторону, но Пратт удержал его.

– Гарри, не принимай так близко к сердцу.

– Какого дьявола ему тут надо?

– Это его судебное дело, парень. Он его ведет и имеет право приехать, если пожелает. А тебе лучше успокоиться. Не раскрывай ему своих карт, а то навсегда потеряешь возможность прищучить его.

– А он тем временем станет вытанцовывать перед камерами и превращать нынешнее происшествие в очередную рекламную акцию своей избирательной кампании? Ну уж нет!

Мне бы следовало подойти к нему и дать хорошего пинка под зад, прямо перед камерами!

– Да, вот это будет действительно умно, Гарри. Очень тонко. Сильно поможет делу.

Босх высвободился из рук пытавшегося удержать его Пратта, но не двинулся вперед, а прислонился к одному из полицейских автомобилей и немного постоял, сложив руки на груди и опустив голову. Постепенно он успокоился. В глубине души Босх осознавал правоту Пратта.

– Только не пускайте его ко мне, пусть держится подальше.

– Это будет трудновато исполнить, ведь он как раз направляется в твою сторону.

Босх поднял голову в тот момент, когда О'Ши и двое его сопровождающих приблизились к нему.

– Детектив Босх, как вы себя чувствуете?

– Отлично.

Босх продолжал держать руки скрещенными на груди. Он не хотел, чтобы какая-нибудь из них, ненароком высвободившись, заехала О'Ши в ухо.

– Спасибо за то, что вы сегодня сделали. Спасибо за спасение молодой женщины.

Босх молчал.

О'Ши обратился к своей свите и к Пратту, который остался тут же, поблизости, на случай если придется оттаскивать разгневанного Босха.

– Не мог бы я поговорить с детективом Босхом наедине?

Спутники прокурора отошли. Пратт медлил в нерешительности, пока Босх не кивнул ему, давая понять, что он в норме.

– Детектив, меня вкратце информировали относительно того, что Уэйтс, или, вернее, Фоксуорт, рассказал вам в туннеле, – произнес О'Ши.

– Рад слышать.

– Надеюсь, вы не верите тому, что серийный убийца сообщает о людях, предъявивших ему обвинения? Особенно о человеке, которого даже нет в живых и который не может защитить себя?

Босх отодвинулся от патрульной машины и наконец расцепил скрещенные на груди руки.

– Вы сейчас говорите о своем дружке Оливасе?

– Да, о нем. И, судя по вашей позе, могу заключить, что вы и впрямь верите тому, что предположительно наболтал вам Фоксуорт.

– Предположительно? Так что, теперь уже выходит, будто я все это сам сочинил?

– Кто-то, несомненно, сделал это.

Босх подался к нему на несколько дюймов и тихо промолвил:

– О'Ши, лучше отойдите. Я могу вас ударить.

Прокурор отпрянул, словно его уже ударили.

– Вы ошибаетесь, Босх. Он вам солгал.

– Он лишь подтвердил то, что я уже и сам знал, до того как отправился в этот туннель. Оливас был замаран. Это он вставил фальшивую запись в Книгу убийства. Ту запись, которая ложно связала Рейнарда Уэйтса с Мари Жесто. И он заранее прошелся к месту преступления и пометил путь, чтобы Уэйтс по нему проследовал и привел нас к ее телу. А Оливас не стал бы делать ничего подобного без чьего-либо наущения. Не тот он был человек. Он был достаточно умен.

О'Ши посмотрел на него долго и пристально. Смысл слов Босха был абсолютно прозрачен.

– Я ведь не могу отговорить вас от этих абсурдных заявлений, не так ли?

– Отговорить? Ни малейшего шанса. И мне наплевать, как это повлияет на вашу избирательную кампанию, господин прокурор. Это неопровержимые факты, и мне не нужен Фоксуорт с его признанием, чтобы доказать их.

– Тогда мне придется апеллировать к более высокой инстанции, чем вы.

Босх приблизился к нему еще на полшага.

– Вы чувствуете запах? Ощущаете его от меня? Это тошнотворный запах смерти, черт подери! Я им весь пропитался, О'Ши! Но я по крайней мере могу отмыть его.

– Как мне следует вас понимать?

– Как угодно. Кто там для вас более высокая инстанция? Будете звонить Томасу Рексу Гарланду, в его высотный сияющий офис?

О'Ши глубоко втянул в себя воздух, стараясь удержать себя в руках, и лишь покачал головой в полном замешательстве:

– Детектив, я не знаю, что произошло с вами в туннеле, но вы несете бессмыслицу.

– Что ж, скоро вы уловите смысл. Еще до выборов, будьте уверены.

– Помогите мне понять, Босх. Что-то тут ускользает от моего разумения.

– Все вы прекрасно знаете, О'Ши, и, прежде чем эта история утихнет, она станет известна всему миру. Я найду способ засадить в тюрьму вас, Гарланда и всякого другого, кто в ней участвовал. Обещаю.

О'Ши шагнул к Босху.

– Вы хотите сказать, что я это сделал? Я подстроил и организовал это ради Томаса Рекса Гарланда?

Босх начал смеяться. О'Ши оказался талантливым актером.

– Вы неподражаемы, – сказал он. – Отдаю вам должное. Вы молодец.

– Томас Рекс Гарланд – легальный спонсор моей избирательной кампании. Абсолютно чистый с юридической точки зрения. Как вы можете связывать это с…

– Тогда отчего же вы не сказали, что он ваш чистый и легальный спонсор, когда я на днях упомянул о его сыне, сообщив, что он являлся моим подозреваемым по делу Жесто?