Текст книги "Эхо-парк"

Автор книги: Майкл Коннелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

26

На следующий день, примерно в девять двадцать утра у Босха появилась надежная ниточка. В архивах управления автотранспорта обнаружилась водительская лицензия на имя Роберта Фоксуорта, выданная 3 ноября 1987 года, в тот день, когда ему исполнилось шестнадцать лет и он по закону получал право на вождение. С тех пор данная лицензия никогда в Калифорнии не продлевалась, но при этом управление автотранспорта не располагало сведениями о кончине владельца прав. Это означало, что Фоксуорт л ибо переехал в другой штат и продлил права там, либо решил, что больше не хочет водить машину, либо сменил имя и фамилию. Босх склонялся к последнему варианту.

Адрес на лицензии 1987 года и явился той самой ниточкой. Место проживания Фоксуорта было прописано так: г. Лос-Анджелес, бульвар Уилшир, 3075, администрация по делам несовершеннолетних округа Лос-Анджелес. Иными словами, владелец лицензии находился под опекой округа, вероятно, в специальном изоляторе. То есть у него не было родителей или их лишили родительских прав, а ребенка передали на попечение округа. Указание административного учреждения в качестве адреса проживания означало, что парень либо проживал в одном из принадлежащих учреждению арестных домов для несовершеннолетних правонарушителей, либо, в рамках соответствующей программы, был помещен на воспитание в чужую семью. Босху все это было знакомо не понаслышке: в его собственной первой водительской лицензии стоял тот же адрес. Он тоже находился под опекой округа.

Выйдя из конторы управления автотранспорта на Спринг-стрит, Гарри почувствовал свежий прилив воодушевления. Он прорвался сквозь то, что вчера казалось безнадежным тупиком, и обратил его в весомый успех. Завибрировал его сотовый, и Босх ответил, даже не замедлив шага и не глянув на экран, надеясь, что звонит Рейчел и сейчас он поделится с ней доброй вестью.

Но это был Эйбл Пратт. Босху уже начинал надоедать его неусыпный надзор.

– Гарри, ты где? По домашнему мне никто не ответил.

– Еду навестить Киз. Вы не против?

– Конечно, нет, Гарри. Только ты обязан сообщать мне, где находишься.

– Один раз в день. Сейчас еще нет и десяти!

– Я хочу слышать твой голос каждое утро.

– А завтра, в субботу, я тоже должен у вас отмечаться? А в воскресенье?

– Не передергивай. Ты же понимаешь, я радею о твоей же пользе, стараюсь оградить от неприятностей.

– Конечно, шеф. Вам виднее.

– Как я понял, ты уже слышал последние новости.

Босх застыл на месте.

– Поймали Уэйтса?

– Нет… Если бы!

– Тогда что?

– Это передают по всем каналам. Тут все стоят на ушах. Вчера вечером в Голливуде похитили девушку, прямо с улицы. Затащили в фургон на Голливудском бульваре. Тамошний полицейский участок в прошлом году установил новые уличные камеры, и одна из них частично зафиксировала похищение. Я сам не видел, но, говорят, это Уэйтс. Он изменил внешность – побрил голову, кажется, – но уверяют, что это он. В одиннадцать часов состоится пресс-конференция, и там собираются показать эту пленку.

Босх почувствовал глухой удар в грудь. Он был прав насчет того, что Уэйтс не уехал из города. Теперь Босх жалел, что его догадка оказалась верной. Пока все это проносилось в голове, он понял, что по-прежнему думает о преступнике как о Рейнарде Уэйтсе. Пусть на самом деле он назывался Робертом Фоксуортом – Босх знал, что всегда будет воспринимать его как Уэйтса.

– Они засекли номерной знак фургона?

– Нет, знак был закрыт. Единственное, что сообщили, – якобы это «форд-универсал». Похожий на его прежний, но более старый. Слушай, мне пора. Просто хотел проверить, как ты там. Надеюсь, это уже последний день. ГППО скоро закончит, и ты вернешься к работе.

– Да, это было бы неплохо. Но подождите, во время своего признания Уэйтс заявил, что в девяностые годы у него был другой фургон. Может, разыскная спецгруппа просмотрит старые регистрационные записи управления автотранспорта и отыщет номерной знак фургона?

– Надо попробовать. Я им скажу. Держись ближе к дому, Гарри. И передай мой привет Киз.

– Непременно.

Босх закрыл телефон, радуясь, что удалось так удачно отделаться, сославшись на Киз. Но он также понимал, что начинает по-крупному врать Пратту, и это его не очень радовало.

Босх сел в машину и двинулся в сторону бульвара Уилшир. Звонок Пратта усилил в нем ощущение необходимости действовать быстро. Уэйтс украл еще одну женщину, а в его досье не содержалось никаких подсказок о том, убивает ли он своих жертв сразу или нет. Это означало, что последняя жертва могла до сих пор быть жива. Если поспешить, будет шанс спасти ее.

В помещениях и службах администрации по делам несовершеннолетних толпился народ, было тесно и шумно. Пришлось прождать перед справочно-архивным окном пятнадцать минут, пока удалось наконец добиться внимания служащей. Получив запрос и вбив данные в компьютер, она сообщила Босху, что у них действительно имеется досье на несовершеннолетнего правонарушителя Роберта Фоксуорта, родившегося 03.11.71, но для того, чтобы с ним ознакомиться, необходим судебный ордер.

Гарри лишь улыбнулся. Он так обрадовался существованию досье, что не стал расстраиваться из-за очередного облома, а просто поблагодарил служащую, сказав, что вернется с ордером.

Босх вышел из здания на солнечный свет. Он понимал, что находится на распутье. Морочить Пратту голову по телефону – это одно. Но обращаться к судье за ордером на обыск в архивах администрации по делам несовершеннолетних без одобрения полицейского управления – в первую очередь без одобрения непосредственного начальства – это означало бы напрямую подставиться. То есть открыто признать, что, наплевав на служебное предписание, проводит розыск и совершает проступок, чреватый увольнением.

Босх прикинул: он может передать имеющуюся у него информацию лейтенанту Рэндольфу из ГППО или временной опергруппе по поимки беглеца – пусть они этим и занимаются. А может, пуститься в незаконное расследование и принять на себя всю ответственность за грядущие последствия. Со времени возвращения из отставки Босх чувствовал себя меньше связанным нормами и правилами управления. Однажды он уже покидал службу и сознавал, что в случае необходимости сделает это вновь. Во второй раз будет даже легче. Конечно, не хотелось доводить до этого, но он знал, что сможет, если понадобится.

Босх вытащил телефон и сделал звонок, который – как он знал – может избавить его от выбора между двумя плохими вариантами. Рейчел Уоллинг отозвалась после второго гудка.

– Что нового? – спросил он.

– О, у нас всегда что-нибудь новое. А как там у вас, в центре? Ты слышал, что Уэйтс ночью похитил еще женщину?

У Рейчел была привычка задавать больше одного вопроса сразу, особенно когда она волновалась. Босх сказал, что слышал о похищении, а потом сообщил о результатах своей утренней деятельности.

– И что ты собираешься делать?

– Да вот хочу выяснить, не заинтересуется ли ФБР возможностью участвовать в данном деле.

– А как быть с тем, что в этом случае дело перешагнет порог юрисдикции штата и станет общефедеральным?

– Ну, ты же знаешь: коррупция госчиновников, финансовые нарушения в ходе избирательных кампаний, похищение людей, вражда структур – весь стандартный набор, не мне тебе объяснять.

– Не знаю, Гарри. Когда отворяешь эту дверь, невозможно предсказать заранее, куда она выведет, – серьезно сказала Рейчел.

– Но у меня же есть свой человек внутри организации. Некто, кто прикроет меня и обезопасит задачу.

– Ты ошибаешься. Меня, вероятно, и близко не подпустят к делу. Это не моя группа, и выйдет конфликт интересов.

– Какой конфликт? Мы же прежде работали вместе.

– Я просто говорю тебе, как это скорее всего будет воспринято.

– Послушай, мне нужен ордер на обыск. Если я покину свою резервацию, чтобы его получить, то, наверное, уже не смогу вернуться на службу. Это станет для Пратта последней каплей. Но если скажу, что был привлечен к федеральному расследованию, тогда это даст мне правомерное обоснование. Даст выход из положения. Пойми, все, что мне требуется, – получить досье Фоксуорта в администрации по делам несовершеннолетних. Уверен, оно выведет нас на разгадку Эхо-парка.

Уоллинг долго молчала, прежде чем ответить.

– Где ты сейчас находишься?

– Возле здания администрации.

– Сходи купи себе что-нибудь перекусить. Я постараюсь подъехать, когда освобожусь.

Рейчел положила трубку. Босх закрыл телефон и огляделся. Вместо того чтобы пойти за едой, он приблизился к газетному киоску и купил утренний выпуск «Таймс». Потом примостился на одном из декоративных вазонов, тянувшись вдоль здания администрации по делам несовершеннолетних, и стал просматривать газету в поисках информации о Рейнарде Уэйтсе и расследовании в Бичвуд-Каньоне.

По поводу похищения на Голливудском бульваре сообщений не было, поскольку оно случилось ночью, уже после окончания работы редакции. Рассказ же о побеге Уэйтса переместился с первой страницы в раздел новостей штата и новостей местного уровня, однако все еще занимал изрядное место. Всего на эту тему было три статьи. Самый значительный материал – о безуспешном общенациональном розыске сбежавшего серийного убийцы. Однако часть сведений уже устарела в связи с событиями минувшей ночи. Общенациональный розыск отменили. Уэйтс по-прежнему находился в пределах города.

Статья была помещена в середине раздела и обрамлена по бокам двумя колонками. Одна из колонок информировала о текущих результатах расследования и приводила несколько подробностей трагической перестрелки и побега преступника, а другая являлась сводкой новостей с политического фронта. Эта, последняя, была написана Кейшей Рассел, и Босх торопливо пробежал ее глазами, придирчиво высматривая, не просочилось ли в газету что-либо из их вчерашних разговоров о финансировании избирательной кампании Рика О'Ши. К счастью, опасения не оправдались, и Гарри почувствовал доверие к журналистке.

Он уже закончил чтение, а Рейчел все не появлялась. Он перешел на другие рубрики и изучил сводку спортивных событий, на которые ему было наплевать, и прочел обзор фильмов, которые все равно никогда не посмотрит. Когда читать было уже нечего, Босх отложил газету и начал мерить шагами пространство перед зданием. Он начинал все больше проникаться тревогой, опасаясь, что утратит тот импульс движения и чувство уверенности, что придали ему утренние открытия.

Он вытащил телефон, собираясь снова звонить Рейчел, но вместо этого решил позвонить в больницу Святого Иосифа, справиться о состоянии Киз Райдер. Его соединили с медсестринским пунктом третьего этажа и велели подождать. Именно во время ожидания он наконец увидел подъезжающий фэбээровский «лендкрузер», а в нем – Рейчел. Босх встретил ее, когда она выходила из машины.

– Какой у нас план? – спросил он вместо приветствия.

– Что это? Ни «здравствуй», ни «спасибо, что приехала»?

– Спасибо, что приехала. Так какой у нас план?

Они вместе зашагали к зданию.

– План – федеральный. Я вхожу и обрушиваю всю силу и весь авторитет правительства великой страны на человека, который отвечает за этот участок работы. Вызываю перед его мысленным взором призрак терроризма – и он выдает нам досье.

Босх остановился.

– И ты называешь это планом?

– Он у нас прекрасно срабатывает вот уже лет пятьдесят, – усмехнулась Рейчел.

– За этот участок отвечает мужчина?

– Так всегда бывает. Нам куда?

Босх указал на коридор прямо перед собой. Рейчел не сбавила уверенного шага.

– Рейчел, я не для этого прождал сорок минут.

– У тебя есть идея получше?

– Она у меня была, если помнишь. Федеральный ордер на обыск.

– Идея заведомо утопическая, Гарри. Я же тебе сказала: стоит мне отворить эту дверь, и тебя растопчут. Мой вариант лучше. Наскок – и обратно. Удается мне добыть для тебя досье – значит, удается. А как – не имеет значения.

Босх втайне начал верить в успех. С властным, начальственным видом, который отбивал желание прекословить, Рейчел прошла через распашные двери под табличкой «Архив». Служащая за отгороженной конторкой, с которой ранее говорил Босх, общалась с посетителем. Уоллинг подошла прямо к ней и, не дожидаясь приглашения к беседе, уверенным и плавным движением вынула из нагрудного кармана пиджака свое удостоверение.

– ФБР. Мне нужно переговорить с вашим администратором по делу, не терпящему отлагательства.

Служащая бесстрастно посмотрела на нее.

– Я займусь вами, как только…

– Вы уже мной занимаетесь, дорогуша! Хоть из-под земли достаньте мне вашего босса, или я достану его сама. Речь идет о жизни и смерти.

Судя по выражению лица служащей, с таким ей еще не приходилось сталкиваться. Не сказав ни слова стоявшему перед ней посетителю, она вскочила из-за конторки и двинулась к двери, расположенной позади ряда изолированных боксов.

Босх и Рейчел ждали менее минуты. Женщина вышла обратно в сопровождении человека в белой рубашке с короткими рукавами и темно-красном галстуке. Он приблизился к Рейчел Уоллинг:

– Я мистер Осборн. Чем могу быть полезен?

– Пройдемте в ваш кабинет, сэр. Дело конфиденциальное.

– Сюда, пожалуйста.

Он указал на открывающуюся в обе стороны дверь в дальнем конце помещения. С их приближением дверь прожужжала и распахнулась. Босх и Уоллинг проследовали за Осборном внутрь, а затем в его кабинет, где на письменном столе, уставленном пыльными сувенирами бейсбольной команды «Доджерс», лежал упакованный сандвич. Едва Осборн уселся за стол, как Рейчел предъявила ему свои верительные грамоты.

– Что все это зна…

– Мистер Осборн, я работаю в лос-анджелесском отделении группы тактической разведки ФБР. Уверена, вы понимаете, что это означает. А это детектив Гарри Босх из полицейского управления Лос-Анджелеса. Мы проводим совместное расследование колоссальной важности и срочности. От вашей служащей мы узнали, что у вас имеется досье на некоего Роберта Фоксуорта, родившегося третьего-одиннадцатого-семьдесят первого. Жизненно важно, чтобы мы ознакомились с досье немедленно.

Осборн кивнул и произнес:

– Понимаю. Но здесь, в Администрации по делам несовершеннолетних, мы работаем в соответствии с определенными законами. Законами штата, защищающими детей. Данные по нашим малолетним подопечным закрыты для широкой публики и не обнародуются без судебного ордера. Мои руки…

– Сэр, Роберт Фоксуорт давно уже не малолетний. Ему тридцать четыре года. Досье может содержать информацию, которая приведет нас к месту сосредоточения серьезнейшей угрозы для города. Эта информация, несомненно, спасет людские жизни.

– Да, но вы должны понимать, что мы не…

– Я понимаю. Я прекрасно понимаю, что если мы не увидим досье немедленно, то нам придется говорить о потерянной человеческой жизни. Вряд ли вам нужно иметь такое на своей совести, мистер Осборн, так же, как и нам. Вот почему мы с вами в одной команде. Давайте заключим договор, сэр. Мы ознакомимся с досье прямо здесь, в кабинете, на ваших глазах. Тем временем я позвоню и попрошу члена нашей группы заняться ордером на обыск. Прослежу за тем, чтобы он был подписан судьей и доставлен вам сегодня до конца рабочего дня.

– Ну… мне ведь придется распорядиться принести дело из архивов.

– А архивы тут, в этом же здании?

– Да, под нами.

– Тогда будьте добры, позвоните в архивы и попросите доставить досье прямо сюда. У нас не так много времени.

– Подождите здесь. Я вручу вам его лично.

– Спасибо, мистер Осборн.

Мужчина вышел из кабинета, а Рейчел посмотрела на Босха с легкой улыбкой:

– Будем надеяться, что он не передумает.

– Здорово у тебя получилось, – произнес он. – Я говорю своей дочери, что она могла бы уговорить зебру скинуть свои полоски. Думаю, что ты могла бы уломать тигра.

– Если я проверну это дело, с тебя еще один ленч в «Уотер-гриль».

– Обязательно.

Осборн отсутствовал почти пятнадцать минут. Когда он вернулся, то нес папку почти в дюйм толщиной. Он передал ее Уоллинг, которая приняла досье, поднявшись с места. Босх воспринял это как знак и тоже встал.

– Мы вернем вам это как можно скорее, – проговорила агент ФБР.

– Подождите! Вы сказали, что посмотрите его тут.

Рейчел уже шагала к двери, вновь обретя уверенную начальственную осанку.

– Мы не можем больше ждать, мистер Осборн. Нам надо действовать. Досье получите завтра утром. – Она уже шагнула за порог. Босх проследовал за ней и закрыл за собой дверь, успев услышать за спиной финальную реплику Осборна:

– А как же судебный ор…

Проходя мимо уже знакомой служащей, Рейчел попросила выпустить их из-за конторки. Она по-прежнему держалась на два шага впереди Босха, и они вышли в коридор. Босху нравилось идти за Рейчел, он восхищался тем, как она держится. Авторитетность и представительность в чистом виде.

– Есть тут где-нибудь поблизости «Старбакс», где мы могли бы сесть и посмотреть это?

– Всегда где-нибудь поблизости есть «Старбакс».

На улице они двинулись в восточную сторону, пока не дошли до крошечной закусочной, внутри которой имелась маленькая стойка с табуретами. Пока Босх заказывал за стойкой два кофе, Рейчел раскрыла папку.

Когда кофе был выставлен на стойку и оплачен, Рейчел уже обгоняла Босха на страницу. Они уселись плечом к плечу, и она стала передавать ему каждую страницу, предварительно просмотрев ее сама. Они работали молча, и ни один не дотрагивался до кофе. Заказав кофе, Босх просто оплатил им с Рейчел место за стойкой.

Первый документ в папке представлял собой копию свидетельства о рождении. Фоксуорт явился на свет в больнице Королевы Ангелов. Матерью была записана Розмари Фоксуорт, родившаяся 21.06.54, в Филадельфии, штат Пенсильвания; отец неизвестен. Адрес матери – квартира на Орчид-авеню, в Голливуде. Босх прикинул местонахождение жилья: где-то в центре нынешнего Кодак-центра, который стал частью плана обновления и реконструкции старого Голливуда. Сейчас там блеск, стекло и красные ковры, но тогда, в 1971 году, это, безусловно, был район, населенный уличными проститутками и наркоманами.

Свидетельство о рождении содержало также фамилию врача, принимавшего роды, и больничного социального работника, привлеченного к делу.

Босх произвел нехитрые вычисления. Розмари Фоксуорт произвела на свет сына в семнадцать лет. Отец неизвестен. Указание в документе фамилии работника социальной сферы означало, что роды оплатил округ, а домашний адрес не сулил счастливого начала жизни младенцу по имени Роберт.

Все это вызвало перед мысленным взором Босха моментально проявляющуюся картинку, своего рода полароидный снимок. Он догадывался, что Розмари Фоксуорт сбежала из дома в Филадельфии, приехала в Голливуд и поселилась в квартире-ночлежке вместе с другими такими же, как она. Видимо, зарабатывала на жизнь проституцией на окрестных улицах. Наверняка употребляла наркотики. Родила мальчика, вскоре после чего вмешался округ и забрал его.

По мере того как Рейчел передавала ему все новые документы, перед Босхом постепенно разворачивалась эта безрадостная история. Роберта Фоксуорта изъяли из-под опеки матери в возрасте двух лет и передали в систему администрации по делам несовершеннолетних. Следующие шестнадцать лет он переходил из одной приемной семьи в другую и из одного детдома в другой. Босх отметил, что среди этих учреждений был Маклареновский центр содержания малолетних преступников в Эль-Монте – заведение, где сам он когда-то провел несколько лет.

Досье изобиловало результатами психиатрических экспертиз, проводившихся ежегодно после частых возвращений Фоксуорта из приемных семей. В целом досье рисовало картину искалеченной человеческой судьбы. Печальную? Да. Уникальную? Нет. Это была история ребенка, отобранного у своего единственного родителя, а затем претерпевшего ничуть не менее дурное воздействие со стороны ущербных воспитательных учреждений, в которые его определяли. Фоксуорт кочевал из одного места в другое. У него никогда не было настоящего дома и семьи. Он, очевидно, никогда не знал, что такое быть нужным или любимым.

Чтение этих страниц всколыхнуло в Босхе воспоминания. За два десятка лет до странствий Фоксуорта через воспитательную систему казенных домов Босх протоптал в ней свою тропу. Пережил собственный набор психологических травм, но тот ущерб ничто в сравнении с масштабом увечий Фоксуорта.

Следующим документом, который передала ему Рейчел, была копия свидетельства о смерти Розмари Фоксуорт. Она скончалась 5 марта 1986 года от последствий употребления наркотиков в сочетании с гепатитом С. Умерла в тюремной камере окружного медицинского центра при Университете южной Калифорнии. Роберту Фоксуорту шел шестнадцатый год.

– Вот оно, смотри! – вдруг проговорила Рейчел.

– Что?

– Самое длительное пребывание в приемной семье было у него в Эхо-парке. А вот и люди, у которых он жил: Харлан и Дженет Саксон.

– Какой адрес?

– Номер 710 по Фигероа-лейн. Он пробыл там с восемьдесят третьего по восемьдесят седьмой. В общей сложности почти четыре года. Наверное, привязался к ним, и они к нему тоже.

Босх наклонился ближе, чтобы рассмотреть лежащий перед Рейчел документ.

– Его задержали с трупами на Фигероа-террас, – сказал он, – в паре кварталов оттого места. Проследуй они за ним еще хотя бы минуту, он бы вывел их прямиком к логову!

– Если только он направлялся именно туда.

– Туда, будь уверена.

Рейчел передала ему страницу и перешла к следующей. Но Босх уже встал и отошел от стойки. На данный момент он узнал достаточно. Он искал связь Уэйтса с Эхо-парком и теперь нашел ее. Босх был готов на время отложить чтение бумаг. Он располагал всем необходимым для следующего шага.

– Гарри, а вот отчеты психиатров, которые обследовали его, когда он был подростком. Он несет здесь всякую болезненную чушь.

– Например?

– Масса злобы по отношению к женщинам. Молодым, неразборчивым в связях женщинам. Проституткам, наркоманкам. Чувствуешь, какой психологический мотив тут кроется? Знаешь, во что это вылилось в конечном счете? Он всякий раз вновь и вновь убивал свою мать. Эти пропавшие женщины и девушки, которые на его совести… Та, что он похитил сегодня ночью… Для него все они были чем-то вроде его матери. И он испытывал постоянное желание убивать ее за то, что она его бросила. А еще, может, убивать этих девчонок, пока они не успели совершить того же самого, что и она: произвести на свет ребенка.

– Отличное умозрительное объяснение, – усмехнулся Босх. – Будь у нас побольше времени, ты бы, наверное, вычислила и его внутриутробные воспоминания. Но мать его не бросала. Его у нее отобрали.

Рейчел покачала головой:

– Не важно. Бросила уже самим фактом своего образа жизни. У штата не оставалось иного выхода, как вмешаться и его забрать. Наркотики, проституция, вся эта жизнь в целом… Своей непригодностью к роли матери она обрекла сына на попечение этого глубоко несостоятельного общественного института, где он пребывал, как в ловушке, пока не вырос и не получил возможность оттуда уйти. В подсознании это зафиксировалось как то, что его бросили.

Босх медленно кивал. Он подозревал, что Рейчел права, но ощущение возникло неприятное. Для Босха оно было личным, слишком близким его собственной судьбе. Если не считать мелких частностей тут и там и разницы в поколениях, Босх и Фоксуорт проделали похожий путь. Только Фоксуорт оказался обречен вновь и вновь убивать свою мать. А Босху один полицейский психиатр сказал однажды, что он обречен вновь и вновь раскрывать убийство собственной матери.

– Гарри, что с тобой?

Босх рассеянно посмотрел на Рейчел. Он никогда не рассказывал ей свою историю, тяжелую и неприглядную. Не хотелось, чтобы она оттачивала на нем мастерство составления психологических портретов.

– Ничего, – ответил он. – Просто думаю.

– У тебя такое лицо, словно ты увидел призрак.

Босх пожал плечами. Рейчел закрыла и отодвинула папку и наконец поднесла к губам чашку, чтобы пригубить кофе.

– И куда теперь? – спросила она.

– В Эхо-парк, – проговорил Босх.

– Как насчет того, чтобы вызвать подкрепление?

– Я хочу сначала убедиться, а потом уже вызывать.

– Я с тобой.