Текст книги "В Пасти Льва"

Автор книги: Майкл Фрэнсис Флинн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Но на платформу они вернулись как раз вовремя, чтобы увидеть, как их гондола уносится вдаль по рельсу.

– Разве эти штуковины не должны ездить бесшумно? – спросил Донован, пытаясь перекричать скрежет металла и керамики.

Олафсдоттр пропустила его вопрос мимо ушей и заново ввела в терминал адрес, получив взамен талоны с номером в очереди. Их она отдала диспетчеру, посадившему Тень и человека со шрамами на рейс до Риеттицентра.

– Уверены, что в этот раз действительно поедете? – с сарказмом в голосе поинтересовался диспетчер.

А когда ему не ответили, добавил:

– Первую мне пустой пришлось отправлять.

– Мне жаль до слез, – ответила Олафсдоттр.

Гондолы подавались с двухминутным интервалом, так что вскоре диспетчер объявил:

– Следующая идет до Риеттицентра. Номерки с пятьдесят третьего по шестьдесят второй. Да, дамочка, включительно. Гондола подходит. Не заходите за предупреждающую полосу.

Нос сверкающего серебром эллипсоида украшал ярко-красный рисунок: стилизованный городской пейзаж, указывающий пункт назначения. Двери типа «крыло чайки» поднялись, открывая проход к ряду двухместных купе. Всего в гондоле могли разместиться двенадцать человек. Олафсдоттр и человек со шрамами заняли кабинку.

«Но почему гондола, на которую мы опоздали, ушла пустой?» – спросил Внутренний Ребенок.

«Все зависит от того, сколько человек ожидают рейса, – предположил Ищейка. – Пятнадцать минут назад туда собирались только мы, так что диспетчер подал двухместную гондолу. И нас не было на месте, когда она подошла. Затем появились эти люди, и он вызвал более просторную. Скорее всего, здесь пользуются двенадцатеричной системой счисления, как на Старых Планетах».

«Хорош выделываться», – отозвался Силач.

Двери закрылись, гондолу подхватило силовое поле, и они помчались вдоль по рельсу с таким ускорением, что Донована вжало в кресло.

– Не беспо-охо-ойся, – усмехнулась Олафсдоттр. – Хо-ондо-олы о-останавливаются не так резко-о, как стартуют.

Вскоре гондола перестала набирать скорость. В соседнем купе, видимом сквозь жалюзи, расположенные на высоте головы, сидела влюбленная парочка, начавшая целоваться сразу же, как только закрылись двери. Теперь же девушка, встав перед спутником, распускала завязки своего жилета. Насколько понимал Донован, юноша тоже раздевался, хотя того и скрывала перегородка. Человек со шрамами посмотрел на часы. Что же, время у них было. Подняв глаза, девушка увидела его усмехающуюся физиономию и возмущенно закрыла жалюзи.

– Ах, эта юная любо-овь! – с улыбкой произнесла Олафсдоттр.

– Попрошу без пошлых идей.

Олафсдоттр устроилась поудобнее и принялась молча разглядывать проносящиеся мимо виды. Парковая зона уступила место индустриальным пейзажам. По дорогам, проходящим под рельсом, ползли караваны наземных грузовиков, тащивших в город вереницы контейнеров. Стали появляться частные особняки и спортивные площадки. Гондола промчалась над пятиугольным полем, где перед немногочисленными зрителями состязались друг с другом три команды.

– Свержение тирании – достойная цель, – наконец прервала молчание Олафсдоттр.

– Только в том случае, если это хоть что-то изменит в лучшую сторону. Мы уже это проходили, Равн. Мы в большом Спиральном Рукаве, где тиранов готовы продавать с огромной скидкой. Я свергну их хоть по отдельности, хоть всех разом, если только они встанут у меня на пути. Иначе мне до них дела нет.

– Надеюсь, Даушу заставит тебя передумать.

– Пусть попробует, – сложил руки на груди Донован.

Олафсдоттр опустила ладонь на его плечо.

– Нет-нет-нет, мой сладенький. Я не го-ово-орю, что-о о-он станет тебя принуждать. Нам не нужна твоя покорность, только помощь. Он…

Гондола неожиданно дернулась в сторону Из соседней кабинки донесся грохот – влюбленные свалились на пол.

– Что это было? – спросил губами человека со шрамами Внутренний Ребенок.

– Похоже, переключились на другой рельс, – ответила Олафсдоттр.

Она коснулась встроенного в перегородку экрана, вызвала карту дорожной системы, провела пальцем вдоль пути, ведущего к Риеттицентру, и заключила:

– Нас перевели на Заливную линию.

– Что? Мы сели не в ту гондолу?

Олафсдоттр посмотрела в боковое окно. Налево, в направлении небоскребов городского центра, убегал изгиб магнитного рельса.

– Вижу дым, – сказала она. – Похоже, пожар рядом с путями.

Ожила решетка громкоговорителя, и жизнерадостный голос известил, что все гондолы, шедшие в центр, перенаправлены к заливу.

– …ввиду несчастного случая. Вы можете выйти на площади Героев, где уже ждет скоростной трамвай, чтобы доставить вас в пункт назначения. Просим учесть, что во всех кварталах от Паяца до Безликой и с Четвертой по Шестую линии перекрыт доступ к средним и верхним уровням на то время, пока наши героические муниципальные службы справляются с ситуацией. Нижний уровень открыт для передвижения. Если цель вашей поездки расположена внутри оцепления, обратитесь к одному из смотрителей, дежурящих у апексов.

– Наша остановка как раз в самом центре перекрытой зоны, – сказала Олафсдоттр, сверившись с картой. – А гранд-отель «Хиан» – на углу Пятой и Безликой.

– Встреча, как я понимаю, еще идет? – проворчал Донован.

Олафсдоттр промолчала, продолжая смотреть на проплывающее за стеклом побережье. Человек со шрамами повернулся к противоположному окну, но вид, открывавшийся с этой стороны, был куда менее интересным: пара прогулочных яхт ловила ветер в Бисквитном заливе; грузовой экраноплан скользил по каналу в сторону открытого океана; возле рыбацких лодок резвились дельфины…

Наконец конфедератка заговорила:

– Если не хочешь присоединяться к нам… – Она помедлила, прежде чем продолжить: – Возможно, тогда не следует показывать им, что ты излечился. Если они решат, что ты не в своем уме, то могут отказаться от планов использовать тебя.

Донован оторвался от созерцания залива, стащил с головы тюбетейку и почесал свои шрамы.

– Скорее всего, узнав о том, что я бесполезен, они просто меня убьют. Полоски у тигра никуда не деваются от того, что он дерется с другими тиграми.

– До-оно-ован, – Тень вновь переключилась на игривый алабастрианский акцент, – до-оверься мне на это-от счет. Лучше бы тебе изо-образить из себя по-оло-оумно-охо-о.

Рельс Заливной линии проходил мимо доков в конце Бубнящего бульвара, позволяя мельком глянуть на эту широкую, длинную диагональ, рассекающую весь Риеттисбург. Вдалеке, над гондольной станцией, расположенной в центре города на верхнем уровне «Трафик Стар Хантерфилда», поднимались клубы черного дыма. Лимонно-желтые пожарные машины поливали платформу пеной и водой. Гондола промчалась мимо Бубнящего бульвара, и теперь пассажиры видели только безликие фасады складов. Громкоговоритель объявил площадь Героев, после чего включились замедлители и скорость начала снижаться.

«Помните, что сказал бы на этот счет Тедди?» – спросил Внутренний Ребенок.

«Это нехорошо», – вспомнил Педант.

«Может, совпадение?» — предположила Шелковистый Голос.

«Я тут провел кое-какие расчеты, – сказал Ищейка. – Если принять во внимание, что пожар начался уже после того, как мы отъехали от вокзала в порту Риетти, но прежде, чем мы достигли ответвления на Заливную линию, то все должно было случиться как раз в тот момент, когда туда добралась пропущенная нами гондола. Вывод очевиден».

«Кто-то взорвал нашу гондолу».

«Фудир, – неожиданно поинтересовалась Шелковистый Голос, – скажи, почему это ты так усердно настаивал на покупке зимнего пальто?»

– Да так, просто захотелось немного повыносить Равн мозги, – проворковал Фудир. – Может быть, у Внутреннего Ребенка было какое-то предчувствие…

«Нет. Просто мне кажется вполне естественным порой случайным образом изменять направление и скорость движения».

«Пацан, да ты чокнутый».

В помещении не было места для третьего пассажира, и все же Полианна ухитрилась сесть рядом с ним.

«Не беспокойтесь, – сказала она, обращаясь сразу ко всем. – Возможно, судьба дает нам шанс».

«Который мы, девонька-девчушка, как раз таки успешно профукаем, если „не будем беспокоиться“».

Человек со шрамами заметил, как улыбается Равн.

– Вот и славно, дорогуша, – сказала она. – Веди себя как ни в чем не бывало. Болтайте себе. Не увлекайтесь только слишком сильно.

Она вновь отвернулась к окну, за которым над небоскребами, окружавшими площадь Героев, вздымался дым. Тень выглядела обеспокоенной, и Доновану вдруг вспомнилось, что в гражданской войне, как правило, две стороны.

Человек со шрамами сидел в баре под названием «Апотет» в трех кварталах восточнее и на один уровень ниже того пожара, который вспыхнул в центре города. Заведение представляло собой затемненное помещение с хитроумно скрытыми лампами, отбрасывавшими на стены имитацию пляски языков огня, и столиками, расставленными в выложенных кирпичом нишах. Благодаря полумраку и преломлению света на краях кубков виски казалось расплавленным золотом. Стоило отдать должное обитателям Генриетты – во всяком случае, нижнего яруса городского центра, – они разбирались, как правильно подавать этот напиток, пусть видавшие виды кубки и были металлическими, а не глиняными и имели шаткие ножки.

Встреча была организована на скорую руку, и место для нее выбирали случайным образом.

Две Сороки, ученики Смертоносных, встали на страже занятой собравшимися ниши.

– Привет, привет, моя радость, – проворковал Фудир, обращаясь к кубку, а точнее – к его содержимому. Он использовал диалект, подсказанный ему уховерткой. На нем разговаривали на Геллер-Коннате, и он был предельно близок к гэлактическому языку Периферии.

Затем, уже другим голосом, Донован съязвил сам над собой:

– Нет связи крепче, чем между алкоголиком и его любимцем.

Даушу Йишохранн, сидевший с противоположного края столика, отхлебнул из кружки красного пива и плавно опустил ее. Его лицо хранило каменную неподвижность. Вначале он обменялся взглядами с Гидулой, а затем посмотрел на Олафсдоттр. Та пожала плечами:

– Таким я ехо-о и нашла.

Гидула наклонился над столиком и шлепнул Донована по щеке. Не нападение еще, но уже и не нежное поглаживание.

– Ты можешь сосредоточиться? – спросил Смертоносный. – У тебя глаза бегают.

– Каждый осколок его сознания желает смотреть на окружающий мир, – пришла на выручку Олафсдоттр. – Его глаза дергаются в такт внутренней борьбе за обладание ими.

– Меня бы это не так раздражало, – проворчал Даушу, – если бы они хотя бы синхронно дергались. Донован! Ты осознаешь, что происходит?

Фудир сделал изрядный глоток виски.

– Конешно. – Он крякнул и утер губы рукавом. – Вы, Тени, мутузите тут друг дружку. Не хотеть в этом участвовать я.

Даушу покачал головой.

– Неужели Названные тебя не только мозгов, но и яиц лишили?

Затем, обращаясь к Гидуле, он добавил:

– Что же, больших надежд я не строил. В последнем письме Билли Чинса говорилось, что Донован разваливается на части.

– Билли Чине был предателем и лжецом, – ответил Гидула. – Я думал, он по какой-то личной причине преувеличивает.

– Послушайте, – сказал Донован, позволяя одному из страхов Внутреннего Ребенка вырваться на волю, – просто скажите мне, чего вам от меня надо; я объясню, почему ничего не выйдет, потом мы разойдемся, и я смогу вернуться домой.

– Избавься от него, – приказал Даушу, посмотрев на Равн, и начал подниматься.

– Погоди, – произнес Гидула.

– Надеешься ухватиться за сломанную соломинку? – спросил Клюв.

– Он еще может пригодиться, пусть даже и в таком состоянии; поверь, просто так бы я вмешиваться не стал. Названные наверняка боятся его до дрожи в коленках, раз устроили тот взрыв на станции.

Несколько мгновений Даушу мрачно всматривался в свое пиво, затем одним глотком опорожнил кружку до половины и отставил ее в сторону. Сжав руки в кулаки и опустив их на стол, он неохотно попытался встретиться взглядом с мечущимися глазами Донована.

– Нам нужно, чтобы ты проник в Тайный Город и убил Тайное Имя.

Глаза человека со шрамами перестали дергаться, все его личности застыли в ужасе перед подобной перспективой.

– Ха! Ну и кто здесь теперь сумасшедший?

– Эта война, – сказал Гидула, – слишком затянулась. Давно пришло время поставить в ней точку.

– Но почему мы? – спросил человек со шрамами. – Для такой задачки вам нужны самые лучшие отмычки, а не старый и ржавый молоток.

Даушу, судя по всему, был склонен согласиться, но Гидула улыбнулся, не разжимая губ.

– На то две причины, хотя они и сводятся к общему знаменателю.

В нишу просунулась голова Сороки.

– Ошуа здесь, – сказал он.

Сорока отошел и пропустил третьего участника сговора. Олафсдоттр подвинулась, освобождая новоприбывшему место на скамье.

– Есть новости? – спросил Даушу.

– Была заложена бомба, – подтвердил Ошуа их предположения. – Солдатня похожа на пчел из потревоженного улья. Значительные потери среди мирного населения. Администратор по гражданским делам встал на дыбы и требует ответов от суосвая. Военные, служба безопасности и полиция просто повсюду. Опрашивают, останавливают и обыскивают всех подряд, хотя и безрезультатно. Мое мнение таково: бомба приведена в действие смертником. Безопасникам его не найти, поскольку он превратился в розовый туман, взлетевший в небо над станцией. Суосвай не рискнет выступить ни против нас, ни против наших врагов. И в то же время он не может ничего не делать. Нас ждет представление в стиле кабуки[13]13
  Кабука — вид традиционного японского театра.


[Закрыть]. Но чем быстрее мы уберемся с планеты, тем лучше…

– Согласен, – отозвался Гидула. – Сегодняшние события показали, что лоялисты начинают к нам подбираться. Пора переходить к решительным действиям. Если мы не ударим в скорейшем времени, нас раздавят.

Ошуа дернул большим пальцем в сторону человека со шрамами.

– Это он?

– Да, это Донован, – ответила Олафсдоттр.

Лис повернулся к человеку со шрамами и постучал себя сжатым кулаком по лбу.

– Большая честь наконец-то с тобой встретиться.

Доновану даже не пришлось изображать удивление.

– Честь? Мы же пока ничего не сделали.

– Он все забыл, – сказал новоприбывшему Даушу. – Названные отняли у него память.

– Ага… Но как же тогда вы ожидаете, что он?..

– Воспоминания могут и вернуться, – произнес Гидула. – Либо ты можешь придумать другую схему. Либо…

– Либо могу научить лошадь петь?

Старик улыбнулся.

– Тоже вариант. Впрочем, возможно, нам хватит одного только его имени.

Ошуа поджал губы, но кивнул.

– Не исключено. – Он вел себя так, словно полагал, будто шансы на это и в самом деле велики.

– Дружочек акетанянин, – вздохнул Фудир. – Бедная глупый человек. Твоя друг Гидула говорить две причины для ржавый молоток в тонкий работа.

Губы Гидулы вновь изогнулись в улыбке.

– Оставь свою терранскую тарабарщину. Во-первых, ты стал символом для миллионов, когда возглавил прошлое восстание, и твоя слава еще может вернуться к тебе.

– Что?! – Вскочив со скамьи, Донован едва не опрокинул свой кубок.

Олафсдоттр опустила ладонь на его руку.

– Неужели ты забыл даже это? «Лампа зажженная воссияла вновь»? «Имена, что не были забыты, были призваны»? Разве эти отважные слова не отзываются в твоей душе?

– Ты вел последних из тех, кто еще сопротивлялся, на штурм Министерства образования, – настойчивым тоном продолжал Гидула. – А когда все было потеряно, ускользнул, хотя и был на волосок от смерти. Точнее, ускользнул бы, не предай тебя один из твоих товарищей.

«Те сны, что мы видели на Гатмандере, – сказал Педант. – Это были воспоминания, вскрытые наркотой Тедди! Если как следует пороюсь, я смогу их откопать! Уверен!»

«О! Снова все вспомнить!» — закричала Шелковистый Голос.

Губы человека со шрамами шевелились, но с них не срывалось ни единого слова. Наконец он медленно опустился обратно на свое место.

– Но тогда… – выдавил он.

Гидула наклонился над столом.

– Да. – Его голос казался чуть ли не змеиным шипением. – Да. Тебя нашли на речной отмели у восточного побережья в милях от Министерства образования.

– Что говорит нам о том, – подхватил Даушу, – что тебе известен секретный проход, ведущий из Тайного Города.

– Вполне логично, что нечто подобное существует, – пробормотала Равн.

– И секретный выход, – добавил Ошуа, – вполне может оказаться секретным входом.

– Вот и вторая причина, зачем нам может понадобиться ржавый молоток, – сказал Гидула. – Если ты проникнешь в Тайный Город во главе отряда убийц, мы сможем обезглавить змею. – Он улыбнулся этой мысли. – А обезглавив ее, ты обессмертишь свое имя.

Человек со шрамами безвольно обмяк на скамье, обуреваемый противоречивыми чувствами.

Силач мечтал об этом.

Ищейка воспринимал происходящее как игру, тренировку ума.

Педант надеялся восстановить потерянные воспоминания.

Но Внутренний Ребенок был напуган.

Шелковистый Голос терзалась сомнениями.

И ни Донован,

ни Фудир не видели для себя ни малейшей выгоды.

– Обессмертить свое имя? – спросил Фудир. – Такая награда обычно достается покойникам. Если уж выбирать, то я бы предпочел, чтобы имя мое умерло, а вот весь остальной я продолжал жить.

Он хрипло засмеялся и поднял кубок с виски, но руки его тряслись так, что ему едва удалось отхлебнуть.

– И то верно, – улыбнулась Олафсдоттр. – Мало кого радует перспектива посмертной славы.

Гидула мрачно посмотрел на нее. Донован поперхнулся. Виски обожгло горло, и он с такой силой грохнул кубком по столу, что чуть не расплескал напиток.

– И какое же из наших имен, – проскрежетал он, – будет жить вечно?

– Только не произноси его вслух, – предупредил Даушу, – пока не наступит время и пока мы не поднимем массы.

– Гешле Падаборн, – сказал Гидула.

Услышав, как затаила дыхание Равн, Донован понял, что и для нее это стало откровением. Впрочем, будь иначе, она использовала бы это имя в качестве аргумента, когда они еще только направлялись к Удавке. Он чувствовал, что Педант копает все глубже и глубже. Но… так ничего и не находит. Все воспоминания сожжены.

– Падаборн, – прошептал он, будто надеялся, что звучание имени поможет ему ощутить связь со своим прошлым. Но это было имя незнакомца.

– Человек, вдохновлявший нас всех, – сказал Гидула. – Люди воспрянут духом, когда узнают, что ты возвратился.

– У тебя есть долг перед теми, кем ты когда-то руководил, – добавил Ошуа. – Ты должен вновь повести их в бой… и с ними их сынов и дочерей.

– Разве? – произнес Донован. – У нас не осталось воспоминаний о том, что мы когда-то были Падаборном. Да и желания поднимать оброненный им факел тоже нет.

Даушу ударил кулаком по столу.

– Я никогда не питал слишком больших надежд по поводу этой затеи, а теперь их у меня и того меньше. Человек, по сути, не более чем сумма своих деяний. Если Донован-буиг не помнит Падаборна, то не сумеет рассказать нам и того, как выбрался из Тайного Города. Олафсдоттр?

Эбеновая Тень посмотрела на него.

– Да, первый спикер?

Даушу дернул головой в сторону Донована и повел плечами.

– Не спеши, – сказал Гидула. – Рофорт когда-то писал: «Дом – это груда камней, но не только она. Если его разобрать, камни останутся, но куда же исчезнет дом?»

– Нет у нас времени на твои философствования, – нетерпеливо ответил Даушу. – Сегодня же вечером отправляемся на Ашбанал. Там нас будет ждать Манлий.

– Дом Падаборна был разрушен, – продолжал Гидула. – Но возможно, кое-какие камни остались. Ему вовсе не обязательно вновь становиться собой, чтобы вспомнить свои деяния. А все, что надо нам, – это знания лишь об одном из них.

– Вот уж не знаю, – осклабился Ошуа, – то ли ты, Гидула, и в самом деле мудрец, то ли просто напыщенный старый болван. Впрочем, что один, что второй вполне способны порой выдавать дельные мысли. Что скажешь, Даушу? Предлагаю взять его с собой. Авось знакомое окружение и пробудит в нем парочку воспоминаний.

– Ответственность на тебе, Гидула. – Даушу поднялся. – До тех пор пока это не угрожает остальным, можешь поступать как знаешь.

– Собираешься уже начать распускать слухи?

– Если я начну, тебе лучше бы предоставить мне Падаборна. Если не того самого, то хотя бы его подобие. Натаскай его, если придется. – Клюв посмотрел на то, как Донован накачивается виски. – И если сможешь.

С тем Даушу и удалился. Следом за ним поспешил Сорока.

Гидула тоже начал собираться.

– Он должен быть в порту Риетти до отлетного времени, – сказал он Олафсдоттр. – Держи его подальше от военных. Идешь, Ошуа?

Третий член Триумвирата покачал массивной головой.

– Пожалуй, посижу еще с нашим героем.

– Как знаешь, – сказал Гидула.

Когда старик удалился в сопровождении второго Сороки, Ошуа переместился на другой край стола, чтобы сидеть напротив Донована и Олафсдоттр. Откинувшись назад, он прислонился спиной к перегородке, закинул ногу на стол и заложил сцепленные руки за голову. Улыбка лишь усиливала его сходство с лисой.

– Ну, Геш, – произнес он, – и что же нам с тобой делать?

– Отправить домой? – предложил человек со шрамами. – Сомневаюсь, что мы вам будем хоть сколько-то полезны.

– Скажем прямо, с теми, от кого нет особой пользы, мы поступаем несколько иначе, – возразил Ошуа. – Знаешь, тебе следует поблагодарить Гидулу. Он тебе вообще-то жизнь спас… даже дважды за последний час.

– Вот и скажи мне еще, – проворчал Фудир, – что ваш брат хоть чем-то отличается от Названных.

Псоглавец широко улыбнулся.

– Как сказал один древний пророк: «Мир нуждается в людях всех сортов»[14]14
  Отсылка к Мигелю де Сервантесу Сааведре. «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский», часть 2, глава VI. В официальных русскоязычных переводах данный момент упущен.


[Закрыть]. Люди подобны молекулам газа, о которых лопочут научники. Вроде каждый куда-то бежит, да только в сумме получается, что общество в целом стоит на месте. Когда тебе нужно, чтобы достаточно большое количество людей двигалось в одном направлении, бесполезно просто сидеть и ждать, пока они придут к тем же выводам, что и ты. Отбраковку имеет смысл проводить только потом… если это потом вообще настанет. И знаешь что, дружище Донован? – Он вдруг перестал улыбаться. – Сдается мне, что ты окажешься нам куда полезнее, нежели предполагаешь.