Текст книги "В Пасти Льва"

Автор книги: Майкл Фрэнсис Флинн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

– Надо действовать тихо, – напомнил он своей стае.

Разместив оборудование и подключившись к сети микроспутников, которые вывел на орбиту сразу же по прибытии, он приступил к изучению рапортов. Седьмой должен был сесть на корабль до либрационной точки неподалеку от развалин старого поселения Содружества. Первому же он поручил оставаться в порту, чтобы проследить за Екадриной, когда та появится.

Второй, отвечавший за отслеживание планетарных новостей, произнес:

– Босс, вы точно уверены, что это хорошая мысль – оставить Первого одного? Что, если она заметит его? Мне кажется, ее стоило бы подстеречь в наземном порту прибытия. Она же не ждет, что вы будете здесь.

Большой Жак, назначивший ящик своим креслом, откинулся назад и заложил руки за голову.

– Во-первых, у него детское личико, позволяющее слиться с овцами. Он выглядит невинно.

– Невинный он, как же!

– Я сказал, он выглядит так, но не говорил, что это и в самом деле так. Во-вторых, нападение в порту было бы напрочь лишено артистизма. Что более всего всегда цепляло меня в Жизни, так это возможность охотиться на овец. Коррумпированный губернатор, зарвавшийся торгаш, тщеславный суосвай. Все они лишь скулят да жмутся, когда загоняешь их в угол. Разве это спорт? В-третьих, на Юц’ге пять космодромов. На котором из них устраивать засаду?

– Так ведь она же полетит сюда? – спросил Сорока. – Стало быть, на третьем. В смысле, она же собирается встретиться с Пендрагоном, а тот находится в Кривограде.

– Ага, находится. Так же как и Кудряш. Тесновато становится. С тем же успехом она может воспользоваться вторым космодромом, а оттуда добраться на скиммере. Основное правило прибытия?

– Не выбирай очевидных путей, – вздохнул Второй.

– Именно.

Большой Жак оглядел помещение штаба и задумался, не поступает ли он сам слишком очевидно, всякий раз выбирая столь уединенные места.

– Шестой, – приказал он, – возьми-ка нескольких парней и организуй поддельный штаб где-нибудь еще. В таком месте, которое я мог бы выбрать. И не говори мне о нем, пока я сам не попрошу. Наблюдай за ним со снайперской позиции и проследи, не проявит ли кто-нибудь интерес. Пусть тот штаб будет самую капельку более заметен, чем этот. В остальном придерживайся сценария. Передавай сюда всю информацию, но держи связь между фальшивкой и нами в глубокой тени. Второй, ничто не должно ни входить, ни исходить иначе, чем через этот закрытый канал.

На складе несколько минут царила суета, пока отдельный отряд собирался, вооружался и готовился выступать. Дождавшись, пока они уйдут, Второй приподнял инфо-очки.

– Думаете, Шестой уже готов действовать самостоятельно?

– А ты? Если моя уловка сработает – она сработает. Если нет… – Великан пожал плечами.

– Если сработает, – заметил Второй, – к ним нагрянет леди Екадрина и вся ее стая.

– Потому-то нам так хорошо и платят.

– Наставник, мы же мятежники. Нам ничего не платят.

– И то правда. Тогда считай, что мы делаем это во имя чести. И еще: свяжись с мальцом, напомни ему, чтобы не забывал гонять своих парней туда-сюда. Пешочком. Ну, ты понимаешь.

– Полный отстой, – произнес Второй, – когда охотишься на того, кто и сам вполне способен тебя прикончить. Почему все должно быть так сложно?

– А это чтобы ты не размяк, Второй.

– Секунду… – Сорока прижал ладонь к уху, прислушался, быстро опустил очки на глаза и начал изучать полученную из планетарной сети информацию. – Как там назывался кабак, где сидел лорд Домино?.. «Горный дракон»? Новостные раздатчики сообщают, что там произошел взрыв. Перегрузка энергетического модуля или что-то еще.

– Что-то еще… – проворчал Большой Жак. – Сколько погибших?

– Сейчас посмотрю… Овец заверили, что сама таверна не пострадала и уже с утра, как и прежде, в ней будет продаваться «Черный Варфоломей». О погибших ни слова.

– Вот и славно.

– Местные фуражки приступили к расследованию, и рифф Юц’ги уже вылетел из Великого Гардвика на тот случай, если выяснится, что произошедшее угрожает безопасности Конфедерации.

– «На случай», конечно же!

– Рифф знает, что мы здесь?

– Нет, если только ты сам ему не рассказал. – Жак постучал пальцами по коммуникатору. – Нюх мне подсказывает, что рифф – лоялист. Пендрагон вполне мог поделиться с ним информацией.

– Еще кое-что… – Второй вновь прислушался. – Первый докладывает, что корабль леди Екадрины приближается к парковочной орбите.

Жак задумался.

– Ненавижу совпадения.

Все тело Домино Тайта онемело, он будто бы плыл где-то далеко за пределами суетного мира, и ничто больше его не касалось. Голова его безвольно завалилась, и единственное, что он мог видеть, – черный выход трактира и изувеченный труп Пятого. Что-то острое, подхваченное взрывом, вонзилось сзади в череп Сороки, и Домино Тайту вполне хватало того, что он видел, чтобы радоваться, что он не видит всего остального. В ушах стоял звон, и все звуки долетали будто бы издалека, с трудом просачиваясь через этот барьер.

Но зрение постепенно прояснялось, а с ним возвращался и боевой дух. Некоторые коллеги любили говорить про «жизнь, уже не стоящую продолжения», но Домино Тайт полагал, что она всегда того стоит.

Дверь трактира открылась, и в проулок вышел низкорослый мужчина. О да, он следовал путем Жизни! Достаточно было увидеть его походку и то, как топазового цвета глаза выискивают угрозу. Ствол взятого на изготовку разрядника обшаривал всякий закуток, каждый темный угол, где мог бы притаиться снайпер. И, только полностью удостоверившись в своей безопасности, незнакомец вышел на свет и остановился возле Домино Тайта.

Коротышка стоял, совершенно невероятным образом накренившись, и раненый не сразу понял, что все дело в том, как вывернута его голова. Мозг, собиравший воедино сигналы от органов зрения, слуха и осязания, все еще отказывался их синхронизировать. Проулок, к примеру, пах оранжевым.

– Желаете избавления? – спросил незнакомец. Он поднял излучатель так, чтобы ствол смотрел вертикально вверх.

Домино Тайт попытался ответить.

– Тина, – услышал он чей-то голос… скорее всего, собственный, но звучащий почему-то совсем иначе. И с чего ему вдруг пришло в голову вспомнить девушку из Гейшот Бо на далекой Дао Хетте?

Поросшие щетиной щеки незнакомца пробороздили мелкие морщины, когда тот улыбнулся.

– Тому, кто зовет женщину, еще определенно рано на тот свет. А теперь побыстрее скажи мне, из чьих ты будешь? Мятежник или лоялист? – Он сунул руку в карман и достал какой-то сверток.

Тень захрипел, но потом сумел все-таки прошептать:

– А какой ответ ты считаешь правильным?

Коротышка засмеялся… и Домино Тайт увидел острые зубы, какие не должны бы принадлежать человеку. Незнакомец повернул голову в направлении Рыбной улицы.

– Мне нельзя здесь задерживаться. Разумнее всего было бы тебя оставить, но… не люблю я подлые засады. Едва вы вышли, трактирщик еще раз добавил: «Пока что». И засмеялся, будто сказал что-то умное. Я с ним сразу все и решил… на тот случай, если на переправе тебе понадобится компания.

Он рассек броню Тайта и растянул прорезь руками. Затем уложил сверток на грудь Тени и, подобно молоту, обрушил на него свой кулак.

Домино Тайт ничего не почувствовал. Его тело все еще не опомнилось от произошедшего, и удар с тем же успехом мог быть нанесен кому-то постороннему. Зато вскоре по его венам прокатилась волна пламени. Закололо в кончиках пальцев.

– С-спасибо, – с трудом просипел он.

– Рано радуешься. Стимулятор, который я тебе ввел, не починит сломанных костей. Лучше бы тебе поторопиться и залечь в мешиноспидаль. А теперь – адью.

Незнакомец распрямился, огляделся по сторонам и растворился в ночи.

Домино Тайт обнаружил, что вновь способен двигать правой рукой. А вот с ногой на той же стороне фокус не удался… судя по тому, что он мог видеть, она была изогнута под несколько большим количеством углов, нежели предполагало имеющееся количество суставов.

И что еще за дьявольщина такая этот мешиноспидаль? Уховертка все еще не работала; возможно, ее предстояло полностью заменить. Но слово звучало очень похоже на…

Он рывком поднял с груди использованный сверток срочной помощи и поднес его ко все еще неподвижному лицу, чтобы прочитать инструкцию.

Она была напечатана на гэлактическом.

Спаситель оказался Гончим Ардри.

Домино Тайт рассмеялся. Впрочем, в эту минуту он был готов принять помощь от кого угодно, не задавая лишних вопросов. Он позволил ветру подхватить обрывки упаковки, и та умчалась по направлению к Рыбной улице.

– Тина, – вновь произнес Тень.

Воздух вдруг задрожал, и рядом с ним появилась женщина, одетая лишь в накинутый на плечи плащ. Ее рот испуганно округлился, и она присела рядом, осматривая рану.

Возможно, Домино Тайту все это только мерещилось. Вначале он встретил Гончего там, где никаких Гончих быть не могло; теперь вот из ниоткуда появилась женщина.

– Тина! – с трудом выдавил он.

– Я же говорила тебе, что, если окажешься в беде, всегда можешь меня позвать. И не стоило так тянуть время, мой милый.

Она распахнула плащ и накрыла его, а затем Домино Тайта снова поглотила тьма.

Ошуа Ди Карнатика привел «Черного коня» на высокую орбиту Юц’ги и теперь сидел в капитанском кресле на мостике. Равн и Донован расположились по обе стороны от него. Поправивший здоровье Манлий возвратился на собственный корабль и уже был на пути к Центурианским Солнцам, где ему предстояла встреча с Даушу.

Юц’га являлась важным узлом в сети межзвездных «труб», и в ее порту всегда было полно кораблей. Но с парковкой проблем не возникало, ведь у «Длинной Луны» хватало ангаров, и буксиры обслуживали долгосрочные стоянки, тянущиеся вдоль всей первой стационарной орбиты.

Но Тени никому, кроме доверенных Сорок, не дозволяли прикоснуться к своим кораблям. Ошуа приказал Первому «застолбить место» и проверить, кто еще находится на планете.

Домино Тайт и Пендрагон Джонс. Гидула. Большой Жак.

– Не многовато ли посетителей? – прокомментировал Донован.

– Юц’га – крупный узел, – сказал Ошуа. – Через него проходит много людей.

– Мне казалось, Большой Жак собирался охотиться на Екадрину, – произнесла Равн.

– Так и было. И либо он сдался, либо…

– Либо нет. Ее корабль здесь?

– Явно? Нет. – Ошуа бросил экран на стол. – Но есть тут один корабль, не подающий позывных. Хотя, может быть, это и обычный курьер, пытающийся скрытно проскочить мимо.

– Не нравится мне все это, – сказала Равн. – Мы начинаем гоняться друг за другом.

Ошуа повернулся в кресле, чтобы взглянуть на нее.

– Люди сняли очки. И на нашей стороне, и на их. Екадрина же, скорее всего, просто хочет лично встретиться с Пендрагоном.

– Я не о ней говорю, а о Большом Жаке. Да, бывало, попытка уничтожить или защитить ресурсы сталкивала нас лбами. Но вначале Манлий пошел по душу Эпри, а теперь Большой Жак выслеживает Екадрину… и это уже совсем не похоже на падарм.

– Все в порядке вещей, – проскрипел человек со шрамами. – Для того чтобы джентльменские соглашения выполнялись, необходимо наличие джентльменов.

– Что же, Юц’га – большая планета, – сказала Равн. – Думаю, они все собрались не в одном и том же округе, не говоря уж про город.

– Не искушай судьбу, Равн, – проворчал Ошуа Ди. – А то еще соберет их всех вместе, просто чтобы посмеяться над тобой. Первый!

– Да, наставник? – повернулся в диспетчерском кресле Сорока.

– Отслеживай каналы Домино Тайта и Большого Жака. И за Гидулой присматривай тоже. Займись проверкой других каналов, ищи Пендрагона и Екадрину. Если понадобится, можешь реквизировать сеть спутниковой связи «Юц’га Юнион». Постарайся отследить и их личные спутники. Если что-то найдешь, сразу давай знать. Мне не нравится, к чему все это идет, и вслепую действовать не хотелось бы. Равн, Геш, увидимся за обедом. Впрочем, если что-нибудь случится раньше, я вас позову.

Выйдя с мостика в серо-золотой коридор, Равн взяла Донована под руку.

– По-ойдем, до-орохуша, – сказала она, уводя его в сторону зоны отдыха. – Мо-ожет, по-осидим, по-обо-олтаем. А там, глядишь, я и по-озво-олю тебе делать со-о мно-ой все, что-о захо-очется.

Донован позволил себя вести.

– На твоем месте я был бы осторожнее с такими мечтами, ведь ты же не знаешь, чего именно мне может захотеться. Что, внизу ожидается серьезная заварушка?

– Заварушка? Еще о-одно-о террансхо-ое сло-овечхо-о? До-олжно-о быть, ты имеешь в виду драху, «схватку на о-оружии». – Ее губы изогнулись, обнажая белоснежные зубы. – Все будет хо-оро-ошо-о. О-ошуа о-отзо-овет До-омино-о, и то-ому не надо-о будет драться с Пено-ом. Да и Жак, надеюсь, не найдет Екадрину до-о ее о-отлета. Планета-то-о бо-ольшая, верно-о?

– Нет, – покачал головой Донован. – В конце нас ждет одна большая куча дерьма, и мы будем в самом ее центре.

– О-оптимизм из тебя так и хлещет… Но-о мы не дадим тебя в о-обиду. Ты слишхо-ом ценен, что-обы тратить тво-ои силы на тахую чепуху.

– Что-то меня не оставляет предчувствие, что, когда вы решите их все-таки потратить, ситуация будет запредельно отвратной.

Она потрепала его по щеке свободной рукой.

– Ну а для чехо-о еще нужны лучшие из лучших?

– Не хочу сказать, что я совсем развалина, но…

– Тссс, до-оро-охуша. Вспо-омни-ка мо-ой со-овет.

– Ошуа уже все понял. Над ним мухи не вьются.

– Мухи? Забавно-о же ты выражаешься. Идем. Сюда.

Широкая зона отдыха замыкалась в круг и была оформлена в серебряных и черных тонах. На стене поочередно отображались снимки тех мест, где бывал Ошуа, и портреты Сорок, когда-то состоявших у него на службе. Вокруг были расставлены игровые консоли, ткацкие станки и ремесленные столы. За исключением начальных и финальных этапов, межзвездные путешествия обычно проходили в полнейшем безделье. Конечно, часть времени можно было посвятить тренировкам и обучению, но и перебарщивать с ними не стоило. Поэтому у каждого члена экипажа имелось свое хобби. К примеру, Четвертый номер Карнатики был занят диссертацией по антропологии сектора Регенсторпа, а Шестая увлеклась лепкой из глины.

Когда вошли Равн и Донован, в помещении находились две Сороки: один читал на портативном экране, а второй играл в боевые шахматы за проекционном столом. Олафсдоттр замахала руками.

– На выхо-од! Про-очь, мерзавцы! До-оно-ован со-обирается любить меня, и зрители ему ни к чему.

Сороки рассмеялись и один из них заметил:

– Да уж, на его месте я бы тоже предпочел обойтись без зрителей.

И все-таки они поспешили собрать свои вещи и, все еще смеясь, удалились.

– И зачем ты им это сказала?.. – нахмурился Донован.

Но Равн вдруг подсекла ему ноги, и он повалился на кушетку, а Олафсдоттр уселась сверху. Она обхватила его руками и ногами так, что он почувствовал себя перевязанным проволокой тюком сена. Пошевелиться не было ни малейшей возможности.

– Какого?..

– Тссс, сладенький, – прошептала она ему на ухо на гэлактическом. – Слушай, и слушай внимательно. Ошуа поручили убедиться, что ты бесполезен. Что починить тебя невозможно. Но все дело в Гидуле. Что бы ты ни делал… кстати, пока мы валяемся на этой кушетке, можешь делать все что угодно… но главное – не позволь Гидуле узнать, что твои разрозненные личности смогли объединиться. В последнем рапорте Билли Чинса говорилось, что ты полностью сломан. Именно этого он ожидал, когда посылал меня за тобой, и именно таким ты и должен перед ним предстать.

Доновану удалось повернуть голову и увидеть в глазах Равн Олафсдоттр неподдельный испуг.

– Почему… – прошептал он, но Равн прервала его вопрос поцелуем, а потом, зарывшись носом в его шею, заговорила вновь:

– Не задавай вопросов, на которые я пока не могу дать ответ. Пока следует быть осмотрительными. На кону и твоя жизнь, и моя.

– Разве Ошуа не скажет ему?..

– Тише. Ошуа умен. А знание – сила. Так он им и поделился. Кх-м… а ты неплохо целуешься.

– Мне пришлось стать неплохим актером.

И вновь его заставили замолчать.

– Расскажи мне… – шептала Равн в промежутке между поцелуями, – что угодно… Хоть что… О Билли… Чинсе.

– Он отошел от дел.

Равн на мгновение замерла.

– Как… жаль, – сказала она.

– Поверь, он тоже был не слишком-то рад, но я как-то не был готов сам от них отойти.

– И это хорошо, а то разве могла бы я сейчас получить такое удовольствие, – произнесла Олафсдоттр, прежде чем возобновить свои ласки.

Убедившись, что она больше ничего не собирается сказать, Донован отстранился.

– Что-нибудь еще?

– О, сладенький. Нельзя же сто-оль о-очевидно-о по-охазывать, что-о все это-о лишь спехтакль. Что-о со-облазнение было-о не насто-оящим. Всехда до-ово-оди ихру до-о ко-онца, до-оро-охуша. Я же го-ово-орила, что-о о-однажды мы станем друзьями. По-очему бы не сейчас?

Но как ни один наркотик не мог оказать влияние на всего Донована-буига, как ни один ритуал или медитация не могли погрузить его в транс, так и поток энзимов не сумел всецело завладеть им. Шелковистый Голос поддалась обольщению, но вот Фудир выступил против, верный той женщине, которая его ненавидит. Внутренний Ребенок, как всегда, стоял на страже, а Ищейка пытался докопаться до сути.

«Интересно, а от кого тогда она пытается сохранить в тайне этот разговор?» – спросил он Фудира.

– Ошуа. Кто же еще может наблюдать за всем кораблем? Вопрос скорее в том, что именно она собралась от него скрыть. Определенно не состояние нашего разума. Об этом-то ему уже известно.

«Слишком очевидно. Она не хочет, чтобы наш гостеприимный хозяин услышал что-то, чего не должен знать Гидула. Вспомните ее слова».

«Не задавай вопросов, на которые я пока не могу дать ответ», – услужливо напомнил Педант.

«Это значит, что она не готова ответить, но не то, что она ничего не знает».

«Для того, кому наш язык не родной, разница между понятиями „не могу“ и „не способна“…»

«Заткнись, Педант. Как там дела у Донована и остальных?»

«Ну, если бы они не были в таком ужасе от происходящего, возможно, им бы это даже понравилось».

«Да уж, – подумал Фудир. – Проблем свалилось до одного места. И даже на планету спускаться не понадобилось».

Ценьжем гаафе: седьмой допрос

Про женщину с золотой кожей нельзя сказать «она покраснела», так что бан Бриджит, скорее, побронзовела, услышав рассказ Олафсдоттр о соблазнении Донована-буига. Мéарана наблюдала, как ее мать все сильнее напрягается с каждым новым словом о ласках между Тенью и отцом.

Арфистка улыбается, пусть и несколько обеспокоенно. Изящная Бинтсейф даже не пытается скрыть тревогу, ее оружие наполовину извлечено из кобуры. Поток издевательств можно прекратить разными путями…

Но бан Бриджит сама обрывает нить повествования. Она вскакивает и, сжав руки в трясущиеся кулаки, восклицает:

– Пес! Изменник!

– Ку, – произносит Изящная Бинтсейф, надеясь унять ее гнев, – разве ты не слышала? Он не получал от этого удовольствия. Мыслями он был совсем в другом месте.

Бан Бриджит резко поворачивается к подчиненной и указывает рукой на умолкшую Тень, которая по очереди оглядывает каждую из допрашивающих ее женщин.

– Да откуда ей знать, о чем он тогда думал? – рычит Гончая. – Вижу, он много чем успел с ней поделиться.

Она еще несколько секунд стоит так, и ее молчание никто не смеет нарушить. Но когда обвиняющая рука медленно опускается, Равн Олафсдоттр вновь начинает говорить.

– Почему же это он вдруг изменник? – с поддельной невинностью в голосе произносит она. – Разве он кому-то приносил клятвы верности?

Бан Бриджит не отвечает, но ее кожа приобретает почти оловянный оттенок.

– Если я нашла выбро-ошенную вещь, – продолжает Тень, – разве мо-ожно-о винить меня за то-о, что-о я ее о-отмыла о-от хрязи и забрала? К тому же, – добавляет она на галактическом, – я ему несколько задолжала, и надо было как-то рассчитываться. Пусть он и старый пердун, но в нем есть некоторый шарм.

Мéаране интересно, одна ли она заметила неувязку в том оскорблении, которое выпалила ее мать. Пес? В конце концов, кто тут Гончая? Она склоняется над арфой, чтобы скрыть улыбку, и начинает наигрывать старинную дворцовую мелодию Ди Больда. Фудир как-то рассказывал, что эта песня ведет свое начало от куда более древнего сказания Терры, имевшего несколько иной смысл. Арфистка не поет, она знает: мать и без того услышит слова.

 
Гнала его по разума сплетеньям
И, звонко хохоча, там пряталась сама.
 

Она замечает, что мать поворачивается к ней и пытается прожечь взглядом, но арфистка не поднимает головы, поскольку боится расхохотаться. Мéарана продолжает играть, исполняя мотив наполовину шутливый, наполовину тревожный, ибо задеты настолько серьезные вопросы, что иначе как со смехом о них говорить нельзя. Ловкостью пальцев и сложностью мелодии она заставляет всех остальных замолчать до тех пор, пока не доходит до финальных, так и не спетых строк:

 
Утраты свои в моем доме найдешь,
Дай руку, любимый, пойдем!
 

И только когда струны стихают, Мéарана Быстрые Пальцы решает посмотреть матери в глаза.

– Серьезно, мам, а что им еще было делать? Равн должна была сказать нечто, не предназначенное для ушей Ошуа, да еще и так, чтобы тот вообще ничего не заподозрил. Не говори мне, что сама никогда не пользовалась подобными уловками.

Последнюю фразу она добавляет с таким жаром, который равно удивляет и мать, и саму дочь. Когда-то бан Бриджит и вправду славилась такими проделками. Воцарившееся молчание спустя некоторое время нарушает Изящная Бинтсейф, которая смущенно произносит:

– В этом всем есть одна загадка…

– Ну во-от, о-опять, – смеется Тень, – всехо-о о-одна.

– Что Ви… – молодая Гончая замолкает, остановленная жестом бан Бриджит.

Но Равн и сама способна завершить ее реплику.

– Что Виллги – Гончий – делал на Юц’ге? О-о, мо-ой милый До-омино-о, мо-ожет, и не о-опо-ознал ехо-о, но-о мне-то-о эти то-опазовые глаза до-ово-одило-ось уже видеть, и не скажу, что-о наша встреча была приятно-ой. Хотя поступок он совершил действительно благородный, и я молюсь о том, чтобы судьба не свела их вновь в падарме жизни. Что же до вопроса: я бы удивилась, если бы Свора не прознала про наш конфликт и не прислала своих наблюдателей.

– Значит, он просто наблюдал, – произносит Изящная Бинтсейф. Каждая молодая Гончая мечтает о том, чтобы однажды ей доверили это самое опасное из заданий. Мало кому выпадает такая честь; возвращается же их еще меньше.

– О-ох, скажи, какая семья будет рада то-ому, что-о за их ссо-оро-ой в о-окно-о по-одглядывает со-осед?

– Еще один вопрос лежит куда глубже, – произносит Мéарана… и ей становится любопытно, не описывала ли Олафсдоттр свои «развлечения» с Донованом в таких подробностях специально, чтобы отвлечь внимание бан Бриджит. – В том, что Гончие могут шпионить на территории Конфедерации, никакой тайны нет, так зачем об этом упоминается в твоей саге?

– Да, – говорит Равн Олафсдоттр, одобрительно улыбаясь арфистке, – все это очень тревожно.

– Что именно? – спрашивает бан Бриджит, сверх всякой меры взбешенная поведением и гостьи-пленницы, и дочери, и даже своей протеже. Ее слишком увлекли собственные мысли, но теперь, подумав, она кивает: – Ах да. Конечно.

– Ага, – мрачно улыбается Олафсдоттр, – у Домино Тайта была любовница из Гейшот Бо на Дао Хетте, и вот она вдруг ни с того ни с сего появляется в проулке Кривограда, стоило ему пораниться? Да, дорогуши, вряд ли такие совпадения возможны. Судьба не слишком любит помогать влюбленным.