Текст книги "Колледж МПС"
Автор книги: Майка Мальчик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)
– Вот моя кровать, – показал я на застеленную шкурой Миа-тян кровать, – а это – твоя! – Надо сказать, кровати так и стояли, сдвинутые вместе. Маули тут же пометила обе кровати, причём, все углы. Хвост шкуры пытался её схватить, но девочка откинула его в сторону, как будто её постоянно хватали пушистые хвосты шкур. Хотя нет, она мельком, незаметно для меня, сравнила свой и мой голые хвосты с красивым чёрным хвостом с белой кисточкой на конце.
Всё это время я стоял у своей кровати, наблюдая за гостьей. Закончив обследование спальни, включая и единственное окно, выходящее во двор, она обратила внимание на меня. Подошла, на четвереньках, ко мне, обнюхала низ живота, лизнула. Потом добралась до моей подхвостной железы, тщательно принюхалась, тоже лизнула, и, удовлетворённая осмотром, легла на спину, на своей кровати, подставив мне самые уязвимые места: горло и животик, разведя коленки.
Горло было прикрыто ошейником, как у меня, значит, была где-то куплена, возможно, в Вышеграде есть рабский рынок, или где по случаю нашли. Хозяин ведь обещал мне привезти подарок.
Я подобрался к девочке, тщательно обнюхал её, лизнул подхвостную железу и ложбинку.
По запаху я определил, что она моего вида и дружелюбно настроена, на вкус мне стало понятно, что девочка моего возраста, целенькая, к близости не готова. Грудь у девочки совсем не развита, такая же маленькая, как у меня, мальчика, сосочков только два, остальные четыре лишь слегка намечены.
По остаткам мочи определил, что у нас одинаковая кровь, значит, совместимы в будущем, здорова, никаких внутренних и внешних болезней нет.
Краем сознания уловил понимание, почему кошкодевочек считают развратными и сексуальными существами.
Желая познакомиться, они доверчиво подставляют свои самые уязвимые места, а у людей совсем другие понятия, у них одно на уме, и они думают, что кошки хотят близости, сразу нападают на них с известными целями. Не исключено, что наши запахи на них так действуют, как афродизиак, не зря же такой спрос на кошкодевочек у людей всех возрастов!
Запоздало подумал, что и котомальчиков тоже так могут использовать. Когда Маули захотела обследовать мою подхвостную железу, я дал обнюхать себя, встал на четвереньки и поднял хвост.
У человека нос не так сильно развит, как у нас, читать запахи не умеют, зато в голове сразу появляются мысли дурного, по моему мнению, толка. Непонятные мысли, откуда они только берутся? Ведь мой запах ясно говорит, что я мальчик, притом, совсем незрелый. Девочка тоже показывает своё естество вовсе не для близости, а для знакомства. Маули, к примеру, рассказала мне своими запахами и вкусом, что у неё не было ещё ни одной течки, совсем ребёнок.
Как поступают в таком случае зрелые коты и кошки, не знаю.
Маули, до этого тревожно на меня посматривающая, обрадовалась, когда я поднял голову, посмотрел на неё и облизнулся. Девочка прыгнула мне на шею, поняв, что я принял её в свою семью, старательно начала вылизывать мне уши и шёрстку за ушами. Я обнял её, начал гладить по худенькой спинке, по торчащему позвонку и выпирающим наружу лопаткам. Была она довольно сильной и гибкой кошечкой. Я гладил её мягкие шелковистые волосы, больше похожие на шёрстку, лизал открытые места лица, от чего девочка счастливо жмурилась и мурлыкала.
На первый взгляд тела человека и кота очень похожи, кажется, что просто к человеку приставили кошачьи уши и хвост. На самом деле всё не так, если приглядеться и потрогать тело в некоторых местах.
Во-первых, лицо у нас более вытянуто вперёд в районе челюстей, нос гораздо больше получается. Не торчит, как у некоторых, а по объёму пазух больше и количеству обонятельных рецепторов. Но это ничуть не портит вид, наоборот, делает красивее. Во рту, а вернее, в пасти имеется четыре острейших клыка, мелкие резцы, похожие на молочные зубы ребёнка, дальше четыре больших хищных зуба, способных разгрызть небольшую кость. Язык шершавый и длинный, однако похож на человечий, губы тоже средней величины, поэтому мы можем разговаривать.
Возле носа есть точки, ими мы можем «видеть» тепло. То-есть, с их помощью я ищу мышей под землёй или в стогу сена. Уши большие, начинаются в том же районе, что у людей, заканчиваются чуть ли не на макушке.
Ушами мы слышим ультразвук, если самим издавать писк, а это мы умеем, услышим, есть впереди преграда, или нет. Инфразвук тоже слышим, приближение чего-то большого пугает. Так что, цунами и извержение вулкана, землетрясение, можем предсказать заранее.
Глаза тоже похожи на кошачьи, с вертикальным зрачком, бывают жёлтые, как у меня, или зелёные, как у Маули. Не знаю, какие цвета я вижу, какие нет, опыты надо мной никто не проводил, но мне кажется, ничего не изменилось, вижу всё, как и человек, может ошибаюсь, не знаю, зато хорошо вижу в темноте, а если запрут в тёмной комнате, выручат ультразвук и инфракрасное зрение.
Строение тела не совсем такое, как у человека, стройное, гибкое, рёбра тоньше, легко сгибаются, позвоночник тоже хорошо гнётся, можем ходить как на задних ногах, так и на четырёх, особо не испытывая неудобства. Иногда очень хочется бегать на четырёх, наверное, чтобы разгружать поясницу, причём хвост служит замечательным балансиром, помогает делать резкие повороты на бегу.
Ещё спина не совсем ровная, как у человека, слегка покатая, и позвоночник наружу торчит, вот, как у девочки, сильно худой, к тому же. Девочка громко мурчала, дорвавшись до моего тела, вылизывая шёрстку на голове, я не отставал от неё.
Ещё за ушами есть железы, при почёсывании выделяют особые вещества, если не ошибаюсь, секрет называется. Чем больше кошку гладишь, тем больше выделятся, и метит хозяина или друга.
Грудей только две. Я только троих кошек встретил, включая себя, ни у кого многососковости нет, только слабо выраженные намётки, похожие на родинки.
По урокам биологии знаю, что есть такое понятие, как «рудимент», то есть, у человека тоже есть «третье веко», как у нас, только маленькое, иногда младенцы рождаются с хвостиками, его сразу отрезают, чтобы не мешал. Конечно, голому хвост не помешает, но я лично испытываю неудобство, если приходится прятать хвост в штаны, тем более, сидеть на нём.
Потом, есть люди, полностью покрытые шерстью или с большим количеством сосков на теле, что-то ещё бывает, рудиментарное…
Да, забыл сказать! Когти! У нас есть острые и крепкие когти! С их помощью я могу лазить по деревьям, драться. С помощью когтей и клыков смогу убить взрослого человека, если даже он с ножом. У человека не будет никаких шансов, тем более, с нашей запредельной скоростью движения. Наверное, это одна из причин, по которой на нас надевают магические ошейники с привязкой к людям.
Ещё кошкодевочки и котомальчики очень умны и скрытны. Я сразу заподозрил, что Маули не такая дикая, как кажется.
В дверь постучались(!), и к нам заглянул хозяин. Сморщился от наших запахов, но ничего не сказал на этот счёт, сказал другое:
– Познакомились? Идите, баня готова. Вася, отмой свою подружку, она мне не даётся. И не захватывайте, пока, всю спальню, может быть, Вольф и Алиса будут заходить, в гости.
Маули совсем была не прочь, чтобы я отмыл её от грязи, даже помогала мне, видимо, стала совсем доверять, когда принял её в свою семью.
Долго думал, во что её одеть, взял с собой бельё Миа-тян, свои трусы, шорты.
Но, стоило мне одеться, как девочка заволновалась, начала мяукать и недоверчиво на меня смотреть. Когда я пытался её погладить, отскочила в угол и зашипела. Пришлось раздеться. Тогда она вновь признала меня за своего. Так и вышли, неодетые, во двор, и зашли в столовую.
Хозяин уже ждал нас. Удивлённо взглянул на странную парочку и нахмурился:
– Вы чего голышом ходите? Вася! – я пожал плечами и кивнул на Маули.
– Кто не захочет одеваться, будет есть из миски, на полу! – решил Шеннгирр. Маули скромно уселась в углу, прямо на пол, только что отмытой до скрипа попой. Я подумал, и примостился рядом, на корточки.
– А кто нас будет кормить? – поднял брови хозяин.
– Мяу! – ответил я.
– Мяу! – заулыбалась девочка, потёршись о моё плечо мордочкой.
– Не понял! – нахмурился хозяин, – Ты что, Вася, ничего не сготовил?
– Нет, – ответил я, – вчера был у фрау Миллер, она меня накормила, дала с собой пирожков, молока… Мышей наловил… – кошечка восторженно пискнула, облизнувшись.
– И что теперь делать? – рассеянно спросил хозяин.
– Я же не знал, что вы сегодня приедете, – пожал я плечами. Когда я говорил, сильно шепелявя, Маули недоумённо смотрела на меня, с трудом сдерживая улыбку. – А сегодня знакомился и купал гостью, – посмотрел я на девочку. Девочка недовольно фыркнула, а я злодейски ухмыльнулся, в ответ на её насмешками над моей корявой речью.
– Ну, давай, что там у тебя есть, – смирился хозяин, – только на кухню не ходи голым, оденься!
На кухне ещё оставалась каша с мясом, её я разогрел в магической печи, пирожки, тоже. Вынул мясо и рыбу из магического холодильника, отнёс в наш с Маули угол, разложил по мискам. Девочка не стала есть, облизываясь. Потом накрыл стол для Учителя, снова разделся, прошёл в угол, и мы приступили к позднему завтраку. Маули была голодна, глотала мясо огромными кусками. Я с удивлением смотрел на неё, бросал взгляды на Шеннгирра.
– Отказывалась есть со мной, – пояснил он, – только воду пила.
Странно, на шее у девочки красовался рабский ошейник, и привязка должна была стоять, иначе могла сбежать в пути, а значит, должна была любить и слушаться хозяина.
– Привязку на себя не стал делать, – пояснил хозяин, – она же твой подарок, так только сделал, чтобы не сбежала.
Маули бросила на меня странный взгляд, но промолчала, вылизывая пустую посуду. Я сходил за молоком и налил ей в миску. Кошечка с удовольствием начала его лакать.
– Мне надо в город, – глядя на нас, лакающих молоко, сказал хозяин. Я навострил уши, но хозяин сказал, вздохнув:
– Мне, конечно, не помешала бы твоя помощь, Вася, но тебе надо остаться со своей Мау – Ли. – Так и сказал, а я понял. – Пока не приучишь её к цивилизации, никуда не пойдёшь! – у меня опустился хвост, и головой я поник, печально глядя в миску. Зато девочка оживилась.
– Так и зарегистрирую твою девочку. Мау – Ли, – сказал на прощание хозяин. Потом вспомнил:
– Вольф и Алиса проходят испытание на звание Охотников. Пришлось их там оставить и поспешить к тебе.
Я не запрыгал от радости, мне и одному было неплохо. Хотел уже перебраться к фрау Миллер, а там детей соседских много, с ними уже подружился, сегодня собирался к ним, играть и купаться. А тут – на тебе! Сиди дома, сторожи дикую кошку! Взглянув на неё, тут же устыдился своим мыслям, и стал вылизывать ей испачканное личико языком. Кошечка не отодвинулась, жмурясь от удовольствия.
– Ну, всё, я пошёл, – напомнил о себе хозяин, – обедать буду в городе, а к вечеру что-нибудь приготовь, Вася. Вася! – повысил он голос, потому что ему показалось, что я совсем не слушаю.
– Флуфаюшь… – пробормотал я, не отрываясь от увлекательного занятия.
– Я рад, что тебе понравился мой подарок, – улыбнулся хозяин, и ушёл. А мы, закончив обоюдное вылизывание, бросились играть. Пока я не вспомнил, что надо прибрать на столе, помыть посуду.
– Поможешь мне? – спросил я кошечку, та согласилась, ничего не поломала и не разбила, я же занялся готовкой. Вообще-то я не люблю готовить, и знаю всего несколько блюд, с тем, какие блюда делала нам Миа-тян, ни в какое сравнение не идёт, но я решил удивить Маули, приготовив рулетики с отварным рисом. Рис получился у меня клейкий, рассыпаться совсем не хотел, как бы я его ни промывал и не сдабривал маслом, но зато шарики из него хорошо получались, и на вкус неплохие. Девочке понравилось, она наворачивала рулетики из рыбы и мяса, не отходя от разделочного стола. Я не ругался, на ужин всё равно будем кашу варить, с мясом.
Приготовив обед и попутно набив животы, мы побежали опять играть на поле для тренировок.
На речку пригласить подружку пока не решился. Мы не разговаривали, только бегали и прыгали, но день провели очень весело, чуть не опоздали сварить кашу на вечер. Довольные, мы отмылись от грязи и пота, и вновь принялись за готовку. Мау посмотрела, как я мучаюсь, отобрала кастрюлю и заставила меня чистить овощи и резать мясо. Не знаю, как называется то, что получилось, но мне было очень вкусно. Почти все овощи, что нашлись у нас, потушили, и зажарку из мяса добавили.
Мы не любим много соли, поэтому не солим еду, если понадобится, лижем большие кристаллы, лежащие на столе. А для людей стоят на столе солонка и другие отвратительные специи, от которых я всегда чихаю.
Вечером пришёл Шеннгирр, похвалил кашу, сваренную девочкой, сказал, что принёс от фрау Миллер для меня подарок в виде кувшина молока и пирожков. Хозяин на этот раз не стал прогонять нас на пол, разрешил сидеть на дальнем от него краю стола, и мы, имея поистине зверский аппетит, уничтожили свои порции каши, и зашуршали пакетом с пирожками. Я предложил подружке запивать их молоком из глиняной кружки, и она была очень довольна.
– Фрау Миллер ждёт тебя, Вася, – сказал хозяин после ужина, – ты что-то обещал ей.
– Та, миси, – улыбнулся я, хотя прекрасно понял, что фрау Миллер просто хочет завести у себя кота, потому что ей одной очень скучно, поговорить не с кем вечерами. Надо будет спросить, как насчёт кошечки, и вообще, сходить вместе в гости.
Я расплылся в улыбке, от таких мыслей, очнулся от чувствительного тычка в бок. Это Маули напомнила о себе. Она вопросительно смотрела на меня, требуя объяснений.
– Пока вас не было, – рассказал я, – за мной приглядывала одна женщина, фрау Миллер. Она давала мне продукты, вот эти пирожки, тоже её выпечка, молоко. А я ей ловлю мышей. – У Маули азартно зашевелился хвост, – У неё в хлеву много жирных мышей! – девочка засверкала глазами, хищно улыбалась.
– Но с тобой меня туда не отпустят, – вздохнул я, и Кошечка напряглась, недоумённо поглядывая на меня.
– Потому что тебя сначала надо приучить к цивилизации! – Маули гневно фыркнула и глухо заворчала, стукнув хвостом мне по спине.
– К местной цивилизации, – поправился я. Маули немного подумала, и успокоилась, уткнувшись в кружку с молоком.
– Правильно Вася говорит! – одобрил мои слова хозяин, – Всё, спать, завтра у меня трудный день, помощников нет, от вас толку ещё долго не дождёшься. Одна радость, смотреть, как вы играете.
Мне эти слова пролились бальзамом на душу, а то я уже думал, мы Шеннгирру в тягость, даже обдумывал мысль перебраться, хотя бы временно, к фрау Миллер, чтобы не стеснять хозяина.
Глупые, конечно, мысли глупого котёнка. Кто же откажется, в здравом уме от такого источника дохода? Я ведь, по первой же просьбе хозяина, могу смотаться в Подгорье и принести что-нибудь ценное или очень ценное. По своей малолетней глупости я считал, что хозяин из милости держит нас у себя, позволяя делать почти всё, что хотим, за исключением обязательного постижения боевых искусств и учёбы, чего мы не очень хотели. Боюсь, скоро нам придётся отправляться с Маули в школу. Если есть, конечно, школа для детёнышей зверолюдей.
Прибравшись в столовой и помыв посуду, отправились спать. Я лёг на свою кровать, укрывшись шкурой Миа-тян и взяв к себе зайца Митьку, а подружку положил на соседнюю кровать.
Утром проснулся в объятиях Маули. Думал, Миа-тян будет ревновать, но нет, она заботливо укрыла девочку и меня, подоткнувшись с боков, чтобы не дуло.
Проснувшись, я долго смотрел на милое личико кошечки, мирно посапывающей рядом, не решаясь разбудить, пока не пришёл хозяин, потерявший терпение.
– Подъём! – громко сказал он, входя в наш зверинец. Маули открыла глаза, встретилась с моими, и улыбнулась, ещё крепче обняв меня своими лапками. После чего мы резко раскатились в разные стороны и побежали совершать утренний моцион.
Когда помылись, и даже облились водой с ног до головы, потому что девочка сразу стала играть и хулиганить, хозяин выгнал нас на стадион, бегать и отрабатывать боевые навыки. Кошечка оказалась очень шустрой девочкой, справиться с ней было нереально, никакие правила она не соблюдала, а на мои жалобы хозяин только усмехался, и фыркал, совсем как Маули. На самом деле, в уличной драке, я тоже буду требовать соблюдения правил?! Так что, изрядно побитый, палкой и ногами, возвращался домой, развесив губы от досады.
Сначала я поддавался, якобы слабенькой девочке, потом уже сражался в полную силу. Но, если мне удавалось зацепить соперницу, она сразу обижалась. Ох уж, эти девчонки!
После завтрака мы с хозяином решили, что я схожу к фрау Миллер, за продуктами, поэтому оделся в одежду деревенского мальчика. Маули заволновалась. Она стала бегать по двору, жалобно пищать и звать меня. Потеряла, или сделала вид, что потеряла, но вид у неё был крайне несчастный. Она заглядывала хозяину в глаза, мяукала, просила найти Васю.
– Придётся тебе пока оставаться дома, – пожал он плечами, обращаясь ко мне, – нельзя котёнка оставлять одну дома. Не сажать же на цепь. Да и то, опасно. Ещё повредит себе что-нибудь.
Так что, сильно огорчившись, пришлось снова раздеться и выйти к Маули. Девочка, с радостным писком, прижалась ко мне. Я успокоил её, думая, чем заняться сегодня днём. Конечно, никто нас не освобождал от повседневных обязанностей, как уборка в спальне, с мытьём полов и окна, в столовой и на кухне поддерживать человеческий порядок, во дворе убираться надо было каждую декаду. Надо было подметать, полоть сорняки, резать бурьян у забора. Кроме того, не забывать ежедневные тренировки, утром была только небольшая разминка.
Но, кроме этого, надо было найти занятие для души. Вечером у нас должны быть уроки, но вести их было некому, не приглашать же из города учителя для двух котят! И я вспомнил, чем можно заняться!
– Пойдём на рыбалку? – спросил я кошечку. Она вопросительно посмотрела на меня.
– Рыбу любишь кушать? – она, с готовностью, закивала и подскочила на месте, – Айда! – позвал я Маули, и она сразу сорвалась на бег вслед за мной. Но побежал я прежде всего в спальню, где свернул шкуру и взял зайца, аккуратно уложил их в рюкзак, наделал бутербродов с маслом, с собой.
Лодочка Миа-тян лежала на прежнем месте, невод тоже был там, хорошо просушенный. Миа сама растягивала его, просушивала, потом прятала под лодку. Теперь это предстояло сделать мне.
Хозяин обещал принести к вечеру продукты, так что, думаю, он простит мне сегодняшнюю отлучку. А мы с кошечкой поедим на обед свежей рыбки. Если поймаем, конечно, что-либо.
Спустив лодочку на воду, мы забрались в неё, и я погнал её веслом в тот затон, где мы когда-то с Миа-тян ставили невод. Шкуру её, как и Митьку, оставил на том месте, где мы с ней отдыхали, ожидая, когда в невод привалит рыба.
Когда добрались до нужной протоки, я осторожно, чтобы не перевернуть лодочку, вылез из неё, погрузившись по грудь в воду, и стал растягивать сеть. Маули внимательно наблюдала за мной.
Когда установил невод, спросил:
– Видела, как я грёб веслом? – девочка кивнула. – Плыви вон туда, – показал я, и сам тихонько, с удовольствием, поплыл рядом, в тёплой воде.
– Подождём, пока рыба попадётся в сеть, – уселся я на расстеленную шкуру, погладив, заодно, довольно прижавшего уши зайца. Мау уселась рядом, бесцеремонно залезла в мой рюкзак и вытащила бутерброды. А из своего крохотного рюкзачка вынула пирожки! И флягу с ягодным морсом.
Когда она успела собраться, я даже не заметил.
Расстелив маленькое полотенце, кошечка выложила припасы, и начала их уничтожать. Припасов было немного, но заморить червячка хватило. Мы развалились на мягкой шкуре, подставив животы ласковому солнышку. Хорошо…
– Эх, если бы ты ещё умела говорить! – проворчал я, вздыхая.
– Я умею говорить! – вдруг ответила мне девочка, – И не так, как ты: фщ, шф, а получше!
Я обиделся, но не ничего сказал по этому поводу. Спросил другое:
– А почему до этого прикидывалась немой?
– Можно подумать, ты сразу заговорил! – фыркнула вредная девчонка.
– Я не мог сразу разговаривать! – обиженно воскликнул я, подскакивая, – Меня медведь порвал, видишь! – я показал на уродливые шрамы на своих боках, – Сильно болел, и у меня отнялась речь!
– Я не знала! – виновато протянула Маули, – А как ты опять начал разговаривать? – полюбопытствовала она.
– Когда погибла Миа-тян, – дрогнувшим голосом сказал я, отвернувшись и поглаживая мягкую шкуру любимой девушки. Вспомнился ужас того момента, я свернулся клубочком, обнял Митьку, и замолчал.
– Вася! – позвала меня Маули, – Не печалься. У тебя теперь есть я.
Подумав, что она говорит правду, глубоко вздохнул, и повернулся к девочке.
– А как тебя по-настоящему зовут? – спросил я её. Кошечка улыбнулась:
– Гырха. Только это детское имя, мне потом дали бы другое.
– Мне тебя звать Гырха? – спросил я. Гырха замотала головой:
– Нет! Ты придумал очень хорошее, взрослое имя! Мау-Ли. Знаешь, я из рода Ли! Теперь можешь звать меня Мау.
Я немного удивился. Считал, что у её народа нет буквы «Л». Вообще-то, почему бы нет?
– Открой рот, – пододвинулась она ко мне.
– Зачем? – округлил я глаза.
– Хочу посмотреть! – заявила кошечка. Я пожал плечами и открыл пасть во всю ширину. Мау хмыкнула:
– Хм. Не понимаю, как ты вообще можешь разговаривать! У тебя же совершенно кошачий рот! – я удивился ещё больше.
– Смотри, передние зубы совсем мелкие, клыки большие, длинные, не дают языку двигаться, вот ты и шепелявишь. Смотри, как у меня! – и Мау разинула свой рот. Я глянул. На самом деле, её рот больше похож на человечий, хотя клыки тоже не маленькие.
– Я не буду вырывать себе клыки, – заявил я.
– Конечно, не вырывай! – засмеялась кошечка, повалившись на спинку и подставляя мне животик, для ласок.
Я погладил, она приподняла бёдра, чтобы я приласкал ей низ живота. Я гладил ей нежную кожицу внутри бёдер и выше, кошечка мурлыкала от приятных ощущений.
– Маули, – наконец решился я, – с людьми никогда так не знакомься и не ластись.
– Почему? – повернулась она ко мне. Затуманившиеся глаза медленно обретали ясность.
– Потому что они принимают это за приглашение…
– К чему? – не поняла сначала она, потом посмотрела на меня, и исчезла, через несколько секунд опасливо выглянув из-за кустов.
– Ты чего? – удивился я. Потом понял, что она с опаской смотрит на мой напрягшийся писюн.
– Меня не бойся, – улыбнулся я, – я знаю, что мне к тебе ещё долго будет нельзя. Ты людей бойся, ни в коем случае не обнюхивай их вплотную, и не давай себя обнюхивать!
– Почему? – сглотнула она.
– Люди другие, с ними так играть нельзя. И, если захочешь куда-нибудь со мной пойти, придётся одеться.
Маули глубоко задумалась.
– Мне нравится быть здесь, – сказала она, – и с тобой мне хорошо. Я попробую научиться одеваться. Не пойму только, зачем? У нас только старшие одеваются, и то, в такие повязки на бёдрах, кили или мили, не помню, как называются, а нам до первой течки вообще запрещается одежду носить…
– А мальчикам? – удивлённо спросил я.
– Когда хвост обрастёт, тогда юски, такой широкий пояс с передником, надевают, потому что у них, как у тебя сейчас, случается, – задумчиво сказала она, глядя мне на низ живота, – у маленьких такого ещё никогда не видела…
– Ты хорошо говоришь, училась где-нибудь? – постарался я отвлечь девочку от себя.
– Да, у нас есть специальные школы, для девочек. Я умею читать, писать, считать. Ещё там учат знакомиться вежливо, ласкаться, учат готовить еду, правильно есть и пользоваться столовыми приборами.
– Так ты притворялась? – удивлённо спросил я. Мау кивнула.
– А как ты сюда попала?
– Продали, – пожала Маули плечиками.
– Кто? – поднял я брови.
– Мама, кто ещё может меня продать? Бывает, правда, что воруют, но воров ищут и наказывают строго! Нас, у мамы, было восемь девочек, и один мальчик. Ты что, не знаешь, что девочек продают?
Я крякнул от её слов. Нравы, однако!
– А ты как здесь оказался? – спросила девочка меня, – Мальчиков же рождается мало, их оставляют в семье, на развод.
– Не помню. Меня медведь подрал, бабушка одна вылечила, и продала. Сначала Венцеславу, потом Венцеслав хозяину.
– Пойдём лучше рыбу ловить, – немного погодя, предложил я, желая отвлечь и самому отвлечься, от тягостных воспоминаний.
Рыбу вынимали вдвоём, погрузившись в воду по грудь. Маули нескольких рыбёшек с удовольствием съела, полностью. Я показал, как с помощью когтей, можно выпотрошить рыбу. Оставив только филе.
– Так хорошо, сказала она, попробовав, но вся целиком, вкуснее. Это большую рыбу надо на куски разделывать!
– Мау, – спросил я, глядя на неё, – а почему ты сделала вид, что потеряла меня, когда я оделся?
– Я на самом деле потеряла тебя, – смутилась девочка, – твой запах, запах одежды перебил. И я боялась, что ты навсегда уйдёшь.
– Но сейчас ты тоже меня не видишь и не чуешь! Я же в воде!
– Ты же никуда не уходишь! – улыбнулась кошечка, – Плавать хорошо умеешь, хищников тут нет, я проверила! – Мне пришло на ум давнее воспоминание, что кошки и собаки, провожая хозяев, прощаются с ними навсегда. Поэтому встречают так радостно, и ждать готовы всю жизнь. Хорошо, что я неправильный кот.
Зато на берегу нас ждали «правильные» коты и кошки с котятами. Начали пищать и мяукать ещё задолго до того, как мы выбрались из воды. Поделились с ними уловом. Они, довольно урча, грызли свежих рыбёшек, я же думал, что неплохо бы сводить Маули на море, половить морскую рыбу, набрать ракушек.
Когда уже спрятали лодку и повесили невод сушиться и снова улеглись на шкуре, я сказал девочке:
– Мау, слушай, я хочу сбегать туда, где жил раньше, посмотреть на маму и папу…
– Ты знаешь, где они? – очень удивилась кошечка, даже приподнявшись на локте.
– Знаю, – кивнул я, – даже могу дойти до них.
– Почему не сходил до сих пор? Не пускают?
– Не пускали. Теперь я выкупился из рабства. Я же теперь свободный… кот. – Маули засмеялась над моим самоназванием, переводя взгляд с меня на настоящих кошек.
– Я схожу, наверное, скоро, – сказал я, и Маули испуганно замолчала.
– Возьми меня с собой! – попросила она.
– Я не могу сейчас, боюсь, меня одного там будет много.
– Вася, – плачущим голосом просила кошечка, – не оставляй меня!
– Не оставляю я тебя! – приподнялся и я, с удивлением глядя на испуганное лицо Маули, – Схожу, посмотрю, как там, что там, и вернусь. Или тебя с собой заберу, или здесь жить будем!
– Вася! – Девочка прижалась ко мне, задрожав, – Я не смогу без тебя!
– Ну, Мау! – я обнял подружку, – Что за капризы! До нашей встречи могла, а сейчас не можешь?
– Я раньше не знала тебя! – упрекнула она меня. Я горько вздохнул: – Но мне хочется увидеть, хоть одним глазком, своих родителей! Как они там? Потеряли меня, наверное.
– Ты же говорил, что не помнишь ничего! – подозрительно глянув мне в глаза, спросила Маули.
– Не помню. Но надо проверить то, что вспоминается иногда. Неужели ты не хочешь вернуться домой, и узнать, как они там, без тебя?!
– Вот ещё! – девочка освободилась из моих объятий и поднялась, – Если бы предложили вернуться, отказалась бы!
Я не стал спрашивать, почему. Когда-то сам так поступил, сбежав из дома. Теперь хочется вернуться только для того, чтобы посмотреть, как там они без меня, успокоить, что жив… Чёрт! – отогнал от себя мысли о том, что теперь я вовсе не девочка, и даже, честно говоря, не мальчик. Неведома зверушка!
Ну и что? Я-то помню, кто есть кто, попробую что-нибудь придумать.
– Туда, где я когда-то жил, тоже надо идти, одетыми! – вспомнил я то, о чём меня просил хозяин, – Если будем ходить в таком виде, посадят в зоопарк, будут детей приводить, чтобы посмотрели на нас, а дети будут кормить бананами. Ты любишь бананы?
– А что это такое? – удивилась кошечка.
– Это такие фрукты. Сладкие.
– Нет. Я мясо и рыбу люблю.
– Тогда придётся учиться правилам для людей.
– При чём тут люди? – удивилась девочка.
– Ну, там много людей, – выкрутился я, вспотев от того, что чуть не проговорился, что сам был когда-то человечкой, – и они не знают о нас ничего, не видели ни разу, живьём. Только на картинках.
Когда пришли домой, Маули принялась за готовку, варить и жарить рыбу, я за уборку. К приходу хозяина всё было готово.
Когда Шеннгирр насытился, я начал разговор.
– Можно мне с Маули сходить к фрау Миллер? – невинными глазами смотрел я на хозяина.
– В таком виде не пущу! – ответил тот, обсасывая косточку.
– Не захочет одеваться, один пойду! – сурово сказал я, и подпрыгнул на месте, от хлёсткого удара хвостом по спине. – Да, один! – не отвёл я взгляда от сердито прижавшей уши девочки.
– После того, как соберётесь, покажетесь мне. Всё равно надо настроить охрану поместья на Мау-Ли. – Мы просияли. Я подставил ладонь, и Мау стукнула по ней лапкой, улыбнувшись.
– Как будешь одеваться? Мальчиком, или девочкой? – спросил я Мау. Девочка фыркнула:
– Конечно, девочкой!
– Вот, платьишко рекомендую. Сам в нём ходил.
– Ты?! – не поверила подружка.
– А что? – пожал я плечами, – Очень удобно, хвост не надо прятать или в дырку просовывать.
– Ну и носил бы! – хмыкнула девчонка, рассматривая платье.
– Да… – протянул я, – В нём меня приняли за девочку и хотели украсть.
– Да?! – возмутилась Маули, – Ты хочешь, чтобы меня украли?!
– Успокойся ты! – ответил я, одеваясь сельским мальчишкой, – Мы совсем недалеко идём, будем похожи на людей. Зачем нас воровать? Это в городе я нечаянно засветился. Шляпку наденешь, чтобы ушей не было видно, хвостиком не маши, вот и будет всё нормально!
– Ррррр! – сказала кошечка, одеваясь. – Мне всё время кажется, что нас накажут за то, что одеваемся, да ещё в человеческую одежду!
– Как наказывают? Бьют?
– Да, отхлещут по спине и ниже ремешком, потом в кладовку запрут, не дают есть и пить.
– Зачем так сурово? – удивился я.
– Говорят, детям очень вредно. Кожа преет, язвы появляются.
– У вас что, так жарко? – начал понимать я.
– Да, – вздохнула она, – жарко и душно.
– Ну, у нас не так жарко, ничего с тобой не случиться.
– Всё равно, как это неудобно! – скорчила девочка мину, поводя плечиками.
– Привыкнешь! – успокоил я. – Бывает прохладно, в одежде уютно даже бывает.
Я взял рюкзак, аккуратно сложил в него шкуру Миа-тян, вытавив снаружи капюшон с ушами, взял с собой зайца.
– Можно мне зайца? – шёпотом попросила девочка.
– Его зовут Митька, – представил я зайца девочке, – это необычный тряпичный заяц, он живой.
– Я знаю! – улыбнулась Мау, взяла Митьку и прижала к себе. И Митька пошёл к ней! Я даже почувствовал укол ревности. Решил потом попросить хозяина сводить нас в город, купить подружке игрушку.
А то сначала заяц к ней уйдёт, потом Миа-тян… А потом и меня заберёт себе!
Маули тоже снарядила свой маленький рюкзачок, ей надели соломенную шляпку, мне кепку с дырками для ушей. Так и предстали перед Шеннгирром.
