Текст книги "Колледж МПС"
Автор книги: Майка Мальчик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)
Я ещё не знал, насколько это может быть хорошо. Потом взяла в кулачок, стала перемещать кожицу…
В какой-то момент меня просто скрутило от взрыва невероятного удовольствия. Мышцы все напряглись, их едва не свело судорогой. Я застонал, не в силах сдерживаться. Кошка тоже постанывала.
Слегка придя в себя от невероятных ощущений, я вдруг понял, чего не хватает: хотелось разделить это счастье на двоих. Я, с обидой, посмотрел на любимую. Она засмеялась, и стала целовать моё лицо.
– Не волнуйся за меня, милый Ва-ся-кун! – смеялась она, нежно меня обнимая, – Твой хвост не бездельничал! – Только сейчас я почувствовал на хвосте влажное тепло.
– Всё у нас будет, любимый, всё ещё будет! – целовала меня кошка, – Выкуплю тебя, и будешь ты мой! Только мой! – Миа крепко сжала меня в своих объятиях, то целуя, то вылизывая уши и чёлочку.
Я только мурчал от счастья. Даже не верилось, что впереди меня ждёт море удовольствий и любовь Миа.
Рисунок Саши Зотова
– Пора, – сказала Миа, вздыхая. Она встала с бревна, надела только плавки и топик, я тоже надел трусы, ожидая появившегося вдали Охотника. С ним шли Волк и Лиса.
– Готовы? – спросил он у нас. Мы ответили согласием, и Учитель повёл свою команду в соседнюю складку.
– Кто пойдёт? – спросил он, указывая на волнующееся пятно. Клубящуюся спираль ясно было видно.
– Я, конечно! – ответила Миа-тян, – Ва-ся-кун ещё неопытный.
Я не стал возмущаться, потому что края рукавов и проходы между ними были хорошо видны, и достаточно широки, чтобы пройти по ним, не коснувшись опасных рукавов. Только взглянул на Миа вопросительно, и она улыбнулась мне, успокаивая.
Сжала легонько мою ладошку, и пошла. Спокойно дошла до начала входа, вошла в него…
Я затаил дыхание, боясь моргнуть. И тут… Кошка зачем-то пошла прямо в рукав!
– Нет! – закричал я, – Миа! Нельзя! Правее!
Но уже ничего нельзя было изменить. Кошку приподняло над землёй, скрутило, как будто кто-то выжимает тряпку, кровь брызнула из неё, тут же впитываясь гравитационным рукавом спирали.
Я стоял, не в силах сойти с места, будто прибитый, не веря своим остановившимся глазам. От моей любимой девушки осталась одна шкурка…
– Теперь ты, – подтолкнул меня хозяин. Я не сопротивлялся. Если погибну, не будет так больно от потери.
Дошёл до места гибели Миа-тян, постоял минуту, и отправился дальше. Свободно дошёл до места, где погиб Охотник, на этом месте лежали пояс, сумка, перстни и кулон на цепочке. Недолго думая, надел на себя кулон, застегнул пояс на талии, кольца и браслет, лежавший под сумкой, положил в эту сумку с длинным ремнём. Повесил её на плечо и пошёл дальше.
В центре спирали, на круглом отполированном камне лежали четыре огромных кристалла, с мой кулак каждый. Один прозрачный, с радугой внутри, второй изумрудно-зелёный, третий рубиново-красный, и четвёртый тёмно-бордового цвета, как будто в нём запеклась кровь.
Без всяких чувств взял их по одному, и отправил в сумку. Постоял, совершенно опустошённый.
Что стоило пойти мне сразу? Не было бы этого чёрного горя внутри меня!
Выйдя из лабиринта, отдал сумку хозяину, а пояс и кулон не стал. И не было желания их отдавать.
Стоял и смотрел на скрученную потусторонней силой шкуру кошки.
– Попробуй её взять, – предложил Охотник, – если сумеешь, будет у тебя память! – и я пошёл, нисколько не сомневаясь, что смогу отнять её у облака.
Подошёл, взялся за свисающий хвост, потянул на себя…
Сначала шкура сопротивлялась, потом легко скользнула ко мне, видимо, после того как я забрал кристаллы, сила притяжения ослабла, сама забралась на плечи, обняла, и на голову упал капюшон с ушами.
У меня появилось ощущение, что кошка взяла меня в свои объятия. Тогда я взял, и поверх шкуры, ставшей совсем кошачьей, чёрно-белой, застегнул пояс. Погладил её, и в голове послышалось тихое мурчание.
Конечно, это было очень слабое утешение обрушившемуся на меня горю, но безразличие слегка отступило, я снова мог слышать голос Учителя, выполнять его команды.
Мы вернулись к морю, я послушно держался за руку хозяина.
– Ты снова стал говорить? – спросил он меня.
– Та, – кивнул я.
– Одевайся, пойдём домой, – я отрицательно потряс головой, погладив шкуру ладошкой.
– Думаешь, так лучше?
– Та, тах луше, – с трудом проговорил я. Лучше, потому что я вдруг понял, что хорошо вижу Подгорье.
Теперь могу ориентироваться в нём, как во дворе хозяина. Все опасные места хорошо были видны, безопасные тропинки сливались в одну большую Дорогу, ведущую в неизведанные дали.
Наша одежда и рюкзаки лежали на берегу, возле бревна, где мы совсем недавно ласкались с Миа.
Я сел на бревно, и тут меня скрутило, даже дыхание прервалось. Рядом присела Лиса.
– Если умеешь плакать, поплачь, – шептала она мне в ухо. Но коты не умеют плакать, даже воют, только вызывая на бой соперника. Тогда я жалобно замяукал, звал любимую, как потерявшиеся котята зовут маму. Глядел пустыми глазами вдаль.
С другой стороны, от меня, опустился на бревно Волк, суровой волчьей рукой обнял меня, запел песню смерти. Лиса тихо подпевала.
Долго я вдыхал запах девушки, прижав её одежду к лицу. Потом аккуратно сложил всё в рюкзак, и мы пошли домой, с богатой добычей, но без Миа-тян.
Краем сознания заметил, что не выходим на тропинку, ведущую прямо к нашему порогу, а идём непроторенным путём. Получалось, будто ломимся сквозь заросли, когда совсем рядом безопасная, хоть и узенькая, тропка. Но ничего никому не сказал. Взрослым виднее. Отправили за добычей одного ребёнка, погиб. Отправили следующего. А если бы я погиб? Прокладывали бы дорогу камешками?
Я не бунтовал ещё против рабства, так, мысль скользнула и пропала. К тому же, хозяин явно огорчился потере Миа, и мне очень сочувствовал.
Когда пришли, я всё делал механически. В спальне застелил нашу с кошкой кровать её шкурой, под подушку спрятал пояс, кулон не решился снять, без него уже чувствовал себя слепым котёнком.
Я побежал к нашему с Миа бревну, где мы точили когти и мечтали о будущем.
К моему удивлению, Миа там не было. Я мяукнул, призывая кошку, сел на бревно, и погладил место, измочаленное её когтями. Тут пришло понимание, что больше никогда не увижу её. Всё вокруг будет, а моей подружки – нет.
Пришёл хозяин, присел рядом, приобнял меня за плечи.
– Крепись, котёнок, – ласково сказал он, – многие через потерю любимых проходят. У меня тоже потерялась любимая, сколько лет прошло, не могу забыть.
– Ты, конечно, теперь свободен, но я ещё могу облегчить твою боль. Хочешь? – Учитель достал из кармашка на поясе знакомый по неприятным ощущениям магический камень, – Успокоишься, поспишь спокойно.
Я отрицательно покачал головой. Это моё горе, дайте мне его пережить.
– Тебе решать, – вздохнул хозяин, – Хотя, может быть, ты прав. Взрослые забываются в вине, а то и в наркотиках. Но если терпеть будет не в силах, не стесняйся, помогу. – Шеннгирр ласково пригладил мне уши, и ушёл. А я поплёлся в спальню, где лежала память о девушке.
Раздевшись совсем, сел на кровать, обнюхал себя, и начал вылизывать места, где касалась в последние часы Миа.
Вылизал живот, тщательно обработал яички. Потом опомнился, прикусив зубами нежную кожицу.
Нет, надо остановиться, так и тронуться можно, подумалось мне, хотя вылизывание здорово меня успокоило. Эдак можно до животного состояния опуститься.
В это время в спальню зашли Волк и Лиса.
– Хорошее дело! – одобрил Волк, – Пойдём, лучше мы тебя в бане помоем. На выбор. Лиса, я, или сразу оба? Мы твои должники, всё-таки. Нас ты тоже, можно сказать, выкупил, мы теперь ничего Шеннгирру не должны за обучение. Поднимайся, хватит сидеть в такой неудобной позе! – оказывается, я так и не разогнулся!
– Может, он застрял? – пыталась шутить Лиса, – Отнесёшь его на руках?
– Умница, Лиска! – обрадовался Волк, и взял меня на руки. Как он всё-таки силён! И совсем ненамного старше меня. Не на много? Вдвое? Я не стал сопротивляться и вырываться, почувствовав себя маленьким котёнком.
– Может, усыновим Васю? – полушутя, полусерьёзно предложила Лиса.
– Посмотрим на его поведение! – таким же тоном ответил Волк.
Баня уже разогрелась, и они, вдвоём, принялись за меня. С трудом я выдержал запах мокрой псины. Всё-таки запах мокрой кошки гораздо приятнее. Хотя усердие этих двух зверолюдей на самом деле притупило мою душевную боль.
Посчитав, что я уже чистый, Волк завернул меня в полотенце, и отнёс в спальню. Там засунул под шкуру Миа-тян, и ушёл. Шкура обняла меня, и потихоньку замурлыкала. Приковылял заяц Митька, попросился на руки. Отчаяние отступило, показалось, я опять в кругу друзей. Успокоившись, заснул, и мне не снились кошмары.
– Наш котёнок опускается, – сказала за завтраком Лиса, откусывая кусок от шмата сырого мяса. Делать рулетики было некому, Лиса и Волк готовили теперь попеременно. Варили мясные супы с овощами, иногда жарили мясо, но чаще нарезали его крупными кусками, раскладывали по тарелкам, и подавали нам, потому что без сырого мяса у нас заболевали животы.
– А что такое? – нахмурился Учитель, с трудом пережёвывая кусок хорошо прожаренного мяса.
– Одеваться не хочет, всё время бегает голышом, разговаривает только с Митькой, игрушкой.
– Зарядку делает? Умывается?
– Это он не пропускает, чистюля.
Я перестал есть, настороженно осмотрел всех, по очереди. Что они ещё придумали? Да, мне удобнее бегать в таком виде, набегался, сразу в реку, наплавался, и быстро высыхаешь. Зачем в мокром ходить? Удобно, не холодно и не жарко. Солнце окрасило мою кожу в ровный шоколадный цвет. А за стол сажусь в трусах или шортах, хотя не понимаю, какая разница, раздетым или одетым, за столом меня видно только по пояс. Зачем одеваться, если можно заляпать одежду кровью или жиром? Гораздо проще отмыться самому, чем отстирать одежду.
– Занятия с ним проводите?
– Проводим, – вздохнула Лиса, – только он постоянно о чём-то думает, не слушает нас. И круги чёрные под глазами не сходят, несмотря на то что пою его настойкой валерианы.
Что? Она меня валерьянкой поит? Я удивился. Не заметил даже. Может, сильно разбавлена?
– И бальзам ему даю, тоже.
– К чему ты клонишь, Алиса? – спросил Учитель.
– Развлечь надо бы котёнка, – несмело сказал Волк.
– Чем? – не понял сразу хозяин.
– Сводить в город, в парк. Ярмарка кончилась, но кое-какие аттракционы остались, тир, лавка, где Вася купил Митьку. – Митька сидел на столе передо со мной.
– Да, это мысль, – нехотя согласился Шеннгирр, – там Вася с девочкой познакомился, я слышал…
Я вздрогнул, и с надеждой посмотрел на хозяина. Мила! Миа, Мила… Какие похожие имена! И Мила скучает там одна, ей не с кем даже поговорить!
– Что смотришь? – недовольно спросил хозяин, – Хочешь в город? – я кивнул, сглотнув. – Тогда одевайся, в таком виде не пущу! – я мгновенно выпрыгнул из-за стола.
– Эй, доешь сначала! – строгим голосом, в котором слышалась весёлость, крикнула мне вслед Лиса. Но есть то, что она приготовила, мне не хотелось. В городе попрошу что-нибудь купить. А зачем просить? Я сам богат!
Перебрав свой гардероб, решил одеться в бриджи до колен, чтобы не выглядывал хвост, рубашку с коротким рукавом, кепку с дырками для ушей. Осмотрел себя в зеркале. Конечно, лучше было бы короткие штанишки, и хвост навыпуск, потому что жарко, и майку. Сейчас спрошу, переоденусь в лёгкую одежонку.
– Сенсей! – выдавил я из себя, – Мошно так пойти? – я переоделся в лёгонькую одежду.
– Не хватило тебе двух раз? – спросил хозяин, намекая на попытки похищений. – Да и не любят зверолюдей в городе. Лучше оденься так, чтобы не видно было хвоста и ушей.
Я вздохнул, и пошёл переодеваться. Хвост не стал привязывать, веселиться и прыгать сегодня не буду, тоска выгрызала меня изнутри, какое тут веселье?
Шкуру кошки я погладил, и попросил не обижаться, что оставляю её здесь. Тем более, не даст нам поговорить с Милой, ревновать будет.
Взял с собой Митьку, рюкзачок, в кармашек на трофейном поясе насыпал меди, положил немного серебряных монет. Вдруг что-то хорошее увижу?
Несмотря на решение идти спокойно, выполнить это не получилось, потому что ходить с взрослыми то ещё мучение! Или отстаёшь, потому что ноги короткие, или семенишь. В походе как-то приноравливаешься, а здесь не получается. Лучше самому идти, отдельно. Поэтому я убежал вперёд. Некоторые мальчики тоже так делали, если их не держали за руки.
А так-как меня не держали Волк и Лиса, я был похож на человеческого ребёнка, и легко сходился с ребятами. Некоторые тоже носили лёгкие кепки с ушами, или шляпы, от жаркого солнца.
К моему удивлению, ребята меня узнавали, приветливо махали руками, приглашая побегать с ними. Даже особо бойкие девочки прибились к нашей группе.
– Какой у тебя смешной заяц! – улыбнулась одна девочка, – Можно подержать?
– Мошно, – согласился я, спросив у Митьки разрешения, – только не мучай, он шифой.
– Я знаю, – осторожно взяла девочка зайца.
– А чё ты с куклами играешь? – спросил рыжий мальчишка, то ли удивлённо, то ли презрительно.
– Он мой друх, – ответил я решительно.
– У меня тоже есть такой друг, – сознался мальчик поменьше, – только я его дома оставил, и он щенок.
– И у меня, – отозвались несколько голосов.
– А я с собой взял! – гордо сказал один из мальчиков, – Лошадка, в заплечном мешке сидит, а ты, Ингвар, просто завидуешь, потому что игрушка к тебе не пошла!
– Чё ты сказал?! – взвился рыжий, сжимая кулаки.
– То и сказал, что тебя игрушки не любят, потому что ты злой! – не испугался мальчик.
– Потому что я уже большой, с куклами возиться! – сплюнув сквозь дырку от выпавшего зуба Ингвар.
Я не стал вмешиваться, драка не случилась, и ладно, да и драка среди мальчишек не страшна.
– Куда пойдём? – спросил рыжий, когда подходили к воротам.
– Куда родители поведут, – ответил мальчик, у которого был в друзьях щенок.
– Эх, вы, малышня! – с ноткой превосходства улыбнулся Ингвар.
– Ты что, без старших? – удивилась девочка с моим зайцем в руках, – Смотри, стражники заберут, или украсть могут, ошейник наденут, вон, как у него, – показала она на меня. У меня даже в голове помутилось: совсем забыл про ошейник! И никто не сказал!
– Я свободный че…ловек, – с трудом выдавил я, – это просто привязка, чтобы не потерялся! Меня уже пытались похитить, вот и надели поводок.
– Я знаю! – улыбнулась девочка, – Мне Митька сказал! – Я удивился, но возражать не стал. Я же не говорил, как зайца зовут! – Я говорю о настоящих рабских ошейниках, а они так же выглядят, как твой. Держи зайца, – со вздохом протянула она мне Митьку. – Приходи на карусели, ладно?
– Приту, – улыбнулся я ребятам. Мы остановились у ворот, ожидая родителей. К моему стыду, мои опекуны подошли раньше всех, взяли за руки. Мне показалось, что ребята догадались, какой я «человек» на самом деле, по крайней мере, на лице девочки явно проступило удивление. Я покраснел, и отвернулся. Настроение вновь покатилось вниз. Но не мог же я вырываться и убегать от друзей? И без взрослых не пускают в город детей. Интересно, как пройдёт рыжий?
Я выкрутил шею почти на 180*, оглядываясь. Рыжий спокойно прошёл, пристроившись к рыжей компании из рыжего папы, рыжей мамы и целым выводком рыжих детей.
– Ты что опять загрустил? – спросила меня Лиса, – Что тебе дети сказали?
– Нишехо, – грустно ответил я, – фы меня фытали, они тумали, что я человешеский тетёныш…
– Людей обманывать нельзя! – сурово сказал хозяин, – Могут жестоко наказать! Надеюсь, ты не сказал, что ты человек?
– Схасал… – опустил я голову.
– Надеюсь, среди них нет расистов, – шумно выдохнул хозяин. – Ладно, мы с Вольфом идём в магазин, а ты, Алиса, развлекаешь малыша. Только в парк вдвоём не ходите, сходим вместе.
– Да, Учитель! – улыбнулась Лиса. – Веди! – обратилась она ко мне, и я потащил её к лавке, где ждала меня Мила. Девочка на самом деле меня ждала! Едва мы подошли, он «услышала» меня, и появилась возле отца, умоляюще глядя на него.
– Что, с дружком хочешь поболтать? – тепло улыбнулся он дочке. Та закивала головой, показывая на зайца в моих руках. Я взглянул на Лису, всё ещё забывая иногда, что могу говорить.
– Иди уже! – рассмеялась Лиса, глядя на моё счастливое лицо. Я улыбался впервые за декаду.
– А где его сестра? – спросил у Лисы папа Милы. Я не стал слушать грустный рассказ, схватил девочку за руку, и мы побежали подальше от взрослых, на скамейку.
– Как долго тебя не было! – улыбалась Мила, – Где ты был?
– В тот день нас с Миа-тян пытались похитить, – объяснил я.
– А где Миа-тян? – спросила девочка, став серьёзной. Что-то она уловила в моём настроении.
– Она погибла, – с трудом смог ответить я, вспоминая страшный миг. Девочка побледнела и вскрикнула от ужаса. Слишком ясно я представил момент гибели девушки, и ясно вспомнил своё горе.
– Зачем? – горько спросила она, и слёзы закапали из её прекрасных глаз.
– Такая наша работа, – ответил я.
– И ты после Миа-тян туда ходил? – я кивнул, бездумно играя с Митькой.
– Вася! – Мила порывисто обняла меня, – Зачем так рисковать?! Я попрошу папу, чтобы взял над тобой опеку! Пойдёшь к нам жить?
– Кем? – горько усмехнулся я, – Домашней зверушкой?
– Зачем ты так? – обиделась Мила, – Будешь мне братиком.
– С ушами и хвостом? Меня никто и никогда не признает равным тебе, только ручным котёнком.
– Ну и что? – девочка сняла с меня кепку, осторожно погладила уши, – Ты такой хороший, добрый. А я так одинока, могу разговаривать только с тобой. Соглашайся, Вася!
– Мы не совместимы, – брякнул я, – разные виды.
– Ты о чём? – не поняла Мила, – Ты братиком мне будешь! Защищать будешь, в школу вместе пойдём! Ты же сильный?
– Да! – самодовольно ответил я, – Меня обучают боевым искусствам!
– Как хорошо! – обрадовалась девочка, – А то меня обижают, дразнят, – я задохнулся от злости, Мила даже отшатнулась, ментально увидев мою ярость
– Прости! – положил я на её руку свою лапу с выпущенными когтями.
– Ой! – вздрогнула она, увидев и почувствовав на руке мои острые когти.
– Я разозлился на твоих обидчиков, – объяснил я девочке, смутившись, и быстро спрятал своё естественное оружие.
– Вот видишь, – улыбнулась Мила, кладя на моё плечо свою прелестную головку, – понимаешь, насколько мне нелегко. – Ещё бы я не понимал! Она ведь допускала меня до своих мыслей и воспоминаний.
Лиса разрешила нам посидеть долго, почти час. К этому времени подошли Шеннгирр с Волком.
– Ну что? – с надеждой спросила девочка.
– Я посоветуюсь с друзьями, – сказал я с улыбкой. Жаль, напрасно она завела со мной разговор об опекунстве. Я понимал, что это невозможно.
– Ты больше не придёшь! – заплакала Мила, и пришлось её утешать, даже поцеловал в мокрые глаза, завидуя немного тому, что она может плакать.
– Если возьмут с собой ещё раз, обязательно приду! Ты же знаешь, детей одних не пускают в город, тем более, зверей! – пояснил я.
– Перестань, ничего не хочу слышать про зверей! – топнула ножкой девочка, – Ты гораздо человечнее мелких зверёнышей в нашей школе!
– Я знаю, Мила! – ласково ответил я, – Прости, за мной пришли.
Сидеть, когда хвост спрятан в штанах, ужасно неудобно. Хвост отсидел, теперь его кололо мелкими иголочками. Хоть это отвлекло от горечи прощания с Милой.
Я взял за руку девочку, и отвёл отцу.
– Почему ты всегда расстраиваешься, когда встречаешься с этим мальчиком? – удивился папа. Мила зарылась лицом ему в груди, и горько разревелась.
– Подожди немного! – успокаивал её папа, поняв, что дочка плачет не от того, что встречается, а от того, что прощается, – Вырастет ещё твой мальчик! – девочка расплакалась ещё горше. Я развёл руками, пытаясь спрятать глаза.
– Вася! – укоризненно сказала мне Лиса. Я покраснел.
– Куда пойдём? – деловито спросил Шеннгирр.
– Ф тифррр, – ответил я. Решил сбросить стресс, обстреляв нарисованных чудовищ.
Неожиданно возле тира собралось много народа. Протолкавшись, замер, потеряв дыхание: вместо мишени у щита стоял мой знакомый орчонок!
Его руки и ноги были привязаны к мишени, был он гол, а в руки и ноги уже впились несколько арбалетных болтов.
Болты пробили ладони, ступни, пришпилены были длинные уши, теперь пьяные стрелки старались попасть в гениталии.
Мошонка уже была прибита, только яички и писюн нетронуты.
Орчонок не кричал, не бился и не дрожал, только изо рта текла кровь, потому что прокусил губу.
Я смотрел, хотя меня оттаскивали от стойки с арбалетами. Что значит, когда бьют по яйцам, я знал. Меня учила Миа-тян, как защищаться от мужчин, и легко стукнула коленом мне между ног. Ей пришлось приводить котёнка в чувство, когда я упал замертво, и целую декаду кормить вкусняшками, чтобы перестал дуться. А тут – болтами из арбалета по тебе стреляют!
Орчонок вдруг открыл глаза, и увидел меня. В его глазах появилась безумная надежда, а губы шепнули: «убей!». Реально, я понял всем своим телом, как ему невыносимо больно.
Я взял в руки ближайший арбалет. Хозяин тира был знаком со мной, поэтому не протестовал. Сам был хмур.
Я навёл арбалет на мальчишку. Хотел сначала в глаз, но подумал, что так будет некрасиво.
Я выстрелил ему в горячее сердце!
Вздох разочарования пронёсся по собравшейся толпе.
– Мишень на месте, стреляйте! – воскликнул хозяин тира, положив на прилавок приз для меня – пуговицу от штанов орчонка. Я взял её, и тут же шесть рук вцепились в меня, потому что я готов был прыгнуть, и разодрать кому-нибудь горло. Хозяин достал магический камень, и провёл по рунам ошейника.
Тут же мне стало всё безразлично, почувствовав полнейшую апатию, я покорно пошёл за своими друзьями.
Так и не прокатился на карусели, хотя мальчишки, узнав меня, приглашали, мороженое мимо прошло. Пошли прямиком домой.
– Может, не стоит? – услышал я чей-то голос, наверное, Лисы, когда уже были во дворе усадьбы хозяина.
– Долго нельзя, свихнётся, – ответил хозяин.
– А так, не свихнётся?
– Проследите за ним, если что, зовите меня.
– Хорошо, снимайте, – и хозяин снял блокировку с моего ошейника.
Не стал я беситься, кричать и выть, я осознанно похлопал глазами, и пошёл в наш с Миа-тян угол.
Там сел на бревно, погладил разорванное в клочья место, где точила когти Миа, поточил свои, о своё место, и вдруг понял, почему произошло всё со мной, орчонком, и Миа: рабство! Рабы совершенно бесправны! Я выпустил когти, и с рычанием стал рвать свою шею, стараясь содрать рабский ошейник.
– Скорее! Остановите его, он порвёт себе артерию! – кричал кто-то, а я уже исходил пеной изо рта, и кровью, из шеи.
Успокоился? – надо мной склонился встревоженный хозяин. Я сфокусировал своё зрение, кивнул. Что со мной происходит? Шкура Миа крепко держала меня, тихо мурлыча ласковые песенки, заяц Митька лежал в моих руках, озабоченно глядя на меня.
– Дядя Шенн… – проскрипел я.
– Что? Воды?
– И воды, тоже… – я выпил стакан минеральной воды, и собрался с духом. Я хотел вернуться домой. А для этого должен был что-то сделать.
– Дядя Шенн… Отпустите меня.
– Ты и так свободен! – удивился Учитель, – Только ты ещё ребёнок, стоит тебе выйти из этих стен, как тебя тут же обратят в рабство, неужели ты не понимаешь?!
– Не так… Отпустите меня в Подгорье, мне надо привести вам девочку…
– Девочку? Какую девочку?
– Её зовут Купава, она сейчас на обучении у ведьмы, и скоро она её продаст, я слышал её разговор с Венцеславом… – я, конечно сильно коверкал слова, но лучше так написать, понятно.
– Расскажи, где она живёт, и я съезжу за ней!
– Нет, – покачал я головой, – не успеете.
– Тогда я дам тебе в сопровождение Алису или Вольфа.
– Они мне будут мешать. Я быстро.
– Почему мешать? – удивился хозяин, – Они опытные Охотники.
– Вы пробовали слепого вести по лесной тропинке? – спросил я. Подгорный Охотник помолчал, обдумывая мои слова.
– Ты уверен? – пытливо заглянул он мне в глаза, – Не пропадёшь?
– Не пропаду, – улыбнулся я, – приведу девочку, потом скажу, чего хочу.
– Что тебе надо для похода?
– У меня всё есть, только освободите от рабства.
– Хорошо, но оставлю привязку, согласен? По крайней мере, буду знать, где лежат твои косточки.
– Я ценю вашу заботу, Учитель! – искренне улыбнулся я. – Хозяин, что-то ворча, снял с ошейника всю блокировку. Тут же прошла апатия, руки и ноги налились силой.
– Мне надо поесть сырого мяса, и вяленного, с собой, – заявил я.
– Ну, вот! – облегчённо вздохнул, и даже улыбнулся хозяин, – Узнаю своего Васю! – и он порывисто обнял меня.
Наевшись, и набрав с собой припасов, я надел только шортики, которые мне сшила бабка, шкуру Миа-тян, опоясавшись сверху поясом из Подгорья, и прицепил к поясу нож. В кармашки пояса я насыпал по горсти медных, серебряных, и золотых монет. Меня бабка продала за пятьдесят серебряных, если заломит цену, выкраду девочку!
Мне не надо было идти в овраг, или в другое место, я открыл арку портала прямо из спальни.
Нырнув в арку, успел увидеть обалдевшее лицо Учителя, и всё, арка захлопнулась, и я зашагал по каменной тропинке.
Тропинка тропинкой, но всё равно страшновато, когда слева от тебя бушующее море, а справа течёт лава, и, к тому же море обдаёт тебя холодными брызгами, а лава – жаром и горячими брызгами. Ад и рай.
Не только эти места я пробежал. Скоро узкая тропинка слилась с более широкой, по сторонам потянулись леса и поля, мне встречались мальчики и девочки, но никто не остановил, не спросил, куда я так спешу.
В конце пути всё стало тревожно, я сделал осторожный шаг вперёд, и Миа-тян мне шепнула: «Остановись, подумай!». Я вернулся, и шкура замолчала, несмотря на то что капюшон с кошачьими ушами был на моей голове. Подшаг вперёд…
– Если пойдёшь вперёд, попадёшь в кольцо времени. Снова в лапы медведя, снова…
– Зато ты опять будешь жива! – я дёрнулся вперёд, раздеваясь.
– И снова моя смерть? – спросила шкура Миа. Я замер. Ещё раз пережить гибель любимой девочки? Или снова пережить счастье, встретиться с ней? Я медленно стягивал с себя шкуру, расстегнув пояс.
– Сколько раз ты уже проживал это? – успела шепнуть Миа. И я решился. Не стал снимать бабкины шорты, в них шагнул сквозь плёнку пространств и времён.
Оказался в полузабытом лесу. Здесь уже хозяйничала осень, все листья на деревьях окрасились в разные красивые цвета. Значит, разорвал петлю времени, теперь мне стало понятно, откуда здесь появился котомальчик! Это он за Купавой пришёл! Непонятно, как в нём оказалась я, Майка? И я резко остановился. Даже не подумал, что из той точки, где стоял и раздумывал, куда шагнуть, был третий путь! Назад, в тело Майки!
Только вот, не уверен, что сохранилась бы память о приключениях в этом мире, и тогда снова могла замкнуться петля.
Ладно! Что сделано, то сделано! Теперь я научился ходить по граням, и даже между ними,
Сбегаю как-нибудь, посмотрю, что там делается, в мире Майки. Потеряли её, или там время остановилось?
Потряс ушастой головой, чтобы вытряхнуть из неё ненужные на этот момент мысли, и отправился искать Купаву.
Ну, и где её искать? Скорее всего, надо сначала отыскать избушку бабушки. Причём, заколдованную!
Между прочим, в одних шортах бегать по осеннему лесу довольно неуютно, не лето! Зато нет кровососов, и не застоишься на одном месте.
Опустившись на четвереньки, принюхался. Резко пахло увядающей травой, ягодой, следами мелких животных. Мысль поохотиться отбросил, решил пробежаться по кругу. Кто подвернётся под лапу, от того отказываться не буду.
Почему я всё-таки стал прочёсывать лес? Да потому что осенью можно найти много ценных корнеплодов, ягод, орехов. Купава не упустит такого момента, насобирать целебных корешков и ягод. А зверей она не боится, с ними она дружит. Удивительная девочка. Может, дриада?
Посмеявшись такой мысли, пересёк человеческий след. Вернулся, принюхался. Точно, это она!
Встав на ноги, осторожно пошёл в сторону, куда вёл след.
Купава сидела на корточках, осторожно что-то выкапывая из земли, напевно наговаривая заговор.
Наверное, жень-шень нашла, или ещё какое мощное лекарственное растение. Чтобы не испугать девочку, спрятался за толстым стволом дерева, терпеливо ожидая, когда она закончит работу. Комары тут же радостно напали на голое тело, зазвенели в ушах. Откуда взялись? Давно спать пора! Сломив веточку, потихоньку стал обмахиваться, ноги спасал хвостом.
Наконец, Купава вынула корешок, осторожно удалила лишнюю землю с него, уложила в футляр из коры.
Тогда, выглянув из-за ствола, позвал девочку:
– Купафа! – девочка быстро оглянулась, лицо расцвело радостной улыбкой. Она бросила всё, и подбежала ко мне:
– Вася! Живой! – обняла, нисколько не стесняясь. У меня все слова застряли в глотке, я только мурлыкать мог. Моя первая подружка в этом мире, спасительница, не думая о себе, вырвала из лап разъярённого медведя.
Купава несколько минут не давала мне слова сказать, обнимая, теребя уши, даже за хвост подёргала, убеждаясь, что перед ней настоящий, живой котёнок, а не жалкая подделка.
– Купафа! – наконец, смог я сказать.
– Ты разговариваешь? – неподдельно удивилась девочка. Мне даже немного обидно стало, в городе тычут в нос, что я животное, и тут, тоже…
– Ну, та, – сказал я, – насфоясий хофоясий кот…
– Не обижайся! – засмеялась девочка, – Ты же совсем не говорил, бабушка сказала, что заговоришь, когда-нибудь. Вот, заговорил! – она ласково прижалась ко мне.
– Купава, я за тобой пришёл, – сказал я.
– Что значит, за мной? – удивилась девочка.
– То и значит. Забираю тебя у бабки. Пойдёшь со мной? Бабка тебя продать собралась, я же тебе говорил, помнишь? – конечно, всё это я говорил полупонятным шипящим кошачьим языком.
– А ты где живёшь? Ошейник у тебя, – потрогала она мой ошейник, – Ты чей-то раб?
– Выкупился. А ошейник оставил, чтобы хозяин мог меня найти, в случае чего. Например, похитят меня, по магической привязке он узнает, где меня искать. А так, могу и снять. Но уже привык, шею не натирает, даже сможет защитить от укуса зверя. Пойдём со мной! Мой хозяин очень хороший человек! Отпустил меня за тобой.
– Подожди! – засмеялась девочка, – То слова из тебя не вытянешь, то не переслушаешь! Куда идти? Зачем?
– Я же сказал, Купава! – удивился я, – Бабка продаст тебя! Я боялся уже не застать тебя! Венцеслав скупает детей, потом перепродаёт. Он купил меня у бабки за пятьдесят серебряных монет, а продал за два империала Подгорному Охотнику! Тебя же может продать кому угодно!
– Бабушка обещала оставить меня здесь, выучить целительству и ведовству…
– Чтобы тебя травили жители деревни? – перебил я её, – Вылечишь кого-нибудь, назовут тебя колдуньей, хорошо, не убьют! – сумбурно объяснял я. – Могу тебя увести к себе прямо отсюда! Пошли? – потянул Купаву за руку.
– Подожди, – заупрямилась девочка, – а как же бабушка? Надо её предупредить, волноваться будет.
– Пойдём, – легко согласился я, – выкуплю тебя у неё. Всё-таки она тебя учила, да и выходила меня.
