Текст книги "Помело для лысой красавицы"

Автор книги: Маша Стрельцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Я взглянула на часы – было уже не много ни мало, а шесть вечера. Надо быстренько себя приводить в порядок.

Звонок братца застал меня в ванной. Я нежилась в абрикосовой пене, и потому была в благодушном настроении.

– Алло, – неуверенно произнес он в трубку.

– Слушаю вас, – несколько игриво ответила я.

– Я Джон, в смысле Женя, – представился он, слегка запутавшись, и оттого смутился.

– Так, Женя, нам необходимо встретиться, можете к восьми ко мне подъехать?

– К-конечно, – слегка заикаясь, произнес этот шибзик и я назвала ему адрес. После хорошенечко оттерлась, привела себя в порядок и стала почти красивой. Подумав, обвела взглядом бардак, распихала по шкафам валяющиеся вещи, пару раз взмахнула веником и осталась довольна.

Потом снова посмотрела на себя в зеркало, поняла что все-таки обманываюсь насчет терпимого вида и я страшней крокодила. Потому вытащила коротенькое коктейльное платье с большим декольте и переоделась. Пусть пятился на ноги да грудь, авось до лица дело и не дойдет.

Вот в таких трудах и пролетело два часа.

Джон, который Женя оказался на удивление пунктуален. Ровно в восемь в домофон раздался звонок, я открыла и не успела сосчитать до десяти как из лифта вывалился дохленький мужичонка в легкой куртке, бейсболке и с корзиночкой цветов. Мне он был по пуп, чему я порадовалась – на лицо точно смотреть не станет.

Мужичошка уставился на самое прекрасное во мне – ноги на высоченных шпильках и обтянутых тоненькими чулочками.

– Здрассьте, – сказал он им, слегка сглотнув.

– Проходите, – посторонилась я.

Мужичонка начал поднимать глаза, чтобы взглянуть на меня, однако на пути взгляд зацепился за грудь четвертого размера. Он опять судорожно сглотнул, и сказал теперь ей:

– Здрассьти. Это вам, – и он протянул корзинку с розами.

«Будет клеить», – поняла я.

– Да проходите же вы, – чуть не заржав, я взяла цветы и поставила их в прихожей на тумбочку. Он там что, в своей Америке, девушек только на картинках видел, что ли?

Братец, бестолково засуетившись, впорхнул в прихожую, снял куртку и как был в ботинках пошел по квартире. Заглянул на кухню, Каморку, рабочую комнату, даже зачем – то ванную и кучу других комнат.

Я послушно следовала за ним, донельзя заинтригованная. По пути я выстраивала версии – чем это он занимается. Пришла к тому, что либо это у него ознакомительная экскурсия, или он кого-то ищет. Братец тем временем добрался до третьего этажа, рванул на себя дверь спальни, обозрел, и наконец в недоумении повернулся ко мне.

– Май гад, а где у вас тут гостиная – то???

– А, гостиная? – вот что он оказывается искал! – Она на втором этаже!

И я козочкой запрыгала по ступенькам вниз, спиной чувствуя как идущий следом братец прожигает взглядом дырку на моей филейной части.

– Прошу, – распахнула наконец я перед ним дверь гостиной.

Братец зашел, тут же выскочил и жалобно спросил:

– Это вы тут, да, гостей принимаете?

« Бедный явно страдает косноязычием», – пожалела я недотепу. И чего испугался, спрашивается? Сам просил гостиную. Она у меня оформлена в черно – серебряных тонах, на столе из щелей черепа бьют лучи – лампа такая, клиентам нравится.

– Тут я клиентов принимаю, – вздохнула я. – А гостей на кухне!

– Я гость! – немедленно оповестил он меня.

«Если гость так и веди себя как гость», – мысленно съязвила я.

В кухне он тут же уселся на стул и потребовал виски.

– Виски у меня нет, – сокрушенно призналась я. – Есть коньяк, сгодится?

– Йе, – кратко ответил он, при этом довольно заулыбавшись. Я внимательно посмотрела на его сизый нос заядлого алкоголика и недрогнувшей рукой налила ему почти полный бокал коньяка. Пусть он напьется, это в моих интересах.

– Итак, Женя, я как вы уже знаете, разбираюсь в вашем деле, – сказала я, поставив перед ним бокал. Себе я налила кофе и отошла от него подальше, к стойке. Уж слишком братец похотливо в мое декольте пялился.

– Я рад, что именно такая очаровательная девушка занялась этим, – с энтузиазмом воскликнул братец, скользя взглядом по чулочкам. По-моему, он в мыслях меня уже отымел пару раз.

– Так вот, Женя, прежде всего ответьте – где вы с Аней Усольцевой встречались, когда приехали в Россию? Может, вы в какой-то гостинице останавливались?

– Нет, она меня сразу из аэропорта забрала к себе домой. Дом на Свердлова, красная кирпичная башня, – сразу поскучнел братец и отпил полбокала разом. Видимо с горя, полмиллиона баксов – это вам не комар чихал!

– И никакой гостиницы? – продолжала допытываться я.

– Нет конечно, нам друг друга получше узнать надо было, мы дома почти все время провели, – еще больше поскучнел братец и хлопнул оставшиеся полбокала.

– Вы не за рулем? – с некоторой тревогой осведомилась я.

– Что? – поднял он на меня уже слегка нетрезвые глаза. Потом перевел взгляд на бокал и пододвинул его мне. – Отличный коньяк! Если можно, еще немного. А за меня беспокоиться не надо, у подъезда машина с водителем ждет.

«Вот и чудненько», – почти весело подумала я, наливая ему до краев Хеннеси.

После этого я на секунду оставила его наедине с коньячком, сама сбегала за своими бумагами и разложила их перед братцем.

– Скажите, Женя, вот это – Аня? – ткнула я в фото лже-Усольцевой.

– Конечно она! – взглянув, подтвердил он.

– А вот эта девушка вам знакома? – ткнула я в фото настоящей Усольцевой.

– Эта нет, в первый раз вижу, – отозвался он, и я наконец поняла, куда он так неотрывно смотрит. Наклонившись, я открыла ему отличный обзор собственной груди. Черт возьми, вы не поверите, но я смутилась!

– Мария, а что вы сегодня вечером делаете? – слегка заплетающимся языком спросил меня братец, умильно пялясь все туда же.

– Я занята! – отрезала я. – Так что давайте перейдем дальше к вопросам.

– А может, найдется для меня немного времени? – не отставал братец.

– Итак, Женя, – не обращая на него, продолжала я. – Мне надо знать, не встречались ли вы с кем-то из знакомых своей жены?

– Она мне не жена! – с пьяной обидой заявил он. – У меня братан уже шуршит, разводит нас с ней.

– А каким именно путем? – заинтересовалась я. Зная нашу бюрократическую систему, я была несколько удивлена. В загсе тетки нипочем не разведут вас с человеком, которого нет.

– Бабок наверно даст, – пожал он плечами.

– Кстати, – я ткнула в фотографию настоящей Усольцевой, – вот эта девушка вам по документам настоящая жена.

– Как это? – пораженно вскричал слегка протрезвевший от такого известия братец.

– Непонятно, – пожала я плечами. – Девушка тут совершенно точно не при чем, однако она и есть Анна Жановна Усольцева. Вот ее паспортные данные, передайте своему брату, да скажите чтобы на нее зря не наезжали – она замужем и родит со дня на день.

– Жаль, – погрустнел братец, – она хорошенькая…

– Так вернемся – вы с кем-то из знакомых лже – Усольцевой встречались?

– Нет конечно! Я же говорю – мы дома все время были!

– И как я должна ее искать, спрашивается? – устало спросила я.

Братец молча вливал в себя коньяк.

Тут раздался звонок и я встрепенулась.

– Ой, Женя, минуточку, кто-то пришел!

И я побежала в прихожую.

На пороге стоял донельзя несчастный Серега.

– Привет, – сказал он. – Поговорить надо.

– О, какие люди! – заулыбалась я. Сереге я всегда рада, он меня любит потому что. Причем без приворотов. – У тебя чего – то стряслось?

Он молча кивнул, пряча взгляд.

Почему-то в тот момент меня кольнула острая жалость к нему. Серега, недавно ставший очень преуспевающим художником, сейчас был похож на воробья, побитого жестокими мальчишками. Маленький, худенький, весь какой – то взъерошенный.

– Ну проходи, проходи, – схватила я его за руку.

Он зашел, проходить далеко не стал, так и мялся у порога.

– Магдалин, – начал он, – я даж не знаю как сказать…

– Да проходи ж ты! – досадливо сказала я. – Что ты мне церемонии китайские устраиваешь! Как есть, так и говори!

Он еще ненамного продвинулся, оперся рукой о столик, открыл рот, собираясь что-то сказать, и тут раздался тихий треск и лицо его внезапно исказилось.

– Что за черт, – завопил он, дергая рукой.

– Это не черт, а стеклянная елочная игрушка, которую мне Макс из Баварии привез, – с укором сказала я. – Брысь в ванную, промой рану и возьми аптечку в шкафчике, перевяжись.

Серега пошел в ванную, а я направилась в кухню. Братца пора выпроваживать, сведений с него никаких, а еще пристает.

Не успела я пройти и двух шагов, как снова прозвенел звонок.

Вот черт, не дадут мне спокойно помереть.

Я процокала каблучками до двери, открыла и слегка удивилась.

На пороге стоял и застенчиво смотрел на меня Вишневский.

– Привет? – неуверенно произнес он.

– Привет! – нахмурилась я. У меня тут братец, не хотелось бы чтобы Вишневский узнал про мои проблемы. – А ты чего не позвонил?

– Я звонил как-то, ты меня послала. Мне уйти? – тут же насупился он.

Я посмотрела на него и поняла – если он сейчас уйдет, то это будет все. А он мне нужен.

– Проходи, – со вздохом посторонилась я.

Он зашел, взгляд его упал на корзиночку с цветами и он индифферентно поинтересовался:

– Это от кого?

– А, это так… – махнула я рукой.

– Это от меня, – выполз из кухни дошедший до кондиции братец. После чего он обвиняющее посмотрел на меня и хозяйским тоном спросил: – Это что еще за хмырь???

– Вот как? – поднял бровь Вишневский.

– Так, Женя, – железным тоном сказала я. – С тобой мы на сегодня закончили, если что звони!

– Выгоняешь? – пьяно удивился он. – Вот все вы такие, как бабки сосать из мужика, так со всей душой!

Я мельком подумала, что зря я его поила все же, а сама уже вовсю подталкивала к двери, накидывая ему на плечи куртку.

Тут дверь, которую я видать забыла запереть после Вишневского, распахнулся и раздался молодецкий голос Корабельникова:

– Здорово, Марья! А я на обещанный ужин со стриптизом!!! Ууу, я смотрю, у тебя народу полно, выпереть их или группен-секс устроим?

Я посмотрела на его лицо, довольное собственной шуточкой, потом на вытянувшееся лицо Вишневского, с ужасом взиравшего на это, села на пуфик и заржала.

– Корабельников, – давясь смехом, наконец сказала я, – тут некоторые люди не понимают твоих шуток, будь добр, объясни природу наших чистых платонических отношений!

– А! – почесал он в затылке. – Ну в общем мы с одного двора, она мне с математикой помогала, а я ее лупил иногда.

– За что? – спросил недоуменно Вишневский.

– Так мелких шмакодявок лупить положено, для их же пользы, а она меня на два года моложе, – объяснил он.

– Корабельников!!! – возмутилась я. – Тут бойфренд мой находится!

– Да? – Витька подозрительно оглядел окружающих и спросил: – И кто ж у нас тут бойфренд?

– Я, – одновременно сказали Вишневский и братец.

После чего нехорошо уставились друг на друга.

– Евгений! – ледяным голосом сказала я. – Вас внизу машина ждет!

– Подождет! – задиристо отмахнулся он и повернулся к Вишневскому. – Это значит ты, да? Ты бойфренд? А я может, женюсь на ней!

– А я значит никто и звать меня никак, да? – раздался несчастный Серегин голос. Все повернулись к нему, я отметила, что он руку перевязал. – Ладно, понял, чего уж тут не понять.

– Сережа, подожди, – вцепилась я в него.

– Да ладно, – взглянул он на меня красными глазами и шмыгнул носом. – Вон у тебя сколько бойфрендов, что тебе какой-то сосед!

Он отцепил мою руку и ушел, аккуратно притворив дверь.

– Женюсь и в Америку увезу, – тупо повторил братец. – Тааакие ноги!

И тут я взбеленилась.

– Пшел вон, алкоголик чертов! – завопила я, махом выставляя его за дверь. Подумав, решительно схватила корзинку и швырнула ему вдогонку.

Потом села на пуфик, абсолютно расстроенная и спросила Витьку:

– Чего делать-то? Зря Серегу ведь обидели!

– Да поговоришь с ним завтра, навешаешь лапши побольше, он тебе как всегда и поверит, – сочувственно сказал Витька.

– Так, ладно, я пошел отсюда, – решительно сказал Вишневский.

– Стоять! – рявкнула я. – Еще с тобой потом объясняться! Давай уж сразу – тебя чего именно не устраивает, а?

– Да нет, меня все устраивает, кроме того что я тут явно лишний! – задрал он подбородок.

– И с чего ты это взял? Я тебе что, это сказала?

– Она такая, она сразу если что, в глаза, мол, пшел вон, – кивнул Витька в направлении траектории изгнания братца.

– Да мне слова не нужны, я и без слов все отлично понимаю, – подбородок Вишневского задрался еще выше. – Забыла, я тебе в тот же день звонил, а ты меня послала, потому что от этого Жени звонка ждала, а?

– А, так это был ты, – заулыбалась я. – Надо было говорить кто, я же еще твоего голоса не знаю.

– Я представился! – со сдержанным негодованием сказал Вишневский.

– А я что? – вконец сбитая с толку спросила я.

– А ты сказала что знать такого не знаешь! – гневно ответил он. – Я почти три дня ждал, позвонишь ты или нет, наконец решил съездить, и что же? Приезжаю – а у тебя полный дом ухажеров !!!

– Братан, ты ведешь себя как ревнивый муж, – заметил Витька.

Вишневский пристыжено заткнулся.

А я все время сидела и вспоминала, как же его зовут по имени. Наконец вспомнила.

– Ладно, Саша, – сказала я. – Давай мириться. Я к тебе правда хорошо отношусь, просто ты все время не вовремя появляешься и потому возникают двусмысленные ситуации.

– Ужин со стриптизом значит откладывается? – грустно сказал Корабельников.

– Откладывается, – ответил ему за меня Вишневский. Я удивленно на него воззрилась и заметила едва сдерживаемую ухмылку.

– Наш человек! – обрадовался Витька. – Ну ладно, я тогда пошел, если будет приставать, звони, тут же буду с ОМОНом!

– Брысь, – засмеялась я.

Позже я пойму, что пропустила очередной поворотный момент. Естественно, в сторону неприятностей.

Хорошо было былинным молодцам…

Подъезжаешь к такой развилке событий, а там знак, на котором весь расклад – направо волки сожрут, налево на костре сожгут, ну а прямо – семейство очень голодных и милых людоедов, нуждающееся в завтраке. Осталось только выбрать.

Если бы у меня был такой знак, я бы не колеблясь выкинула вслед за Джоном и Вишневского с Корабельниковым. И догнала бы Серегу.

Однако правильно говорят: ума нет – считай, калека. Я, как последняя идиотка улыбнулась Вишневскому и сказала максимально искренне:

– Я так рада что ты пришел!

Ничего более умного мне в голову не пришло. Однако он обрадовался и брякнул:

– А я если честно ехал и думал – стоит или нет, вдруг ты меня метлой попрешь отсюда!

– Ну, раз не поперла, то чем займемся?

Недостаток неуверенности так и брызжет. Явный интроверт. Впрочем, это черта всех физтехов, знакомых мне по аське. У всех проблемы с общением вообще и с девушками в частности. Объясняется это очень просто. В ранней юности, пока другие зажимали девчонок по углам клубов, это племя ботаников корпело над учебниками и компьютерами. И потому они просто не приобрели опыт общения. Сейчас, став постарше и осознав проблему, ринулись наверстывать, да только не скоро ведь сказка сказывается.

И мне от этих мыслей стало Вишневского элементарно жалко. Как хоть он бизнес – то ведет, христовый?

– Послушай, – сказал Саша, – у моего друга день рождения, может вместе съездим?

Сказал и с тревогой уставился на меня. По глазам было видно – он уже пожалел о сказанном, потому что заранее ждет, что я ему откажу.

– Мне переодеваться или так сойду? – вздохнула я. Послал же мне бог фикуса.

– Сойдешь! – обрадовался он. – Даже очень сойдешь! Вернее – ты вообще сегодня классно выглядишь!

Как я и думала, с открытыми ногами на лицо даже Вишневский не посмотрел.

Я сходила в спальню, достала из гардероба белую норку, капнула на запястья «Дольче виту», одела браслет с изумрудами и на этом мои приготовления оказались законченными.

– Я готова, – коротко объявила я, появляясь перед Саней. Он ни слова не сказал по поводу моих удивительно быстрых сборов для любой девчонки, ничего не сказал по поводу моих духов. Странный тип, что ни говори…

Уже перед лифтом меня скрутило. Словно железные раскаленные штыри коротко пронзили мое тело, я сбилась с шага и застыла, боясь вздохнуть.

– Что случилось? – спокойно осведомился Саша.

– Ты иди, – с трудом вздохнув сказала я. – Я тебя догоню, забыла дома кое-что.

Добравшись до кухни, я трясущимися руками схватила банку с отваром. Буквально через пару секунд меня отпустило, знакомое тепло разлилось по моему телу.

«Оксана – волшебница», – с благодарностью подумала я. Энглман меня предупреждал, что боли будут жуткие, и полностью их снять не удастся. Однако же Оксана блестяще с этим справилась.

Черт! Я буду не я, но достану ей тот перстень. Даже если мне его придется украсть. А ничего другого и не остается, по-видимому.

Вечеринка проходила в небольшом коттеджике из белого кирпича. Я осмотрела кучу машин около ограды – шестерки, девятки, все очень демократично, похоже, и это мне уже понравилось. Богатство ко мне пришло совсем недавно, свысока смотреть на людей я еще не научилась по молодости лет, поэтому в обществе спесивых отроков новых русских начинаю нервничать. А это чревато асоциальными поступками, мне же Вишневского подводить не хотелось, он и так на голову ушибленный.

В дверях нас никто не встретил, мы просто разделись, бросили верхнюю одежду на кучу курток и шуб и пошли на взрывы смеха.

В большой комнате народ сидел где попало – кто на стульях, кто на диванах, кое – кто устроился с бокалом прямо на полу. И все смотрели на высокого парня в центре. Жаль, что я не видела его лица – со спины он был очень ничего.

– И вот идет она, значится, по кладбищу, вся такая маленькая и несчастная, – продолжал парень, художественно нагнетая обстановку. – Дождь, слякоть, ночь! Ветер с деревьев рвет осеннюю листву, и тут прямо перед ней разверзается могила! Ну и оттуда, понятно, покойничек лезет! Страшный, полуразложившийся!

Парень художественно брякнулся и изобразил того самого покойничка.

– Девочка, девочка! – завыл он басом, – а ведь я тебя сейчас съем!!!

Тут же парень мгновенно присел, махом повязал на голову чью-то розовенькую кофточку на манер платка и тоненьким невинным голосом ответил за девочку:

– «Нет, страшный покойничек, ты меня не съешь!!! Это Я! Тебя! Съем!!!» И маленькая сиротка съела страшного покойничка…

Тут парень остановился, оглядел примолкшую аудиторию и закончил поучительным тоном:

– Вот так всегда в жизни, дети мои – добро побеждает зло!!!!

Не сдержавшись, я заржала вместе со всеми. Вечер обещал быть веселым.

– Я пойду, поздравлю Дэна, хорошо? – тронул меня за плечо Сашка.

– Что значит – я пойду? – удивилась я. – Мы вместе пойдем, неужто ты меня решил бросить среди незнакомых людей.

И я решительно схватила его за руку.

– А что я скажу ему, если он меня спросит, кто ты мне?

– Скажешь что я твоя девушка, – отмахнулась я.

– Оки, – кивнул он.

Довольно ловко мы протиснулись сквозь толпу, и наконец остановились около того самого парня – и опять он стоял ко мне спиной.

– Дэн, – дернул его Саня.

Он обернулся:

– О! Вишневский!!! – парень похоже искренне обрадовался моему недотепе. – А я думал ты уж не придешь! Где задержался-то?

– Да дела были, держи свой подарок, кстати, – кратко ответил Саня, вручая ему коробку.

А я стояла и тихо офигевала. Этот Дэн был уж очень похож на моего Димку. Тоже двухметровый брюнет, и харизма – этот сильнейший афродизиак – из него так и прет.

«Посмотри на меня», – молча велела я ему.

А он все болтал и болтал с Вишневским. Я не вслушивалась, о чем речь – я его просто рассматривала. Четкий, медальный профиль – как у Димки. Темные реснички такой длины, что я невольно позавидовала. У Димки такие же были. Мой взгляд с лица скользнул ниже.

Джинсы и джемпер особо не скрывали его фигуру.

Такая же как у Димки – красиво вылепленная, без перекачанных мышц и лишнего жира. Под одеждой наверняка теплое и упругое тело.

«Боже, надеюсь у него на груди нет волос», – думала я и тут наши глаза встретились.

У меня не было ни малейшего шанса. Он был выше меня, и потому осмотр должен был начинать сверху. До моего единственного достоинства – супердлинных ног он бы никогда не дошел.

Поэтому я протянула ему руку, вздохнула и сказала:

– Считай, что сейчас белый танец. Приглашаю.

Он в ответ протянул свою и сказал:

– Сейчас не белый. Поэтому приглашаю я.

И я радостно уткнулась ему в плечо, закрыла глаза и глупо улыбнулась. От него пахло не так как от Димки. Тот пах табаком, кофе и какой – то свежестью. От этого же разило обыкновенным Фаренгейтом и алкоголем. Однако мне не пришлось долго убеждать себя не обращать на это внимание. Я танцевала не с ним – с Димкой. Остро чувствовала его руки у себя на теле – честное слово, они прожигали меня сквозь ткань. Он обнимал меня ими, неприлично плотно прижимая к себе, а я таяла от этого, словно воск под пламенем.

– Тебя как зовут? – шепнул он мне, и его дыхание обожгло мою кожу.

– Магдалина, – из-за музыки мне пришлось подтянуться к нему поближе, он в этот момент неловко дернулся и мои губы скользнули по его шее.

И я окончательно пропала. Мне хотелось только одного – содрать с него одежду и иметь возможность скользить по его коже губами.

Мне хотелось чтобы он меня поцеловал.

Мне хотелось почувствовать тяжесть его тела на себе.

Медленная музыка закончилась.

– Спасибо за танец, – непослушными губами прошептала я, повернулась и пошла к столу. Если повезет – найду мартини.

– Магдалин, – кто – то тронул меня за плечо.

Я резко повернулась, по-идиотски улыбаясь – Дэн! И улыбка застыла на лице – Вишневский после Дэна был как-то совсем не очень.

– Магдалин, – повторил он, – ты чего меня бросила? Мне без тебя скучно.

– Сейчас развеселишься, – мрачно пообещала я. – Вот только хлопну пару – тройку чего – нибудь.

Мартини я не нашла.

«Ладно, – подумала я, смешивая водку с соком. – Фиг с вами, пеняйте на себя».

После третьего бокала Вишневский поерзал и осторожно спросил:

– Магдалиночка, может хватит?

– Что значит хватит? Если тебе не нравится, делай вид что ты не со мной, – предложила я лениво.

Он меня отвлекал. Я следила за Дэном. Он уже минут десять как делал вид что ничего не произошло.

Хотя – может для него и правда ничего не произошло? А я глупая идиотка.

– Хочешь – давай у меня вместе напьемся, а? – выдвинул Саня предложение.

– А здесь что тебе мешает? – я с трудом уже выносила его присутствие. Мне все труднее было помнить что он мне нужен и что его нельзя послать.

– Я за рулем, – пожал он плечами.

– Значит не мешай другим напиваться. Я такси вызову, когда домой захочу.

« Надеешься что такси не понадобится?» – вылез внутренний голос.

Я промолчала в ответ.

Да, я надеялась.

Вишневский встал и куда – то пошел. А на его месте непонятно как мигом оказался Дэн.

– Послушай, а ты что, с ним? – указал он куда – то в сторону ушедшего Вишневского.

– Нет, я сама по себе, – твердо ответила я.

Он нашел мою руку, сжал и спросил:

– Принести тебе коктейля?

– Может, лучше покажешь мне коллекцию картин на втором этаже? – помимо воли брякнул мой язык.

– Каких картин? – не понял он.

– Не обращай внимания, – улыбнулась я. – Старая английская уловка – джентльмены там под этим предлогом заманивают наивных леди в темные укромные уголки.

– Мне понравилось танцевать с тобой, – сказал он.

– Пригласить тебя еще раз? – тут же ухватилась я за эту идею.

– Я тебя сам приглашу. Подожди немного, ладно? – и он исчез, на прощание сжав мою руку.

«Господи, что я делаю?» – тоскливо думала я, сидя в одиночестве. Вишневский меня не простит. Но и то что между мной и Дэном секс абсолютно неизбежен – сомнения не вызывало. Нас тянуло со страшной силой друг ко другу, словно разные полюса магнита. Я теряла голову в его присутствии.

– Привет, – рядом со мной уселась Инка Ястрмбжевская, наша польская красавица – блондинка. – Чего – то давно тебя не видно было.

– Привет – привет! – улыбнулась я. – Хорошо жить стала, пару месяцев в Швейцарии провела.

– А! – нахмурила она безупречный лобик. – Что – то я слышала такое, типа у тебя там старичок – миллионер остался.

– Чего? – я чуть не подавилась коктейлем.

– Все говорят, – пожала она плечиком.

– В Москве говорят кур доят! – отрезала я.

«Ну, Глашка, попадись ты мне только!» – мрачно подумала я.

Тут с другого бока уселся Вишневский, протягивая мне коктейльчик. Господи, ну что ж он так не вовремя – то всегда! Басни о швейцарском миллионере он не должен был услышать.

Слава богу Инка уже переключилась.

– Ой, Маш, какой мне сегодня анекдот рассказали, я просто уржалась! В общем, поженились лиса с медведем, ну и лиса ему вскорости родила поросеночка. Пошел медведь с ней разводиться, а судья – мол, причины говорите, а то не разведу. Медведь и начал рассказывать – и рыжая она, и взял не девочкой замуж, и вообще она ему поросенка родила. Судья все это выслушал, и говорит лисе: мол, что вы, гражданочка, в оправдание скажете? А лиса и говорит: Мол, я во-первых не рыжая, а золотая, а какой золото без пробы? А что касается поросеночка, так все мужики свиньи, кого я родить ему должна была?

Я вежливо похихикала, этот анекдот я давным-давно в инете прочитала, но не расстраивать же человека!

Тут кто-то умный выключил и без того приглушенный свет, оставив только красную лампу, освещавшую полметра над полом. Рука Вишневского как-то очень по хозяйски обвилась вокруг талии, напоминая о нем.

– Пошли потанцуем? – предложила я ему. Все-таки совесть у меня иногда просыпается, а тут как по заказу – красивая и медленная мелодия. «Затопленный мир» Мадонны.

– Нет, я не умею, – сказал он. Тут ко мне приблизились ноги в синих джинсах, в полумраке я еле-еле различила лицо Дэна и он протянул мне руку.

И я с радостью ухватилась за нее, поднялась и пошла за ним, в тот же момент выкинув из головы абсолютно все. Инку, Вишневского, свои проблемы. И сама потянулась к его губам, все равно ведь никто не видит.

Я не его целовала. Я целовала Димку, отчаянно пытаясь воскресить в своей памяти его образ. Припадала к нему, краем сознания улавливая музыку, под которую мы танцевали.

 
Face
of
you …
 

Я не возмутилась, когда его ладони поползли вверх по ногам – под коротенькое платье, с нетерпением ожидая, когда кончатся чулочки и я обнаженной кожей почувствую его.

 
My substitute
for love…
 

Я впечатывала себя в его тело, раздражаясь от барьера одежд. В какой – то момент я не выдержала и наплевав на все пробралась под его джемпер и ладошки наконец ощутили гладкую и теплую кожу груди.

 
My substitute
for love…
 

«Я его хочу. Жутко», – мрачно осознавала я, чувствуя что меня словно засасывает в огромную черную воронку, из которой мне – не выбраться.

И тут какой – то придурок включил верхний свет.

Мы мгновенно сдернули руки друг со друга, и я, разозлившись, схватила Дэна за руку и потащила его к выходу. На мгновение я перехватила внимательный взгляд Вишневского, но мне было уже все безразлично.

– Ты куда меня тащишь? – со смехом спросил меня Дэн, когда мы поднимались по лестнице.

– Коллекцию картин смотреть, – сосредоточенно ответила я.

 
Could I wait
for
you?
 
 
My substitute for love…
My substitute for love….
 

Потом я долго терзала его на огромной кровати, временами смахивая слезы. Я не позволила ему зажечь свет, я не позволяла ему говорить, я закрывая ему рот поцелуями – потому что это был не Димкин голос. Изо всех сил я держалась за свои иллюзии. Я отчаянно и безнадежно ласкала его тело, в глубине души понимая что все это – substitute. И что Димку не вернешь…

Потом он уснул, а я провела остаток ночи, приподнявшись на локтях и жадно всматриваясь в его лицо. В неверном ночном свете, просачивающемся в арочное окно, он был копией Димки. А я смотрела и тихо плакала.

К рассвету я приняла решение.

Я не стану больше лечиться у Оксаны. Расторгаю договор – более я не нуждаюсь в ее лечении. Буду пить только обезболивающее, прописанное Энглманом, чтобы не страдать от боли.

По матери надо решать как можно скорее, не дай бог не успею я ту мерзавку поймать.

Также надо с умом распорядиться деньгами, чтобы мать не преподнесла церкви чрезмерно щедрый дар.

А после этого у меня состоится серьезная беседа с Богом. Обязательно надо покаяться. Димку – то Господь автоматом взял к себе – настоящая любовь – она все грехи покрывает. А за мной целый воз тянется – и прелюбодействие, и обман, и волшба, и мать особо не люблю. В общем практически все заповеди, только что осла чужого я не желала.

На все про все у меня оставалось три недели.

Run, Lola, run!

Я тихонько выскользнула из-под одеяла, оделась и пошла к двери. Потом, поколебавшись, вернулась, чтобы в последний раз посмотреть на Димку.

Рассветный луч как раз падал на его лицо. Гораздо моложе чем у Димки. Не такое идеально вылепленное как у Димки.

Неродное.

Несовершенный заменитель Димки, как сок из сухого порошка отличается от свежевыдавленного.

 
Я с этим умиранием сживаюсь…
На двух недостижимых полюсах
Расселись черный дрозд и белый аист —
Мы встретимся с тобой на небесах…
 

Краем уха я уловила тихую мелодию и пошла на ее зов в соседнюю комнату. На огромном плазменном экране телевизора шел клип по MTV, и парня, который пел эту песню, звали Димой. И пел он – о смерти, которая навсегда. И о любви, которая – превыше.

– Тебе тоже привет, Димочка, – прошептала я в пустоту.

Потом я повернулась и более не оглядываясь пошла из дома. В гостиной я на мгновение задержалась – на диванах вповалку спали вчерашние гости. Вишневского среди них не было.

Утреннее солнце неярко светило мне, легкий ветерок ласково ерошил волосы, а я шла, прислушиваясь к музыке у меня в душе. Я словно видела Димкины пальцы, неспешно перебирающие струны – только для меня. И я улыбалась – светло и тихо, не замечая ничего вокруг.

 
На двух недостижимых полюсах
Расселись черный дрозд и белый аист —
Но встретимся с тобой на небесах…
 

Светловолосая малышка, которую мама куда – то вела, встретилась со мной глазами, уставилась огромными глазищами, и робко улыбнулась в ответ. У меня никогда такой не будет…

– Мы встретимся с тобой на небесах, – прошептала я и посмотрела ввысь. – Ты меня ждешь???

Когда я дошла до дома, мысли мои выкристаллизовались. Спала шелуха, засорявшая мои мозги, и теперь я четко знала что мне следует сделать.

Первым делом я позвонила Ленке Воробьевой, бывшей однокласснице.

– Заработать хочешь? – без предисловий спросила я. Ленка, тихая троечница, в институт так и не поступила, теперь служила парикмахером при городской бане, и всегда отчаянно нуждалась в заработке. Насколько я помнила со школьных времен, Ленка была исключительно добросовестным человеком.

– Конечно! – обрадовалась она. – А что делать?

– Возьми ненадолго с сегодняшнего дня больничный, посидишь у меня секретарем на телефоне?

– Ну я не знаю, – засомневалась она.

– Пятьдесят баксов в день! – уронила я.

– Бог мой! – встревожилась Ленка. – Поди чего-то криминальное? Мне проблемы не нужны, мне Лешку на ноги еще ставить. А то знаю я тебя.