Текст книги "Помело для лысой красавицы"

Автор книги: Маша Стрельцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Маша Стрельцова
Помело для лысой красавицы

Глючная непедагогичная сказка,

рассказанная Полу под новогодней елкой

о старых как мир истинах —

добре и зле, любви и ненависти,

и о том что белое и черное —

в сущности, один цвет.

* * *

Серым декабрьским утром я вышла из здания аэропорта и обозрела родные просторы. Просторы были так себе – в застывших кляксах луж и отвратительного грязного полурастаявшего снега, зима на родине явно была теплой. Нависшее небо с тяжелыми депрессивными облаками дополняло милую картину. Я получше натянула вязаную шапочку на мигом озябнувшие уши и тут ко мне подскочил первый таксист:

– Девушка, доставим быстро, по минимальным расценкам.

Врал, конечно. Мне это будет стоить раза в три больше аналогичной по протяженности поездки в городе.

Я не успела ничего сказать, как подлетел второй, третий.

– Успокойтесь, – махнула я рукой, – у меня денег нет даже на минимальные расценки.

Таксистов как ветром снесло.

Я им наврала – денег у меня было много. Даже после оплаты безумных счетов из дорогущей клиники Женолье, что на полпути между Женевой и Лозанной. На всю жизнь хватит. А если жизнь измеряется месяцем – то и подавно.

Беззаботно рассматривая толпившийся вокруг народ, я не торопясь пошла к автобусной остановке. Еще в Швейцарии меня снедала тоска по своей глючной, чумазенькой России. И я страстно мечтала проехаться на нашем обычной городском автобусе и пообедать в обычной советской столовке, которые еще сохранились при фабриках и заводах – где делают котлетки из обрезков мяса пополам с туалетной бумажкой, с картофельным пюре и кусочком холестеринового масла. В общем, меня мучила ностальгия.

Автобуса пришлось ждать полчаса. За это время я каким – то отрешенным взглядом сканировала и подвергала анализу окружающую среду. Я собирала в базу данных все – запахи, эмоции, поступки людей. Мне было безумно странно – пройдет месяц, и меня не будет. А все что вокруг – останется без изменений. Впрочем – какой месяц? Доктор Энглман, седенький старичок, гений онкологии, отпустил меня наконец – то обратно в Россию – умирать, сказал что такой случай в его практике впервые – мой рак совершенно не реагировал на лечение. И Энглман пообещал мне тот месяц пять дней назад. Соответственно – через двадцать пять дней – я умру.

«Маня! – наконец осадила я себя. – Ты, блин, собралась помирать, так хоть помри весело, что теперь, плакать, что ли?»

Это как ни странно помогло.

Я взбодрилась, сбегала рысцой опять в здание аэропорта, купила четыре хот-дога, пепси – лайт и позавтракала – в первый раз за несколько дней. Высокодозированная химиотерапия напару со страшной вещью с умным названием аутогенная реинфузия клеток крови, которыми меня пичкал Энглман совершенно расстроили мой организм. Я то сметала тройной обед и чувствовала себя голодной, то забывала о еде на несколько дней. Сегодня, видимо был день обжорства. Организм слопал все с удовольствием и попросил добавки. Я залезла в кошелек, задумчиво посмотрела на пару кредиток и последнюю десятку, оставленную на автобус, после чего тяжко вздохнула. Банкоматов поблизости не наблюдалось.

Тут подошел долгожданный автобус, народу набилось как сельдей в бочке, меня сжало людскими телами, хорошенечко спрессовало мое длинное метастазное тело и автобус поехал. Сначала мы проехали на одну остановку дальше, динамик хрипло выплюнул «Зверосовхоз» и мы зачем – то постояли на пустой площадочке минут десять, потом правда развернулись и поехали назад, в город. Меня слегка пнули, попытались отдавить ноги, на что я молча подняла и опустила немного вбок правую ногу, обутую в Гриндерс с шипами и железным носом. Нахальный мужичонка, пытающийся отвоевать себе и своей сумке за счет соседей побольше пространства, сквозь зубы выматерился, но ходить по моим ногам перестал. Я благожелательно поглядела на его макушку на уровне моего шарфика, наконец – то переставшую беспорядочно мельтешить.

И тут активизировалась контролерша. Каким – то чудом протискиваясь сквозь плотнейшую людскую массу, она противным голосом верещала:

– Приготовьте деньги, кто не обилетился.

Кто мог к черту обилетиться, когда у аэропорта автобус сгрузил всех прежних пассажиров? Я с трудом вытянула из кармана куртки кошелек, достала приготовленную десятку и таким образом встретила тетку во всеоружии.

– Шештнацать рублей, – проскрипела она, глядя на меня снизу вверх.

– Во у вас цены – то выросли, – озадаченно бормотнула я. – Было ж пару месяцев назад всего восемь.

– Так и сейчас восемь, – буркнула она. – Вы по второму кругу едете.

– Чего – чего? – не поняла я.

– Зверосовхоз – последняя остановка в круге. После него надо по новой платить, – недовольно глянула она на меня.

А я стояла и глупо улыбалась. Также я глупо улыбалась, когда разбушевавшаяся тетка ссадила меня с автобуса на обочину, проорав напоследок «Неча ездить, если денег нету!»

Меня, Магдалину Потёмкину по прозвищу Лис, двадцати восьми лет от роду и долларовую миллионершу выпнули из обычного лоховоза, как называл их незабвенный Никанор – покойничек. Такое только в России может быть.

Я еще раз счастливо, от души улыбнулась – «Любите Родину, мать вашу!!!» и принялась ловить машину – до города было еще километров пять.

Стоять пришлось долго. Волги с шашечками такси, идущие от аэропорта проскакивали мимо, не удостаивая меня внимания. Видимо весть, что я безденежная, уже разнеслась. Груженые фуры с окружной дороги меня не интересовали – в город их не пускали, а больше тут никто не ездил. Прошло уже полчаса, и я сначала дико замерзла, потом вспотела, так что пришлось распахивать куртку. Проклятая химия играла с моим организмом свои шутки. Забывшись, я даже стянула шапочку, утирая пот со лба. Какой – то жигуленок, свернувший было ко мне, тут же выпрямил траекторию. Я с сожалением посмотрела на него и решительно натянула на лысенькую головку шапку. Еще летом я была обладательницей густейших волос до колен, однако химиотерапия их не пощадила – все выпали, до единого волоска!

Наконец мне снова повезло – какой – то мужичок на мотоцикле с коляской остановился около меня.

– В город не подкинете? – проблеяла я, к тому времени опять замерзшая.

– Куда надо-то? – спросил мужичонка неожиданно густым басом.

– На Республику, к «Туристу».

Мужичок подумал, осмотрел мою легкую куртенку, надвинутую на глаза вязаную шапочку и сказал:

– Ну садись.

Я кое-как сложилась в мотоциклетную коляску, при этом мои коленки торчали как у кузнечика в районе ушей, и вот в таком виде Магдалинка Потёмкина, долларовая миллионерша с экзотической профессией и подъехала к «Туристу», где располагался банк. Мне была необходима наличность.

– Дяденька, вы подождите, я сейчас деньги получу и вернусь, – попросила я его.

– Да чего там, беги, – сказал он, снова с жалостью оглядывая мою легкую тряпичную куртенку. – Мне все равно по пути было.

И не долго думая завел свой тарантас и был таков. Я постояла немного и поплелась к видневшемуся банкомату.

Раньше на месте этого здания была гостиница «Турист» и ее уж лет восемь как не существует. Сначала тут был «Инкомбанк», сгинувший в августовском кризисе, и его вывеска сменилась на «Гута-банк». Однако в народе сие заведение все равно упорно именуется «Туристом», и точка!

По пути я несколько раз наступила на подернувшиеся крепким льдом лужи, поймала жалостливо – недоуменные взгляды тепло одетых людей, потом посмотрела на жидкокристаллическое табло над вывеской банка, сообщавшее, что сегодня четвертое декабря, полтретьего дня и – 29 по Цельсию. Прохладно, однако!

Деньги на первое время я сняла без проблем, потом зашла в банк и забрала из арендованного сейфа простую картонную коробку с моей драгоценной «Библией Ведьмы» внутри. Уезжая надолго, я не рискнула ее оставить дома безнадзорно. Потом я добежала до своего домика, который был в двух шагах, и торопливо взлетела к себе на пятый этаж. Квартирка у меня хорошая, занимает еще и шестой и седьмой этажи, первый мой гонорар. Я, кстати, работаю (или вернее будет теперь – работала?) ведьмой. И не надо скептически хмуриться или улыбаться – я специалист по охранкам. Могу и приворожить, и удачу поставить, однако лучше всего у меня получается все же ставить охрану. Все напасти от человека отскакивают, люди только удивляются и качают головами – «как заговоренный, мол». А человек и правда закутан моими заговорами в плотный кокон, не пробиться никаким напастям, и – что немаловажно – ни одна ведьма мои охранки еще не сняла. Единственный недостаток – стоит это очень дорого, ну да у меня в клиентах люди небедные ходят.

В прихожей я бросила на пол легкую дорожную сумку, стащила с себя Гриндерсы и куртку. И не сходя с места сняла трубку телефона, позвонила в ресторанчик и заказала себе обед. Теперь следовало подумать, чем заняться дальше. Прошлась по квартире – меня за полугодовое отсутствие вроде не грабанули, охранки работали, было светло и чисто – спасибо бабе Грапе, видать вытирала пыль, заходила.

В на втором этаже, в гостиной я села в кресло, поглядела на здорового голубого игрушечного зайца, подошла и дала ему в нос. Детская выходка, но с него, этого зайца все и началось.

В конце лета мой незабвенный дружок, смотрящий за городом Никаноров Саня, пришел погадать и заодно подарил мне сию животину. А когда вышел от меня, его прямо в моем дворе и взорвали вместе с машиной. У нового же смотрящего, Воронова Димы, оказались большие проблемы – за день до смерти Никанор во всеуслышание заявил, что по общаку если что – Ворон в курсе. Никанор знал что делал – и знал, что Воронова сестра – банкирша его заказала. Он надеялся, понятно, с этим разобраться, ну а пока он подстраховался. Общак тот составлял не много не мало два миллиона, канул он со смертью Никанора бесследно и дали бедному, ничего не ведающему Димке две недели на то, чтобы его найти. И тогда тому пришла в голову абсолютно гениальная мысль – пообещать мне, лохушке, десять процентов от общака, то есть двести тысяч зелеными – если я ему помогу их найти. «Ты все можешь, ты все умеешь, помоги мне, озолочу…» Тьфу!

И я расстаралась. Немало моему старанию поспобствовало и то, что я в Ворона влюбилась до потери пульса, а он лишь напоследок разделил мои чувства. Я тогда наизнанку вывернулась, толком не спала, не ела, чуть жизни не лишилась, но нашла те деньги. Только не успела я отдать их ему. Ладно, не буду долго кота за хвост тянуть, смысл в том что в тот день я практически умерла по Димкиной вине, однако он в последнюю минуту по закону половинок умер вместо меня. Богу собственно без разницы, какую часть из целого он получит.

С тех пор я перестала ценить жизнь. И жутко злилась на Димку. Бывало, я бесцельно ходила по трем этажам своей квартиры и злобно выговаривала ему, что мол тебе хорошо, помер, и не забот, ни хлопот, а я тут живи и отдувайся. Я искренне верила, что он это слышит, он же обещал за мной присматривать. А иногда я улыбалась и, игриво подмигивая в пустоту, просила: «Назначь мне свидание на седьмом небе, Ворон. Если я сейчас вколю себе грамм героина, встретишь меня там?» Со стороны, понятно, все это явно смотрелось бы глупо, однако кто меня видит? В общем, я потеряла любимого человека и у меня была жутчайшая депрессия.

Мое состояние могла бы скрасить любимая подруга детства, Маруська, но вот незадача – пока суд да дело, она свалила в неизвестные края, прихватив мешок с баксами. Фальшивыми. Потому что я, особа недоверчивая, настоящие баксы припрятала сразу же.

Интуиция и природная подозрительность толкнули тогда меня под руку. Я просто представила, что если что-то с ними случится, Ворона убьют – и предпочла лишний раз подстраховаться.

А еще через месяц я обнаружила свалившемуся богатству применение – мое тело оказалось пронизано метастазами. Далее были лучшие российские, а затем и швейцарские врачи. И вот итог. Мне необходимо написать завещание и продумать как весело прожить двадцать пять оставшихся дней.

Однако никаких сомнений, что прежде всего мне необходимо принять ванну! Придя к такому выводу, я резво поскакала к своей спаленке на третьем этаже – только оттуда можно было попасть в мою личную ванную комнату. Через пять минут я, постанывая от блаженства, подставляла свое тело под горячие струи джакузи. Вот оно, счастье! В той дорогущей клинике, которая была моим домом в последнее время, ванн не было. Были лишь роскошные душевые кабины, прозрачность которых наводила на мысль о том, что вуайеристы – онкологи понаставили тут видеокамеры и наслаждаются бесплатным стриптизом. На всякий случай я всегда старалась принимать выигрышные позы – пусть старички порадуются!

Я от души насыпала в воду ароматическую соль, выключила верхний свет и зажгла здоровенные полуоплывшие свечи, с незапамятных времен во множестве расставленные по деревянной окантовке ванны. Потом, дотянувшись до пульта, включила музыку. Не какие-то романтические напевы, а Раммштейн – музыку для настоящих мужчин!!! А то что я к наивным девочкам не принадлежу, ни у кого не вызывало сомнений. Иногда мне казалось, что у меня скоро яйца между ног вырастут – настолько я была самостоятельной и сильной дивчиной. Вот так я и блаженствовала, изредка капая на спонджик гелем для душа и намыливая пятку или локоть. Когда начался трек с моим любимым «Mutter» – в дверь позвонили. С неудовольствием я вылезла из ванны, накинула на себя белый махровый халат и поплелась вниз. Под такую музыку – агрессивность и нежность в одном бокале – надо в роскошной ванне валяться, а не в мокром виде гостей принимать… Или еще лучше – сексом заниматься – агрессивным и нежным одновременно.

На пороге стоял смутно знакомый дяденька с большой сумкой.

– Здравствуйте, – брякнула я.

– Ресторан «Мари», доставка на дом, – отрекомендовался он, опасливо глядя на мою голую макушку.

– Ну здрааавствуйте, – на этот раз я искренне улыбнулась дяденьке – вспомнила, что он мне не в первый раз обеды привозил. – А я вот только приехала!

– То-то вас давно не было вино, – сказал он, проходя в прихожую и сгружая запакованные лоточки из сумки на комодик. – Где были-то?

– В Швейцарии! – радостно оповестила я.

– Это там сейчас мода такая? – мотнул он головой в сторону моей макушки.

– А что? – обиделась я. – Вот одна модель долго пробивалась, и ничего у нее не получалось. А потом плюнула и побрила голову – вмиг суперстар стала!

– Не знал, – усмехнулся дядька и протянул мне счет. – А как ее звали?

– Да не помню, – махнула я рукой, залезла в курточку за кошельком и расплатилась.

– Всего доброго, – попрощался мужик. – Только если честно, такие волосы какие у вас были – грех было стричь.

« Да кто ж меня спросил-то?» – подумала я, закрывая за ним дверь.

Потом цапнула не глядя пару лоточков, захватила на кухне ложку с вилкой – кто его знает, что я цапнула – и вернулась в ванную. Процедура определенно стала еще приятнее. Упругие струйки массировали мое тело, музыка ласкала слух, и при этом я, постанывая от блаженства, уминала медальоны из телятинки. Жизнь определенно улыбалась мне. А то что я лысенькая – так это ж какая экономия шампуня! Раньше – то мне флакончика на два раза всего хватало – промой-ка такую гриву! Да и сушить приходилось по полдня! А сейчас я протерла макушку спонджиком, потом тряпочкой обтеру для сухости – и все дела! Скажу, что это последний писк моды, еще последователей куча появится. Если же тату сделать сзади – народ вообще обрыдается от зависти! Определенно – завтра надо посетить тату – салон!

«Нафиг тебе тату, погоди, свои отрастут», – скептически молвил внутренний голос.

«За двадцать пять дней?» – еще скептичнее спросила я и голос припух.

Во втором лоточке оказалось два здоровых ломтя моего любимого тортика «Наполеон», и я, чуть не плача от счастья махом смела их. Господи! Садист Энглман меня кашкой на воде и протертыми супчиками кормил! Из брюссельской капусты! Вспомнив это, я твердо решила – с сегодняшнего дня – никаких моих вечных диет! За двадцать пять дней много килограмм не наберу!

С сожалением отставив пустой лоточек, я схватила спонджик и хорошенечко оттерла мою распаренную шкурку. После чего вылезла из ванной, вытерлась и щедро обмазалась кремом для тела. И, напевая песенку, двинулась в неодетом виде вниз, к заветным лоточкам. Жизнь была прекрасна!

И тут в дверь снова позвонили. Вот черт! Я поплелась обратно, схватила в ванной халат и пошла к двери, завязывая пояс. Ну кто может ко мне прийти, я ведь только что вернулась!

На пороге стояла Оксана.

– Здравствуй, – сказала она, цепко оглядывая мое лицо.

– Ну здравствуй, – удивленно ответила я. – Я вообще-то только приехала, какими судьбами?

– Зайти-то можно?

– Ну конечно, проходи на кухню – посторонилась я, пропуская ее в прихожую. Оксана ужом проскользнула, разулась, бросила шубу на кресло и повернулась ко мне.

– Ну, где у тебя та кухня?

– Прямо, Оксана, прямо.

Я не понимала, чего ее принесло. У нас в прошлом были нормальные ровные отношения, пока она не скоммуниздила мою Библию Ведьмы. Я со психу разбушевалась тогда, конечно, так было за что. В результате Оксана заболела, но я же тогда ей и подсказала, как поправить дело, когда отошла. Еще я посадила ее братца, гадкого слизняка, который пытался за мной ухаживать. Не за это, конечно, посадила – он оказался маньяком, на протяжении нескольких лет убивавший молоденьких девушек, а Оксана его покрывала.

В общем, я терялась в догадках, чего ей от меня теперь надо.

– Где была-то? – спросила она, устраиваясь за столом.

Я щелкнула кнопкой чайника, достала кружки и липтон.

– Я в Швейцарии пару месяцев жила, отдыхала от всего. Работа у нас, Оксана, нервная, сама знаешь, – спокойно сказала я.

– Видать денег много срубила, на такие пару месяцев? – как бы невзначай спросила она.

– Да грех жаловаться, клиент шел, – кивнула я.

– Ты смотри-ка, – удивилась она. – Я вон вроде тоже не бедствую, за любой заработок хватаюсь, не то что вы, а Швейцарию не потяну, не потяну.

И она сокрушенно покачала головой.

Я разлила чай по кружкам, достала из буфета коробку конфет и выставила все на стол.

«Знает или нет?» – лихорадочно думала я, однако ни один мускул моего лица не выдал сей мысли. Если узнают что общак у меня – я умру гораздо раньше двадцати пяти дней. Это было бы досадным нарушением моих планов.

– На самом деле в Швейцарию я бы не советовала тебе ехать, и сама больше туда в жизни не поеду, – недовольно сказала я.

«Вот это точно», – ехидно согласился внутренний голос.

– А что так? – живо заинтересовалась Оксана. – А все говорят – там классно!

– Так оно, – неопределенно буркнула я и отпила из кружки. – Природа, воздух, чистота кругом. Есть только одна маленькая проблемка – язык. Приходишь в кафе пообедать – и час на пальцах объясняешь бедным официантам, чего ты хочешь съесть. И так – везде.

– Ну, это я бы сказала ерунда, – протянула Оксана.

– Нет, дорогая, это никак не ерунда, – твердо ответила я. – Мне там поговорить не с кем было, почитать нечего было. Поверь, языковой барьер – это страшная вещь!

– Так чего же ты там сидела? – озадачилась она.

«И правда, чего ты там только сидела?» – развеселился голос.

– Природа, Оксана, – брякнула я. – И воздух.

А что мне было еще сказать?

– А вы тут как? – быстренько перевела я разговор на безопасную тему.

– Да помаленьку. Чего это у тебя с головой-то, не пойму? – Оксана упорно соскальзывала на скользкие темы.

– Последний писк моды, – важно заверила ее я. – Сейчас все в цивилизованном мире избавляются от такого анахронизма, как волосы. Надо еще по идее тату на затылке сделать, но этим я займусь завтра.

– Мода, говоришь? – недоверчиво сказала она. – Жаль что мне никто этого не сказал, когда я по твоей милости рак поймала и волос лишилась.

– У тебя что тогда, дошло до химии? – удивилась я.

– Конечно! Вот только волосы отрастать начали. А какая из меня ведьма с таким ежиком!

Я недоверчиво посмотрела ее на густые, идеально здоровые и ухоженные волосы, но Оксана лишь грустно улыбнулась и одним движением сдернула их.

– Парик вот пользую, – спокойно призналась она. – Такую прическу как твоя возраст носить не позволяет.

Свои волосы у нее и правда выглядели не лучшим образом. Короткая и редкая щетинка. Ее и без того круглое лицо казалось еще бесформеннее. Меня кольнула жалость – это ведь я ей все организовала.

– И как же ты сейчас работаешь? – жалостливо спросила я. Ведьма без волос не ведьма, а так, фигня какая-то.

– Да больше все по травам сейчас работаю, а какие с трав заработки? – Она снова напялила парик, слегка косо, но ей это даже шло.

– Кхм, – откашлялась я. – Слушай, а ты чего пришла? Ведь чую, что не прически обсуждать.

Оксана не торопясь хлебнула чай из кружки, взяла конфетку и оглянулась.

– А ты неплохо живешь, я смотрю.

– Смотри, все не украдено, все заработано, – согласилась я.

– Сама-то на что жить собираешься? – выразительно посмотрела она на мою макушку.

– Ну я-то не пропаду, подниму цены на гламарию, – ухмыльнулась я. – А с магией я пока завязать решила, больно хлопотно.

Гламарией в городе занималась только я. Не потому что я на нее патент купила, а потому что другие ведьмы ее готовить не умели. А я не рассказывала рецепт, понятно. Не для того я полгода выверяла его – совместимость компонентов, баланс химии и магии, да и многое другое. В итоге мою адскую смесь, делающую любую Клаву – супермоделью, расхватывают как горячие пирожки. Несмотря на цену в пятьсот долларов за пол-литра.

– Кстати – у тебя она сейчас есть готовая? – встрепенулась Оксана.

– Конечно! – отозвалась я. – Причем высшего качества, полгода настаивалась.

– Налей литра два тогда, – попросила она.

– Да без проблем, – пожала я плечами, безуспешно пытаясь скрыть удивление. Зачем ей гламария? Оксана нынче в том возрасте и внешнем виде, когда любовные порывы и желание нравиться смотрятся карикатурно. Однако без слов сходила в Каморку, отлила их пятидесятилитровой бутыли гламарии и снова вернулась в кухню.

– Две тысячи с тебя, пока по старым расценкам возьму.

Оксана же деньги доставать не торопилась. Хлебнув чайку, она вздохнула и спокойно сказала.

– Мария, я собственно пришла совершить обмен. У меня есть то что позарез надо тебе, ты мне можешь достать то что необходимо мне. Как смотришь?

– Что-то я тебя не поняла, – медленно проговорила я. – Можно поподробнее?

– Мне нужен рецепт гламарии – это раз.

– Хмм? – подняла я бровь. Смешно! Глупая баба все равно вряд ли разберется в химических составных.

– А что? – воззрилась она на меня.

Я улыбнулась, взяла лист бумаги и быстро нацарапала кучу непонятных знаков, которые тем не менее с легкостью поймет даже школьный учитель химии.

– Если в этом разберешься – скажу что дальше, – протянула я ей листок.

Она кивнула, цапнула рецепт, с минуту непонимающе смотрела на него, потом неторопясь убрала его в свою сумку и продолжила:

– А еще мне нужен перстень Клеопатры. Это два.

– Перстня у меня нет, – удивилась я.

– Неважно, – усмехнулась она, – я скажу у кого он есть. А почему ты не спросишь, что есть у меня для тебя?

– Да я не любопытная, – индифферентно пожала я плечами. – Но можешь считать что я спросила.

– У меня, милая, есть для тебя жизнь. Долгая и прекрасная, – нагло улыбнулась она.

– С чего меня это должно заинтересовать? – постаралась в ответ улыбнуться я. – Вроде меня завтра никто хоронить не собрался.

– Завтра – нет, а вот в конце месяца – похоронят, не так ли? – сощурилась она.

Я молчала, собираясь с мыслями. Откуда она знает???

– Твоих рук дело? – холодно спросила я наконец.

– Ну разумеется. Неужто ты думала что я все так оставлю? Сколько ты горя мне принесла?

– Не клеится, – спокойно сказала я. – Ни одна ворожба не показала, что мой рак – от магии.

– Правильно, это не входило в мои планы. Помнишь ты мне писала записку?

– Ну, помню, и что?

Тот клочок бумаги, на котором я записала ей обряд на немерянное богатство – с подвохом, правда, – и стал началом в череде ее злоключений.

– Так вот бумажка, помнящая тепло твоих рук, и помогла мне заморочить тебя и скрыть колдовство. Да и само колдовство существенно упрочило. Все просто. А не веришь, сходи и погляди – над входной дверью у тебя натыканы иглы.

– Сейчас проверю, – согласилась я, взяла табуретку и пошла в подъезд.

Иглы и правда были натыканы. Ровным рядом глубоко вогнаны в дерево. Не надо было их пересчитывать, чтобы понять что их тут ровно сорок – на смерть. Причем они проржавели настолько, что когда я до них дотронулась, они, слабо шурша, рассыпались бурой пылью. Что означало – колдовство совершено. В принципе, я должна была догадаться раньше, когда не то что врачи – мои коллеги не смогли снять с меня рак. Я смотрела на испачканные ржой пальцы и холодная ярость охватила меня. Да, я потеряла волосы и почти не могу колдовать, обряд на смерть вражине мне не вытянуть. Но пришибить-то гадину вот хотя бы табуреткой мне моя лысина не помешает!

– Не советую, – гнусно улыбнулась Оксана, возникая рядом. – Ты забываешь, что я могу ведь и все исправить.

Я затолкала ярость назад – прибить я ее всегда успею, слезла с табуретки и вошла в квартиру. Оксана мелко семенила сзади.

– Гарантии, – сухо сказала я, когда мы снова расселись на кухне.

– Ты меня не дослушала, – поморщилась она. – Итак – мне нужен рецепт гламарии, перстень Клеопатры, да и пятьсот тысяч зелеными мне на старость не помешают.

– Сколько-сколько? – в изумлении переспросила я.

– Полмиллиона долларов, для глухих повторяю, – спокойно заявила нахалка.

Я молча встала и схватила табуретку. Закатаю потом в палас да вывезу ночью.

– Но ты будешь жить, – быстро проговорила она. Я на мгновение заколебалась.

– Так вернемся к разговору о гарантиях, – еще быстрее протараторила она.

– Ну? – выжидающе посмотрела я на нее, не опуская, впрочем, табуретку.

– Есть только один метод, – торопливо говорила она. – С завтрашнего дня будешь ездить ко мне за травяным настоем, курс лечения – двадцать дней, улучшение сразу почувствуешь. Но прерываться ни на день нельзя. Это и будет гарантией. Если я хоть день тебе не выдала отвар – посылай меня к черту!

В принципе, протяженность лечения вселяла оптимизм – как минимум за пять дней до предполагаемой смерти я буду знать, заводить мне тесто на поминальные блины или годовой абонемент в фитнес клуб покупать.

– Не пойдет, – медленно сказала я. – Как только ты все получишь, ты сама меня пошлешь.

– Как только все получу – выдам тебе рецепт настоя, сама будешь готовить. Однако последнюю банку отдам только в обмен на деньги, перстень и полный рецепт гламарии. Так устроит?

– Маленькая неувязка, – неохотно проговорила я. – Научить тебя делать гламарию – можно. Наверно даже и кольцо я то тебе куплю. Но вот полмиллиона у меня нет.

Деньги, понятно, были. И купить на них свою собственную жизнь – отличное вложение! Но признаться в их наличии у простой ведьмы – значит, вызвать ненужные подозрения.

– Кольцо он тебе не продаст, он с ним ни за какие шиши не расстанется, я с ним уже встречалась по этому поводу, стоит насмерть, – усмехнулась она. – Вертись как-нибудь сама.

– Красть? – я брезгливо поморщилась.

– На твое усмотрение. Мне важен конечный результат. Кстати, тот бизнесмен неженат, без постоянной подруги и у него есть полмиллиона долларов, – непрозрачно намекнула она.

– Вот ты сука, – холодно посмотрела я на нее.

– То есть – ты согласна? – улыбнулась она.

Я помолчала. А какой у меня был выбор-то? Жить, как не крути, хотелось.

– Поправка – я должна апробировать твой отвар.

– Сегодня вообще – то я и так его тебе бесплатно планировала дать, чтобы ты эффект почувствовала, – кивнула она и достала из сумки литровую банку. Темно – коричневая жидкость плескалась в ней.

– Что значит – бесплатно? – насторожилась я.

– Это значит, что я тебе должна всего буду выдать двадцать баночек на курс лечения. Каждая будет стоить тебе по двадцать шесть тысяч долларов, что в итоге и составит полмиллиона.

– Четыреста девяносто четыре, если первая бесплатно, – усмехнулась я.

– Я не жадная, – усмехнулась она в ответ. – Ну так по рукам?

– Баночку я возьму, – кивнула я. – Раз к тому же и бесплатно. Но ответ дам завтра.

– Почему не сегодня? У тебя время уходит.

– Потому что ты обещала улучшение с первой же баночки, – отрезала я. – Не будет завтра улучшения – не о чем и разговаривать будет. Ты у меня не сто долларов за свои услуги просишь.

– Согласна, – спокойно ответила Оксана. – Пить надо так – утром как проснешься, первым делом отвар, даже с кровати не вставая. Потом в полдень и ближе к вечеру. Хотя чем чаще тем лучше. Завтра созвонимся. А пока – вот тебе данные на хозяина перстня.

На стол легло несколько листов, скрученных трубочкой.

Я встала, выразительно глядя на нее – мол, пора и честь знать. Она намек поняла и тяжело поднялась, сунув банку с гламарией в свою сумку.

– Не понял, – подняла я бровь, – а две тысячи за гламарию?

Оксанино лицо выразило сильнейшее удивление, потом негодование, и она заверещала:

– Ну ты вообще! Я тебе отвар оставила, и вообще, что за крохоборство?

– Ты мне не подружка любимая, подарки тебе по две тысячи дарить, – отрезала я. – И незваная ты явилась, так что я еще подумаю, нужны мне твои услуги или нет. А пока – будь добра рассчитаться за мои услуги, – я выразительно кивнула на сумку с гламарией внутри.

– В счет включи, – махнула она рукой.

– Я не уверена что буду с тобой о чем-то конкретно договариваться. Так что выкладывай на стол гламарию или две штуки зеленью, – нехорошо глядя на нее, заявила я.

– Крохоборка ты, Мария, – буркнула она и отсчитала мне купюры.

– Кто бы говорил, – хмыкнула я.

Когда она выходила из моей квартиры, я кое-как, с большим трудом удержалась от того, чтобы не треснуть ее чем-нибудь по темечку. Ну да ничего…

Успеется!

После этого я первым делом рысцой поскакала на кухню. Мерзавка Оксана разбудила во мне безумную надежду. Схватив баночку с отваром, я провела ладонью над ней, роняя внутрь капельки светло-голубой силы. Я сканировала Оксанин подарочек и так и эдак, но по всему выходило, что магией тут и не пахнет. Тут были только вода и травы. Я отмерила стакан еще теплого – а значит, свеженького – отвара, выпила и с нетерпением стала ждать результатов. С тоской посмотрела на заветные лоточки с обедом – после приема отваров следовало два часа не есть. Перетерплю, жизнь дороже. Кстати, мне немедленно похорошело – тут Оксана не соврала. Непонятно откуда взялись силы, да и настроение стало гораздо позитивнее. Ну да это не показатель, посмотрим что дальше будет.

Потом я села на Оксанино место и взяла бумаги, которые она мне оставила. Из них тут же выскользнули две фотографии. Я внимательно всмотрелась в одну, потом во вторую – я так понимаю, это и был искомый бизнесмен. На первой он был в полный рост, стоял около лошади, на второй – увеличенный фрагмент первого фото – его лицо, прижатое к лошадиной морде. Парень лет около тридцати, может чуть меньше, среднего роста, плотный, с небольшим выступающим животиком. Темненький, слегка лохматенький, очкастенький.