Текст книги "Дзен в большом городе"

Автор книги: Маша Стрельцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Глава шестая

Жизнь – слишком сложная штука, да еще и любит подбрасывать гнусные моральные задачки. Нет тут белого – черного, нет четкого понятия «хорошо» и «плохо».

Вот, скажем, убийство детей… Одно из самых чудовищных деяний, что только может сделать человек. А что вы скажете о ситуации, когда ангелоподобный малыш, невинно улыбаясь, сидит в песочнице и тянет чеку у гранаты? А вокруг него – еще штук пятьдесят детишек?

По условиям задачи вы умеете стрелять, у вас есть пистолет, а до песочницы – слишком далеко, чтобы успеть добежать, да еще и этот высокий забор детсада…

Девять из десяти социально адекватных людей не смогут поднять руку на ребенка. И спустя время они забудут о трагедии, что приключилась у них на глазах, забудут кровавые брызги и крошечные трупики. А десятый убьет одного, зато спасет пятьдесят детей. А после не сможет ни забыть, ни простить себе того, что совершил…

Дай бог никому не оказаться в подобной ситуации.

Но гораздо хуже – когда надо выбирать: твоя жизнь или чужая. Инстинкт самосохранения твердит, нет, вопит, о том, что самое ценное, что есть у меня – это я. Совесть указывает на то, что тот, другой человек, заслуживает жизни не менее, чем я. В Евангелиях без труда можно найти четкое указание: в такой ситуации надо положить душу за другого.

Только, видимо, Женька прочитал это раньше меня. И сделал выбор.

Кинув рюкзак на кухонный стол, я принялась обходить его квартиру, расставляя по периметру зажженные свечи. В окна и двери я втыкала иголки, в углы сыпала четверговую соль. Слегка споткнулась, зайдя в Женькину комнату – тот, меланхолично насвистывая, рассматривал боевую катану, что стояла около дивана.

– Твоя?

– Ты дура? – процедил он.

– Ты чего? – опешила я.

– Если она в моей комнате – чья она еще может быть?

– Логично, господин Умник, – кивнула я, – а теперь выйди, пожалуйста, из квартиры.

– Нафига? – лениво отозвался он.

– И не заходи, пока я тут, – не обращая внимания, продолжила я. – Увидишь, что я вышла – не вздумай со мной заговорить, а после иди в квартиру. Все понял?

– Я не идиот, Магдалина, не то что некоторые.

Я посмотрела на него тяжелым взглядом:

– Послушай, может быть, хватит меня оскорблять?

– А что я сделаю, если ты дура? Вопрос к тебе на самом деле.

Я вышла, хлопнув дверью.

Как я, девушка, могу спорить с воином Катори? Да он меня одним ударом пришибет… пришиб бы. Как я, живая и во плоти, могу спорить с бестелесным привидением? Нечестно это. И как я, ведьма, могу спорить с тем, кого скоро сожгу заживо?

От последней мысли каменная стена, что я выстроила около сердца, все-таки рухнула, и я рванулась обратно к Женьке в комнату. Черт, мы придумаем что-нибудь, обязательно придумаем!

«Успокойся! – жестко рявкнул внутренний голос, сноровисто укладывая кирпичики в стену, – ты ему ничем не можешь помочь, ясно? Так подумай же о себе».

Если бы Женька вышел в тот момент – все было бы по-другому. Но я в одиночестве стояла в коридоре, хватая ртом воздух и чувствуя странную пустоту в душе.

А потом я пошла в кухню, достала из рюкзака Библию Ведьмы и открыла ее. Сила привычно ринулась в вены, заставив меня вздрогнуть. Краем глаза я увидела, как Женька молча вышел из квартиры. И тогда я распахнула руки, словно в полете, и принялась читать заклятье, не позволяющее вору выйти из этого дома. Я изменила его, теперь оно будет держать и морочить тут любого, кроме меня, а то ведь как не крути – но именно Женька тут хозяин, могло и не сработать.

Я уверенно читала заклятье, и чувствовала, как струится сила из кончиков пальцев, дальше, дальше, к маячкам свечей. Словно паук, я плела охранную сеть из чар, дабы любой, кто ее потревожит – увяз и уже не выбрался. Никогда…

И я мастерски ткала эту сеть, вывязывала узелки, плотно укрывая ей всю квартиру. Мир менялся около меня с каждым произнесенным словом, я чувствовала это, и со спокойной горделивостью принимала подчинение моей воле.

Вплетя в сеть надежную печать, я собрала в рюкзак свои вещи и не оглядываясь вышла из квартиры. Тщательно ее заперла, ключи сунула в карман – потом Женькиной матери отдам. Огляделась – привидения нигде не было.

Пока я ехала домой – следила за тем, дабы ни одной мысли не поселилось в моей голове. В пробках преувеличенно тщательно смахивала кончиком косы невидимые пылинки с колена. По пути заехала в бутик, с толком и расстановкой вусмерть загоняла продавщиц, требуя от них нечто особенное. Так ничего и не купив, поехала дальше.

По дороге я позвонила в больницу, представилась Женькиной невестой. Медсестра на посту с некими паническими нотками в голосе велела срочно приехать – больному стало значительно хуже в последние полчаса. Я сама поразилась спокойствию, с которым я выслушала это сообщение о том, что Женькино тело умирает.

Все получилось. Он был прав, это сработало. Я отвязалась от него, и на мое тело больше некому посягать.

Отличная новость.

И уже в собственном дворе, припарковавшись у забора, я неожиданно уронила голову на руль и разревелась.

В голове стучала одна мысль – я только что убила человека. Пока я примеряла шмотки – он корчился в огне. Его кожа лопалась от нестерпимого жара, и некому было помочь ему.

Я плакала навзрыд, остро осознавая, что этот мальчик меня спас. Он мог бы выждать время и снова стать полноценным человеком, пусть в моем теле, но лучше так! А он пытался уйти от меня, пытался держать дистанцию, и лишь когда я приперла его к стене – сделал выбор.

«Изолируй меня от себя, и, по моим расчетам, через некоторое время проблемы не станет».

Он ведь знал, что когда я его запру в квартире и уеду – он умрет. Знал, отлично знал…

У меня теперь все будет нормально. Будут тысячи дней, скучные и веселые, будут тысячи людей и впечатлений, а у него больше не будет ничего.

Ничего.

Я напою себя успокоем, сниму тоску, и забуду о нем. Никаких дурных снов, никаких угрызений совести.

Все замечательно.

Я треснула кулаком по рулю так, что ладошку кольнуло острой болью, завела машину и рванула на Доудельную. Господь благословил меня – не было ни пробок, ни неуклюжих чайников, светофоры исправно горели зелеными огоньками.

По лестнице его дома я неслась так, что встреченная старушка только охнула, прижавшись к стене и испуганно глядя на меня. Руки мгновенно вставили ключ в замок, провернули – и вот я уже влетела в дом.

– Женька! – отчаянно крикнула я.

Он не ответил. И я побежала по квартире, рывком распахивая двери – кухня, ванная, гостевая, его комната…

Он сидел у стены рядом с катаной, бессильно склонив голову.

– Женечка, – я кинулась к нему, уселась рядом, не решаясь дотронуться. – Женечка, ну прости меня дуру, а?

Он с усилием взглянул на меня мутными щелочками глазами, и я кое-как удержалась от того, чтобы не отодвинуться – кожа на его щеках вздувалась огромными багровыми волдырями.

– Зачем ты пришла? – прошептал он. – Все ведь получилось…

Голос его был сух, словно шелест песков Сахары.

– Так дура я, сам ведь сказал, – сквозь слезы улыбнулась я и протянула руку, чтобы его обнять. И лишь когда она уперлась в стену за ним, вспомнила – что это привидение. А выглядел – как настоящий…

«А он и так настоящий, не чета некоторым», – жестко сказал внутренний голос.

Он улыбнулся обожженными губами:

– Ты не обижайся. Просто иногда мы говорим не то, что думаем.

– Я знаю. Знаю, Женечка…

Он поморщился:

– Магдалина, ты могла бы не рыдать, как на похоронах?

– А ты не умрешь? – с безумной надеждой спросила я, вглядываясь в изуродованное огнем лицо.

– Ты же рядом, – вздохнул он. – Значит – нет. Вот только ты хорошо подумала?

– Да я вообще не думала, – созналась я в припадке честности. – Просто развернулась и поехала к тебе.

– Дурочка, – прошептал он, улыбаясь, и – черт побери! – это звучало как лучший на свете комплимент.

– Вот только ответь мне, – печально сказала я. – Зачем ты это сделал? Ведь ты же знал, чем это тебе грозит…

– Зачем тебе это знать? – хмыкнул он.

– Люблю учиться.

Он закрыл глаза, и бесстрастным голосом начал:

– Один человек убегал от тигра. На его пути был овраг и он принялся карабкаться по крутому склону, уцепившись за лозу. И внезапно он увидел, что вверху сидят две мышки и быстро-быстро перегрызают лозу, его единственную опору. Внизу, порыкивая, ждал голодный тигр. И когда человек посмотрел вокруг себя – он увидел, что сбоку растет кустик земляники. И он, уцепившись за лозу одной рукой, принялся другой рвать ягоды.

– Ну и? – поторопила я замолчавшего Женьку. – И как он спасся-то?

– А как тут можно спастись? – пожал он плечами. – Никак. А вот земляника, говорят, была очень сладкая…

– Идиотская история, – поморщилась я. – Где ты только ее выкопал…

– Это не история, это дзенская притча. Ничего ты не понимаешь, глупенькая.

– Я понимаю, что эта история – отличное оправдание для неудачников и слабых! Лапки сложить – это, знаете ли, легче всего! Я бы на месте этого парня все силы приложила, чтобы взобраться по этой лиане, пока мышки не перегрызли ее. Наконец, можно было б кинуть в них чем-нибудь, крикнуть погромче – мышки не тигр, испугались бы! А он – земляничку решил поесть, видите ли!

– Ты слушала невнимательно, – мягко улыбнулся он. – Человек уже сделал все, чтобы спастись. Он убегал от тигра, который его быстрее и сильнее. Он не сложил лапки, когда с ним повстречался – нате, ешьте меня. Он спасался, понимаешь? Просто иногда надо понять, что есть ситуации, в которых уже ничего нельзя сделать.

– И что, ты считаешь, что эта ситуация – безвыходная? – тихо спросила я.

– А ты – нет?

– Я думаю, что тебе не обязательно умирать, Женечка. Я думаю, что есть, есть способ вернуть тебя в тело! Где есть выход – там по-любому есть вход, понимаешь?

– Магдалина, я тебе уже говорил – я не могу попасть в свое тело. Я, признаться, уже все использовал. Так что про эту возможность забудь. А ты, как ведьма – можешь что—то сделать?

Я молчала. Могла бы – давно бы все поправила, но как я могла в такой ситуации озвучить этот ответ?

– Придумаю что-нибудь, – глядя ему в глаза, спокойно ответила я. – Не бывает безвыходных ситуаций. Я, знаешь ли, всегда была поклонницей русской сказки про двух лягушек, попавших в горшок со сметаной. Так что вставай и поехали жить ко мне.

– Ты понимаешь, что ты делаешь? – он очень внимательно смотрел на меня и ждал ответа.

– Да, – не колеблясь, кивнула я и протянула ему руку. – Итак, мы команда?

– Мертвого уговоришь, – хмыкнул он, и на мою ладошку невесомо легла обожженная рука привидения. И в который раз я поразилась тому, что плоть его выглядит как живая.

Мы ободряюще улыбнулись друг другу, отлично понимая, что большей глупости, чем сейчас, мы совершить не могли.

По дороге домой я молчала. Я анализировала ситуацию, пытаясь найти лазейку, хоть самую маленькую, хоть трещинку. А уж мы с Женькой вобьем туда колышек и пробьемся. Но в голову упорно лезли мысли о том, что раз в моей Библии Ведьмы не записан ни один подобный случай, когда в результате ошибки ведьмы получалось привидение – значит, такого еще не было. С четырнадцатого века ведьмы из рода Потемкиных делают в книге рабочие записи, уж такой случай они бы не упустили. Так что была большая вероятность того, что я не знаю, как это поправить просто потому, что сие невозможно. Что нет тут моей вины.

Так что же тогда случилось с Женькой? Напрашивался один вывод – он реально просветлился во время медитации. Как обратно затемниться – он не в курсе, это я уже выяснила, значит, надо искать того, кто сможет помочь. А это значит – мне придется пойти в Женькину боевую школу.

– Как там твоя школа-то называется? – спросила я сидящего рядом привидение.

– Тенсин Сёдэн Катори Синто-рю, – ответил он. – А тебе зачем?

– Не запомнить, – покачала я головой. – А покороче?

– Школа Катори, – пожал он плечами. – Так ты не ответила на вопрос. Зачем тебе это?

– Думаю сходить на тренировку, косточки поразмять.

– Ты что задумала? – нахмурился он.

– Давай потом, а? Понимаешь, я блондинка и мысли мои нелогичны и трудно поддаются объяснению. Действую на уровне интуиции.

– Тогда знаешь что? – усмехнулся он. – Зайди на сайт катори. ру и почитай о том, куда ты собралась. Возможно, это поможет тебе выстроить мысли согласно логике.

– Так и сделаю, – кивнула я.

Глава седьмая

Тэнсин Сёдэн Катори Синто Рю – древнейшая школа традиционного японского фехтования и признана правительством Японии в качестве самой выдающейся воинской традиции.

Основал ее Иидзаса Тёисай Иэнао шесть веков назад, и с тех пор во главе школы неизменно один из его наследников.

По преданию, в возрасте шестидесяти лет прославленный воин Иэнао принял решение отслужить непрерывную тысячедневную службу в храме Катори. В это время и после выполнения аскетических обрядов очищения он посвящал себя воинским тренировкам, проходившим в необычайно суровом режиме. Как утверждают легенды, именно в этот период духовной дисциплины Иэнао посетило видение бога Фуцунуси-но микото. Это могущественное божество, переодетое мальчиком, появилось перед мастером, восседающим на ветви старой сливы, около которой тренировался Иэнао. Это видение вручило Иэнао книгу «Хэйхо-синсё» («Божественное писание о военной стратегии») и предсказало ему: «Ты будешь великим учителем всех фехтовальщиков». После этого Иэнао основал собственную воинскую традицию, которую назвал Катори Синто рю. Перед этим официальным названием школы мастер поставил выражение «тэнсин сёдэн» – «правильная передача небесной (божественной) истины» – в знак того, что эта традиция была санкционирована свыше и пользуется божественным покровительством Фуцунуси-но микото.

В настоящее время прямой наследник основателя школы не является мастером пути меча, но лишь хранителем традиций семьи – преданий и реликвий, выполняющий административные функции.

Сейчас в мире существует 3 крупных ветви школы: Отакэ Сэнсэя, Сугавара Сэнсэя и Сугино Сэнсэя.

Самой известной и пользующейся уважением в Японии является ветвь Отакэ Рисукэ и тесно связанного с ним нынешнего наследника. Отакэ Сэнсэй единственный человек, который получил лицензию Гокуи Кайден (высший сертификат школы) от семьи Иидзаса.

В России Катори развивает как раз Женькин сэнсэй, Листьев Владимир Сергеевич, президент российской федерации Кобудо. Много лет он обучался Катори в Японии непосредственно у Отаке Сэнсэя, да и сейчас ежегодно ездит к нему вместе со своими старшими учениками. Ему единственному Сэнсэй дал официальное разрешение преподавать Катори в России. Причем в мире только пять (!!!) неяпонцев, представителей разных стран, кому Отакэ Рисукэ дал разрешение учить Катори на их родине.

Имена всех учеников Отакэ Сэнсэя написаны на табличках и выставлены рядами. Их много, за каждой табличкой – чьи-то несомненные успехи в Катори. Табличка с именем Листьева была в четвертом ряду. После получения им сертификата мокуроку табличку передвинули в середину первого.

Это единственный русский, который добился таких успехов.

После мокуроку он может получить только сертификат кёси мэнкё – и все (высший сертификат школы, Гокуи Кайден, дается, как правило, только тому, кто будет возглавлять школу). На данный момент кёси-мэнкё имеют два или три иностранца, которые занимаются (или занимались) у Сэнсэя с 60-х годов.

Напрочь прибитая такими фактами, я оторвалась от сайта Женькиной школы Катори и недоверчиво спросила:

– Что, про Листьева тут все правда написано или так, рекламная акция?

– Иди ты, – обиделся он. – Ты про моего сэнсэя говоришь!

Я внимательно посмотрела на него. С облегчением отметила, что на лице от ожогов не осталось и следа.

– И что, он реально так крут?

– Выше него по линии Отакэ-сэнсея в России нет никого, – горделиво кивнул он.

Я посмотрела на фото Листьева и Отакэ-сэнсея. Седой японец, слишком маленький рядом с плечистым русским парнем, а вокруг – ошеломляюще прекрасная природа явно не российского розлива. На это же указывал и столб слева от Листьева, щедро испещренный замысловатыми иероглифами.

Ну, если все реально так – то невозможно не уважать этого человека, который умеет ставить себе цели – и их добиваться. И единственной достойной похвалой ему будет склоненная голова и смятенное молчание, ибо слова здесь излишни.

– И как бы мне к вам в школу-то попасть? – несмело спросила я.

– Звони Владимиру Сергеевичу, – пожал он плечами. – Телефон на сайте его есть.

Я поежилась. Звонить парню с такими регалиями было как-то страшновато. Он – круу-той японский сэнсэй, а я что? Простая русская девчонка. Не, я стесняюсь и вообще…

«Звони!», – рявкнул внутренний голос.

Что делать бедной сиротке под давлением обстоятельств? Вздохнув, я натыкала номер сэнсэя.

– Добрый день, могу я услышать Владимира Сергеевича?

– Я слушаю, – спокойно отозвался мужской голос.

– Меня зовут Магдалиной. Я нашла сегодня сайт вашей школы, заинтересовалась и хотела бы учиться у вас. Это возможно?

«Из тебя самурай», – заржал внутренний голос.

– Магдалина, разумеется, – опроверг его сэнсэй. – Сегодня, в полвосьмого вечера у нас тренировка в старшей группе. Вы можете прийти, посмотреть, как она проходит и определиться.

– Спасибо, – облегченно улыбнулась я в трубку. – Форма одежды какая, оплата?

– Вы же гость, так что приходите в обычной одежде и никакой оплаты не требуется. После тренировки, если все же захотите у нас заниматься – мы с Вами поговорим. Как проехать к нам – знаете?

– Я на сайте посмотрела.

– Тогда до встречи, Магдалина.

Я положила трубку, отчего-то светло улыбаясь. Вот у человека энергетика – просто поговорила с ним, а уже на душе как-то легко и радостно. Единственное, что смутило – он так произносил слово «Вы», что было очень понятно, что это с большой буквы и никак иначе. А мы, ведьмы, к официозу непривычные.

– Мне только непонятно, что же ты надеешься найти у нас в школе? – задумчиво спросил Женька.

– Я просто стучусь во все двери, – пожала я плечами. – Лучше скажи – есть у тебя там друг, который разбирается в медитации и которому можно доверять?

– Тау, – не задумываясь ответил он.

– А он хорошенький? – тут же с любопытством спросила я.

– Магдалина, – предупреждающие нотки в его голосе резанули слух.

– Уж и пошутить нельзя, – насупилась я.

– Друзей ведьмам не сдаем!

Он еще улыбался, когда я встала и пошла из комнаты.

– Ты чего?

– Ничего, – сухо ответила я. – Я пошла наверх, в свою девичью спальню. И давай договоримся – туда тебе вход заказан.

– Ты обиделась, что ли?

– О чем ты? – уронила я и вышла из комнаты.

«Мы все играем в эти игры», – меланхолично думала я, шагая по лестнице. Скрываем мысли и чувства. Говорим не то, что думаем, а что требуется сказать.

Мудро это или глупо?

Не знаю. Я блондинка, и на этот вопрос мне ума ответить не хватит.

А в спальне я упала на кровать, натыкала на телефоне Верин номер и сказала ей:

– Привет. Не занята?

– Да нет, только Лорка—Святоша ушла. Ну что там у тебя? – настороженно отозвалась она. – Прояснилось насчет ауры?

– Да как тебе сказать, – вздохнула я. – Не покойник это оказался…

– А кто же еще?

– Дух человека, который в коме лежит.

– Ты чего мелешь? – возмутилась она. – То ли я не отличу ауру больного от ауры мертвого? Говорю тебе – покойник то был!

– Вера, – терпеливо сказала я. – С этим вопросом я уже разобралась. У меня к тебе другая просьба. Ты часом не знаешь, каким образом загнать дух, что вышел из тела и не может попасть в тело обратно?

– Глупые вопросы ты задаешь, – сердито ответила она. – А еще некромантка. Я вон без всякой некромантии тебе скажу – ежли дух не может попасть в тело – значит помер человек!

– Да как помер, если тело – живое, только в коме???

– А это вопрос не ко мне. Но я тебе точно говорю – помер!

Я поморщилась. У Веры все же начался старческий маразм. Она и в прошлый раз серую покойницкую ауру во мне углядела, а это всего лишь Женька оказался…

– Оставим споры, – вздохнула я. – То есть ты не знаешь, как дух обратно в тело вогнать?

– Да сроду о таком даже и не слыхала!

Я прямо видела, как она недовольно поджимает губы.

– Спасибо, – ровно ответила я ей.

Потом долго лежала на кровати, рассматривая лепнину на потолке и думала о том, что не зря позвонила Вере. Хотя бы убедилась, что и правда я тут ни при чем, что не могла я магией вытянуть дух из тела. От осознания этого мне враз полегчало.

«Чему радуешься? – сурово одернул меня внутренний голос. – Ты или не ты сделала его привидением – значения не имеет в свете того, что ты от этого лишаешься собственного тела!»

Он был прав, абсолютно прав.

Перевесившись через край, я достала из-под кровати ящик с картами, выбрала обычную атласную колоду. На мгновение сжала ее в ладошках, прикрыв глаза и читая заговор на правдивое гадание. Господь явно приготовил мне пакость, так заглянем же в то, что меня ждет.

Однако карты выпали весьма странные. Неприятностей лично для меня – ноль, только предупреждение о том, что вещи порой оказываются не такими, как на первый взгляд. Зато, откуда ни возьмись – аж четыре короля в раскладке на тринадцать, плюс непонятная россыпь бубей и червей, ну и какая-то дама бубен.

«Поди врут, – скептично сказал внутренний голос. – Ну откуда у тебя может взяться аж четыре короля, а?»

«Убиться веником, неужто я такая страшная?», – оскорбилась я.

«Ты сама это сказала», – мерзко хихикнул голос и юркнул в глубокую и очень извилистую норку.

Гад!

И ничего я не страшная! Просто я блондинка, то есть пигментонедостаточная. Ну нет в моем лице красок, просто чистый лист. Зато когда возьму косметику и потрачу полчасика на макияж, то такую красотку нарисую – закачаешься!

«Это тебе так кажется», – опрометчиво вылез внутренний голос, и тут же схлопотал тапком по ушам, ибо я была наготове.

После этого я с большим чувством удовлетворения снова взялась за карты. Как не крути, но в одном моя шизофрения права – такого наплыва королей у меня не было со времен юности. Да, был у меня звездный час – однажды, когда я выходила из автобуса, какой-то хам наступил на подол моей юбки. Я шагнула вперед, кнопки с легким чпоканьем расстегнулись – и вот я уже демонстрирую всем желающим форму своих ног и цвет белья. Людям очень понравилось, за исключением какой-то вредной старушонки, которая обозвала меня нехорошим словом.

Итак, я перемешала колоду и выложила уточняющие карты. Вот Король червей – это по умолчанию Дэн. Нахмурившись, я с большим удивлением углядела около него даму пик. Почувствовала, как разливается в душе тупое, яростное отчаяние и непереносимая боль.

«Идиотка! – рявкнул внутренний голос. – Это просто серьезные неприятности!»

Я выдохнула, внимательно вглядываясь в карты. Да, точно. Дама пик – это либо пожилая женщина, либо дама-враг любого возраста, либо неприятности. Но Дэн вроде не геронтофил, так что – о радость! – он всего лишь попадет в аварию, лишится бизнеса или заболеет СПИДом.

«Доченька, – скрипучим тоном передразнил внутренний голос. – Уж утро, а твоего мужа все нет. Загулял, точно загулял!

– Ну что вы, мама, сразу самое худшее предполагаете, может быть он всего-то под машину попал, надо морги обзвонить…»

«Тьфу на тебя», – раздосадовано отозвалась я и выложила карту к Королю бубен, коим был Женька. Выпал джокер. Ну кто бы сомневался, шутит Господь аль сатана в этом случае…

А потом взгляд устремился к Королю треф. Выложила карту и аж глаза протерла… Девятка червей! Вот тебе раз. Некий мудрый и серьезный мужчина, и у меня с ним ожидается бешеный роман. Какой такой роман – у меня есть Дэн и я из-за него вообще других парней не вижу?

Добавила еще одну карту – упс, роман будет невзаимным. Я пакостно улыбнулась, мгновенно придя в отличное расположение духа – отлично, милый, поиграем! Однако будем надеяться, что король окажется не слишком навязчивым, а то Дэн ему мигом фотокарточку отфотошопит.

Осталась дама бубен. Молоденькая девчонка, и что же мы тут делаем? Посмотрим-посмотрим… Я вытащила уточняющую карту – дама треф, некая пожилая женщина, родственница. Хм, похоже, девчушка при маменьке, вот только это не проясняет ничего. Я вытащила еще одну карту – и нахмурилась. Туз пик, острием вниз. Страшный удар.

Спокойно собрав карты и уложив их в коробку, пошла искать Женьку. Да, прогноз погоды невеселый, но зато я точно знаю, что Дэну кошки снились не зря, у меня вскоре будет изысканное развлечение, а всех встречных маменек с дочурками следует расстреливать без предупреждения.

Я вооружена – и это главное.

Женька обнаружился на кухне. Стоял около окна и смотрел на улицу. Какой-то очень… бесплотный, почти прозрачный, и несмотря на это выглядел как живой. Волосы его выцвели при дневном свете, стали из русых бледно-золотыми, и сияли нимбом. Он обернулся на звук моих шагов, челка слегка взметнулась, снова упала – и у меня замерло сердце от его юности и красоты.

– Утро доброе, – улыбнулся он. – Ты чего на меня смотришь, как на привидение?

«А ты кто есть?» – бесцеремонно влез внутренний голос.

– Женечка, ты сейчас так на ангела похож, – прошептала я, глядя на безупречный профиль, на светлые пряди, что падали на его глаза.

– Хранителя, – хмыкнул он.

– О-о, – только я и смогла сказать. – А ты в курсе, что тогда мне в комплекте должен прилагаться и Демон-Искуситель?

– Точно?

– Традиция, – объяснила я. – Ангел за правым плечом, Демон – за левым.

– Интересная традиция, – пакостно улыбнулся он. – Значит, будем ждать третьего. И пот-танцуем?

«Девчонки облезут от зависти, – мечтательно зажмурился внутренний голос, проигнорировав Женькину реплику. – Личный Ангел-Хранитель с катаной, помереть и не встать!»

«Точно!», – в кои – то веки согласилась я с ним.

– Потанцуем, потанцуем, – отмахнулась я от Женьки вслух, радостно улыбаясь. – Ты мне, ангел, лучше скажи – обедать будешь?

Он помрачнел:

– Мне бы не хотелось тебе напоминать, но нам с тобой совместный обед пока не светит.

– Ясно, – я спокойно взглянула на него. – В холодильнике жареная курица, разогреешь, на столе пицца. Чай – кофе вон в том шкафчике.

– Разберусь, – неловко пробормотал он.

Видно было, что он отчаянно не хочет говорить о том, что весьма скоро его сознание вышвырнет меня из моего собственного тела.

– А ты не можешь сам почувствовать, когда именно это случается? – осторожно спросила я.

– Нет, – сухо отрезал он и отвернулся к окошку.

Запиликал домофон.

– Ох, кого же черти принесли? – ворчливо прокомментировала я сие событие, оторвалась от кофе, пошла в прихожую и неприветливо рявкнула в трубку: – Кто там?

– Лора, – не менее недовольно отозвалась Святоша. – Пустишь аль мимо пройти?

– Заходи, – озадаченно сказала я.

Подобный визит был просто из ряда вон выходящим событием. С самого знакомства мы со Святошей невзлюбили друг друга. Меня бесит ее привычка всех поучать с Библией в руках. Воистину, имей одного такого верующего в церкви – и атеистов не надо. Ей же глубоко противна моя молодость; то, что я порой бегаю по ночным клубам и вечеринкам, одеваюсь в бутиках и езжу не на велике или автобусе – на бээмвушке!

Святоша искренне считает, что возраст дает ей дипломатический иммунитет, и посему страшно обижается, когда на ее придирки ко мне я, не будь дурой, отвечаю той же монетой. И ладно бы только придирки – у меня шкура толстая, я бы на такие комариные укусы и не обращала б внимания, но есть у меня серьезный зуб на нее. Летом, когда убили смотрящего за городом и все указало на меня, бандиты пришли к ведьмам с требованием – мол, помогайте Марью вашу искать, не то самим худо будет. И тогда они собрались, подумали и меня отлучили, дабы иметь железную отмазку – мол, не наша она и знать ее не хотим. И лишь Святоша была против этого. Лишь она кричала, что надо Марью найти да отдать бандитам, а там, коль я невиновна – Господь поможет, и нечего бояться.

Да, и вот такая ведьма – самая светлая и сильная из нас. Вера в Господа Бога у нее просто до фанатизма доходит, может быть, потому Он ее и благословляет так.

Дверцы лифта разъехались и явили миру Святошу. Как обычно, она напоминала потрепанную жизнью ворону. Вся в черном, на голове платок, в руках жуткая хозяйственная сумка.

– Какими судьбами? – неискренне улыбнулась я.

– Из Знаменского собора иду, ноженьки устали, – на удивление приветливо отозвалась она. – Чайком не напоишь?

– Заходи конечно, – я посторонилась, пропуская ведьму.

Она шагнула на сияющий паркет, огляделась и хмыкнула:

– Хорошо живешь.

«Сейчас начнется», – тоскливо подумала я. Насколько я знала Лору, сейчас она начнет нудно вещать мне о том, что я зажралась и что не по-божески в таких хоромах жить. И сие выступление она завершит призывом сдать имущество на церковь. Блаженная, прости Госсподи душу грешную.

– Проходи на кухню, – ровно сказала я. – Сейчас чай приготовлю.

Ведьма уселась на пуфик и принялась, кряхтя, снимать обувь. Видимо, только это и удержало ее от нотаций. А я пошла накрывать на стол.

– Кто там? – спросил Женька, пока я наливала воду в чайник.

– Коллега, – еле слышным шепотом отозвалась я. – Ты бы не отсвечивал здесь, а?

– Все равно она меня не увидит, – хмыкнул он.

– Деточка, ты с кем это разговариваешь? – донеслось из прихожей. – Ты не одна?

– Баксу анекдот рассказываю, – мрачно отозвалась я.

– Да? Странно, а котик-то вон, на лестнице сидит.

– У него слух хороший, – не растерялась я.

«Да у Святоши лучше, смотри-ка, все услышала», – едко прокомментировал внутренний голос.

А самая светлая ведьма нашего города уже вошла в кухню, глазки в полик, сир-ротинушка ты наша… Платок она так и не сняла. Я давно задавалась вопросом – она что, и колдует в платке? Сроду ее простоволосой не видела.

– Где присесть можно? – смиренно спросила она.

– Да садись где хочешь, – махнула я в сторону стола, проследила взглядом и обомлела: черт, как раз на ближайшем стуле сидел Женька! Сесть он ей, конечно же, не помешает – он нематериален, но ведь Лора – опытная ведьма, точно почует его!

А гостья тем временем, чуть помедлив около Женькиного стула, аккуратно обошла стол и села на другой стороне.

Я облегченно выдохнула. Есть, есть Бог на свете!

А тут и чайник вскипел, я сноровисто выставила на стол чашечку чая для Святоши, булочки, мед, рука потянулась к сливочному маслу, да вспомнила, что сегодня среда, постный день. Ох, если б я забыла – Лора б мне всю плешь на голове проела нотациями.

Села и сама за стол, взяла чашку с уже остывшим кофе и выжидающе глянула на гостью. То, что она мимо пробегала – в жизни не поверю!

А та отхлебнула чай, закусила булочкой и весьма мирно задала дежурный вопрос:

– Как дела-то у тебя, Марьюшка?

– Спасибо, не кашляю, – сдержанно ответила я.

Святоша протянула руку к прибежавшему на звон посуды Баксу:

– Котик-то у тебя какой хороший…