Текст книги "Дзен в большом городе"

Автор книги: Маша Стрельцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Холодно-то как, – поежилась Пелагея.

– Иди в машину, грейся, – улыбнулась я ей.

– Ты сама-то в легкой курточке, простынешь ведь, – озабоченно посмотрел на меня Дэн.

– Мы греться, – объявила я, взяла Дэна за руку и пошла к его машине.

– Охальники, ить опять цаловаться будут, – тоскливо пробормотала вслед Лукерья.

Мы с любимым, не сдержавшись, засмеялись.

– И ты будешь говорить, что старушки хорошие? – все еще улыбалась я, когда мы уже сидели в машине.

– Славная бабушка, что ты на нее бочку катишь? – удивился он.

Я помрачнела, взглянула на него из-под ресниц и робко спросила:

– Слушай, ты сильно на меня злишься за джип?

– Да ну тебя, – улыбнулся он. – Хочешь, я тебе его подарю?

– Купить меня вздумал? – всплеснула я руками.

– А что? – не моргнув глазом, сказал он. – Все женщины продажны!

– Сейчас обижусь! – пробормотала я.

Вот чувствовала, что подстроил он какую-то каверзу, плясали в его глазах чертики. И точно!

– Сейчас расскажу тебе одну очень правдивую историю, и ты сама со мной согласишься, – нахально пообещал он. – Слушай. Однажды английская королева шла по дворцу, и случайно подслушала беседу двух графов.

«Все женщины продажны!», – говорил один.

«Вне всякого сомнения – все!», – поддакивал другой.

Королева весьма оскорбилась, похлопала одного из графьев веером по плечику, и, глядя в испуганные глазки, ла-асково так спросила:

«Так уж и все?».

Граф поклонился и ответил:

«Все, Ваше Величество».

«И я?», – подняла брови королева.

«Разумеется, Ваше Величество».

И тогда изумленная такой наглостью королева спросила:

«И какова же моя цена?»

«Два фунта, Ваше Величество».

«Та мало ТАК???????», – вскричала королева.

И тогда граф усмехнулся и очень вежливо заметил:

«Вот видите – вы уже торгуетесь, Ваше Величество».

Дэнов бэтмобиль наверняка аж подпрыгнул от хохота, так мы с ним смеялись. А потом, когда он утер мне выступившие от смеха слезы, то задумчиво спросил:

– Дорогая, а ты сильно дорогая?

Я посмотрела в неожиданно посерьезневшие глаза и тихо ответила:

– Пять баксов – и я ваша навеки…

Только бы взял. Навеки.

Он задумался, словно что-то просчитывая, после чего решительно сказал:

– Беру!

– Обмену и возврату я не подлежу! – опасливо уточнила я.

– Отлично! – кивнул он, покопался в кожаном портфеле и достал оттуда планшетку, ручку и листы бумаги. – Заключим договор, Магдалина?

Через полчаса совместными усилиями мы родили следующий документ:

«Мы, Буймов Денис Евгеньевич, именуемый далее Покупатель и Потемкина Магдалина Константиновна, именуемая далее Любимая, договариваемся о нижеследующем:

1. Покупатель получает руку, сердце и прочие части души и тела Любимой в единовременное и бессрочное пользование.

2. Покупатель обязуется обращаться с вышеуказанными частями бережно и аккуратно (не бить, не трясти, не ронять на пол, доводить до оргазма не чаще 20 раз в день, носить на руках ____________________ (нужное подчеркнуть, дополнительные пункты по желанию Любимой вписать).

3. В качестве платы за вышеперечисленное Покупатель обязуется выплатить Любимой 5 (пять) долларов США или соответствующую сумму в местной валюте по курсу ЦБ немедленно после подписания договора.

4. Покупатель всегда прав.

5. Товар возврату и обмену не подлежит.

Настоящий договор составлен в 2 экземплярах, каждый из которых имеет равную силу».

Я полюбовалась на его четкий почерк, свернула свой экземпляр и сунула в карман куртки.

– Знаешь, для меня это не прикол, – подняла я глаза на него. – Душу греет это лишнее доказательство, что ты – мой.

– Я знаю еще лучший способ закрепить права на меня, – он ласково отвел с моего лба челку и чмокнул в нос. – Выходи за меня, а?

– Боюсь я, – нервно грызя кончик косы, призналась я.

– Чего, дурочка ты моя? – улыбался он.

– А вдруг ты меня через пару лет разлюбишь и бросишь? – страдальчески вздохнула я.

– И что? Если мы будем не в браке, то я просто соберу вещи и уйду от тебя. А вот при наличии штампика ты сможешь мне изысканно отомстить: отсудить у меня половину имущества, а при желании и больше. И останусь я босой, без кола и двора, поставлю табуретку около ближайшего от тебя супермаркета и вытяну руку с банкой из-под кильки. Каждый раз, когда ты будешь ходить за молочишком, сердце твое будет трепетать от радости за меня, коварного.

Он скорчил скорбную рожицу, и я, не утерпев, рассмеялась.

– Ну так что, выйдешь? – приставал он.

– Выйду, выйду, – все еще смеясь, ответила я.

– Не, ты при свидетелях скажи это, а то знаю я тебя, потом опять скажешь, что сболтнула не подумав!

И он вытащил меня из машины, постучался в Шевроле, в которой сидел Иоанн со старушками.

– Чего надо? – желчно отозвалась Лукерья.

– Свидетелями будете? Магдалина тут замуж собралась!

Лукерья, приподнявшаяся для переговоров через окошко, так и села. Метнула растерянный взгляд на батюшку Иоанна, на меня, на него, из груди ее вырвался какой-то клекот и наконец она вымолвила:

– Опять???

– Что значит…, – нахмурился любимый, но я его перебила.

– Дэн хочет, чтобы вы были свидетелями моих слов, – быстренько затараторила я. – Он сейчас у меня обманом и шантажом вымог обещание выйти за него замуж, и теперь боится, как бы я завтра не опомнилась!

– Ну слава тебе, Господи, пристроили девку наконец-то! – широко перекрестилась Пелагея.

– А…а…, – протянула Лукерья, растерянно глядя на Иоанна.

– Что значит: шантажом и обманом? – нахмурился батюшка.

– Я ее поцеловал и она тут же на все согласилась, – любезно объяснил Дэн, в упор глядя на него.

Иоанн неожиданно покраснел.

– Так что, милок, значит и правда ты ее замуж хочешь взять, а ента коза выделывается? – вклинилась тут Пелагея с недоверчивой миной на лице.

– Да полгода уже уговариваю! – в сердцах бросил он.

– Дела… – протянула ведьма. – Отойдем-ка, поговорим.

И она вылезла из машины и потащила Дэна вдоль дороги.

Наверняка будет учить его привороту. Ну-ну, Дэн колдовства не признает!

– Магдалина, я должен с тобой тоже поговорить, – серьезно сказал Иоанн.

– Ревнует, ты смотри-ка! – довольно всплеснула руками бабка Лукерья.

– Восьмой час, – посмотрела я на часы. – Темень-то какая, а тракториста все нет.

После этого демонстративно посмотрела на северо-восток, скосила глаза на сплетницу и с удовлетворением понаблюдала, как ее радость сменяется тревогой. На миг мне ее даже стало жалко.

«Господи, да скажи ты ей, что это кладбище давно уж мертво и неопасно!», – раздраженно велел внутренний голос.

«Да ни за что», – хмыкнула я.

– Ты позвони-ка этой своей Лоре, – жалобно попросила Лукерья. – Где там ее тракторист-то, а?

– Разумно, – согласилась я и набрала номер. Трубку на этот раз схватили неожиданно быстро. – Лора, это Марья.

– Заждались там уж наверно! – поинтересовалась та.

– Ну конечно! Три часа ведь ждем, Лора!

– Так а я что? Позвонить-то тебе ведь не знаю как! В общем, тракториста я нашла, но у него неисправность небольшая, он ремонтирует свой тарантас. Вот только от него, просит еще чуток обождать!

– Спасибо за заботу, ждем, – облегченно выдохнула я и отсоединилась. Пересказала Лукерье разговор, та пожевала губами, кинула вороватый взгляд на северо-восток и задумалась:

– Пешком домой пойти, что ль?

– До трассы километров двадцать, окстись!

Лукерья тяжко вздохнула.

– Ох, горе-то какое… В церкви уж вечерять сели, а я тут голодная да холодная кукую.

– Надобно смиренно нести тяготы, что посылает нам Господь, – нравоучительно велел ей Иоанн, повернулся ко мне и совсем другим тоном сказал: – Пошли!

Я усмехнулась, протянула ему руку и под пристальным взглядом вредной бабки мы отправились в противоположную от Дэна с Пелагеей сторону.

– Иоанн, ты чего хотел-то? – спросила я, когда мы отмахали метров двадцать в полном молчании.

– Марья, ты чего, серьезно за этого, – он выразительно качнул в сторону Дэна головой, – и замуж собралась?

– А в чем проблема? – удивилась я.

– Так ведь поматросит и бросит, – поморщился он.

– А я это уже слышала, – похвасталась я.

– Так ты слушай, чего люди говорят!

– Стоп, Ванечка! – решительно велела я. – Вообще-то это мое личное дело. И ты, кажется, слишком увлекся своей ролью моего духовного отца. Знаешь, мне уже почти тридцатник. Пора замуж, детишек заводить да памперсы покупать.

– Так ты просто замуж хочешь! – «прозрел» он. – Слышал, слышал я про эту напасть, но никак не думал, что и тебя это касается. Ну, коль тебе так не терпится замуж, то, может быть, выйдешь за меня?

– Чего-чего? – не поверила я ушам.

Оглянулась – бабки Лукерьи вроде не было. Что это с ним…

– Выходи, говорю, за меня, – вздохнул он. – Я тут подумал – а где я лучше тебя найду? Я же только тебе и доверяю, остальные-то женщины только юбками полы мести да глазки строить горазды.

– Вань, понимаешь, какое дело, – вздохнула я. – Вот все ты разумно говоришь, только для брака причина должна быть одна – любовь. Вот скажи, положа руку на сердце – ты меня любишь?

– Конечно, – спокойно улыбнулся он.

– Да не как сестру во Христе, а как девушку. Мечтаешь ли ты обо мне? Бьется ль твое сердце быстрее, когда я рядом?

Он молчал.

– Вот видишь, – усмехнулась я. – А я Дэна люблю. Потому я и живу с ним…

– …во грехе, – сурово вставил батюшка.

– … и за него одного выйду, – закончила я.

– Да не выйдешь ты за него! – закричал он. – Такие, как он, девушек только портят, речами смущают, а под венец их не затащишь!

– С чего бы это? – спокойно спросила я.

– Он слишком красивый, прямо как из Голливуда, – буркнул Иоанн.

И тут я засмеялась.

– Что? Что я такого сказал? – вскинулся батюшка.

– Вань, а ты на себя-то смотрел в зеркало? – сквозь хохот выдавила я.

– А что? – насторожился он.

– Да ты его во сто крат красивее! Так что признавайся, сколько девушек ты обманул, а?

– Он еще и слишком богат! – раздраженно повысил голос Иоанн.

– А у тебя-то откуда шевроле? – удивилась я.

– Господь послал, – туманно ответил он.

– А поточнее?

– Отец у меня в Лукойле работает, – стыдливо поведал он.

– Грузчиком или директором?

– Директором, – вовсе засмущался он.

– О, да ты у нас – мажор, – хохотала я.

– Веселись, веселись, – мрачно изрек он. – А только я тебе говорю – ежели сейчас откажешься за меня выйти, то пожалеешь.

– Шантажируешь? – не поверила я ушам.

– Предупреждаю.

– Мда, то не гроша, то вдруг алтын, – протянула я, глядя вверх. Луна, сияющая в немыслимой дали, напоминала пятирублевую монетку. А я вдруг поняла, что очень давно не видела звезды. Наверно, с самого детства. В городе их не видать, тучи, смог, луна еще пробивается сквозь них, а вот крошечных звездочек нет.

Тут же, за городом, темнота была такой плотной, словно воздух вокруг покрасили чернилами, и на этом фоне и луна казалась больше, и звездочки сияли золочеными точками.

Где-то вдали послышался протяжный вой. Деревенские собаки подхватили, да так слаженно да громко, что хоть святых выноси.

– Пошли обратно, – вздохнула я. – А то Лукерья и правда жениться велит.

– Марья, – задержал он мою руку в своей.

– Что? – обернулась я.

Он осторожно обнял меня, прислонил мою голову к своей груди, и тихо спросил:

– Слышишь, как сердце бьется?

Я молчала. На мой взгляд – нормально оно билось. Не быстрее и не медленнее положенного.

– Выходи за меня, – вздохнул он. – Меня, кстати, тянет тебя поцеловать.

– И давно? – только и сказала я.

– Часа три, – подумав, признался он.

– Значит, к утру пройдет, – облегченно выдохнула я и подумала: «Лучший на свете приворот – это отказ в любви и ласке».

– Думаешь?

– Да уверена! А теперь – пошли. Иначе Дэн точно твой богоугодный лик отфотошопит.

– Чего-чего сделает?

– Да программа такая есть, Фотошоп, для редактирования снимков, – улыбнулась я. – Можно рожки пририсовать, можно синяк.

– Вот только рожек мне и не хватало, – задумчиво потер он макушку.

– Пошли, отче, – усмехнулась я и мы отправились обратно. Неожиданно оказалось, что ушли мы довольно далеко. Я посмотрела на часы – бог мой, да уже девятый час!

Пришлось снова звонить Святоше.

– Чинит Юрок свою колымагу, потерпите чуток, – твердо пообещала она, и я снова ей поверила.

Мы уже подходили к машинам, когда Иоанн предпринял последнюю попытку.

– Магдалина, я тебе предлагаю брак, а этот… ничего он не предлагает, в общем. Подумай, а?

– Он меня любит, ну как ты не поймешь? – устало улыбнулась я.

Мы прошли еще несколько метров и внезапно Иоанн сказал напряженным голосом:

– Ты уверена, что он тебя любит?

– Конечно, – усмехнулась я.

– Тогда смотри, – он отодвинулся, чтобы не закрывать мне обзор, и протянул руку по направлению к Дэновскому бэтмобилю.

И я сначала даже не поняла, что я вижу. Темнота – она скрадывает очертания предметов, контуров тел… Но потихоньку, из движущихся теней в салоне машины вычерчивались детали, и разглядев, что там происходило, я с трудом сдержала крик.

На коленях Дэна сидела девушка, страстно извиваясь всем телом, она припала к его губам. Я видела, как ее ладошки скользят по коже моего парня, все дальше и дальше отодвигая с груди распахнутую рубашку.

Я молчала, не в силах вдохнуть воздух, остановившимся взглядом наблюдая эту картину. Не было боли, не было эмоций, ни мыслей – все вытеснил шок.

Иоанн, схватив меня за руку, оттащил в сторону.

– Все хорошо, – бормотал он, обнимая меня. – Бедная ты моя…

«Иди и расцарапай его подлую рожу, – велел внутренний голос. – Девке вырви космы и порви ее как газетку».

Пришла боль, непереносимая боль.

«За что мне это, Господи?», – билась в голове мысль.

И я очнулась. Вырвалась из Иоанновых рук и жестко припечатала:

– Не твоя!

– Его, что ли? – печально кивнул он в сторону машины. – Не любит он тебя.

– Ну и что? – зло усмехнулась я. – Пусть он меня разлюбил и он мне неверен. Моя-то любовь к нему никуда не делась. С чего я должна теперь к тебе бросаться?

Он молчал, жалостливо глядя на меня, и пауза дала мне время взять себя в руки.

– Я в деревню, – спокойно сказала я, сдерживая слезы из последних сил. – Проверю, что там с трактористом случилось.

– Э, я тебя в таком состоянии не отпущу! – по-хозяйски заявил он.

– В каком таком состоянии? – я резко обернулась и взглянула ему в глаза. – Поверь, я из-за парня не умру от горя, ясно тебе? И не вздумай ему сказать, что я что-то видела. Сама разберусь.

– Да я к нему, охальнику, и не подойду! – пробурчал он.

– Пока, – жестко сказала я и пошла по дороге в деревню.

С каждым шагом я шла все быстрее и быстрее, под конец попросту побежала, стремясь как можно скорее убраться с этого места, где любимый разбил мое сердце. Ветер не успевал осушать мои слезы, и я вытирала их рукавом куртки.

«Как он мог?», – шептала я, и сердце мне рвало непереносимое горе. Наверно, надо было остаться, отхлестать его по щекам, выдрать волосы этой деревенской шлюхе, но я просто не смогла тогда заставить себя подойти к нему, и взглянуть в его лицо, до сих пор мною любимое.

Я предпочла сбежать.

Деревня пролетела перед глазами, словно давний сон, я едва ее заметила, погруженная в мысли. Двадцать километров до трассы я отмахала в один миг, поймала попутку. Старичок на «копейке» кажется, пытался поболтать, и я даже изредка невпопад отвечала. Он обиделся, но когда он высадил меня около дома, на прощание он мне улыбался. Крупная купюра примирила его с моими дурными манерами.

Я шла по двору, ничего не видя. Кто-то меня окликнул, я не отозвалась. В подъезде я только на четвертом этаже сообразила, что на лифте было б гораздо удобнее добраться до квартиры, после чего так же тупо отмахала еще три этажа. Открыла дверь, тщательно ее заперла за собой, сползла по стеночке и заревела.

– Магдалина? – Женька стоял передо мной, хмурился и явно не знал, что делать. А я внезапно вспомнила, что давненько его не видела.

– Ты где был? – устало спросила я, вытирая слезы.

– Я же тебе говорил – я теперь заново жизнь проживаю эпизодами. Ангел водит. Ну а ты чего сидишь и рыдаешь?

– А ты ничего не знаешь? – вяло удивилась я.

– Отсутствовал, извини.

– Я сейчас застала Дэна целующимся с какой-то девкой, – монотонно сказала я.

– И что? – хмыкнул он. – Ты разве не знаешь, что у мужчин секс и любовь – отдельно?

– Мне такая любовь не нужна, – холодно сказала я.

На глаза попались ботинки Дэна, я сгребла их, пошла на кухню и выкинула в окно.

– Ты чего творишь? – ахнул Женька за спиной.

Достав из ванной ведерко, я принялась ходить по комнатам и наполнять его вещами любимого, потом это все летело в окно. Бритва, джемперы, ноутбук, кружка… нет, кружку оставим, на ней моя фотография, нельзя, еще разобьется.

К черту.

К черту такая любовь.

Зазвонил сотовый.

– Магдалина Константиновна, а из вашего окна вещи летят, – как-то по-детски, растерянно, сообщил охранник.

– Пожалуйста, выкинь их в мусорный бачок, – бесстрастно сказала я, вываливая за окно следующую порцию. – С меня за это сто баксов, договорились? Только не болтай, Андрей.

– Хорошо, – согласился он, но растерянности у него в голосе не убавилось.

Когда я в следующий раз подошла к окну с полным ведерком, на моем пути встал Женька.

– Магдалина, – улыбнулся он. – Ты можешь сесть и попить чай? Я тебя очень прошу.

– Ты будешь меня утешать? – подняла я бровь.

– Вряд ли, – честно признался он.

– Тогда иди к черту.

Я прошла мимо него и вещи Дэна снова полетели на улицу.

– Ладно. Буду, – раздалось за спиной.

Я щелкнула кнопкой чайника, заварила чай, села и кивнула:

– Утешай. Мне это сейчас необходимо.

Он начал с того, что изрек:

– Дура ты.

Я подняла бровь.

– Любит он тебя, ведь видно, что любит.

– Мне тоже так казалось, – согласилась я. – Только он ту девку целовал. Я сама видела, понимаешь?

– И что такого-то? – недоумение в его глазах было весьма искренним.

Я вздохнула.

– Понимаешь, Женечка, а я ведь знаю, что такое любовь. Когда действительно кого-то любишь – других не замечаешь. Более того – есть желание нравиться только ему. Чужие ухаживания попросту раздражают, а уж о том, чтобы позволить к себе прикоснуться, и речи быть не может. Все мысли только об одном, понимаешь?

– И нафиг такая сумасшедшая любовь нужна? – хмыкнул он.

Я промолчала. Что ему доказывать? У нас разные позиции, коль он считает, что можно любить девушку и одновременно спать с другими.

– Ты хоть куртку сними, чудо, – вздохнул он.

– Непременно, – кивнула я и принялась ее стягивать. На правой стороне рука нащупала какой-то жесткий прямоугольник, я достала из кармана бумаги, бросила их на стол…

Стыренная фотография Нинки и белый, сложенный вчетверо лист бумаги. Немеющими пальцами я развернула его, коря себя за желание увидеть его почерк, и снова прочитала:

«Мы, Буймов Денис Евгеньевич, именуемый далее Покупатель и Потемкина Магдалина Константиновна, именуемая далее Любимая, договариваемся о нижеследующем…»

Сердце кольнуло.

«Любимая».

А через час он целовал какую-то девку.

«А откуда эта девка там взялась? – влез внутренний голос. – До деревни далековато, не находишь? Да и как-то слишком быстро они стадию ухаживания прошли».

«Нынешние девки слишком наглые», – печально ответила я, и подумала, что где-то я уже это слышала.

Откинула в сторону листок, взяла фотографию Нинки, мазнула по ней взглядом и застыла, как громом пораженная.

На Нинке были сапоги из кожи крокодила. Матово блестящие, до колена, коричневые. Носок заострен, тоненькая шпилька, а лодыжку обвивал хвостик норки.

«Не может быть, – отрешенно подумала я. – Не-может-быть!!!»

Нинка беспечно улыбалась с фотографии. Невинно и очень добро. Взгляд скользнул ниже ее лица, и я обмерла.

На шее Нинки висел крестик. Простой, нательный, на суровой нитке.

«Не может быть, – снова проговорила я про себя в совершенном ужасе. – Мало ли крестиков?»

Только цифровая фотография высокого качества не дала мне обольститься ложными надеждами. Прямо над крестиком было завязано три узелка, не позволяющие ему скользить по нитке. И крестик, что я сама, своими руками, одела на шею Дэна – был совершенно так же зафиксирован.

«Это совпадение», – убедительно сказала я, отчаянно стараясь поверить в это.

И тут в мозгу щелкнуло и пазл сложился. Где крестик – там непременно появлялась покойница. Когда в додзё на меня напало нечто темное и мертвое, на мне был крестик. А ведь утром в тот день я гадала, и карты не предвещали мне никакой беды.

Алекс, который медитировал около Женьки – и ему досталось от злобной покойницы.

И на нем был крестик коварной Лоры.

А теперь он висит на шее Дэна.

«Мертво давно то кладбище, – раздался в голове беспечный голос Пелагеи. – За тридцать лет давно уж плоть истлела…».

У простых покойников – да. Но я сама читала в Библии ведьмы про то, как одна из моих прабабок воевала с похороненной полвека назад ведьмой! И плоть ее не истлела за это время, скорее мумифицировалась, усохла. Не ушла ее мертвая душа ни в рай, ни в ад, все осталось при теле, в котором давно перестало биться сердце. Являлась она бабке и в этом мертвом теле, и духом, который та описывала как темный сгусток, похожий на дым, от которого так и веяло злобой!

Сердце обожгло льдом, я достала сотовый и позвонила Дэну. Я вслушивалась в долгие гудки, сначала – с безумной надеждой, на то, что сейчас услышу его голос, и посмеюсь над своими страхами. Да я ему все прощу, только бы он был жив…

– Абонент не отвечает или временно недоступен, – наконец доброжелательно сказал автоматический женский голос и связь прервалась. Глотая слезы, я набрала номер Сереги-художника, своего старого друга.

– Привет! – он схватил трубку после первого же гудка. Слышен был какой-то шум около него, людские голоса.

– Ты где? – тут же спросила я.

– В Москве, на выставке.

– Счастливо отдохнуть, – невпопад брякнула я и отсоединилась.

После этого принялась лихорадочно листать телефонную книжку. Кого, кого можно взять с собой?

Нелька, Мультик… Господи, мне нужен кто-то сильный и преданный, кто и спину прикроет, и не удерет если что. Девчонки тут ни к чему.

На одном из телефонов я на секунду задумалась, после чего решительно его набрала.

– Слушаю, – спокойно сказал Тау.

– Это Магдалина.

– Вечер добрый, – очень вежливо отозвался он. – Как дела?

Отчего-то у меня создалось впечатление, что он борется со страстным желанием меня послать, и подальше.

– Хреново, – застенчиво призналась я. – Нужна помощь.

– Опять? – изумился он. – И что на этот раз?

– Да надо на одно кладбище съездить за городом. Ты не мог бы мне составить компанию?

– А что, одной страшно? – доверительно спросил он.

– Еще как, – созналась я в припадке честности. – Кладбище больно плохое, там раньше и покойники вставали, да и сейчас, чую, что-то есть.

– Магдалина, – скучающе сказал он. – Ты меня поражаешь. Знаешь, сколько сейчас времени? Самое оно по кладбищам гулять. Давай ты мне перезвонишь завтра утром, назначишь свидание в городском парке, покатаемся на карусельках, то-сё…

Я скосила глаза на запястье – одиннадцать вечера.

– Не пойдет. Мне срочно надо, прямо сейчас быть на том погосте.

– Тогда вперед, я тебя не держу, – зевнул он. – А я спать. Всего доброго, Магдалина.

– Стой! – быстро сказала я, боясь, что он бросит трубку.

– Ну?

– Алекс, мне правда больше не к кому обратиться, – вздохнула я. – Понимаю, что мы мало знакомы и все такое, но дело сильно опасное. Одной страшно, а знакомых туда взять не могу. Они хлюпики, живыми, боюсь, не выберутся.

– А мной рисковать можно? – иронично спросил он.

– Так ты-то воин, специально обученный!

– Магдалина, воины Катори клятву подписывают кровью, что не станут без нужды ввязываться в драку. Это не детские забавы, бой с воином Катори обычно заканчивается смертью, понимаешь ты это? Если ко мне привяжутся на улице хулиганы – я не стану им демонстрировать свои умения. Я свалю, потому что не хочу их смерти.

– Здорово, – прошептала я. – Значит, ты умеешь убивать?

– И что?

– Алекс, понимаешь, там очень – очень опасно, куда я сейчас иду. И если ты кого и пришибешь, то нелюдь. Боюсь, что там же попала в беду и Нинка, Женькина соседка. Так что ты мог бы попрактиковаться в реальных условиях, а заодно и спас бы кучу народа. Да и Женьке это точно поможет.

Он подумал и неожиданно сказал:

– Твоя взяла. Поехали на твое кладбище. Лопату как, захватить?

– Катану, катану лучше возьми, только заточенную! И, Алекс, я тебя люблю! – взвыла я в припадке благодарности.

– Ты мне начинаешь действовать на нервы, – сухо сказал он. – С тебя потом свидание в горсаду. Через двадцать минут встречаемся у «Киномакса».

И он отключился.

– Хам, – буркнула я, подумала и добавила: – Но зато смелый.

Женька за время разговора ушел. Я влезла в куртку, открыла для кота банку вискаса и поехала на встречу с настоящим самураем.