Текст книги "Кривое зеркало (СИ)"

Автор книги: Маша Ловыгина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

15

Казбек собрал остатки яичницы куском хлеба и, отправив его в рот, отставил сковородку. Через стенку раздавались частушки и громовой раскатистый хохот. Сослуживец третий день справлял день рождения с прибывшими по такому случаю деревенскими родственниками. Дело заладилось быстро и, видимо надолго, с самогоном, шинкой и молодой дородной девкой, привезенной в качестве претендентки на роль будущей жены. В официальный день Казбек, как водится, поздравил коллегу, подарил тому обещанный отделом диктофон, произнес подобающий тост и на утро встал «живее всех живых» в отличие от именинника и его гостей. Не у всех же начало отпуска совпадает с днем рождения. Казалось, что двух дней вполне достаточно, но традиции брали верх, разогнать этот сабантуй было некому, да и непосвященные жильцы общежития смиренно ожидали логического завершения, внутренне и вслух памятуя о том, что и у них могут случиться маленькие семейные радости.

Постепенно звуки стали стихать. Пару раз громко стукнула дверь, кто-то прошлепал босыми ногами, звеня посудой, возвестил о своем пребывании на общей кухне. Затем с грохотом обрушилась вода из сливного бачка и, наконец, все смолкло. Казбек взглянул на часы: шесть утра. Такой стойкости можно было позавидовать. Муратов прибрал на столе, несколько раз с хрустом потянулся и стал одевать начищенные с вечера ботинки.

День его был спланирован составленным накануне списком, которого Казбек собирался придерживаться по мере возможности. До обеда Муратов возился со старыми делами, оформляя и готовя их к передаче в районную прокуратуру, провел два допроса свидетелей, сорок минут парился на совещании, где львиную долю времени занимались распределением еще недостроенных ведомственных гаражей. Наконец Казбек отправился в университет, где надеялся получить информацию о Валерии Лисневской. Предварительный опрос охранников на территории жилищного кооператива и возможных свидетелей из числа жильцов ничего не дал. За прошедшие сутки никто не звонил и не интересовался девушкой. Казбеку не казалось это странным, бывали случаи, когда, прежде, чем потребовать выкуп, родственников и близких некоторое время прессинговали молчанием и неизвестностью. Случались вещи и пострашнее. Очень красивая девушка. Муратов держал ее фотографию в нагрудном кармане и периодически доставал оттуда, с грустью разглядывая юные, подернутые романтическим флером, черты.

Влившись в гомонящую компанию старшекурсников на входе, Казбек беспрепятственно прошел внутрь основного здания и, поинтересовавшись у стайки прихорашивавшихся у зеркала девушек, а где у них тут главный, не без труда отыскал помещение деканата. Подтянутая женщина в изящно оправленных очках пристально оглядела Муратова, видимо не припоминая в нем своего студента.

– Вы что-то хотели? Часы приема с утра. Там все на двери написано.

– Извините, – Казбек достал удостоверение и, раскрыв его, протянул женщине, – с кем я все-таки могу побеседовать?

– А что случилось? – глаза женщины за стеклами очков заметно расширились, а голос потерял официальную сухость, – Кто вам нужен? Дело в том, что Максим Викторович с полчаса как уехал в Министерство образования, скоро защиты… – она вскинула тонкое запястье и взглянула на миниатюрные часики, – боюсь, что сегодня его уже не будет.

– Тогда, может быть, вы сможете мне помочь? – не отступал Муратов, – вы кто по должности?

– Да я преподаватель, – смутилась женщина, – английский, немецкий. Давайте я справлюсь у секретаря, может кто-нибудь… Хотя, – она потерла переносицу, приподняв очки, – она уже тоже, наверное, ушла.

– Как вас зовут? – Казбек улыбнулся и положил папку на стол.

– Алексеева. Юлия Владимировна.

– Очень хорошо, Юлия Владимировна, я не займу у вас много времени, – Муратов прикрыл дверь и, дождавшись, когда Алексеева сядет, поставил стул напротив нее. – Юлия Владимировна, меня интересует одна ваша студентка…

– Моя? – Алексеева растерянно заморгала, – которая?

– Честно говоря, не знаю, ваша или нет. Зовут ее Валерия Лисневская. Первый курс. Филологический, – Муратов достал фотографию.

– Лисневская… – Юлия Владимировна потерла виски и пододвинула карточку к себе, – хорошая девочка. Мне сложно что-то сказать о ней, так, кто-то поярче, запоминаешь. Времени не слишком много прошло, понимаете? Да, а что, собственно, произошло? Я надеюсь не… – она заметно побледнела и, словно почувствовав озноб, обняла себя за плечи, – простите, я волнуюсь, говорите сразу…

– Да мне и сказать вам пока нечего, Юлия Владимировна. Родители заявили о пропаже. Сами понимаете, расширяем круг поиска. Надо понять, что она за человек, с кем дружила, а с кем нет, какое впечатление производила, привычки, наклонности. Домашние, как правило, говорят только хорошее, недостатков не видят или не хотят видеть. Всякое может быть, девушка молодая, могла попасть под чье-то влияние.

– Ну да, конечно, – Алексеева нахмурилась, – здесь я вам не помощник, к сожалению. И рада была бы, да… У вас есть список её однокурсников?

– Буду признателен, Юлия Владимировна, если вы дадите мне списки первокурсников и с других факультетов.

Женщина встала и прошлась вдоль стенных стеллажей, – Вот если бы вы пришли завтра утром…. Ой, что это я говорю! – Алексеева всплеснула руками, – совсем из головы вылетело! Во втором корпусе у Марьи Гавриловны с трех часов пересдача. Русский, литература. Она человек сложный, спуску не дает. Вот первокурснички и маются с зачетами. Это не только первого курса касается, – Алексеева махнула рукой, – со всех шкуру дерет, почем зря. Конечно, детей нет, мужа никогда и не водилось, вот и… – Юлия Владимировна вдруг густо покраснела и виновато улыбнулась, – извините, вам это не интересно. Это я так, по несдержанности, извините. Вы сходите туда, а я пока списки отпечатаю. Минут через пятнадцать сделаю.

Марью Гавриловну Муратов нашел в огромной холодной аудитории, где та восседала за кафедрой неподвижно, словно забальзамированное пресноводное отряда жабьих. Бородавчатое расплывшееся лицо и тусклые на выкате глаза завершали этот несимпатичный, и даже отталкивающий портрет. Казбек пошире раскрыл дверь и кашлянул. Несколько студентов с интересом и благодарностью за незначительную передышку стали его разглядывать.

– Вы опоздали, молодой человек, – скрипучий голос заставил Казбека остановиться, – придете в следующий раз. Свободен!

– Простите, но…

– Идите отсюда и не мешайте остальным! Личность вашу я запомню, и только попробуйте явиться ко мне на зачет, с вашей то наглостью! А вы, – она припечатала взглядом несчастных студентов, – если готовы, выходите отвечать. У меня осталось полчаса, дальше – как хотите. А Мухину, Болотниковой и Лисневской, – она сверилась со своими записями, – передайте, что если в течение трех дней они не принесут письменные работы, будут сдавать устный по новой!

– Еще раз простите, но я по поводу Лисневской, – Казбек, словно прикрываясь от готовой вот-вот выплеснуться желчи Марьи Гавриловны, в вытянутой руке нес служебные корочки.

– И? – мутные глаза пресноводного скользнули по удостоверению и без всякого интереса остановились на нем самом.

– Хотелось бы с вами поговорить. Это не займет много времени, я слышал, его у вас и так мало.

Марья Гавриловна поджала синеватые губы и поерзала на расшатанном стуле. Вставать ей явно не хотелось.

– Выйдите в коридор! – безапелляционно заявила она студентам, – быстро!

По аудитории, словно южный ветер, пронесся вздох облегчения.

– Так, что там с Лисневской? Что натворила?

– А могла? – Казбек удивленно вскинул брови.

– Все они могут. В тихом омуте, молодой человек, как известно, черти водятся.

«Хватает их и среди обычных людей…»

– Она хорошо успевает?

– Вас интересуют только мои предметы?

Муратов уже понял, что ничего не сможет добиться от Марьи Гавриловны. Задав еще пару ничего не значащих вопросов, он сухо попрощался и уже в дверях обернулся:

– Раз уж я занял остававшиеся у вас полчаса, позвольте и ваших должников прибрать к рукам. Очень хочется с ними побеседовать.

Марью Гавриловну заметно перекосило, запоздалое любопытство, наконец, проникло в ее закостенелые мозги, и от недовольства она даже стукнула кулаком по столешнице.

Несколько молодых парней и девушек молча стояли у окна, переминаясь с ноги на ногу. По их напряженным лицам Казбек понял, что они ждут его. Высокая белокурая девушка отделилась от группы и быстро подошла к Муратову:

– Я – Наташа, подруга Леры. Вы звонили, а я в университете была. Мне мама сказала, я вам на работу звонила. Я – Наташа, Лера от меня ехала в тот вечер. Мы готовились к зачету, у себя дома она не хотела…. Да и живу я рядом с универом, вот мы и…. Вы что-нибудь узнали?

– К сожалению, ничем не могу вас порадовать, да и себя тоже. Надеюсь, что вы мне расскажете что-нибудь о Лере.

Молодежь зашумела, переглядываясь. О пропавшей подруге говорилось только хорошее и лишь в превосходных степенях. На робкое замечание Казбека о том, что человек не может состоять из одних положительных качеств, поднялась волна возмущения. Муратов с сожалением понимал, что и эта встреча не принесет ему никаких результатов. Наташа заглядывала ему в глаза и кусала губы.

– Скажите, а с Вадимом вы уже говорили?

– С Вадимом? – Казбек поднес список к глазам и обомлел, – с Вадимом Карепиным? Он здесь?

– Нет, у Вадьки все сдано, удивляемся, когда он все успевает.

– Лера с Вадимом дружат, то есть… – Наташа отвела глаза, – даже не знаю, как сказать. Она очень нравилась ему, он ухаживал. А Лера…

– А Лера?.. – Муратов внимательно смотрел на девушку, стараясь не пропустить ни одного слова, – Лера принимала его ухаживания?

– Нет… – Наташа удивленно пожала плечами, – Вадим, конечно, очень красивый и перспективный мальчик, он многим нравится, все-таки будущий юрист. А вот Лера считала его хлипким. Это, кстати, ее слово. Ну, она ходила с ним в разные места, когда Вадим приглашал. Даже не знаю, мне, наверное, не надо этого говорить. Лучше вы сами у Вадима спросите, а то я что-нибудь не то скажу, – Наташа тяжело вздохнула и перекинула пшеничную косу за спину, – у Лерки характер не простой, слишком правильный, но незанудливый. Я даже представить не могу, что с ней могло случиться. Поговорите с Вадимом…

Вернувшись в отдел, Казбек столкнулся на входе с Колей Ряшенцевым, с которым делил кабинет уже более года.

– Бек, хорошо, что ты пришел, собирайся, поехали!

– Нет, Колюня, я пас. Дел по горло…

– Давай, давай, на выход! Тут такое дело, по дороге расскажу.

Казбек отрицательно качал головой и, просмотрев нужные бумаги, запер их обратно в сейф, – извини, Колюня, столько запланировал… А у тебя каждая кража – дело на миллион.

– Эх! – Ряшенцев погрозил кулаком, – обстрелянную машину Вагита Бажаева нашли!

– Где? – выражать и далее незаинтересованность в делах родной конторы стало невозможно. Через секунду они уже пересекали коридор, а Колюня, оживленно жестикулируя, посвящал Казбека в данные оперативной сводки. Раскуроченный «форд» Бажаева рано утром обнаружили шоферы-дальнобойщики, они же прочесали лесополосу в радиусе двухсот метров в поисках водителя, но, не обнаружив того ни живого, ни мертвого, сообщили на ближайший пост ГАИ. Казбек отметил, что перестрелка произошла всего в паре километров от жилого комплекса, где проживают Лисневские и Карепины. Таким образом, Казбек собирался убить двух зайцев. Уже на улице Муратов попросил Ряшенцева задержаться, а сам бросился обратно. Анатолий Анатольевич тяжело смотрел на Казбека, оттирая со лба нездоровую испарину.

– Анатолий Анатольевич, я по делу Лисневской. Буду сегодня в вашем районе. Хотел поговорить с вашим сыном.

– С Вадимом? – Карепин не удивился, – надо так надо. Такое дело… Я предупрежу своих. Идите, Муратов, работайте, – начальник с трудом подавил пивную отрыжку.

Когда добрались до места, Казбек застегнул молнию на куртке, вышел из «уазика» и огляделся: «форд» стоял с правой стороны от дороги, передними колесами в направление лесополосы, и темнел дырами вместо стекол. Один из прибывших ранее оперативников с помощью сантиметра размечал расстояние между автомобилем и раскиданными около него разнообразными предметами, в основном, гильзами. Другой под диктовку записывал данные в блокнот. Колюня ненадолго задержался с рацией, отвечая на вызов оперативной связи. Казбек поздоровался с присутствующими и встал рядом, внимательно слушая диктовавшего. Через пару минут, разрумянившийся на свежем воздухе, Ряшенцев присоединился к остальным:

– Прикиньте, мужики! Не поверите, тачка нашего глубоко уважаемого джигита Бажаева в угоне. Сам бы не поверил, но у того заявление с утра лежит. Знать ничего не знает, и видеть – не видел!

– Знакомо, – спокойно заметил Гриша и почесал ручкой за ухом, – Игорян, салон фиксируем?

Его коллега утвердительно кивнул и, действуя, как заправский портной, растянул сантиметр, нырнув в салон, – тут замучаешься ползать! – в сердцах ругнулся он, поднимаясь и держась за поясницу, – из двух автоматов косили, решето, блин!

– Вот так, Бек, вор у вора украл. Дурдом, и как в нем жить?

– Регулярно и с удовольствием. Пиши, пиши, писатель, – Казбек взглянул на часы, – скажи спасибо, трупов нет.

– Может спасибо, а может…. В салоне то кровь. А ты говоришь…

Муратов аккуратно переступая, через открытые двери оглядел внутренности иномарки. На заднем сидении, на стекле и с обратной стороны спинки водительского сидения отчетливо виднелись темные пятна и хаотичные брызги. В разных местах из распоротой обивки торчали куски поролона.

– Лес осматривали?

– Прямо…. Только приехали. Сходи, осмотри, быстрый ты наш, – усмехнулся Гриша.

Казбек вновь взглянул на часы. Ряшенцев, заметив его жест, пыхнув сигаретой, подошел:

– Торопишься?

– Да, – Муратов махнул рукой, если не очень нужен, то пойду. Мне рядом, к Анатольевичу домой.

Трое коллег удивленно уставились на Казбека. Тот же, усмехнувшись, покачал головой, – показания у сына его взять, для дела. Михалыч! – обратился он к водителю, – подбросишь к начальству?

– Валяй, – Михалыч, покопавшись в моторе, хлопнул капотом и обтер руки тряпкой, – домчу быстрее ветра, если не развалимся по дороге, – Мужики, скоро буду, не скучайте.

– Ох, Михалыч, даже не надейся, – буркнул Игорян, – пива привези!

– А лучше – пожрать чего-нибудь! – добавил Колюня.

Казбек сел рядом с Михалычем и задумался. Никакого определенного плана разговора с Вадимом у него не было.

– Ларисе Ивановне – земной поклон! – прокричал Колюня отъезжавшей машине, потер руки и подошел к останкам «форда»:

– Ну-с, господа присяжные, что мы здесь имеем, – он аккуратно отодвинул спинку сидения, – пустую бутылку от пива «Балтика». Пишешь, Игорян? Ага, пиши. В кармашке газета «Знакомства». Вот, уроды, знакомятся…. Так, а это что у нас? – он двумя пальцами поднял за ремешок лакированную сумочку, – смотри, Игорян, бабская сумка, пустая. Нет, погоди, помада, – Колюня отвинтил колпачок, – приличного бежевого цвета. Документов нет, – Ряшенцев достал что-то еще, – платочек, – развернул, – не поверишь, чистый. Пиши дальше, на полу пустая пачка из-под сигарет…. Не пойму, на иностранном написано и девушка танцующая нарисована. В отделе прочитаем. Ну, а в остальном – полный кирдык, – Колюня еще раз огляделся, – причем абсолютный. Ну что, ребята, вызываем экспертов?

– А оно тебе надо? – Игорь недовольно скривился, – угон уже зафиксировали. Может, это доброжелатели Бажаева провели устрашающую акцию?

– Точно, операцию «Буря в стакане»! – заржал Гриша.

– Так, вроде кровь, – Ряшенцев закурил.

– Ну, кровь, царапнули кого-то по глупости, а то и сами себя. Трупов нет, а если и есть где– то, то, надеюсь, не на нашей территории, – Игорь смотал сантиметр и положил его в карман, – и кто-то, думаю, не хочет, чтобы мы их нашли. Понимаешь?

– Понимаю, – Ряшенцев присел на пенек и заскучал в ожидании Михалыча.

Игорь закурил и, прищурив левый глаз от попавшего дыма, вгляделся в темнеющий уже лес. Покосившись на пригорюнившегося Колю, он сделал несколько шагов к первым сосенкам и, отодвинув рукой мешающие ветви, ступил на чавкающую землю. Под ногой хлюпнуло, и бордовый шелковый платок полностью скрылся под черной талой водой. Игорь втянул носом воздух и огляделся. Чутье подсказывало ему, что нет здесь никого, ни живого, ни… Он мысленно сплюнул через плечо. Ни мертвого. Его бы обязательно кольнуло. До смешного доходило, заключали пари в отделе перед тем, как Игорю на дело выезжать, будет труп или нет. Нет здесь ничего такого. Оперативник бросил окурок под ноги и аккуратно втоптал его в слякоть. Да и мужики-дальнобойщики народ тертый, раз сказали, что проверяли, значит, так тому и быть.

– Игорян! – Коля привстал, выглядывая товарища.

– Здесь я, – Игорь вышел чуть правее, отряхивая с плеч ржавые иголки, – готовь сопроводиловку, надеюсь, что тачку нашего дорогого друга Бажаева сегодня этапируют на стоянку.

– Долго же нам придется ждать хозяина.

– А и хрен с ним, Михалыч на запчасти разберет и пусть джигит доказывает. Гриша, запиши для успокоения души поручика Ряшенцева, что осмотр был произведен, столь желанный труп не обнаружен, дело – дрянь, и вообще ничего интересного ждать в этой жизни уже не приходится.

– Хорош дурачиться, нам еще думать надо, как с экспертами решать.

– А что нам с ними решать, Колюня? Танюша тебя в обе щеки расцелует, когда ты к ней не с обоснованием заявишься, а с букетом роз. Не краснейте, поручик!

16

– Муж предупредил меня о вашем приходе, правда, я не совсем понимаю его цель. Неужели я могу вам чем-нибудь помочь? – Лариса помешала серебряной ложечкой ароматный кофе и, поудобнее устроившись в кресле, с игривым интересом посмотрела на Казбека.

Казбек чарам красивых женщин старался не поддаваться, а с женой своего начальника и вообще умудрялся говорить сухим протокольным языком. Проще прослыть дубом и деревенщиной, чем выслушивать насмешки коллег. Лучше Ларисы Ивановны никто не мог испортить реноме неугодившего ей человека. А так, что она испытает при знакомстве с Казбеком, лишь скуку, не более.

– Мне необходимо поговорить не с вами, а с вашим сыном. Анатолий Анатольевич согласился с тем, чтобы этот разговор произошел, так сказать, в неформальной обстановке.

– С Вадиком? Он еще спит, – поймав взгляд Муратова, брошенный на настенные часы, женщина закинула ногу на ногу и, повысив голос, продолжила, – да, вчера он плохо себя чувствовал. И я не собираюсь его беспокоить. Если у вас возникли какие-то вопросы, то вы вполне можете задать их мне. У нас в семье нет никаких секретов друг от друга! – гордо заявила она и отхлебнула кофе, чтобы прочистить горло.

– Редко встретишь такое взаимопонимание, – произнес Казбек и тут же осекся, стараясь не выдать усмешку, – я, честно говоря, даже завидую вам, – изобразив смущение деревенского увальня, – Муратов громко вздохнул.

Лариса Ивановна скинула с себя маску придворной обольстительницы и надела новую, умной опытной женщины, знающей ответ на любой вопрос, – если я не ошибаюсь, ваш визит связан с делом Лерочки Лисневской? Совершенно непонятная история, вы не находите? Знаете, молодой человек, круг, в котором я общаюсь…

– Лариса Ивановна, – Казбек попытался направить мысли собеседницы в нужное ему направление, – ваш сын Вадим встречался с Валерией? Какими, по вашему мнению, были их отношения? Насколько серьезными? Раз он был ее близким, так сказать, сердечным другом, то, вероятнее всего, делился с вами переживаниями?

– Что? Кем был? – женщина с трудом проглотила остаток кофе, – вы в своем уме? Какие отношения? Он же еще ребенок! Кто вам сказал такую чушь?

Пришло время удивиться Казбеку:

– Он провожал девушку, дарил цветы, их часто видели вместе…

– Это еще ни о чем не говорит. Вадим – воспитанный мальчик, дети вместе окончили школу, живут практически в соседних домах. Мне ваши выводы кажутся надуманными и спешными. Я ничего такого не хочу сказать о Лерочке, – Лариса Карепина понизила голос, – но она девочка яркая, привлекательная… Уверена, что не один Вадим обращал на нее внимание.

– Понятно, – Казбек сделал пометки в блокноте и виновато улыбнулся, – видимо я буду вынужден побеспокоить вас еще раз. Разуется, если вам не удастся устроить мне встречу с Вадимом в ближайшие пару дней, – уголки его губ чуть дрогнули, – то я выпишу повестку на удобное для всех нас время. К сожалению, обстоятельства и время работают против Леры. Мы до сих пор не знаем, где она и с кем. Нам необходим контакт с любым, хоть сколько, знавшим Валерию. Вы, как мать, поймете чувства Нелли Федоровны и Сергея Борисовича…. Отец девушки тоже пострадал.

– Да-да, – Лариса прижала ладони к щекам и покачала головой, – все это так ужасно. Какой-то рок, правда? Но, должна сказать, – Лариса сощурила голубые глаз и чуть подалась вперед, – вы, мужчины, иногда дальше своего носа не видите. Я не имею в виду лично вас, но…. Скажем так, на месте своего мужа я бы давно копнула под господина Лисневского. Поверьте мне, у меня есть знакомые, из жен, разумеется, владельцев крупных финансовых компаний, но ни одна из моих приятельниц не может себе позволить таких украшений, какие есть у Нелли. А ее отношение к деньгам? Она, по-моему, считает, что владеет неиссякаемым источником.

В глубине квартиры послышались шаги. Лариса и Казбек одновременно повернули головы. В дверях стоял Вадим, растрепанный, бледный, со свинцовыми тенями под глазами.

– Здравствуй, Вадим, – представился Муратов, – Я бы хотел задать тебе несколько вопросов касательно Валерии Лисневской, но вижу, что Лариса Ивановна была права. Ты болен?

Вадим сделал шаг навстречу, но вдруг пошатнулся и, успев схватиться за спинку кресла, грузно опустился в него.

– Вадик! – охнула Лариса и картинно заломила руки, – ты отвратительно выглядишь! Марш в постель! Товарищу следователю будет несложно придти к нам в другой раз. А еще лучше, решить все вопросы с твоим отцом.

– Мама! – Вадим передвинул кресло поближе к Казбеку и сложил руки на груди, – не обращайте внимания, она иногда сама себя не слышит. Спрашивайте.

Лариса передернула плечами, но молча замерла, поджав пухлые губы.

– Когда ты в последний раз видел Валерию?

– Пару дней назад в университете. Мы учимся на разных факультетах. В последнее время виделись не так часто…

– У нее были проблемы? Может быть, враги, недоброжелатели?

– У Лерки то? Смеетесь? Откуда… – Вадим отвел глаза, – у нее никогда не было врагов.

– А как вы относились к ней?

Лицо Вадима чуть порозовело, но взгляд оставался отрешенным, – по-дружески, – он замолчал, но через минуту вдруг всхлипнул и закрыл лицо ладонями.

Лариса оторопело молчала, а Казбек терпеливо ждал.

– Скажите, – хрипло произнес Вадим, – о ней до сих пор ничего не известно? Может надо звонить в больницы или… – он собрался с духом, – в морги?

Муратов удивленно вскинул брови и покачал головой:

– Данные о Лисневской в сводке, и если что…. Но надеюсь, что этого не произойдет, и девушка вернется живой и здоровой. Во всяком случае, за это время не было ни одного опознания. Разумеется, для родителей это слабое утешение. Для тебя тоже, Вадим?

– Может быть, закончим на этом? – голос Ларисы Карепиной обрел прежнюю твердость, – право же, товарищ следователь, мой сын и я в таком состоянии…

– Что ж, если вам что-нибудь станет известно, – Муратов обращался, прежде всего, к Вадиму, – то, пожалуйста, свяжитесь со мной. Или, – он кашлянул, – если вам удобнее, то через Анатолия Анатольевича.

Лариса закрыла за Муратовым дверь и обернулась к Вадиму:

– Ты ничего не хочешь мне сказать? Сотри на меня, когда я тебя спрашиваю! Это правда, что…. Ты и Лера?

– Нет…

– Что – нет? При других обстоятельствах я была бы этому только рада. Но мы не можем быть замешаны в чем-то таком! Боже, у меня голова раскалывается!

– Выпей таблетку и ляг! – Вадим прошел мимо матери, грубо задев ее плечом.

– Да… – Лариса обвела обеспокоенным взглядом гостиную и, не придумав ничего лучше, побрела к себе.

Вадим стоял у окна и глядел вслед удалявшегося Муратова. Напряжение схлынуло с него, оставив внутри только пустоту. Он смог побороть соблазн и не рассказать все начистоту этому человеку. В хорошее же местечко привели бы его эти признания. Он не враг самому себе. Теперь уж поздно, надо идти до конца: ничего не видел, ничего не знаю…. С момента возвращения из «Трех котлов» Вадим не находил себе места. Не смог заставить себя выяснить до конца, что же все-таки случилось с Бероевым, жив он или мертв. В конце – концов, что бы ни произошло, ничего уже не изменишь. А Лера…. По спине Вадима пробежал холодок. Лучше бы ей не возвращаться оттуда, где она сейчас. Вадим обхватил голову руками и прижался лбом к холодному стеклу. Все нормально…. Все совершенно нормально, ему не о чем беспокоиться. Лера села в машину сама, никто ее волоком туда не тащил. Мысли роем проносились в голове Вадима. Внутри немного жгло, конечно…. Да черт с ней, с Лерой! Не была бы дурой – недотрогой, глядишь, ничего бы и не случилось. Вымотала она его, тоже мне – святая невинность! Мало ей было, что такой парень как Вадим, засунул свою гордость в одно интересное место и таскается за ней с цветами, а она делает вид, что не понимает его намеков. Ну, ничего…. Вадим усмехнулся, Руслан ей натурально объяснит, что к чему. Вот уж кому совершенно наплевать на сентиментальные сопли. Главное, что Вадим ничего не должен Бероеву…

Все взаимосвязано в этом мире, и цепь случайностей приводит к закономерности. Два месяца назад, на День влюбленных, Вадим пригласил Леру в «Якиторию». Она согласилась, правда, прихватив с собой подругу Наташку, чем спутала Вадиму все карты. Романтическим тот ужин можно было назвать только после приличной дозы саке, что Наташка и практиковала на протяжении пары часов. Лера лишь загадочно улыбалась и периодически поглядывала на часы. Вадим был в бешенстве, но держал марку, поддерживая беседу на нейтральные темы. Он не сразу заметил Руслана и его спутников, они расположились в глубине зала, за разрисованными драконами ширмами. Лишь выйдя покурить на свежий воздух и отдохнуть от развязной болтовни Натальи, Вадим столкнулся с Бероевым. Они встречались в «Трех котлах» неоднократно, но кем был Вадим Карепин для племянника Байрама Байрамова…. В «Якитории» же произошло неожиданное: Руслан кивнул Вадиму как старому знакомому и предложил закурить. Вадим, хотя только что с остервенением загасил свою сигарету, от предложенной не отказался.

В отличие от матери, Вадима работа отца раздражала. Он не был хулиганом, но и эталоном поведения и хорошего воспитания быть не хотел. Да и отец, в его понимании, был не безгрешен. Вадим мысленно смеялся над матерью. Неужели та всерьез считала, что возможность покупать дорогие наряды, содержание пусть необременительной, но домработницы, бассейны и салоны красоты можно позволить на отцовскую зарплату? Старший Карепин в разборки не лез, но «крышевал» и давал такую возможность другим. У Анатолия Анатольевича были грандиозные связи, заработанные еще в пору афганской юности. Социалистические принципы канули в Лету, а капиталистическое настоящее требовало финансовых вливаний. Карепина это уже давно не тяготило: в его понимании, лучше он будет негласно смотреть за вверенной ему территорией, чем позволит это какому-то заезжему или местному жулику и проходимцу. Так, с появлением больших денег исчезли бытовые проблемы, но, откуда ни возьмись, возникли личные. Вадим никогда не наблюдал за собой особой тяги к картам, но он был азартен. И когда женщины перестали быть непреступной скалой, внутренняя жажда его потребовала новых ощущений. Он нашел их сначала в игровых автоматах, а затем, с помощью своего старшего друга Альберта, попал в «Три котла», где обреталась публика гораздо более высокого класса. Вадим не принимал участие в играх, чаще наблюдал за рокировками Альберта, стоя чуть поодаль за его спиной. Тот угощал юношу выпивкой и бесплатными советами, попутно знакомя Вадима со своими приятелями. Сам Альберт не был крутым парнем или классным шулером, он любил игру и все заработанные в издательстве, где он работал, деньги приносил сюда.

В тот февральский день Вадим получил карт-бланш в мир азарта и денег. Руслан дал ему возможность претворить в жизнь собственные иллюзии и желания. Вадим Карепин искренне считал, что ему крупно повезло. И он никак не мог насытиться этим везением. Везло так, что дух захватывало! До последнего момента, когда пришлось расплачиваться. Но Вадим уже предчувствовал, он понял это много раньше, от чего, вернее, от кого не сможет отказаться Руслан Бероев. Наверное, участь Леры была решена еще тогда, в феврале, в замечательном японском ресторане «Якитория», куда в День влюбленных Вадим Карепин пригласил Леру Лисневскую, не подозревая о том, что эта встреча станет переломной не только для них, но и для Руслана Бероева. Теперь лишь Вадим понял, что Руслан оказался сильнее его не только в игре, но и в достижении цели. И ведь смешно сказать, цель то у них была одна. Лера.