Текст книги "Хозяйка ночи"
Автор книги: Мартина Коул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 34 страниц)
Он стал заворачивать Пэдди в простыни, особенно тщательно закутывая разбитую голову.
– А как же полуночная месса? Керри должна там сегодня петь!
– Месса уже идет, Молли. Мы скажем, что ты ждала, когда Пэдди придет домой. Так, теперь помоги мне затянуть узлы потуже, и я отнесу его в повозку. Вы с Эйлин займетесь полом, отмоете кровь. Шевелись, Молли, или всем нам крышка.
Эйлин наблюдала, как ее мать и Абель заворачивают в простыни тело отца. Она не испытывала никаких чувств, когда Абель положил свою кровавую ношу на плечо и понес к повозке. Молли поставила на огонь чайник и стояла возле камина, ожидая, когда закипит вода. В ее душе боролись два чувства: ужас и инстинкт самосохранения. Теперь мир состоял из нее, Эйлин и Абеля Джонса. Абель пошел на соучастие в убийстве ради нее, она прекрасно это понимала. Конечно, смерть Пэдди ужаснула Молли, но для нее теперь открылась дорога в лучшую жизнь. Мысль об этом помогала Молли справиться с потрясением.
Прежде чем отвезти тело Пэдди к докам, Абель зашел к матери. Она уже давно уложила детей спать в своей комнате, и Абель шепотом рассказал ей о том, что произошло у соседей. Матушка Джонс была женщиной рассудительной, она не стала охать и ахать, только кивала, глядя на своего высокого красивого сына. Потом она заговорила:
– Отвези его к докам, но не бросай тело в воду в простынях. Привези их назад, я сожгу их. Вынь все из карманов. Уличные воришки забирают все подчистую, даже приличное пальто могут забрать, помни об этом. Если его сапоги в хорошем состоянии, сними их, от них тоже нужно избавиться.
Она секунду помолчала, стараясь ничего не забыть. Абель поцеловал мать в лоб и попытался улыбнуться.
– Ты знаешь, что тебя вздернут, если все обнаружится?
Он кивнул:
– Я знаю, мама. Но если бы ты видела их лица там… – Его голос дрогнул.
– Ты хороший парень, Абель. Я думаю, иногда даже слишком хороший.
Он вышел из кухни и, сняв с лошади попону, накрыл тело. Падал снег. Цокая копытами, лошадь медленно побрела по дороге.
В рождественское утро Бриони появилась на пороге дома матери в девять часов, нагруженная подарками и едой. Она сразу поняла: что-то случилось. Три младшие сестренки подбежали к ней, и Бриони, поцеловав каждую, вручила им красиво упакованные свертки. Пахло жареной уткой, но бледность матери, ее опухшее лицо да к тому же отсутствие Эйлин – все это насторожило Бриони.
– Где Эйлин?
– Она наверху, в постели. Поднимайся в спальню.
Бриони пошла следом за матерью наверх, даже не сняв пальто. Войдя в маленькую комнатку, она ужаснулась: Эйлин лежала в постели, тупо уставившись в потолок.
– Что с ней, мам? И где папа?
Молли закусила губу.
– Эйлин… Она ударила его ночью. Он пришел пьяным и хотел… Эйлин увидела его, и что-то в ней сломалось. Она ударила его кочергой.
Бриони уставилась на мать.
– И где он? В больнице?
Молли покачала головой:
– Он мертв, дочка. Мертвее не бывает. И Абель… – Молли проглотила слезы. – Абель сбросил его в Темзу. У доков. И с тех пор Эйлин в таком состоянии.
Молли заплакала, и Бриони обняла мать.
– Все хорошо, мама, все хорошо. Вы все сделали правильно. Что теперь?
– Сегодня днем я пойду в полицию и сообщу об исчезновении мужа. Я совру, будто он часто не приходил домой ночевать, и скажу, что если они найдут его пьяным, то пусть себе и оставляют. Абель говорит, так будет лучше всего. Более естественно, что ли.
Бриони кивнула. В словах матери действительно был смысл. В этих краях полиция привыкла к женщинам вроде Молли, кормящим семью на те несчастные крохи, которые им удается найти в карманах пьяного мужа. Но если они нагрянут в Окслоу-Лейн, то задумаются, откуда семья взяла денег на такой дом. Смерть отца не очень огорчила Бриони, он был нужен им всем как собаке пятая нога. От Пэдди она видела либо подзатыльники, либо пьяное сюсюканье. Сейчас ее волновали лишь Эйлин и мать.
– Если они спросят, откуда такой дом, можешь рассказать про меня. Я сама разберусь с ними, хорошо?
Молли кивнула. Бриони подошла к кровати и посмотрела на бледное, отсутствующее лицо сестры. Эйлин взглянула на Бриони, и ее губы задрожали.
Размахивая новенькими блестящими кожаными туфельками, в комнату влетели Керри и Бернадетт.
– Ой, Бри, они такие красивые, спасибочко огромное!
Бриони повернулась к сестренкам и обняла их. Молли поспешно вытерла слезы.
– Ну-ка, ступайте вниз! Не видите, что Эйлин нездоровится?
Керри вдруг предложила:
– Эйлин, давай я спою тебе песенку. Тебе станет веселей. Эйлин едва заметно кивнула и попыталась улыбнуться. Керри поставила свои новенькие туфли на кровать в ногах сестры и, убрав с лица черные густые волосы, начала петь.
Глава 5
Изабель Дамас наблюдала, как ее муж возится с племянницей. Он усадил маленькую девочку к себе на колени и, гладя ее по русой головке, нашептывал всякие ласковые словечки. Глядя на эту картину, Изабель почувствовала приступ тошноты. Она перевела взгляд на сестру мужа – та лучезарно улыбалась брату и дочери. Сославшись на кухонные хлопоты, Изабель извинилась и вышла.
Она поднялась в ванную комнату, абсолютно новую, отделанную мрамором и латунью, но, по ее мнению, крайне вульгарную, и смочила лицо холодной водой. Затем она посмотрела на свое отражение в зеркале. Ей двадцать пять лет, семь из которых она замужем за Генри Дамасом.
Вокруг глаз – преждевременные морщинки от бессонных ночей, которые она проводила, ворочаясь в кровати, пока дневной свет не заползал в спальню, просачиваясь под тяжелыми шторами. Густые темные волосы утратили блеск, и вообще вся ее внешность была скучной. Это причиняло ей боль каждый раз, когда она смотрелась в зеркало. Иногда Изабель мечтала скорее постареть и поседеть, чтобы пройти по жизни никем не замеченной. Ее мысли вернулись к мужу, воркующему с пятилетней племянницей, и к горлу снова подступил комок.
Она знала о Генри всю правду. Ее с ним ничто больше не связывало. Замужество Изабель оказалось чудовищным обманом. После свадьбы новоиспеченный муженек отвел ее в спальню и, небрежно поцеловав, испарился. Тогда Изабель предположила, что он, по доброте душевной, подумал о ее чувствах, о том, что для нее все это в новинку, а свадебная церемония выдалась слишком утомительной. Сперва ее даже порадовала заботливость мужа. Но шли месяцы, и каждый вечер Генри чмокал ее в щеку и отправлялся спать в свою комнату или вообще уходил из дома. Изабель стала думать: вдруг с ней что-то не так? Как же она сможет родить ребенка? Изабель не могла ни с кем поделиться своей бедой. Матери станет дурно, и она сляжет в постель на целый день, напившись бренди, если Изабель только заикнется об этом. Так что она держала все в себе, и с каждым месяцем внутреннее напряжение сказывалось на ней все больше и больше. Все ее подруги уже обзавелись детьми и постоянно рассказывали о неуемных сексуальных аппетитах своих мужей. Все почему-то решили, что бездетность четы Дамас на совести Изабель.
«О, Изабель, должно быть, бесплодна!» – говорили о ней после семи лет ее замужества. Все сочувствовали Генри. Бедный Генри – иметь бесплодную жену! Изабель стиснула зубы и прислонилась лбом к прохладному зеркалу.
После года такой совместной жизни однажды ночью она, расчесав свои роскошные волосы и убедившись, что все слуги спят, в одной ночной рубашке прокралась в спальню мужа. Изабель была полной, пышущей здоровьем девушкой с высокой упругой грудью. Решив, что муж еще более застенчив, чем она, Изабель скользнула к нему в постель, обняла его и попыталась прижать к себе. Во сне Генри тоже приобнял ее, но, открыв глаза, тут же отпрянул.
Она никогда не забудет выражения ужаса и отвращения на его лице. Он стоял возле кровати и ругал ее на чем свет стоит за такое распутство. Он говорил ей, что приличные женщины из приличных семей никогда не опускаются до поведения шлюх. Изабель съежилась в постели и, бледная от стыда, слушала его. С той самой ночи в ее сердце поселилась ненависть к Генри Дамасу.
Изабель хотела мужчину, но еще сильнее она хотела иметь ребенка. Два желания слились воедино. Годы шли, и девушка уже отчаялась получить то, чего так страстно желала. Ее отец и слышать не захочет о разводе, так что она оказалась в тупике. Иногда она даже мечтала о том, чтобы Генри погиб под колесами одного из этих новомодных автомобилей или попал под поезд. Изабель понимала, что желать кому-то смерти – чудовищно, но для нее это был единственный выход.
Она закрыла глаза, пытаясь остановить слезы.
– Изабель! – прозвучал за ее спиной голос Генри. – Ты что, решила просидеть здесь весь вечер? Моя сестра проделала такой путь, чтобы пообщаться с нами, привезла детей, а ты не уделяешь гостям никакого внимания.
Она повернулась к мужу.
– Зато, как я вижу, ты уделяешь очень много внимания своей маленькой племяннице, Генри. И абсолютно не замечаешь мальчика.
Муж и жена с угрозой смотрели друг другу прямо в глаза. Генри первым отвел взгляд.
– Она такая очаровательная девочка. А теперь пойдем, Изабель.
Она вышла вместе с ним в коридор и спросила с горечью:
– А ты ведь любишь очаровательных девочек, не так ли?
Генри повернулся к ней и прошипел:
– Я был тебе очень хорошим мужем, Изабель, я никогда не поднимал на тебя руки, но сейчас ты, кажется, допросишься. Пошли, и забудь об этой чепухе.
Изабель стала спускаться вниз по лестнице и, к своему собственному удивлению, обнаружила, что улыбается. Она знала о Генри многое, но, пока не закончатся рождественские праздники, нужно потерпеть.
Молли и Бриони стояли в полицейском участке. Руки Молли дрожали. Мужчина с огромными усами, представившийся сержантом Гаррисом, записывал приметы Патрика Каванага. Бриони внимательно наблюдала за полицейским, пытаясь понять, верит он им или нет. Сержант Гаррис сочувственно смотрел на синяк под глазом Молли и на ее опухшую губу. Он ненавидел мужей, избивавших жен, хотя насилие в семье считалось явлением обычным. Его мать, упокой Господи ее душу, всегда говорила ему, что женщина – словно цветок, существо нежное и хрупкое, и обращаться с ней нужно соответственно: с любовью и лаской. Он улыбнулся Молли.
– Он вас избил, мадам?
Молли кивнула.
– Ваш муж увлекался спиртным?
Молли снова кивнула, боясь нарушить молчание.
– Я так понимаю, ваш муж – ирландец?
Молли кивнула еще раз.
– Вы не пробовали отвести его к священнику? Я знаю, что многие женщины в вашем положении просили священника поговорить с их мужьями, и те больше никогда не поднимали на них руку.
Молли с удивлением посмотрела на мужчину, сидевшего перед ней. Она едва удержалась, чтобы не крикнуть: «А вы в этом уверены?»
– Я… Я попробую, офицер, когда он придет домой.
– Вот и хорошо. Куда он обычно ходит?
Бриони ответила за мать:
– Отец может пойти куда угодно, где ему нальют. Он пил весь вчерашний день и, когда пришел домой, словно с цепи сорвался.
Она догадалась, что полицейский – не любитель спиртного, и стала развивать тему ужасов пьянства.
– Когда он трезвый, то добрейшей души человек, таких еще поискать нужно, но стоит ему выпить… – Она закатила к потолку свои зеленые глаза. – Тогда он просто звереет.
Полицейский понимающе кивнул.
– Значит, он может быть где угодно, так?
Молли и Бриони подтвердили:
– Однажды он пропадал где-то целую неделю, а когда пришел домой, то даже не смог вспомнить, где был.
– Вполне обычная история, леди. Что ж, у нас есть его описание, и, если он объявится, мы вам сообщим. Сколько, вы сказали, у вас детей, миссис Каванаг?
– Пятеро, сэр. Пять девочек.
– Ну, ступайте к детям. Если мы что узнаем, то свяжемся с вами.
Через три дня после Рождества Бриони с матерью отправились на опознание тела отца. Его обнаружил какой-то мужчина, который бродил по берегу в поисках выброшенной на сушу древесины. Куртка и сапоги Пэдди исчезли, и Молли сказали, что скорее всего его убили с целью ограбления. Похороны должны были состояться в церковном приходе, и мать с дочерью надеялись, что этим все и кончится.
Молли поспешила домой, чтобы поделиться с Абелем хорошей новостью, а Бриони поехала к себе. Она чувствовала тревогу, поскольку месячных, которых она ожидала со дня на день, все не было, хотя грудь набухла и болела. Сегодня в пять тридцать собирался прийти Генри. Так как он совсем недавно спал с ней, то встреча обещала быть недолгой. Но Бриони ошибалась.
В то время как она ходила с матерью на опознание тела, Генри Дамас переживал свой собственный кризис. После чаепития с женой он, как обычно, встал и потянулся за пальто и шляпой. Мистер Дамас всегда считал себя обязанным относиться с должным уважением и добротой к собственной жене, однако видел в ней лишь украшение дома, и ничего больше. Неожиданно Изабель тронула его за руку:
– Я хочу, чтобы ты остался сегодня дома. Нам нужно поговорить.
Он глянул на нее с высоты своего роста, нахмурился, но все же снова сел в кресло, и это придало Изабель уверенности.
– Я понимаю, что тема очень деликатная, и, поверь, мне не доставляет никакого удовольствия ее обсуждать, но проблема назрела. Я хочу ребенка, Генри, я безумно хочу ребенка.
Выражение лица мужа разбудило в ее душе гнев.
– Ты прекрасно понимаешь, Генри: для того чтобы зачать ребенка, нужны двое. Подумай об этом на досуге.
Генри поднялся, холодно посмотрел на жену и вышел из комнаты. Пару минут спустя она услышала, как хлопнула входная дверь.
Изабель смотрела на огонь. Ей нужен ребенок, но она связана по рукам и ногам этим браком. Изабель знала, что многие женщины заводят любовников, но не имела представления, как это делается. Изабель все еще была девственницей и могла только догадываться о всевозможных уловках, на которые идут женщины, чтобы завести связь на стороне.
Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, вызванных разговором с женой, Генри направился прямиком к Бриони. Она сидела перед камином на полу в спальне и играла с котенком. На ней было простенькое желтенькое платьице, такого же цвета носочки и ленточки в волосах, заплетенных в две косички. К приходу Генри она всегда наряжалась подобным образом, чтобы выглядеть как можно младше.
– Привет, Генри! – звонким голоском прощебетала Бриони.
Генри устало улыбнулся ей. Она была чудо как хороша, а ее улыбающаяся мордашка всегда поднимала ему настроение. Рядом с этим ребенком он чувствовал себя уверенно. Он сел в кресло и похлопал себя по колену. Бриони поднялась с пола и, забравшись к нему на колени, целомудренно поцеловала в щеку. Она прекрасно знала, как вести себя с этим мужчиной. Генри погладил ее бедро под шелковым платьем и почувствовал первые признаки возбуждения.
– Как поживает моя самая любимая девочка?
Бриони осторожно сбросила вцепившегося в платье котенка на ковер и обвила своими тонкими ручками шею хозяина.
– У меня все хорошо. Я была очень, очень хорошей маленькой девочкой. Можешь спросить миссис Хорлок.
Генри усмехнулся и почувствовал, что раздражение, вызванное разговором с женой, покидает его. Он начал ласкать своей огромной рукой маленькие грудки Бриони, а девочка уставилась через его плечо на картину, написанную масляными красками. Картина представляла собой портрет балерины. Бриони очень любила этот портрет.
Генри поцеловал ее в шею:
– Может быть, мы пойдем наверх и немного поиграем?
Бриони досадливо скривилась, но, повернувшись к хозяину лицом, радостно улыбнулась:
– Было бы чудесно.
Она пошла следом за ним по лестнице и вспомнила лицо мертвого отца. Бриони тряхнула головой, стараясь избавиться от видения.
Они вошли в спальню. В камине ярко горел огонь. Бриони позволила Генри себя раздеть и, оставшись в одних носочках, села на кровать. Генри начал снимать с себя одежду, аккуратно складывая ее и вешая на спинку стула. Обнажившись, он подошел к кровати и сел возле девочки. Взяв ее маленькую ручку, Генри положил ее на свой член, и Бриони начала ласкать его, прекрасно зная, как он любит. Дамас закрыл глаза и тяжело задышал. Тем временем девочка взглянула на свою грудь и заметила, что та за последние месяцы немного выросла. Бриони вздохнула. Тело начинало ее подводить.
Когда Генри уложил маленькую любовницу на кровать, она, чтобы отвлечься, начала играть в собственную игру. Бриони представляла себе, что она взрослая знаменитая женщина, у которой много потрясающей одежды, потрясающий дом и потрясающие друзья. А Генри Дамас, не замечая того, что она не в восторге от его ласк, промучил ее довольно долго. И хотя все ее тело болело, души Бриони все происходившее не задевало.
В половине третьего утра Бриони разбудил первый приступ боли, которая вонзилась в нее раскаленным ножом. Девочка инстинктивно подтянула ноги к груди, чтобы хоть как-то притупить боль, но немного погодя все повторилось снова. У нее начались спазмы. Кое-как поднявшись с кровати, она пошла в комнату миссис Хорлок. Бриони принялась трясти старую женщину за плечо. Когда та проснулась, Бриони объяснила, что с ней происходит.
Миссис Хорлок подскочила в кровати словно ошпаренная, забыв о старческой ломоте в костях. Она отвела испуганную девочку назад в спальню, решив, что у нее начинаются месячные. Старушка спустилась в кухню и приготовила Бриони горячий коктейль из молока и небольшого количества виски.
– Все, все, моя хорошая. Сейчас тебе станет лучше.
Но когда боли усилились и Бриони начало рвать, миссис Хорлок разбудила Кисси и послала ее за доктором. Обе встревожились не на шутку. Складывалось впечатление, что у девочки начались предродовые схватки! Миссис Хорлок держала Бриони за руку до тех пор, пока не приехал мистер Карлтон, а затем почтительно уступила ему место.
Мистеру Карлтону было за пятьдесят, и, хотя он считался очень уважаемым врачом, все знали, что он не гнушается покрывать грешки богатых людей. Он охотно помогал почтенным дамам, забеременевшим не от мужа, избавиться от ребенка. Он также помогал и тем мужчинам, которые подхватили дурную болезнь и боялись заразить жен.
Опытными руками мистер Карлтон прощупал Бриони и, дав ей снотворного, вышел из комнаты к миссис Хорлок и Кисси.
– Вы вызвали меня как раз вовремя, мадам, девушка едва не потеряла ребенка. Не могу дать вам никаких гарантий относительно того, выносит она ребенка или нет, все решат следующие два-три дня. Если она будет принимать снотворное, которое я ей прописал, и спать как можно больше, то у нее есть шанс родить. Ей ни в коем случае нельзя волноваться. Сейчас у нее очень сложный период, необходимы постельный режим, покой и тишина. Кстати, сколько девушке лет?
Доктор Карлтон всегда чуял, когда пахло жареным, и очень гордился этим своим талантом. Что-то во взгляде домоправительницы его насторожило.
– Ей только двенадцать лет, сэр. Мы думали, что это из-за месячных.
Двенадцать! Она выглядела на четырнадцать или пятнадцать.
– Только двенадцать, говорите? Где ее родители?
Миссис Хорлок закусила губу и, подумав секунду, произнесла:
– Кисси, ступай-ка вниз и разожги огонь в гостиной. Доктор Карлтон, не желаете выпить чаю или виски?
Он шумно втянул носом воздух.
– Стакан виски будет в самый раз, мадам.
Миссис Хорлок налила большой стакан виски. Красный нос доктора и красные прожилки на его щеках говорили о том, что он любит выпить. Когда Карлтон выпил виски, миссис Хорлок тут же наполнила стакан вновь.
– Я присматриваю за девочкой, сэр, по просьбе своего хозяина. Она его дальняя родственница, знаете ли. Ее мать по молодости лет совершила ошибку – сбежала с каким-то проходимцем. Ребенок – результат неудачного союза. Даже не знаю, как такое могло произойти. Бедный мистер Дамас, он сойдет с ума.
Услышав имя хозяина дома, доктор поднял бровь. Итак, это ребенок мистера Дамаса. Генри богат, женат на дочери лорда, он уважаемый член высшего общества, значит, сможет хорошо заплатить. Очень хорошо.
– Какое неблагодарное дитя, мадам. Распутница! Яблоко от яблони, как говорится. Я прекрасно понимаю, что это все должно остаться между нами. Какой скандал! Я не пророню ни слова о случившемся, мадам, обещаю вам. Можете передать это мистеру Дамасу. Бедный мистер Дамас, вот что он получил в ответ на свою доброту. – Доктор покачал головой. – Ну что ж, я сделал все, что мог. Я зайду к вам утром проверить, как девочка. Позвольте мне откланяться, мадам.
Миссис Хорлок проводила его до двери и вернулась в гостиную. Она налила себе большую порцию виски. Девочка беременна. Что ж, может быть, ночью у нее случится выкидыш, тогда они все смогут вернуться к нормальной жизни.
– Я – что?
Бриони отказывалась верить своим ушам. Она переводила взгляд с Кисси на миссис Хорлок. Кисси то краснела, то бледнела, лицо миссис Хорлок оставалось непроницаемым.
– Я не могу быть беременной. Это какая-то ошибка. Бриони была на грани истерики, и миссис Хорлок нежно обняла ее.
– Это не ошибка, моя дорогая. Просто твое тело начало превращаться в тело женщины, вот ты и забеременела. Я и раньше слышала о таких случаях.
– Что же мне делать? – жалобно захныкала девочка.
– Не волнуйся, ангел мой, я все улажу.
Это немного успокоило Бриони, и она, крепко вцепившись в руку Кисси, откинулась на подушки, которыми ее обложили со всех сторон. Впервые в жизни ей было страшно, по-настоящему страшно.
Они услышали шаги в прихожей, и миссис Хорлок, улыбнувшись девочкам, вышла из комнаты. Чем скорее мистер Дамас узнает о происшедшем, тем лучше.
Хозяин посмотрел на спускавшуюся по лестнице домоправительницу.
– Что случилось, Хорлок? Бриони заболела?
Двадцать минут назад ему в контору принесли записку, и он был очень взволнован.
– Как сказать, сэр. Давайте пройдем в гостиную, сэр. Я взяла на себя смелость приготовить чай.
Мистер Дамас вошел в гостиную, где стоял столик на колесиках, на котором громоздились пирожные и бутерброды. Он взял с подноса тончайший бутерброд с паштетом и аккуратно отправил его в рот, стараясь не испачкать усы. Лишь бы старушка поторопилась, подумал Дамас, а то он опоздает к обеду. Сегодня к ним на обед намеревался приехать его тесть, и поэтому Генри хотел быть рядом с женой. В последнее время Изабель вела себя как-то странно, и Генри опасался, что она может о чем-нибудь намекнуть своей семье. К счастью, лорд Баркгам не прислушивался к женским сплетням, так как у него никогда не находилось времени ни для жены, ни для дочери. Генри был абсолютно уверен, что тесть пропустит мимо ушей все, что скажет Изабель, но, несмотря на это, не хотел оставлять их наедине.
Миссис Хорлок вошла в комнату с только что заваренным чаем и села на стул. Генри улыбнулся ей:
– Ну, Хорлок, что произошло?
– Кажется, мисс Бриони беременна.
– Она – что?
– Она беременна. Приходил доктор, и он в этом уверен, сэр.
– Бог мой, как такое могло произойти!
Миссис Хорлок подавила усмешку. «Если вы не знаете, как это происходит, сэр, – подумала она, – то не мне вам рассказывать об этом».
– Мне нужно идти, миссис Хорлок.
– Мне очень жаль, сэр.
– А этой чертовой девчонке жаль?!
Миссис Хорлок бросила на него суровый взгляд, и Генри почувствовал себя неловко.
– При всем моем уважении к вам, сэр, я не думаю, что это, вина Бриони.
Собственные слова поразили ее. Никогда раньше она не позволяла себе упрекать хозяина в чем-либо. Она всегда охотно выполняла все его поручения, но чувство к Бриони Каванаг проникло ей в самую душу. Да, эта девочка – настоящая маленькая потаскушка, любящая деньги. Но Бриони стала для нее тем ребенком, которого у нее никогда не было. Девочка доверяла ей. Бриони привнесла в жизнь миссис Хорлок радость и смех, которых так не хватало одинокой стареющей женщине.
– Миссис Хорлок. вы забываетесь. Знаете, далеко не просто переварить такое известие.
Старая женщина мрачно улыбнулась и прервала хозяина:
– Я понимаю ситуацию лучше, чем вы думаете, сэр. Я договорюсь с доктором Карлтоном о том, чтобы избавиться от ребенка. Я думаю, Бриони сама не захочет рожать в столь юном возрасте. Потом, когда все закончится, мы все вместе подумаем, что делать дальше.
Генри расслабился и сделал глоток чая.
– Конечно, миссис Хорлок. Решите эту проблему. Полностью полагаюсь на ваш опыт и знания.
Она улыбнулась. «Ты всегда взваливаешь на меня всю грязную работу, полагаясь на мои опыт и знания», – подумала она.
Вскоре Генри Дамас уже шел домой, к жене и тестю. «Как не вовремя она вздумала рожать! Черт бы побрал эту маленькую потаскушку!»
В ожидании матери Бриони сидела в постели, облокотившись на подушки. Она уговаривала миссис Хорлок как можно скорее привезти к ней мать, и наконец после долгих споров и слез та с явной неохотой приказала Кисси отправиться в Окслоу-Лейн. Бриони обвела взглядом свою маленькую комнату. Вот к чему привело ее желание жить в комфорте: ей только двенадцать лет, а она уже ждет ребенка.
Молли вихрем влетела в комнату.
– С тобой все в порядке, доченька?
Визит Кисси напугал Молли. Бриони, которая до приезда матери держалась молодцом, мгновенно разрыдалась.
– Ой, мам, мам!
Так она звала мать, когда была еще совсем маленькой девочкой, и Молли тут же вспомнила крошечное рыжеволосое чудо, которое когда-то любила всем сердцем. Она заключила дочь в объятия, впервые за целый год не содрогнувшись от отвращения.
– Я здесь, моя хорошая. Что случилось? Ты заболела? Кисси, не желая раньше времени волновать Молли, сказала ей только, что Бриони неважно себя чувствует.
– Ой, мам, у меня будет ребенок!
Молли отстранила дочь от себя и гневно посмотрела на нее.
– Что?!
Бриони кивнула, и по ее щекам потекли слезы.
– Господи Иисусе, спаси и сохрани!
Бриони уткнулась носом в грудь матери. Она сама была еще ребенком, несмотря на то что в ней уже зародилась новая жизнь. Внезапно она вспомнила о том чудовищном преступлении, которое произошло пару дней назад.
– Мой бедный папа! Мой бедный папа! Я хочу к папе!
Молли крепко прижала ее к себе. Злость и шок уступили место страху. Не хватало только, чтобы Бриони разболтала правду о гибели Пэдди.
– Тихо, Бриони. Обещай мне, что ты никогда не будешь об этом говорить. Обещаешь?
Она впилась взглядом в испуганные глаза дочери.
– Обещаешь мне, Бриони?
– Обещаю… Но, мам, что же мне делать?
В комнату с подносом в руках вошла миссис Хорлок. Впервые обе женщины встретились лицом к лицу.
При виде домоправительницы Молли презрительно скривила губы: для нее она была ничем не лучше хозяйки борделя Нелли Дикинс.
Старушка дала Бриони кружку с чаем и, посмотрев на Молли, тихо сказала:
– Мне кажется, нам нужно поговорить.
Облизнув губы, Молли кивнула:
– Да уж, надо поговорить. И чем скорее, тем лучше.
