Текст книги "Хозяйка ночи"
Автор книги: Мартина Коул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 34 страниц)
Чтобы произвести максимальный эффект, Делия плаксиво шмыгнула носом.
– Сейчас его нет, но он придет ночью. Поздно ночью.
– В таком случае мы с твоими братьями поедем и разберемся с ним. А теперь возьми малышку Фэйти и иди наверх. Если тебе нужны деньги или что-нибудь еще, подойди ко мне потом, ладно?
Делия кивнула. Взяв дочь, она вышла из комнаты, бросив напоследок испепеляющий взгляд на мать. Маркус осуждающе покачал головой:
– Я не понимаю тебя, Бернадетт!
Берни слегка пожала плечами:
– Это видно, что не понимаешь. Ты веришь ей, не так ли?
– Естественно! Этот длинноволосый битник стал слишком распускать руки. Сегодня он получит свое. Никто не может тронуть меня или мою семью и не ответить за это лично передо мной!
Бернадетт усмехнулась.
– Рада слышать это, но все же послушай меня, Маркус, и послушай внимательно. Наша дочь – шлюха, причем завравшаяся шлюха. Поверь мне, дружок, я знаю ее получше тебя. Поэтому подумай хорошенько, прежде чем пойдешь к ее парню. Он не так плох, как его тебе изображают. Видит Бог, бывали времена, когда я сама хотела ее убить.
Маркус смотрел на жену с омерзением.
– Тогда откуда синяки? Ответь мне!
– Я не спорю, что он мог ударить ее, Маркус, но и она вполне могла заслужить побои. Она может довести кого угодно, она может заставить архангела Михаила взяться за меч.
Маркус покачал головой и пулей вылетел из комнаты. Бернадетт громко вздохнула.
Она любила обеих своих дочерей, но, как это ни странно, Делию, несмотря на ее ужасный характер, она любила больше. Но Бернадетт всегда называла вещи своими именами. А Делия могла и святого вывести из себя.
Наверху Делия, уложив Фэйт на свою старую кровать, гладила ее рыжие волосы. Джимми ушел после драки и сказал ей, чтобы к моменту его возвращения ноги ее в доме не было. Он сказал ей, что она уродливая жирная сучка и он не хочет больше иметь с ней ничего общего. Он еще сказал, что она скользкая и липкая, как вонючий грязный кит. Именно эти его слова и обидели Делию сильнее всего. К тому же он действительно говорил то, что думал. Он еще добавил, что вот уже шесть месяцев встречается с Оливией Сэндз, которая считалась подругой Делии. Ну что ж, его ожидает большой сюрприз, потому что никому, никому на свете она не спустит такое с рук.
А менее всего такому подонку, как Джимми Селларс. Этому двуличному подонку!
Когда Фэйт заснула, Делия, улыбаясь, все еще гладила ее огненно-рыжие волосы, так похожие на волосы тети Бриони. Правда, неприятно было видеть синяк у ребенка под глазом.
Лучше бы она ее не трогала, мать обязательно что-нибудь заподозрит.
Немного погодя Делия прошла в ванную и долго лежала в успокаивающей ванне. Затем она осмотрела себя критическим взглядом в зеркале. Вид собственного грузного тела поверг Делию в уныние. Слезы защипали ей глаза. Со времени рождения Фэйт она перестала бороться с лишним весом. Она решила начать принимать амфетамины и забросить коноплю. Конопля вызывала зверский аппетит, а амфетамины подавляли его. Очень скоро она снова станет такой, как раньше.
Весело напевая, Делия вымыла голову и побрила ноги отцовской бритвой.
Хотела бы она видеть лица Джимми и Оливии, когда ее отец с братьями нагрянет к ним сегодня ночью. На это стоит посмотреть!
После того как Делия наконец закончила мыться и вышла, ванная выглядела так, словно в нее попала бомба. Бернадетт подобрала грязное белье дочери, ее одежду и полотенца, которыми та вытиралась. Посмотрев на толстый слой грязи на стенках ванны, Бернадетт тяжело вздохнула.
Делия вернулась домой.
Дэниэла и Бойси взбесило то, что рассказал им Маркус. Теперь они сидели дома у Бойси, трое больших и опасных мужчин, планируя свои дальнейшие действия. Маркус наслаждался предвкушением мести. Ярость этих троих была почти осязаема – казалось, она пронизывает электрическими разрядами воздух в комнате. Для Джимми Селларса это значило, что он больше никогда не сможет обидеть ни дочь Маркуса, ни его внучку, и вообще ни одну женщину. Если он выживет сегодня ночью, он останется человеком только наполовину, и эта мысль успокаивала Маркуса.
Через десять минут они прибыли к обшарпанной многоэтажке на окраине, где их ждала добыча.
Толпа длинноволосых людей на мотоциклах наблюдала, как они въезжали на автостоянку. Белый «роллс-ройс» никак не вписывался в пейзаж.
Бойси и Дэниэл презрительно смотрели на длинноволосых, не скрывая отвращения к их одежде и к ним самим. Высокий белобрысый парень с водянистыми голубыми глазами разинул рот, глядя на чудо-автомобиль.
– Чего уставился? – Голос Дэниэла прозвучал очень жестко. Парень узнал его и быстро забормотал:
– Ничего. Ничего, мистер Каванаг. – Вся бравада байкеров улетучилась, как только они поняли, с кем имеют дело.
– Тогда заткнись и присмотри за моей машиной. Одна маленькая вмятина на ней – и я лично порву тебя на куски. Понял?
Трое мужчин вошли в подъезд. Оба лифта стояли на первом этаже, и они осторожно прошли в тот, который вез на четные этажи. Бойси поморщился от запаха мочи.
– Классное место, правда? Неудивительно, что Делия не хотела принимать здесь родню.
Бойси нажал кнопку десятого этажа, двери с шумом сомкнулись, загудел подъемно-спусковой механизм. Все трое молчали, стараясь не дышать из-за стоявшего в кабине смрада. Достигнув десятого этажа, лифт дернулся и замер. Двери открылись. Трое мужчин постояли на площадке, с удивлением глядя на черную девочку лет восьми, играющую в камушки на бетонном полу. Малышка смотрела на них глубокими темными глазами. В них не было страха, только детское любопытство. Откуда-то слышалась песня Дженис Джоплин.
Дэниэл забарабанил в дверь квартиры Делии.
Никто не отвечал. Он забарабанил снова, на этот раз громче.
Молодая белая женщина вышла из квартиры напротив. Увидев мужчин, она увела девочку, захлопнула дверь и закрылась на замок.
С первыми ударами в дверь Джимми посмотрел в глазок и тут же вызвал полицию. Едва он успел положить трубку, как Бойси вышиб дверь. Джимми стоял в передней. В голове у него моментально прояснилось, конопляный дурман выветрился – он нутром почувствовал, что сейчас его будут бить.
– Привет, Джимми, сынок. Я слышал, ты очень занятой мальчик? – ласково поинтересовался Дэнни, вытаскивая из-под полы пальто черенок мотыги, заботливо обмотанный изолентой.
Джимми не мог оторвать взгляда от этого изуверского оружия.
– Я никогда ее всерьез не трогал, клянусь вам!
Бойси засмеялся:
– А как же малышка Фэйт с ее подбитым глазом, ты, пидорас?
Он заехал Джимми по скуле своим тяжелым кулаком. Джимми отлетел на несколько шагов и приземлился на диван. Он схватился за скулу дрожащей рукой.
– Я бил ее, да, но никогда не трогал ребенка. Фэйти била сама Делия. Из-за этого у нас драка и началась!
– Ты лжешь, ублюдок! – злобно крикнул Маркус и начал бить Джимми изо всех сил. Мгновенно к нему присоединились Бойси и Дэниэл. Первый удар черенком мотыги пришелся Джимми по затылку.
К счастью, Джимми быстро потерял сознание, которое так никогда больше и не вернулось к нему. Последним, что он услышал, был голос Дженис Джоплин, исполнявшей его любимую песню: «Возьми еще немного от моего сердца». Он умер три часа спустя на операционном столе в больнице Святого Георгия.
Полиция прибыла через пять минут после того, как нападавшие покинули дом. Каким-то чудесным образом никто ничего не видел и не слышал. Однако другого полиция и не ожидала.
Лиммингтон посмотрел на искалеченное тело, которое отправляли в больницу, и стиснул зубы. Он достанет этих Каванаг. Достанет и заставит их исчезнуть навсегда.
Глава 43
– Надеюсь, вы собой довольны, юная леди? Надеюсь, вы понимаете, что вы, черт возьми, натворили?
Лицо Делии побелело как мел. Губы ее двигались, но не могли произнести ни звука. Джимми мертв? Джимми, ее Джимми мертв?
– Твой отец может сесть за убийство по твоей вине! Твой отец и твои двоюродные братья! И ты знаешь, в чем я уверена, Делия Даулинг? В том, что этот парень пострадал за то, чего он не делал. Ты просто хотела проучить его. И вот результат!
Делия села на кровати.
– Ты серьезно, мам? Джимми мертв?
– Мертвей не бывает, а твой отец и братья арестованы меньше часа назад. Только что мне звонил их адвокат. Я предупреждаю тебя, девочка: если запахнет жареным, я выступлю против тебя на суде. Это ты виновата. А теперь марш с кровати, уже почти полдень, и попытайся вести себя так, чтобы люди видели: ты в горе. Если ты не думаешь о себе, то сделай это хотя бы ради твоего отца!
С этими словами Бернадетт, хлопнув дверью, вышла из комнаты.
Потрясенная Делия некоторое время не могла подняться, хотя от сна не осталось и следа. Джимми мертв, ее Джимми. Отец убил его. Она услышала частый стук и поняла: это биение сердца отдается у нее в ушах.
Господи, милостивый Иисусе, что же она натворила?
Внизу Бриони и Бернадетт обсуждали случившееся. Обе были встревожены и чрезвычайно злы на Делию. Фэйт сидела на коленях у Бриони, под глазом у нее красовалось багрово-синее пятно. Она улыбалась Бриони, показывая красивые ровные зубки. Бернадетт опустилась перед ней на колени и взяла ее ручки в свои.
– Скажи бабушке, дорогая. Скажи бабушке, что случилось с твоим личиком.
В свои три года Фэйт уже была дипломатом. Она облизнула розовые губки и улыбнулась, хихикнув.
– Не-ет, – пропел ее тоненький голосок.
– Ну скажи, моя сладенькая, скажи бабушке, и она даст тебе большую шоколадку. Только Фэйти. Никому больше.
Личико девочки напряглось. Ее живые глазки ярко заблестели. Она рассеянно потерла подбитый глаз. Движение ее было привычным, как у детей, притерпевшихся к побоям. Дети, которых не бьют, чувствуют боль гораздо острее.
– Большую шоколадку? Мне? – Глаза Фэйт широко открылись. Бриони с Бернадетт затаили дыхание.
– Тебя папа стукнул, солнышко? Скажи бабушке.
Фэйт решила рассказать правду и восстановить справедливость. Собственно, о справедливости она не думала – просто бабушке очень хотелось знать правду. Это да еще обещание большой шоколадки решило исход дела.
– Папочка ударил мамочку.
Бернадетт проворковала:
– Я знаю это, деточка, но кто ударил тебя в глазик? Тоже папочка?
На этот раз Фэйт застенчиво покачала головой. Она зарылась лицом в грудь Бриони.
– Нет?.. Папочка не трогал тебя, Фэйти? Кто же тогда, солнышко? Скажи тете Бриони.
Фэйт посмотрела на Бриони, затем на свою бабушку.
– Мамочка ударила меня. – Губы ее задрожали. – Сильно!
Бриони взглянула на Бернадетт. Глаза сестер были полны злости.
– Я убью эту сучку, Бри, клянусь.
Бриони обняла малышку и поцеловала ее волнистые волосы.
– Успокойся. Ничего хорошего не выйдет, если ты дашь волю своим эмоциям. Нам сейчас необходимо хорошенько подумать.
Она закусила губу.
– Но я обещаю тебе, Берни, если они не смогут выбраться из тюрьмы, то я сама сверну ей шею. Я даже не разрешу тебе разделить это удовольствие со мной.
Бернадетт в полной мере ощутила враждебность, исходившую от сестры, и, несмотря на собственный гнев и тревогу за мужа, холодок страха пробежал по ее спине. На этот раз Делия зашла в своих играх слишком далеко. Как бы ей не пришлось вступить в другие игры, ставкой в которых является жизнь.
Гарри Лиммингтон смаковал свою удачу, сидя в столовой полицейского участка. Близнецы оставили не только отпечатки пальцев, но также и черенок мотыги в своем «роллс-ройсе». Он получил именно то, что ему требовалось.
Отхлебнув горячего чая, он удовлетворенно улыбнулся.
Братья Каванаг, как зрелый плод, свалились прямо ему в руки. Детектив плавал на волнах эйфории. Джимми Селларс только зря отягощал землю – наркоторговец, ленивый бездельник, который ни одного дня в своей жизни не отработал честно. Но смерть его не были напрасной. Нет, ни в коей мере, слава богу. Его смерть станет той самой дубиной, с помощью которой удастся превратить семейку Каванаг в кровавое месиво. Уж тут за Гарри Лиммингтоном дело не станет!
Инспектор снова отхлебнул чаю – так, словно это было дорогое шампанское. В конце концов, у него сегодня праздник.
Руби Стенвэй был тучным евреем неопределенного возраста и темперамента. Сейчас он сидел в тюремной камере у близнецов и Маркуса. Руби, их адвокат в течение многих лет, всегда отличался энергией, умом и змеиной изворотливостью. Его пальцы были унизаны дорогими перстнями, и сейчас, когда он жестикулировал, бриллианты сверкали в свете флуоресцентных ламп.
– Послушайте меня, мальчики: у меня все схвачено. Они продержат вас здесь ночь, а к утру я полностью возьму ситуацию под контроль. Очевидно, в квартире есть отпечатки ваших пальцев. Но, в конце концов, вы ведь столько раз бывали в той квартире.
При этих словах Руби красноречиво подмигнул. Трое мужчин улыбнулись и дружно закивали, моментально поймав его мысль.
– Остается вопрос с оружием, но у меня такое чувство, что через двенадцать часов и с этим все будет в порядке. А значит, сидите пока тише воды ниже травы, не высовывайтесь, сохраняйте спокойствие и, самое главное, – он многозначительно посмотрел на Бойси и Дэниэла, – не давайте воли эмоциям.
Затем он встал и начал со своим тяжелым портфелем пробираться к выходу из камеры.
– Желаю вам спокойной ночи.
Не утруждая себя тем, чтобы пожать подзащитным руки, он поклонился и плавно вытек в коридор.
Лиммингтон услышал о том, что трое подозреваемых одновременно встречались со своим адвокатом, и пришел в ярость.
– Почему им было разрешено встретиться с адвокатом всем вместе? Господи боже мой, да они обвиняются в убийстве!
Сержант пожал плечами:
– Я следовал указаниям главного констебля, мистер Лиммингтон. Я думал, вы в курсе дела.
Лиммингтон закусил губу и резко отвернулся. Значит, главный констебль? Нужно сообщить об этом министру внутренних дел. Но тоненький внутренний голосок подсказывал инспектору, что министр каким-то образом уже обо всем осведомлен.
Инспектор спустился в комнату для допросов с каменным выражением на лице. Похоже, что победу он отпраздновал преждевременно. Там, где дело касалось семьи Каванаг, большинство людей не рассчитывало своих сил и допускало ошибки. Он не стал исключением, начав считать цыплят задолго до того, как наступила осень.
– Здрасьте, мистер Лиммингтон. Успели выпить чашечку чая?
Лицо Бойси было таким открытым и бесхитростным, что Лиммингтон не смог сдержать улыбки. Из двух братьев ему всегда больше нравился Бойси. Даже когда Бойси был юным сорванцом, инспектор всегда находил с ним общий язык – в отличие от его брата Дэнни, в котором чувствовалась совсем другая закваска.
– Не переживай, Бойси, я еще успею выпить чаю. Я хотел бы переговорить с тобой в частном порядке.
Бойси откинулся на спинку деревянного стула, скрестил руки на груди и приподнял брови, приготовившись внимательно слушать. Гарри Лиммингтон сел напротив, жестом попросил выйти молодого полицейского и улыбнулся самой дружелюбной улыбкой, которую только смог изобразить.
– Ты понимаешь, что сядешь надолго, не так ли? Убийство – вещь серьезная. Поэтому я не стану ходить вокруг да около и буду с тобой откровенен. Я знаю о вас двоих гораздо больше, чем вы думаете. Ваш дядя уже немолод, и ему в тюрьме придется гораздо тяжелее, чем вам. Скорее всего, он умрет в каком-нибудь тюремном госпитале, без близких рядом.
Инспектор сделал паузу, чтобы сказанное дошло до Бойси.
– Думаю, мы могли бы договориться. Я представлю все в таком виде, будто вы с Дэниэлом просто решили зайти в гости, а потом случилась ссора и ситуация вышла из-под контроля. Но для этого мне нужна твоя подпись на листе бумаги. Ты сможешь спасти и себя, и своего дядю, и множество людей, если будешь вести себя прилично, сдашься и спокойно сядешь в тюрьму. Что скажешь, Бойси?
Бойси холодно посмотрел на инспектора и ровным голосом произнес:
– Почему бы вам не попросить для меня чашечку крепкого чая, мистер Лиммингтон, и после этого не свалить отсюда? Вы начинаете действовать мне на нервы. Ни меня, ни моего брата, ни моего дяди не было даже рядом с тем домом, и вы об этом прекрасно знаете. Вы пытаетесь подставить нас. На сей раз вы не на тех нарвались.
Лиммингтон широко открыл глаза и ядовито поинтересовался:
– Уж не угрожаешь ли ты мне, Бойси?
Бойси обвел взглядом пустую комнату. Лиммингтону никогда раньше не приходилось видеть такого выражения на его лице – оно было почти диким.
– Ты что о себе думаешь? – процедил Бойси. – Ты не испугаешь меня, дружок. Я даже не совсем понимаю, о чем ты говоришь. Ты – ничто, ты крошечный прыщ на заднице мира. Сидишь тут в своем похабном пиджаке и пытаешься все свалить на меня и на моих родных. Ты просто фараон. Ты грязь на моих ботинках. Ты ничто. Понял? Я могу стереть тебя с лица земли, если только захочет моя левая нога, поэтому не напрягай меня, дружок. Будь любезен, не напрягай. А сейчас позови своего холуя и давай раз и навсегда забудем об этом разговоре.
Лиммингтон не был трусом, но все же испугался. Ему недвусмысленно дали понять, что его жизнь в опасности. Его могут раздавить, как блоху или таракана. Гарри Лиммингтон отчетливо представил свою жену Виолетту, оплакивающую его или их единственного сына.
Именно тогда, в маленькой комнате для допросов, оказавшись лицом к лицу с самым обаятельным представителем семейства Каванаг, инспектор по-настоящему понял, во что он ввязался.
Полицейскому констеблю Диллинджеру, тщедушному человеку с оттопыренными ушами, недавно исполнилось тридцать шесть. Он был холост, служил в полиции вот уже больше десяти лет и не претендовал ни на что большее, чем должность рядового полицейского. Сейчас у него на руках была главная улика против братьев Каванаг – рукоятка мотыги в пятнах крови. Ее взял из запертого шкафа в следственной лаборатории другой полицейский, детектив Раштон, и передал ему получасом раньше при встрече в парке. Теперь Диллинджер сидел в своей машине на глухой окраинной улочке и ждал того, кто заберет у него эту улику. В результате констеблю предстояло стать на пятьсот фунтов стерлингов богаче. Диллинджер уже точно знал, на что он потратит деньги.
Прежде всего он отправится в «Бервик Мэнор», где подцепит хорошенькую девочку и сыграет в рулетку. Затем отложит часть денег для матери и пятьдесят фунтов – на свадьбу сестры.
Стук в окошко машины вывел его из состояния мечтательности. Он вышел из машины, передал пакет, взял конверт с деньгами, снова сел в машину и тут же уехал. Не было сказано ни единого слова.
Улыбаясь сам себе, полицейский констебль Диллинджер направил машину по дороге, ведущей в «Бервик Мэнор» и лучшую жизнь.
Делия не показывалась из своей комнаты, ничего не ела и ни с кем не разговаривала. Бернадетт оставила ее в покое, так как боялась не совладать с собой и покалечить собственную дочь. Когда Бриони вошла в дом, Бернадетт быстро выбежала в коридор, едва не сбив с ног Кисси.
– Все в порядке, Бри?
Бриони улыбнулась. То была ее первая настоящая улыбка за день.
– Теперь все о'кей. Утром они будут дома.
Бриони сняла пальто и повесила его на перила лестницы.
– Кисси, голубушка, хватит таращиться на меня, сделай-ка лучше чайку покрепче и послаще. Где Делия, Берни?
Явно нервничая, Кисси бросилась готовить чай. Бернадетт проследовала за Бриони в гостиную и, запинаясь, произнесла:
– Она не спускалась. Я к ней наверх не пойду. Я могу ее просто убить. Никогда в жизни я не была так зла.
Бриони понимающе кивнула.
– Где Фэйти?
– Она спит, слава тебе господи. Я уложила ее примерно час назад.
– Я поднимусь к Делии. Она должна знать, что следует говорить. В любое время фараоны могут нагрянуть снова с ордером на ее арест. Они будут расспрашивать ее о драке с Джимми. Я хочу, чтобы она отвечала складно, когда они придут.
Бриони взбежала вверх по лестнице и ворвалась в спальню Делии.
От страха та подпрыгнула на кровати, увидев тетю, стоявшую в дверях, словно карающий ангел.
– Ты создала нам некоторые проблемы, моя девочка, но я счастлива тебе сообщить, что все уладила.
Голос Бриони был тихим и жестким, совсем не похожим на тот, которым она обычно разговаривала со своей племянницей. Делия почувствовала, как страх, разрастаясь, овладевает всем ее существом.
– О, тетя Бри…
Бриони жестом остановила ее и тяжело села на кровать.
– Заткнись, Делия. Мне не интересны твои объяснения, – во всяком случае, сейчас. Я хочу, чтобы ты выслушала меня внимательно, очень внимательно. Полиция уже приходила сюда, искала тебя. Твоя мать послала их к черту. Берни сказала им, что ты никак не можешь оправиться от шока. Они поверили ей, но они вернутся. Ты им скажешь, что вы с Джимми действительно подрались, но потом ты ушла из квартиры, пришла сюда и пробыла здесь со своими братьями и отцом весь день и всю ночь. Мы с твоей матерью подтвердим твое алиби. Кисси тоже все подтвердит. Она скажет, что готовила нам обед и накрывала на стол. Если мы все будем рассказывать одно и то же, они ничего не смогут нам сделать. Понятно?
Делия кивнула. Глаза ее были широко раскрыты от страха.
– Послушай меня, Делия, это серьезно, это все очень серьезно. Если мальчики и твой отец сядут, хлопот не оберешься. Ты понимаешь, о чем я тебе толкую? Ты – причина всего происшедшего, и ты должна приложить максимум усилий, чтобы помочь семье выпутаться из этой истории.
Делия кивнула с тем же перепуганным видом. Глядя на нее, Бриони поняла, что за ней нужен глаз да глаз, а иначе она может разрушить всю их тщательно выверенную комбинацию. Главной улики больше нет, от нее избавились. Ее исчезновение, конечно, вызовет сумятицу, но без главной улики полиция не сможет ничего сделать. Отпечатки пальцев близнецов нашли в квартире, где произошло убийство, но это естественно. Данную улику можно не принимать во внимание. Джимми Селларс являлся известным наркодельцом, его мог убить кто угодно – либо кредитор, либо должник. Итак, если все женщины семьи будут стоять на своем, к утру трое мужчин окажутся дома.
Руби Стенвэй уже работал над исковым заявлением, обвиняющим полицию в превышении полномочий. Оно пригодится в том случае, если сразу после исчезновения улики полиция попытается провести расследование. У Руби теперь имелась вся информация об орудии убийства и о ходе расследования – Томми позаботился об этом.
Если не считать Делии, причины всех бед, остальное было под контролем.
Бриони наставила свой тонкий палец на племянницу:
– Я совершенно точно знаю, что это ты, а не Джимми поколотила Фэйти. Этот парень умер из-за тебя. Никогда не думала, что мне придется говорить тебе такое, Делия, и все же: в будущем держись от меня подальше. Обходи меня за семь верст, потому что я сама не знаю, на что способна в отношении тебя. Ты меня понимаешь? Близнецы узнают всю правду о том, что ты наделала, и это будет справедливо. Ты использовала их, а семью нельзя использовать. Ты стала подстрекателем убийства отца собственного ребенка. Из-за тебя твой отец и двоюродные братья оказались за решеткой и обвиняются в убийстве. Поэтому послушай моего совета, девочка, действуй заодно со всеми. Подумай над моими словами и говори полиции то, что я тебе сказала сейчас. Веди себя так, будто ты в шоке и немного не в себе. Скажи, что у Джимми на почве торговли наркотиками имелось множество врагов. Он всегда подставлял людей. Только ты можешь вытащить своего отца из того дерьма, в которое его втянула. Только ты. Поняла?
Делия кивнула. Ее испуганные глаза были полны слез. Однако Бриони не чувствовала ни капли жалости к ней. Она с удовольствием отвесила бы Делии такую оплеуху, что у той еще долго звенело бы в ушах.
Она не верила Делии. И это огорчало ее больше всего.
– Что значит – «улика каким-то образом исчезла»? – Лиммингтон не верил своим ушам. Голос его стал высоким и пронзительным.
– То, что я сказал, мистер Лиммингтон. Ручка мотыги исчезла. Вот так.
– Что значит – «вот так»?
Лиммингтон начинал подумывать, все ли в порядке у парня с головой.
Молодой детектив вздохнул. Ему не хотелось докладывать об этом инспектору – он знал, что попадет под горячую руку.
– Вы помните ручку мотыги, сэр? Ту, что Каванаг использовали для убийства Джимми Селларса?
Лиммингтон кивнул.
– Ну так вот, где-то между поздним вечером вчерашнего дня и ранним утром сегодняшнего она исчезла из шкафа, в котором хранятся улики. Вместе со всеми записями, как будто ничего никогда не существовало. У нас нет ручки, нет записей, вообще ничего против Каванагов.
– Но я лично положил ручку мотыги в шкаф. Я так этого не оставлю. Я пойду к начальнику!
Полицейский кивнул, словно ожидал такого ответа:
– Он ждет вас, сэр.
Гарри Лиммингтон ураганом пронесся через все здание. Он дрожал, словно натянутая струна, не в силах поверить в то, что произошло. В кабинет начальника он вошел без стука, чего никогда не позволял себе раньше.
– А, Лиммингтон, милости просим.
Глава полицейского управления Кристофер Уайтсайд был приветлив и спокоен.
– Присаживайся. Плохи дела. Очень плохи. Я лично занимаюсь этим.
Гарри Лиммингтон почувствовал, как сердце его ухнуло куда-то в район его чистых нейлоновых носков.
– Я собственноручно положил черенок мотыги в шкаф для улик, сэр. Я расписался за это. Я чувствую, что мы все равно сможем обвинить братьев Каванаг в убийстве. Я охотно засвидетельствую и объясню где угодно и кому угодно, что имело место воровство.
Кристофер Уайтсайд почуял угрозу и усмехнулся. Эта усмешка походила на ту, которую инспектор видел на лице Бойси, и он снова почувствовал тот же самый страх, только на сей раз к страху примешивалось презрение.
– У меня на руках заявление, вернее, копия заявления, в общем-то касающегося вас. Здесь говорится о том, что вы шестнадцать раз предъявляли необоснованные претензии к близнецам и в довершение всего пытаетесь бездоказательно обвинить их в убийстве. Давайте рассуждать логически, хорошо? У нас нет никаких улик, зато у нас есть письменное заявление о том, что шестнадцать раз вы превышали свои служебные полномочия в отношении семьи Каванаг. У газет будет просто праздник урожая! Мне сообщили, что газета «Мир новостей» уже заинтересовалась этой историей. Вы хороший полицейский – на самом деле один из лучших, – но если вы будете продолжать в том же духе, то неминуемо нарветесь на крупные неприятности. Оставьте все как есть. Давайте просто не будем терять семейку из вида и подождем, пока придет наш черед.
Лиммингтон обмяк и сгорбился на стуле. Вся его работа пошла насмарку. У него закружилась голова.
– Значит, вы их отпускаете? – спросил он еле слышно. Уайтсайд улыбнулся своей самой дружелюбной улыбкой:
– Они отпущены на свободу два часа назад.
Гарри повернулся и вышел из комнаты. Он возвращался в свой кабинет как побитая собака. Взяв трубку телефона, он набрал номер, но ему сообщили, что министр внутренних дел не может сейчас ответить на звонок. Гарри понял: наверху еще долго не будут отвечать на его звонки.
Бойси помчался прямиком к Сюзанне, а Маркус и Дэниэл – домой. Бернадетт и Бриони были так рады видеть мужчин, что едва не задушили их в объятиях. Кисси, разрыдавшись, побежала подавать им вкуснейший завтрак. За чаем мужчины с напряженными лицами слушали Бернадетт и Бриони, рассказывавших им правду о Селларсе и Делии. Маркуса их рассказ совершенно ошеломил. Дэниэл же, напротив, разозлился так, что Бриони боялась, как бы он не поднялся наверх и не совершил еще одно убийство.
– Так она наврала?!
– Выходит так, Дэнни, малыш. – Берни было стыдно за свою дочь. – Джимми никогда не трогал ребенка. Наоборот, он ударил Делию за то, что она жестоко обращалась с Фэйти. Делия призналась во всем прошлой ночью. Она хотела проучить Джимми. Он гулял от нее, не хотел ее видеть. Она отомстила.
– Ты хочешь сказать, что я провел ночь в полицейском участке, потому что эта кобылица решила наказать своего мужика?
На меня чуть не повесили убийство, тетя Бриони сбилась с ног, улаживая наши дела, и все благодаря этой маленькой шлюхе, которая хотела чужими руками всыпать своему мужику?
Бриони крепко держала Дэнни за руку, впившись в нее ногтями.
– Успокойся, Дэнни, успокойся. Вы с Бойси не умеете владеть собой, и это тоже привело к такому результату. Если ты сейчас набросишься на нее, она не выдержит. Поверь мне, она свое уже получила. Она знает, что натворила. Криками и угрозами ты не добьешься ничего.
Маркус впервые заговорил.
– Знаете, я всегда любил Делию больше, чем Ребекку. Но сейчас я с легкостью мог бы свернуть ей шею. Я готов растерзать ее, как подумаю о том, что она натворила.
– Успокойся, Маркус. Бриони права – Делия сейчас не в себе. Если вы тронете ее, то не известно, какой фортель она может выкинуть. Никогда не думала, что мне придется говорить такое, но эта девочка – моя очень большая головная боль.
Делия слышала голоса, доносящиеся снизу, и сердце в ее груди отбивало бешеный ритм.
Конечно, она хотела Джимми, но хуже всего было то, что она потеряла лицо. Теперь все знали, какая она на самом деле. И чем больше Делия думала о том, какова же она в действительности, тем больше ей хотелось отвлечься от этих мыслей. И Дэнни, и Бойси, и ее отец теперь знали: она лгунья, от которой одни только беды и которая к тому же еще и бьет детей. Мать уже поставила ее в известность, что забирает ребенка к себе. Это не пугало Делию. Фэйти была довольно сносной девочкой, но она не вписывалась в образ жизни Делии. Фэйт требовалась для того, чтобы привязать покрепче Джимми Селларса. Теперь Джимми нет, в тетради жизни Делии вместо его имени стоит большая жирная клякса, и настало время перевернуть страницу.
Бойси порадовало то, как встретила его Сюзанна, с разбегу бросившись ему в объятия. Бойси подхватил невесту на руки и поднялся с ней по ступенькам, в то время как Дорин Рэнкинс с удовольствием наблюдала эту картину из окна.
Ее девочка сделала правильный выбор. Бойси жадно целовал Сьюзи, чувствуя под тканью платья ее маленькие упругие груди.
– Я знала, что ты не мог сделать такую ужасную вещь, Бойси. Я говорила об этом маме и папе!
– Это все было большой ошибкой, дорогая. А сейчас как насчет того, чтобы прокатиться и обсудить предстоящую свадьбу?
Когда он мягко опустил невесту на землю, Сьюзи широко улыбнулась.
– Это было бы замечательно, Бойси!
И молодые отправились в центр города, где он купил ей обручальное кольцо, невообразимо дорогое и необыкновенно эффектное.
Сьюзи смотрела на жениха одновременно с гордостью и со страхом.
Теперь она принадлежала Бойси раз и навсегда, хотя внутренний голос шептал ей, что теперь она принадлежит не только Бойси, но и всему клану Каванаг. Однако девушка заглушила в себе этот голос и поцеловала Бойси в губы прямо при пожилом ювелире. Она с нетерпением ждала того момента, когда сможет похвастаться кольцом перед подругами и родственниками.
