Текст книги "Хозяйка ночи"
Автор книги: Мартина Коул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 34 страниц)
Глава 36
Всю дорогу домой Лизель молчала. Бойси на заднем сиденье крепко прижимал ее к себе, словно боялся, что она откроет дверь и выскочит. Дэниэл вел машину. Лицо его выражало жестокость и решительность. Сегодня бабуля зашла слишком далеко. Когда она выпивала, ее поведение оставляло желать лучшего, хотя прежде они лишь смеялись над этим. Но на сей раз она действительно обидела человека. И не чужого, а их сестренку, которую они любили.
Дома Бойси заварил для Лизель чашку крепкого чая. Они сели вместе с ней на роскошный тетушкин диван, и воцарилось молчание. Ребята не знали, что ей сказать.
В конце концов Лизель снова тихонько заплакала. Близнецы обнимали ее, советовали не переживать и обещали все выяснить. Переглядываясь поверх ее головы, они без слов говорили друг другу, что делом Лизель следует заняться всерьез.
Они обязательно выяснят, кто был ее отец. Хотя бы это она узнает.
Наверху Керри спала сном мертвецки пьяного человека и понятия не имела о том, что мир ее дочери разбился вдребезги.
Эвандер посмотрел на улыбающегося ему Скипа Паскуале. Эвандер улыбнулся в ответ, но его налитые кровью глаза при этом остались тусклыми.
Он отметил про себя дорогой костюм Скипа, его лицо рекламного красавчика и плоский подтянутый живот. Все в Скипе выдавало жиголо, начиная с аккуратной стрижки и дорогого одеколона до изготовленных вручную туфель. Кроме того, он был жуликом, мелким мафиози, извлекавшим деньги из нескольких прибыльных, но не вполне законных предприятий. Он доводился племянником одному из главарей мафии и в свои двадцать пять считал, что ему не дают развернуться. Поэтому он решил, что пора действовать самостоятельно.
Тут-то он и встретил Эвандера Дорси.
Однажды вечером вдребезги пьяный Эвандер играл в баре одного из захолустных городков Алабамы. Руки покуда не подводили его. Во время перерыва кто-то поставил одну из пластинок Керри. Эвандер отдыхал, слушая голос Керри и разглядывая свои деформированные пальцы. Парень, сидевший рядом, спросил, о чем он думает. Парнем этим оказался Делрой Бартон, черный спекулянт, владелец бара. Ненависть к Керри внезапно охватила Эвандера. Она была великой звездой, в то время как ему, Эвандеру, потерявшему из-за нее все, приходилось играть в дешевых забегаловках. Накачиваясь выпивкой за счет Делроя, Эвандер рассказал ему всю свою историю. На следующий вечер хозяин бара уже ждал его. Подливая ему еще и еще, он выпытывал имена, даты, места – все, что касалось пребывания Эвандера в Англии. Затем Делрой перестал к нему подходить. Эвандер некоторое время жалел о бесплатной выпивке, а потом забыл о Делрое.
Несколько месяцев спустя Делрой пришел к нему домой. Эвандер жил один с тех пор, как произошел «несчастный случай» с его руками. Его пальцы почти утратили чувствительность из-за многочисленных переломов, кое-как залеченных чернокожей знахаркой в Ливерпуле. Разумеется, эти руки потеряли свою прежнюю гибкость и быстроту и с годами становились все слабее, хотя и могли еще как-то играть. Делрой пришел в хибару Эвандера с двумя итальянцами, все перезнакомились, и один из гостей извлек из портфеля две бутылки виски и сто долларов. Они хотели услышать историю Керри Каванаг. Эвандер, глаза которого разгорелись при виде денег и выпивки, не заставил себя уговаривать, по мере поглощения виски все больше приукрашивая в своем рассказе давние события. Когда поздно вечером они ушли, он остался один – став на сто долларов богаче и на пару литров пьяней.
Несколько месяцев Эвандер их не видел. Затем они снова объявились, уже без Делроя, с намерением помочь ему выпутаться из житейских затруднений. Они перевезли его из Алабамы в Нью-Йорк, купили ему новую одежду, отмыли, уговорили поменьше пить, и вот он снова оказался в Лондоне. Эвандер потребовался для шантажа Керри Каванаг. Взамен он получал некоторую сумму и самоуважение – две вещи, которых его лишили в тот вечер, когда Кевин Картер со своими приспешниками искалечил его руки. Это была сладкая месть, справедливая месть женщине, из-за которой жизнь его пошла под откос.
Но мысль о дочери приводила его в замешательство. Он не знал о том, что у него есть дочь. Приятной, вполне европейской наружности девушка, только очень смуглая, напоминающая уроженок Нового Орлеана. Но она точно была его дочерью. Она походила на его сестру Евлали, тоже светлокожую. Мать Эвандера говорила, что Евлали зачата от белого фермера-бедняка. Ну а Керри никакая не белая беднячка, она очень даже не бедная. Эвандер хотел с помощью Скипа Паскуале и его мальчиков переместить несколько тысяч ее долларов в свой карман. Это будет справедливо, это будет правильно.
Возможно, этих денег даже хватит на покупку дома. Эвандеру больше не придется играть в кабаках, тем более что ревматизм уже давно дает о себе знать и вскоре его руки станут совершенно беспомощными.
Эвандер откинулся в кресле. Ему очень повезло, что он встретил Делроя и Скипа. Или, вернее, «мистера Скипа», как он должен был называть организатора их аферы. Ничего себе, называть «мистером» итальянца! Эвандер ухмыльнулся. Итальянцы были нисколько не лучше чернокожих – обычные иммигранты. Бродяги, чужаки. Предки Эвандера оказались в Штатах гораздо раньше, чем Паскуале и его так называемая семья.
Он знал, что от спиртного становится злым. Закрыв глаза, он снова увидел молочно-белое тело Керри Каванаг. Она была чертовски хорошей любовницей. Она была также его погибелью, и он с нетерпением ждал часа мести.
Скип с отвращением посмотрел на большого грузного человека, сидевшего перед ним.
– Завтра выезжаем. Сейчас ты перестанешь пить, слышишь? Эвандер приоткрыл один налитый кровью глаз и кивнул. «Значит, завтра будет важный день? Замечательно».
Он допил оставшееся виски, встал и, покачиваясь, пошел спать.
Бойси, Дэнни, Кисси и Бриони – такое общество собралось в. комнате миссис Хорлок. Близнецы слушали историю рождения Лизель, сидя рядышком на кровати. Напомаженные головы близнецов склонялись все ниже по мере того, как три женщины излагали им историю любви певицы и пианиста. Когда Бриони стала рассказывать, как Кевин Картер ломал пальцы Эвандеру, братья подняли глаза и дружно закивали, молчаливо соглашаясь с действиями Кевина. Это был единственный раз, когда они пошевелились во время рассказа. Миссис Хорлок не спускала с них проницательных глаз.
– Когда Эвандер уехал, мы все облегченно вздохнули. Он принес бы Керри только несчастье. Она не могла этого понять в то время. Но ребенок…
Бойси перебил:
– Значит, Лизель полукровка? Ее отец – черный пианист, с которым встречалась тетя Керри?..
В его голосе слышалось отвращение. Как оказалось, предполагать нечто и знать, что твои предположения истинны, – две совершенно разные вещи.
Бриони покачала головой:
– Я мало знала таких красивых мужчин, как молодой Эвандер. Если бы это произошло в наше время – кто знает?.. У множества женщин сейчас есть дети-полукровки, как ты их называешь. Американцы позаботились об этом, сынок. Но Керри и Эвандер встретились в двадцатые годы. Тогда такого не было. Просто не было.
– И все же – тетушка Керри с негром! – Бойси скривился в презрительной гримасе.
Бриони ударила его по лицу, – звук пощечины эхом отозвался в комнате. Дэнни машинально вскочил, словно готовясь броситься в драку. Бойси с виноватым видом тер горящую щеку.
Бриони рявкнула:
– Вы говорите о моей сестре, понятно?! Вы хотели знать, и мы рассказали вам, как все происходило. Я не собираюсь слушать ваши грязные рассуждения по поводу этой истории. Лизель – ваша кровь и плоть, мальчики. Почему что-то должно измениться сейчас? Ну был ее отец негром. Подумаешь! Он также был красивым, талантливым мужчиной.
Уставившись на тетку, Дэнни спросил:
– Почему же вы пошли на все, чтобы избавиться от такого молодца?
– Как раз потому, что люди относятся к этому так же, как и вы. Ваша мать любила Лизель, когда она родилась. Она надышаться на нее не могла. Я надеялась, что если уж вы не унаследуете должного уважения к людям от меня, то хотя бы терпимость моей Эйлин передастся вам. А вы похожи на мою мать. По ее мнению, все должно быть подогнано по одному-единственному образцу. В настоящей жизни так не бывает. Мы никогда не знаем, кого выберет наше сердце. Вам обоим еще предстоит влюбиться, и поверьте мне: мы не можем знать заранее, кто станет объектом нашей любви. Это может быть самая распущенная проститутка из всех живущих на Земле, но вам почему-то захочется именно ее. Такова жизнь, мои хорошие. А тогда для Керри ее единственным мужчиной стал Эвандер. Черный как ночь, прекрасный как дьявол. Он был таким же, как она: красивым и талантливым. Им было предначертано влюбиться друг в друга. Только недалекие люди, такие, как вы, и моя мать, и я, – да, и я тоже, – могли добиваться разрыва их отношений. Иногда я смотрю на пьяную сестру, и словно нож поворачивается у меня в сердце. Я не дала ей уехать к нему, и вот результат – с того дня она никогда больше не была счастлива. У нее есть Лизель, и только это привязывает ее к жизни.
Бойси и Дэнни во все глаза смотрели на Бриони.
– Я вот думаю, мам… Кому теперь будет нужна Лизель?
– Тот, кому достанется Лизель, будет чертовски счастливым парнем, – внезапно вмешалась Кисси. – Эта девочка стоит пятидесяти других. Бриони права. Она все еще ваша двоюродная сестра, которая выросла вместе с вами, которая играла с вами, которую вы любили. Она не изменилась от того, что в ней обнаружилась примесь негритянской крови. Это может иметь значение только для посторонних. Дэнни кивнул:
– Не переживай, мам, мы позаботимся о ней. Если что-нибудь когда-нибудь выйдет наружу, то нам за это ответят, черт возьми!
Пока Лизель была в душе, зазвонил телефон. Керри быстро сняла трубку.
– Привет, Керри, малышка. Это я, Эвандер.
Нахлынувшие чувства заставили Керри закрыть глаза – словно прошлое вихрем ворвалось в комнату.
– Керри? Ответь мне, девочка. Ты не рада моему звонку? Я видел свою дочь. Я видел также тебя.
У Керри пересохло во рту.
– Чего ты хочешь, Эвандер? Скажи мне.
– Я просто хочу увидеть тебя снова – ради нашего прошлого. Я не хочу никаких проблем. В последнее время у меня их и так хватало.
Керри кивнула, словно он мог ее видеть.
– Когда… Когда ты хочешь видеть меня?
– Как насчет сегодня во второй половине дня? Я знаю, ты работаешь вечером.
Керри не стала выяснять, откуда он все знает. Вместо этого она спросила:
– Где? В какое время?
– Я снял небольшой домик. – Эвандер назвал адрес. – Буду ждать тебя около двух тридцати.
Керри снова кивнула, не в состоянии вымолвить ни слова. Эвандер с тревогой спросил:
– Ты придешь, девочка? Я буду ждать тебя.
– Да, я приду.
Он гортанно рассмеялся.
– Значит, до встречи.
Керри в ужасе смотрела на телефон. Она изо всех сил пыталась поверить в то, что Эвандер приехал сюда только увидеться с ней, но чувство страха не покидало ее.
Скип Паскуале сидел с Эвандером в гостиной маленького дома, подготовленного к визиту Керри. Магнитофон был спрятан под диванчиком. Они проводили опыт три раза, прежде чем Скип остался доволен. Поставив бутылку виски, бутылку водки и два стакана на кофейный столик, Скип удовлетворенно вздохнул.
– Я предупреждаю тебя, Дорси, не накачивайся и не испорти мне все, иначе пожалеешь. Я хочу обобрать ее до нитки. Ты только повспоминай с ней о прошлом, поностальгируй и побольше узнай про девочку. Понял? Эта девочка для нас – золотая жила. Настоящая золотая мина. Без нее мы не получим и десяти центов. Помни об этом.
Эвандер кивнул. Несмотря ни на что, ему очень хотелось увидеть Керри. Просто увидеть ее. Его интересовал также и ребенок, его девочка. Он жаждал услышать голос живой, настоящей Керри после стольких лет разлуки. Эвандер закурил дешевую сигару, и мозг его затуманился снова. Каждый раз, когда он смотрел на свои руки, его словно обжигало. Из-за Керри он потерял средства к существованию, потерял свой талант. Он не должен забывать об этом.
Годы, проведенные в грязных второсортных притонах, скрюченные пальцы, с каждым днем становящиеся все более уродливыми… Он не заслуживал такой кары. Со временем злоба в его душе росла. Он снова оказался в Англии, только на сей раз не для того, чтобы попытать счастья как музыкант и поймать удачу за хвост. Теперь он собирался вышибить деньги из женщины, которая была для него богиней с того самого момента, как он впервые увидел ее. Она родила от него ребенка, его дочку, но это ничего не значило. Удачный шантаж обеспечит ему пропуск из гетто для черных в настоящий мир, где деньги меняют все – цвет твоей кожи, твои корни, твоих друзей. Он снова станет кем-то. Эвандер Дорси снова сможет ходить с высоко поднятой головой, у него снова появится будущее.
Глава 37
Лизель слышала, как ее мать пришла домой. По тяжелым шагам на лестнице Лизель поняла, что мать пьяна. Девушка вынесла платье для выступления: Керри пела сегодня вечером в «Нью-Йоркере». Виктор дважды звонил после обеда – они с Керри договаривались встретиться и обсудить условия контракта на записи новых пластинок и некоторые даты тура в Европу. Виктор был страшно зол из-за того, что никак не мог поймать Керри, и впервые в жизни Лизель захотелось послать его подальше. В один прекрасный день она так и сделает. Однажды маленькая хорошая девочка Лизель пошлет их всех, включая собственную мать.
– Ах, крошка, у меня был сегодня чудесный день. Такой чудесный день!
Лизель улыбнулась матери, когда та вошла. Она улыбалась через силу и ненавидела себя за это.
– Сегодня после представления тебя ждет большой сюрприз, – сообщила Керри.
– Хорошо. А сейчас не хотела бы ты принять душ и одеться? Мы, как всегда, опаздываем.
От безразличного, бесцветного голоса дочери лицо Керри потускнело. Это все потому, что она выпила. Ей не следовало пить водку. Но разве сегодня не праздник? Может она позволить себе выпить в праздник?!
Керри вошла в ванную, включила воду и стала раздеваться, роняя одежду на пол. Ну что ж, она порадует сегодня дочь. Это пришло ей в голову в такси по дороге домой. Эвандер, ее Эвандер приехал к ней. Он просто захотел увидеть ее снова. В его голосе слышались интонации того, молодого Эвандера, человека, которого она полюбила. Она рассказала ему, как хотела к нему приехать, как почти уже взяла билет на пароход, но в последний момент струсила. Если бы только она тогда поехала! Если бы только доверилась своей звезде! Все могло бы сложиться совсем по-другому. Но сегодня Лизель узнает всю правду, узнает своего отца. Керри сделает им обоим большой подарок: она подарит им друг друга.
Скип пять раз прослушал запись. Эвандер сидел тихо, всем своим существом впивая неповторимый хрипловатый голос Керри, обнажающей свою душу.
– Ты молодец, Эвандер. Эта сучка и не предполагает, какой ее ждет удар. Думаю, мы сможем заработать тысяч двести долларов. Она ни в коем случае не захочет, чтобы ее похождения стали достоянием общества, это разрушит ее жизнь в один миг.
Рот Эвандера открылся, когда была названа сумма.
– Мистер Скип, сколько придется на мою долю?
– Ну, скажем, двадцать пять тысяч, чернокожий мальчуган.
Эвандер криво улыбнулся:
– Меня это устроит.
Жадность взяла свое. Сначала было тяжело слушать голос Керри, вспоминавшей об их прошлом, он чувствовал себя очень неуютно, но двадцать пять тысяч… Это успокоит все муки совести. Он сможет купить себе приличный клуб. Приличный клуб с приличными программами и хорошей черной клиентурой.
Два прихвостня Скипа вошли в дом. Мартин Дюваль и Кельвин Томкола были молодыми и не слишком умными – Скип специально подбирал себе таких помощников.
– Давайте выпьем! Пора отпраздновать нашу удачу. Через пару дней мы поедем домой, прочь из этой забытой Богом холодной дыры, и станем даже богаче, чем предполагали. Какой подарок к Рождеству! А лучше всего то, что мы сможем доить эту суку годы и годы.
При этих словах Эвандер нахмурился.
Ему вручили большой бокал бурбона, и он выпил вместе со своими так называемыми друзьями. Но слова Скипа он запомнил.
Сразу после одиннадцати в дверь постучали. Скип выглянул на улицу и с удивлением увидел на крыльце Керри Каванаг с дочерью.
– Господи Иисусе! Это же баба с дочкой! Они на пороге! Вытолкав своих подручных из комнаты, Скип приказал Эвандеру впустить женщин и продолжать играть роль нежного любовника и отца.
Все складывалось даже лучше, чем ожидал Скип. Когда он примчался наверх к остальным, он жалел только о том, что не успел настроить магнитофон снова. Могло получиться великолепно.
Опять пошел снег. Лизель посмотрела на убогий домик и поежилась.
– Мам, что мы здесь делаем? Какой еще сюрприз? Керри, возбужденная вином и таблетками, улыбнулась, плотнее кутаясь в шубу.
– Скоро все узнаешь.
Эвандер в нерешительности топтался за дверью. Это уже выходило не по плану. По ту сторону двери стоял его ребенок. Если он познакомится с дочерью, поговорит с ней, то ему придется признать ее, и тогда он будет вынужден обманывать уже двоих. Когда Эвандер лгал Керри, его тоже передергивало, но он считал, что бывшая подружка в долгу перед ним. А дочь не была должна ему ничего. Он жалел о том, что выпил слишком мало для того, чтобы притупить охватившие его чувства стыда и вины. Вдобавок ему страстно захотелось увидеть дочь. Увидеть прямо сейчас.
Керри постучала снова. С лестничной площадки донесся злобный голос Скипа:
– Твою мать, открой дверь, чернокожий, чего ты ждешь?
Голос вернул Эвандера на землю. Он открыл дверь. Керри впорхнула в коридор, таща за собой девочку. На лисьей шубе Керри блестели снежинки. Эвандер смотрел на Керри, поражаясь ее молодости, но боялся взглянуть на девушку с глубокими карими глазами и кожей цвета кофе с молоком.
Керри с театральной торжественностью произнесла:
– Крошка, познакомься со своим отцом.
Эвандер решился и посмотрел прямо в лицо дочери. В ее глазах он увидел недоверие и неприязнь. Слишком поздно он вспомнил о том, что разгуливает по Дому босиком, что брюки его, давившие на пивное брюшко, по-домашнему расстегнуты, что его рубашка в пятнах от вина и пищи. Но не это ужаснуло Лизель. Она смотрела на его руки с пальцами, похожими на клешни.
Заметив, что взгляд Лизель прикован к искалеченным рукам Эвандера, Керри схватила дочь за плечи и втолкнула в гостиную.
– Да, посмотри на его руки. Это работа твоей тетушки Бриони. Она это отрицает, но именно ее люди сломали ему пальцы, все до одного, раздробили кости на мелкие кусочки. Теперь ты знаешь, почему я никогда не говорила тебе об отце. Я и впредь не собиралась ничего говорить. Но он вернулся сюда, и я решила, что ты должна его увидеть и узнать, почему его нет рядом с нами.
Лизель не проронила ни слова. Она с отвращением смотрела на стоявшего перед ней человека. Он был жирный, неухоженный – совсем не такой, каким она его себе представляла в своих девичьих мечтах. В глубине души она всегда знала, что ее отец – черный, но никак не думала удостовериться в этом здесь, в захудалом маленьком домишке на забытой Богом окраине города. Это было нелепо и смешно. Человек с огромным животом и клешнями вместо рук – причина ее появления на свет! Она не могла представить его себе молодым, обнимающим ее мать, ее красавицу мать, и зачинающим ребенка. Ее, Лизель.
Эвандер смотрел на девушку с шелковистыми иссиня-черными волосами, высокими скулами, чувственными губами, и содрогался, ощущая весь кошмар содеянного. В Штатах она сызмальства знала бы, кто она, и с ней обращались бы соответственно. А будучи воспитанной здесь, в этой холодной чопорной стране, она даже отдаленно не была готова к тому, что жизнь собиралась ей преподнести. Страх и раскаяние охватили Эвандера.
Керри мрачно наблюдала за тем, как отец и дочь рассматривают друг друга. Все получилось не так, как ей хотелось, все пошло наперекосяк. Казалось, минула вечность, но никто не проронил ни слова.
Керри налила себе виски и жадно выпила, закашлявшись от непривычного вкуса дешевого бурбона.
Эвандер молча стоял со стаканом в руке. Он не хотел сейчас пить, хотя было бы лучше выпить – тогда он смог бы заглушить боль, стиснувшую сердце.
– Присядь, детка. Нам нужно поговорить.
Услышав его глубокий низкий голос, Лизель очнулась от шока. Поставив свой бокал на каминную полку, она прошла мимо Эвандера и вышла из дома на улицу, в заснеженную ночь. Хлопнув дверью, она поспешила прочь, скользя и едва не падая на обледеневшем тротуаре.
Нет, он не может быть ее отцом. Никак не может. Не потому, что он черный, а потому, что он такой – в грязной одежде, пропахший потом, кухней и дешевым вином. Она произошла от лучшего человека, чем этот.
Лизель взяла такси. Тетушка Бриони наверняка знает, что делать.
Она всегда знает.
Бриони выслушала рассказ Лизель с изумлением. Только Керри могла выкинуть такой фортель! Любой другой сделал бы то же самое мягко, подготовив почву. Но другие не поглощают столько водки и таблеток. Бриони не пожалела бы оплеухи, попадись Керри сейчас ей под руку.
– Хорошо, милая, успокойся.
– Вы не понимаете! Это не потому, что он черный. Я чувствовала, я всегда догадывалась, что мой отец – чернокожий, просто не хотела себе в этом признаваться. Сейчас мои догадки подтвердились, но дело не в цвете его кожи. Я не могу поверить, что он мой отец. Тетя Бриони, он пропах куревом, вином и старой едой. Он толстый. И такой… такой неопрятный. Мне хотелось убежать от него подальше. А его руки… Они просто ужасны! Мама сказала, что это вы сделали такое с ним. Вы наняли кого-то, чтобы ему сломали пальцы. Но вы же не могли так поступить, правда? – В голосе Лизель прозвучала мольба.
Бриони откинулась на спинку кресла и вздохнула. Из зала доносились пение Бесси, звон бокалов, шум голосов. Как было бы здорово оказаться там, а не сидеть здесь, пытаясь оправдать то, что произошло двадцать лет назад.
– Послушай, солнышко. Когда твой отец познакомился с твоей матерью, он был рослым, видным мужчиной, настоящим красавцем. Он был талантлив, по-настоящему талантлив. Вдвоем с Керри они могли бы покорить весь мир. Когда я избавилась от него, а это и впрямь я выставила его из страны, то сделала я это потому, что двадцать лет назад смешанные браки были неслыханным делом. Сейчас мир стал совсем другим, моя хорошая. А тогда такой брак разрушил бы и жизнь твоей матери, и жизнь Эвандера. Если бы люди увидели рядом белую женщину и черного мужчину, они могли бы их просто растерзать.
Лизель всхлипнула, вытерев нос тыльной стороной ладони. Бриони продолжала:
– Твой отец выглядит сейчас так, потому что человек, который должен был заставить его уехать, зашел слишком далеко. Он сломал ему руки. Я никогда не просила его делать этого, клянусь тебе, Лисси. Искалечив Эвандеру руки, мы лишили его средств к существованию, он не смог уже играть так же хорошо, как раньше. Когда-то он был блестящим джазовым пианистом, поверь мне, и я до сих пор не могу себе простить, что приложила руку к краху его карьеры.
Лизель кивнула, вдумываясь в слова Бриони и пытаясь разобраться в своих чувствах. Все, что говорила Бриони, звучало романтично – ее мать когда-то хотела чернокожего красавца, который замечательно играл на пианино. А теперь, после стольких лет, ей, Лизель, навязывали в качестве отца опустившегося старика с искалеченными руками. С беднягой так обошлись потому, что двадцать лет назад, по мнению тети, разумнее было избавиться от него.
– Подвезти тебя до дома?
Лизель покачала головой:
– Пожалуйста, можно я останусь с вами? Я не хочу видеть маму. Какое-то время.
Бриони улыбнулась и обняла худенькие плечи девушки:
– Ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь. Ты знаешь это.
Близнецы приехали в клуб в час тридцать. Бриони отослала Лизель домой с Томми, попросив его присмотреть за ней. Сама же она была решительно настроена найти Керри. Дома ее не было – она звонила туда каждые десять минут. Поэтому они решили отыскать тот дом, где побывала Лизель.
Близнецы молча слушали рассказ Бриони. Бойси недоверчиво качал головой. Тетушка Керри – та еще штучка. Бедная Лизель! Они знали, что их собственная мать была кое в чем не подарок, но тетя Керри обставила ее по всем пунктам. Что ж, вскоре они встретятся с негром, из-за которого и разгорелся весь сыр-бор. И для него будет лучше, если он явился в Лондон с добром.
Бриони подумала, что как-то необычно для мужчины поддаться воспоминаниям и попробовать вернуть прошлое – приехать в другую страну, снять дом… Неожиданно поведение Эвандера показалось Бриони очень подозрительным. Найти Керри по телефону, в то время как ее имени не было в телефонном справочнике… Откуда он узнал ее номер? Кто еще знает, что он здесь?
– Не волнуйся, мам. Если потребуется, мы вышибем все двери в том районе, но найдем нужный дом. Перестань думать об этом, а то сойдешь с ума.
Бойси поглаживал «беретту», которая, как всегда, была при нем. У Дэниэла с собой был обрез, который мог завалить слона с расстояния в сто шагов. Они узнают всю правду!
Керри поднялась и собралась идти вслед за Лизель. Будучи, как обычно, под хмельком, она поначалу не обратила особого внимания на троих мужчин, вошедших в комнату. Но когда тот, которого Эвандер назвал мистером Скипом, толкнул ее назад в кресло, она поняла, что у нее появились большие проблемы.
Она испуганно посмотрела на Эвандера:
– Что здесь происходит? Кто все эти люди?
Скип громко рассмеялся:
– Мы – твой самый страшный ночной кошмар. Налей леди выпить, Мартин.
Керри приняла бокал с благодарностью. Но после того как Скип объяснил ей, чего они хотят, ее охватил животный страх.
Эвандер слушал гогот Скипа и мечтал оказаться сейчас где угодно, только не в этой маленькой грязной комнате. Он увидел, как расширяются от страха глаза Керри, и ему стало нехорошо.
Двадцать пять тысяч долларов – это большие деньги. Но действительно ли они стоят того? До чего он дошел! Можно ли представить себе более грязное и постыдное дело?
Пока Скип воспроизводил запись, рот Керри то открывался, то закрывался, она хватала ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Теперь она знала, зачем Эвандер трижды просил ее подтвердить, что она действительно назвала Лизель в честь его матери, почему он, словно лишившись памяти, то и дело спрашивал ее о различных обстоятельствах их совместной жизни. Все обрело зловещий смысл. Даже алкоголь и наркотики не помешали Керри понять, какой она была дурой. Ей хотелось исправить зло, которое причинила она, в то время как не меньшее зло пытались причинить ей!
Она начала смеяться, вначале негромко, отрывисто. Затем смех ее стал громким и раскатистым. Четыре пары глаз смотрели на нее с изумлением.
– Вы можете отдать эту запись кому угодно! В газеты, куда хотите! Меня это больше не смущает! Мне больше не стыдно ни грамма! Мой ребенок знает все, а как только она все узнала, секрет перестал существовать. Вы проделали всю работу напрасно!
Скип сильно ударил ее в челюсть.
– Давай, бей меня! Что бы ты ни делал, ты не можешь причинить мне боли, потому что мне делали больно всю жизнь.
Она уже не смеялась. Скип, видя, как весь его тщательно выверенный план летит в тартарары, в ярости начал избивать ее. Эвандер, спотыкаясь, бросился через комнату и своими беспомощными руками вцепился в Скипа. Двое молодых мужчин, словно в оцепенении, наблюдали за ними.
– Вы, придурки! Она – знаменитость. Если вы и в самом деле сделаете что-нибудь с ней, вам конец!
Его слова подействовали на Мартина и Кельвина. Они оторвали Скипа от Керри. Скип бросался то на Керри, то на Эвандера. Подручные выволокли своего шефа на кухню и попытались успокоить.
Эвандер подошел к Керри. Она подняла руки, ожидая удара. Он прижал ее к себе, до глубины души раскаиваясь в содеянном.
Часом позже Скип все еще оставался в кухне, лихорадочно размышляя, как бы спасти остатки своего плана. Мартин сидел в комнате, не спуская глаз с Керри и Эвандера.
Лицо Керри опухло, губа была разбита, один глаз превратился в черно-синее пятно. Эвандер все еще прижимал ее к себе. Шок нейтрализовал действие водки и наркотиков. Керри ясно понимала, что они оба в большой опасности.
Скип, немного успокоившись, вошел в комнату.
– Послушайте меня, леди. Я собираюсь продать эти записи в газеты. Как бы вы к этому ни относились, карьера ваша рухнет. Всякий узнает о том, кто есть ваша дочь и кто есть вы сами. Я найду с десяток негров, которые заявят, что спали с вами, что вы занимались с ними омерзительным извращенным сексом. Имя ваше будет вываляно в грязи и станет синонимом самой грязи. Если, конечно, вы не заплатите мне столько, сколько я хочу. Вы понимаете, что я вам говорю?
Керри кивнула, превозмогая боль.
– Сколько?
– Триста тысяч фунтов стерлингов. Я поднял планку, потому что не люблю болтливых баб, особенно таких, которые спят с неграми. – В его голосе было столько злости, что даже Эвандер вздрогнул.
– У меня нет столько денег.
Настала очередь Скипа смеяться:
– Тогда мой тебе совет, крошка: найди того, у кого они есть.
Машина близнецов остановилась у дома номер шестнадцать – единственного, в котором до сих пор горел свет.
– Сидите здесь и ждите, – приказал Дэнни. Прокравшись в палисадник, он заглянул в окошко гостиной и увидел Керри, сидевшую на диванчике с разбитым в кровь лицом. Рядом с ней сидел черный мужчина, и гладил ее по руке. Трое белых мужчин расположились полукругом, у одного под рукой лежал пистолет. Дэниэл возвратился к Бойси и Бриони.
– Они оба там вместе с тремя какими-то типами. У одного из троих пистолет. У тети Керри вместо лица месиво, кто-то хорошенько ее отделал.
– Неужели? – В голосе Бриони слышалось недоверие.
– Это правда. Черномазый сидит на диване с тетей Керри. Там происходит что-то нехорошее. Мы с Бойси выясним все через минуту. – Он кивнул Бойси: – Давай зайдем сзади. А ты, мам, сиди в машине и жди. Мы откроем входную дверь, когда все выясним.
Бриони возмутилась:
– Но, Дэнни…
– Мам, пожалуйста, делай так, как мы говорим. Мы с Дэнни все разузнаем, а ты подожди в машине.
Он достал свою «беретту» и проверил, заряжено ли оружие. Бриони выхватила у него пистолет:
– Слушайте меня. На сей раз вам придется делать то, что я скажу. Я не шучу. Заходите сзади. Я войду через переднюю дверь. Я разберусь с этим уродом, у которого пистолет, как только окажусь в комнате.
Бойси покачал головой:
– Оставь это, мам.
– Нет! Это ты оставь. Там моя сестра, и что-то там нечисто. Давайте не будем спорить. Они впустят меня. Я притворюсь, будто пришла из-за Лизель, скажу, что девушка слишком расстроена и я решила выяснить, что случилось. Вы вдвоем войдете через пять минут. И больше я не хочу ничего слышать.
