Текст книги "Всадники бури"

Автор книги: Мартин Романо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Мартин Романо
Всадники бури

Глава I
«Тварь в небе»

Огромный темно-багровый диск догорающего солнца только-только опустился за серые спины западных предгорий. И вслед за ним, словно исполинский шлейф, по небу медленно потянулись мелкие перистые облака. Внизу, у самой горной гряды, они были еще вызывающе красны от недавнего прикосновения к ним жарких лучей светила.

Чуть выше на них оставался приятный, не раздражающий глаз румянец. Дальше этот румянец легонько, как будто смущенно, задевал лишь самые краешки уже редких облаков. А ближе к востоку небо было чистым и светлым. На нем даже обозначились появившиеся первыми ночные светила, и чем более меркло все вокруг, тем ярче становились они.

Было тихо. И только частый топот конских ног нарушал первозданную тишину горного края. Конь бежал быстрой уверенной рысью. Так что если бы не гулкий стук его копыт, со стороны могло легко показаться, будто он и не бежал вовсе по узкой горной дороге, а при помощи неких магических сил летел над ней.

Могучему, напоенному первозданной силой жеребцу ни в чем не уступал и его всадник, державшийся в седле столь уверенно, будто был в нем рожден. Это был настоящий гигант с развитыми, играющими при всяком движении мускулами, широкими плечами и смуглым обветренным лицом. Его длинные черные волосы развевались на ветру.

Взгляд синих, как утреннее небо, глаз был полон отваги и достоинства. Одежда всадника выдавала в нем воина. Поверх кольчуги был наброшен плащ из шкуры леопарда. Короткие кожаные штаны чуть не доходили до колен. Замшевые, с очень плотной подошвой сандалии были закреплены на икрах тонкими ремешками. Колени прикрывали металлические пластины. В ножнах, придерживаемых на поясе широким ремнем, висел огромный двуручный меч.

Этого всадника звали Конан. Его имя знал весь мир: на заснеженных нагорьях севера и в изнывающих от зноя пустынях юга, на зеленых бесконечных равнинах Запада и в таинственных джунглях Востока. Его имя знали гордые властелины богатых империй и неимущие крестьяне, вольные, как морской ветер пираты и бесправные рабы. Сам же Конан происходил из дикого западного племени, называемого киммерийцами, и был сыном кузнеца. Но в своей жизни ему довелось побывать во многих странах и облачаться как в набедренную повязку из шкуры убитого им же самим горного хищника, так и в расшитые золотом королевские одежды. Слава о его недюжинной силе, отваге и уме, обошедшая весь мир, была справедливо заслужена. Кто-то мог любить и боготворить его, кто-то мог ненавидеть и бояться, но и у тех, и других он непременно вызывал искреннее уважение к себе.

Конан держал направление на восток, в теплую и влажную страну, именуемую Вендией. Двое долгих суток варвар был в пути, и впереди у него оставалась еще целая ночь. Скача по петляющим ухабистым горным тропам, не останавливаясь для привала, только к утру следующего дня он мог достичь столицы Вендии – Айодхьи. Туда звала его сама Дэви Жасмина.

Конан не видел ее уже много лет и, по правде говоря, еще несколько дней назад в мыслях не могла промелькнуть даже надежда на новую встречу с ней.

И вот теперь, спустя столько лет, Дэви Жасмина нуждалась в нем. В своем послании к Конану, отправленном с самым скорым и надежным из гонцов (хотя сам Нергал знал, как нелегко было отыскать киммерийца!), она отчаянно взывала о помощи.

Конану было известно только то, что малолетнюю дочь Жасмины похитили, но кому и зачем понадобился королевский ребенок – он точно не знал, как, впрочем, не знала и сама растерянная мать.

Здесь, в Химелийских горах, (а местным жителям удавалось быть в курсе всего, что творилось вокруг), поговаривали о коварных замыслах правителя Турана Ездигерда, причем осторожно и туманно упоминали о некой связи между этими замыслами и горестями Дэви Жасмины. Конан и сам был неплохо осведомлен о том, что властолюбивому Ездигерду давно уже не терпелось протянуть свои длинные руки к богатому Востоку. Туранцы воевали с кшатрийской армией еще при правлении брата Жасмины Бунды Чанда. И чаще всего они оставались поверженными. В последнем же сражении – около полугода назад – в плен был взят лучший туранский полководец Зулгайен.

Ездигерд пока не предпринимал попыток вернуть его. Да никто и не ждал от него этого: туранский правитель был слишком скуп, чтобы заплатить щедрый выкуп за кого-либо из своих подданных, пусть даже это был сам предводитель его войска. Ездигерд не привык вести честную игру. Он был опасен, как опасен может быть трусливый тигр. И если бы все же оказалось, что похищение королевской дочери дело рук туранского владыки, этому бы никто не удивился, в том числе и Конан. Пока же совершенной уверенности в причастности Ездигерда к пропаже вендийской принцессы не было.

Эти мысли тревожили Конана, когда вдруг он заметил, что небо начало медленно менять свой цвет, из блекло-голубого, почти белого, окрашиваясь сначала в алый, а затем в более насыщенный – пурпурный. Напрягся каждый мускул киммерийца, каждый нерв. Страха же не было в его взгляде, Конан глядел прямо перед собой с дерзкой невозмутимостью. И только его правая рука метнулась к покоящемуся в ножнах мечу, но еще не коснувшись его, замерла в напряженной готовности.

В пурпурном небе заплясали огромные слепящие сполохи. Воздух наполнился какой-то горечью, тяжелой, неприятной, опьяняющей и как будто даже ядовитой. Откуда-то вдруг взялась огромная черная птица и с назойливой неугомонностью принялась кружить над самой головой Конана. У нее были удивительные глаза, неестественно громадные и похожие на человеческие.

Киммериец понял, что перед ним косальский гриф. Никогда прежде не доводилось ему встречать этих крылатых тварей, но он немало слышал о них, хотя, наверняка, все больше – преисполненных суеверным страхом глупых небылиц. Говорили, что эти твари были выходцами из самой преисподней и что встреча с ними предвещала скорую смерть. При одном только упоминании об этих птицах, жителей Косалы охватывал панический страх. Пуще ядовитых гадов боялись они огромных черных грифов с человеческими глазами.

Но что же привело косальскую тварь сюда, в Химелийские горы?! Что за демонические силы окрасили небо в пурпурный цвет, наполнили воздух тяжелым зловонием?!

Конь под Конаном бежал так быстро, как только мог, однако птица ничуть, не отставала от него. Вытянув вперед длинную тонкую шею и безудержно галдя, она пыталась клюнуть киммерийца в лицо или в шею, острым клювом вонзиться в узкие щели между пластин его доспехов. Пока что варвару удавалось отбиваться от птицы, но та атаковала лишь с большим неистовством. Не выдержав наконец, Конан твердым движением обнажил меч и занес его над головой.

– Получай, проклятая тварь!

Меч задел только кончик хвоста грифа. Расправив длинные крылья, птица взмыла вверх, молниеносно, как выпущенная из арбалета стрела. Из ее глотки вырвался душераздирающий крик. Скоро птица исчезла в пурпурной зияющей пропасти небес. И еще долго в ушах Конана, не ослабевая ни на йоту, звенел ее голос. Но только он успел затихнуть, унесся с собой последние вкрадчивые отзвуки, как вдруг птица возвратилась.

Из маленькой черной точки где-то далеко на небосводе она в считанные мгновения опять выросла в огромную гадину. Конана обдало холодным потом – теперь у крылатой твари было человеческое лицо. Узкое, с морщинистой темно-желтой кожей, длинным крючкообразным носом, громадными зелеными глазами и кривой щелью безгубого рта. Вдоль тощей шеи свисали спутанные, черные с проседью космы.

Конь под Конаном, словно подчинившись чьему-то велению, внезапно остановился. И сколько хозяин ни тянул поводья, ни бил в крепкие бока, ни молил его сдвинуться с места, конь продолжал стоять, как вкопанный. Иногда он мотал головой и, будто испытывая мучительную боль, тихо прерывисто ржал. Крылатая тварь уже совсем низко опустилась к Конану и снова принялась описывать над его головой круги. Киммериец крепко сжимал меч.

– Проклятое отродье! – гневно воскликнул он. – Думаешь испугать меня своей уродливой мордой? – Конан с брезгливым негодованием сплюнул. – Что же ты не приближаешься?! Мой меч ждет тебя.

Тварь что-то недовольно похрипела и стремительно метнулась в сторону Конана.

Киммериец, чья реакция была молниеносна, вытянул вперед руку с мечом. Непобедимое лезвие прошло сквозь тело твари в мгновенном разящем ударе.

Но та лишь взмахнула огромными крыльями. По правде говоря, удар непременно должен был бы разрубить ее на две части. Однако этого не случилось. Из огромного, покрытого черными перьями тела не упало ни капли крови. И Конан с изумлением увидел, что его меч покрылся ржавчиной.

В глазах твари мелькнуло злое торжество. Она оскалила кривые, изъеденные гнилью зубы. А затем начала безудержно хохотать, совсем по-человечески. Разве что трудно было бы вообразить, как кто-либо из людей извергает такой пронзительный, невыносимо отвратительный хохот.

Конан неотступно глядел на нее. С трудом сдерживая ярость, он скрежетал зубами. Его глаза сузились в презрительном недоверчивом прищуре. Костяшки пальцев побелели, напряженно сжимая рукоять ржавого меча. В висках отдавался стук сердца.

Черная тварь снова взмыла к небу. Она поднималась все выше, но при этом звуки ее хохота нисколько не ослабевали, – а напротив, все нарастали и нарастали с неумолимой силой. И когда птица наконец совсем исчезла из виду, хохот сделался настолько оглушительным, что содрогалась земля.

Как будто из самой преисподней поднялся ураганный ветер и, подобно обезумевшему исполину, метался из стороны в сторону. Он отчаянно завывал. Сбрасывал с горных вершин каменные глыбы. Обламывал громадные куски у серых скал. С корнями вырывал деревья и кустарники. Поднимал высоко над землей сухую дорожную пыль. Конь под Конаном дрожал. А над всем этим грохотал неудержимый омерзительный хохот.

Внезапно все затихло. И хохот, и ветер. Только конь по-прежнему боязливо трясся. Да и сам Конан чувствовал вокруг себя какое-то сдерживаемое напряжение. Это было словно недолгое, коварное затишье перед бурей. Киммериец приготовился к новой атаке со стороны демонических сил. И он не ошибся.

Очень скоро в пурпурном небе опять мелькнули зловещие сполохи, и тишину разрезал… отчаянный детский крик. И в душе Конана все содрогнулось от его звуков.

Снова воцарилась тишина, пугающая и обманчивая.

А потом раздался голос женщины. Конан с трудом узнал в нем голос Дэви Жасмины. Она шептала слова молитвы и тихонько плакала.

И вдруг, как раскаты грома, заглушая абсолютно все, опять ворвался тот хохот, сумасшедший, кощунственно насмешливый и алчный. Забеспокоилось небо, стало походить на бурлящую жижу ведьмовского варева. От испуга конь под варваром припал к земле.

У горизонта на юго-востоке небо уверенно окутывал темный зловещий туман. А в нем то появляясь, то вновь исчезая, плясали какие-то неясные образы.

Напряженно, не позволяя себе даже моргнуть, Конан вглядывался в этот туман, но с трудом различал в нем что-либо.

Так продолжалось несколько мгновений. Затем туман начал рассеиваться. И на обнаженном фоне неба обозначилось огромное расплывчатое изображение узкого лица.

Постепенно оно становилось все более отчетливым…

Громадные зеленые глаза, длинный крючкообразный нос – это было лицо крылатой твари.

Она глядела прямо на Конана. Щель безгубого рта изогнула злая ядовитая насмешка. Варвар внезапно ощутил давление некоей невообразимо мощной силы, словно порыв ветра донесся из невообразимого далека, готовый все смести на своей дороге. Это не просто ветер, еще успел сказать себе Конан… однако это был только мимолетный проблеск в его сознании. А затем – затем все исчезло.

Глава II
«Отшельник из пещеры Йелай»

Конан очнулся. И обнаружил, что находится в небольшом гроте. Скудный, неуверенно мерцающий свет лучины, с трудом побеждая темноту, обволакивал низкие каменные стены и уже совсем меркнул у входа в грот. Завораживающе поблескивали огромные причудливых форм сталактиты.

У стен стояли глиняные кувшины, миски, котлы. Откуда-то, далеко или близко – слух Конана почему-то не мог разобрать, доносились звуки медленно капающей, а затем звучно бьющейся о камень воды.

Конан лежал на длинном деревянном настиле, покрытом толстой невыделанной шкурой. Из всей одежды на нем были только короткие кожаные штаны, да леопардовый плащ, но не закрепленный на шее, а просто наброшенный на его тело, подобно покрывалу.

Кольчугу, сандалии, наколенники, ремень и даже меч в ножнах киммериец нашел рядом. Все покоилось на большом, почти плоском камне. Про себя Конан не преминул отметить, что, кто бы ни положил одежду и оружие сюда, на расстоянии всего лишь протянутой руки от ложа киммерийца, он поступил благородно. Когда поблизости был меч, Конан мог чувствовать себя спокойно. Хотя…

Он вдруг вспомнил, как, пройдя сквозь тело крылатой твари, лезвие его меча вдруг покрылось ржавчиной. Однако сейчас все это представлялось ему не более чем просто кошмарным сном.

В одно мгновение киммериец вскочил на ноги и, схватив облаченный в ножны меч, обнажил его. Отражая свет лучины, лезвие приветливо блеснуло. На нем не было и следа ржавчины.

У входа в грот послышались тихие звуки чьих-то шаркающих шагов. Киммериец оглянулся и напряг зрение. Там, где темнота сгущалась, смешиваясь с неясными трепещущими тенями, наверное, отбрасываемыми сталактитами, возник какой-то невысокий силуэт.

Еще пара мгновений – и Конан смог хорошо разглядеть вошедшего в грот человека. Это был старик. По виду, иранистанец. Резко очерченное лицо с темной, обветренной, изборожденной глубокими морщинами кожей, блестящими черными глазами под густыми бровями и тонким горбатым носом. Седая борода опускалась чуть ли не до пояса. На маленьком жилистом теле висела длинная хламида, вытканная из грубой шерстяной пряжи. Несмотря на свое убогое одеяние, держался незнакомец на удивление величественно. А прямой взгляд его светился благородством и мудростью. Только лишь увидев этого старца, Конан проникся к нему доверием, хотя, быть может, варвар и не совсем отдавал себе в том отчет.

В пяти – или около того – шагах от киммерийца, старец остановился.

– Рад видеть тебя в добром здравии, – сказал он ровным и звучным голосом.

– Что это за грот? И как я здесь оказался? – с бесцеремонным нетерпением спросил Конан.

– Эта пещера Йелай, – ответил старец. – Я нашел тебя, почти бездыханного, в ущелье неподалеку. Перенес сюда и выходил. Надеюсь, к тебе вернулись прежние силы.

– Мне кажется, что они и не покидали меня, – в ответе Конана показная небрежность смешивалась с искренним изумлением. – Но как ты смог перенести меня сюда?

Со всей высоты своего исполинского роста он смерил маленькую, высохшую фигуру старика испытующим взглядом. Тот ничего не ответил, и только губы его сморщила многозначительная, но вовсе не злая улыбка.

– Ты голоден? – спросил он, поднимая с пола у стены вязанку сухих поленьев.

– Будто не ел целую вечность! – ответил Конан.

– Всего лишь двое суток, – тихо заметил старец. – Но все это время я поил тебя питательными и целебными отварами трав.

– Двое суток?! – не в силах сдержать охватившее его гневное изумление воскликнул киммериец. – Не может быть!

Старец с молчаливым согласием кивнул маленькой длинноволосой головой.

– О, Кром! Этого просто не может быть, – уже не воскликнул, а неуверенно пробормотал себе под нос Конан.

– Дэви Жасмина почти отчаялась дождаться тебя.

– Ты… знаешь, что меня звала правительница Вендии? – голос варвара прозвучал настороженно.

– И не только это, Конан.

Киммериец вздрогнул, вдруг услышав из уст незнакомца свое имя.

– Ты колдун? – с некоторой опаской спросил он.

– Мне знакомы таинственные обряды и белых, и черных колдунов. Но я не принадлежу ни к тем, ни к другим. А мои силы во многом уступают их силам.

– Кто же ты?!

Старец доверительно улыбнулся.

– Отшельник, желающий постигнуть высшие законы, что движут этим миром. Я не вмешиваюсь в жизни людей.

– Хотя и имеешь привычку наблюдать за ними, – не очень-то дружелюбно заметил Конан.

– Мои знания позволяют это, – невозмутимо ответил старец. – Что ж, пойдем. Я разожгу костер. Мы пообедаем и поговорим обо всем.

Сказав это, отшельник вышел из грота. Конан последовал за ним. Затем, миновав длинный, погруженный во мрак проход, такой низкий, что не только гиганту киммерийцу, но и маленькому старцу пришлось согнуться, чтобы не удариться головой о его каменный свод, они вышли из пещеры.

Была ночь, ясная, прохладная и опьяняюще свежая. В зарослях кустарника послышались негромкие звуки какой-то возни, а потом приветливое лошадиное ржание.

– Твой конь, – сказал отшельник, мимолетным взглядом указывая в сторону, откуда исходили звуки. – Учуял хозяина.

Старик разжег костер и повесил над ним большой медный котел, в котором затем, не переставая ни на миг, принялся что-то помешивать. Какое-то варево, очень аппетитно пахнувшее.

– Знаю, ты привык есть мясо, – обратился к Конану отшельник. – Но надеюсь, мое скромное угощение сможет утолить твой голод.

Конан вежливо кивнул. Откровенно говоря, он бы сейчас немало отдал за добрый кусок дичи. Но выбирать не приходилось, а он был голоден, как дикий зверь.

Отшельник потчевал его не только кашей. Откуда-то перед киммерийцем появились деревянная кружка, доверху наполненная жирным молоком, кусок сыра и миска горячих лепешек.

– Известно ли тебе что-нибудь о похищении маленькой вендийской принцессы? – осторожно спросил Конан, как только осушил кружку молока.

Лицо старика оставалось бесстрастным. Привычным движением он бросил в костер пару поленьев и о чем-то сосредоточенно задумался.

– Мне известно об этом совсем немногое. Хотя… – Он сделал многозначительную интригующую паузу, и еле заметная улыбка коснулась его белых губ. – Хотя, может быть, и больше, чем остальным.

– Это дело рук Ездигерда? – с нотками сомнения в голосе спросил киммериец.

– Нет.

– Чьих же тогда?! – нетерпеливо взревел Конан. – Во имя Крома, ответь мне!

– Силы зла желают управлять жизнями людей, – тихо пробормотал отшельник, напряженно вглядываясь в пламя костра, будто пытаясь увидеть там нечто важное. – И очень часто им это удается.

– Силы зла, – словно завороженный, повторил за старцем Конан, – Силы зла. Пурпурный цвет неба, темный туман у горизонта и крылатая тварь с человеческим лицом… – Его даже передернуло при воспоминании обо всем этом. – Значит, то был не сон?!

Старец обратил к нему взгляд своих больших черных глаз, и киммериец прочел в них ответ.

– Но мой меч?! – отчаянно воскликнул Конан. – Я видел, как он вдруг покрылся толстым слоем ржавчины. А теперь он блестит, словно только что из кузницы.

Отшельник улыбнулся.

– Для меня было столь же легко очистить лезвие твоего меча от ржавчины, сколь для сил зла – навлечь ее.

– Что же это была за крылатая тварь, преследовавшая меня?

– Точно не знаю, – с горечью признался старец. – Расскажи мне обо всем, что случилось с тобой.

– Тогда, на закате? – уточнил Конан. Ответом ему был легкий кивок отшельника.

Конан поведал ему обо всем, что только смог вспомнить.

И чем дольше старец слушал рассказ киммерийца, тем более настороженным становился взгляд его черных глаз.

– Кажется, я уже знаю, с кем ты встретился, Конан, – задумчиво произнес он, как только выслушал все. – Но об этом пока рано говорить. – На его губах проскользнула тень улыбки.

– Так ты думаешь, все происшедшее со мной как-то связано с похищением вендийской принцессы? – тихо спросил Конан.

– Я почти уверен в этом.

– Зачем же этим тварям из преисподней понадобилась дочь Дэви Жасмины?

– О! – Старец возвел к небу глаза. – Маленькая принцесса обладает огромной силой! Искушенные в магии люди отдали бы многое – очень многое! – чтобы завладеть этой силой. Жизни девочки ничего не угрожает, но… – он вдруг замолк и с тяжким сожалением вздохнул.

– Но… – как бы поторапливая старца с объяснениями, подхватил Конан.

– Если коварным замыслам темных сил суждено сбыться, – с таинственным оттенком в голосе продолжал отшельник, – ни Жасмина, ни кто-либо другой из смертных не увидят впредь маленькую принцессу. – Он вдруг вздрогнул. А затем, строго взглянув на Конана, сказал: – Я не буду предлагать тебе переждать в моей пещере до рассвета. Думаю, что за время, проведенное здесь, ты уже выспался на несколько ночей вперед. Теперь ты должен поспешить к Дэви Жасмине. Она нуждается в тебе.

Он встал на ноги и жестом велел подняться и Конану. Киммериец беспрекословно подчинился.

– Ступай и оседлай коня, – сказал отшельник. – А я тем временем принесу твои доспехи.

С этими словами старик скрылся в зияющей черноте ведшего в пещеру лаза. Вернулся он скоро. И пока помогал Конану облачиться в принесенные из пещеры доспехи, снова обратился к нему:

– Послушай меня внимательно, – с расстановкой начал он. – Сейчас я могу сказать тебе немногое. Мне нужно время, чтобы хорошенько обо всем поразмыслить. И тогда я, быть может, смогу тебе помочь найти маленькую принцессу.

– Как же мы встретимся? – спросил киммериец.

– После встречи с Дэви Жасминой ты должен будешь вернуться сюда.

– Но разве не ты говорил, что я должен спешить?! – изумленно воскликнул Конан. – Не упущу ли я время?

Старец поднял к небу глаза. И, подумав немного, изрек:

– Время дорого, и дороже его – лишь знания. – Он проницательно взглянул на Конана. – Приезжай ко мне, и ты будешь обладать знаниями, что помогут тебе в поисках принцессы. И вот еще что, – взгляд старца оживился, – я буду ждать тебя не одного.

– Не одного? – от удивления приподняв брови, повторил Конан. – С кем же?

– Слышал ли ты о пленном туранце Зулгайене?

– Да, – не так чтобы уж невозмутимо ответил киммериец. – Я не знаком с ним лично. Но говорят, что это лучший полководец Ездигерда.

– Верно. Он служил Ездигерду. Хотя, видит Небо, туранский правитель недостоин иметь его среди своих подданных. Чего бы тебе это ни стоило, – голос отшельника стал жестче, – вызволи Зулгайена из плена. Я буду ждать вас вдвоем.

– Но…

– Я буду ждать вас вдвоем, – бесстрастно повторил старец, перебив недоумевающего киммерийца.

– Во имя Крома! – яростно зарычал Конан. – Не ведешь ли ты двойную игру?!

Глаза старца лукаво блеснули.

– Видно, ты вообразил, что я на стороне Ездигерда. Что ж! – старец усмехнулся. – По правде говоря, в моих глазах владыка Турана ни больше и ни меньше, чем правитель Вендии. Если бы похитили дочь Ездигерда, я не отказал бы в помощи и ему. Меня не интересуют политические распри.

– Почему же тогда ты печешься о Зулгайене? – с оттенком недоверия в голосе спросил Конан.

– Вызволи его из вендийского плена, и тогда поймешь все сам. – Губы отшельника снова задела едва заметная улыбка. – Доверься мне, Конан!

Киммериец с трудом сдержал проклятие. Потом вдруг рассмеялся.

– Кому же еще мне можно довериться, если не тебе, старик?! – за нарочитой насмешливостью его тона угадывалась смущенная искренность. – Ты спас меня от смерти. О, Кром! Обещаю, я вернусь сюда вместе с Зулгайеном.

– Пусть удача не покидает тебя, Конан! – пожелал старый отшельник. – Ну, торопись!

Киммериец легко запрыгнул на коня.

– До свидания, старик! – громко сказал он, и потянул за поводья.