Текст книги "Клинки чужого мира"

Автор книги: Мартин Райтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Глава VIII «КОРАБЛЬ УРОДОВ»

Через пятнадцать минут Генрих был уже на площади Святого Якуба, но и здесь гномы не появлялись. Размышляя, где лучше всего искать прирожденных кузнецов, Генрих прошел мимо ратуши и неспешно приблизился к скульптурной группе из бронзы, символизирующей человеческие пороки. Эта скульптурная группа называлась «Лодка пороков», но в народе ее прозвали более удачно: «Корабль уродов». Темно-зеленая лодка висела на трехметровой высоты колонне. В лодке веселились гиганты и чудовища: толстая противная женщина в задранном платье и с открытым в песне ртом, музыкант с длинным носом и лирой, пьянчуга с винной кружкой и помятым лицом, обжора, давящийся свиным окороком, детина с акульей головой и еще парочка страшилищ под стать попутчикам. Из центра лодки торчала мачта с ободранным парусом; за эту мачту, задрав в пляске ногу, держался одной"рукой скелет.

Прогуливаясь под зонтиком по площади, Генрих озирался по сторонам и удивлялся, не видя гномов. В Регенсдорфе, конечно, было не так уж много представителей этого коренастого народца, но все же два-три бородача всегда расхаживали по улицам. «Дождя боятся, что ли?» – с досадой подумал Генрих. Он решил осведомиться об Ильвисе у домовых, но тут один за другим раздалось два гулких удара, а следом за ними крик:

– Берегись, лодка валится!

Генрих поднял глаза и в удивлении замер. В бронзовой колонне образовалась трещина, и лодка медленно клонилась носом к земле. С каждым мгновением скорость крена увеличивалась, и, наконец, судно со всем экипажем ринулось вниз, как будто взаправдашний корабль в морскую пучину.

Столкнувшись с булыжниками, «Корабль уродов» издал жуткий скрежет. Земля задрожала, в близлежащих домах звякнули стекла. Скелет-Смерть вместе с мачтой вылетел за борт, а длинноносый музыкант воткнул свой нос в пасть человеку-акуле.

– Ух ты! – только и смог вымолвить Генрих.

Толпа бросилась к обломкам корабля, точно он являл собой пиратский шлюп с несметными сокровищами. Увлеченный людским течением, Генрих подступил к лодке, дивясь вместе с другими зеваками ее падению.

– Э, да тут, пожалуй, по краю была сварка, но со временем изъелась, – заметил мужчина в массивных очках.

– Какая может быть сварка на бронзе! – возразил парень в рабочем комбинезоне и с чемоданчиком в руках. – Посмотрите только, срезано, как по маслу! Причем резали несколько раз – вон еще одна глубокая щель.

– Как же оно раньше стояло?

– А срез-то совсем свежий, не успел позеленеть.

Поблизости заревела полицейская машина. Генрих решил не дожидаться, когда полицейские начнут опрашивать ротозеев, и выбрался из толпы. «Хорошенькое дельце, – размышлял он. – Срез на колонне свежий, но когда и чем его могли нанести? И кто?»

Генрих вспомнил о двух ударах, но не стал их связывать с падением скульптуры – колонну не разбили, а подрезали. От размышлений Генриха отвлек старичок-глюм Плюнькис, который бодреньким шагом вышел из узкого переулка. Плюнькис жил в подвале дома Генриха, но где именно, Генрих не знал, хотя и облазил подвал вдоль и поперек.

Прикрываясь от дождя детским пестрым зонтиком, Плюнькис сосредоточенно смотрел под ноги, огибая лужицы.

– Добрый день, – поспешил к глюму Генрих.

Плюнькис от неожиданности подскочил.

– Ах, простите, господин Генрих, я так увлекся ручейками, что по сторонам не глядел, – сказал он, высоко задирая голову, чтоб видеть лицо собеседника – ростом Плюнькис едва доставал Генриху до колена. – Да хранит вас Один!

– Вас также. Не подскажете, как пройти к господину Ильвису?

Старичок наморщил лоб, потом вздохнул и сказал:

– Уж извините, но я толково объяснить не сумею.

Если не возражаете, я вас к нему проведу.

– Это еще лучше! – обрадовался Генрих. – Идемте. Плюнькис засеменил в сторону Дуная.

– Ничего нового о Теодоре Херрманне и Карле Майселвиц не известно? – поинтересовался Генрих.

– Говорят, что их похитили, – ответил глюм. – Прямых доказательств, правда, нет, но косвенных предостаточно.

– А что за косвенные доказательства?

– Это засада, раскрытая вами. Похоже, зеленые карлики облюбовали дом нашего смотрителя.

– Зеленые карлики?

– Ага. Гномы обнаружили на полу клочья зеленой шерсти. Во-вторых, рука, что торчала из стены, принадлежала одному из карликов…

– Принадлежала? – Плюнькис радостно кивнул:

– Ильвис тяпнул по ней топором, и она теперь украшает Священную Рощу… Вопрос только в том, как удалось карликам пробраться в Большой Мидгард?!

Как известно, Врата их не пропускают.

Генрих напряг память, пытаясь вспомнить, что рассказывал о зеленых карликах одноглазый Скурд. «Когда рыцаря изгнали из королевства, он блуждал по чащам, пока не повстречал эльфов и не женился на одной эльфийке. Но однажды пришли зеленые карлики и убили почти всех эльфов, в том числе и жену Скурда. Уцелевшие эльфы объявили зеленым карликам беспощадную войну. А потом товарищи-эльфы умерли, и Скурд, оставшись один, решил прекратить кровопролитие. Кажется, все. Не густо».

Плюнькис тем временем свернул к бывшему герцогскому замку, часть которого ныне занимал магистрат, а часть – городской музей. Следуя за проводником, Генрих вышел к набережной, повернул к высокому деревянному уровню. Если уровень не врал, то в 1988 году вода в Дунае поднялась на пять метров. Это значило, что не только прибрежные дома, но также первый этаж замка оказались затопленными.

Сегодня вода в реке поднялась почти до булыжной вымостки. «Если дождь не прекратится, – подумал Генрих, – то вода снова затопит низину».

Старичок провел Генриха к смотровой площадке со скульптурным орлом над воротами, зашел за тополь и робко постучал по бетонным перилам. Не дожидаясь ответа, Плюнькис вежливо кашлянул и спросил:

– Ильвис здесь? Господин Герой Генрих хочет его повидать.

Генрих ожидал, что жилище Ильвиса находится где-то за бетонным ограждением, но ошибся. Земля в метре от его ног внезапно раздалась в стороны, открыв двухметровый квадрат лаза. Из дыры высунулась гномья голова с курительной трубкой в зубах, глаза на мгновение задержались на Генрихе.

– Да хранит вас Один, господин Герой, – пробормотал гном, вытащил изо рта трубку и торопливо выбрался на поверхность. – А я решил было, что Плюнькис разыгрывает меня, хотя на него это не похоже. Я Ильвис, предводитель древнерожденных Регенсдорфа.

Ильвис был совершенно сед. Темная кожаная шапка не скрывала, а только подчеркивала ослепительную белизну торчавших из-под нее густыми космами волос. Даже мохнатые брови гнома казались белее молока. Широкий лоб, иссеченный морщинами, опаленный ожогами, крупный нос, слегка кривоватый после перелома, внимательные глаза – все говорило о громадном жизненном опыте. Усы Ильвиса были заплетены в косички и свисали на грудь, точно две пеньковые веревки.

Гном протянул Генриху руку. Крупная ладонь не только не согласовывалась с коротким телом, но также противоречила возрасту: Генрих едва не скривился – так крепко оказалось рукопожатие.

– Рад познакомиться, господин Ильвис, – пробормотал он. – У меня к вам дело.

– Пригласил бы вас в свое жилище, – сказал гном, оценивающим взглядом окидывая Генриха с головы до ног, – да боюсь, оно покажется вам тесноватым.

– Тогда прогуляемся по берегу.

– Да, пройдемся, – соглашаясь, кивнул гном. Дождь стекал по гладкой кожаной шапочке гному за воротник, но он принципиально этого не замечал.

– Я вам больше не нужен, господин Генрих? – спросил Плюнькис. – Мне еще надо зайти к Гральвису – я обещал.

– Конечно, идите. Спасибо, что показали дорогу.

– Ах, господин Генрих, спасибо вам, что позволили мне хоть как-то помочь такому знаменитому человеку. Да хранит вас Один!

– Что вы хотите узнать? – спросил Ильвис, проводив взглядом глюма. Дыра в земле затянулась, исчезла. Генрих вежливо занес свой зонтик над собеседником.

– Я хотел узнать, нет ли новостей из Берилингии?

– К сожалению, пока что нет. Врата закрыты. – Ильвис покосился на зонтик, усмехнулся в усы.

– А вы не пытались их открыть? – с надеждой спросил Генрих.

– Бесполезное занятие! – ответил Ильвис. – Эти Врата – односторонние, хоть лбом о них бейся – не откроешь.

– Что значит односторонние?

– Так было задумано колдунами древности – большинство Врат открываются лишь в одну сторону. Из Малого Мидгарда в Большой. Строители Врат обезопасили себя таким способом от нападения врага.

– А много в Регенсдорфе Врат?… Или это тайна?

– Ну что вы! – гном улыбнулся. – От вас у нас секретов нет. В Регенсдорфе двое королевских Врат. И те и другие находятся в доме королевского смотрителя. К одним можно пройти подземельем, вход в другие замаскирован под чулан.

– К этим, вторым Вратам, ход тоже разрушен? – тревогой спросил Генрих.

– Нет. Врата в чулане враг не обнаружил, – сказал Ильвис. – Но они все равно заперты.

– Получается, что в Малом Мидгарде решили от нас закрыться? – растерянно пробормотал Генрих.

– Они не могут от нас запереться, – гном качнул головой. – Бытует поверье, что если закрыть все Врата, то Большой Мидгард сгинет.

– Вы говорите так, как будто катастрофа минует Малый Мидгард, – заметил Генрих.

Ильвис пожал плечами:

– В поверье о Малом Мидгарде не упоминается.

– У вас нет догадок, кому могут мешать Врата?

– К сожалению, нет, – гном вздохнул. – Я с уверенностью могу утверждать одно: если бы Врата решил запереть кто-то из королей Малого Мидгарда, то нас, древнерожденных, немедленно отозвали бы из Регенсдорфа. Никто из наших соплеменников не позволит бросить нас здесь. Но никаких предупреждений к нам не поступало.

Трубка гнома погасла, он остановился, принялся выбивать ее об руку.

– Может быть, есть способ взломать Врата? – наивно спросил Генрих. – Взорвать, к примеру.

– Пустая затея. Врата изготовлены колдунами с помощью слова Одина. А против Одина бессильна даже взрывчатка.

– Жаль! – воскликнул Генрих.

– Да вы не расстраивайтесь, – гном улыбнулся. – В Малом Мидгарде полно чудодеев. Поломают недельку-другую головы да отыщут ответ. Что касается нас, так нам куда больше следует опасаться скрэбов.

– Кто такие скрэбы?

– Зеленые карлики. Мы, гномы, называем их скрабами.

– Вот еще одна загадка! – вздохнул Генрих. – Плюнькис утверждает, что Врата их не пропускают, а

вы обнаружили на полу клочья шерсти.

– Врата не должны их пропускать, – сказал Ильвис. – Но как убедить в этом карликов, если они вопреки всем законам здесь? Старик Плюнькис еще не знает о том, что менее часу назад мы изловили одного из них – пытался сбежать, скинув лодку с великанами-летунами.

– Бронзовую лодку на площади? – удивился Генрих. – Как же удалось ему завалить такую громадину?

– У врага обнаружили топор из хартштарка, – объяснил гном. – А хартштарк – чрезвычайно крепкий металл: топор из него разрубает сталь, как дерево. Но дело в том, что хартштарк необычайно редок: секрет руды и плавки утерян в незапамятные времена. Во всем Регенсдорфе не соберется и полкилограмма этого сокровища, включая семейные реликвии гномов.

– А вы спросили пленного, чем ему помешала лодка с фигурами? – Генрих улыбнулся. – Ведь это самая настоящая глупость – крушить статуи у всех на виду.

– Я думаю, что карлики решили таким образом бросить нам вызов: глядите, какие мы бесстрашные и могущественные. Да только ошибся молодчик, решив, что если на площади одни беспомощные домовые, так можно сумасбродничать, – гном злорадно усмехнулся. – Несколько гномов сидели в засаде, на такой вот случай. Он – бежать. Куда! Стоять, красавчик! – Гном сплюнул под ноги и закончил: – Однако ж проворный оказался – еле скрутили.

– Что же он сообщил? – нетерпеливо спросил Генрих.

– Ничего, – с досадой сказал Ильвис. – Мы не успели его допросить. Он откусил себе язык и захлебнулся в собственной крови. Даже колдун Мьедвитнир не смог оживить бестию. Для карликов нет большего позора, чем оказаться в плену – они прирожденные воины. Поговаривают, что их с младенчества приучают к боли: раскачивают и ударяют головой о камни. От этого они становятся ужасно свирепыми и глупыми – одно другому не мешает.

Ильвис посмотрел на Генриха снизу вверх:

– Скрэбы – настоящее бедствие для Регенсдорфа… Не хотел бы я встретиться в бою с десятком этих чудовищ.

– Мне кажется, что в подземелье Теодора Херрманна их было не много, – сказал Генрих. – Но вы, для верности, расспросите барона Крауса.

– Уже расспросили. Нападавших было шестеро.

– Значит, осталось пятеро, – успокоительно заключил Генрих.

– Надеюсь, – гном отвязал от пояса кисет, принялся набивать трубку. – Только бы не оказалось, что к нам пробралось несколько отрядов. Нам с ними не сладить, среди нас нет ни одного воина.

Вставив трубку в зубы, гном чиркнул огнивом, запыхтел, раздувая табак.

– Много бы я дал, чтоб узнать, кто помог зеленым карликам пройти через Врата, – продолжил Ильвис, выпуская густую струю дыма. – Призрак барона утверждает, что вы видели в подземелье… – гном замялся, подбирая выражение.

– Королеве… – открыл было рот Генрих, но Ильвис остановил его испуганным взмахом руки:

– Не стоит лишний раз упоминать Губителя. Так вы уверены, что Он с карликами заодно?

– Я ни в чем не уверен, – Генрих виновато повел плечами. – Но мне кажется, что,, когда я возвращался с королевского пира, карликов в подвале еще не было. Их запустили позже. И, вероятно, через те Врата, через которые прошел я.

Гном кивнул:

– Мы тоже так полагаем, хотя по следам ничего установить не удалось. Шкаф ломали, похоже, как с внешней, так и с внутренней стороны.

– Все же я уверен – враг пробрался в дом из подземелья. Ведь парадная дверь цела! А если допустить, что тайник вскрывался из дома, то напрашивается вывод о том, что Херрманн сам впустил врага. И это уже предательство.

Генрих замолчал, задумавшись над случайным предположением.

– Измена? – седой гном усмехнулся. – Нет, обжора Теодор имел много грехов, но предательство среди них не числилось. Скорее всего, он потерял бдительность – в Регенсдорфе давно уже никого не боятся. А потом, окажись он предателем, зачем карликам разбивать шкаф? Куда проще воспользоваться секретным механизмом. Но в доме был учинен форменный разгром, ни одной люстры не уцелело. И слава Одину!

Не бывало и не бывать такому, чтоб в Регенсдорфе завелся предатель: мы живем здесь, как братья и сестры.

«А ведь действительно странно: чем мешали люстры? Вряд ли в них искали Врата, – подумал Генрих. – Ив драке до них не дотянешься – слишком высоко висели… Быть может, кому-то хотелось создать впечатление, что в доме произошла борьба, а на самом деле никакой борьбы не было? Надо будет позже, в спокойной домашней обстановке, все хорошенько обмозговать».

Глава IX ЛОВУШКА ДЛЯ ГЕРОЯ

Однако домой Генрих пошел не сразу. Вначале он решил заглянуть в канализационный колодец, через который Бурунькис впервые провел его в Малый Мидгард. Колодец располагался у стены из каменных глыб. По официальной версии, стена – это остатки крепости, которую возвели на берегу Дуная римляне, но, как узнал Генрих от Бурунькиса, легионеры использовали под крепость строение жрецов-друидов.

Выждав, когда на улице не окажется прохожих, Генрих быстро сдвинул в сторону канализационный люк и забрался в дыру. Подземный колодец имел прямоугольную форму: в длину метра три и в ширину метра два. Почти посредине его делили металлические трубы, соединявшиеся муфтой с похожим на корабельный штурвал вентилем. Колесо вентиля совсем проржавело. Генриху подумалось, что колодцем давным-давно не пользовались, а не засыпали потому, что никому до него не было дела.

Первое, что отметил Генрих, оказавшись под землей, – это запах. Он нисколько не изменился с тех пор, так Генрих и Бурунькис отправились спасать принцессу Альбину. Второе наблюдение: исчезли крысы. Раньше их было полно – они выглядывали из дыр и носились по трубам, не обращая внимание на гостей. Врата в Малый Мидгард находились за кирпичной кладкой. Несколько десятков кирпичей было выбито, за ними проглядывались темные камни. Взгляд непосвященного принял бы их за фундамент стены, но Генрих прекрасно знал, что если приложить руку к едва различимому клейму – дубовому листу на одном из камней, то не пройдет и десяти секунд, как стена сделается прозрачной. И стоит только войти в эту ясную прозрачность, как окажешься в душистом сосновом бору. Эти Врата вели не в королевский парк, а в лес за стенами столицы.

Внимательно осмотрев пролом в кладке, Генрих обнаружил барельеф дубового листка. Сердце дрогнуло, предвкушая долгожданную встречу, но напрасно Генрих прикладывал к метке ладонь, кряхтел и изо всех сил давил на листок. Камни оставались камнями.

– Напрасно все это, – прозвучал вдруг негромкий голос у него над самым ухом.

Генрих испуганно развернулся и увидел выступающего прямо из камней гнома. Одетый в кожаный костюм гном был молод – его борода еще не успела разрастись и торчала во все стороны густыми короткими иголками.

– Да хранит вас Один, господин Генрих, – сказал гном. – Уж извините, что помешал вам, да только сил нет смотреть на ваши мучения. Мы уж сами чего только не пробовали, все без толку.

– К-как вы… – пробормотал растерянно Генрих, но продолжить не успел. Смышленый гном поспешил ответить на непрозвучавший вопрос:

– Дежурим. Ильвис велел выставить у каждых Врат наблюдателей. И нас тут трое: я – простите, забыл представиться – Сундри, и мои товарищи – Хар и Глоин.

– Рад встрече, – Генрих наконец пришел в себя. – Где же вы прятались? Я был уверен, что, кроме меня, никого в колодце нет.

– Мы в камнях засели, – Сундри повернул голову назад, показывая за спину. – На то мы и гномы, чтобы горная порода и всякая земная твердь перед нами раздвигались.

– Ясно, – кивнул Генрих, хотя в том, как можно раздвигать камни, не совсем разобрался. – А откуда вы узнали про эти Врата? Бурунькис утверждал, что они секретные и никому не известные.

– Мало ли что глупый глюм говорит, – из камней раздалось предостерегающее покашливание, и Сундри поспешил исправить ошибку. – Откуда глюмам из Малого Мидгарда знать о том, что происходит в Большом? Врат-то не так уж много, как нам про них не знать? Но здесь мы раньше стражу не выставляли – не хватало тратить время и силы на глюмов. Они ведь, в общем-то, безобидные, а если и шкодят, так не по злому умыслу, а случайно…

– Так вы говорите, – Генрих решился перебить гнома, – что Врата нам не открыть?

– Не открыть.

Генрих в последней надежде прижался рукой к камням.

– Эти Врата из редких, двусторонних. Но, похоже, заперты с той стороны. Мы даже…

Гном замер на полуслове, к чему-то прислушался. Из щелей и крысиных нор потянуло холодом.

– Что за представление? – пробормотал Сундри.

Генрих вдруг вскрикнул, отскочил от стены – камни под его рукой размякли, превратились в клейкую массу. Рука горела так, словно на нее плеснули кислотой. В черноте дыры задвигались чьи-то тени.

– Это Палач! – уверенно вскрикнул Генрих, хотя в плотном тумане никого не видел.

Он машинально спрятал обожженную руку за спину, попятился и отступал до тех пор, пока не уперся спиной в дальнюю стену прямоугольного колодца. На глазах Генриха размякшие камни выдулись огромным матовым пузырем. Через секунду пузырь с тихим хлопком лопнул, а из дыры в колодец полезла густая желеобразная масса. От нее исходили ядовито-желтые испарения. Поднявшись к потолку, облако газа перекрыло выход из канализации и замерло, как солдат, заступивший на пост. Хотя доступ солнечным лучам прекратился, сияние газа давало достаточно света, чтоб разглядеть, как черная, с тонкими серыми прожилками жижа медленно заполняет колодец.

Генрих огляделся и от досады закусил губу. В панике он сделал ошибку, и теперь для побега не оставалось пути. Даже если газ под потолком не был ядовит, пол на подступах к люку покрывало вещество, в обжигающих свойствах которого Генрих успел уже убедиться.

На этот раз Палач не выдвигал из стены щупальца. Его оружие – желеобразная масса – густым потоком вывалилось из пролома и с мягким потрескиванием разбухало, поглощая свободное пространство » Металлические трубы плавились и коробились. Генрих подумал, что если они с гномом и дальше будут сидеть сложа руки, то тогда вещество их растворит, а затем впитает, как губка.

– Сундри, у тебя есть оружие? – шепотом спро сил Генрих. Он понимал, что в природе вряд ли существует оружие, способное остановить столь необыкновенного врага, но страх призывал к действию.

Гном, парализованный ужасом, ничего не слышал. Он стоял в полутора метрах от Генриха и тупо наблюдал, как смертоносная жижа подбирается к его ногам.

– Сундри! – Генрих подскочил к гному, тряхнул его за плечо, но бедняга лишь безвольно пошатнулся. Казалось, нет в мире силы, способной заставить его отвести выпученные глаза от клокочущей черноты.

– Да что же ты окаменел! – в сердцах воскликнул Генрих и потащил гнома от едкой массы.

– Великий Один, владыка асов, спаси и охрани… – прохрипел Сундри.

– Не время взывать к богам! – крикнул» Генрих. – Сейчас рассчитывай на себя. Оружие есть?

Гном неуверенно вытащил из-за пояса молот.

– Надо отступать в камни, – пробормотал он. – Кошмар какой…

– Так давай отступать! – воскликнул Генрих, не выдержав медлительности гнома. – Я ведь не могу раздвинуть камни!

– Да, конечно, – потерянно пробубнил гном, развернулся и, сделав шаг, исчез в кирпичной стене. Генрих метнулся следом и со всего размаху налетел лбом на камни. От удара зазвенело в ушах, в глазах замельтешили искры, из разбитого носа полила кровь.

– Проклятье! – пробормотал Генрих, размазывая кровь по лицу. Он отступил от стены, развернулся.

Разъеденные «кислотой трубы мялись, как фольга. Места, подвергшиеся атаке первыми, полностью растворились. Обрезки труб висели в воздухе, удерживаясь только муфтой. Теперь даже пробежать по трубам к канализационному люку не представлялось возможным.

«Пощады просить не у кого, придется умирать», – невесело подумал Генрих. Он посмотрел на трубы со своей стороны, размышляя о том, что кислоте, прежде чем достичь верха, вначале нужно затопить весь пол, но подниматься не стал. От одной только мысли, что он будет трусливо поджимать ноги и дрожать в ожидании конца, делалось противно.

Прижавшись спиной к кирпичам, скрестив на груди руки, Генрих замер в ожидании. Стараясь отвлечься, он принялся вспоминать последние месяцы своей жизни. Он вспомнил, как, испуганный ведьмами, страдал на лавочке в скверике неподалеку от школы и как доказывал неизвестной девочке теорию о том, что математика – вымирающая наука. Если бы ему кто-то сказал тогда, что он спорит с настоящей принцессой, он бы рассмеялся в ответ. Но прошло немного времени, и Альбина поклялась ему в любви и верности до самой смерти. Генрих вспомнил о золотом дракончике, благодаря укусу которого его жизнь наполнилась чудесами и приключениями. Дракончик и сейчас был с ним – висел на цепочке, как обычный кулон.

Генрих расстегнул куртку, вытащил дракончика.

«Прощай, дружище. Хочешь ты того или нет, но погибнуть нам придется вместе. Если кислота растворяет чугун и сталь, то тебя она растворит тем более. Я бы запихнул тебя в какую-нибудь щель, да боюсь, что бурлящее месиво заберется и туда, так что лучше мы умрем вместе. Верно? Но, если честно, мне бы хотелось, чтобы ты ожил и полетел к Альбине с вестью о том, что перед смертью я думал о ней».

Но дракончик молчал, и Генрих снова спрятал его под рубаху.

«Вот уж не думалось, что придется умирать так глупо – в каменной западне, да еще и растворенным кислотой… Только бы не расплакаться от боли».

Генрих подумал о братьях Капунькисе и Бурунькисе, вспомнил их вечные перебранки и улыбнулся.

«Пусть моя жизнь и была короткой, но повидал я немало. И встретил настоящих друзей. Так что сожалеть мне не о чем. А это самое главное!»

Генрих покосился на бурлящее вещество. Оно заполнило уже большую часть колодца, свободный учас ток измерялся метром, не больше. Ждать оставалось недолго.

– Подвиньтесь-ка, – послышался за спиной голос Сундри.

Гном с хмурым видом выбрался из стены и встал рядом с Генрихом.

– Ты вернулся? – удивился Генрих.

– Вернулся, – буркнул гном, глядя в сторону. – Вы уж извините, сплоховал я. Бежал, как последний трус, а про то не подумал, что вас камни не пропустят. Хорошо хоть вовремя одумался и повернул, а то трусость легла бы на мою жизнь позором.

– Да, смалодушничали мы, – раздался еще один голос. – Уж вы на нас не серчайте – мы существа не военные, без привычки голову от страха потеряли. Меня зовут Глоин – вам про нас Сундри уже говорил. – Слева от Генриха появился второй гном, а следом в канализацию ввалился третий.

– А я Хар. Мы решили умереть рядом с вами.

– Вы с ума сошли! – растерялся Генрих. – Это глупо. Какой смысл погибать зазря?

– Нет, не зазря. Для нас большая часть сражаться рядом с вами и погибнуть вместе. Все-таки вы не простой человек, а Герой, рыцарь его королевского величества, – сказал Сундри. – Вы нас не уговаривайте – мы так решили и никуда не уйдем.

Гномы вытащили молоты, широко расставили ноги и, насупившись, уставились на бурлящую массу.

– Лишнего молота случайно нет? – спросил Генрих, понимая, что уговоры бессмысленны.

– У меня нож есть, – отозвался Хар. – Если хотите, возьмите молот, а я оставлю себе нож.

– Молотом я не владею, – ответил Генрих. – Нож подойдет больше.

Он закашлялся:

– Вонь-то какая.

– Да, дрянь редкостная, – согласился Глоин. – И кто это безобразие на свет произвел?