Текст книги "Клинки чужого мира"

Автор книги: Мартин Райтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Глава XXVI «МОЛОТОВОЙ»

Боевое построение гномов не случайно именовалось «молотобой». Своей формой оно напоминало, а точнее, копировало молот – рукоятку с насаженной на нее «железкой». Ударную силу «молотобоя» составляли самые боеспособные воины. Не все они были молоды, но все имели отличное защитное вооружение. Двигаясь стремительным шагом, «молотобой» ударял широкой плоскостью в центр боевого построения противника, сметая все, что только попадалось ему на пути. Чем больший разгон набирали гномы, тем глубже проникал «молотобой» в расположение противника.

Конечно, на кладбище, где всюду громоздились могильные ограды, деревья, надгробья и склепы, для разгона недоставало места. Но желание победить все превозмогало.

Точно таран, пробил «молотобой» ряды противника. Задние ряды гномов напирали на передние, и собранная в единый кулак сила давила, сметала карликов, как пушинки. Гориллами овладела паника: из-за такого построения атакующих они не могли даже приблизительно определить их количество. Захватчикам казалось, что против них выступила огромная, неисчислимая армия. Быть может, прибывшее из Малого Мидгарда подкрепление.

«Железка» молота застряла, завязла в теснине боя, и тогда «рукоятка» неожиданно разделилась на две части. Ряды нескладно перестроились в шеренги – гномы, домовые, кобольды и другие древнерожденные двинулись, захватывая карликов в кольцо. А в центре «железки» грозного «молотобоя» гордо реяло знамя с рунами и орлом.

Скрэбы попятились. Никто уже не слушал приказов офицеров – угроза быть отрезанным от ямы-Врат казалась страшнее любого наказания.

Гном Ильвис охрипшим голосом выкрикивал команды, ему вторили гномы, отвечавшие за то или иное подразделение.

Если бы карликам хватило выдержки продержаться хотя бы десять минут, они бы поняли, какие ничтожные силы им противостоят. Сумей они присмотреться к атакующим, они бы разобрались, что большинство команд и приказов Ильвиса оставались невыполненными; что древнерожденные сумели только в первые несколько минут удержать правильный строй, а потом он развалился, превратился в обыкновенную неуправляемую толпу. Но именно хладнокровия чужакам и не хватило. Привыкшие к тому, что все их вторжения в Большой Мидгард происходили без осложнений, карлики теперь дрогнули. Вначале к Вратам метнулся один скрэб, потом другой, третий… Паника оказалась заразительной. Не прошло и минуты, как все карлики, отталкивая друг друга и выкрикивая проклятия, бежали к Вратам. Ужасная армия бесславно прекратила свое существование. Генрих поднялся. На его глазах в яму сиганули остатки чужеземного войска.

– Победа! – загремело со всех сторон. – Слава Одину и Тору, мы отстояли Регенсдорф!

– Эх, надо было отрезать им путь к отступлению, – сетовал кто-то из молодых гномов.

– Что ж ты к яме не побежал? – спросил с благодушной улыбкой гном постарше.

– А сам ты отчего не побежал? – огрызнулся молодой гном. – Эх, жаль, что ни одного скрэба в плен не захватили!

– Пустое! Если сунутся еще раз, уж тогда-то мы наберем сколько угодно пленных!

«Мы победили? – Генрих с сомнением огляделся. – О господи, мы действительно победили!»

Генрих сорвал с головы маску оборотня, отбросил ее, подставил ветру разгоряченное лицо.

«И я выиграл главный приз – дорогу в Малый Мидгард! Наконец я смогу увидеть Альбину, встретиться с Капунькисом и Бурунькисом… Вот оно – счастье!»

Генрих подобрался к яме-Вратам, несколько секунд вглядывался в клубящийся туман, борясь с искушением запрыгнуть в него. «Нет, не сейчас. Теперь уж это никуда от меня не денется. Сперва улажу дела здесь, в Большом Мидгарде, подготовлю отца, маму, а потом в путь…»

Генрих отошел от ямы, подозвал одного из гномов. Это был очень молодой гном, его лицо покрывал бледный пушок – пройдет не один десяток лет, прежде чем пушок превратится в густую бороду, украшение и гордость гномов.

– Приятель, не видел ли ты моего друга, Олафа?

– Это такого высокого человека, настоящего великана? Кажется, видел, но где, не помню. У меня в голове все перемешалось от счастья, господин Генрих. О боже, я даже забыл, как меня зовут… Радость-то какая – мы победили!

Генрих кивнул, улыбнулся.

– Глядите, – воскликнул радостно гном, – зеленошкурые даже Врата за собой закрывают! Боятся,

что мы погоним их в пасть к самому Нидхеггу! Ха, вот уж трусы!

Генрих обернулся – из ямы рвались струи дыма, надгробная плита медленно задвигалась.

– Ее надо остановить! – в панике выкрикнул Генрих и, припадая на разбитую ногу, поспешил к Вратам. – Ведь это единственный способ восстановить вязь с Малым Мидгардом!

– Тьфу ты! – улыбка сползла с лица гнома. – Об том я не подумал!

– Опережая Генриха, крепыш в три шага подскочил к плите, схватился за нее и тут же отпрянул, размахивая руками:

– Горячая!

– А ты чего ожидал? – рассмеялся кто-то из стариков. Битва отгремела, теперь можно было радоваться и шутить. – Ничего, мы ее, гадину, сейчас кузнечными рукавицами! Посторонитесь, господин Генрих, в этом деле никто лучше гномов не справится. А ну, парни, подсоби!

Шестеро гномов проворно натянули толстые войлочные рукавицы. Дюжие руки ухватились за плиту, крепкие ноги уперлись в землю, на скулах заиграли желваки.

– Навались!

Плита как подвигалась, уверенно и неспешно, так и продолжала подвигаться. Дружные усилия коренастого народца ни на мгновение не поколебали ее хода. Лишь дымок, тянувшийся из щели, стал плотней, да под землей загудело громче, как будто в глубине могилы работал паровой двигатель, управляющий ходом плиты. Черный провал сузился до метра, потом до полуметра. Лица гномов покраснели, на шеях вздулись вены, но все усилия оказывались бесполезными. Когда щель уменьшилась до каких-то пары десятков сантиметров, гном Ильвис в отчаянии просунул в нее боек своего молота, однако даже крепкая, гномьей ковки сталь не выдержала натиска магии. Металл прогнулся, сплющился, а в следующую секунду в руках пораженного Ильвиса осталась лишь расщепленная рукоятка.

Ильвис тряхнул головой, отгоняя наваждение, посмотрел на Генриха:

– Как такое могло статься?

Генрих пожал плечами. Глюм Фунькис с ненавистью плюнул, слюна коротко зашипела и тут же высохла на раскаленной поверхности.

– Сбежали, как трусы сбежали!

– А хорошо мы им всыпали! Слушай, а ты видел, как я одному… – И тут со всех сторон, как по команде, поднялся шум. Гномы, домовые, все, кто только принимал участие в битве, принялись наперебой хвастаться своими подвигами, осыпать противника едкими оскорблениями, благодарить богов. Плита, закрывшая проход в Малый Мидгард, никого больше не интересовала. Никто не заметил полного отчаяния в глазах Генриха, бросившего взгляд на закрывшиеся Врата.

Древнерожденные, те, кто меньше других пострадали в битве, разбрелись по кладбищу; остальные повалились на землю, позволив себе передохнуть, осмотреть раны. Постепенно кладбище огласилось стонами. Но это продолжалось недолго. Вокруг раненых захлопотали неизвестно откуда взявшиеся гномихи и домовихи. Они промывали раны, накладывали повязки с лечебными травами, поили пострадавших болеутоляющими отварами.

На кладбище прикатили бочонки с пивом и брагой, началось празднование победы.

– А славная была битва! – гном Ильвис тронул Генриха за руку. На лбу предводителя древнерожденных темнела запекшаяся кровь, один глаз заплыл, а борода от сгустков крови превратилась в слипшиеся клочья. Однако, несмотря на ранения, Ильвис выглядел счастливым, он даже успел обзавестись новым молотом. Громко отхлебнув из деревянной кружки, гном продолжил: – Теперь уж они не скоро сунутся к нам. Побоятся! Теперь мы знаем, как отваживать незваных гостей…

– Погибших нет? – спросил Генрих.

– Кажется, нет, – ответил гном. – Для карликов живые пленники из Большого Мидгарда представляют огромную ценность. В этом наше счастье и их ошибка…

Ильвис подошел к Генриху ближе и, воровато оглянувшись по сторонам, прошептал:

– Признаюсь, даже мое сердце дрогнуло при виде этих ужасных созданий. Что уж там говорить о моих товарищах! Мы ведь не воины – мы обычные мирные существа, сроду не державшие в руках мечей.

– Но сражались вы здорово! – сказал Генрих.

– Вы мне не верите? – гном улыбнулся. – Дело в том, что давно уж пропал спрос на мечи и кольчуги. А то оружие, что при нас, это семейные реликвии… Спасибо вам, огромное спасибо от всех древнерожденных Регенсдорфа, господин Генрих.

– За что? Это ваш «молотобой» всех спас. И еще колдун Мьедвитнир.

Гном Ильвис покачал головой.

– Мьедвитнир лишь отвлек колдуна скрэбов. А «молотобой»… Что мог сделать наш; «молотобой», если большую часть его составляли женщины?

– Как – женщины? – Генрих недоверчиво уставился на Ильвиса.

– Ну да, женщины. Гномихи, домовихи… Мужчины-то почти все завязли в бою, вот и пришлось собирать всех, кто только способен носить оружие. Уж если погибать, так не все ли равно где – здесь или в Регенсдорфе, в собственных жилищах? Нет, что ни говорите, а победили мы только благодаря вам, господин Генрих. Одно сознание, что рядом с нами сражается сам господин Герой придало всем силы и твердости. Даже самые слабые и трусливые превратились в храбрецов от одной мысли, что с нами сам победитель Безе-Злезе. Да не дадут мне соврать боги!

От этих слов Генрих пришел в страшное смущение. Он почувствовал, как щеки его краснеют, и поблагодарил бога, что темнота скрыла это.

– Спасибо, Ильвис. Мне очень приятны твои слова…

Хотя я не уверен, что мой подвиг сегодня удался.

Ильвис, возражая, махнул рукой:

– Вы ошибаетесь – подвиг не может не удаться, если совершен с чистым сердцем. Поверьте, любой древнерожденный Регенсдорфа готов отправиться с вами хоть на край Земли, хоть в сам Етунхейм… Рядом с вами и погибать не. страшно. Спасибо вам от всех регенсдорфцев.

Сердце мальчика защемило от радости и счастья, на глаза навернулись слезы благодарности. Генрих украдкой смахнул их, потом протянул руку гному и пожал крепкую ладонь.

– Нет ничего приятнее, чем услышать такое, – сказал он.

Глава XXVII ЭЙВИНД, СКАЛЬД ЯРЛОВ

Гном Ильвис немного помолчал, а потом указал на Олафа, успевшего оправиться от удара Генриха:

– Господин Генрих, ваш товарищ показал себя отличным бойцом, настоящим воином. У него храброе сердце. Не каждый решится биться вслепую. Передайте, пожалуйста, ему благодарность от нашего имени.

Очень жаль, что сам он нас не слышит и не видит.

Генрих кивнул, повернулся к Олафу. Гроза школы, усевшись на землю, с подозрением рассматривал повязку на своей ноге. В метре от него, боязливо переступая с ноги на ногу, топталась молоденькая домовиха с чистой тряпочкой и полным ведерком воды в руках.

– Олаф, ты как? – приблизившись к другу, спросил Генрих.

– Да живой, что со мной может случиться? – ответил тот. – Но если я хоть что-то понимаю во всем этом, можешь смело проломить мне голову! Против кого я дрался? Чудеса, да и только! Ты как-то обронил, что вокруг полно невидимых существ, но я до сих пор не могу этого понять и в это поверить, хотя какой-то черт мне едва ногу не оттяпал… Хм. А потом я вдруг потерял сознание, будто девчонка. Представляешь? Собрался идти, уж не помню куда, как вдруг – бабах! – в глазах потемнело. Еле очухался. Н-да-а… Такого со мной еще не бывало, – Олаф пощупал затылок. – И шишка есть. Чем это меня так долбануло? Камень, что ли, кто-то бросил? Ты ничего такого не заметил?

– Нет, камня я не заметил, – ответил Генрих, пряча глаза. – Как я рад, что ты жив…

– Угу, – буркнул Олаф. – Я бы этому гаду, что мне голову едва не проломал, руки бы повыдергивал… Они еще здесь?

– Что?

– Да твои друзья, невидимки.

– Здесь, – Генрих кивнул. – Они очень благодарны тебе. Говорят, что ты вел себя геройски.

– Ерунда, – Олаф махнул рукой.– Передай им, что это они молодцы. И спроси, может, они видели гада, который меня стукнул?… Убитых много?

Генрих энергично покачал головой:

– Кажется, никто не погиб. Но много раненых. Карлики, к счастью, интересуются пленными врагами, а не мертвыми.

– Как инки, стало быть?

– Что, как инки?

– Ну, инки ведь тоже сражались для того, чтоб заполучить пленных, – сказал Олаф. – Они приносили их в жертву.

– Ну да, – кивнул Генрих. – Что-то в этом роде. Ты, кстати, перестань терзать свою ногу. Возле тебя стоит, не решаясь предложить помощь, лекарь, который больше тебя смыслит в обработке ран.

– Шутишь? – вздрогнул Олаф, недоверчиво оглядываясь по сторонам.

– Нет, не шучу. Ты ляг, закрой глаза, а она все сделает. И рану промоет, и повязку наложит.

Внезапно со стороны склепа Марты Винкельхофер раздались крики, ругань.

Что за шум? – хватаясь за молот, крикнул Ильвис.

– Лазутчика изловили! – донеслись радостные возгласы. – В кустах прятался. Думал, наверное, что не найдем.

– Тащите его сюда!

Послышалась короткая возня, раздался и смолк возмущенный вопль, ветви раздвинулись, и гномы вытащили из кустов трепыхающегося старика.

– Как смеете вы проявлять столь чудовищную грубость! Да вы знаете, кто я?! Да сам ярл Квельдульв Хромой меня… – возмущался старик на «эхте».

– Иди, иди, – оборвал его один из гномов. – Сейчас разберемся, что ты за птица и что высматриваешь!

Судя по одежде, старик и вправду заявился из Малого Мидгарда. Кто же в нашем мире станет носить серые холщовые штаны и просторную рубаху, подпоясанную кожаным ремешком? Плечи пленника покрывал пурпурный шерстяной плащ с жирными и грязевыми пятнами, плащ закалывался костяной булавкой.

– Ну, рассказывай, кто такой, что здесь делаешь и почему был вместе с карликами, – начал допрос Иль-вис, но старик оборвал его:

– С гномами я говорить не стану! Слишком велика честь!

– Тогда говори со мной, – выступил вперед Генрих, умышленно обращаясь к пленнику на немецком языке. – Я не гном.

Старик посмотрел на Генриха сверху вниз так, как будто перед ним стоял разговаривающий кот.

– Вы предпочитаете говорить на варварском диалекте? Или вы думаете поразить меня своими познаниями? – ответил старик по-немецки, с едва заметным акцентом. – Оставьте это, – он махнул рукой. – Я свободно разговариваю на пятнадцати языках.

Услышав разговор на родном языке, Олаф Кауфман поднялся с земли, поблагодарил, кланяясь во все стороны, невидимого лекаря и заковылял к Генриху.

– Кто это? – спросил он. – Я видел этого старика перед самой дракой – он выбирался из могилы. Тоже разновидность привидений?

– Кто разновидность привидений? Я разновидность привидений? – возмутился старик. – Никакое я не привидение. Я – Эйвинд, Скальд Ярлов, из Норддерфера!… Этим именем я горжусь и не намерен скрывать его даже от вас. Я вам скажу больше того – вы можете терзать мое тело, но мой разум вам не подвластен!

Генрих промолчал, с любопытством рассматривая старика. Олаф удивленно хмыкнул и потер затылок.

– Почему же вы молчите? – занервничал старик. – Я ведь вам сказал, что никаких военных секретов выдавать не стану.

– Почему? – улыбнулся Генрих.

– Потому что я, господа, величайший скальд Малого Мидгарда, а не лазутчик.

– Позвольте мне, господин Генрих, стукнуть этого скальда молотом по башмакам, – обратился к Генриху Ильвис. – Оттяпаю ему парочку пальцев – мигом вся спесь слетит.

– Какая наглость! – возмущенно буркнул старик Эйвинд, но на всякий случай отодвинулся от гнома.

– Но хоть что-нибудь вам придется сказать в любом случае, – твердо произнес Генрих. – Вы были на стороне врага, и теперь вы пленник. Не надейтесь, что с вами станут церемониться – гномы и домовые так напуганы скрэбами, что скорей разорвут меня на куски, чем позволят вам молчать…

– Вы собираетесь меня пытать? – испугался старик. – Но ведь так нельзя. Я не солдат, и с вами я не сражался. И потом, я – скальд, я слагаю песни о героях. За что ж меня пытать?

– Уведите его, – обратился Генрих к гномам. – Перенесем допрос на другое время. Сейчас все мы слишком утомлены для спора.

Десяток гномов вцепились в одежду Эйвинда из Норддерфера и попытались оттащить его от Генриха, но старик вдруг завопил не своим голосом:

– Стойте! Стойте! Не берите греха на душу, господин как вас там. Не позволяйте этим бессердечным созданиям терзать Скальда Ярлов. Их много, а я один на оба Мидгарда… Что вы хотите знать? Я скажу вам все. Клянусь! – Старик принялся ожесточенно отталкивать от себя гномов, царапаться и даже кусать их за руки. Судя по всему, он действительно не был воином.

– Ладно, отпустите его, – велел Генрих, присаживаясь на землю и вытягивая раненую ногу. – Что же вы хотите нам рассказать?

Старик поспешно плюхнулся на колени, вцепился двумя руками в прутья железной ограды и с удивлением спросил:

– Я хотел рассказать? Нет, это вы пожелали меня расспросить. Так спрашивайте, но учтите – я почти ничего не знаю.

– Вы пришли вместе с карликами, и вы были единственным человеком среди них. Это вы их возглавляли? – приступил к допросу Генрих.

– Нет, не я. Эти дикари никогда не подчиняются обычным людям. Теперь я могу быть свободен?

Гном Ильвис бухнул молотом по ограде, да так сильно, что земля затряслась.

– Если хочешь, так я тебя сейчас освобожу, – вкрадчиво сказал он. – Но будешь ли ты этому рад – вот в чем вопрос. Не многие чувствуют себя счастливыми, когда им сшибают голову…

– В каком смысле? – спросил старик.

– А в самом прямом, – гном показал пленнику молот. – Как тресну тебя по лбу, так ты вмиг окочуришься, проклятый лазутчик.

Старик испуганно вжал голову в плечи и умоляюще, снизу вверх, глянул на Генриха:

– Я их не вел, это они меня привели. Моя задача – слагать хвалебные песни о героях.

– Это они-то герои? – с презрением возмутился кто-то. – Подлые трусы они, а не герои. Велика смелость – нападать ночами на спящих!

– Врата, которыми вы прошли, единственные открытые или существуют другие? – спросил Генрих.

Пленник покачал головой:

– Других не осталось. Да и эти, наверное, уж больше не откроются.

– А не врешь? – вмешался в разговор Ильвис.

– Клянусь! Можете хоть пытать меня – я говорю правду.

– За пыткой дело не станет, – успокаивающе заметил Ильвис. – Об этом ли тебе волноваться?

Эйвинд, Скальд Ярлов, при этих словах вздрогнул, что-то невнятно простонал и неожиданно завалился на бок.

– Эй, что с вами? – Генрих испуганно наклонился к старику, но его опередил Мьедвитнир. Он прижался к груди пленника ухом, потрогал его за шею и сказал:

– Лишился чувств.

– Слава богу! – Генрих с облегчением вздохнул. – А я уж решил, что помер от разрыва сердца. Зачем же вы его так напугали, господин Ильвис?

– А что с ним церемониться? – Предводитель древнерожденных засунул молот за пояс. – Пытать бы я его, старика, не стал бы… наверное, а вот припугнуть стоило. Страх многим языки развязывал.

Генрих подумал, что на сегодня допрос окончен. Как скоро старик придет в себя, никому не известно. К тому же неясно, сможет ли он от страха говорить вообще. Генрих не сомневался, что Эйвинд – житель Малого Мидгарда, мира драконов, рыцарей и разбойников – принял слова Ильвиса о пытках за чистую монету.

– Ладно. Перенесем разговор на другое время. У вас нет случайно на примете надежного места для тюрьмы? – спросил Генрих Ильвиса.

– Для чего? – удивился гном.

– Для темницы, – поправился Генрих. – Чтоб арестованного там содержать.

– Кого? – растерянно переспросил Ильвис.

Генрих улыбнулся:

– Пленника: вот этого старика, Эйвинда из Норддерфера. Сейчас некогда с ним возиться, а завтра или на днях продолжим допрос.

Гном наморщил лоб и принялся вслух размышлять:

– Вся загвоздка в том, что старик – человек, а при таком недостатке невидимкой не станешь.»Хм. Куда бы его запихнуть? В подвале или на чердаке его не спрячешь – мало ли, кому-то из людей понадобится заглянуть туда? Вот уж задачку вы мне задали, господин Генрих. Хм. Может, к нам, к гномам, в пещеры? Но это за городом, да и кто согласится держать у себя подлого шпиона? Хм. Может, его… Нет, лучше в подвалы герцогского замка, хотя нет, там тоже беспокойно… А что, если припрятать его в доме графов Ойшенгеров? – оживился вдруг гном. – Дом хоть и взорвался во время сражения с проклятым Каракубасом, а подвалы все же уцелели: дом старый, а раньше на совесть строили, не то что теперь.

– Лучшего места и не найти, – кивнул Генрих. – Туда ни один нормальный человек не сунется. Вы, господин Ильвис, проследите, пожалуйста, чтоб охрана была надежная… Ваши люди смогут дотащить старика до темницы или придется ждать, когда он очнется? Скоро рассвет…

– Нет, ждать мы не станем. Эй! Альвис! Сундри! Возьмите еще троих парней да тащите старого болвана в подвалы графского замка.

– Донесут ли? – усомнился Генрих.

Вместо ответа гном только хмыкнул.

– И прошу вас, господин Ильвис, проследите, чтоб ваши люди не издевались над пленным. Старик все-таки…

Гном недовольно поморщился:

– Как лазутчиком к нам пробираться, так возраст ему не помеха, а как расплачиваться за грешки, так он уж и старик. Ладно, господин Генрих, ради вас мы не тронем негодяя. У, попался бы ты нам без господина Генриха! – гном погрозил бесчувственному телу Эйвинда кулаком.

Сундри и четверо гномов легко подхватили Эйвинда из Норддерфера на руки и поволокли с кладбища, точно мешок. Иногда гномы умышленно опускали руки пониже, и тогда пленник ударялся спиной о камни или землю. Но с этим Генрих поделать ничего не мог: древнерожденные так ненавидели зеленошкурых карликов, что, естественно, вымещали злобу на любом их союзнике.