Текст книги "Король под горой (СИ)"

Автор книги: Марк Шени

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Леит пропустил мимо своих людей, отправившихся отдыхать к кострам, и подошёл к Фингэлу.

– Здорово, жирный хер. Я слышал, что ты не подох на войне с южанами, да думал брешут, чтоб мне досадить.

– И тебе подольше жить, – Фингэл присел на одно колено и обнял родственника. – Знакомься, наш гость, рыцарь Артур.

Низкорослый горец оглядел меня с ног до головы, ненадолго задержавшись на повязках на правой руке, после чего сплюнул за землю.

– На королевских рыцарей ты не похож.

– А что, в горах знают как выглядят королевские рыцари?

– В горах – нет. А я знаю.

Я протянул ему мешочек от Грегора. Леит схватил его, повернулся и пошёл к лагерю.

– Где там ярл? – он увидел ярла Максвелла. – Готовь две коровы. И долгого здоровья тебе.

– Это будет мальчик, – прогудел в ответ глава рода. – Рад тебя видеть.

– Пятеро предыдущих были девочками. Иногда я думаю, – Леит грузно хлопнулся на землю. – Что твоя дочь способна рожать мне лишь девиц. Но пока ты даёшь за каждую по две коровы – мы в расчёте.

Ярл сел рядом с зятем и протянул ему флягу.

– Ты привёл всего десяток воинов.

– Четырнадцать, включая меня.

– Этого мало.

– Мало?! – Дункан ворчливо выкрикнул, после чего понизил голос почти до шёпота. – Нак Кимли разбегутся от одного нашего вида. Я вообще не понимаю зачем тебе вся эта орава. Делить добычу с дружиной это святое дело, но с остальными…

Карлик покачал головой, сделал щедрый глоток пива, после снова начал говорить нормально.

– Я поручусь за каждого из моих ближних. Любой из них стоит десяти этих ублюдков, – он махнул рукой в сторону замка Эстер. – Мои ребята даже этому зубоскалу Фингэлу улыбку подровняют, коли надобность придёт.

Ярл Максвелл задумчиво оглядел подкрепление и перевёл взгляд на меня. В его глазах тускло блестело сомнение.

Глава 7

Мы стояли у входа в горную долину. Узкая, сжатая с двух сторон отвесными скалами, она простиралась перед нами вёрст на десять, заканчиваясь крутым подъёмом, ведущим в перевалу. Возле подъема притулился замок Эстер, тихий и спокойный. За нашей спиной тракт круто поворачивал на восток. Здесь начинались земли рода Нак Кимли. Никто из воинов не хотел первым ступать с тракта, а ярл Максвелл почему-то медлил. Поэтому горцы мазали лица и ладони синей краской, топтались на месте, проверяя щиты и короткие кольчуги. Наконец, ярл повернулся ко мне и произнёс:

– Погадай, чужак. Ты же знаешь небо и звёзды.

Я вздохнул, потёр начавшую саднить руку. Похоже, что ярл принял это за какой-то намёк и посему снял висящий на поясе рог и протянул его мне. Пальцы защипало, стоило прикоснуться к шершавой поверхности. Я глубоко вдохнул, приложил рог к губам и как следует дунул в него. Гулкий звук должен был прокатился по долине, отражаясь от скал и распугивая сонных утренних птиц, но рог молчал. Всё понятно.

Я сел на землю и закрыл глаза. Стоящий рядом Дункан только открыл рот, чтобы что-то сказать, как я приложил палец к своим губам. «Тихо». Это поняли все. Я напрягся и дунул в рог ещё раз.

Солнце вышло из-за горного склона мгновенно, словно его кто-то вытолкнул, и оторвалось от камня. Вокруг яркого жёлтого круга расцветало крестообразное гало, закованное кольцом света. Горцы стояли, затаив дыхание – вряд ли кто-то из них хоть раз в жизни видел подобное зрелище, хоть и все слышали о крестах в небе. Я открыл глаза, поднялся с места и протянул ярлу рог обратно. Тот легко оттолкнул мою руку:

– Что это значит? – он уточнил. – Этот крест.

– Два великих воина сойдутся в битве один на один.

– И кто победит?

Я прищурил глаза и ещё раз посмотрел на гало. Вертикальная черта была сильно больше горизонтальной.

– Тот, кто сильнее.

Леит тихо произнёс:

– Сильнейший всегда побеждает.

Я грустно улыбнулся ему в ответ:

– Если бы было так, я бы здесь не стоял.

Ярл Максвелл слез с коня и первым сделал шаг в долину.

* * *

Долина казалась вымершей. То тут, то там раскиданные домики глядели на нас тёмными провалами, от печных труб не веяло запахом утренней похлёбки, в загонах не было скота. Мы дошли до самого замка Эстер не встретив ни единой живой души.

Горцы выстроились неровной линией на расстоянии в два полёта стрелы от стен. Ярл Максвелл отправил Леита с его людьми по правую руку, а Дугласа – по левую.

В предобеденной тишине скрип распахиваемых ворот казалось разнёсся до самого края континента. Медленно из замка вышли Нак Кимли. Их было много, не меньше двух сотен. Четверо на трёх. Только дурак будет принимать бой в чистом поле без преимущества в числе. Со стороны замка раздался громкий крик:

– Эй, старик Нак Обби, – из толпы врагов выдвинулись две фигуры. – Твой воин против моего воина. Горец против горца. Согласен?

– У тебя нет воинов. Лишь бандиты и ублюдки. И горцев у тебя нет, только собаки. Отныне вас будут звать только так, – ярл сплюнул на землю. – Давай, щенок Нак Кимли, снимай с цепи своего пса.

Ярл Нак Кимли, чьего имени мне за всё время так и не сказали, был одет и вооружён по королевской моде. Длинная кольчуга с широкими рукавами, узкий и прямой меч, позолоченный шлем. Однако стоял он слишком скованно, будто носил этот доспех изредка, и никогда – в бою.

Вот его во… цепной пёс выглядел крайне странно. Мне трудно описать этого человека. Высокий и чрезвычайно худой, он двигался осторожно и вкрадчиво, словно большой кот. Перевитые мышцами руки и крепкие ноги кипели скрытой силой, загорелая до бронзы кожа ярко выделялась на фоне обычной бледности горцев, а дополняли вид короткие и курчавые волосы, чёрные, словно смоль. Даже горский плед смотрелся на нём чуждо – не с той стороны наброшен, не так подвёрнут, не туда заправлен…

Хуже всего, что от него во все стороны расходилась магическая воронка. Её ощущал не только я, горцы рядом то отводили взгляд, то ёжились от холода, словно внезапно наступила зима. Рана на руке не просто заныла, из неё будто нить за нитью начали вытягивать швы. Я положил пальцы на рог и снова ощутил тепло в крови.

Пёс тем временем прошёл половину пути до нас, остановился и снял со спины свёрток. В нём оказался меч, если это можно было назвать мечом. Длинный, изогнутый словно серп, с рукоятью в целый локоть. Я никогда в жизни не видел такого оружия. Солнце блеснуло на рыжем острие – бронзовый клинок был заточен и с внешней стороны, и как минимум до половины внутренней. Щита противник не нёс. Он положил меч внутренней стороной на плечо и скрестил на груди руки.

Ярл Максвелл в это время спокойно снял с плеча щит и протянул его Фингэлу:

– Не церемонься с ним.

Фингэл затянул ремень на руке, вытащил широкий меч из ножен и взмахнул рукой, разминая мышцы. Я подошёл к горцу на три шага и понизил голос так, чтобы нас не слышали остальные:

– Он быстр. Быстрее тебя. И руки длинные. Под пледом какой-то жёсткий доспех, явно не кольчуга.

– Сам догадался, – пробубнил в ответ Фингэл. – Что у него в руках? Я не видел таких мечей в королевстве.

– Не знаю, – честно ответил я. – Это скорее топор, чем меч. Осторожнее, прошу тебя.

Горец ничего не ответил, лишь сплюнул на землю и широким шагом пошёл вперёд.

* * *

С каждым шагом, который делал к врагу Фингэл, я чувствовал, как горец распаляет себя, разжигает внутри естественное пламя. На щите засветился родовой узор в виде кабана, точно так же заблестел браслет на его запястье. Сгусток магии внутри воина был похож на широкую реку, которая сипло рокочет, вот-вот готовясь обрушиться водопадом. Да и сам Фингэл в своей кольчуге был похож на блестящий поток, обрамлённый традиционным клетчатым пледом. Гром голоса горца раздался по долине:

– Назови своё имя, чтоб я хоть знал кого убиваю.

Его противник спокойно выдержал паузу и коротко ответил:

– Ари.

Меня продрало до самых костей. Тихий голос, слишком тихий, чтобы быть услышанным на таком расстоянии, ворвался в наши ряды и эхом пронёсся в сознании каждого воина Нак Обби. Я всё смотрел на разрастающуюся вокруг Ари воронку… Нет, это не дикая магия. Не так как выглядит несущийся поток воздуха, затягивающий в себя вырванные с корнем деревья. Это была ровная воронка океана, стекающего в бездонный провал края мира, недвижимая и неизменная последние тысячелетия. Только в тот момент я понял, что не встречал подобной силы никогда в своей жизни, и вряд ли встречу. Воитель-колдун или, скорее, колдун-воитель немыслимой мощи стоял на поле боя. Мне захотелось крикнуть, завопить, остановить грядущую битву, но это было невозможно.

«Два великих воина столкнутся в бою. Сильнейший победит».

Последние десять шагов Фингэл не прошёл, а скорее пробежал, после чего с криком нанёс удар. Он всё сделал правильно – отвёл назад руку, закрыл момент удара щитом, чтобы противник не знал начального движения, после чего с оттяжкой рубанул сверху. Таким ударом можно было развалить напополам корову, а она бы даже не поняла, что произошло, так быстро и сильно он был нанесён. Ари даже не обратил на него внимание, лишь подвинул корпусом назад и пропустил клинок перед собой.

Фингэла занесло и протащило инерцией вперёд, но он не стал терять запала и обратным движением попытался подсечь противнику ноги. Снова Ари сделал два коротких шага и кончик меча прошёл возле его колена. «Словно кошка играет с мышью», пронеслось в моей голове. Фингэл зарычал, как дикий зверь, и ударил острием вперёд, пытаясь насадить врага на клинок. Однако Ари скинул с плеч свой меч, одним полукруглым движением отбил выпад и, перехватив странное оружие двумя руками, ударил сверху. Горец едва успел поднять вверх щит, как удар разбил железную кромку. Осколки щепы полетели во все стороны. Буквально на глазах щит стал на треть меньше.

Даже с такого расстояния я увидел улыбку на губах Фингэла. Его глаза пылали в прорези шлема, а щит и браслет давно потухли. Он вобрал в себя всё. Горец спокойно провёл острием меча по ремням на щите, и деревяшка спала с его руки. Щит сковывал воина гор, не давал набрать скорости. Я знал, что он сделает дальше – сам бы поступил так; но ещё я знал, что это будет последний удар, и он не принесёт победы.

Фингэл схватил меч двумя руками и рубанул сверху наискось. Первый удар в том бою мог бы разрубить корову. Последний – всадника с конём. Упавший с горной вершины камень не смог бы вложить столько сил, сколько вложил в этот удар Фингэл. И охотящийся сокол не был так быстр, как клинок Фингэла.

Резкий звон от столкнувшегося металла разлетелся вокруг. Ари принял клинок на клинок, лезвие на лезвие, лишь развернув свой серп внутренней стороной. Он не сдвинулся ни на йоту от удара, а Фингэл давил до тех пор, пока не понял, что это бессмысленно. Горец отступил на полшага назад, не в силах понять как же это произошло.

Ари ударил коротко, через руку, лёгким, слово бы невесомым выпадом. Острие клинка дёрнулось вперёд и вернулось назад. Фингэл опустил руки и развернулся к нам. Шлем на его голове развалился на две неровные половины и упал на землю. По лицу, измазанному синей краской, потекли капли крови, сливаясь в густой поток. Меч выпал из рук. Горец сделал пять шагов и повалился на землю. «Жив, не навзничь упал», прошептал я.

Воины Нак Обби закричали со всех сторон и ринулись в бой.

* * *

Две лавины людей схлестнулись в битве. Как бы и когда бы это не происходило, я всегда чувствовал себя одинаково. Неважно, поножовщина ли это с пятью боярскими сыновьями на заднем дворе трактира или атака пятидесятитысячной конной лавы степняков под стенами Анвуарата. Ты вычленяешь только то, что происходит в маленьком круге впереди. Несётся ли на тебя пьяный здоровяк в одной рубахе на голое тело, а ты готовишься огреть его табуретом; или же к тебе стремительно приближается конник, закованный в железо от собственной макушки и до лошадиных копыт, а ты сжимаешь в руках длинную пику. Есть лишь враг перед тобой, тот, кто несёт несёт тебе смерть, остальное мелькает где-то на фоне, изредка выплывая вперёд яркими картинами в момент угрозы.

Я мчался за ярлом, сжимая в левой руке тяжёлый щит и проклиная рану на правой. Хорошо, что ярл Максвелл прекрасно справлялся и без меня, расшвыривая врагов мощными ударами топора, раскалывая щиты, пробивая шлемы и вминая кольчуги в тела врагов. Всё что оставалось – прикрывать ему спину. Ярл упрямо двигался вперёд, к возвышающимся за спинами врагов фигурам молодого ярла Нак Кимли и его цепного пса по имени Ари, уже успевшего вернуться к хозяину. Ярл Максвелл не выкрикивал оскорблений и угроз, он не рычал и не вопил, лишь тяжелое дыхание раздавалось из-под его шлема. Каждый раз, когда он оглядывался, чтобы убедиться, что сзади нет врагов, я видел в его глазах лишь холодную устремлённость к убийству. Он прокладывал себе путь сквозь битву словно исполинский лесоруб – сквозь лес.

Мой взгляд то и дело выхватывал по сторонам события, застывавшие на мгновение в тот момент, когда я моргал. Это словно картина, яркая, написанная крупными и грубыми мазками, оживающая прямо на твоих глазах.

Вот широкоплечий горец с клочковатой бородой в пятнах синей краски всаживает острие меча в своего врага. Клинок застревает в хребте и падающее тело увлекает горца за собой, он падает на уже мертвого ублюдка, не осознавая это, вытаскивает кинжал и начинает колоть труп. Кольцо бьющихся людей смыкается вокруг него, дальше не видно.

Вот один из Нак Кимли, почти мальчишка, метает дротик за дротиком, они застревают в щитах или попадают в землю, пока на него не бросается один из вепрей с дубиной в руках. Мальчишка принимает удар на щит и выхватывает длинный нож, только чтобы его противник был убит ударом топора в спину другим Нак Кимли.

Мгновение проходит, взгляд начинает движение в сторону, но в картину врывается Леит. Мальчишку сметает в сторону словно изломанную куклу, бандит пытается отбить удар алебарды, но Леит подсекает его обратным движением и вонзает острый шип на нижнем конце древка прямо в центр груди.

Вот с другой стороны горец клана Нак Обби стоит посреди четырёх сражённых псов. Он издаёт победный клич и поднимает в воздух руку. В него вонзается стрела с охряным оперением, прямо в скулу, от давления глаз выпадает из глазницы. Горец не успевает даже ничего понять, как вторая стрела пробивает навылет горло. Он падает на колени и замирает в полусогнутой позе.

Удивительно, как много деталей можно вспомнить и как мало они значат. Я не буду дальше утомлять читателя кровавыми деталями неизвестного сражения в далёких землях, ведь наша история совсем не про это.

Схватка гудела со всех сторон, мы зашли так глубоко, что на меня начали бросаться враги. Я отбивался щитом, стараясь отталкивать ублюдков под удары ярла Максвелла, или просто ломал колени окованным краем, осаживая самых ретивых. Моя правая рука уже не просто зудела, она буквально вопила от того, что ней нет клинка. Мы были окружены псами со всех сторон, оторвались от своих, но это не беспокоило ярла. Он видел лишь одного врага впереди, того, чья смерть смерть действительно имела смысл на этом поле боя. Молодой ярл Нак Кимли стоял на небольшом возвышении, с улыбкой на лице озирая поле боя. Между нами было буквально двадцать шагов и тонкая линия врагов, испуганно пятящихся от ярости ярла Максвелла. В этот момент я отчётливо услышал отданный приказ:

– Избавься от него.

Ари достал из колчана стрелу с оперением, окрашенным охрой, пригляделся и натянул тугой лук. Я выскочил вперёд и закрыл грудь ярла своим щитом. Пронзительный звон тетивы рассёк шум боя, с лёгким свистом стрела преодолела разделяющее нас расстояние, пронзила щит, словно он был сделан из бумаги, срезала у меня прядь волос и вошла в сердце старому ярлу Максвеллу. Старик упал мне на руки и начал сползать на землю.

– Мой… мальчик… – последнее, что я услышал от ярла.

* * *

Я сбросил с руки бесполезный щит. Обострёнными чувствами я понимал, что ярл уже мёртв и остатки жизненных сил покидали его тело. Бегать вокруг и суетиться не имело смысла, оставалось лишь не умереть самому и отомстить. Мир сжался до крошечного туннеля, на одном конце которого был я, а на другом уже натягивал тетиву Ари. Его лицо было спокойно, глаза устало прикидывали расстояние и ветер. Мне же хотелось кричать. Стрела сорвалась с тетивы.

Я слегка подвинул голову вправо и жесткое оперение оцарапало мою шею. Холодный воздух ворвался в лёгкие и, казалось, добрался до самых кишок, после чего покинул глотку в виде крика. Вторая стрела полетела в тело, чуть правее и ниже центра груди. Я выдернул топорик из-за пояса и коротким движением ударил обухом по летящему острию. Раздался лёгкий звон и посланница смерти, закрутившись в воздухе, упала на землю.

Третьего выстрела я ему не дал. Сорвавшийся с руки топорик устремился прямо в лицо Ари. Я даже не следил за его – топорика – полётом, лишь сосредоточился на том, чтобы выхватить второй и метнуть его в тот же момент в молодого ярла Нак Кимли. Тот так и стоял столбом, даже не понимая, что происходит.

Что случилось с первым топориком я так и не увидел, но на пути второго вырос кончик лука. С резким щелчком тетива порвалась, резко распрямившийся лук задрожал в воздухе и вылетел из рук моего врага. К этому моменту я преодолел уже половину разделяющего нас пути. В ладони у меня сам собой вырос нож, ближайший бандит даже не успел ничего понять, как кончик клинка погрузился ему под ключицу, разом превратив руку в висящую веревку. Я перекинул ублюдка через себя. В этот момент воздух в лёгких закончился.

Я был окружён десятком воинов, имея лишь нож и одну неработающую руку. Это была верная смерть. Они подняли щиты и двинулись в мою сторону, но в этот момент щенок Нак Кимли очнулся. Он что-то заверещал, отшатнулся назад и упал задницей на землю, после чего побежал в свой замок, то падая на четвереньки, то поднимаясь вновь.

Я оглянулся назад. По полю боя в мою сторону мчался Дункан, расшвыривая выродков во все стороны. Его рыжая борода пылала огнём, а широкий меч двигался вверх и вниз, с каждым ударом забирая чью-то жизнь. За Дунканом клином шли горцы. Стоящие вокруг меня бандиты начались пятиться назад и занимать оборону вокруг Ари.

– Вперёд. Щенок впереди, – крикнул я горцу. – Мы должны отомстить за ярла Максвелла.

Дункан остановился рядом со мной и показал на тело ярла.

– Надо уходить, Максвелл мёртв. Теперь ярлом является его сын.

Я непонимающе перевёл взгляд. Дункан схватил меня за плечо и притянул голову в своему рту так близко, что капли слюны окропили щёку.

– Хочешь сдохнуть? Вперёд. А я за ярла Грегора умирать не намерен.

Глава 8

Гильда что-то проворчала в углу. Артур оторвался от горшочка с варёной полбой и поднял глаза на волшебницу:

– Ты сама отказалась от каши.

Ответом был полный разочарования взгляд.

– Чем ты так опять недовольна?

– Мы здесь уже неделю, а ты до сих пор толком не рассказал ни про курган, ни про того самого короля под горой, зато пичкаешь меня историями про горы и горцев.

– Не рассказал, – следопыт отставил горшок в сторону. – Это ведь скучно, переходить сразу к делу. К тому же, вдруг наши записки будет читать человек, который вообще ничего не знает про север?

Гильда тяжело вздохнула и устало спросила:

– И что теперь? Целый день будешь рассказывать про похороны ярла?

– Почему нет? Разве что тебе будет совсем мерзко от описания жутких северянских традиций.

Артур протянул последние слова, подражая протяжному гулу в печной трубе долгими зимними ночами. Волшебница в ответ лишь сморщила свой аккуратный носик.

– Думаешь я мало диких вещей повидала? Перед тобой, всё-таки, выпускница дие университат.

Трубадур, всё это время молчавший, аккуратно наполнил чернильницу и постучал кончиком пера по ней. Артур повернулся к королевскому слуге и продолжил рассказ:

– Ну, что ж. Погребальный костёр…

* * *

Погребальный костёр высотой в человеческий рост возвышался в центре двора. Каждый из воинов поднёс к нему дров. Он напоминал огромную ладью с высокими носом и кормой, которую местные горцы никогда в своей жизни не видели – такое судно не нужно для мелких горных озёр и рек. Но именно на таких судах агломанны в бородатой древности пришли по морю в эти земли, на таких же судах их ярлы до сих пор уходят на небо.

Тело Максвелла лежало на вершине костра, бледное, одетое в кольчугу и закутанное родовым пледом Нак Обби. В руках покойник сжимал топор, ноги его покрывал большой щит, а вокруг были щедро разложены дары в последний путь – горшки с едой, кувшины с пивом и подарки умершим. Каждый из воинов подходил к костру, клал что-то от себя, тихо проговаривая напутствие погибшему, и возвращался назад, образуя ровный круг.

Наконец, последний из воинов отошёл от костра, и старая женщина, сухая, с наполовину выпавшими волосами и беззубым ртом вошла в круг. Она подняла глаза к закатному небу и завопила подобно раненому зверю. Когда крик затих, её скрипучий голос прокрался в наши уши и сказала она: «Кто желает сопроводить нашего господина на небеса? Кто желает в посмертии служить ему, как при жизни?».

Из толпы слуг, угрюмо топтавшихся в стороне, решительно вышел молодой парень, высокий и крепкий. Старуха ввела его в центр круга, после чего оглянулась на слуг. Толпа задрожала, зашуршала шепотом десятка ртов, и одна из девушек вырвалась из толпы, а десятки рук хватали её – девушку – за подол и рукава, словно не желая отпускать. Служанка буквально вбежала в круг, забралась на брёвна и посмотрела на покойника. Глаза её были полны печали, но я так и не узнал кем она приходилась погибшему. Старуха осторожно спустила её с костра и взмахнула рукой. В тот же миг воины не пойми откуда достали два огромных кувшина и протянули их юноше и девушке.

Даже с моего места было понятно, что в кувшинах не вино и не пиво – тяжелый и горький запах полыни бил в нос. Слуги поднесли кувшины ко рту и начали глубокими глотками поглощать напиток. На лице юноши не дрогнул ни один мускул, но девушке питье давалось гораздо тяжелее – она давилась, отнимала кувшин ото рта, переводила дух и снова пила. Наконец, напиток кончился.

Один из воинов ввёл в центр круга быка, за ним последовали корова, толстый баран, овца и три курицы. Животным отрубили головы, быка и корову, вдобавок, рассекли надвое, а барана и овцу разрубили на четыре части. Мясо, от которого шёл пар, сложили на вершину костра. Тем временем девушка запела песню. Я не запомнил точно слов, меня лишь удивило, что это была веселая песня, очень смешная и задорная, про неудачливого мальчишку, который поймал рыбу, но, пытаясь похвастать отцу, снова уронил её в озеро. Для меня она контрастировала с похоронами, но ни один горец вокруг не удивился.

Тем временем, пока девушка пела, юношу ввели на вершину костра, приставили спиной к столбу, изображавшему мачту, и один из воинов накинул ему веревку на шею. Прошедшие годы стёрли имя этого горца из моей памяти. Сильной рукой воин стянул концы верёвки, но юноша не торопился умирать. Парень хрипел, пучил глаза, но даже не поднял рук. Наконец, в его шее что-то хрустнуло, горец отпустил верёвку и мёртвый слуга упал в ноги своему хозяину.

Девушка прекратила петь, глаза её словно заволокло дымкой, движения стали медленными и плавными. Ближайший к ней горец толкнул служанку на землю, скинул плед, задрал рубаху и овладел девушкой. Это было грубо, так совокупляются лишь дикие звери. Наконец, воин встал и произнёс: «Передай своему господину, что делаем это из любви к нему». Подошёл следующий, сбросил с себя одежду, точно так же овладел служанкой и сказал те же слова. Один за одним воины выходили из круга, свершали своё дело и возвращались, а когда закончили, была уже глубокая ночь. Всполохи огня факелов освещали двор и тени плясали на их лицах.

Наконец, в центр вошли Леит, Дункан и ярл Грегор. Они взяли девушку, уже ничего не соображавшую, поднесли к большому факелу и начали качать руках так, чтобы её голова поднималась выше пламени. На первый раз девушка сказала: «Вижу своих отца и мать». На второй: «Вижу своих братьев и друзей их». На третий она уже вскрикнула: «Вижу господина, он сидит за столом, сын стоит подле него, а вокруг густой вереск».

Впервые круг воинов издал звук – довольное гудение. Леит, Дункан и ярл Грегор ввели девушку наверх костра и овладели ей по очереди возле тела. Последним был ярл Грегор. Он сказал девушке: «Передай отцу моему, что я делаю это из великой любви». Девушка легла рядом с ярлом, Леит прижал ей ноги, Дункан – руки, а ярл Грегор накинул веревку на шею и стал душить. Воины начали бить в щиты, чтобы заглушить её хрипы. В этот момент словно из ниоткуда возникла старуха и вонзила нож меж рёбер служанки. Живые спустились с погребального костра, а ярл Грегор взял небольшую щепку, поджёг её от факела и бросил в сухой мох в основании костра. Мох задымил, из него вырвался язычок пламени и начал облизывать древесину. Остальные воины тоже взяли по щепе, подожгли и стали бросать в костёр.

Я не мог дольше стоять и смотреть, внутри кипела необходимость попрощаться. Рог, подаренный мне, почти исчерпал свою магию, но я всё же вошёл внутрь круга, обратился спиной к костру и лицом к воинам, после чего протяжно дунул в рог. Облака на ночном небе расступились и в проём, похожий на сруб колодца, стало ярко видно отец-созвездие Псаря. Воины посмотрели и сошлись во мнении, что именно подле Псаря покойнику и место, ибо был он так же свиреп и так же вёл свою дружину в бой. Лишь старуха смотрела на меня с плохо скрываемой злобой.

* * *

Я задержался во дворе дольше всех, глядя как догорает огонь. Удивительно, сколько похорон мне доводилось видеть при жизни: бояр, вождей, волшебников, великих воинов, настоящих героев, но обычный северный ярл всколыхнул душу. Я не знал тогда почему, не знаю и сейчас. Огонь потух, стало холодно и только потом я пошёл в дом.

Все мужчины собрались в большом зале, где на столах были расставлены угощения и высились кувшины с пивом. Удивительно, но вся их горечь и печаль разом растворились, стоило покинуть двор замка. Воины шутили, вспоминали сражение и всячески веселились. Во главе стола стоял ярл Грегор. Он громко выкрикивал имя воина, мужчины дружно гудели и названный воин подходил к молодому ярлу. Они вспоминали старика, перекидывались парой шуток, после чего слуги подносили какую-то вещь и Грегор дарил её воину. Когда я вошёл, в дар были поднесены дорогущие с виду ножны, украшенные золотом и серебром, от которых буквально веяло волшебством. Судя по лежащим на столе вещицам, половину дружины уже успели одарить.

Смотреть на пир мне не хотелось, поэтому я отошёл в коридор и сел там на широкий подоконник, перехватив у пробегавшего мимо слуги поднос с запечёным поросёнком и кувшин пива. Голоса и выкрики слились в единый гул, вкус пищи совсем не ощущался, а алкоголь не пьянил. До самого утра я просидел, глядя на небо сквозь щели в ставнях, покуда тризна не затихла. Я вернулся в большой зал.

Воины валялись то тут, то там. Кто-то спал, а кто-то просто упился до свинского состояния и ползал по полу. Слуги растаскивали их в разные стороны и наводили порядок. Лишь ярл Грегор стоял в стороне, изредка приказывая что-то слугам. Увидев меня, он указал жестом на тёмный угол и пошёл туда. Я отправился вслед за ярлом. Ярл Грегор спросил прямо и без экивоков:

– Артур, ты нашёл чего хотел в горах?

Это не было похоже на простое любопытство. Я чего-то не знал, чего-то чрезвычайно важного. Что же не так с этими горцами и их тайнами?

– Нет, ярл Грегор, не совсем.

– Уже называешь меня ярлом? Похвально, – он кивнул в сторону дружинников. – Они не пойдут за мной. Я раздарил всю сокровищницу отца, как и полагается, но они за мной не пойдут.

«Что может быть хуже, чем влезть в конфликт между двумя горскими родами? Влезть в конфликт внутри горского рода», подумалось мне. Вслух я этого, конечно, не сказал. Вместо этого я понизил голос и бросил первую попавшуюся догадку:

– Думаешь, Дуглас?

– Дуглас никто. Он чужого рода и не может бросить мне вызов. Это будет Леит. Я не хочу, чтобы это произошло, Артур-следопыт.

Мой ответ был грубым, даже чересчур, но я должен был сразу провести эту черту:

– Ты принимаешь меня не за того человека, молодой ярл.

– А ты, видать, считаешь меня трусом-равнинником. Прямо как эти парни. Будто я по своей воле сидел в замке, пока мой брат и отец воевали… – Грегор осушил чарку пива. – Леит хороший человек. Истинный сын гор. Он будет делать то, что считает правильным для горца. Всё что мне надо, чтобы Леита не было в замке один день. Сделаешь, и я твой должник до конца жизни, Артур-следопыт. А чтоб ты поверил – твоего слугу я уже выпустил. В твоей комнате ждёт.

Ярл Грегор развернулся и отправился в свои покои, запевая на ходу протяжную морскую песню.

* * *

Утром все собрались вокруг пепелища, оставшегося от сожжения Максвелла. Всё превратилось в золу: старик, девушка, юноша. Даже украшения сплавились в небольшие комки и ушли в землю, и лишь оружие ярла осталось похоже само на себя. Слуги тщательно собрали золу в большой горшок, а металлические обломки – в небольшой ящичек. Теперь уже бывшие ярловы дружинники стояли вокруг пепелища. Кто-то шатался от похмелья, а кто-то – наоборот, выглядел на удивление собранно и трезво. Одним из таких был молодой ярл Грегор. Он вышел вперёд и начал молча оглядывал воинов. Воины не отводили взгляд, но и не сдвинулись с места. Кроме двоих, которые вышли из круга и встали подле ярла. Я подумал и подошёл к ярлу Грегору тоже.

Воины взяли с двух сторон горшок, а ярл подошёл к ящику. Я разделил с ним ношу. Мы пошли на невысокий холм по соседству с замком, где был сложен небольшой склеп из камней. Без всякого пиетета горцы разобрали камни, вытащили из глубин иссохшее тело и водрузили на костёр, кем-то заранее сложенный ещё ночью. Всё это делалось спокойно и даже буднично, без речей и песен. Тело посыпали прахом ярла и подожгли. Дрова отсырели за ночь, но всё же загорелись. Им помог сильный ветер. Один из воинов, чьего имени я так и не запомнил, сказал:

– Так она найдёт путь к своему мужу на небо.

До самого обеда горел костёр, а воины тихо разговаривали, пили пиво и отдыхали. Когда останки прогорели до конца и превратились в пыль, их ссыпали в каменный гроб, нацарапали на крышке имя ярла, после чего уложили сверху большую кучу камней, похожую на лодку.

Так похоронили Максвелла Нак Обби.

* * *

Артур остановил свой рассказ и посмотрел на писца. Тот поначалу и не заметил остановки, то ли считая, что следопыт делает долгий глоток вина, то ли просто не задумываясь о природе паузы. Наконец, спустя долгие секунды, трубадур оторвал взгляд от бумаги. Артур произнёс, чётко выговаривая каждое слово, не громко, но и не тихо: