Текст книги "Король под горой (СИ)"

Автор книги: Марк Шени

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Глава 5

Мы вернулись во двор замка ближе вечеру. Я тогда удивился, насколько неожиданно шумным и населённым может оказаться этот крошечный пятачок земли, окружённый палисадом. Куда не кинь взгляд, всюду были люди. Мужчины пили, ели, сражались на мечах и о чём-то болтали, мимо сновали женщины с кульками и мешочками. Возле ворот толпились деревенские дети, тыкавшие пальцами в воинов и обсуждавшие доспехи и оружие. Возле палисада кто-то организовал импровизированную конюшню для трёх кобылок, которым слуги чистили копыта.

Я с удивлением смотрел на эту картину, когда меня не особо вежливо толкнули в спину. Это оказалась толстая корова, которую как раз загоняли через ворота в замок. Я посмотрел на Фингэла в поисках ответов, но тот сосредоточенно зачёрпывал воду из бочки и поливал себе голову. Пришлось ткнуть его кулаком в бок для привлечения внимания.

– А? – здоровяк посмотрел на меня, а потом перевёл взгляд во двор. – Ярл собрал дружину.

Во дворе топталось не меньше пяти десятков воинов. Я аж присвистнул от удивления.

Читателю, мало знакомому с жизнью на севере, такое количество ничего не скажет. В нашем королевстве мы привыкли, что даже самый бедный боярский сын имеет возможность кормить полсотни воинов, не говоря уж про жалованных титулами господ. Но земля на севере бедна, а жизнь – сурова. Для горца невозможно и представить себе такое число людей, не занятых работой. Из тех ярлов, что я позже встречал в путешествиях по северу, обычно было держать при себе сына (или двух) да не отделившихся братьев или племянников покрепче. Этого вполне хватало, чтобы пойти спугнуть разбойников или отогнать ошалевших от суровой зимы волков. Для войны же с соседями северяне собирали весь ближний род, а то и дальних родичей подтягивали, если схватка предстояла добрая и справедливая. Северянин не трус, взяться за меч или топор для него обычное дело, в отличии от королевского люда.

Дружина ярла Максвелла таким числом означала одно из двух: или ярл необычайно богат, а его угодья стоят на алмазной или золотой шахте, и через это он выменивает у равнинников еду, оружие и доспех для своих воинов; или же род ярла чудовищно огромен и крепко спаян, что сыновья и племянники не отделяются от отцовского стола, а несут всё к нему. Гадать в тот момент мне было не с руки, оставалось лишь воспринимать ситуацию как должное.

Ярл хочет войны.

* * *

Солнце медленно закатилось за гребень горы, и тьма поглотила замок. Часть воинов ушла в дом ярла, остальные же развели костёр, подвесили над ним козью тушу и расселись кругом. Уходить не хотелось, так что я присел рядом с ними, даже не вслушиваясь в их разговор, лишь давая отдых гудящим ногам. Из полудрёмы меня вывел добрый толчок в плечо:

– Чужак, сильно тебе руку порезали?

Я открыл глаза и посмотрел на горца.

– Неплохо.

– Покажешь?

Смотать повязку было несложно – рана засохла и ткань почти не прилипла. Ярко-красный шрам, аккуратно зашитый козьми кишками простирался от запястья и до самого локтя, обрамлённый густым синяком. Горец одобрительно покачал головой и задрал рубаху. На его боку была кривая полоса, судя по цвету давно зажившая.

– Ножом в таверне, – пояснил северянин.

Остальные мужчины вокруг костра начали закатывать рукава и штанины, снимать пледы и демонстрировать свои шрамы.

К костру подошёл Фингэл:

– А вот так есть? – он показал след волчьих зубов на плече.

Горцы всё так же сноровисто продемонстрировали шрамы от звериных укусов и повернулись ко мне. Это что, какое-то соревнование? Ладно, так и быть. Я снял сапог и обратил к свету костра внутреннюю сторону ноги.

– Не волк, но лисица. Сойдёт?

Горцы одобрительно заворчали. Один из них вскочил с земли и повернулся спиной. Там были ромбовидные нашлёпки – следы от стрел.

– Две! – мужчина показал два пальца, на одном из которых вдобавок отсутствовала крайняя фаланга. – Ойгры напали из засады.

Я вздохнул и начал снимать штаны. Россыпь шрамов ногах. Две стрелы в правой икре, одна в левой. Арбалетный болт в левом бедре. Дротик в нём же. Толпа одобрительно загудела. Надо добивать. Я задрал рубаху и показал живот, перепаханный, словно старое поле.

– Алебарда. Выпустили мне кишки. Я собрал их в рубаху, смочил водой из ручья и три версты шёл по полю боя до врачевальни.

Горцы загалдели, словно стая птиц:

– Так не бывает…

– Брешет…

– Не рассказывай сказки…

Фингэл поднял руку, и горцы разом замолчали. Здоровяк поднялся, не торопясь снял перевязь с мечом, спустил с плеча плед и задрал рубаху. На круглом животе была странная ямка размером с кулак, словно кто-то вмял мясо внутрь.

– Волшебник хлестанул меня заклинанием. Вырвал кусок мяса с корнем, так что печень было видно, – Фингэл мрачно посмотрел на меня. – Печень чёрная и дёргается, как сердце.

Вспомнился Новоград. А ведь действительно чёрная и дёргается… Я потряс головой и тем отогнал плохие мысли. По боку у Фингэла шло здоровенное красное пятно, словно огромная родинка. Я указал пальцем:

– Масло?

– Смола.

– У меня масло.

Я снял рубаху и показал спину. Ночной ветер холодил кожу, свет костра причудливо плясал по бурым рубцам, превращая кожу в странное полотно. Однако, горцы смотрел мимо меня.

* * *

Раздался громовой голос:

– Ты воевал, – это был не вопрос. – За кого? Мальчишку или чароплёта?

Слабый духом начал бы гадать, но я знал единственно верный ответ.

– За юного принца.

Честный ответ.

Ярл Максвелл оглядел меня с ног до головы ещё раз.

– Мой сын ушёл в королевство воевать. Давно. Говорил, что чароплёт-на-троне обещает славу и богатую добычу всем, кто пойдёт за ним. Его имя Дуглас.

– Я слышал про одного Дугласа. Дуглас Кровавый Глаз. Говорили, что стрела попала ему в лицо и с тех пор один глаз у него всё время был налит кровью. Он чтил священные заветы войны и сразил много добрых воинов.

Ярл развернулся и ушёл. На том месте, где он только что был, теперь стоял лишь Грегор. Горцы разом засуетились, поотрезали себе куски козлятины с туши и ушли. У костра остался один Фингэл. Грегор сел рядом с ним и заговорил:

– Я должен был поехать на ту войну, а Дуглас – оставаться в замке, – ярлов сын поворошил угли. – Но разве мог мой брат упустить такое приключение? Он вызвал меня на бой. Кто последний останется стоять на ногах, того и воля выбирать. Я был сильнее и быстрее, но подскользнулся на сыром камне. Дуглас забрал два десятка воинов и ушёл. Он не прислал ни одной весточки за пятнадцать лет.

Грегор поднял глаза.

– Я каждый год ездил на равнины, посетил все портовые города. Капитаны кораблей рассказывали разные небылицы, но ни одной о нём. А год назад вернулся Фингэл. Один. Его взяли в плен в одной из битв, и он потерял Дугласа.

Я не знал что сказать ему. Не знал даже нужно ли что-то говорить, но Грегор сам задал вопрос:

– Как умер мой брат?

– Он защищал Анвуарат, столицу королевства. Сражался в восточной цитадели. Там была большая сеча.

Грегор грустно усмехнулся.

– Ты говоришь чистую правду, но при этом лжёшь. Я вижу это. Как так получается?

– Так ли важно, как погиб твой брат?

– Важно.

Я присел рядом с горцем.

– Меня не было в той части столицы, но воины рассказывали… – такие слова тяжело говорить и ещё тяжелее слышать. – Внешняя стена пала быстро, но восточная цитадель отсекала от нас почти половину города. Четыре дня наши люди ходили на её штурм, когда днём, когда ночью. Горцы их опрокидывали. А потом шпион отравил колодец. Это было ужасное зрелище, воины лежали по земле, кровь текла у них из всех отверстий, кожа гнила и отваливалась кусками. Они просили их добить, окончить страдания.

– А вы?

– Нельзя было даже приближаться к заражённым. Волшебники нашли нафту – горючую воду – и сожгли цитадель.

Я протянул руку к козьей туше и выдрал голыми пальцами кусок мяса. Как тогда пахло на весь город, я говорить не решился. Пусть память об этом запахе останется только у меня.

* * *

Когда все окончательно разошлись, я вернулся назад в дом, с трудом волоча ноги по лестнице. На моё счастье, из комнаты с кроватью меня выселять никто не стал, разве что в неё стащили каких-то странных бочек и кулей, заняв всё свободное место. Так что я упал на набитый соломой матрац, достал дневник Тёмного Тирана и начал его перечитывать.

Курган я нашёл, а дальше что? Он пуст. Ни следа магии, но она там была ещё буквально несколько лет назад. Тогда зачем был нужен этот курган? Рана на руке невыносимо зудела после нашей прогулки, мешая думать. Ко всем чертям, хватит экономить! Я залез в сумку, нашёл там круглый амулет, приятно щиплющий кончики пальцев, приложил его к губам и сделал глубокий вдох. Воздух в лёгких мгновенно заледенел, а по венам прошёлся пожар. Волна огня окутала меня, перекатываясь с ног до головы, но я усилием воли направил её в правую руку, где жар впился в разорванные мышцы, вытесняя всё, кроме ощущения приятного тепла. Я закрыл глаза и открыл их только через полчаса, всё это время на ощупь сплетая и расплетая косичку. Амулет болтался в руке, пустой и бессмысленный. Пустой…

Если можно высосать досуха амулет или кольцо, то забрать всю магию из древней гробницы – вопрос техники и силы мага. Вот и ответ. Тиран нашёл тысячелетиями намоленное место и подготовил там… что? Самая простая догадка обычно и является самой верной. Он подготовил своё воскрешение.

Мне надо было проветрить голову.

* * *

Ноги сами несли меня из замка, да никто и не пытался остановить. Стража у ворот лишь проводила взглядом.

Ночью путь по горам опасен. Если бы не полная луна, я бы точно разбился на этой тропе. Догадка гнала вперёд, путь, проделанный утром за три часа, я преодолел меньше чем за час. Признаюсь, это была даже легче – обрыв, вдоль которого мы с Фингэлом поднимались утром, утонул во тьме и уже не пугал так острыми камнями и отвесными кручами. На самом верху я снова попытался найти арку. Резные узоры тихо светились, словно заманивая меня в ловушку. Я снова провёл по ним кончиками пальцев и снова почувствовал пустоту. Видно, свечение не было связано с магией.

Грот в лучах лунного света выглядел совершенно иначе. Величие кургана уже не так сильно давило, а каменный корабль вызывал не немое благоговение, а тихую грусть. Ночь скрадывала детали и успокаивала чувства. Теперь это был не осколок прошлого, а миф, легенда, мерцающая вдали, недостижимая и манящая. Я присмотрелся. На самом деле мерцали лежащие на земле гнилушки.

Входа в курган нигде не было видно, словно никто и не планировал его делать. Ровная горка земли, поросшая жесткой травой, без каких-либо следов. Я достал из сумки лист с рисунком и флакон свет-воды, которым потряс в воздухе, пытаясь поймать побольше лунного света. Уже через минуту хрусталь засветился достаточно, чтобы можно было читать. Да, на рисунке вход в курган был и его никак нельзя было перепутать с аркой в пещере. Вот только вход был зарисован отдельно, не на самом кургане, а рядом, словно… Словно он был под землёй.

Я направился в дальний конец грота, где пещера начинала раздваиваться. В этот раз летучие мыши меня не побеспокоили, видать улетели на ночную охоту, но была другая проблема – риск заблудиться. Веревку я с собой, как назло, не прихватил. Оставался лишь один способ. Я закрыл глаза и доверился интуиции. Глубокий вдох, глубокий выдох. Направо! Шаг за шагом я погружался в пещеру, разгоняя тьму хрустальным флаконом. По сторонам вырастали сталактиты и сталагмиты, стены были словно гладко отполированы, а на полу валялись кости и черепа разных мелких зверьков, клочки шерсти и лужи мышиных испражнений. За очередным поворотом пещеры на меня потянуло сквозняком. Я осмотрелся по сторонам и за большим сталактитом нашёл тёмную дыру. Свет флакона до дна не достаёт. Бросил несколько камешек и костей – судя по звуку аршин пять, поверхность ровная. Интуиция велит прыгать.

Приземлился я удачно. Это оказался ровный коридор, в котором могли спокойно разъехаться две телеги. Пол был мощён камнями, словно старые королевские дороги, а на стене под то тут, то там опавшей штукатуркой виднелись глиняные кирпичи. В коридоре дул ветер. На него я и пошёл, но для начала взял запасной флакон, зажёг его и аккуратно вставил между кирпичей. Теперь точно не потеряю выход. Впрочем, буквально через сотню шагов коридор окончился резким обрывом в отвесной скале. Луна явно была за хребтом, поэтому понять какой вид открывается с этого обрыва мне было не дано, но огней от людского жилья точно не было видно. Что ж, тупик. Я пошёл в обратную сторону.

По пещере я сделал восемь сотен шагов, но пещера петляла, так что если коридор ведёт к кургану, то это не больше шести сотен… Я почти не ошибся. Коридор закончился входом в курган, ровно как изображён на рисунке. Прямоугольный, с двумя строгими колоннами по боку, которые обвивали две огромные змеи. Я проверил, как ходят топорики за поясом, и вошёл внутрь. Внутри меня ждала скромная погребальная комната. Ни следа роскоши или украшений, лишь прямоугольный каменный саркофаг из грубо отёсанного камня да простой каменный стол. Стоило подойти поближе, как я понял обманчивость этой простоты. Комната была сложена из солнечного мрамора – самого дорого и редкого камня на континенте, чьи прожилки были лучшим природным источником магии. Я провёл пальцем по стене, пытаясь почувствовать узор, но он был пуст. Ни капли волшебства. С флаконом в вытянутой руке я подошёл к саркофагу, но даже раньше, чем лучи света коснулись его дна, я знал, что увижу. Пустоту и пыльный след от человеческой фигуры.

* * *

Гильда перестала вращать в руке кристалл и произнесла:

– Теперь моя очередь называть твой рассказ чушью, – её глаза озорно сверкали. – Воскрешать людей невозможно. В тот момент, когда человека покидает последняя капля жизненных сил – вернуть его уже нельзя.

– Ты же сама рассказывала про того колдуна, – Артур поднял вверх палец. – Ну, которого боярин посадил на кол за то, что тот совратил молодую дочку этого самого боярина, а потом колдун вернулся и сжёг боярскую усадьбу.

– Ага. Это был его брат-близнец. И ты упустил ту часть рассказа, где коронные рыцари отловили колдуна и повесили рядом с братом.

– Повесили?

– Они ж не звери – на кол сажать.

Следопыт рассмеялся, но ни Гильда, ни трубадур не поддержали его. Похоже иронии они не увидели, ну и ладно. Гильда серьёзным тоном продолжила:

– Послушай, Артур, смерть нельзя избежать, никаким способом. Тысячи магов, от самых ничтожных до самых великих, перепробовали все возможные способы. Смерть можно только отсрочить, покуда внешние источники магии питают твои жизненные силы, и то не до бесконечности. В кургане не мог лежать воскресший Тёмный тиран, просто не мог.

– Но я своими глазами видел пустую могилу со следами.

Гильда закрыла глаза и начала массировать веки пальцами.

– Артур, если ты спустишься в свой погреб и обнаружишь на месте бочонка пустотой круг в пыли, что ты подумаешь?

– Что кто-то из твоих солдат стащил моё пиво.

– Именно, Артур, именно. Кто-то просто разграбил тот курган. Даже гадать не надо кто.

– А как же душа? Мы не раз разговаривали с душами людей.

Волшебница устало посмотрела на старого героя:

– Душа это отпечаток человека в мире. Как следы на песке. Хороший следопыт, типа тебя, может многое прочесть по следам: был ли человек высок или низок; как много он весил; давно ли прошёл; нёс ли он что-то на себе. Так же и волшебники читают человеческие души, но это лишь след, а не сам человек. Покойники не встают из курганов.

Артур с победным видом откинулся назад в кресле.

– Ты и права, и не права одновременно, – на его лице расплылась широкая улыбка. – Но об этом – завтра. Я хочу спать.

Глава 6

Ярл говорил так громко и отчётливо, что было слышно даже на задворках деревни, но при этом каким-то образом его голос не срывался в крик. Речь была медленной и основательной, наполненной настоящим северным упорством. Слова падали в хорошо удобренную почву и всходили огнём в глазах воинов. Никто из толпы горцев, заполонивших тесный дворик замка, не смог бы усомниться в решительности намерений ярла Максвелла.

– Нак Кимли не только оскорбляют нас. Они не просто забирают наш скот, жгут наши поля, грабят наши дома и насилуют наших жён. Нет, их молодой ярл задумал сжить нас со свету. Это уже не кровь за кровь. Мы – Нак Обби – всегда сражались честно. Если один горец держал на кого злобу – собирались в круг и давали схватку один на один. Если весь род оскорблён был – собирались и сражались род на род. За скот забирали скот. За оружие – оружие. Но никогда мы не таили ненависти и не нападали тишком. Нак Кимли же нарушают заповеди предков. Они грабят ради грабежа. Убивают ради убийства. У них нет чести. Должны ли мы и дальше терпеть подобный грех на нашей земле? Вы же вепри этих гор. Ваши клыки рассекают скалы, от ваших копыт трескается земля. Со мной ли вы, сыны рода Нак Обби?

Толпа взревела. Мужчины поднимали вверх копья и били ими по щитам; дети свистели со всех сторон; и даже женщины ударяли кулаками в грудь и рвали на себе рубахи. Я смотрел на всё это дело и тихо подсчитывал в голове. Включая дружину, будет около сотни одних только вооружённых мужей.

Ярл Максвелл подбадривал своих людей гортанными выкриками, он вскидывал наверх руки и обращал лицо к небу. Вот только в те моменты, когда мне удавалось поймать взгляд ярла, я видел в глубине его глаз не вдохновение битвы, а сомнение и страх. Отцы-созвездия, чего может бояться этот горец?

* * *

После речи воины разошлись по сторонам и стали собирать свои вещи. Удивительно, как быстро горский запал превращался в сосредоточенную работу. Люди проверяли доспехи, набирали пиво во фляги, заполняли мешки и гоняли слуг за разной мелочёвкой. Пока шло это нехитрое дело, я успел найти Грегора. Он стоял на пороге дома и что-то говорил слугам, объясняя и показывая на пальцах. Я обратился к нему:

– Грегор, ты не выступаешь?

– Кто-то должен присматривать за домом, – голос ярлова сына был чуть выше обычного. – Отец оставил меня.

Горец оглянулся по сторонам, отослал слуг и отвёл меня к углу дома.

– Как встретишь Леита и Дункана – передавай им приветы, – он протянул мне два мешочка. – Они одинаковые, не бойся перепутать.

– Леит с Дунканом одинаковые?

Грегор удивлённо посмотрел на меня, после чего хлопнул себя ладонью по лбу.

– А, ты ж мотался чёрти пойми где всю ночь. Пропустил родовые саги. Смотри, Дункан это брат жены моего отца, он с дальних отрогов; а Леит – муж дочери моего отца, через третье колено к роду.

Я непонимающе посмотрел на Грегора. Горец тяжело вздохнул и начал обстоятельно рассказывать.

В следующие полчаса я узнал про горскую систему родства всё или почти всё: что она считается всегда через главу рода; что есть десятки названий для самых разных сочетаний родственников, вроде свояка – мужа сестры своей жены; и даже какие рода являются друг другу дальними или ближними. От такого потока слов моя голова начала пухнуть и болеть, а Грегор всё не останавливался. Ему явно было обидно от того, что он остаётся вместе со слугами защищать дом, пока все остальные мужчины будут громить «проклятых Нак Кимли», так что в моём лице ярлов сын нашёл себе прекрасного собеседника. Когда Грегор дошёл до рассказа о внуках Дункана, я решил, что с меня достаточно.

Признаюсь, тем утром у меня не было даже мысли о том, чтобы покинуть замок. После ночной прогулки хотелось упасть и уснуть. Глядишь и сил бы прибавилось… Но упускать поход было нельзя. Курган стоял на землях Нак Кимли, а значит, какой бы покойник в нём не лежал – сейчас его добро явно у этого рода. Я понимал, что мне придётся поучаствовать в междоусобице совершенно чужих мне горцев с другими не менее чужими горцами, но это всё было лучше, чем сидеть в большом доме и выслушивать дружелюбную болтовню скучающих людей.

Вежливо откланявшись Грегору, я вернулся к себе в комнату и с огромным трудом попытался залезть в кафтан. Неудача. Грудь словно сдавило обручем, а на плечи легла вся тяжесть мира. Я понял, что и ста шагов не проделаю. Так что кафтан пришлось снять. Потом я взял в правую руку меч и попробовал сделать широкий взмах. Клинок ещё на половине движения выскользнул из пальцев, которые я едва чувствовал, и улетел меж двух бочек. Опять неудача.

Конечно, мне доводилось сражаться сильно ослабевшим. Всякое бывало. Однажды это была схватка в пустыне ради крошечного оазиса, где воды хватило бы разве что на один глоток. Но я к тому моменту не пил четыре дня и потому забил двух человек высушенным лошадиным черепом.

Мне приходилось драться, когда я болел чумой. Воевать во время эпидемии осадной срачки. Я убил человека, сидя над краем оврага со спущенными портками… Но во всех случаям мои руки меня хотя бы слушались. Во всех, кроме этого.

Я плюнул, запихал за пояс короткие топорики, завернулся в походный плащ и закинул за спину щит. В конце-концов, какой спрос с калечного?

* * *

Маркиз Кульнев перебил рассказ Артура:

– Что такого важного в этом кафтане? Вы постоянно его упоминаете. Да и не только вы, в нём в каждой песне поётся, – юнец сбивался, стараясь побыстрее высказать свою мысль. – Это же всего лишь одежда. Давно вышедшая из моды, между прочим: прямой крой, прямые завязки, трёхцветный узор.

Мальчишка встал с табурета, натянул на лицо возвышенно-трагичную мину, прижал подбородок к шее и стал весьма недурно изображать менестреля: «Его достоинство князь Артур не носит доспех, впечатляющая храбрость великого воина, полагающегося на мастерство больше, чем на металл…»

Следопыт оглянулся на юнца. Он это серьёзно? Судя по всему – серьёзнее некуда. Похоже, что в какой-то момент шутка по поводу внешнего вида Артура перестала быть шуткой среди воинов принца Храбра и начала жить собственной жизнью. И, вообще, что маркиз делает в избе?

Артур подошёл к висящему на деревянной подставке кафтану. Аккуратно расшнуровал завязки, распахнул полы в обе стороны и отошёл вбок, чтобы всем было видно. Изнутри кафтан был похож на рыбью чешую. По матовым пластинкам катался свет свечей, придавая одёже сказочный вид. Маркиз подошёл к кафтану почти вплотную и попытался пальцами прикоснуться к металлу.

– Руки! – окрикнул мальца князь.

– Это же… – Кульнев смотрел словно заворожённый. – Адамас.

– Да. Раньше была добрая сталь, до неё – дрянное железо, но всегда под тканью что-то да было. Как только выпадала возможность, я старался сделать свою бригантину получше. Ну и, конечно, снимал её только в самых редких случаях. Пусть тяжело, пусть спина гудит, пусть воняет, как от собаки… Зато жив. Или ты думал, что я хожу в дрянном кафтанишке с двенадцати лет просто потому что он мне так сильно нравится?

Маркиз переводил взгляд с Артура на доспех и обратно. Молодой дворянин то открывал рот, то закрывал, словно выброшенная на берег рыба, пока, наконец, не нашёл слов:

– Но все говорили, что вам не нужен доспех. Вы великий воин, чьё мастерство металл на теле только сдерживает.

– Ду-ра-ки, – отчеканил старый следопыт. – Кто так говорит – дураки. Мастерство не спасёт от стрел. Не поможет пережить удар в спину.

Артур снова зашнуровал кафтан и сел на место.

– Зато такие слухи бывают полезны – изрядное количество моих врагов отправилось на небеса из-за того, что считали кафтан просто кафтаном.

– Это же бесчестно! – крикнул маркиз.

– Зато я жив, а они – нет.

– Но…

Следопыту надоел этот наивный мальчишка.

– Возьми своего коня и поезжай до самых лесов. Найди там земли клана О’Кэхэн и спроси каково это – соблюдать законы и заповеди на войне против Тёмного Тирана.

– И что они ответят?

– Ничего. От них даже душ не осталось.

* * *

Напроситься вместе с ярлом в дорогу оказалось совсем несложно, особенно после вчерашней демонстрации шрамов. Как бы северяне не презирали щёголей из королевства, но силу, смелость и стойкость они уважали, а я выказал этих качеств вполне достаточно. Я сомневался лишь в своих силах, но мой бледный вид даже помог – Грегор, узнав что я хочу уйти с воинами, привёл откуда-то ишака, накинул на него попону и протянул мне вожжи. Не то чтобы ишак был мне прям позарез нужен, но после горной прогулки дать отдых ногам стоило. В тот момент я с теплотой вспоминал волшебный платок служанки и настойку из водорослей… Как было бы приятно восполнить силы таким простым способом, но угощать меня никто не собирался, а собственные запасы были излишне ценными, чтобы тратить их на восстановление магии после обычной ходьбы.

Ослик оказался совсем не упрямым, но чудовищно жадным до угощений – увидев, как я достал из сумки яблоко, он начал громко вопить и трясти ушами, пока я не отдал ему фрукт. Окружавшие меня воины рассыпались в шутках и всякий раз придумывали новую колкость, когда осёл оглядывался назад и глядел, чтоб я не смел съесть ничего вкусного без его – осла – доли. Так, в постоянной болтовне и прошла половина дня. Близился вечер, когда мы увидели на поляне возле тракта шалаши и группу воинов, махавших нам руками.

Это был Дункан со своими людьми. Я ожидал, что он будет похож на остальных Нак Обби, но его внешний вид меня по-настоящему удивил. Огненно-рыжая шевелюра, растрёпано торчащая во все стороны, и окладистая борода с тремя длинными косами придавала ему вид скорее не горца, а клансманна. Или ойгра, хотя среди них рыжие не встречаются совсем, зато полно растрёпанных и бородатых. Впрочем, я не удивился бы, обнаружив среди предков Дункана именно ойгра или ойгру. В таких медвежьих краях агломанны не брезгуют браками ни с кем.

Горцы начали кричать друг другу приветствия, обниматься и хлопать родственников по спинам. Я поздоровался последним и протянул Дункану подарочек от Грегора. После долгого приветствия горцы разошлись и начали обустраивать привал. Я же нашёл ручей, напоил осла, отвёл его к слугам и направился к кругу ярла. Воины уже жарили на костре здоровенный шмат мяса, отрезая от него куски по мере готовности, болтали и запивали разговор пивом. Сам же ярл с шурином тихо обсуждали что-то в стороне. Я думал, что помешаю им, но Дункан, увидев меня, подвинулся чуть в сторону, освобождая место. Горцы разговаривали о войне:

– Четыре десятка, Дункан. Это всё?

– Ты же знаешь, впереди зима, мы перегоняем скот. Все хотят проучить Нак Кимли – давно пора – но для этого собираться целым родом… Я поговорил с людьми. Пришли младшие сыновья да охочие схватки бездельники. Вполне достаточно.

– Достаточно да недостаточно, – протянул ярл.

Дункан удивлённо посмотрел на ярла Максвелла, а потом перевёл взгляд на меня. Я пожал плечами в ответ. Дункан продолжил:

– Нак Кимли слабый род, в лучшие годы они бы собрали сто копий и мечей, а сейчас не соберут и половины. Что-то не так, старик?

Ярл Максвелл нахмурился больше обычного.

– Всё не так. Пахнет какой-то чертовщиной. Нак Кимли то бегут с гор на равнины, то уводят наши стада. Вроде посмотришь, дохляки дохляками, но восемь моих лучших воинов ушли за бандитами в горы и пропали. Там что-то нечисто… – ярл потряс головой. – Лучше расскажи как сестра.

Два горца пустились в разговор о семье и детях, а я подложил под голову котомку и закрыл глаза.

* * *

Я всегда любил такие моменты, особенно в ночь перед важным событием. Кого-то бьёт мандраж так, что они не могут уснуть; кто-то наоборот видит во сне кратчайший путь по реке времени к сути дела и посему спокойно ложится спать. Для меня же это была возможность как следует обдумать будущее. Безусловно, утро мудрее вечера и никакие полезные мысли в такое время к человеку не прийти не могут, но мысль не рождается из ничего. Ты мнёшь её, как глину, поворачиваешь и так, и сяк, приглядываешься до тех пор, пока не устанешь, не сдашься и не уйдёшь спать. Сон же очистит твою мысль, отсечёт от неё всё лишнее, придаст форму и утром оставит её как дар алчущей душе. Если, конечно, это мягкая глина, а не мрамор. Суровый, твёрдый, не поддающийся с наскока мрамор. Так, о чём это я?

В ту ночь я столкнулся скорее с камнем. Курган, молодой ярл, нападения странных горцев на тракте, вообще вся катавасия вокруг Нак Обби явно была неспроста… В своё время Тёмный Тиран начал свой путь именно в глухих лесах, подчиняя себе отдельные кланы, околдовывая, подкупая и запугивая людей. Никто не обращал внимания. Ну, в самом-то деле, клансманны в самом дальнем краю опять пускают другу кровь… А когда его армия выдвинулась на королевство и захватила столицу, стало уже слишком поздно.

Да, горы гораздо беднее королевства и даже земель кланов. В горах живёт мало людей, но горцы и сильнее королевских жителей. Сами камни, на которых они живут, пропитаны магией, а значит горцам не нужно возносить молитвы и полагаться на волшебников. Если бы Тёмный Тиран захотел вернуться, то лучшего места для сбора армии ему было не найти.

Всё же мысль, блуждая в голове, не могла толком сформироваться, словно я что-то упускал. Я открыл глаза и стал вглядываться в ночное небо. Луна спряталась за одной из горных вершин, так что картина звёзд простиралась надо мной, окаймлённая тёмными рамками невидимых в ночи скал. Созвездия сплелись в своём вечном танце на фоне сизой полосы Раскола. Мне хотелось протянуть руку и начертать им немой вопрос, но что они могли мне дать в тот момент?

Я смирился и уснул.

* * *

Я проснулся перед рассветом, когда всю нашу стоянку затянул густой туман. Воины вокруг спали, издавая похожий на рокот моря храп. Где-то в стороне от лагеря прятались дозорные, и я отправился на их поиск. Моё блуждание привлекло Фингэла, вышедшего из тумана словно призрак.

– Чего не спишь?

– Да так… – я указал на дорогу. – Кто-то идёт.

Фингэл посмотрел на меня со странной смесью недоверия и уважения.

– Ты их слышишь? Как?

Я никогда не любил отвечать на эти вопросы. С одной стороны, да, ты слышишь, видишь и чувствуешь такие вещи. Не укроется ни движение людей и животных, ни смена погоды… Всё, в чём есть хоть малейшее дыхание магии затрагивает мои чувства. Вот только как это объяснить человеку без чутья… Да и стоило ли это объяснить? Я спокойно ответил:

– Звёзды мне шепчут.

Действительно, скоро из тумана один за одним вышли горцы. Их вёл невысокий мужчина, почти карлик. Поперёк себя шире, грузный и переваливающийся с ноги на ногу, чем ближе он подходил, тем больше я убеждался в ошибочности первого впечатления. Леит – а это без сомнения был он – не был толст, скорее необычайно коренаст. Руки толщиной с моё бедро придерживали на плече внушительных размеров алебарду, за спиной болтался огромный мешок, поверх которого наброшен щит, на животе – широкий, украшенный золотом и камнями пояс с кривым кинжалом в ножнах. Я пригляделся внимательнее. Да, Леит определённо не достал бы мне ростом даже до груди, но алебарда внушала почтение. Если такой саданёт крепким ударом сверху, то никаким преимуществом в росте уже не воспользуешься.