Текст книги "Король под горой (СИ)"

Автор книги: Марк Шени

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Глава 17

Менестрель, непрерывно скуля и спотыкаясь, занёс в палатку небольшой, но явно очень тяжелый сундучок. Толстячок смешно похлопал себя по поясу, ища нужный кармашек, после чего извлёк оттуда ключ и стал ковыряться в замке. Замок не поддавался, предательски щёлкая, пока ключ делал оборот за оборотом. Артур смотрел на всё это дело с лёгкой улыбкой прекрасно выспавшегося человека и потягивал из глиняной крынки козье молоко. Наконец, старому следопыту надоело смотреть за страданиями королевского слуги и он подошёл к сундучку.

– Посторонись. Это замки тонкой работы, если в них забивается грязь – механизм перестаёт работать.

Артур оглянулся по сторонам, взял со стола шило для сшивания листов, вынул из сапога нож и отстругал от стола небольшую деревянную щепку, после чего начал тихо проговаривать про себя:

– Первый пусто, второй пусто, третий щелчок… Пусто, щелчок… Пусто, пусто… О! – Артур бросил открытый замок менестрелю. – Не благодари.

– Господин, это замок эаддских мастеров, а вы открыли его меньше чем за минуту.

Артур сделал долгий глоток молока и вытер белый след на усах.

– Мальчишка, который научил меня этому делу, мог открыть замок за три щелчка пальцев, – следопыт для внушительности щелкнул три раза. – А у меня пальцы тридцать три раза переломанные и ничего не чувствуют. Готов записывать дальше?

– Ваш рассказ о том, как вы замёрзли насмерть в горах? Признаюсь, у вас мастерство обрывать истории на таких моментах.

– Это не я так придумал. Далеко отсюда люди долгими тёмными ночами развлекают друг друга историями. Хорошим тоном считается вставить историю в историю, а внутрь неё ещё одну историю. Ты рассказываешь историю про рыбака, что поплыл через море в далёкий город купить подарок жене. В городе он встречает в таверне вора, который украл все кольца с пальцев градоправителя, кроме одного перстня с рубином, и вот уже твой сосед рассказывает, как эта кража происходила. Посреди истории вор влюбляется в колдунью, получившую свои силы от мужа, и мы теперь слушаем рассказ о любви колдуна и колдуньи. У колдуна и колдуньи был сын… Нет, эту историю не рассказывают при женщинах и детях.

Артур бросил взгляд на Гильду и Кульнева-младшего и улыбнулся самому себе, после чего сменил тему:

– Лучшим сказителем был тот, кто мог в любой момент вернуться к своей истории и возобновить её с того места, на котором остановился. Даже если это было не то что дни назад, а годы! Говорят, что всего таких историй тысяча без одной. Учитывая, как они часто повторяются, меняя лишь героев да места, я насчитал около двухсот.

Менестрель закончил расставлять на столе письменный принадлежности, окунул перо в чернильницу и вопросительно посмотрел на Артура. Следопыт закинул голову назад и произнёс:

– Что ж, меня окружала полная темнота и было так душно, что я решил будто черти утащили меня в своё царство…

* * *

Меня окружала полная темнота. Было так душно, что я решил будто уже нахожусь в царстве у чертей. Достойная смерть, ничего не скажешь. А ещё нос щекотало так сильно, что страшно хотелось чихнуть, вот только сил на это не было. Я попытался поднять руку, но она упёрлась во что-то мягкое и пушистое. Похоже на шкуру… Я провёл рукой до самого лица и как следует надавил вверх, от чего надо мной открылась небольшая щель, откуда сразу повеяло свежим и чертовски холодным воздухом. Стало легче дышать и легче думать. Что же случилось?

Я был мокрый, как мышь, и слабый, как мышь, но совсем не ощущал болезни. Пальцы на руках были на месте, на ногах судя по всему тоже. Неужели я не замёрз? Надо было узнать, что происходит вокруг, поэтому я схватился за край шкуры и дёрнул её вниз, открывая путь наружу. Света стало достаточно, чтобы я увидел вокруг себя небольшой шалаш, в котором с трудом мог поместиться один человек. Шалаш был построен из толстых веток и надёжно укрыт звериной шкурой, а вдоль всего моего тела на расстоянии пары ладоней лежали странные камни со слабо сверкающими прожилками.

Свет ненадолго померк. Выход наружу перекрыла человеческая голова, которая нараспев произнесла:

– Сильное тело даровано было тебе, но пуста голова, коль решил ты в горах ночевать без огня и одёжки. Лежи, выздоравливай, сил набирайся, а мне не мешай.

Я мог узнать этого голос из тысяч, хоть и слышал его всего раз в жизни. Этот язык, это мелодичное наречие… Слепой старик поднёс к шалашу раскалённый в костре камень, положил рядом с моей головой и засыпал снегом. От камня пошёл удушливый пар, мигом заполнивший тесное пространство. Запах щипал нос. Что-то одновременно знакомое, но никогда прежде мной не слышимое… Старик вытащил остывшие камни из шалаша и снова закрыл выход шкурой. Я сделал ещё один глубокий вдох и провалился в сон.

* * *

Менестрель вежливо перебил Артура:

– Простите, господин, какой язык? Вы так редко упоминаете что-то про речь встреченных вами людей…

– Просто как-то в голову не приходит. Ну, то есть, – следопыт замялся. – я их понимаю, а значит всё нормально. Если не понимаю, или там что-то особенное, смешное например – так об этом и говорю. А так, да, это был ойгрский, причём очень архаичный.

Гильда усмехнулась в стороне:

– Ого, Артур произнёс слово не из королевской речи. Завтра солнце на западе взойдёт.

Следопыт и волшебница в голос рассмеялись с шутки, понятной только им двоим. Впрочем, увидев сконфуженное лицо маркиза Кульнева, Гильда прояснила:

– Князь Артур большой поклонник королевской речи. Я сначала думала, что он как хорошо дрессированный пёс – всё понимает, но сказать ничего не может.

– Вот сейчас обидно было, – вставил князь.

– Ой, перестань. Сколько лет мы провели плечом к плечу, но я могу по пальцам одной руки пересчитать когда ты говорил на других языках. Если память меня не подводит, два раза это был людской язык, один раз древние наречия и…

– …и тальфельский. Я читаю на нём заклинания, – вмешался Артур.

– Точно. Как-то раз было. Наш уважаемый князь настолько проникся почтением к королевской речи, что даже переводил имена и названия. К нам приходил вождь из клана Звартвөтигх, как же его звали… Дёран Дөфкос, вот.

– И то, и то значит «Черноногий», только на людском и на клансманне, – подхватил Артур. – Какой смысл говорить слова, которые твой собеседник не понимает? Слова ведь нужны не просто чтоб рот открывать, а чтоб с человеком что-то общее найти. Я могу вместо «северянин» говорить нöрненн. Могу горцев называть гàiделы. Только это чушь для впечатлительных мальчишек типа него. – Артур указал жестом в сторону маркиза Кульнева. – Я прекрасно понимал равнинников, горцев уже хуже – у них акцент сильный. Менестрель может переспросить непонятные слова, но читателей-то то зачем мучать?

Трубадур всё это время делал какие-то пометки в бумагах, доставал листы, что-то там исправлял и возвращал назад. Артур перевёл на него взгляд, что-то хотел возразить, но махнул рукой. Пусть пишет как пишет.

– Так вот, на чём мы остановились? Точно, медвежья…

* * *

Второй раз я пришёл в себя от грубых прикосновений. Чьи-то шершавые пальцы силой втирали мне в кожу холодную и очень липкую мазь, словно это был не живой человек, а кусок говядины для копчения. С другой стороны, мышцы почти не отдавались болью от подобных прикосновений, словно и не избивали меня смертным боем совсем недавно.

Я открыл глаза и увидел всё того же старика. Сделал глубокий вдох и чуть не закашлялся – мазь отчётливо пахла медвежьей мочой.

– Старик, – прохрипел я. – Как тебя хоть зовут-то?

Слепец не обратил внимания на мои слова, но я заметил, что его губы шевелятся, словно он что-то читает про себя. «Может он плохо слышит», пронеслось в голове, но переспрашивать почему-то совсем не хотелось. Наконец, спустя пару минут старик закончил с мазью и заговорил:

– Имя дано мне Флевнгирр для слов… – и тут он замолк. Бледные стариковские губы сжались в тонкую линию.

– Не в стих поёшь, старик.

Я попытался засмеяться, но вышел лишь надрывный кашель, от которого на губах оказалась кровь. Старый ойгр улыбнулся мне в ответ и провёл мазью под носом. Запах крепкого волшебства вышиб из головы все мысли. Мне казалось, что моё тело совершенно невесомо, что я лечу посреди гор. Долины и хребты мелькают под моими ногами, белоснежные пики проносятся в стороне.

Только под утро я снова обрёл способность мыслить, а вместе с ней и желание выбраться на белый свет. Уже привычным движением я откинул шкуру в сторону, перевернулся на живот и пополз вперёд словно змея. Чувство времени меня не подвело – хоть солнце уже и взошло, но оно было за горой, отражаясь от соседних вершин.

Вокруг была небольшая рощица горных деревьев, приземистых и корявых. Листья облетели и лишь голые ветки нагло торчали во все стороны. У меня дома в такую погоду на них бы лежали белые шапки, но здесь постоянный ветер сдувал снег вниз, оставляя лишь голые камни. Я с большим трудом стащил с шалаша здоровенную меховую шкуру, варварски сшитую из пары волков, одного медведя и минимум десятка зайцев, завернулся в неё и подошёл к краю обрыва. Вниз уходило незнакомое мне ущелье, по дну которого текла река. Никакого жилья на многие вёрсты вокруг, лишь изрезанные силуэты гор да сияющие на солнце вершины.

Я подтянул полы своей импровизированной одежды, нашел рядом камень покрупнее и сел на него. Надо же, прошёл всего с десяток шагов, а сил отняло. За моей спиной раздался тихий шелест. Флевнгирр…

Старик молча смотрел на меня слепыми глазами. Или не на меня, а просто в пустоту, понять бы невозможно. Я не выдержал и привлёк его внимание банальным вопросом:

– Сколько я здесь?

– Полную луну и ещё четыре ночи, – слова старика звучали непривычно обыденно. Чего-то в них не хватало…

– Ты перестал говорить стихами?

Старик подошёл и сел рядом со мной.

– Я всю жизнь пел песнь ему одному, так долго, что казалось отвык от привычной речи. Что он сказал тебе?

– Кто «он»?

Я знал ответ на этот вопрос. Знал, но не хотел произносить имя вслух. Не знаю почему, словно оно привлечь беду. Не боялся же я имени Тирана! Флевнгирр словно почувствовал моё настроение и сменил тему:

– Болезнь забрала у тебя силы. И человеческие, и… другие. Небо даёт людям крепкое тело, а они его совсем не берегут…

– Жизнь такая. Ни покоя, ни отдыха. Вот и сейчас… – я попытался сплюнуть на землю по перенятой у горцев привычке, но рот пересох. – Уйти мне надо. Вниз, на равнины.

– Что он сказал тебе? – вернулся старик к неприятной теме.

– Что я обязательно вернусь.

Флевнгирр поднялся и пошёл куда-то в сторону, оставив меня глазеть на горный пейзаж.

* * *

Коготь орла впивался в кожу, оставляя прокол за проколом. Это пытка длилась уже десятый час к ряду, и я думал, что мне стоило умереть давным-давно, желательно во младенчестве. Старик, наконец, закончил накалывать узор, после чего требовательно протянул руку. Я вложил в ладонь горшочек, откуда Флевнгирр щедро зачерпнул порошка, приложил его к ранкам и начал круговыми движениями втирать под кожу. Боль была неимоверная, такая, что в глазах стало темно и запрыгали разноцветные пятна. Когда зрение вернулось, я оглянулся через плечо и увидел, как на спине выросла ещё одна ветвь раскидистого дерева.

Я взял в руки ступку и пестик и продолжил толочь уголь, ссыпая его в горшочек и добавляя туда же сушеные водоросли, какие-то травы и белое засохшее говно летучих мышей. Как бы мерзко мне не было, но с каждым уколом и каждой линий я ощущал как в моём теле прибывает волшебства. К нему не нужно было прикасаться, не надо был впитывать пальцами или пить из чаши. Магия была со мной и во мне разом.

Сначала я пробовал разговорить старика, чтобы унять боль, но он был очень сосредоточен и не отвечал мне. Тогда я просто стал рассказывать байки, лишь бы отвлечься от боли. О себе, о своих странствиях, о друзьях, о женщинах, о войне, о далеких странах, о несмешных шутках и маленьких трагедиях. О всём том, из чего и состоит жизнь мужчины. Я говорил и говорил до тех пор, пока не рассказал всё, что знал. Удивительно, но именно в этот момент старик закончил свой узор. Он отошёл назад, словно пытаясь гордо окинуть свой труд взглядом и произнёс:

– Теперь я могу быть спокоен, – он завернул орлиный коготь в небольшой и тонко выделанный косочек кожи. – Знаешь, сколь долго я пел свои песни?

* * *

Когда-то давно он был простым мальчишкой и у него было другое имя – Вмффре. Он тогда ещё не знал слова «ойгр». Вмффре охотился вместе со своим отцом и братьями в горах, на долгие месяцы уходя за высокий хребет вдаль от родного дома.

Тогда же в горы с равнин стали приходить железные люди. Эти люди весной пригоняли на вересковые поля овец, строили землянки из дерева и камня, а осенью уходили назад, страшась снега и бурь. Их язык был похож на гавканье собак и хрюканье свиней, но его оказалось легко понять. Отец всегда ругался, но Вмффре нравилось слушать истории железных людей, а железным людям нравилось говорить.

Однажды отец собрал вещи мальчишки и повёл его в горы. Они шли почти две полные луны, пока не оказались в странном месте – в пещере с огромным земляным холмом. Там мальчишка познакомился с Флевнгирром. Другим Флевнгирром, старым. Тот Флевнгирр каждый день поднимался на вершину холма, называемого курганом, и пел песни. Песни о великих воинах и великих войнах. Песни о далёких странах и невероятных чудесах. В пещере были мальчишки, которые рассказывали Флевнгирру всё что знают, а тот в свою очередь, превращал их слова в музыку речи. Вммффре тоже рассказал всё что знает, а потом решил остаться в этом месте, вместо того, чтобы вернуться к отцу. Мальчик помогал Флевнгирру всем, чем мог. Охотился, готовил еду, шил одежду, а затем и сам понемногу начал слагать песни. Когда Вмффре уже стал статным юношей, а старый Фревнгирр потерял голос и больше не мог говорить, он отвёл Вмффре в тайную пещеру. Там, в каменном склепе лежал их король. Старик Флевнгирр надрезал руку короля, взял несколько капель крови и провёл по губам юноши. Потом они ушли из склепа. В ту ночь старик умер, а Вмффре взял его имя и сам стал Флевнгирром, только молодым.

Новые мальчишки приходили и уходили, а Флевнгирр всё так же пел свои песни. Король, что лежал под курганом, внимал его речи. Он не отвечал, но Флевнгирр знал, что король его слышит и что король доволен. Так было до тех пор, пока не пришёл чужак.

Чужак рассказал много историй и услышал много песен, а потом в один день взошёл на холм сам и спел свою. И король ответил ему. Флевнгирр не знал как и почему, но тот, кого ойгр почитал выше неба, ответил чужаку. И Флевнгирра обуял стыд и зависть. Чужак подарил Флевнгирру дорогой подарок и ушёл, но с того момент размеренная жизнь ойгра начала меняться.

Всё меньше и меньше мальчишек приходило с историями, всё больше и больше железных людей появлялось в этих краях. Из трёх учеников все три сгинули от их мечей. Флевнгирр остался один. Он не мог покинуть своё место, но и петь ему было не о чем. Больше никто не приходил. Он старел и дряхлел, но не мог позволить себе умереть, покуда сон короля нуждается в его песнях.

А потом пришли железные люди. Они избили Флевнгирра, спустились в склеп и нашли там спящего короля. Главарь железных людей со смехом надрезал свою руку и напоил короля кровью. И король проснулся. Он не был зол, он никак не противился насмешкам и приказам главаря железных людей. Они ушли, а Флевнгирр остался.

И ему больше некому было петь.

Глава 18

Гильда пристально смотрела на Артура, не в силах найти слов. Она даже поднялась со своего ковра, прошлась кругом по палатке и снова вернулась на груду подушек. Следопыт, флегматично потягивавший вино, тоже не торопился что-то говорить. Напряжение медленно нарастало.

Первым молчание прервал маркиз Кульнев:

– Слушайте, а почему у этих ойгров такие странные имена?

Артур и Гильда одновременно посмотрели на молодого дворянина. Он поспешил объясниться:

– Я встречал племя в столице, это были караванщики из Башни. Бесарион, его сыновья Бадри и Звиад и супруга Тинука. Красивые восточные имена. А Флевенегир иВымефре, как их вообще произнести и не подавиться собственным языком?

– Ойгры на юге носят драконьи имена, ведь они от крови драконов, – сказал назидательно Артур. – Сердце Башни питает их племя.

Гильда недовольно заворчала:

– Ойгры в башне вообще не ойгры. Из общего у нас только язык. А еще драконов не существует. И Сердца Башни тоже. Это просто красивые фразы.

– Как не существует? – удивился следопыт. – Они есть! И драконы, и Сердце.

– Да-да. Дышат огнём, летают и покрыты чешуёй. А Сердце бьётся в основании Башни и истекает чёрной кровью, что поднимается по венам белокаменных стен.

– О, так ты тоже видела?

– Артур, переста… – волшебница изменилась в лице. – Как ты сказал? «Тоже видела?»

– Ну да. Это же отличная история, давай я расскажу.

Менестрель, который уже собрался уходить, со вздохом достал чистый лист и приготовил перо. Гильда возмущённо замахала руками:

– Нет. Нет-нет-нет. Я тебя знаю, Артур. Не вздумай!

– Да ладно, Ги. Это гораздо интереснее, чем про горы и горцев. Я ж предлагал начать именно с этой байки.

– Вы предлагали с принцессы, – вмешался менестрель.

– Разве? Ну, с принцессы так с принцессы. Это началось… Точно, город пылал.

– Стоять!!! – от крика Гильды лопнула бутылка с вином на столике, и густая бордовая жидкость крупными каплями ударила в стены палатки. – Ты. Закончишь. Рассказ. Про. Короля. Под. Горой.

Она так тщательно проговаривала каждое слово, будто бы была очень строгим учителем риторики. Артур лишь пожал плечами в ответ:

– Да ладно, чего ты так сердишься. Закончить, так закончить. На чём мы остановились?

* * *

Удивительное чувство, когда на твоей коже расцветает узор немыслимой магической силы. Хочется вобрать в себя всю силу разом и взлететь, но – нельзя. Магия слишком опасна. Поэтому каждое утро я медленно и аккуратно приводил своё тело, истощённое сражениями, пленом и болезнью, в порядок.

Я разминал мышцы, поднимая с земли камни. Сначала маленькие, а потом побольше. Я бегал и карабкался по скалам. В одной из пещер Флевнгирр показал мне горячий источник. В нём было хорошо отогреваться, к тому же, в воде меньше зудели татуировки.

Примерно через неделю я почувствовал себя достаточно крепким, чтобы выйти на охоту. К тому времени я уже подогнал под себя шкуру, сплёл из высохшей травы неплохие штаны и набил их заячьим пухом, а также пошил крепкую обувь. Старик вдоволь посмеялся надо мной – его ноги, казалось, совсем не чувствовали холода. Судя по всему он ходил босой по снегу всю свою жизнь.

Я сделал себе оружие. В горах было легко найти подходящий камень и деревянную палку. Из них я изготовил небольшой топорик. Опробовал его на деревьях – вышло пригодно. Ствол тоненькой березы стал тремя короткими копьями, тот же самый камень неплохо расщепился на наконечники.

Ранним утром я отправился бродить по окрестностям. Мне быстро повезло – я нашёл след горного козла. Примерно с два часа петляний по тропкам и удалось выйти на то место, где зверь взобрался по отвесной стене наверх. Лезть за ним я, конечно же, не стал. Просто запомнил площадку, прикинул тропы и обошёл через соседний гребень. Это стоило мне ещё трёх часов, но, в итоге, я оказался ровно над небольшой полянкой, где упитанное животное лениво жевало пожухлый куст. Спускаться сразу смысла не было, так что я просто прикинул расстояние (аршин двадцать) и метнул копьё. Не самое лучшее оружие из виденных мной пронзило козла насквозь и на две ладони ушло в землю. Давно я не ощущал в себе подобную мощь. Козлиную тушу я вскинул на плечи, как следует привязал к себе и отправился к стоянке Флевнгирра.

В пещерах была глина, так что без долгих раздумий я обезглавил и выпотрошил козла, напихал ему в пузо местных кореньев и ароматных листьев, стянул разрез гибкими и тонкими ветвями деревьев и как следует обмазал тушу глиной. Как раз управился прямо под заход солнца. Оставалось лишь развести костёр в яме, прогреть землю, закинуть туда получивший ком и засыпать сверху углями. Ночь мы разбили пополам: первую половину за костром следил старик, вторую половину – я.

Утром нас ждал настоящий пир. Мясо буквально таяло во рту, коренья пропитались соками и пахли травами. Вдобавок, старик хранил где-то брагу и мы немного сдобрили мясо кислым и некрепким алкоголем. Мы болтали о всякой ерунде, ели, лежали возле костра, глядя как снежинки падают в огонь, и снова ели. Мне редко в жизни выпадали такие моменты спокойствия, и я никогда не умел их ценить. Они не казались чем-то особенным, чем-то, в чём хочется задержаться. Горячая кровь гнала меня вперёд и старик Флевнгирр это знал.

Вечером он протянул мне какой-то свёрток. Я спросил:

– Что там?

– Оружие.

– У меня уже есть, – я указал на свой топорик.

Старик поморщился и произнёс нараспев:

– Путь не окончен твой, знамо мне это. Так что возьми се оружье, что кровь проливало людскую веками.

Я аккуратно развернул тонко выделанную кожу и увидел там бронзовый нож. Одна сторона прямая, другая как крыло птицы, вдобавок рукоять немного изогнута и «смотрит» в неправильную сторону. Да нет, старик бы не стал… Я присмотрелся к клинку и всё понял – заточена была именно прямая часть ножа, а изогнутая являлась обухом. Интересное оружие.

Спать совсем не хотелось, и всю ночь я мастерил ножны.

* * *

Утро обрушилось на нас мокрым снегом. Я толком не успел размяться, как старик жестом пригласил следовать за ним. Мы погрузились в очередной горный туннель. Нельзя было понять где же именно старик жил: у него не было какой-то избушки или даже шалаша снаружи, равно как я не встречал какого-то убежища в пещерах. Когда приходилось спать, он ложился там, где застанет ночь. Все свои вещи он носил на себе. Этим он напоминал те из кланов, что жили в самой гуще лесов, хотя мне было трудно воспринимать такую жизнь нормальной.

Старик вёл и вёл меня по запутанной паутине пещер, пока мы не оказались возле огромного озера. Я не видел водоём – вокруг была лишь кромешная тьма – но ощущал сырость и слышал как долго отражались звуки от стен. Я глубоко вдохнул и медленно вытолкнул воздух из лёгких. Чувства обострились.

Флевнгирр выбрал более-менее пологое место, расстелил на нём коврик из травы и предложил мне сесть. Удивительно, насколько отчётливо я чувствовал движения ойгра, он был словно пропитан магией… в отличии от этих пещер. Старик медленно зашёл в воду и начал доставать со дна камешки. От его движений расходились во все стороны волны, тихо плескавшиеся при столкновении со сталагмитами. Наконец, Флевнгирр окончил своё дело, вышел на берег и вывалил полную пригоршню камней мне под ноги. Я взял в руки один. Просто булыжник, влажный на ощупь и тяжелый. Возможно при свете огня я бы разглядел что-то интересное, вроде красивой прожилки, но магии в нём точно не было.

Старик тем временем вытащил из заплечного мешка ступку с пестиком, взял их в руки и начал аккуратно толочь камни. Они крошились очень легко, так что я достал нож и начал рукоятью аккуратно раскалывать самые крупные камни, помогая старику. Час шёл за часом, а старик всё молол и молол, периодически останавливаясь и вынимая из ступки отдельные крупинки, чтобы отложить их в сторону.

Со временем что-то неуловимо начало меняться. По мере того, как камни превращались в песок, а затем и в пыль, в них начинала проступать магия. Старик ссыпал пыль в большой горшок, и она тихо мерцала искорками. Я ещё раз проверил камни. Покрутил, ощупал со всех сторон, понюхал и даже попробовал на вкус. В камнях магии не было.

Флевнгирр жестом указал мне на бурдюк с водой, а потом на горшок, и я медленно, буквально по капле, стал добавлять воду в порошок. Это была обычная вода из ручья, ничего особенного, но от неё мерцание магии только усилилось. Ойгр протянул мне костяную палочку и сделал круговое движение в воздухе. Я всё понял и начал помешивать порошок в горшке по мере добавления воды. Очень скоро смесь стала похожа на тесто. Старик присматривался к ней – насколько это слово подходит слепцу – изредка останавливая мою руку и всыпая ещё немного каменного порошка.

Наконец, он остановил меня, достал каменное тесто из горшка и стал лепить ровные шарики, раскатывая их в руках. Получилось семь штук разного размера: один крупный и ещё три пары каждая меньше предыдущей. Когда работа была закончена, старик поднялся, зашёл в воду и начисто вымыл в ней горшок, ступку и пестик. Потом старик аккуратно насадил шарики на костяную палочку и пошёл вперёд. Я последовал за ним.

Мы недолго петляли по пещерам, пока вперед не стало светло. Это был небольшой и очень тесный грот, уходивший высоко наверх. Где-то там явно была расщелина и рассеянный свет падал в это место. Старик расстелил на земле циновку и выложил на неё шарики, после чего сел в стороне и произнёс:

– Смотри.

Ничего не происходило. Не происходило минуту, десять, час. Я уже хотел было обратиться к старику, но внезапно понял. Солнце. Вот сейчас оно должно встать как нужно…

Сквозь расщелину упал настоящий столб света, яркий и плотный. Казалось, что его можно взять в руку и потрогать. Лежащие на циновке шарики засверкали и начали менять свой цвет. Из белых они стали жёлтыми, потом золотыми. Золото темнело и набирало красный оттенок, покуда не превратилось в почти чёрный цвет. Всего пять минут, солнце сдвинулось и столб света исчез.

Флевнгирр достал длинный шнурок, аккуратно вдел его в отверстия на шарах и подвесил ожерелье мне на шею. Мы молча вернулись на нашу полянку и стали ужинать.

Спать не хотелось.

* * *

Восход солнца застал меня в тот момент, когда я уже закончил плести широкий ремешок для ножен. Получилось весьма удобно – ремешок перебрасывался наискось через плечо и нож висел подмышкой, рукоятью вниз. Можно было выхватить одним движением. Не княжеского достоинства воинский прибор, конечно, но выбирать не приходилось.

Я привычно размял мышцы, умылся холодной водой из ручья и накинул на тело уродливую шкуру. Флевнгирр уже ждал у входа в пещеры, зная, что я готовлюсь уходить. Я обратился к нему:

– Извини, старик, не думаю, что смогу что-то передать твоему королю. Нам будет не до разговора.

Старый ойгр лишь улыбнулся в ответ и обнял меня. Мы погрузились во тьму местных гор.

Идти пришлось долго. Путь петлял, узкие лазы сменялись широкими проходами, где-то в стороне текли подземные реки, сменяющиеся бездонными провалами. Через полдня мы вышли к давно знакомому мне гроту с курганом. Я поднялся наверх, провёл пальцем по камням и прошептал тальфельскую боевую молитву.

Горная долина, покрытая мягким слоем снега смотрелась прекрасно. Здесь не дул сильный ветер, потому снежок лежал словно боярская перина. Я посмотрел в сторону замка Эстер, но не увидел там ничего интересного. Что и следовало ожидать. Пока я валялся без сознания, ублюдки Нак Кинеллли ушли воевать Нак Обби. Значит и мой путь лежит туда.

Я обернулся к старику и произнёс:

– Не хочешь пойти со мной?

Старик помотал головой.

– Место назначено мне – эти горы. Кем же я стану, оставив их тьме и забвенью? Ты же иди… – его голос надломился и он спрятал лицо ещё глубже под капюшон.

Оставался ещё один вопрос, который я не мог не задать:

– Как ты напитал их магией? – я подёргал ожерелье на шее.

– «Магия существует лишь для человека», – сказал он, явно кого-то повторяя.

Я понял, что больше он не скажет ничего, и отправился в путь.

* * *

Артур залпом допил пиво из кружки и потянулся к бочонку. Тёмный напиток устремился в глиняную ёмкость с задорным шипением, поднимая высокую белую шапку. Артур вернул бочонок в вертикальное положение и силой воткнул обратно пробку, после чего произнёс в воздух:

– Пена такая густая, что на неё можно положить монету. Я б женился на местном пивоваре, будь он женщиной, и не будь я князем. Кстати, Ги…

Волшебница подняла голову и внимательно посмотрела на следопыта.

– …ты ведь так и не узнала, что за ритуал творил Тиран?

– Нет, – сказала она, как отрезала.

Артур продолжил:

– Ах да, мы же уже это обсуждали, – следопыт пригубил напиток. – Но всё равно, огромная воронка, высасывающая магию… Помнишь, что написано в Тёмных Томах? «Эпохи сменяют друг друга. Эпоха богов. Эпоха героев. Эпоха магов. А меж ними тёмные времена». Что если мы сейчас живём в эти тёмные времена на стыке эпох?

– Артур, – волшебница вздохнула. – Нет смысла гадать. Теперь нет смысла. И никаких эпох нет. Тиран просто хотел сделать себя бессмертным и этим выжег всю магию.

– Знаешь, всё это не вяжется друг с другом, – Артур задумчиво помассировал подбородок. – Помнишь мы обсуждали магов прошлого, очень давно?

– Нет. Точнее, помню что обсуждали, но не помню что именно.

– Я сказал, что кто-нибудь из великих магов докоролевских времён раздавил бы Тирана как букашку.

– Теперь вспомнила. Ты тогда пытался меня подколоть. Несовершеннолетнюю девочку, даже не прошедшую полный курс в дие университат.

Волшебница явно была чем-то недовольна, но скрывала это. Не особо тщательно, конечно, постукивание ногтями по магическому кристаллу было отчётливо слышно в избе. Артур проигнорировал это:

– Ты тогда ответила, что каждое следующее поколение магов сильнее предыдущего. Маги прошлого тратили всю жизнь на то, чтобы построить себе один зиккурат. Сейчас же на такое способен один маг-недоучка.

– К чему ты ведёшь?

– Ари не показался мне сильным волшебником.

– Он победил тебя дважды в бою…

– Один раз! – поправил Артур.

– …а ты лучший из всех воинов в истории.

Следопыт лишь отмахнулся.

– Артур, ты постоянно прибедняешься в своих рассказах. Я своим глазами видела укреплённый лагерь королевского отряда. Видела там полторы сотни воинов. И видела, как ночью ты пошёл туда, а утром вышел, ведя за собой на верёвочке десяток пленников. Словно это кролики. Все остальные воины в лагере лежали мёртвыми.

– Ты преувеличиваешь…

– Нет, – перебила волшебница. – Это ты скромничаешь на ровном месте. Поэтому мне вдвойне странно слышать твои истории о том, как тебя пленил какой-то вшивый горец.

Артур поднялся со своего места и показал жестом на дверь:

– Пошли, подышим свежим воздухом.

* * *

Во дворе мельницы было очень тихо. Солнце только-только зашло за горизонт, и, как это обычно бывает в королевстве, мгновенно упала темнота. Вокруг звенели кузнечики и цикады, где-то вдалеке клекотали птицы. Коза, флегматично жевавшая что-то в своём загончике, потрясла головой и раздался лёгкий звон колокольчика, после которого снова опустилась тишина.

Артур дождался, пока Гильда выйдет из его дома и крепко прикрыл дверь. Волшебница начал разговор первой:

– В чём дело? Ты тянешь время. Твоя история близится к концу, но складывается такое впечатление, что ты не хочешь рассказывать этот самый конец.