Текст книги "Пробоина: Гвардеец (СИ)"

Автор книги: Марк Фиттер

Соавторы: Марк Фиттер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Глава 17
Бумаги важнее людей

'Раньше на десять бойцов был один журнал,

Ныне же на одного бойца – десять журналов.'

[Начальник штаба Второго Батальона

Гвардии Майор Демцов]

Первый день Красной Луны. 05:40

Палаточный лагерь. Аэродром «Буни».

Как оказалось, про нас не то, чтобы забыли… Про наше прибытие никто вообще не знал.

Контуженный сначала таскал нас по разным полуразрушенным домикам, где нас в девяти случаях из десяти просто посылали на хер – никто посреди ночи не хотел оформлять командировочников. Причем им было совершенно насрать, что мы – разведка, и что на позиции должны уезжать первыми уже завтра.

Наконец, среди общего бардака нашелся более-менее адекватный офицер, знакомый Контуженному по какой-то другой командировке, и он согласился устроить нам обзорную экскурсию по бюрократическому аду. Поэтому командир роты спокойно передал свою троицу Грозному, а сам отправился разбираться с какими-то анкетами. Мы же с сержантом остались оформить личные дела и проштамповаться в местном штабе.

Это была огромная палатка, наиболее приличная из имеющихся, в которой стояло с десятка два столов и сидело два полусонных дежурных, читающих какие-то газеты. Сопровождающий нас офицер даже не обратил внимание на то, что двое рядовых не соизволили поднять свои задницы с кресел.

– Наши бы уже стояли по стойке «смирно», – тихо прошептал Макс, подтверждая мои мысли. Не один я был удивлен такому наплевательскому отношению к субординации.

– Здесь свои правила, – спокойно ответил Грозный, ожидая, пока его знакомый достанет необходимые печати, – Ты же не вскакиваешь, когда мать заходит в комнату, пока ты спокойно лежишь на кровати? Они у себя дома, а мы – лишь так, назойливые гости, которые скоро уедут.

Как оказалось, наши личные дела уже сюда доехали, и теперь мы занимались тем, что раскладывали документы всей нашей роты по столам, расписываясь в куче журналов. Инструктаж, прибытие, получение оружия и боеприпасов… да сгинь моя Луна!

Я довольно быстро потерялся в этой стопке, уже не обращая внимание на названия журналов, и просто расписывался за десяток выбранных мной фамилий. Сначала я ещё старался, но довольно скоро моя рука просто черкала каракули. Максон тоже пыхтел рядом, пытаясь своими лапищами попадать в тонкие колонки.

– На хрен! – проворчал он, морщась от боли в пальцах с непривычки, – Уж лучше с пулемёта по снежкам строчить, чем вот это вот…

– Это да, – вяло ответил я.

* * *

Покончив с бумагомарательством, мы взяли все личные дела – а это чуть больше шести стопок из папок толщиной с кулак – и понесли в санчасть.

Местные медики расположились на первом этаже бывшего двухэтажного дома, который чья-то артиллерия когда-то превратила в барак с плоской крышей.

Вообще здесь всюду виднелись следы давних боев. Множество пулевых выбоин в стенах, воронки на земле и следы от попадания зажигательных снарядов. Но Контуженный даже не дал нам ни оглядеться, ни поразмышлять над этим, подгоняя к дверям.

Сонный лейтенант, одетый в брюки синего цвета и белую майку, только с третьего раза понял, что вообще от него хотят. И с пятого согласился оформить медицинские книжки…

Военные почему-то упорно не хотят работать ночью. А если и работают, то с желанием поскорее закончить. Поэтому все наши книжки были оформлены как под копирку: все здоровы, с высшей категорией годности, и, конечно же, привиты от местных заболеваний.

В итоге каждая стопка увеличились раза в полтора, поскольку в делах теперь появились медкарточки. Таскать это все на руках было уже невозможно, поэтому Грозный, после небольшого переругивания с медиками, выбил нам пару носилок для раненых.

По факту просто две жерди, на которых прикреплена плащ-палатка, однако с ними было действительно проще. Так что вскоре мы вернулись обратно к своим палаткам, чтобы раздать каждому его бумажки.

Теперь народ мог заполнить свои анкеты, объясняя в них, какого хрена он покинул пределы родной Красногории. И я бы испытал удовольствие от того, что наконец-то остальные окунулись в болото бюрократии, но мне и самому пришлось засесть за эту грёбанную анкету.

– Почему штабные сами не могут заполнить их? – возмущался Сапрон, в который раз заглядывая в личное дело, чтобы подглядеть личный номер, – У них же все эти документы есть. Оформили бы сразу все, а нам бы дали чисто подписать!

– Угу, – бухтел я, водя пальцем по строчкам.

– Наверняка потом еще и вернут! «Тут неправильно, тут надо переделать!»

– Угу…

Макс явно увлёкся, помахивая карандашом:

– Вот в нормальных частях солдаты в строевую даже не заходят.

– А мы – не нормальная часть, – проворчал кто-то из старожилов, – Так что привыкай, тут ты сам будешь с бумажками носиться…

Он добавил ещё что-то про выплаты, для которых, чтобы их получить, надо принести в жертву штабным рапорт и пакет документов. Только сначала их надо написать и собрать.

– Чертова бюрократия, – тяжко вздохнул Макс.

Мне только и оставалось, что мысленно пожалеть, а ещё и позавидовать ему. Это ж где он служил раньше, что впервые столкнулся с писаниной?

У меня было не так жёстко, но очень похоже: журналы, журналы, журналы… Зато большие и умные генералы потом по этим журналам смотрели, как красиво мы умеем писать и рисовать планы. Ведь планы – это самое важное, что только можно найти в красногорской армии.

По итогу все анкеты были собраны командиром роты и вместе с другими важными бумагами засунуты в большой деревянный ящик с какой-то важной маркировкой.

И наконец-то где-то часов в шесть утра нам позволили немного поспать, объявив, что общий подъём будет… кхм… в семь.

* * *

Несмотря на то, что спать хотелось очень сильно, я решил все-таки просто перетерпеть. Поскольку знал, что если задремать на этот несчастный часик, то потом буду совсем вареным.

Решение оказалось правильным, потому как даже часа нам не дали, резко подняв в половине седьмого.

– Пять минут на сборы и грузимся по машинам, – спокойно и от того не менее громко довел до нас командир роты.

В отличие от рядовых бойцов, офицеры не могли себе позволить даже прилечь отдохнуть. Не говоря уже о Контуженном, который после опечатывания ящика с документами ушел разбираться с техникой.

Как я помнил, старшина роты погиб при блокировании Вертуна, так что теперь его функции Грозный взвалил на себя.

– Ты как? – негромко спросил у меня Сапронов.

Размяв шею, затекшую за час бессмысленного валяния на жестких койках, он достал из сумки небольшую стеклянную бутыль с любимым соком.

– На! Самое то, чтоб взбодриться.

– Я бы чем покрепче взбодрился, – я вяло отмахнулся, а потом все же принял бутылку, машинально сворачивая крышечку, – Сейчас бы хлебнуть горячего, сладкого чая, да с мягонькой булочкой, и чтоб на ней аккуратный такой слой нежного маслица…

Я замычал, чувствуя, как сводит челюсть от слюноотделения. Ну вот, сам же себя и накрутил.

– Слышь, гурман, я так-то тоже нихрена не завтракал, – буркнул Макс, доставая и себе бутыль. – Хотя знаешь, я бы сейчас сосисончиков вточил. Вот таких, поджаренных до корочки, и с картошечкой. М-м-м!

На эту картину отреагировал уже мой желудок, заурчав что-то одобрительное.

– Слышь, кролик, а ты с собою только сок, что ли, взял? – усмехнулся подошедший к нам Михайлов.

Женя, как опытный боец, уже собрал все вещи и потому лениво пожевывал непонятно откуда взявшийся бутерброд. Я только и мог, что с завистью смотреть на кусок хлеба с куриной котлетой. Вот же вылунь треклятый, у меня сейчас так Пробоина в животе откроется1

Военные всегда голодные, даже если только-только поели. А после почти дневного перелёта, да ещё и ночной суеты, способны спокойно опустошить полевую кухню. И пусть она рассчитана на более крупное соединение, потом мы всё равно потребовали бы добавки.

* * *

Хорошо, что у нас был заботливый Грозный, который знал, что мысли о еде быстро выбиваются работой. Подоспев, он способствовал тому, чтобы мы с Максом забыли напрочь о перекусе, и приказал грузить в машины ту самую проклятую документацию, а потом ещё и станину с пулемётом.

– Я даже удивляюсь, зачем вообще оружие, – пыхтел Максон, взваливая пулемёт вслед за ящиком с бумагами, – Кто там, в пустыне? Кочевники, говорят? Сбросить на них эту документацию!

– Ты слишком жесток к врагам, – со священническим гонором ответил я, – Тем более, им ещё перед боем свой пакет документов надо собрать…

Макс зафырчал от смеха.

– Веселитесь, смотрю? Это хорошо, поездочка будет долгой, – усмехнулся Контуженный, забираясь к нам в кузов.

Грузовиков было несколько и все они, кажется, совершенно не были приспособлены возить людей.

Словно небольшая будка, сваренная наспех, наш кузов был обшит изнутри щербатыми, когда-то крашенными досками. Щели в полу были такие, что спокойно проглядывалась дорога.

Борта были весьма низкие, с ржавыми дугами под тент. Самого брезента не было и, судя по тому, как выцвела и облупилась внутри кузова краска, водитель не особо заботился об его отсутствии.

Все, что хоть как-то напоминало ящики или сиденья, отпихнули в дальний край, почти к самой кабине. По центру расположили пулеметы.

Народ расселся по краям, кто где смог примоститься. Более опытные кидали свой рюкзак и пристраивались к нему, совершенно не беспокоясь о пыли и чистоте формы. Мы с Максом еще как-то побаивались, а потому уселись на свои сумки, держась за задний борт и рамы.

– Трясти будет, – довольно хмыкнул сержант, кивнув нам.

Пристроившись рядом, он уселся прямо на пулемет и схватился за стальную дугу над головой.

– Держитесь, пацаны, колонна идет без остановок и на скорости. Это чтоб те недолунки, что вздумают по нам стрелять со своих сраных луков, не могли толком прицелиться. Ну, а от магов у нас есть амулеты. Так что не ссыте. А кто-то все же удумает поссать, то будьте любезны за борт!

Контуженный счастливо рассмеялся, и я с непониманием на него уставился. Что-то в нем поменялось.

Там, в учебке, он был каким-то сурово-хмурым, вечно задумчивым и соответствовал своей фамилии «Грозный». Здесь же, чем ближе мы были к линии боевого соприкосновения, тем он становился веселее и бодрее.

– Ох ё! – только и смог вскрикнуть я, когда грузовик резко стартанул, сходу выруливая и занимая место в колонне.

Было уже достаточно светло, так что мне удалось разглядеть аэродром и ближайшие к нему здания. Моё внимание привлек большой дом, и даже отсюда было видно, как он хорошо укреплён в сравнении с другими зданиями. Мешки с песком по периметру, каждое окно как маленькая бойница.

– Макс, как думаешь, че там? – я указал другу на заинтересовавшее меня здание.

– Штаб армии, – ответил вместо него Грозный, перекрикивая рев двигателя, – Знаете, что там хранится?

– Эээ… – протянул я, – Артефакты?

– Документы! – выдал Контуженный, не дождавшись моего ответа, и снова захохотал, хлопнув по ближайшему ящику с бумагами, – Да, там тоже документы о данном мероприятии.

Мы с Максом переглянулись. Если так и дальше пойдёт, скоро вся красногорская армия утонет в анкетах. И форму новую пошьют, с большими карманами для журналов…

Грозный, отсмеявшись, серьёзно сказал:

– Кстати, хорошо, что ты его заметил, Центров. Малой, привыкай, что в армии твоя жизнь стоит меньше, чем важная бумажка или очередная копия бесцельного приказа, – он ткнул пальцем в сторону штаба, – Поэтому штабисты вон как укреплены, а все остальные живут в гребаных палатках, которые легко спалить даже без красной луны на небе!

Мне только и осталось, что пожать плечами. К такому скотскому отношению я уже привык, ведь мы безлунные солдаты. Нас никто не считает, пока мы стоим на защите подлунных штабистов или лунных офицеров.

Поэтому и вправду наша жизнь ничего не стоит… В отличие от сраных бумажек.

Глава 18
Восточная пустыня

'В пустыне между бутылкой пива

и канистрой топлива приходится

выбирать топливо.'

[Заместитель командира по тылу

Майор Роммель]

Первый день Красной луны. 08:40

Пустыня. Неизвестно.

Стоило колонне вырулить на извращенную пародию нормальной дороге, как машины сразу же набрали приличную скорость. Со всеми последствиями в виде охрененной трясучки, в которой, если болтать, можно растерять все зубы.

Поначалу мимо мелькали столбы освещения и даже вышки с проводами телефонной связи. Я почему-то вспомнил, что между столбами должно быть около пятидесяти метров… Так, между столбами пролетаем примерно за две секунды, и, значит, наша скорость около восьмидесяти километров в час. Неожиданно много для старенького армейского грузовичка, выкрашенного в цвет пустыни.

В кузове, куда забилось несколько десятков тел, и все с оружием и ящиками, было невыносимо тесно. Я сидел у самого заднего борта, и на каждой серьёзной кочке меня то и дело грозился вытолкать плечом сидящий впереди боец.

Спасало лишь то, что вывалиться за высокий борт было физически сложно. Да и в особо опасные моменты, когда я уже наполовину перевешивал из кузова, меня практически за шкирку ловил Контуженный, втаскивая назад.

И это я еще ехал, сидя на мешке… А каково было ему скакать, сидя на пулемете, я даже не представлял.

Либо Грозный должен был иметь стальную задницу, чтоб не отбить ее, либо яйца с магнитами, чтоб прилепиться ими и никуда не елозить.

Впрочем, в движениях сержанта считывалась привычка. Он уже накатался вот так и мне даже не хотелось знать, когда он успел. Грозный же не сильно нас старше, а по опыту, между нами, огромная пропасть.

Как оказалось, трясучка была не единственной проблемой… Все грузовики поднимали за собой такие клубы пыли, что её наверняка было заметно за многие километры. Агрессивная маскировка, никак иначе.

Казалось, что пыль была везде, и хрустела не только на зубах, но даже в мыслях. Едущая за нами машина смазалась в какое-то грохочущее пятно, и это ведь мы еще шли не в самом конце колонны. Там водители, поди, ориентировались исключительно по габаритным огням.

Наш сержант, более опытный в таких делах, уже давно придумал, как справиться с лезущим во все щели песком. Контуженный обмотал лицо платком, оставив лишь прорезь для глаз, которые он прикрыл крупными очками. Вот сволочь, а мог бы и предупредить.

– Что, малой, песчинки в рожу лезут⁈ – рассмеялся тот, когда заметил, как я щурюсь и прикрываюсь от пыли воротом кителя, – Ничего, привыкнешь!

Мне только и оставалось, что отплевываться, пытаясь не наглотаться. А ещё нельзя было лезть в глаза лишний раз, чтобы протереть их, потому что так становилось лишь хуже.

Наконец, спустя минут двадцать, мы неожиданно выехали на нормальную проселочную дорогу. Здесь уже не так трясло, и можно было рассмотреть пейзаж, поскольку машины больше не поднимали клубы пыли.

Сразу стало видно следы боев. То слева, то справа, мелькали брошенные сгоревшие остовы, причем как гражданских, так и военных машин.

Мое внимание привлек странный грузовик, кабина которого была единым целым с крытым кузовом, при этом обшитая закопченными листами металла. Сверху у него был небольшой железный кокон, из которого торчал ствол. Крупный, раза в два больше нашего пулемета.

– Охереть, это наша или их? – я кивнул на остов машины сержанту.

Тот прищурился, рассматривая повнимательнее, после чего лишь пожал плечами.

– А кто ж, его луну, знает? Они, бывает, нашу технику захватывают, перекрашивают и на нас же пускают.

На более укатанной дороге его голос было слышно гораздо лучше, и все стали оборачиваться и разглядывать выжженые останки техники, чтоб понять, о чём речь.

– Так что не расслабляйтесь, это не легкая прогулочка по парку! Здесь идет война, жесткая и безжалостная, – усмехнулся Грозный.

– Можно подумать, она где-то мягкая и гуманная, – буркнул кто-то из ветеранов.

Контуженный толкнул меня в плечо и ткнул пальцем в тот же остов грузовика-мутанта, уже удаляющийся от нас.

– Видишь, как корпус обгорел? Вот готов поклясться, что сработал магический снаряд. Фугас с пиросмесью.

– Либо дневной маг из засады сжег… – добавил болтливый ветеран.

– Да не, – Грозный отмахнулся, прищурившись, потом, как-то умудрившись расслабленно откинуться на станине пулемёта, добавил, – Хотя-а-а… Да не, ну какой маг в упор полезет на такой калибр?

– Обдолбанный! – другой ветеран расхохотался.

А Грозный, не обращая внимания на болтовню бывалых, склонился ко мне и продолжил:

– Экипаж таких вот бронемашин на поле боя живет не дольше минуты, если без прикрытия пехотой. А тут, видать, пехоты не было… Хотя не, смотри!

Сержант ткнул пальцем на небольшой овраг, в котором заметно суетились обычные бродячие собаки, за что-то истошно дерущиеся.

Дополнительные комментарии были излишни – я и без того прекрасно понял, что произошло.

На колонну напали, сожгли ту самую бронемашину, идущую впереди, а все остальные машины также либо сожгли, либо угнали. Всех же, кто сопротивлялся, перебили и скинули в канаву, на пиршество зверья.

Я последний раз бросил взгляд на мельтешащие возле оврага силуэты собак. Природные санитары лучше любых медицинских отрядов подчистят следы кровавой бойни.

К счастью, из-за пыли и скорости мы не успели сполна вкусить всех ароматов, но отдельных порывов ветра мне хватило. Так могла пахнуть только горелая плоть, которую уже успело тронуть гниением… Нет, тошноту я не почувствовал. Но то ли от страха, то ли от качки в кузове, меня пробило в пот.

Я перехватил карабин покрепче, но сержант, заметив это, лишь положил руку мне на винтовку.

– Спокойнее, зелень, тут до нас должна была пройти колонна снабжения. И, судя по отчетам, до базы она дошла в полном составе, – попытался он успокоить меня.

Вот только окружение прямо-таки кричало об обратном…

Вдоль дороги то и дело встречались развалины зданий. Вдали виднелись руины поселков и каких-то укреплений. Раз за разом, проезжая мимо полуразрушенной стены с множеством выбоин от осколков или пуль, я ловил себя на мысли, что война здесь была совсем недавно. Причём война с серьёзным врагом.

Мимо проплыл очередной одинокий корпус машины, изрешеченный на обочине из какого-то пулемета, причём с таким калибром, что наш с Максоном нервно покуривает в сторонке. И это, судя по обгоревшим красногорским гербам на кузове, была точно «наша» машина.

Мои пальцы снова покрепче перехватили винтовку. И после этого царские пропагандисты продолжают кричать, что противник в пустыне – это пресловутый дикарь-кочевник⁈ Что он чуть умнее обезьяны, а вооружен лишь луками и дикой первобытной магией?

Рядом подал голос Макс, который тоже всё это время оглядывал округу.

– Че-т я сильно сомневаюсь, что порождения Вертунов могут стрелять фугасами. И чего-то из наших сожженных машин не торчат древки стрел… А вот отверстий от магострела там полно, так ведь?

«Угу», – хотел сказать я, но внезапно откуда-то спереди раздался гудок.

Машины резко затормозили, так что меня вновь чуть не выкинуло на дорогу.

На сей раз меня придержал Сапронов… Что-то не повезло мне с местом, в следующий раз надо будет расположиться где-нибудь в центре.

– Шеф, чего там случилось? – всполошился Грозный, буквально по телам бойцов пройдясь до передней части кузова и постучав по кабине.

– А хрен знает, с головняком связи нет, – отозвался водитель, высунувшись из окошка.

– Вот же, недолунки, задери их пробоина! – прорычал сержант и, спокойно перевесившись через высокий деревянный борт, спрыгнул на землю.

Нам только и оставалось, что ждать. Ситуация явно была, как говорят, «не штатная»… Поэтому лучшее, что я мог сделать, это подражать более опытным бойцам.

А они, к моему удивлению, без лишней суеты встали на ноги и стали накидывать рюкзаки, словно собирались спешиваться. Так и стояли, держась за верхние дуги кузова, да облокотившись на расположившиеся по центру орудия.

Контуженный вернулся минут через десять, немного запыхавшийся и очень раздосадованный.

– Значит, так, – произнес он, весьма ловко подпрыгивая и цепляясь за борт. Всего один рывок, и вот он уже приземляется внутри кузова, наступив на кого-то, – Сейчас едем на запасную позицию, оборудуемся там. Большая часть роты остается на месте, а я с отделением двигаю на старую позицию.

Все заметили, что он не просто злой, как обычно, а сосредоточенно злой. Словно он прекрасно знал, что источник всех его проблем рядом и совсем скоро отгребёт по полной.

– Комроты потом задачу вам уточнит, но сразу по приезду не рассасываемся, ясно? Так, со мною идет… Кот! Твое отделение в усиление к нам… Сапронов, Центров! А ну тащите свою дуру, и бэ-ка полный.

– Грозный, ты че, в Пробоину заглянул? – возмутился один из ветеранов, тот самый Кот и, судя по званию, вахмистр. Даже удивительно, что он ехал вместе с нами в кузове, а не сидел в кабине, как другие начальники, – Да они ж салаги!

Грозный усмехнулся:

– Вот именно, обкатывать надо. Котяра, а тебе че, пулемет в отделении лишний? Их вообще тебе на постоянку хотели придать, как и снайпера, – усмехнулся сержант.

Вахмистру на это ответить было нечего.

* * *

Дальнейшая поездка оказалась недолгой. Уже через полчаса мы свернули с основной дороги на какой-то пустырь и минут десять вновь глотали пыль и песок, пока наконец не приехали на странную возвышенность.

Судя по всему, здесь и вправду когда-то уже пытались организовать позицию. По крайней мере, водители точно знали, где лучше притормозить.

Без лишних криков и шума открылись борта, и народ начал сгружаться… Мы с Сапроном решили сразу придерживаться Кота.

Вахмистр действительно казался нам опытным бойцом. Все же его экипировка немногим отличалась от штатной, и явно была либо пошита на заказ, либо куплена в специальных магазинах.

На коленях и локтях его кителя имелись защитные вставки, а вместо штатных подсумков была специальная жилетка с твердой пластиной и несколькими карманами, нашитыми спереди. Под жилеткой виднелся пояс с подсумками, расположенными в круг.

При этом на плечах у него лежала странного вида накидка с лентами песочного цвета и таким же капюшоном. В такой накидке, наверное, если лечь, да еще и оружие замаскировать, то противник на дистанции с трудом тебя обнаружит, даже если будет смотреть прямо на тебя.

Нам с Максом оставалось лишь молча завидовать… Вот это действительно экипировка профессионала, который привык сражаться с людьми.

Еще и карабин у него был странный. Короткий, но при этом на ствол накручена какая-то толстая трубка, а сверху виднелся снайперский прицел, но короткий. У Женьки-то оптика была длиной с ладонь, а тут едва ли с указательный палец.

– Это вы Центров и Сапронов? – спросил Кот, глядя на то, как мы вытащили наш пулемет и встали рядом с ним.

– Так точно, – отозвался Макс.

Вахмистр с неким подозрением нас оглядел, после чего, кивнул, соглашаясь с какими-то внутренними мыслями.

– Ну, тогда сейчас ждем Грозного. И давайте в сторонку, чтоб народу не мешать, – он махнул рукой в направлении небольшого столпотворения, где в круг уже собиралось полноценное отделение.

Мы с Максом только ахнули… Да тут практически все были одеты так же, как Кот. Бронежилеты с подсумками, лохматые накидки на плечах, карабины с трубами и оптикой, и все выкрашено в цвет пустыни.

Даже пулемет у них выглядел раза в два лучше, чем наш. Начищенный, покрашенный и с прицепленным сверху каким-то снайперским чудом. Максон даже сглотнул слюну от зависти…

Самое поганое, что даже мне было чему завидовать – рукоятка у их пулемёта тоже была переделана. Вместо уродливой гнутой, как на нашей штатной модели, здесь она имелась весьма анатомичная, чтоб у заряжающего не соскальзывала рука в перчатке. Такую крути да наслаждайся!

Мы с Максом в этом отделении выглядели, как пристойного вида нищеброды…

«Разведчики! Профессионалы!» – благоговейно мыслил я, крутя головой, обтекая слюнями и мелко дрожа от предвкушения.

Я ощущал себя мальчишкой, попавшим в магазин игрушек, где все можно пощупать и со всем поиграть. Словно отец взял меня в мужскую компанию, где все относятся ко мне как к равному, забив на то, что я их младше.

– Становись! – рявкнул Грозный, подходя к нашей группе.

На удивление, даже не смотря на наличие старшего по званию, все сразу построились. Нас получилось четырнадцать человек, и сержант был пятнадцатым.

Он прошелся вдоль шеренги, с неким пренебрежением оглядывая экипировку и вооружение. Словно выискивал малейшие недостатки, до которых можно было бы докопаться.

– Слушай меня! Докладываю голосом и довожу до общего понимания! – он встал перед строем, сложив руки за спиной и оглядывая бойцов, – Боевой приказ командира роты разведки! Штаб, восемь километров южнее населенного пункта Ишхазар, первый день Красной Луны.

В строю кто-то невольно зевнул и взгляд сержанта тут же устремился на нарушителя дисциплины. Тот осекся и встал по струнке ровно.

А дальше Контуженный начал говорить то, от чего у меня стали прижиматься булки.

– В районе населенного пункта Ишхазар была замечена группировка противника… – будничным, но в то же время проникновенным голосом сказал он, – … численностью до полноценной стрелковой роты с прикрытием двух единиц колесной техники.

Мы с Максоном переглянулись. Как-то не вязались пустынные кочевники, о которых нам говорили ещё на большой земле, со словами «колёсная техника». Кочевники, они ведь должны на лошадках скакать, да саблями махать…

Более точную информацию, как оказалось, наша разведка получить не смогла. Так же Грозный довёл до нашего сведения, что в двух километрах на север от этого самого Ишхазара находился так называемый пункт временной дислокации корпуса с условным обозначением «Сотка».

Туда мы и должны были прибыть…

На данный момент связи с «Соткой» не было, поэтому сейчас мы и находились на запасной позиции. Но находиться долго мы тут не собирались, потому как нам было приказано…

– … выдвинуться в район населенного пункта Ишхазар с целью доразведки обстановки, – Контуженный обвёл нас всех взглядом, – При необходимости произвести разведку боем с последующим отступлением на заготовленные позиции.

Хоть я и внимательно слушал, но слова «разведка боем» особо отпечатались в моём мозгу. И они смачно подкрашивались картинами сожжённой техники, которую мы недавно видели.

Грозному на мои мысленные страдания было похрен, поэтому он продолжал:

– А заготовленные позиции – это что? А это то, что пока мы там будем ползать и прохлаждаться, вся остальная рота с жопой в мыле будет окапываться! Уяснили? – Контуженный злорадно ухмыльнулся.

Перечить никто не собирался. Кстати, судя по лицам бойцов, они и вправду думали, что лучше шляться с карабином по пустыне, чем в этой же самой пустыне копать окопы и подготавливать огневые позиции.

Гроный обвёл отделение взглядом, пытаясь понять, уяснили мы информацию или нет.

– Ну, так вот, повторяю для особо лунных. Приказываю третьему отделению второго взвода роты разведки и временному усилению в лице пулеметного расчета…

В общем, всему отделению, и нам с Максоном в том числе, было приказано двигаться к тому самому поселению Ишхазар… Где под руководством любимого нашего гвардии сержанта Грозного «организовать временный наблюдательный пункт»… в общем, залечь там, чтоб провести разведку с расстояния не менее пятидесяти метров.

– Пятьдесят метров, – еле слышно присвистнул Макс, – Да снежку это на пару прыжков, за две секунды добежит.

– К счастью, снежков там не будет, – усмехнулся я.

Контуженный продолжал зачитывать приказ с довольным лицом, будто рассказывал стишок в школе. Говорил о том, что нам надо выяснить численный состав противника, его вооружение, время и направление движения. А в случае необходимости…

– … провести разведку боем! – Контуженный растянулся в улыбке, будто смакуя последние слова. Возникало такое чувство, что нас в любом случае ждёт эта самая «разведка боем».

Наконец, рассказав ещё и про боевой порядок в группе, Контуженный выдал:

– Так, соколики! Готовность к выполнению задачи десять минут! Связь согласно таблице позывных в радиосети номер десять. Десять, все поняли? Все, расход! Через десять минут построение здесь же…

– Десять, десять, десять, – хохотнул кто-то из ветеранов, – Ну, все как обычно.

Сержант, выдохнув после такой долгой речи, козырнул и отошел в сторону.

Мы же стройной колонной устремились за машины, чтобы справить нужду. Все прекрасно понимали, что во время разведывательного рейда нам уже будет не до этого. Тем более, по словам бывалых, уходили мы на полные сутки, если не больше.

Как оказалось, разведка – дело небыстрое…