Текст книги "Пробоина: Гвардеец (СИ)"

Автор книги: Марк Фиттер

Соавторы: Марк Фиттер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Дальше по улице к нам уже выруливал грузовичок, из которого выглядывал приметившийся мне лейтенант Тараканов. Уж его усы я тоже узнаю повсюду…

Глава 22
Право на трофеи

'Нет для солдата ничего более святого,

чем его право на трофей в бою.'

[Гвардии Сержант Контуженный]

Первый день Красной луны. 13:10

Пустыня, н. п. Ишханазар.

Как только бой был окончен, мне наконец позволили выбраться из задымленной пиросом орудийной башни. Ну, то есть, как позволили…

Просто открылся люк и Контуженный вытащил меня за шкирку, чтобы самому запрыгнуть на сиденье и надеть наушники. Он сразу начал докладываться командиру роты с позывным «Орел».

Я же, спокойно усевшись чуть сбоку от башни, свесил ноги с брони и положил карабин себе на колени. Все же стоило быть осторожным – для местных мы захватчики, а потому вполне можно ждать броска бутылки с маслом и зажжённой тряпкой. В учебке нам рассказывали, что раньше так грузовики часто сжигали.

– Ага, еще это… В докладной укажи гвардии рядового Центрова и рядового Сапронова, – донеслось из башни.

Естественно, половина моей бдительности сразу перекочевала в сторону башни. Мои уши цепанулись за фамилию и я стал прислушиваться.

– Ну да, из молодых которые… А тебе чего надо? Они БМП захватили, самолично уничтожили до кучи кочевых. Центров так вообще с пятидесятки снес пулеметный расчет… Ты записывай, записывай! Двумя точными попаданиями расхерачил техничку с крупнокалиберным пулеметом…

Я же, слушая все это, только расплывался в улыбке. В орудийной башне, оно ведь что? Там мне вообще почти ни хрена не было видно, и все мои ощущения от боя остались на гудящих ладонях да в запахе пирусной гари, так и засевшей в носу.

– Э, куда⁈ Это еще не все! Тут Котяра наш встрял, недобитков зачищал… Ага. Он на хату напоролся, там сразу восемь рыл засело. Так Центров… да-да, Центров, молодой… Он домик просто сложил. Прикинь, тупо несущую стену снес, и ведь догадался.

Моей улыбкой, кажется, теперь можно было застегивать гвардейскую фуражку. Контуженный все это озвучивал, и я даже не сразу понял, за что ему мысленно благодарен. Это ведь теперь попросят меня рассказать, «а чего у вас там в пустыне было?», так я теперь знаю, как красиво приврать…

Сам бы я как рассказал? Примерно так:

«Беру снаряд, кладу на линию, и рукоять кручу, а она тяжелая. Потом в прицел мельком, гашетку – бах! – и снова кручу рукоять, беру снаряд, на линию, и рукоять кручу. Гильза по корпусу звякает, в башне пирусом воняет, и броня от взрывов бумкает»

Вот и все. Оно, конечно, так все и было, но так даже девочек не впечатлишь. А вот если разбавить рассказ словами Грозного, то всё очень даже эффектно получается. Да ещё и с лёгким оттенком брутальной небрежности…

«Да ну чего там рассказывать? Положили толпу кочевников, БМП у них отобрали. Видели такую бронемашину? Не видели? А я в ней сидел, там калибр пятидесятый, я с него пулеметный расчет – бах! Калибр это такой, в дом прямо херачишь – складывается, как карточный… Я так восемь рыл закопал!»

– Центр!

Я вздрогнул, вдруг сообразив, что меня уже не первый раз окликают. Вот тебе и осторожность, сгинь моя Луна!

Удивленно посмотрев на дом, у которого продолжила копошиться парочка наших разведчиков, я уставился на Лысого, идущего в мою сторону. Они там разгребали завалы, дело моих грешных рук, вытаскивали тела и разбирали трофеи.

– Центр! – окликнул меня Лысый, – Глухой, что ли?

Я заинтересованно глядел на коллегу, который уже тащил к бронемашине целый десяток винтовок, закинув их на плечо, а также и пару коробов с патронами к крупнокалиберному пулемету.

– Хорош на пробоину хер гонять, все равно не по твоим размерам дырка. Лучше вон, помоги таскать!

Сказано было грубовато, но мою ситуацию описывало идеально. Расслабился я что-то… Поэтому, согласно кивнув, я аккуратно спустился с брони, закинул свой карабин на ремне за спину и поспешил к разрастающейся куче трофеев.

К мародерству уже подключились и бойцы, приехавшие вместе с усатым лейтенантом. Дело пошло еще быстрее, когда Котяра откуда-то пригнал пяток местных мужичков, чтобы те помогли разобрать машины и перетащили тела погибших.

К счастью для нас, потери были только среди местного населения. У разведчиков только один штурмующий отделался легкой раной – пуля по касательной чиркнула по бедру с наружной стороны.

Местные все были относительно похожи друг на друга. Смуглые, словно хорошо пропечённая картошка, с большущими мохнатыми бровями, бородами и усами. При этом поверх усов буквально нависал загнутый нос с такими мощными ноздрями, что в них можно было легко спрятать пару патроном.

Большей частью они были темноволосые. Причем если те, кого мы убили, выглядели вполне крепкими, то вот пригнанные Котом мужики оказались какими-то тощими. Видать, у кочевников кто не воюет, тот не ест.

* * *

Когда мы погрузили большую часть трофеев, забив тем самым практически весь десантный отсек бронемашины, ко мне внезапно подошел Контуженный. Уже вполне спокойно подошел, даже протягивая сигарету.

– Пожалуй, откажусь, – я отрицательно мотнул головой.

Грозный лишь пожал плечами и, убрав сигарету обратно в пачку, с прищуром на меня глянул. Словно оценивал.

– Раньше не воевал? – поинтересовался он.

Я покачал головой – мою службу нельзя было назвать боевым опытом. Да и сам Контуженный, видимо, вспомнил, что я «палочник», и усмехнулся.

– Гвардеец, ага… Часть, из которой тебя прислали, полная параша, сгинь ее луна. Но вот сам ты вроде толковый. Служишь всего ничего, а голова соображает, опять же, и на поступки дерзок… Хорошим разведчиком будешь.

Разговор хоть и казался пустячковым, но я чувствовал, что это все неспроста. Это не просто болтовня… Да и не похвалить меня Контуженный подошел, это я просто сам себя мысленно десять раз уже обласкал.

– Скажи мне вот что, Центров, – Грозный кашлянул, – Зачем ты в армию пошел? Деньги? Статус? Власть?

Сразу стало понятно, что вариант «служить царю и родной Красногории» тут не прокатит. Контуженный ждал откровенности.

– От жизненных проблем сбежал, – честно признался я.

Да и я уже достаточно обтерся по жизни, чтобы понять, что не стоит таиться с теми, от кого зависит твоя жизнь.

Грозный отвечает за нас, в том числе и за наше моральное состояние. Поэтому командиру стоит знать всю подноготную своих солдат, даже если она не самая приятная. Впрочем, в моей жизни никаких особых скелетов не было.

– Отец проповедник… – начал я, – Мать гульная. Девушка у меня была, но прыгнула под подлунка, стала порченой…

Грозный хмыкнул, но это не выглядело насмешкой. Скорее, констатация факта, что жизнь иногда бывает дерьмовой штукой. Впрочем, он молча ждал продолжения.

– Ну и что мне там было делать? – я пожал плечами, – Вот я и ушел на службу.

Глаза Контуженного видели меня насквозь. Со всеми моими мыслями о том, что в гвардии можно получить Подлунного и вернуться в родную провинцию. И порченная там моя любовь или нет, хрен мне кто что скажет.

Наверное, да, стоило признаться хотя бы самому себе, что в какой-то мере я пошел в гвардию за статусом… Но я знал, что на самом деле просто сбежал от разочаровывающей безлунной жизни.

– Понятно, – неожиданно произнес Контуженный, погрузившись в какие-то свои мысли.

Я ждал еще вопросов, а он просто стоял, рассматривая меня жадным взглядом, будто голую девку в бане. А может, мне просто казалось – взгляд-то у Контуженного был и сам по себе немного бесноватый.

– Послушай, Центров, – Грозный хищно ухмыльнулся, – Тебе наверняка предложат перевестись в танковую роту, раз уж у тебя так ладно получилось с бэхи работать… Там пацаны сразу младшего сержанта получают.

Контуженный поскреб подбородок. Он сделал паузу будто бы для того, чтобы я имел время переварить услышанное, потом продолжил:

– Я тебе такого резкого карьерного роста обещать не могу. Ефрейтора вот, да, организую, – тут он усмехнулся, – причем сразу по приезду на базу. Торжественно или нет, решай сам.

Если честно, не особо нравилось мне это чувство. Когда стоишь на явной жизненной развилке, и надо принять важное решение.

Одно дело – смекалка в бою, от которой зависит твоя жизнь… Другое дело – решения в этой самой жизни, от которых она потом будет казаться беспросветной. И винить будет некого.

Я оглянулся на БМП, на торчащий из орудийной башни ствол, и нервно стиснул пальцы несколько раз. Контуженный гулко хлопнул по броне и поморщился от звука.

– Жалование в разведке побольше, чем у железнозадых, да и свободы тоже. Увольнительные, опять же, отпуска, – он еще раз приложился ладонью к броне, словно отталкиваясь, – А впрочем, тут тебе решать. Если уж душа легла к пятидесятке…

– В разведке останусь, – твердо сказал я и мотнул головой.

Контуженный явно подумал, что я прикипел к этому орудию. А я как подумал о часах и днях, где буду сидеть в тесной башне, видя мир только через прицел. И слушая его только через броню.

А сожжет меня какой-нибудь маг… Сраный Лунный, которого я даже не увижу. Я так и представил, как броня резко раскаляется добела, как проникают внутрь языки пламени, сжигая кислород. И как я хватаю ртом раскалённый воздух, чтобы просто кричать от боли, и последние секунды жизни трачу на то, чтобы открыть люк прожаренными пальцами.

И поминай, как звали.

Не-е-е-е, не хочу я в бэшке кататься. Нет уж, лучше в разведке! Да и с Грозным как-то повеселее…

Видимо, на моем лице было многое написано. Зрачки Грозного сразу заблестели, как у рыбака, отхватившего крупный улов.

– Ну тогда еще один вопрос, – ухмыльнулся сержант, хлопнув меня по плечу. Я аж напрягся, а он с максимально серьезным и доверительным лицом спросил. – Хер сосешь?

– Э… что? – потерялся я, с полным непониманием посмотрев на Контуженного.

Он конкретно выбил меня из колеи. Вот правда, он конченный – да за одно такое предложение я самое малое должен был набить морду, а еще лучше просто разрядить в нее карабин. Потому как никакой мужчина…

– А-ха-ха! – тот заржал, хлопнув меня по плечу еще сильнее.

Наконец, собравшись с мыслями, я процедил сквозь зубы:

– Никак нет, господин гвар….

Меня тут же согнуло от удара в живот. От боли я забыл, как дышать, а воздух словно обжигал легкие изнутри. Грозный перестал смеяться, подтянув меня за ворот и вонзив в меня холодные зрачки.

– Я сколько раз уже говорил? Никаких формальных обращений, –спокойно произнес он и добродушно улыбнулся.

– Так точно… – просипел я.

– Ну, а если серьезно, Центр. Как планируешь стресс снимать? Куришь? Пьешь? Может что посильнее долбишь, «порошок счастья» или грибочки там какие? Или ты по бабам?

Вообще, про порошок и грибочки он сказал как можно небрежнее, но я прекрасно понимал, что ни один командир не будет терпеть торчка в роте. Вылетишь, как миленький…

– Вот от баб не отказался бы, – с трудом прохрипел я, сплевывая накопившуюся во рту слюну. Казалось, что выхаркиваю собственные легкие, настолько у сержанта был тяжелый удар.

– Это хорошо… – Грозный подхватил меня под руку и дотащил до бронемашины, – Бабы – это очень хорошо!

* * *

Мне удалось перекинуться с Максом парой фраз. Тот сразу же спросил, о чем мы говорили с Контуженным, и я рассказал о переспективах. Сапрон поддакнул, что он тоже слышал от танковых о том, как им понравилась моя стрельба.

Но в глазах Сапрона засела явная тревога, и он спросил с легким наездом:

– Ну и чего ты решил?

– Да решил, что если тебя оставить с пулеметом наедине, ты совсем без рук останешься, – я кивнул на его пальцы.

На той самой руке, которой он пытался запихивать ленту в пулемет, кончики пальцев у него были синие и явно кровили. Покалечился он еще хлеще, чем я тогда.

Сапрон заржал, постучав этими кончиками, и поморщился от боли.

– Да… твою ж Луну… в общем, Центр, я рад, – он кивнул.

Я вновь занял место в орудийной башне, но на сей раз с благородной миссией по охране. Поселок считался зачищенным, а потому скоро должна была подъехать основная колонна, и мы же, получается, ее прикрывали.

Группа Тараканова выдвинулась на базу с целью доразведки. И в случае, если там завяжется бой, наша машина должна была выступить к ним с целью огневой поддержки. А по факту же нам просто дали отдохнуть…

От скуки я слушал радиопереговоры в наушниках. Тараканов докладывал практически каждые сто метров одно и то же, потому что каждые сто метров не было никаких изменений.

Это мне быстро наскучило, и я начал вращать колесо переключения частот, пока не наткнулся на голос Контуженного.

– Ага, счаз! Пусть сначала Незримая лично вылижет мне яйца! – веселился сержант, – А еще лучше пусть парочка ее последовательниц в образе рыженьких студенточек…

Слушать сексуальные фантазии командира я тоже не решился, переключив сразу на следующую волну. Мне конечно было интересно узнать, о чем же таком дискуссировал Контуженный, но боюсь, что его живые описания слишком будоражили мою воспаленную после боя фантазию.

Адреналин подотпустил, и потому мне дико хотелось жрать… и, как ни странно, женщину. Недаром говорят, что все армейцы – это похотливые животные. Еще бы тут не быть похотливым, когда после каждого такого замеса, где легко обрываются жизни, инстинкт размножения долбит по мозгам гормонами.

К сожалению, кроме докладов Тараканова и перепалки Контуженного, ничего интересного в эфире не наблюдалось, так что я вернулся к подслушиванию отчетов лейтенанта. И, свесившись вниз, попутно разглядывал трофеи в десантном отсеке.

В основном мужики закидали сюда ящики с патронами и едой, а также ружья. Вот только они были какие-то странноватые, эти ружья…

Вместо уже привычного продольно-скользящего затвора у них имелся барабан, как у револьвера нашего Грозного. А у некоторых так и вовсе какая-то скоба.

Все-таки странные эти кочевники.

Винтовку со скобой я еще мог хоть как-то понять – работать с коня с ней удобнее, чем с продольно-скользящим затвором. Хотя точность при стрельбе лежа наверняка падает, ведь невозможно перезарядиться, не отрываясь от прицела.

Но вот ружья-револьверы казались мне дикостью. Ну да, тут есть шесть быстрых выстрелов, но потом из каждой каморы надо выбивать гильзу и запихивать новый патрон. Получается, перезарядка такого ружья неимоверно долгая, да и само ружье массивнее.

В общем, гнались за одним плюсом, да нахватались минусов…

От разглядывания мародерских трофеев меня вдруг отвлекло то, что уже пару минут как от лейтенанта не поступало привычных докладов. И это напрягало… А еще больше напрягало то, что Орел его настойчиво запрашивал, а Таракан не отвечал.

– Луну твою налево, –выругавшись, я перебрался обратно на свое место и машинально довернул башню в направлении, куда уехала разведгруппа лейтенанта.

Переключив прицел на максимальную кратность, я силился рассмотреть, что там на горизонте, но – увы! – мощности были маловаты. При всей гениальности красногорских оптиков, они не смогли совершить чудо и позволить заглянуть за горизонт.

– Орел, Таракану, – наконец прозвучал голос командира взвода, и я едва слышно выдохнул, – Я на точке, тут одни трупы. Следов колонны снабжения не наблюдаю… Походу, ее увели отсюда, как и всю технику первого батальона.

– Принял. Закрепляйся там, сейчас подьедем, – ответил ему Орлов.

Следом прозвучала команда «по машинам», и отдыхавшие разведчики позапрыгивали обратно в кузова под прикрытие брони.

БМП плавно качнулось, а я рефлекторно ухватился за дверцы люка, закрывая их и тяжко вздыхая. Этот длинный день все никак не хотел заканчиваться…

Глава 23
Пункт Временной Дислокации

'Солдат – животное неприхотливое.

Где упал, там и постель,

где поел, там и столовая.'

[Заместитель командира по тылу

Майор Роммель]

Первый день Красной Луны. 14:00

Пустыня. Пункт временной дислокации (ПВД)

Наш долгий переезд наконец заканчивался. Мы как раз заезжали в укрепления, расположенные прямо на горе.

Макс вдруг блеснул знаниями, подсказывая, что это «крепость нового типа». Каменные стены в ней были заменены так называемыми габионами – огромными мешками с песком, высотой под полтора метра, заправленными в железный каркас по форме куба. Расставленные в два яруса на такой возвышенности, эти укрепленные мешки делали стены непреступными.

На скате холма, где расположился лагерь, имелось несколько рядов колючей проволоки и спирали. Местами они уже были прорваны – между ними виднелись следы от взрыва мин и управляемых фугасов.

Крепость явно пережила далеко не одно нападение, но это не уберегло защитников от печальной участи…

Въездные железные ворота, на которых красовалась эмблема луны с перекрещенными поверх нее мечами, стояли настежь открытыми. У будки контрольно-пропускного пункта валялась пара трупов солдат в форме песочного цвета, местами окрашенной в темно-красный. Кровь уже запеклась, хотя тела выглядели вполне свежими – зверье еще не успело здесь попировать.

Наша машина остановилась меж двух продолговатых одноэтажных зданий. Раньше здесь явно была стоянка для транспорта, но сейчас она пустовало, только виднелись обломки заправочной станции. Какой-то негодяй утащил даже цистерны, оставив лишь будку с насосом, покореженным взрывом.

– Что не съем, то понадкусаю, – печально произнес Макс, когда мы выбрались из машины.

Бронеавтомобили припарковали на стоянке. Разведчики спешились и по приказу Орлова, приехавшего с нами, разбились на отряды по четыре человека, чтобы «прошерстить» местность.

Приказ не касался пулеметчиков и экипажей боевых машин. В нашей роте это были я, Макс и наш водитель, поскольку боевая машина была всего одна, да и та трофейная.

Зато с водителем мы наконец-то познакомились по-человечески…

Невысокий, но при этом до одурения жилистый, он числился простым стрелком, хотя сам был в звании ефрейтора. До попадания в разведку служил старшим стрелком в одной из комендантских рот, где звание и получил. Как и мы с Максом, был переведен из другой части, только произошло это год назад, потому они и успели сработаться с Котом.

Позывной у нашего водителя оказался занятный – «Подкидыш». И мы с Максом даже не сразу узнали, почему так… Хотя на деле всё оказалось так, как могло оказаться только в нашей красногорской армии.

Подкидыш показывал неплохие навыки обращения с транспортом – вождение, ремонт, обслуживание. То есть, он был вполне умелым технарем… Вот только стрелять «стрелок» ни черта не умел.

Как правило Кот брал его на боевую работу крайне неохотно, но грех было терять толкового «водятла». Сейчас, когда от роты осталась едва ли треть, каждый ствол был на счету, и Подкидыш не смог «отсидеться в тылах».

Ирония была в том, что и «тылов»-то у нас пока еще не было. Закрепляться на данном рубеже суждено было именно нашей роте…

* * *

После беглого осмотра обнаружилось, что в лагере не было ни оружия, ни боеприпасов, ни провизии, ни топлива… Была только водокачка, и, с одной стороны, для нас это являлось настоящим счастьем. С другой стороны, воду там однозначно стоило проверить, а то с кочевников станется насрать в колодец.

Вскоре всех собрали в одном из бараков, однако нашего расчета это опять не касалось.

Пулеметчиков и снайперов распределили по огневым позициям, выдали рации и приказали следить за обстановкой. Вскоре должна была подъехать основная колонна батальона.

А нас, как экипаж бронемашины, оставили просто на дежурстве…

Подкидыш достал где-то пару фляг с водой и половину лепешки, а также кусок сырокопченой грудинки. Все это было оприходовано и умято, но желудок довольно быстро снова вспомнил о пустоте.

Шутка ли, столько времени не есть, при этом активно тратить энергию. И это мы ещё не маги.

– Пожрать бы не помешало, – мечтательно произнес Макс, сидя в кабине и закинув ноги на пулемет.

Понятия не имею, как он так раскорячился с его-то габаритами, но, видимо, ему было удобно. Кровь с обеих вершин приливала к заднице, да и рассматривать так меня, зависшего в открытом люке, было удобнее.

Моя поза тоже особым комфортом не отличалась – я, стоя на своем сиденье, открыл люк и опирался о края локтями. Лишний раз потренироваться покидать этот отсек явно не помешало бы.

– Ниче, скоро пожрем, – приободрил нас водятел, распластавшись на броне и греясь в лучах пустынного солнышка.

Глянув на часы, он довольно хмыкнул.

– Чего-чего там про жратву? – донеслось от Макса.

Я, так сказать, являлся связующим звеном между ним и Подкидышем, поэтому лениво спросил:

– А поподробнее?

– Даже если горячее питание не организуют, по окончанию всего этого бардака с дежурствами, раздадут пайки, – тут Подкидыш будто опомнился и совершенно недружелюбно продолжил, – А если увижу, что кто-то разогревает сухпай рядом с техникой, лично закину в Пробоину! Вместе с сухпаем! Уяснили⁈

– А че такое? – возмутился изнутри Макс.

– А ниче, одну бэху так сожгли уже. Не у нас в батальоне, конечно, но как факт, – тут Подкидыш усмехнулся, – Нет противника серьезней, чем сослуживец идиот.

Я вмешиваться в их перепалку не стал.

Тем более, что к нам уже топал Лысый и тащил несколько коробков с такой до боли знакомой мне зеленой расцветкой.

Штатные полевые рационы питания еще никогда не были вскрыты мной с таким обожанием. Несколько банок с консервами, пакетик с сухарями, какой-то странный порошок, который обещает стать разводимым супом, а также небольшой нагреватель.

По факту, это была просто маленькая железная пластинка с таблеткой из пирусого порошка. Она будет очень долго гореть, что позволит разогреть все консервы.

Таблетка хоть и маленькая, но была очень горячей. Если не уследить, могла проплавить банку, а летящие в стороны искры вполне могли поджечь и бронемашину. Маги-химики намешали с пирусом, выпадающим из Вертунов, еще какую-то умную хрень, и теперь эта зараза охотно воспламеняла все сухое и потенциально горючее.

Рассматривая эти таблетки, я вдруг задался тупым вопросом, который и озвучил Подкидышу.

– Слушай, а если эта хрень так хорошо сжигает бэхи…

– Охрененно сжигает. Так что повторяю, если увижу, что вы…

– Да твою Луну! – выругался я, – Не про это ща!

– А чего? – поморщился Подкидыш.

– Чего бы такие таблетки не засунуть в патроны и не выдавать их как противо… кхм… автомобильные? Наверное, да, противоавтомобильные боеприпасы.

Я смотрел на активный мыслительный процесс, отобразившийся на лице у моего нового товарища.

Макс, кстати, тоже задумался. Видимо, мы оба вспомнили, как отбили нашу БМП – просто назвонили по башне пулеметной очередью. А ведь могли бы и насквозь прошить, будь у нас такие чудо-патроны.

Тут Подкидыш будто очнулся от гипноза:

– Э… Ты это, до хера умный, что ли? – уплетая консерву, он потряс поучительно вилкой, – В армии так нельзя!

– Не, Центр дело говорит, – решил было за меня вступиться Сапрон.

– Ага, ага! А генералы такие посидели, подумали… и решили, что эти твои… как ты сказал?.. противоавтомобильные боеприпасы…

– ПАБ, – кивнул Макс, – А че, звучит.

– Да без разницы, как звучит. Генералы решат, что они не эффективны или же дофига дорогие, и все, – водятел махнул вилкой, как палач топором, – Поэтому, Центр, жри свой сухпай и не выкобенивайся! Тоже мне, второй Изотовский тут нашелся.

Мы с Максом переглянулись. Сапрону явно хотелось продолжить спор, при этом, судя по стиснутым кулакам, добавить не только словесные аргументы. Останавливало его понимание, что нам всем потом прикрывать друг другу задницы.

– Оружие разрабатывать, это не в карман срать, тут ум нужен, – мудро изрек водитель, – а не ловкость и желание напакостить противнику.

Макс хмыкнул, я же только пожал плечами. В словах Подкидыша хоть и была своя правда, но, как мне показалось, сильно хромала логика. Разве не «желание напакостить противнику» – то, на чем держится любая военная наука?

Подкидыш подпалил одну из таблеток, расположив ее на камне. На креплениях установил банку с консервами и чуть приоткрыл ее, чтобы пар от кипящего жира не подорвал банку.

Дальше я пререкаться с водителем не стал. Да и толку-то? Я всего лишь гвардии рядовой… Тем более, если такие ПАБы не разработали, значит и правда есть на то причины.

Хотя, если так подумать, вот будь у нас хотя бы десяточка таких патронов… А тогда бы мы эту бэху не затрофеили, вот что было бы. Так что везде есть свои подводные Вертуны.

– Жрете? – донеслось от Грозного, вышедшего из барака как раз метрах в десяти от нашей стоянки, – Жрите, жрите!

Мы с Сапроном едва не подскочили, но он и вправду махнул рукой, будто заправский оракул усаживая нас обратно силой мысли. Никакой магии, конечно, не было…

– Как пожрете, зайдите, будем вас расквартировывать. Кровь, кишки и дерьмо сами с пола отмоете конечно…– Контуженный кивнул на барак за своей спиной и хохотнул в своей манере, – Ничего, обещаю подобрать вам орку почище!

Довольно посмеиваясь, сержант скрылся в здании.

– Орка? – переспросил я, покосившись на Макса.

Тот пожал плечами и прыснул со смеху:

– Может, девка какая?

Тут подал голос Подкидыш:

– Эх, вы, девки зеленые… – он снова махнул вилкой, отчеканивая, – Отрядное расположение. О-эР.

Макс вздохнул:

– Лучше б девку.

Водятел не упустил момента подарить нам новую мудрость:

– Бойся своих желаний.

Мы быстро схомячили едва разогревшиеся мясные консервы, до того жирные, что пришлось заедать сухарями. И все же это было съедобно и питательно, а на вкус было наплевать.

Как выразился Подкидыш: «Военный вообще скотина не прихотливая. Главное, чтобы это можно было разгрызть, и желудок смог переварить.»

Прибрав за собою, мы затушили таблетки, просто накрыв их пустыми банками. Магия-магией, но если не давать пирусу питаться воздухом, то огонь быстро тух.

Затем мы всей нашей скромной бандой направились смотреть апартаменты, которые нам подготовил Контуженный.

* * *

Что ж, эта ОРка была куда лучше той, в которой я жил в предыдущей части. Хотя до той, что была в казарме роты разведки, явно не дотягивала.

Отрядное расположение представляло из себя комнату с десятком двухъярусных кроватей, рядом металлических шкафов и стеллажом для оружия.

Кровь здесь и правда была, но только на проходе – видимо, тут добивали оборонявшихся. Трупы уже вытащили за барак и собирались похоронить, но сначала надо было переписать личные номера и внести в журнал безвозвратных потерь. Был в местном штабе и такой.

Кстати, о штабе… Даже на этой проклятой позиции был этот чертов штаб.

Хотя чего я ожидал? Тут же батальонная группа должна была размещаться.

Два жилых здания, в каждом из которых вполне спокойно могло жить до пары сотен человек. Несколько палаток по кругу, где проживали дежурные смены. Причем, говорят, палатки были со всеми удобствами – даже печки на случай, если холодно станет.

– Где упали, та и ваша, – усмехнулся заходящий следом за нами Грозный, но кивнул в сторону крайней кровати, – А вот эту не занимать. Это наша с Котом.

Для большего понимания он скинул свой вещмешок на кровать.

Вскоре в комнату подтянулись и остальные, так что мы быстро поскидывали походное снаряжение, оставив при себе только оружие. А после отправились в усиление разгрузочно-погрузочной команды, которая занималась переносом трофеев.

Мда-а-а, намародерили ребята знатно…

Видимо, пока мы стояли на холме и грелись под броней БМП, наши доблестные разведчики прошвырнулись по всему поселку, собирая все, что плохо лежит и что могло пригодиться в быту. Матрасы, ковры, одеяла, различные инструменты, продукты в мешках… Но больше всего тут было оружия и патронов.

Даже уничтоженный мною крупнокалиберный пулемет, и тот прихватили…

Я с интересом разглядывал его. В отличии от нашего с Максом «единого», этот явно был стационарным. Даже не представляю, какой силой надо обладать, чтобы стрелять с такого с рук.

Огромный, на треноге, как и у нас, да еще со специальным щитом, закрывающим стрелка. Мое внимание привлекли странные ребра на стволе и, покумекав с Максом, мы решили, что это для охлаждения.

Кстати, в нашем пулемете ленту надо было за язык протягивать в окно подачи. А здесь же откидывалась крышка короба и первые патроны ложились в паз, причем сам механизм был похож на барабан револьвера.

Даже сама лента отличалась. Звенья, удерживающие патрон, отличались формой, и я конкретно заморочился, пытаясь понять разницу…

И вздрогнул, когда рядом пробасил вопрос:

– Что, заинтересовало?

Это оказался Раскол.

Крайний раз с этим старичком мы виделись, когда нам объявляли об командировке. Даже во время перелета и всей беготни с документами он особо не попадался мне на глаза.

Впрочем, я был не удивлен. Такой опытный воин, доживший до старости в столь опасном подразделении, просто не мог не уметь грамотно теряться подальше от всех.

– Так точно, – по привычке ответил я, отметив про себя, что у Раскола отсутствуют лычки на погонах, как и сами погоны. Хотя сама форма вроде та же, только старовата на вид.

Пустыня уже научила меня, что второго шанса может и не быть, поэтому я сразу решил уточнить терзающий меня вопрос.

– Слушай, Раскол, а ты специально погоны снял? Ну, чтоб тебя снайпер не убил?

– Больно им нужно за сержантами охотиться, – рассмеялся пулеметчик и хлопнул меня по спине.

Это было весьма болезненно, потому что у третьего номера крупнокалиберного пулемета сил водилось до одури.

– Не-е-е, малой, это просто форма старая, еще времен первой горной… – он ткнул себе в грудь, – Просто тогда погоны носили вот тут. А у меня хлястик оторвался, вот и не ношу.

– А-а-а, – с легким разочарованием протянул я. Хотя тут была больше моя вина – напридумываю сам себе всякого, и от других того же жду.

– Новую получать не хочу. Зачем мне новая, если эта еще до дыр не протерлась? Да и… кхм… – тут он понизил голос, – Если новую получу, то не видать мне надбавки по выходу.

– Надбавки? – я с непониманием посмотрел на старика, от чего тот ехидно ухмыльнулся.

– Ну да, командование обязано тебя обеспечить всем необходимым, и раз в пять лет ты обязан получать новую форму.

Тут мне открылась тайна, по значению перевешивающая все секреты Пробоины на небе.

Оказалось, если по какой-то причине форму солдат не получил… Ну, например, сохранилась у него старая или же купил собственную, бывает и такое… то по увольнению солдат мог получить деньгами за все неполученное, но положенное.

Я мотал на ус, пока довольный Раскол пояснял мне магические секреты канцелярии:

– Я три раза не получал уже! Так что тут даже не мелочь капнет, а вполне неплохая сумма.

– Главное, чтоб тебе портянками не выдали, когда увольняться будешь! – заржал проходящий мимо разведчик.

Лицо было не знакомое, позывного его не знал. Но, по ходу, мужичок тоже не первый год служил – пухленький уже был, подзаплывший жирком.

Кстати, я бы с интересом посмотрел, как такой кадр тропу препятствий проходит.

– Сгинь в пробоину, Хлеб! – крикнул пулеметчик, недовольно посмотрев вслед пухляшу, потом фыркнул, – Ярму просто уволиться быстрее надо было, а на меня он хрен свое гнилье повесит…