Текст книги "Пробоина: Гвардеец (СИ)"

Автор книги: Марк Фиттер

Соавторы: Марк Фиттер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Глава 9
Десятки

'Противник посчитал, что список жертв среди

гражданского населения слишком короткий,

поэтому подтащил на рубежи еще один пулемет.

Список вырос в геометрической прогрессии.'

[Командующий Вторым Батальоном

Гвардии Майор Добрынин]

Четвертый день Белой Луны. 11:20

Стрельбище близь Белого Карлика.

Крутить рукоятку, при этом второй рукой подавая ленту так, чтоб ее не зажевало, было весьма непривычно. Я ощущал себя ребенком… Пять минут назад лепил куличики, а тут мне поставили задачу слепить целый замок.

Приходилось одновременно выдерживать частоту оборотов, чтобы не падала скорострельность, следить за протяжкой звеньев ленты… Придерживать ее, чтобы в пулемет не попала грязь, так как сама лента елозила по земле.

Контуженный сказал, что, конечно, у нас будут короба с лентами, но это все придурь, якобы мы тогда «зажиреем и привыкнем к хорошему». Поэтому все учебные стрельбы у нас с земли, в самой настоящей грязи, и без лотка.

– Вообще, вам ещё следует изучать баллистику, – спокойно вещал инструктор, сидя рядом с пулеметом, в то время как нас с Максом во всю трясло от вибрации и грохота.

По телу Сапронова, упирающегося ногами, так вообще плавали волны, словно он скакал на жеребце, обожравшемся пируса. Уши у нас закладывало до противного писка – возникало ощущение, словно в них попала вода, а ты никак не можешь ее вытряхнуть.

А Контуженному было вполне нормально, он даже свой философский умный голос повысил только ради того, чтобы мы услышали. Еще и ухмылялся так, словно все вокруг в порядке вещей, и просто это мы с Сапроновым какие-то дерганные.

Мы отстреляли уже три ленты, я только-только зарядил новую на сто патронов, а Грозный даже не подавал виду, когда же все это закончится. Мол, крутите хоть до рассвета, красногорская пирусная промышленность вас обеспечит.

– … и если снайпер изучает баллистику, чтоб каждый его выстрел был точным, то вот вам, друзья мои хорошие, надо корректировать огонь за счет понимания, как летит снаряд…

По факту, пулемет – это тот же автоматический магострел, ведущий огонь теми же боеприпасами, что и остальные магострелы в подразделении. Вот только делал он это со скорострельностью до десяти выстрелов в секунду.

Контуженный похлопал по вибрирующему от стрельбы кожуху ствола, глядя на меня:

– Но это он для тебя магострел, Центров!

Я в лёгком недоумении покосился на сержанта, стараясь при этом не сбиться. Для меня сейчас существовала только эта грёбанная ручка.

– Ты, Центров, должен смотреть, направлять товарища… Корректировать его огонь, если по-умному. А для Сапронова пулемет – это что?

– Что? – чуть не прикусив язык от тряски, выкрикнул тот.

– А для Сапронова же пулемёт – это тяжеленная железная коробка. Эта сука толкает его отдачей десять раз в секунду, пытается вырваться у него из рук… А если он перестанет упираться в станок, то вообще она опрокинется на него сверху.

Контуженный так и похлопывал по кожуху время от времени, даря орудию ласковый, немного даже озабоченный взгляд.

– Этот пулемет считается единым. То есть, это что?

Не дождавшись от нас ответа, он только покачал головой. Ну что с нас взять? Бесожопые же.

– А значит это, что ставится он и на станок, с которого вы сейчас и работаете… А ещё на сошку, на окно, и даже на плечо товарища, да, Центров?

Я как представил, что эта грохочущая дура будет лежать у меня на плече. И что потом этим ухом, наверное, слышать начну хорошо если через неделю.

– Пулемету насрать, откуда ему стрелять. Да даже с рук, как пехотное оружие в атаке, Сапронов, если снять со станка. Но за раскаленный ствол руками не хвататься! И, кстати, чтобы снять орудие со станины, нам нужно что?

Я, чувствуя подвох, замедлил обороты, сбив скорострельность. Как оказалось не зря.

– Правильно, надо лишь скинуть флажки фиксации, выкрутить два болта. И легким движением руки пулемет превращается…

Макс, так же почуявший неладное, успел вовремя подхватить тело пулемета за рукоять переноски. Завалив металлическую тушу себе на бедро, он откинулся назад, удерживая оружие чисто за счет крепости рук и спины.

– Дорабатываем очередь, демоны! – весело заорал Контуженный, с азартом глядя на то, как первый номер расчета скалится от напряжения.

Но резкое повышение нагрузки Сапрон выдержал с честью, хотя я прекрасно видел, как резко проступил рельеф мышц на его предплечьях. Вот же дура здоровенная… Что Макс, что пулемет.

– Макс, держи-и-и! – подбадривая товарища, я перехватил ленту на локоть.

Патроны цеплялись за рукав, то и дело срываясь за счет тяги, но теперь я освободил руку и мог так крутить рукоять в ускоренном темпе.

– Давай, бесожопые, Пробоина вас задери! А ну, выжимайте! В бою он у вас сам со станка слетит… Противник прет! Рота снежков в атаке, херачь давай по ним! Ну, ну, води по сектору, – и сержант, совершенно не чувствуя накала ствола, схватился за ствол почти у самого раструба.

И начал толкать, дёргать, водя ствол из стороны в сторону. Максу пришлось покачиваться влево и вправо, чтобы не порвать мышцы.

– Давай, давай! Вы у меня еще с рук будете стрелять! Стоя! А-ха-ха-ха!

– Последние! – в исступлении заорал я, когда почувствовал, что крайний патрон сорвался с моего локтя вместе с парой ниток. Даром что форма такая прочная, а все же порвалась местами.

– На станок, мать твою! Лента-сто, красный. Заряжай! – командовал Контуженный, подталкивая Максона в спину, чтобы тот не расслаблялся.

Первый номер расчета установил пулемет на треногу и дрожащими руками пытался закрутить гайки, но у него не получалось. Пот так и струился у Сапронова, окропляя короб пулемета.

Тем временем я уже выдернул крайнее пустое звено, откидывая матбазу в сторону и подавая в окно новую сотку. Протянув ленту и дослав первый патрон на линию заряжания, я глянул на товарища.

Сапронов, запыхавшийся, нервно моргающий от перенапряжения, с трудом смог зафиксировать один болт.

– Макс, крути! – ухватив его за правую руку, я положил ее на рукоятку досылания.

Сам при этом начал быстро наживлять второй болт, попросту навалившись на тело пулемета и свободной рукой подавая ленту. Да, я закрыл прицельную линию первому номеру, но я прижал-таки эту стальную дуру к станку. По моим расчетам, трясти нас должно поменьше.

Сержант, отвлекшийся было на стрелков, взглянул на меня с интересом.

Сапронов, даже не вдумываясь в то, что я делаю, вдавил спуск. Пулемет, зафиксированный лишь на одном пальце из двух, дернулся куда сильнее, чем до этого. Но я все же смог удержать эту дуру на станке!

– Крути, мать твою! Давай, чушка ты гребаная! – заорал уже я напарнику, наконец насадив болт и закручивая его. О, да-а!

Макс, наконец осознав, что от него требуется, принялся крутить рукоять, при этом продолжая вдавливать гашетку. Получалось паршиво, и едва ли мы выдавали скорострельность хотя бы на уровне пяти выстрелов в секунду. Но это все равно было лучше, чем у отделения стрелков.

Наконец я зафиксировал грёбанное оружие на станке и сменил Сапрона у рукоятки. Скорострельность вновь возросла до восьми-девяти выстрелов в секунду, но сказывалась наша усталость.

– Молодец, бесожопый, – усмехнулся Контуженный, похлопав меня по плечу.

– Рад стараться, господин гвардии сержант! – отозвался я, зло оскалившись и чувствуя, что капли пота стекают по лицу и падают прямо на пулеметные ленты.

Сейчас мне было абсолютно насрать на все его похвалы, лишь бы отстреляться и забыть про это все. Длинные очереди на износ попросту выбивали мышцы, словно отделяя их от костей. Все тело ныло, просясь на такую удобную и родную кушетку казармы.

– Прекратить стрельбу! – вдруг приказал Контуженный.

Он довольно хмыкнул, когда мы с Максом единовременно отпрянули от проклятого оружия, шумно вздыхая с облегчением.

– Значит так, бесожопые. Вы уже прочувствовали, что такое стрельба, и даже чуть не сожгли к Пробоине ствол. И что вам стоит наконец понять?

Пытаясь отдышаться, мы с Максом беспомощно переглянулись. Чего там можно было понять, когда скачешь на этой дуре, как на обезумевшем «снежке».

– А понять вам надо, что в работе пулеметного расчета на семьдесят процентов приходится удержание орудия и его выверка. Двадцать процентов – это у нас подготовка позиции. Ну, и десять процентов – понимание чего? – Контуженный снова поднял палец, пытаясь донести важность своей лекции.

– Чего? – выдохнул Сапронов.

– Понимание баллистики. Пулеметный расчет считается умелым, когда всю серию выстрелов от первого до последнего, они укладывают в фигуру.

Его палец уткнулся в далекие мишени. Я чуть не проглотил свой язык, то ли от возмущения, то ли от растерянности… Просто вспомнил, как трясло Сапронова, и как я сам скакал на этой дуре.

Уложить? В фигуру⁈

– Есть много разных упражнений. Например, ростовая мишень – это одиночка-смертник в атаке. Группа ростовых мишеней – это отделение в атаке, – Контуженный перечислял без пауз, чуть закатив глаза, будто где-то под черепной коробкой у него была шпаргалка, – Одиночная грудная мишень у нас… у вас, то есть… разведчик противника или вражеский снайпер. Это все ваши основные противники, если мы говорим о людях.

– А если твари? – вырвалось у меня.

– А если брать тварей, – он указал ладонью в дальнюю бетонную коробку, – то вы гасите чисто в пролом вертуна. А что выживет, то добивается стрелками. Поняли?

– Так точно, – отозвался я, потряхивая левой кистью, которая уже болела от интенсивной крутки.

Да уж, Луну мою налево, так рука не уставала даже в одинокие юные годы, когда я лишь фантазировал о ласках кудрявой рыженькой Катеньки.

– Вот и отлично. А сейчас мы сразу подготовим следующую ленту…

Контуженный, не слушая нашего разочарованного вздоха, присел рядом на одно колено и ловко начал выдергивать патроны из звеньев, с одной лишь ему известной очередностью.

– Сейчас у вас обрывки лент по десять патронов. Сапронов, твоя задача – удерживать эту очередь, чтобы тебя не шкивало из стороны в сторону. А ты, Центров, крутишь их в едином темпе, а про себя считаешь парами.

Он показывал мне пальцы, дублируя все свои объяснения.

– Два, четыре, шесть, восемь, смена. Понял? – он ещё раз показал пальцами, – Учитесь работать очередями по десять.

Очередь по десять… Именно столько требовалось на поражение одиночной фигуры, и именно такая очередь была наиболее оптимальна, со слов сержанта.

С его же слов мышцы не успевали забиться, а глаз замылиться. Можно было корректировать огонь по трассерам, и, если надо, сразу смещаться по флангу, поражая противника, если тот дернется в сторону и начнет убегать.

– А он от вас драпать должен так, чтоб пятки, как Луны на небе, сверкали! Десять выстрелов – это полторы секунды, ну максимум две.

Получалось, что примерно столько же времени требовалось, чтоб среагировать на первый выстрел. То есть, упасть или побежать.

– Если я упал, работаете уже второй очередью, осмыслив, а надо ли расходовать на такого труса боеприпасы?

– Есть работать второй очередью…

– А если я побежал? – он хмыкнул, снова подловив нас на незнании матчасти, – А если побежал, то, значит, лупите с поправками на ход. Потом мы с вами постреляем еще короткими по пять и восемь патронов, но это уже когда Сапронов приноровится пулемет нормально держать. Так, все, приступайте! А я пока пойду стрелков погоняю, а то они чет расслабились.

Его голос звучал так буднично, но в нем сразу же послышалось предупреждение. Чтобы нам с Сапроновым сразу расхотелось тоже «расслабиться»… Иначе Контуженный вернется, и научит какой-нибудь стрельбе из положения типа «застала вас рота снежков на сеновале с девкой прям в процессе. Кто девку изображать будет?»

Сержант оставил нас с Максом наедине и пошел в сторону Черных. Пулеметчик устало на меня посмотрел и лишь одними губами прошептал: «Он не Контуженный… Он конченный! Я чуть не сдох.»

Я понимал, что у меня должность все-таки полегче, но расслабляться было нельзя.

– Давай, братан. Чем больше мы отдыхаем, тем меньше у нас шансов реально стать демонами, – усмехнулся я, хлопнув товарища по плечу, – Так что, храни тебя Луна, надо стрелять.

– И ты туда же! – простонал Сапронов, усаживаясь за станок поудобнее, – Ты тоже, Егорыч, конченный…

Глава 10
Наказание

'Оказывается, что из ста бывших в прошлом вахмистров

по крайней мере девяносто пять были повешены

за растрату и воровство.'

[Начальник штаба Второго Батальона

Гвардии Майор Демцов]

Четвертый день Белой луны. 18:30

Казарма разведроты.

Как оказалось, ленты, что я тащил на стрельбы, были всего лишь утренней нормой по отстрелу – так сказать, прелюдией. Поэтому после плотного обеда и получаса валяния на кроватях мы вновь поперлись на пункт выдачи боеприпасов, где нагрузились по самое «не могу».

Контуженный, как назло, позаботился, чтоб мы взяли побольше, и каждый в нашем отделении тащил на плече пулеметную ленту на сто патронов. Выходило, что помимо моих четырех лент и Максовой, у нас было дополнительно ещё пять соток.

А вот Михайлова пощадили. Он снайпер, ему и так приходится для его крупнокалиберной дуры таскать – какое совпадение! – крупнокалиберные патроны.

Тридцать второй калибр – это страшно. Это практически двенадцать с половиной миллиметров, в то время как штатные ружья были под восемь миллиметров. Собственно, из-за этой разницы ему и приходилось нести больше всех патронов – в отличие от него, у нас с остальными стрелками патроны были взаимозаменяемы.

Остальные бойцы вполне могли дербанить наши с Максом ленты для пополнения собственного боеприпаса. Естественно, в случае поломки пулемета… Ну, а я мог мародерить, снаряжая пустые пулеметные ленты патронами, снятыми с павших товарищей.

И если с утра мы с Сапроном, так сказать, всего лишь познакомились с вверенным нам оружием, то после обеда-то уже стреляли по полной. Конечно же, под присмотром Контуженного.

Он рвал нам ленты на куски по десять-двенадцать патронов и всё, что мы делали – это учились отсекать эти очереди. Из-за усталости у меня не получалось прокручивать десятку за секунду, так что очередь летела дольше отмерянного инструктором, но, судя по его довольной роже, он чего-то подобного от нас и ожидал.

В итоге со стрельбища мы вернулись к самому ужину. Я, видя, что Макс уже конкретно задолбался, помог ему тащить пулемет, разобранный на части. Он тащил само тело, мне же досталась тренога.

Перед комнатой хранения мы собрали его обратно и сдали. Благо хоть, магострелы не загрязняются. Всё, что от нас требовалось – это протереть его тряпочкой от песка и грязи перед возращением на стойку в оружейке.

– Фу-у-ух, – Макс плюхнулся на кровать, звякнув парой бутылок с соком.

На ужин мы решили не идти. После таких тренировок в горле стоял противный привкус дыма, и на еду смотреть было тошно.

– Сгинь Луна! Как же все ноет… – продолжал плакаться Макс.

– Ну, тогда хоть ты не скули, – усмехнулся Женька, усаживаясь на свою койку и распаковывая небольшой контейнер с бутербродами. Тут он будто вспомнил о чём-то, – Кстати, вы это… Вы пока там стреляли, ничего не почувствовали?

– Ещё как почувствовали, – Сапрон округлил глаза.

Женька чуть не подавился откушенным бутером:

– Правда⁈

– Конечно! Усталость, вибрацию от отдачи… А, и мне ещё песок в задницу забился, – тихо засмеялся Сапрон, легким движением вскрывая бутылку и усаживаясь, чтобы не захлебнуться. В один присест он осушил как минимум треть.

– Дурак ты, Макс, – обиженно хмыкнул вахмистр и таинственно добавил, – Вертун гудит, парни. Не к добру это… Рано ему гудеть.

– А ты что, в Вертунах, что ли, разбираешься? – удивился я.

Все знали, что это только Лунные могли предсказывать, хоть они и должны по стихиям совпадать. Контуженный хоть и огневик, но ничего же не сказал? Уж самую малость он почувствовал бы.

Поэтому я думал, что, если б Вертун гудел, нас и близко бы не подпустили к нему. А уж про то, чтоб стрелять в его направлении, и речи бы не шло…

– Я все детство прожил близь такого же Карлика, – Женька лишь пожал плечами, задумчиво глянув куда-то в окно, – Наслушался, как он гудит… Ну и, кстати, я в академии почти Подлунного получил…

– «Почти» не считается, господин недовахмистр, – отозвался вдруг парень, сидящий за столом и читающий книгу.

Кажется, это наш временный командир отделения. Был он примерно моего возраста, и это именно с ним я тогда бегал полосу в паре.

– Я тут ваш разговор подслушал.

– Ну а ты, я так понимаю, в Вертунах разбираешься? – ревниво буркнул Женька.

Тот усмехнулся, покачав головой:

– Нам не довелось толком познакомиться, да? Позвольте представиться – Дмитрий Таранов, старший стрелок группы, – он ткнул себе в грудь пальцем, В прошлой части я был стрелком в инженерной роте, и мы возводили укрепления вокруг свежих Вертунов.

– Свежих? – спросил кто-то с кровати.

– Свежее не бывает… – тот отмахнулся, не желая углубляться в прописные истины, и снова повернулся к Женьке, – Так вот, к вашей чести, господин полицай, в нашем отделении только один имеет чин Подлунного. И это господин Черных, даром что он из егерей. У них ведь там выслуга идет по-особому, так что и гражданство у него уже есть. Просто он, как и я, из идейных.

Обида на Подлунных являлись одной из причин, почему я оказался в рядах Гвардии, и поэтому меня его слова задели.

– Это какие ж такие идеи? Фанатизм и приверженность монархии? Или защита мирного населения от порождений стихийной магии, которая на магах и держится? – в моих словах засквозил сарказм, и меня прорвало на откровенность, – Не было бы Лунных, не было бы и Вертунов! Это из них магия в природу выходит с потом и кровью… Мне, кстати, в учебке рассказывали, что на месте гибели мага Вертун и появляется!

– Тьфу! Безлунь неграмотная, чтоб тебя в Пробоину засосало! – выругался Михайлов, оторвавшись от созерцания зрелища за окном и уставившись на меня, – Егор, ничего бредовее не придумал? Оно ж от обратного – это именно от Лун появляются Вертуны.

Народ стал поворачивать головы, потому как разговор засквозил интересной темой. Уж что-что, а каждый безлунь считал, что в лунных и подлунных делах он разбирается лучше остальных.

Михайлов продолжал:

– Когда Луна, значит, близь Пробоины проходит, от нее это самое… а, во! Излучение шпарит, короче… И на складках местности оно образует скопления, ну, если через облака пробьется. В этих скоплений магия уже растекается, где в Вертуны преобразуясь, а где в людей вселяясь и пробуждая им эти, как их… чакры.

Я хотел с ним поспорить, но он вновь посмотрел на улицу, при этом тихо усмехнулся. Смеялся он не надо мной, это я сразу понял… Поэтому я не выдержал и тоже поднялся посмотреть, что же там такого интересного.

И не зря…

Как оказалось, нашего командира все-таки настигла кара. После учебного процесса сразу же, без отдыха, он отправился заниматься классическим армейским идиотизмом.

Получив на складе белую водянистую краску и тонкую кисточку, Черных принялся обновлять разметку на плацу. Даже отсюда было видно, насколько плохо и бледно ложится краска, и что требовалось по меньшей мере с дюжину слоев, чтобы хоть как-то стало видно белые полосы.

– Жёстко, – хмыкнув, я вернулся на свою койку, – Так, на чём мы там…

Внезапно в коридоре раздался пронзительный вой, быстро нарастающий и так же быстро стихающий. Все сразу же уставились на Женьку, хотя взгляд у того не был триумфальным. Вахмистр даже чуть вжал голову в плечи: «Мол, я не хотел!»

Вой повторялся, словно сирена, и, судя по тому, что мои товарищи тут же подорвались с мест, это и вправду оказалось сигналом тревоги. Даже Макс, который вытряхивал песок из сапог, тут же обулся обратно и поспешил со всеми.

* * *

К комнате хранения оружия мы прибыли явно в самый разгар тревоги, потому что у входа стояло по меньшей мере тридцать человек. И некоторые, уже получив винтовки и ящик с патронами, отошли в сторону и снаряжались.

Мне оставалось только удивиться их собранности.

Помню, в прошлой части у нас тоже была боевая тревога из-за открытия Вертуна, и все в панике бегали, не понимая, что делать. Пока помощник дежурного по роте обзванивал кого попало, путаясь в очереди оповещения, сам дежурный дрожащими руками перебирал ключи от оружейных пирамид, не зная, кому какие винтовки выдавать.

Черных прибежал через две минуты, как раз когда подошла очередь нашего отделения:

– А, чё такое, пацаны⁈

– Тревога, – пожав плечами, ответил Михайлов.

– Эй, бесожопые, не тормозим! – прикрикнул на нас появившийся Контуженный.

Как он проскользнул в комнату хранения оружия? Уму не постижимо. Я точно помнил, что, когда мы только прибежали, его тут ещё не было.

Контуженный продолжал горланить:

– Черных, залетай, выдавай оружие бойцам! Ваш ящик вон, с двумя красными полосками.

– Есть! – отозвался командир отделения.

Он заскочил в комнату и тут же начал принимать из рук сержанта винтовки и передавать их дальше по цепочке, называя при этом фамилии получающих. Самое тяжелое было с пулеметом – там уже пришлось Максу зайти и вместе с сержантом вытащить его в коридор.

– Быстрее, демоны! – орал Контуженный уже на другую группу бойцов, командир которой зашел в комнату сразу после него.

Мы тоже поспешили отойти, чтобы экипироваться. Рык Контуженного отлично гармонировал с общей оживлённостью вокруг арсенала – кажется, сержант успевал выругаться на паузу в движениях каждого гвардейца, при этом ещё и помогал всем командирам.

Поэтому для нас стало неожиданностью, когда Контуженный вдруг вырос рядом с нами.

– Так, Михайлов, экипировался? Живо на улицу, машина с пятым номером наша.

– Вы с нами? – сипло удивился Сапронов, глядя на то, как сержант поправляет офицерскую шашку, висящую на ремнях.

– С вами, бесожопые, с вами, – усмехнулся Контуженный, быстро закончив подготовку и помогая уже мне накинуть на себя пулеметные ленты.

Помимо них, я тащил ещё и укороченный вариант винтовки, который почему-то назывался артиллерийским карабином.

Наконец, когда все были экипированы и вооружены, сержант построил нас и вывел на улицу, к небольшому грузовичку. При этом он, улыбаясь, поглядывал на часы.

– Ну вот, шесть минут на получение. Нормально. Грузимся!

Помимо нас в грузовике ехало еще десять бойцов. Судя по тому, как они спокойно курили, это были уже старослужащие.

Да и по одежде было понятно, что ребята не первый год в корпусе. Выцветшая форма, покупные элементы снаряжения… Патроны, например, были распиханы по жилетке с множеством карманов – вместо уставных подсумков на ремнях.

Даже оружие у них отличалось. Например, у снайпера винтовка больше напоминала произведение искусства, чем рабочий инструмент. Сошки, подщёчник, тыльник приклада, оптика с дополнительным механическим прицелом поверх корпуса прицела. Даже таблица поправок была расчерчена на листке бумаги, приклеенном сбоку на приклад.

Видно было, что боец любил своё оружие и ухаживал за ним. Наш Михайлов не сводил с него восторженного взгляда.

– Долго уже служите? – поинтересовался я у сидящего рядом старожила.

– Семь лет уже, – тот усмехнулся, глянув на меня, – Новичок? Повезло тебе с сержантом.

Я удивленно огляделся, всё-таки проморгав момент, когда в кузов запрыгнул Контуженный. А ведь он и правда поехал с нами.

Тот сел у самого борта, так как мест на скамейках ему не хватило. Но казалось, что Грозному этого и не требуется.

Он был напряжен и предвкушал хорошую драку, словно борзая собака в начале охоты, когда хозяин уже в кого-то целится. Казалось бы, дай отмашку – и он выпрыгнет с грузовика, понесётся вперед, обгоняя всех, чтобы влететь в самую гущу замеса.

У сержанта был такой же, как и у меня, артиллерийский карабин, а также револьвер и шашка, но это уже для совсем близкого контакта. По крайней мере, сколько я видел Лунных у нас в караульной службе, они ни разу не вступали в близкий контакт, предпочитая оставаться за спинами пехоты.

Эх, а ведь раньше и у нас были шашки и сабли. Но потом логисты решили, что это больно дорого, и начали массово штамповать штык-ножи. Цепляешь такой на винтовку – и вот у тебя уже превосходное копье для ближнего боя.

Я любовался сержантом, когда земля вокруг задрожала. Казалось, словно сам воздух начал гудеть, что не мудрено, ведь Белый Карлик начал бесноваться раньше положенного. Луна ещё даже не скрылась в Пробоине, но Вертун уже почуял скорый отток магической энергии от своей небесной богини.

– Белый, дослать! – скомандовал кто-то и отделение старожилов резко начали приводить оружие в боевую готовность.

Я в ожидании посмотрел на нашего сержанта, которому было абсолютно плевать на то, что происходит в кузове. Он лишь шумно вдыхал дрожащий воздух, наслаждаясь им и блаженно ухмыляясь.

– Белый, дослать! – внезапно прокричал Черных и подал пример остальным. Как раз вовремя, поскольку машина всего через секунд десять остановилась.

Контуженный не стал дожидаться открытия борта. Попросту перемахнув через него, спрыгнул и стал помогать выскочившему из кабины вахмистру откинуть створки. Когда же путь был свободен, он довольно ухмыльнулся.

– Ну что, бесожопые, настало время дополнительных занятий. На рубежи, бегом! – скомандовал сержант и повернулся к командиру взвода, – Господин вахмистр, сопровождение третьего отделения второго взвода разведроты я беру на себя.

– Так точно, господин гвардии сержант, – внезапно вытянулся по струнке вахмистр, что заставило многих с уважением посмотреть на инструктора.

Всё-таки Лунные всегда выше Подлунных. Поэтому Лунные всегда офицеры… Ну, за редким исключением.

– Хрена ли встали, а⁈ – рыкнул сержант на нас с Максом, когда мы только выгрузили пулемет, – Разворачивайте оружие на холме, чтоб Вертун был в низине относительно вас. Живо! Рубеж двести пятьдесят!

– Есть! – хором отозвались мы с Сапроновым и, вдвоем подхватив пулемет, уже развернутый на станине, потащили орудие на возвышенность.

Как оказалось, там уже была подготовлена огневая позиция, и как раз для станкового оружия. На краю окопа имелись мешки с песком и даже ящики вместо лотков для лент, чтоб те не подавались с земли.

– Всё, ставь, – пропыхтел я, опуская треногу на землю и скидывая с плеч пулеметные ленты.

– Да ну на! Сгинь моя Луна! – прохрипел Макс, вдруг глянув в сторону Вертуна и замерев.

Мне пришлось ткнуть его кулаком в плечо, чтоб отрезвить. Первым делом оборудование огневой точки, а потом уже все остальное. Впрочем, когда я снарядил ленту и непроизвольно посмотрел в сторону Вертуна, то тоже замер.

– Да ну не-е-е… – одними лишь губами прошептал я и покачал головой, не веря происходящему.

Прямо на наших глазах бетонная конструкция саркофага осыпалась под давлением от разрастающегося сгустка энергии, и я понял, что это не обычное открытие Вертуна.

При открытии что? Ну, погудит Карлик, побеснуется, пробьёт в одном месте дыру в бетоне, да выплюнет наружу ораву монстров. Иногда больше, иногда меньше. А потом, когда Луна скроется в Пробоине, чтобы вернуться через несколько недель, Вертун в качестве последнего аккорда засыплет всё вокруг магическими камнями.

Этих камушков, конечно, бойцы себе притырят немного, в разумных пределах. А потом взвод будет дохнуть от скуки, всю ночь отгоняя залётных охотников за халявным ресурсом, ползущих из соседних деревень, как мухи на мёд.

Сейчас бетонная конструкция раскалывалась, словно скорлупа. Причём ощущение было, что это не просто цыплёнок вылуплялся, а что он уже в яйце успел вырасти до размеров курицы… и только теперь вылезал.

Проще говоря, Карлик эволюционировал в Ординар. Я слышал о таком явлении, но оно было настолько редкое, что считалось чуть ли не сказкой, и поэтому я растерялся. Да и Макс, судя по всему, тоже.

– Не ссым! – усмехнулся залетевший к нам в окоп Контуженный, хищно оскалившийся и уже подготовившийся к бою, – Всё херня, пацаны, видали и похуже.

Внезапно раздался грохот падающих кусков бетона и следом по округе разнёсся леденящий душу вой. Словно тысяча кровожадных волков единовременно начали восхвалять свою Луну. Восхвалять перед знатным ужином, который их ждёт в нашем мире.

Зная, что на ужин этим тварям обычно идём мы, первая линия обороны, я лишь нервно сглотнул, мысленно прощаясь с жизнью.

Началось…