Текст книги "Родственные души (ЛП)"

Автор книги: Марк Энтони

Соавторы: Эллен Порат
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

– Он не был счастлив. Этот лаконичный ответ многое сказал о том, как советник воспринял перемены.

Флинт покачал головой и с сочувствием подумал о Литанасе, хотя и кареглазый друг Портиоса явно никогда особо не питал теплых чувств к гному или Полуэльфу. Флинт давно подозревал, что друзья Портиоса строили карьеру на том, что делали жизнь Таниса несчастной, хотя сам Портиос оставался в стороне. Но гном редко спрашивал Таниса об этом аспекте его жизни, а Полуэльф никогда добровольно не делился ничем, кроме самой общей информации на эту тему.

Прошлой осенью, перед тем, как Флинт ушел на зиму, Литанас и Ультен стали соперничать за богатую руку леди Селены. Эльфийской леди, конечно, льстило это внимание, но ситуация усложнялась дружбой между Литанасом и Ультеном.

Пока Танис работал у мехов, Флинт подбрасывал в огонь порцию за порцией угля и размышлял, как последние события повлияют на ухаживания эльфов за леди Селеной. Литанас обладал богатой хорошей родословной и положением при лорде Зеносе. Но Зенос, если пожелает, мог легко уничтожить положение при дворе своего помощника.

С другой стороны, Ультен мог похвастаться происхождением из старинного благородного семейства Квалиноста, но он – как и все семейство – был в постоянной нужде; несколько лет назад тяжелое финансовое положение вынудило эльфа взяться за обучение воинскому искусству Гилтанаса, младшего брата Портиоса.

В любом случае, Флинт не хотел бы оказаться в стане противников вспыльчивого старого советника – хотя, похоже, гном все равно пожизненно был зачислен туда. Лорд Зенос, чьи возраст и должность обеспечивали, несмотря на критику некоторых шагов Беседующего, ему полную защиту, открыто осуждал присутствие при дворе чужаков.

Но когда Флинт взял со скамейки свой любимый молоток с деревянной ручкой, ему в голову пришла новая мысль.

– Ты когда-нибудь слышал о Серой Драгоценности?

Со своего места у мехов Танис выглядел удивленным таким поворотом разговора.

– Серая Драгоценность Гаргата? Конечно. Каждый эльфийский ребенок заучивал эту историю.

– Мирал как раз сегодня напомнил мне ее, – рассеяно сказал Флинт, сосредоточившись на горне. – Расскажи мне эту историю, как знают ее эльфы, – попросил Флинт.

Танис с любопытством посмотрел на своего друга, но – не забывая поддерживать регулярную работу мехов – начал рассказ, который Мирал заставил его выучить наизусть несколькими годами ранее.

– Еще до того, как нейтральный бог Реоркс выковал этот мир, боги принялись вести борьбу за души различных рас, которые в то время еще танцевали среди звезд. – Он переставил руки на деревянных ручках мехов.

Флинт кивнул, как бы сверяясь с тем, как рассказывали об этом гномы. Из кучи на столе рядом с горном он вытащил железный пруток длиной с руку человека и толщиной с мизинец, и начал нагревать его на углях.

Полуэльф продолжил цитировать:

– Боги добра хотели, чтобы расы обладали властью над физическим миром. Боги зла хотели сделать эти расы рабами. А боги нейтральности хотели, чтобы эти расы обладали физической властью над миром плюс свободой выбора между добром и злом – на чем, в конечном счете, и остановили выбор.

– Порази тебя Реоркс, парень! Продолжай раздувать эти меха! – приказал гном. Танис, увеличив темп, наблюдал, как Флинт воспользовался железными клещами, чтобы извлечь кусок металла из углей и придал ему прямоугольную форму молотком.

– Были порождены три расы: эльфы, великаны-людоеды и люди – согласно эльфам, в таком порядке, – сказал Танис, устремив в потолок взгляд кто-бы-сомневался, его волосы до плеч развевались, пока он продолжал раздувать меха. – Итак, Реоркс выковал мир с помощью некоторых людей-добровольцев. Но за четыре тысячи лет до Катаклизма люди разгневали Реоркса, возгордившись умением, которому обучил их Реоркс, и используя его для своих собственных нужд. Бог отобрал их навыки, но оставил им жажду творчества, и была порождена раса гномов.

Полуэльф сделал вдох, почти столь же глубокий, как и меха.

– Наконец, Реоркс выковал драгоценный камень, чтобы закрепить в мире Кринна нейтралитет. Он содержал и излучал эссенцию Лунитари, красной – нейтральной – луны. Реоркс поместил Серый Камень на Лунитари.

Танис прервался.

– Это соответствует тому, что знаешь ты? – Флинт кивнул, сосредоточившись на том, чтобы поместить прямоугольник на кромке наковальни и при помощи молотка вытянуть маленький палец на конце бруска металла. Он ловко выстукивал металлический палец, чтобы снова придать тому цилиндрическую форму. Затем он перевернул его и свернул палец в виде кольца на конце прямоугольника. Как обычно, Флинт чувствовал, как его захватил ритм процесса: четыре удара по металлу, один по наковальне, четыре по металлу, один по наковальне.

Танис вмешался.

– Зачем ты это делаешь?

– Что?

– Ударяешь молотком по наковальне, – сказал Полуэльф, остановив меха, чтобы рассмотреть поближе. – Похоже, ты это делаешь намеренно – не то, чтобы промахиваешься по металлу.

– Продолжай качать! Реоркс небесный, парень, мне что, нужно нанять на твое место овражного гнома? – пожаловался Флинт. – Конечно же, я намеренно бью по наковальне. Металл молотка вбирает жар, когда я постукиваю им по этому дверному крючку, который я делаю для конюшни Быстроногой. Ударяя регулярно молотком по наковальне, я его охлаждаю. Вот, видишь? – Он продемонстрировал. – Теперь продолжай.

Танис улыбнулся другу.

– Гномы-механики построили механическую лестницу, которая достигла красной луны, и они захватили Серый Камень, который некоторые называют Серой Драгоценностью.

Флинт быстро выстучал другой конец прута в острие и загнул его перпендикулярно пруту.

– Но драгоценность сбежала и уплыла. – Голос Таниса перестал декламировать и продолжил с большим энтузиазмом. – Этот камень вызвал на Кринне хаос. Везде, где он проходил, он служил причиной появления новых животных и растений; прежние изменяли форму.

Флинт снова нагрел прут, в котором теперь можно было узнать дверной крючок с петлей на одном конце и зацепкой на другом.

– Наконец, – сказал Танис, – гномы-механики разделились на две армии, чтобы отыскать драгоценный камень. Они нашли его в высокой башне принца-варвара по имени Гаргат.

Взяв прочными щипцами пруток за концы, гном воспользовался своей незаурядной силой и крутанул крючок один полный оборот. Четыре грани прутка теперь завивались посреди крючка украшением из четырех линий. Флинт сунул крючок в полубочку с холодной водой и затем показал его Танису.

Полуэльф поднял брови, но продолжил качать и рассказывать.

– Принц отказался отдать камень, и эти две группы объявили ему войну. Когда они, наконец, проникли в крепость, свет камня вспышкой заполнил местность. А когда гномы-механики снова обрели способность видеть, обе эти группировки изменились.

Флинт с гордостью смотрел на крючок.

– В Утехе мне могут дать за него хорошую цену, – сказал он Полуэльфу.

– Любопытные гномы-механики, – продолжил Танис, – стали кендерами. А те же, кто жаждал обогащения, стали… э-э… стали… – Танис остановился и покраснел.

– Стали?… – напомнил Флинт, все еще демонстрируя крючок. – …гномами – стыдливо закончил Танис.

– Ага, – сказал гном. – Можешь уже прекратить раздувать меха.

Танис прикусил нижнюю губу и задумчиво посмотрел на гнома.

– Это та же история, что ты знаешь? – спросил он.

Флинт улыбнулся и кивнул.

– Та же старая история, – сказал он.

* * *

Той ночью Мирал метался на своей койке и снова и снова отгонял один и тот же сон, что мучил его почти каждую ночь, с тех пор как из окрестностей стали приходить сообщения о тайлоре.

Он был очень маленьким, размером с ребенка, съежившись в расщелине огромной пещеры. Он знал, что находился глубоко под землей, хотя лившийся откуда-то свет давал тусклое освещение.

В мрак комнаты проникало достаточно света, чтобы крошечный Мирал мог видеть похожую на клюв открытую пасть тайлора, который обследовал помещение, как бы ища его по запаху.

– Выходи, – пророкотала тварь. – Я не причиню тебе вреда.

Мирал вздрогнул и втиснулся еще глубже в дыру, зная, что ему снится сон, и, зная также, что ничего не может сделать, чтобы остановить происходящее в этом кошмаре.

Похожий на дракона зверь ткнул когтистой передней лапой в расщелину. Мирал-ребенок отпрянул назад, насколько только мог, и, к своему смущению, плача стал звать маму. Он двинулся боком и вдавил свой правый бок еще глубже между сходящихся стен расщелины.

Снова, как всегда в этом сне, он ощутил правой рукой прохладное дуновение – там, где не должно было быть ничего, кроме безжизненного неподвижного воздуха. Мирал знал, что худшая часть кошмара была впереди, та часть, которая заставляла его в шоке просыпаться и осознавать, что он больше не мог спать.

Когда Мирал еще глубже протиснулся сквозь угол расщелины, его правую руку схватила какая-то рука.

ГЛАВА 9. ПРИКЛЮЧЕНИЕ

Следующий день начался хорошо, рассвет был ясным и чистым. Хотя на зеленых листьях под первыми утренними лучами искрился иней, он должен был исчезнуть в течение часа, и день обещал быть теплым и тихим.

Это Танис предложил отправиться на поиски сла-мори; Полуэльф грезил приключениями. Флинт, поглядев на свой горн и прикинув, какую работу он может отложить, наконец, согласился. Группы вооруженных эльфов разыскивали тайлора, особенно после того, как Беседующий с Солнцем предложил значительное вознаграждение охотнику, который завалит редкого зверя.

Танис, совершив набег на дворцовые кладовые, вскоре после рассвета появился у двери Флинта, неся мешок с батоном серого хлеба, желтым сыром, фляжкой вина для себя и глиняным кувшином эля для гнома.

Вооруженный боевым топором и коротким мечом, Флинт проследовал за Танисом, ворча и неся его длинный лук, по двухсотметровому мосту, переброшенному через ущелье, охранявшее город с запада. Гном слышал, что древняя раса воздушных элементалей, существ, сотканных из самого воздуха, охраняла территорию выше рек, не позволяя никому пересечь их и попасть в Квалиност иначе, кроме как по мосту. Ощущение того, что раздраженный элементаль только и ждет, чтобы он высунул руку или ногу за край моста, чтобы сдуть его в двухсотметровое ущелье, совсем не улучшало мнение Флинта об этом месте.

Танис указал на север.

– Я никогда не был на Кентомменаи-кате, – сказал Танис. – Пошли.

– Я думал, мы охотимся на тайлора, – сказал Флинт.

– Мы с таким же успехом можем найти этого ящера на Кентомменаи-кате, как и где-нибудь еще. Из того, что я слышал, этот ящер скорее найдет нас, чем наоборот.

– Это обнадеживает, – проворчал Флинт, с трудом шагая рядом с Танисом и держась подальше от края ущелья. – А что такое этот Кентомменаи-кат?

– Когда эльф проходит Кентоммен, его близкий родственник, тот, который сам еще не проходил эту церемонию, идет на открытую площадку у Реки Надежды, чтобы в одиночку всю ночь бодрствовать.

– Мальчик, не заставляй меня так напрягаться, – пропыхтел Флинт. – Что такое Кентоммен?

– Это церемония, которую проходит эльф, когда достигает своего девяносто девятого дня рождения – когда он становится взрослым. Через несколько месяцев Кентоммен будет у Портиоса. Думаю, Гилтанас, выполнит Кентомменаи-кат.

Тропинка, извиваясь, вела сквозь густой лес осин и сосен, иногда так близко подходя к обрыву, что Флинт ощущал, как начинают потеть его ладони, а иногда, к его облегчению, отклонялась вверх в лес. Наконец, больше, чем через час, они прибыли на Кентомменаи-кат. Тропа вывела на залитую солнцем площадку пурпурного гранита, с пятнами белого, зеленого и черного лишайника, на востоке обрывавшуюся в ущелье. Флинт мог видеть, как вдали сияет Башня Солнца; дома эльфов казались розовыми культями деревьев без ветвей. Роща, лес в центре Квалиноста, виднелась к северу от открытого места, которое, должно быть, было Залом Неба.

В воздухе слышались слабые крики птиц. В центре Кентомменаи-ката было огромное голое пятно пурпурного гранита, практически плоское, за исключением рукотворных углублений, заполненных чистой водой. Площадка слабо спускалась к краю ущелья.

– Вот где родственник проходящего Кентоммен эльфа молится на коленях Хаббакуку, прося у бога благословения молодому мужчине или женщине, чтобы те на протяжении своих веков были в гармонии с природой, – благоговейно произнес Танис.

Флинт обошел по кругу Кентоммен-кат, шаркая по камню своими дорожными ботинками и любуясь пурпуром, зеленью и белизной поляны, окруженной осинами, дубами и елями. Ощущение мира пронизывало эту местность. Он пристально посмотрел на Таниса и продолжил прогулку.

– Флинт, нет! – завопил Танис, с перекошенным от ужаса лицом.

Флинт посмотрел вперед… вперед… и вниз. Гранитная площадка, плавно спускавшаяся по трем сторонам, круто обрывалась с этого края. Гном был менее чем в полуметре от того, чтобы свалиться с высоты не менее двухсот метров, а, может, и больше.

Он почувствовал, как застыла его кровь. Затем сильная рука схватила его за воротник и рванула назад. Танис с гномом вместе потеряли равновесие на неровных камнях и с «уф!» приземлились на безопасную твердь гранита. Полуэльф был бледен, а Флинт вспотевшей рукой с благодарностью поглаживал камень, пытаясь справиться с головокружением.

– Я… – Флинт замолчал.

– Ты… – Танис замолчал.

Затянувшееся мгновение они сидели, уставившись друг на друга, пока Флинт не сделал дрожащий вдох.

– Край здесь возникает несколько неожиданно, – сказал он.

На лице Полуэльфа появилась слабая кривая улыбка.

– Несколько неожиданно, – согласился он.

Флинт, к которому вернулась обычная ворчливость, сел и подобрал свой мешочек с деньгами, выпавший из туники во время падения.

– Не то, чтобы мне, в самом деле, грозило упасть, – убеждал он сам себя.

– О, нет, – немного поспешно сказал Танис. – Конечно же, нет.

– Наверное, сейчас в самый раз будет остановиться, чтобы немного восста… – э-э, чтобы перекусить, – добавил гном.

Танис кивнул и достал их пакет с ланчем. По молчаливому согласию они еще на три метра отошли от края.

– Имей в виду, я не волнуюсь за себя, – сказал Флинт. – Я просто не представляю, как скажу Беседующему, что ты свалился со скалы и умер. – Танис ничего не ответил.

Они под ярким утренним солнцем ломали хлеб, Флинт навязывал Танису самые большие куски сыра, самые вкусные ломти хлеба, и самые лучшие кусочки фруктов. Затем они некоторое время посидели, наслаждаясь видом с удобного места позади скалы, и решили возвращаться в Квалиност; Флинту нужно было работать в кузнице.

Проблемы начались, когда искатели приключений отправились в обратный путь. Должно быть, когда они шли на Кентомменаи-кат, тропинка разветвлялась, а они этого не заметили. Когда они возвращались, то выбрали неверное направление. Затем сказала свое слово погода. Сперва по солнцу пробежало единственное темное облако.

– Как говорит моя мама, «Облако в одиночку скучает», – заметил Полуэльфу Флинт. Спустя короткое время, серая масса облаков затянула небо над головой. Облачное небо, казалось, стало опускаться с пугающей скоростью, так что Танис уже почти решил, что оно упадет прямо им на головы, но единственное, что произошло, так это пошел дождь – крупные холодные капли. Вскоре Полуэльф с гномом промокли и продрогли, и Флинт принялся без остановки ворчать: – Никаких больше приключений… Никаких больше приключений…

Все могло бы быть не так плохо, если б они не пошли напрямик. Танис противился, но Флинт только с вызовом посмотрел на него, указывая на едва заметную тропинку, которая уходила в сторону от главной тропы.

– Я думал, я единственный, кто облазил весь Кринн, – огорчился Флинт. – Полагаю, я слегка ошибался.

Следующие десять минут Танис провел, слушая заверения гнома, что, на самом деле, Флинт единственный, у кого есть опыт странствий, что Флинт единственный, кто знает леса, как свои пять пальцев, и, да, что он единственный, кто уделял достаточно внимания приметам по дороге, чтобы найти кратчайший путь. Более того, прошлым днем он, практически безоружный, отбился от неистового тайлора. Таким образом, они, пройдя через подлесок, по едва заметной тропинке углубились во влажный от дождя лес.

Они все глубже погружались в лес, озабоченно высматривая тайлора и с каждым моментом все сильнее промокая.

Два часа спустя, под неутихающим дождем, они наткнулись на команду охотников на тайлора и отправились домой в сопровождении группы неудачливых охотников. К тому моменту, когда они достигли границы Квалиноста, Флинт уже раскашлялся, а к тому моменту, когда Танис стянул с друга пропитанные водой тунику, бриджи и ботинки, у того уже была лихорадка. Танис завернул его в одеяло, усадил в кресло и разжег горн для дополнительного тепла.

Теперь, ближе к вечеру, когда Танис помешивал в котелке на огне тушившуюся оленину, сила чиханья Флинта так опасно накренила назад кресло, что Танис наклонился, чтобы поймать его, прежде чем оно перевернется.

– Уф – проворчал Танис, его колени едва не подогнулись, когда он ухватился за большое деревянное кресло. – Я знаю, Флинт, что ты не слишком высок, но ты слегка крупноват. – Со значительным усилием, он вернул кресло на место, но гном не казался особо благодарным.

– А, какая разница, что я упаду, если я в любом случае умираю? – угрюмо произнес гном. Он высморкался в свой льняной носовой платок, подарок Беседующего-с-Солнцами, со звуком плохо настроенной трубы. – По крайней мере, таким образом, я займу нужное положение и буду готов к тому, чтобы меня поместили в гроб. – Флинт глубже завернулся в свое шерстяное одеяло и сунул ноги с крупными пальцами в дымящееся ведро с водой. Даже столь близко к светящимся углям горна, жар последнего не мог выгнать озноб из гномьих костей, и его зубы клацали в такт лихорадке.

– К тому же я, в любом случае, практически превратился в ледышку. Меня вполне можно официально объявлять мертвым, – пожаловался Флинт.

– Я могу подогреть тебе немного эльфийского цветочного вина.

Флинт сердито посмотрел.

– Почему бы тебе не взять свой меч и не прекратить быстро мои мучения? Я не отправлюсь к Реорксу забальзамированным в эльфийских духах!

– Флинт, – рассудительно сказал Танис, – Я знаю, ты будешь ужасно разочарован. Но у тебя всего лишь простуда. Ты не умираешь.

– Ну, и откуда ты это знаешь? – проворчал Флинт. – Ты когда-нибудь умирал? – Флинт издал еще один грандиозный чих, его выпуклый нос покраснел, дополняя свет садящегося солнца. Танис только мог покачать головой. В утверждении гнома была своеобразная логика.

– Больше никаких приключений, – прорычал Флинт. – Больше никаких тайлоров. Лучше дайте мне людоеда. Больше никаких сла-мори. Больше никаких прогулок под дождем по краю эльфийской версии Бездны. – Он сделал паузу, чтобы набраться сил для еще одного залпа. – Это все потому, что я принял ванну. Гномы не должны погружаться в воду два дня подряд! – Эта последняя фраза, заметил Танис, больше звучала как: «Гзомы не доззы погузадьзя в возу дза дзя подзяд!»

Трудно было поверить, что они вдвоем, всего лишь днем ранее, уютно сидели здесь, у горна, подумал Полуэльф.

Флинт высморкался и снова продул свой нос. Он положил на макушку теплую мочалку и, завернутый в темное одеяло, он выглядел почти как какой-нибудь дешевый фокусник на сельской ярмарке.

– В последний раз я совершил такую ошибку, послушав тебя, – в энный раз проворчал он.

Танис с трудом спрятал улыбку, наливая гному горячий чай и вкладывая кружку в его кряжистые руки.

– Дождь прекратился. Мне нужно идти тренироваться с Тайрезианом.

– Так поздно? Здорово, оставляешь меня умирать в одиночестве, – сказал Флинт. – Но когда вернешься, не жди, что я скажу «Привет, Танис, как дела? Не желаешь войти и разрушить день старого гнома?» В конце концов, я ведь буду мертв. У тебя остался всего лишь час-другой дневного света. Увидимся, – сказал он, махнув Танису рукой. – А, скорее всего, уже нет, – мрачно добавил он.

Танис покачал головой. Когда Флинт был в таком настроении, как сейчас, самым лучшим выходом было просто оставить его наслаждаться своим нытьем. Танис проверил, что чайник находился у гнома под рукой, и что вода в ведре была достаточно горячей. Он наложил Флинту большую порцию тушеного мяса на деревянный поднос, затем взял свой длинный лук и стрелы и собрался покинуть гнома.

Но когда Полуэльф шагнул к двери мастерской, он столкнулся лицом к лицу с двумя посетителями – Беседующим-с-Солнцами и лордом Тайрезианом.

Тайрезиан проигнорировал гнома и резко спросил Полуэльфа:

– Ты всегда опаздываешь на уроки? – а затем возобновил жаркую дискуссию с Беседующим. Это казалось односторонней дискуссией; Солостаран сегодня выглядел невозмутимым, рассудительно кивая в ответ на энергичные комментарии эльфийского лорда, но не делая замечаний, которые могли бы быть интерпретированы как согласие.

Если это в принципе было возможно, Тайрезиан стал более уверенным в себе за последние двадцать лет, что Флинт знал его. Даже несмотря на короткие волосы, что было несвойственно эльфам, эльфийский лорд был красивым, с острыми, правильными чертами лица и проницательными глазами цвета осеннего неба. Тайрезиан в разговоре с Беседующим грациозно жестикулировал, и даже стоя в дверном проеме грубого жилища гнома, одетый в простую сизо-серую тунику, он сохранял властную осанку.

– Люди говорят, что появление такой редкой и опасной твари, как тайлор, является доказательством того, что ваша политика в отношении посторонних, – и здесь взгляд лорда метнулся к Флинту, а затем, полный абсурд, на Полуэльфа, – ошибочна.

Солостаран остановился и посмотрел на эльфийского лорда, на лице Беседующего наконец появилась тень эмоций. Однако этой эмоцией было изумление.

– Интересный ход мыслей, лорд Тайрезиан, – сказал он. – Расскажите мне, как вы пришли к такому выводу.

– Пожалуйста, Беседующий, поймите, я не констатирую свою собственную точку зрения, скорее точки зрения других, которых я слышал, – учтиво произнес голубоглазый эльфийский лорд.

– В самом деле, – холодно сказал Солостаран.

– Я просто знаю, что вы, как Беседующий-с-Солнцами, интересуетесь точками зрения на ваши поступки, – добавил Тайрезиан.

– Пожалуйста, ближе к делу. – В голосе Солостарана впервые, как эта пара возникла в дверях Флинта, послышалось раздражение. Однако, до сих пор никто из вновь прибывших не поприветствовал гнома. Флинт бросил взгляд на Таниса. На лице гномьего друга было упрямое выражение, которое всегда появлялось у Полуэльфа, когда поблизости оказывался кто-нибудь еще, помимо Флинта, Мирала или Лораны. Выражение лица Таниса сделало бы честь Быстроногой, подумал гном.

Флинт открыл, было, рот, чтобы вставить замечание, но Тайрезиан продолжил, проведя рукой по коротким светлым волосам. Флинт обратил внимание, что руки эльфа, показавшиеся из-под эластичной рубашки с коротким рукавом, которую он носил под туникой, были отмечены шрамами – несомненно, результат многолетнего фехтования с его компаньоном Ультеном.

– Говорят, что тайлоры предпочитают скрытые берлоги возле оживленных троп, чтобы эти твари могли охотиться на путешественников. Говорят, что даже хотя вы и продолжаете препятствовать большинству путешественников из Квалиноста, – и эльфийский лорд метнул взгляд на Флинта, – торговля увеличила число эльфов, покидающих город и королевство с товарами.

– Лорд Тайрезиан… – терпение Солостарана лопалось, но эльфийский лорд был слишком возбужден, чтобы вспомнить о придворном этикете.

– Говорят, Беседующий, что было неправильно, «не по-эльфийски», установить эти… эти гномьи ванны во дворце.

Флинт фыркнул – достаточно легкая задача при простуде; Танис рассмеялся. Тайрезиан покраснел и вонзил взгляд в эту парочку.

Казалось, Солостаран борется между тем, чтобы рассмеяться или разразиться тирадой. Он поймал пристальный взгляд Флинта, чьи серо-стальные глаза мерцали.

– Беседующий, Тайрезиан, не желаете по чашке эльфийского цветочного вина с пряностями? – спросил гном и гнусавым голосом добавил, – Мой друг здесь предложил приготовить немного для больного гнома.

Солостаран, повернувшись спиной к лорду Тайрезиану, неприлично подмигнул гному и Танису.

– Я пропущу ваше любезное приглашение, мастер Огненный Горн, но благодарю вас. И мне кажется, что лорд Тайрезиан искал Танталаса.

Тайрезиан едва сдерживал свой гнев.

– Беседующий, я вынужден настоятельно требовать приверженности традициям в этом вопросе.

Солостаран обернулся.

– Вы «вынуждены настоятельно требовать»? – переспросил он.

– Ваши нынешние действия могут повлиять на будущее ваших детей, Беседующий – холодно сказал Тайрезиан.

Солостаран выпрямился во весь рост. Его глаза горели зеленым огнем. Внезапно он показался на голову выше молодого эльфа – и слишком крепкого телосложения, чтобы быть запертым в бунгало Флинта.

– Вы осмеливаетесь публично требовать от меня обсуждения подобного вопроса?

Тайрезиан побледнел. Эльфийский лорд поспешил извиниться и торопливо поволок за собой Полуэльфа. Уже когда они вдвоем скрылись за дверью, Флинт мог слышать, как Тайрезиан принялся вымещать свой гнев на Танисе.

– Для тебя было бы лучше, Полуэльф, если ты практиковался в той технике, которую я показал тебе вчера. – Эта угроза повисла в воздухе, вслед за тем, как стихли их шаги.

Беседующий сделал жест, будто хотел последовать за ними; затем его рука упала, и он повернулся к Флинту.

– Я не завидую Танису на его сегодняшнем уроке стрельбы из лука, – тихо произнес гном, вытирая нос платком. Он сделал жест в сторону горна. – Не королевского качества пища – Танис всего лишь сносный повар – но вполне полезна для здоровья. Если не откажешься присоединиться к умирающему гному. – Он болезненно закашлялся.

Флинт принял такой жалостливый вид, кутаясь и сжимая свою практически пустую кружку, что Солостаран разразился смехом.

– Умирающему, Флинт? Я так не думаю. Ты самый здоровый среди нас – и физически, и в остальном.

Оставшись с Флинтом наедине, Беседующий отбросил часть своей формальности; он вновь наполнил чаем кружку Флинта, игнорируя хриплую просьбу гнома налить «перед смертью последнюю кружку эля», и все-таки решил порадовать себя кружкой эльфийского цветочного вина с пряностями. Отмахнувшись от попытки Флинта приготовить вино, Солостаран подогрел напиток и бросил щепотку пряностей, которые нашел в крошечном горшочке в сундуке Флинта. Сделав маленький глоток, Беседующий удобно уселся на резной сундук, в котором хранился скудный гардероб Флинта. Вот лидер всех эльфов Квалинести подает мне чай, подумал Флинт, удивляясь своей фортуне.

– У меня для тебя есть задание как для кузнеца, мастер Огненный Горн, если, конечно, пожелаешь и чувствуешь себя достаточно здоровым.

– Я достаточно здоров. И когда это я отказывался? – ответил Флинт, хорошо зная, что может обойтись без придворного этикета, когда он наедине со своим другом. Тем не менее, недавняя демонстрация Солостараном властности напомнила ему не злоупотреблять дружбой. – Сэр.

Солостаран быстро взглянул на Флинта, затем прошелся проницательным взглядом по аккуратной койке гнома, содержащемуся в порядке горну и влажной одежде – включая изумрудно-зеленую тунику, которую Беседующий приказал сшить для гнома двадцатью годами ранее – развешенной по двум стульям. Ботинки, кожа которых начала морщиться по мере высыхания, стояли в паре метров от горна, под столом. В комнате пахло сырой шерстью.

Голос Беседующего, когда он, наконец, начал говорить, был усталым. Он сделал глоток вина.

– Тебе может быть интересно, почему я терплю такую наглость некоторых своих придворных, – сказал он.

– На самом деле, я полагаю, что это не мое…

– Как ты знаешь, Тайрезиан происходит из одного их высочайших семейств Квалиноста – Третьей Семьи. Отец Тайрезиана много лет назад оказал мне огромную услугу – на самом деле, столь огромную, что не окажись он тогда рядом, я бы сейчас мог и не быть Беседующим.

Флинту было любопытно, что это был за добрый поступок, но он решил, что если Солостаран захочет, чтобы он знал, то расскажет ему сам. Поэтому гном отхлебнул чай, подвинул ноги ближе к огню и принялся ждать.

– Тайрезиан – один из лучших лучников при дворе, – задумчиво сказал Солостаран, как будто витая в своих думах где-то далеко. Снаружи солнце опустилось ниже в вечернем небе, освещая Квалиност маслянистым светом, соответствовавшим оранжевому сиянию, исходившему от горна Флинта. Больше похоже на осень, чем на весну, подумал гном, затем вернул свое внимание к Беседующему, когда повелитель эльфов продолжил. – Боюсь, он был суров с Танисом – да, друг мой, я знаю больше о происходящем при дворе, чем показываю – но я не могу забывать, что обучение у Тайрезиана сделало Таниса почти столь же хорошим лучником, как и сам Тайрезиан.

– Я только хотел бы, чтобы лорд Тайрезиан вел себя не так… так… – Солостаран нащупывал слово.

– …так традиционно по-эльфийски? – подсказал Флинт.

– …так недружелюбно.

Флинт быстро проглотил остаток чая, не смея даже украдкой посмотреть на Беседующего, пока не осушил последнюю каплю. Он поднял взгляд и увидел, что Солостаран пристально наблюдает за ним, наклонив голову, сквозь его золотые волосы стали видны заостренные уши.

– Если мы, эльфы, кажемся тебе недружелюбными, мастер Огненный Горн, – ровно и невозмутимо сказал Солостаран, – попытайся вспомнить, что наша «недружелюбная» эльфийская приверженность традициям и постоянству защищала нас, когда другие, более изменчивые, расы рушились в беспорядке. Вот почему я действую столь осторожно, позволяя наращивать торговлю с внешними народами – хотя любое смягчение традиции вызывает проклятие со стороны некоторых придворных – и почему я очень серьезно отношусь к замечаниям таких, как Тайрезиан и Зенос?

Гном кивнул, и Беседующий живо добавил:

– Но я здесь по делу – вдобавок к тому, чтобы проверить слухи, что мой дорогой друг на последнем издыхании. Я рад убедиться, что слухи оказались безосновательными.

Не дождетесь, хотел, было, сказать гном, но попридержал язык. Он всего лишь посмотрел на Беседующего, который спросил:

– Ты слышал о церемонии, которая называется Кентоммен?

Флинт кивнул, и лорд в золотой мантии продолжил:

– Мы провели изрядную часть прошедшей зимы, планируя Кентоммен Портиоса, который состоится в Башне Солнца меньше чем через два месяца.

Они посмотрели друг на друга через голый каменный пол бунгало, затем Солостаран бросил взгляд в сторону горна.

– Я хотел бы, чтобы ты сделал специальную медаль в честь этого события. Я подарю эту памятную медаль Портиосу во время Кентоммена.

Беседующий-с-Солнцами сделал глубокий вдох.

– Я хотел бы, чтобы эта церемония сблизила эльфийских дворян, мастер Огненный Горн. Боюсь, что недавние… перемены… внесли некоторый раскол, и я хочу, чтобы эта церемония обратила их внимание на мою приверженность определенным… – он улыбнулся, – неизменным эльфийским традициям.