Текст книги "Криминалистка"
Автор книги: Мария Ветрова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
Светлана
На ланч я все-таки не опоздала, не успела только переодеться. Но это, в общем-то, и не требовалось, поскольку, заранее предполагая, что со временем у меня будет «впритык», приоделась с утречка. Выбрала свое любимое вишневое вязаное платье, сотворенное братьями-венграми… Я по старинке вообще люблю венгерские вещи. То, что относительно джинсов я, к сожалению, слегка промахнулась, стало ясно еще вчера, слава богу, выяснилось, что хоть к обеду здесь не принято переодеваться, а то что бы я делала? Гнала в Москву специально за давно вышедшим из моды вечерним платьем? Но один его вид вызывал во мне непреодолимое отвращение…
На сей раз сотрапезники приветствовали меня менее бурно, я бы даже сказала – несколько сдержанно… Особенно супруга Колышникова, бросившая в ответ на мое приветствие откровенно злобный взгляд. К чему бы это? Может быть, все дружно обиделись на то, что я под предлогом усталости первого дня не участвовала в их ежевечерних посиделках в гостиной?.. Придется сегодня исправить этот просчет!
Сам Колышников, поздоровавшись, глянул на меня довольно кисло, заметив между делом, что нужно быть настоящим героем, дабы сесть за руль в такую рань, как это сделала я. Борис (его полное имя оказалось Круль Борис Александрович) при этих словах нервно дернулся, но бифштексом не подавился. А доктор – между прочим, Алексей Иванович Маран – только хохотнул и никак сей факт не прокомментировал.
– Я тоже видела, как вы отъезжали, – по-прежнему ровной и доброжелательной оставалась пожилая актриса, а Лиля, к слову сказать, тоже по-прежнему, молчаливо-высокомерной. – И немного позавидовала вам: здорово, должно быть, прямо с утра прокатиться с ветерком!..
– Точно! – весело поддержала я Ираиду Сергеевну. – Обожаю быструю езду, она меня на весь день преотлично заводит! Хотите прихвачу вас завтра с собой?..
– Хочу! – сверкнула в ответ глазами и серьгами актриса. – А как насчет того, чтоб сегодня повторить наш вчерашний загул?
– Тоже хочу! – Я продолжала веселиться.
– Ну вот и прекрасно… А завтра я действительно не прочь прокатиться с вами, если можно, в сторону городка… Нужно кое-что купить.
– Вы полагаете, здесь можно купить что-то стоящее? – впервые за два дня вступила в разговор белокурая Лиля.
– Не полагаю, а уверена… Просто места нужно знать!
Далее, до конца ланча, разговор велся в том же духе и исключительно между ними. Как выяснилось, обеих интересовали ювелирные изделия, причем супругу Павла Игоревича настолько, что ее бледные щечки даже немного порозовели. Она жаждала ехать с этой целью в Белозуево прямо сейчас, сразу после ланча, не откладывая на завтра. Но Ираида Сергеевна мягко, но решительно отказалась менять свои планы, аргументируя тем, что всегда прикидывает расписание грядущего дня накануне, а в ее возрасте привычек уже не меняют…
Доктора, если судить по его виду, их разговор веселил, Колышникова – раздражал, а нервный Борис его попросту не слышал, думая о чем-то своем, судя по унылому выражению лица – не слишком приятном.
Словом, когда ланч завершился, кажется, все его участники вздохнули с облегчением и двинулись – кто куда. Я обратила внимание на то, что доктор вновь направился к междугородным автоматам. Интересно, кому он так упорно названивает? Любовнице, скорее всего… Если верить сведениям, раздобытым Катей, и Алексей, и Борис – оба холосты и, кстати, оба оказались ровесниками: каждому недавно сравнялся 31 год.
Доктор, по-видимому, приметил взгляд, которым я его проводила. Потому что счел нужным остановиться и, повернувшись в мою сторону, пояснить:
– Безумно волнуюсь о маме… – Голос у него почему-то был виноватый. – Ей, знаете ли, уже под семьдесят, я довольно поздний ребенок… А она возьми да и займись на склоне лет весьма хлопотным бизнесом… И все это – ради меня!.. Сколько ни уговариваю спокойно сидеть на пенсии, сколько ни убеждаю, что прекрасно обойдемся моим окладом, – нет, и все!
– Ради вас? – переспросила я, испытывая некоторую неловкость от того, что он прочел мой невысказанный вопрос во взгляде.
– Ну да… Если у вас есть дети, вы поймете…
– Есть, – подтвердила я.
– Ну а я – единственный, к тому же в ее глазах так и остался беспомощным ребенком, неспособным заработать себе на достойный образ жизни… То есть такой, который достойным считает она сама, а вовсе не я! Я, знаете ли, неприхотлив в быту…
– Иными словами, у вашей мамы есть не только потребности, но и способность их удовлетворить, – резюмировала я. – А у вас за отсутствием первого имеет место и отсутствие второго… А я никак не могла вычислить, кому это принадлежит вторая иномарка на нашей стоянке!
– Вы правы, – нехотя кивнул доктор, – темно-зеленый «опель» подарен мне мамой полгода назад, хотя меня вполне удовлетворяла прежняя «пятерка»…
– Не смею вас больше задерживать, – улыбнулась я. – И Ираиду Сергеевну заставлять ждать тоже нехорошо… До вечера!
В саду сегодня за счет разгулявшейся погодки пахло весной и было просто чудесно! Твердо решив чуть-чуть расслабиться и действительно отдохнуть пару часиков, я с удовольствием, усевшись на нашу скамью, зажмурилась и подставила лицо солнышку… Хорошо!
Долго, однако, расслабляться мне не пришлось. Первые же слова примолкшей ненадолго Григорян заставили меня подобраться и открыть глаза… Да, моя профессия с кошачьим образом жизни действительно сочетается неважно!
– И как же продвигается ваше расследование, Светочка, если, конечно, это не страшная служебная тайна? – внезапно залепила актриса, продемонстрировав тем самым характер опытной старой пантеры. – Только не разочаровывайте меня, в том смысле, что не делайте круглые глаза и не спрашивайте в ответ изумленным голосочком, какое такое расследование я имею в виду, ладно?.. Все равно ответить вам я не смогу, поскольку не знаю… И никто не знает, но все интересуются!
– Ну и ну! – Я сказала это и без намека на улыбку, пристально, с плохо скрытым возмущением посмотрела на свою спутницу. – Вам не кажется, что в подобном заявлении отсутствует элементарная логика, во всяком случае, нет ясности?
– Насчет ясности – может быть, а что касается логики, вы неправы, – спокойно парировала Ираида Сергеевна. – Достоверно известно, что вы ведете какое-то расследование. Но вот какое и кого именно из присутствующих оно касается – не известно никому…
– И вас откомандировал дружный коллектив здешних обитателей, дабы выяснить какое? – Я улыбнулась. – И все-таки логика отсутствует тоже. Судите сами: если я веду расследование втайне, как предположили наши коллеги по отдыху, разумеется, я вам не скажу ни слова. Если никакого секрета, а заодно и самого расследования нет, все ожидаемые слова запросто могу произнести публично, например, за обеденным столом!..
Ираида Сергеевна расхохоталась – на первый взгляд искренне:
– Все-все-все, сдаюсь!.. Ладно, не буду темнить, похоже, с вами этот номер не пройдет… Как вы понимаете, наши здешние сотрапезники меня волнуют мало… Точнее – и вовсе не волнуют. А вот Ванечка… Я, кажется, говорила вам, что он мне хоть и дальний родственник, но – в единственном числе… Именно Ванечка и попросил меня выяснить… Встревожился, и его можно понять! Однажды по милости постояльцев на имидж пансионата, как теперь говорят, уже едва не легла тень… С тех пор Ваня сделался крайне осторожен и даже, я бы сказала, труслив. Вот и все, что я прячу за кулисами!
Свой краткий монолог Григорян завершила с едва скрытым облегчением, следовательно, верить ей, во всяком случае от первого до последнего слова, не следовало.
Я задумалась. Что именно может скрывать актриса, только что «заложившая» своего единственного родственника? Да много чего! Например, попросить ее задать мне животрепещущий вопрос мог вовсе не Колобок, а кто-то другой. Или попросил-то действительно он, родимый, но пересказала она мне далеко не все из того, что он ей поведал. Возможно, судьба одного из отдыхающих по каким-то причинам волнует нашего Иван Иваныча гораздо сильнее имиджа пансионата… Таких вариантов может быть еще пять-шесть. Следовательно, единственное, что можно иметь в виду реально, – актриса в лучшем случае недоговаривает, в худшем – врет. Вот из худшего и будем исходить. И продемонстрируем нашей пантере, что тоже не лыком шиты…
И, прерывисто вздохнув, я с горечью поведала Ираиде Сергеевне, какой подлый у меня начальник, чуть ли не насильственным путем отправивший меня в отпуск, поскольку я «путалась под ногами» в одном далеко не однозначном деле… («Надеюсь, вы поймете, почему я об этом деле не говорю более конкретно!..») Как выручила меня Катя, выросшая на моих глазах, с этим пансионатом. Наконец, как я встретила, наведавшись к ней на работу, «своего старого знакомого, друга моего погибшего мужа…». Я не могла не упомянуть Родионова, коли уж он заявился вчера ко мне в гости, хотя и почувствовала себя после этого свиньей, добровольно вывалявшейся в грязи… Но цели своей достигла.
Сочувственно кивавшая мне Григорян, какой бы искренней она при этом ни выглядела, наверняка теперь металась мысленно между тем же количеством вариантов, каким мучилась я сама несколькими минутами раньше… У меня же остался всего один, зато пока неразрешимый вопрос: чьи интересы так горячо волнуют Ираиду Сергеевну? Кто из членов «теплой компании» ей настолько близок? Ведь не Колобок же, на самом-то деле?..
Моя «искренняя» жалоба на жизнь длилась достаточно долго, до тех пор, пока я не утвердилась в мнении, что основательно утомила свою собеседницу. Когда Ираида Сергеевна сменила позу в четвертый раз, я решила, что для начала с нее достаточно, и слегка зевнула, прикрыв рот рукой, чем страшно ее обрадовала.
– Ох, простите, я вас переутомила! – очень натурально всполошилась Григорян и решительно поднялась со скамьи. – Раз уж вы все равно в отпуске, отдыхайте как следует… Да я и сама не прочь подремать. Вперед?
В райском саду холла мы и распрощались приветливым «до вечера», не предполагая, что свидеться нам придется значительно раньше. Судя по тому, что Григорян направилась к лестнице, путь ее лежал в собственный номер. Или не в собственный?.. Преодолев немалое искушение перед желанием незаметно проследовать за актрисой, я все-таки выбрала автоматы: у Светланки сегодня был библиотечный день и она сидела дома. Обменявшись с ребенком парочкой ничего не значащих фраз, а заодно убедившись, что с дитем все в порядке, я поднялась к себе с честным намерением подремать за обнаруженной в библиотеке книжкой Джека Лондона. Я его страшно люблю и почти всего знаю наизусть, так что насчет «подремать» мне удалось… Увы, долго это не продлилось!
Мне показалось, что я только что прикрыла глаза, когда в мое сознание ворвался какой-то грохот, показавшийся мне сквозь сон громовым, чей-то крик и чьи-то громкие голоса. Все это, вместе взятое, заставило меня вскочить на ноги раньше, чем я открыла глаза, благо улеглась я поверх покрывала, в джинсах и свитере. И, тоже рефлекторно, броситься вперед, все еще путая сон с явью… Первое, что я осознала, наконец, без примеси этой бредовой дремы, – было всплывшее на моем пути мучнистобледное лицо Колобка с трясущимися губами. В следующую секунду, налетев на его шарообразный живот, я благополучно была отброшена по законам физики назад на свою кровать…
– Черт! – я окончательно проснулась. – Что тут у вас происходит?
– Т-т-товарищ К-костицына, пом-могите… Там… Там… – Прыгающий палец Иван Иваныча указывал на окно, к окну я и кинулась.
Прямо под ним находилась подъездная дорога, на которой в данный момент, метрах в тридцати от входа, стоял косо развернутый в сторону разъехавшихся ворот черный джип: на таких любят ездить в основном «братки». В точности такие, как те, что в данный момент волокли к джипу безуспешно упирающегося Бориса, и я впервые в жизни слышала, чтобы мужчина визжал так пронзительно по-бабьи… Ираида Сергеевна, вцепившаяся в одного из «братков» и, судя по долетавшим сюда выкрикам, умолявшая их «отпустить Бореньку», выглядела куда достойнее, хотя спустя мгновение «братку» удалось отцепиться от актрисы, выскочившей на холод в одном неглиже, и она тяжело грохнулась на колени…
– Сделайте же что-нибудь! – на этот раз взвизгнул за моей спиной Иван Иванович. – Прошу вас!..
Я метнулась к аппарату и с максимальной скоростью набрала Катину «сотку», которую та пасла, как и я, на пожарный случай:
– Спецназ и «скорую» в пансионат – быстро! Постам ГИБДД – перехват: номер черного джипа… Пишешь? «МО…» Нет, со мной все о’кей… Круль… Пока!
– Увозят… уво-озят… – подвывал Колобок, подплясывая у окна. – То-оварищ Костицына, сделайте… сделайте…
– Что я еще, по-вашему, должна сделать?! – рявкнула я, выведенная из себя этим типом. – Выскочить на бандюков с пистолетом и заорать «Руки вверх, иначе стреляю?!.»
– У-ы-ы… – раздался мне в ответ нечленораздельный звук. Ну и труслив же оказался наш Колобок! Выкатив на меня маленькие глазенки, он прошептал одними губами: – Это конец… Конец пансионату… Боже ж мой…
– Где ваши лбы – Валек и Шурик?! – рявкнула я все тем же внезапно открывшимся у меня медвежьим басом.
– Ул-лож-жили-и…
– Как «уложили»? Вы хотите сказать, убили?!
– Н-не з-знаю…
– Тьфу! – В следующую секунду я уже мчалась вниз, мысленно моля Бога, чтоб вызванная мной «скорая» приехала как можно быстрее.
Холл, вопреки моим ожиданиям, во всяком случае на первый взгляд, разгромлен не был: парочки опрокинутых кадок с пальмами возле подножия лестницы можно было не считать. Зато возле камина, раскинув руки и ноги, абсолютно неподвижно лежал Валек – если судить по костюму, именно он: головы мне видно не было из-за склонившегося над ним Алексея…
– Что с ним?! – Несмотря на длительное отсутствие тренировок, я пролетела расстояние до камина в один скачок.
Доктор поднялся с колен и хмуро глянул на меня через плечо:
– Насколько я в состоянии судить – жить будет… Оглушили. По-моему, пистолетом… Точнее сказать не могу, я, видите ли, невропатолог, а не судмедэксперт…
– Вот неудача! – брякнула я и кинулась на выход.
Ираиду Сергеевну я, к своему ужасу, застала на том же месте и в той же позе – на коленях: сжавшаяся, с трясущимися плечами в этом нелепо-роскошном розовом пеньюаре, выглядела она маленькой и жалкой… И оказалась легкой, как пушинка, в чем я убедилась, подняв ее с мокрого, местами подстывшего гравия…
– Боречка… Они убьют его, убьют… – пролепетала она еле слышно абсолютно синими губами и прижалась ко мне своим хрупким, дрожащим телом.
– Не убьют! – сказала я твердо. – Их сейчас перехватят, никого они не убьют! Пойдемте, Ираида Сергеевна, в корпус, вам нельзя тут быть, не нужно…
Только тут я заметила, что и сама выскочила наружу в одних колготках, без обуви… Ну и дела творятся в этом проклятом пансионате!
Алексей, слава богу, догадался выйти нам навстречу и отлично понял меня, когда я кивнула на распахнутые ворота. В этот момент где-то вдалеке взвыла наконец сирена.
– Идите встречайте «скорую», там Шурик… Что с ним – не знаю!
Как выяснилось позднее, Шурик пострадал серьезнее всех: нежданные визитеры проломили парню череп, и его пришлось срочно увозить в Москву – в Склиф…
А тогда не успел наш доктор дойти до избушки, как на территорию вслед за «скорой» въехали сразу несколько машин: милицейский «уазик» и две легковушки, одна из которых – темно-синий «сорок первый» – принадлежала Родионову, прихватившему с собой кроме следователя мою Катьку…
И говорить не стоит о том, какую суету эти двое подняли вокруг меня, особенно обнаружив изодранные вдрызг о гравий колготки. В конце концов им удалось отлепить мою персону от Григорян, которой действительно требовалась помощь. Катька, опытная в таких вещах из-за Анны Петровны, поняла это первая и немедленно вызвалась заняться старой актрисой… Только после этого наконец ее коллега из прокуратуры, вяловатый молодой человек, приступил к дознанию. Точнее – к попытке добиться толку от Иван Иваныча, продолжавшего оплакивать авторитет и погибшую, с его точки зрения, славу пансионата. А также от пришедшего в себя Валька, поминутно стонущего и хватающегося за голову, которую ему кто-то успел перебинтовать. Вероятно, наш доктор.
Появившиеся, что называется, к шапочному разбору бизнесмен с супругой уверяли, что проспали налет полностью и абсолютно ничего не слышали. Вид у них и в самом деле был заспанный, да и одеты явно наспех – так что, скорее всего, не лгали…
Естественно, реакция Лили меня интересовала больше. И, обнаружив, что в присутствии мужа она не просто не смотрит на Виталия, но и вовсе держится так, словно видит его впервые в жизни, я неожиданно почувствовала, как мое собственное сердце сжалось, а в душе полыхнула острая вспышка ненависти и презрения к этой белобрысой «маркизе ангелов». К счастью, привычка брать себя в руки при любых обстоятельствах победила… Великая все-таки штука – самоирония…
«Да неужто ты ревнуешь Родионова к этой дешевке? – усмехнулась я мысленно, заново включая отключившиеся было мозги. – Интересно знать, на каких таких основаниях?.. Он тебе на данном этапе жизни – никто, и звать его никак! Уймись, девушка, а заодно постыдись столь мощной реакции на ничего не значащий «школьный» поцелуйчик…»
То, что Лилечка Колышникова то ли была, то ли есть любовница Виталия, не понял бы в свете происходящего разве что новорожденный теленок… Да мне-то какое дело до этого?!
И тут, очень кстати, «сотка» Родионова наконец зазвонила. Послушав некоторое время чью-то бурную речь и буркнув краткое: «Ладно, пока свободен», он слабо улыбнулся замершим, как в финальной сцене «Ревизора», присутствующим:
– Можете расслабиться, их перехватили, ваш Круль жив-здоров… Или почти здоров… Ты куда?!
Последнее относилось ко мне, рванувшей в сторону лестницы, поскольку дознание происходило в холле. Мог бы и не спрашивать – разумеется, я устремилась к Григорян.
…Актриса была еле видна посреди такой же в точности кровати, как и у меня в номере. В спальне остро пахло каким-то сердечным лекарством, еще что-то Катька как раз капала из пузырька в маленькую рюмочку.
– Ираида Сергеевна, все в порядке, – сообщила я прямо с порога. – Перехват удался, Борис жив-здоров…
Она медленно повернула голову, посмотрела на меня взглядом, в котором я прочла какую-то невероятную смесь боли и обреченности, и горько усмехнулась:
– Они его все равно достанут… Не вышло сегодня – достанут завтра…
Я растерянно смотрела на ее почти неподвижное лицо и не знала, что ответить. Но она и не ждала никакого ответа, просто сказала:
– Я вам солгала тогда, в саду… Я не из-за Вани волновалась, а… А из-за Бориса… – и, словно это все объясняло, добавила: – Он сын моей старинной подруги… Я вам расскажу все!
В этот момент я взглянула наконец на Катьку, видимо довольно давно делавшую мне знаки прекратить разговор. Ничего не попишешь, ей виднее…
– Обязательно расскажете, Ираида Сергеевна, – сказала я как можно ласковее. – Но немного позднее, хорошо? Сейчас вам нужно успокоиться и отдохнуть… Катя вон мне головой мотает, сердится. А ей лучше знать…
– Светлана Петровна! – нахмурилась Екатерина. – В самом деле, давайте попозже, ладно? А вам, Ираида Сергеевна, я уже все, что вы сказали, накапала, ну-ка…
И она с видом наседки, защищающей цыпленка, склонилась над Григорян. Единственное, что мне оставалось, – считать свою миссию выполненной и покинуть номер, выйдя к заждавшемуся меня в коридоре Родионову. Что я и сделала.
Катя
– Словом, мои дорогие леди, имела место весьма заурядная разборка бандюков с должником, каких в нашей благословенной державе ныне на день по десятку…
Володя улыбнулся, посмотрел на нас со Светланочкой Петровной по очереди и поудобнее устроился за пустующим столом моего приболевшего коллеги.
– Зато у нас с вами одним клиентом меньше! Благословенный Борис Александрович Круль по прозвищу Лис – профессиональный игрок, в последнее время крайне неудачливый. Следовательно, не убийца и уж тем более не насильник… На твоем месте, Катенька, я бы обязательно провел душевную беседу с Колобком: похоже, он весьма охотно предоставляет крышу вверенного ему пансионата типам, подобным Лису, попавшим в критическую ситуацию… Уверен, за дополнительную плату!
Не понимаю, с какой стати он вдруг назвал меня «Катенькой»? Мне сделалось неловко, и я наверняка покраснела – такая вот у меня паршивая особенность, как ни сдерживайся – а все равно краснею ни с того ни с сего, причем в самые неподходящие моменты! Слава богу, Володя как раз отвлекся на тетю Свету и – я очень на это надеялась – ничего не заметил. Все же я переспросила:
– Разве это так уж невозможно – быть одновременно игроком и убийцей?
– Наши психологи из НИИ МВД клянутся, что именно так оно и есть: невозможно… Я им доверяю, поскольку каждый из них способен неоднократно переплюнуть Пуаро, и переплевывали – не раз… Так вот – дальше.
Он снова повернулся к Светланочке Петровне, сидевшей у окна, в нашем единственном, неизвестно как попавшем сюда кресле.
– Теперь – наш биотуалетный бонвиван… Готов поклясться, что и он здесь от чего-то отсиживается, но вот от чего… Ну не от бывшей же супруги, которую поменял три с половиной месяца назад на девицу из какого-то занюханного модельного агентства?.. Кстати, супруга осталась не в претензии, поскольку обеспечил он и ее, и дочь прилично. По внешним признакам определить, почему он вдруг резко, в один день свалил из Москвы, передав дела аж трем своим замам, невозможно. Вроде бы все шло, как обычно, как всегда… Словом, тут сплошная загадка. Наконец, разлюбезный Алексей Иванович Маран – доктор… Могу предположить, несмотря на то что у него, единственного из всех, действительно очередной отпуск, что и этот приперся в пансионат, чтобы не светиться какое-то время в столице: наш невропатолог, работающий в заурядном районном детском ПНД за скромный по нашим временам оклад, живет отнюдь не по средствам… Шикарный «опель», двухкомнатная холостяцкая квартира почти в центре… Ну и все такое.
– Вот это-то он мне как раз и объяснил, – вмешалась тетя Света. – У него, Володя, имеется мама, а у мамы какой-то, как он выразился, «хлопотный» бизнес… Покопай в этом направлении, и чем быстрее что-нибудь нароешь – тем лучше.
– Чего только не бывает на свете! – удивился наш опер. – В прежние времена дети родителей содержали, а не наоборот…
– Алексей утверждает, что его мамаша занялась прибыльной деятельностью по собственной инициативе… У него самого, опять же по его словам, никакой потребности в столь высоком уровне жизни не имеется…
– Да? – Володя задумался. – А хрен его знает… Вообще-то на работе нашего невропатолога характеризуют как человека скромного, не конфликтного и все такое… Да, чуть не упустил! Они с Колышниковым – старые знакомые! Похоже, сошлись на дочери Павла Игоревича от первого брака: девочка родилась с каким-то синдромом, потом гляньте бумажки, там медицинское название. Важно, что класса с третьего она на учете как раз в этом ПНД, где трудится Маран… Про мужиков – все, пожалуй…
– А что актриса? – поинтересовалась тетя Света.
– Ну, в общем, она о себе сказала правду… И Колобок ей действительно дальний родственник – двоюродный племянник покойного мужа, какая-то седьмая вода на киселе. А в детали мы особо не углублялись, нас ведь в первую очередь мужики интересовали?
– Мужики… – вздохнула Светлана Петровна и посмотрела на меня. – Катюш, ты сумеешь в Москву подлететь на пару дней? Я имею в виду – договориться с Люсей?..
– Если очень надо, – ответила я, – то какой разговор? И так чувствую себя хронической бездельницей. Всю работу делаете вы с Володей, а я только бумажки пишу…
– Бумажки в нашем деле – это свято! – улыбнулся мне опер, а я, кажется, опять начала краснеть. – Мне через час надо возвращаться в родной город, если быстро оформишь командировку, подвезу… Ну и с тетей Люсей если утрясешь…
– Собственно говоря, – сказала тетя Света, – мы с ней вечером вдвоем в гости собирались, но теперь мне одной придется идти… Зря я пообещала…
И она – вот чудеса в решете! – вдруг опять слегка порозовела. Правда, не так, как это делаю обычно я – всей физиономией, а только чуть-чуть зарумянилась.
– В общем, дети, задание я вам даю одно на двоих – с этого момента отрабатываете непосредственно линию Машеньки. Общаетесь с родными, знакомыми, подругами, если у нее был бойфренд, естественно, и с ним тоже. Собираете максимально возможное количество информации и шерстите все подряд брачные агентства в поисках ее последнего места работы… Кстати, Катька, ну и интуиция у тебя! Я помню, ты еще в первый вечер про эти агентства упоминала… Позвони обязательно Тане, она наверняка уже точно знает, какие из них – действительно брачные…
– На ее прежней работе, на радио, побывать надо, – добавила я. – Там наверняка какая-нибудь приятельница что-нибудь полезное для нас знает…
– И держите на всякий случай связь со следаками из спецподразделения нашего НИИ, которые занимаются этим маньяком… Не верю я ни в какие совпадения по части способа убийств!
– Я тоже, – призналась я. – Вообще-то я уже звонила в НИИ – нашему координатору. Он тоже допускает, что это дело рук «ихнего клиента», говорит – удивительно хитрая сволочь, практически никаких зацепок не оставляет… Просил по мере возможности в курсе держать.
– Иными словами, с Машенькой, коли уж она не в его вкусе, могут иметься неведомые нам дополнительные обстоятельства, я давно об этом подумала. Разумеется, если это действительно он. Следовательно, твой газетный обрывок – настоящая улика… Ищите, ребятки, откуда он! – Светланочка Петровна невесело усмехнулась. – Раньше проще было: и газет меньше, и каждая своим фирменным шрифтом пользовалась… Сейчас мало того, что этих дешевых изданий море, так еще и на одной полосе в каждой по десять шрифтов…
– Не забывайте, – вставил Володя, – что наилучшая возможность достать «геру» – у нашего доктора развеселого и крайне непритязательного… Кстати, вполне подходящий психологически типчик… Правда, и этот туалетных дел мастер – тоже…
– Брось, Володя! – Светлана Петровна махнула рукой. – Героин сейчас ни для кого в столице не проблема – были бы деньги. А деньги есть у всех! Уколы научиться ставить – тоже пара пустяков… Хотя в одном я с тобой согласна: медик такой способ убийства выберет скорее, чем не медик…
– Или тот, кто косит под медика, – сказала я, потому что тоже много думала на эту тему. – Причем под конкретного, хорошо знакомого…
– Тоже верно! – согласился Володя.
А Светлана Петровна поднялась с кресла, полы ее пальто разошлись, и я увидела, что на ней уже заранее надето очень красивое платье… Значит, в гости к Родионову готовилась по полной программе! Ну то, что он в нее влюблен, – это не обнаружил бы только слепоглухонемой. Когда пришел вызов от тети Светланочки в пансионат и я, сориентировав всех, кого надо, набралась наглости звякнуть ему наверх, он влетел ко мне с таким лицом… А уж как ему удалось с подобной скоростью скатиться со своего этажа – просто мистика! Я даже трубку толком положить на место не успела!
И всю дорогу он не просто молчал, а, честное слово, скрипел зубами! Потом – как кинется к ней, сумел успеть даже раньше меня, и закудахтал, как какая-нибудь домохозяйка: «Светик, Светик…» Словом, с ним все ясно! И меня теперь интересует только одно: как она сама к этому относится?.. Если судить по синему шелковому платью, мелькнувшему только что из-под пальто, и по аромату каких-то классных духов, заполонившему наш кабинет, – относится, скорее, со знаком «плюс», чем «минус»… Вот это прикол! Вот это – фишка! Воображаю, что будет с маленькой Светланкой, если… если – что?.. Ну, этого-то точно не может быть! Или может?..
– Катенька, вернись! – Это опер вновь назвал меня «Катенькой», и я почему-то разозлилась, но зато не покраснела! – Вернись к нам, грешным, из своих заоблачных далей! – продолжал он ерничать. – Напоминаю: командировка, бабушка, тетя Люся.
И, подмигнув мне, брякнул:
– Тетя Света!..
Светланочка Петровна хохотнула и погрозила ему пальцем.
– Пардон, госпожа советник юстиции! – ничуть не смутился этот паршивец, заложивший меня тете Свете. Ух и пожалела же я в эту секунду о своей откровенности, ни с того ни с сего на меня тогда напавшей! Но сказать оперу какую-нибудь гадость не успела, потому что он молниеносно согнал с лица улыбку – у него это вообще ловко получается, я заметила – и произнес деловым, официальным тоном:
– Через час, Екатерина Васильевна, мы должны выехать в сторону столицы. Так что командировку оформить успеете, а вот командировочные получите в следующий раз… Если ваши личные финансы поют романсы, готов выручить в любом количестве.
– Мы сумеем по дороге заскочить ко мне домой? – Я старалась не смотреть на его глумливую харю.
– Это – да, сумеем.
– Тогда обойдусь без заема…
– Надеюсь, – сказала тетя Светланочка, – у меня нет необходимости лишний раз напоминать, что поживешь эти дни у нас?.. Лови ключ!
Ключ я поймала только чудом, поскольку никакой такой особенной реакцией похвастаться не могу… Хорошо тете Свете, она когда-то опером работала, знает почти все основные единоборства, от ушу до банального карате… А я и стреляю-то едва на «троечку» – только-только, чтоб впритык пройти на должность… Даже вспоминать не хочется, как тяжело получала в этой связи свои первые звездочки! Мне бы и «капитана» не видать как своих ушей, кабы не добрый, в общем-то, Грифель с его блатом. Старший офицер, принимавший у меня очередной зачет по стрельбе (пока что, слава богу, последний!), так и сказал, глядя куда-то в сторону с немыслимым презрением: «Бывают же на свете прирожденные мазилы!..» Словом, позорище.
– Хватит вздыхать, – посоветовал мне на этом месте Володя. – Лучше – вперед и с песней, за командировочным бланком!
Никакой гадости я ему в ответ не сказала только потому, что времени действительно не было.
Спустя три часа, на въезде в столицу, я снова относилась к Володе прекрасно. Потому что у меня всегда вызывают просто какой-то фанатический, не зависящий от меня восторг люди, умеющие делать то, чему мне самой не научиться ни за что и никогда… Как же классно он водит машину! Еще лучше, чем Светланочка Петровна, хотя до недавнего времени я думала, что лучше не бывает.
По дороге мы, к счастью, говорили только о деле, распределяя между собой визиты на сегодняшний вечер и завтрашнее утро. Мне для начала досталась Машенькина семья (об этом меня почему-то особенно настойчиво просила тетя Света, чтоб именно я туда шла) и радио. Володя с кем-то еще из своих ребят взялся нарывать информацию по туалетному бизнесмену, с подозрительной внезапностью рванувшему в пансионат. Это задание простым было только на первый взгляд. Я-то понимала, что времени, а главное, связей оно потребует куда больше, чем два предстоящих мне визита. Он, кстати, услышав, что я собираюсь пойти домой к Машеньке сама, почему-то обрадовался, хотя и пытался свою радость скрыть. Но я все равно заметила, потому что наблюдательность – моя сильная сторона, меня этому Светланочка Петровна учила собственноручно… Можно сказать – натаскивала, как кинолог недопеска.
