Текст книги "Криминалистка"
Автор книги: Мария Ветрова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)
– Ну, что ж, – пророкотал вслед за этим приятный баритон, принадлежавший последнему из присутствующих – симпатичному мужчине «между тридцатью и сорока», со светлыми волосами, аккуратно подстриженными и лежавшими, что называется, волосок к волоску, и открытым доброжелательным лицом без особых примет. Мягкий взгляд серых глаз ласково скользнул по моей персоне. – Остался я – человек, весьма далекий как от бизнеса, так и от театра… Обыкновенный доктор. Врачишка, так сказать… Надеюсь, теперь мы дадим Светлане Петровне возможность вкусить здешних деликатесов?.. Ах да… Мое имя тоже вполне обыкновенное, Алексей…
– А по батюшке? – как можно приветливее улыбнулась я.
– Ну, Светлана Петровна… Я-то полагал, что пока еще не достиг той критической черты, когда… Помилуйте и увольте, «по батюшке» меня и на работе достали! Так что можно просто Алеша… Пардон!.. Не сочтите бестактностью, но вы – иное дело… С вашей должностью без отчества никак нам, грешным, невозможно…
Я, разумеется, тут же вспомнила Татьяну и ощутила нечто вроде сочувствия к обаятельному доктору… Надеюсь, «мой клиент» не он – конечно, если среди постояльцев вообще этот самый «клиент» присутствует… Ну не в гостинице же его искать, единственной на все Белозуево и битком набитой, как я успела выяснить, сплошными кавказцами, торгующими на «площади Дураков»… Вряд ли «Катина» девушка согласилась развлекаться в обществе рыночных торговцев… Про упомянутый Катькой «лоск» я тоже не забывала. Так что, если убийца по каким-то причинам не заехал сюда на несколько часов с целью угробить девчонку, основания для подозрений были, с моей точки зрения, веские. Так или иначе, но подонок должен быть связан с городком, должен его хотя бы в первом приближении знать. Уж очень конкретное место подобрал он для своего преступления.
Дело в том, что у дома № 14 здесь, в Белозуеве, была не слишком хорошая слава, о чем я знала еще несколько лет назад. Помимо пенсионеров, застрявших в этом огромном четырехэтажном строении сталинских времен, дом, когда-то престижный, заселен теперь сплошной беднотой и алкоголиками, не желающими платить за квартиру. Он настолько стар и неухожен, что, как поговаривают в городке, с баланса города и вовсе снят… Ремонтировать его, по-видимому, нет смысла, сносить – дорого, вот и стоит фактически в полуаварийном состоянии: с заколоченными подвалами и распахнутым чердаком, который сколько ни запирай, а все равно замок время от времени срывают. До сих пор это были местные наркоманы, а теперь вот чердак, похоже, приглянулся убийце…
Пока все эти мысли молниеносно пронеслись в моей голове, дамский угодник Колышников, рассыпаясь в комплиментах по моему адресу, успел положить мне весьма аппетитный на вид салат.
– Отменная, доложу я вам, здесь кухня! – заверил меня этот плакатный бонвиван и поинтересовался у доктора: – Верно, Алексей?
Не дождавшись ответа, поскольку доктор ограничился кивком, он продолжил:
– Мы с нашим драгоценным доктором здесь уже не впервые, и, как выяснилось, по одной и той же причине!
– Да что вы? – заинтересовалась я. – И по какой же?
– Из-за повара, я ж говорю… А, вот и наше основное блюдо!..
Основное блюдо на сервировочном столике вез откуда-то из-за очередной шапки зелени небезызвестный мне Валек. Приглядевшись, я поняла, что ланч здесь весьма сытный. Оба «этажа» столика были уставлены тарелками с беконом и яичницей, украшенными свеклой по-турецки. Что ж… Похоже, кухня в пансионате и впрямь соответствует пышному интерьеру.
Некоторое время все ели молча. Павел Игоревич и доктор – с завидным аппетитом, Лиля – с таким видом, словно делала одолжение всем присутствующим, Борис – торопливо, уткнувшись носом в тарелку, а Ираида Сергеевна, как и следовало ожидать от актрисы, – весьма изящно… Между прочим, я, грешным делом, люблю наблюдать за тем, кто и как ест: манера поглощать пищу очень точно характеризует людей…
Не то чтобы я подглядывала за своими сотрапезниками, но к тому моменту, когда подали кофе, в общем и целом мое первое впечатление о них более-менее определилось. Не было никаких сомнений, что узколицего Бориса как минимум мучает какая-то неприятная проблема, а моя персона, дополнившая «теплую компанию», явно нервирует.
Колышников настолько подчеркнуто «наслаждался» и кухней, и происходящим, что невольно возникали сомнения в его искренности – особенно при внимательном взгляде на супругу Павла Игоревича. Конечно, не исключено, что блондинистая Лиля в принципе особа унылая и высокомерная. Но больше похоже на то, что либо ей в принципе не по вкусу здешний отдых и сложившаяся компания, либо между супругами назрел конфликт, причем свеженький… В этом случае понятна и некоторая нарочитость манер Колышникова.
Никаких «претензий» у меня не возникло к Ираиде Сергеевне, ни на секунду не вышедшей из образа интеллигентной пожилой дамы… Ну, разумеется, если не брать во внимание ее слова об «обыкновенной пенсионерке», которые никак не вязались с дорогими серьгами и весьма недешевой одеждой: платье из тяжелого темно-синего шелка вряд ли можно было приобрести и за четыре среднестатистические пенсии…
Наконец, доктор по имени Алексей, как и Борис, не пожелавший назвать свое отчество. К концу ланча, когда он, не переставая со вкусом жевать, едва ли не в десятый раз доброжелательно сверкнул глазами, у меня мелькнула мысль, не слишком ли он доброжелателен?.. Неплохо, кстати, узнать, что он за доктор и в каком заведении трудится. Если судить по его «прикиду» – наверняка в какой-нибудь частной клинике.
Такая вот я подозрительная. Ничего не поделаешь – профессия как-никак накладывает отпечаток на личность. Может быть, именно поэтому по статистике среди женщин, работающих в нашей системе, наибольшее количество одиночек…
Вероятно, мои размышления каким-то образом все же отразились на моей же физиономии. Потому что доктор, первым управившийся с кофе, заметил – разумеется, с улыбкой:
– Что-то наша новая гостья загрустила! Неужели мы все вам так дружно не понравились?
– Господь с вами! – улыбнулась я в ответ. – Просто рабочие проблемы никак не отпустят. Но обещаю вам, что это пройдет в самое ближайшее время. Наверное, все оттого, что сто лет не отдыхала! – И я сочла необходимым улыбнуться еще раз.
Еще посмотрим, кто кого переплюнет по части доброжелательности! Актерское мастерство, между прочим, входит в программу обучения любого юридического колледжа и вуза наравне с криминалистикой.
– Светлана Петровна, – вновь включился в процесс общения Павел Игоревич. – Я считаю своим долгом ознакомить вас с нашим традиционным, если так можно выразиться, расписанием.
– Вся внимание…
– Обед здесь в семнадцать ноль-ноль. Потом мы обычно собираемся в здешней гостиной – напротив столовой, через холл – и перекидываемся по парочке раз в картишки… Ну там и музыку заодно послушать можно, и бар с напитками имеется, и даже, кто пожелает, небольшая библиотечка… Легкий ужин – в двадцать один ноль-ноль, утренний кофе или чай – это кому как – в девять ноль-ноль утра, непосредственно в нумера… Такая вот Европа, организованная драгоценным Иван Иванычем в благословенном, причем дальнем, Подмосковье!.. Теперь понятно, отчего краткие паузы между делами и передышки между нелегкими заботами здесь особенно приятны?..
– Здорово! – искренне восхитилась я. – Подумать только! Живу в полутора часах езды – и знать не знала об этом райском уголке!..
– Теперь будете знать! При вашей работе, как выражается наш драгоценный Иван Иванович, отдых – это архиважно!
– И давно вы открыли для себя здешнее Эльдорадо? – весело поинтересовалась я.
– Да уж, почитай, годочка три, как… Верно, доктор? Алеша вот несколько раньше нас с Лилей обнаружил сей рай. Он, между прочим, и надоумил… А, я, кажется, не говорил, что мы старые знакомые?
– Не важно! – усмехнулась я, хотя это-то как раз было важно. – Главное, что вы этот рай в итоге получили…
– Павел, я ухожу! – Лиля резко поднялась из-за стола, за которым мы все еще сидели, несмотря на то что трапеза была давно окончена. И я убедилась, что не ошиблась в оценке ее внешности: фигурка у супруги бизнесмена была – высший класс, куда лучше, в общем-то, заурядной, а главное, вульгарно накрашенной мордашки…
– Да-да, дорогая! – По лицу Павла Игоревича проскользнула едва заметная легкая тень, и он тоже поднялся. – Совсем забыл: мы собирались прогуляться над Клязьмой, воздух там – еще упоительнее, чем здесь… До вечера, Светлана Петровна, отдыхайте!
Все остальные, включая меня, поднялись тоже и дружной гурьбой двинулись к выходу из столовой. Алексей, как я успела увидеть, направился в глубь холла, где я разглядела наконец междугородные автоматы. Борис, ни слова не говоря, устремился к лестнице – похоже, вознамерился вернуться в номер. А Ираида Сергеевна остановилась рядом со мной:
– А вы не хотите прогуляться в сторону Клязьмы? – поинтересовалась она. – Если да – с удовольствием составлю вам компанию, только поднимусь в номер и оденусь.
– Давайте! – искренне обрадовалась я, поскольку за последние годы решительно потеряла представление о том, каким образом следует вести себя на отдыхе.
Спустя несколько минут мы с пожилой актрисой, накинув она – лайковое пальто с ламой, а я просто кожаное и без ламы, уже стояли на крыльце нашего корпуса. Прямо перед нами простиралась подъездная дорога, слева, среди голых деревьев, виднелись хозяйственные постройки… и, по-моему, даже где-то далеко мычала корова… Справа, тоже оголенный, но все равно заманчивый даже в таком виде, простирался большой и густой сад с гравийными дорожками. К нему мы и направились.
– Ну вот, моя дорогая, – еле заметно улыбнулась Ираида Сергеевна, когда мы достигли ближайшей скамьи, укрытой от непогоды навесом. – Можно немножко отдохнуть, если хотите. Лично я всегда здесь сижу, даже в дождь. Оцените, сколько всего отсюда видно: с одной стороны – Клязьма, с другой и центральный вход на территорию отлично просматривается: очень удобно, если кого-нибудь ждешь в гости!
– Похоже, Ираида Сергеевна, вы здесь тоже не впервые, – предположила я.
– Не просто не впервые, а можно сказать, почти старожил… В год раза два-три на недельку к Ване наведываюсь… Ванечка – мой дальний родственник, и, когда муж был жив, мы общались очень часто.
– Ну и ну! – удивилась я. – Похоже, одна я здесь новичок, а все остальные – старые друзья, родственники и знакомые.
– Вот насчет знакомых как раз не угадали! – рассмеялась актриса. – С нынешней компанией познакомилась шесть дней назад, когда и сама приехала! В прежние годы мы здесь как-то ни разу не совпадали… И если честно, сама пока что не разобралась, кто есть кто… К тому же вот и Лиля, жена Павла Игоревича, в пансионате впервые: они поженились всего полгода назад… Между нами, я не сомневаюсь, что девчонка увела этого павлина из семьи, а теперь по каким-то причинам сожалеет о своем необдуманном поступке!
Я рассмеялась:
– Насчет павлина – это вы в самую точку! А он действительно бизнесмен?
– Нехорошо, конечно, сплетничать, – неожиданно молодо усмехнулась Григорян, – но Ванечка мне под огромадным секретом поведал, чем именно занимается господин Колышников… Вам я скажу, все равно, если приспичит, узнаете… А вам приспичит, поскольку делать здесь, по большому счету, особенно молодым, решительно нечего, скучновато… Короче, Светлана… Можно я вас по имени буду звать, без отчества?..
– Ради бога! – обрадовалась я, окончательно проникшись симпатией к актрисе. – Меня, если честно, как нашего доктора, отчеством и на работе достали!
– Во-во… Словом, бизнес у нашего Павла Игоревича пахнет весьма неаппетитно – в самом прямом смысле!
– То есть?
– Биотуалеты!
Я фыркнула от неожиданности, а Ираида Сергеевна, довольная произведенным эффектом, расхохоталась.
– Представляете? А на вид, как я уже заметила прежде, – павлин, бонвиван, во всех отношениях лощеный господин… Так-то, Светочка! Жизнь всегда готова нас удивить. Или – разочаровать…
Она вдруг погрустнела и задумалась о чем-то своем. Мы помолчали.
– А в общем-то, мне грех жаловаться, – продолжила актриса. – Ну разве что на одиночество… Детей нам с мужем Бог не дал, так что после смерти Армена я хоть и осталась полностью обеспеченной, но, если не считать Вани, одна-одинешенька на свете…
И, не дожидаясь моего вопроса, пояснила:
– Мой супруг, Светочка, был в известном смысле, почти что по вашей части, во всяком случае, в советские времена. А до нынешних он не дожил… Известный в обеих столицах антиквар, коллекционер, ну и все, с этими обстоятельствами связанное… Я в его дела никогда не лезла, я была больна по-настоящему театром, хоть и не вышло из меня, как теперь говорят, звезды… Но даже я понимала, что почти всю жизнь Армен, что называется, «ходил по краю» – в смысле законности его деятельности!
Что ж, теперь понятно происхождение сережек и то, что живет Ираида Сергеевна отнюдь не на пенсию… Все это она к тому же сказала столь незатейливо, что вопросы, если бы они даже возникли, отпали сами собой. Оставалось только восхищаться ее артистизмом и искренностью… Впрочем, ей-то, судя по всему, бояться действительно нечего, а незабвенного Григоряна давным-давно нет на свете.
Я откинулась на спинку скамьи и непроизвольно зевнула.
– Вот-вот! – рассмеялась Ираида Сергеевна. – От здешнего воздуха москвичи пьянеют почти мгновенно и, разумеется, тянет в сон… Пошли? Все равно делать нечего, так почему бы и не поспать? Кстати, можно по дороге зайти в гостиную и взять там книжки. Ваня большой книгочей и библиотечку подобрал совсем неплохую – при всей ее мизерности.
Вероятно, я так бы и сделала, но в этот момент к входу пансионата подъехал такой же «Москвич», как у меня, только темно-синий. Мы с Ираидой Сергеевной с интересом уставились на камуфляжного мальчика, немедленно выскочившего из своей избушки к машине.
– Гости к кому-то, – уверенно прокомментировала происходящее Григорян. – Не к вам, часом?..
– Я никого не жду, во всяком случае, так рано, – заверила я свою спутницу и тут же умолкла, поскольку «Москвич», успевший за эти пару минут въехать на территорию, как раз двигался по подъездной дороге мимо сада и с нашей скамьи было отлично видно, кто именно сидит за рулем… – Я ошиблась. – Надеюсь, я произнесла это достаточно спокойно. – Простите, Ираида Сергеевна, похоже, и впрямь ко мне…
Что она ответила – я не слышала, поскольку была уже достаточно далеко от актрисы, зато достаточно близко к машине, во всяком случае, настолько, что Виталик, как раз вылезавший наружу, услышал мой оклик… Да, только Родионова мне и не хватало!
Обернувшись на мой голос, он улыбнулся и развел руками. А потом заговорил так, словно между нами и не было почти двадцати лет, мягко говоря, прерванного знакомства…
– Извини, Света, я звонил два раза… Мне сказали, что ты пошла гулять, и я рискнул без предупреждения… Ничего?
– Ничего… Пойдем?
На крыльцо «стекляшки» я шагнула, должно быть, слишком резко и крайне неудачно: именно в этот момент, видимо, по вездесущему закону подлости, блондинистой Лиле приспичило пулей вылететь из пансионата. Судя по ее раскрасневшейся, сердитой физиономии, выскочила она отнюдь не для мирной послеобеденной прогулки. Обычно именно так выглядят люди после неприятного разговора или даже скандала… С кем могла поскандалить супруга Колышникова, догадаться не трудно, поскольку в номер после обеда они направились вдвоем с мужем.
Так или иначе, но столкнулись мы с ней довольно болезненно, и Родионову пришлось подхватить нас обеих буквально на лету…
– Ради бога, простите, – смутилась я. Лиля же, к моему удивлению, не сочла нужным вообще прореагировать.
Дернув плечом, девица ловко освободилась от руки Виталия и, продолжая меня не замечать, ядовито фыркнула:
– Привет, Родионов… Навещаешь старых знакомых?..
Я онемела, и, прежде чем ко мне вернулся дар речи, неожиданно вспыхнувший Виталий, пробормотав какое-то маловразумительное приветствие, втащил меня в холл и увлек в сторону лестницы.
– Ну и ну… – я наконец заговорила. – Выходит, вы старые знакомые?
– Не старые, а бывшие, – нехотя буркнул он. – Под старыми она тебя имела в виду…
– Господи… – Я снова тормознула, на сей раз посреди лестницы. – Похоже, в этом пансионате все сведения, включая мои личные биографические, распространяются с быстротой молнии! К чему бы это? Откуда, скажи на милость, жена Колышникова может знать, что я – твоя старая знакомая?
Родионов ничего не ответил, бросив на меня хмурый, быстрый взгляд, и тут же сменил тему:
– Тебя где поселили?
– В третьем… Так откуда? – не унималась я.
– Если ты не против, объясню попозже.
– Против, конечно! Но, видимо, ничего не поделаешь, придется потерпеть! – На этот раз фыркнула я, постаравшись сделать это не менее ядовито, чем блондинка. – Ладно, пошли…
– Может, хочешь чего-нибудь? – Я стояла перед открытым холодильником не то чтобы уж в полной растерянности, но в очередном приступе удивления, которые здесь, в пансионате, у меня явно участились!
Маленький холодильничек был до отказа набит всевозможными напитками, больше алкогольными…
– Садись, я сам.
Виталий уверенно, по-хозяйски заглянул внутрь и почему-то покачал головой.
– Провинция все-таки и есть провинция! – пояснил он свое недовольство. – Десять раз говорил Ивану, что коньяк в холодильнике не держат, а он Снова его туда сует…
– Похоже, ты здесь частый гость? – усмехнулась я, усаживаясь в вельветовое кресло и с удовлетворением отмечая, что самообладание в полной мере вернулось ко мне.
– Почти каждые выходные приезжаю, – проигнорировал он мою иронию. – А тебя в столь неурочное время, вижу, отпуском одарили… Как ты вообще?
Он протянул мне словно по волшебству возникший у него в руках округлый фужер, примерно на треть наполненный темно-золотым напитком.
– Погрей в ладонях минут пять, а потом можно отпробовать… Так как ты?..
Родионов опустился на диван напротив меня, и глаза наши наконец встретились… Я отвела взгляд первая.
– Саша погиб… И Оля.
– Я знаю… – Голос Виталика смягчился. – Я ведь, Света, был на похоронах, ты меня не видела… Ты тогда вообще никого не замечала. Клобукова из спецподразделения – ее дочка?
Я молча кивнула и мысленно усмехнулась: вот тебе, Катюша, и вожделенная связь в здешней прокуратуре…
– Значит, так и живешь одна, – задумчиво произнес Родионов. – Ну а у меня все куда зауряднее: глупый брак, не менее глупый развод. Правда, сын уже больше года живет со мной, отличный парень! Думаю, он твоей дочки чуть постарше, вы ведь не сразу потомством обзавелись.
– В следующий раз, – сказала я, – когда мне придется писать автобиографию или заполнять очередную анкету, обязательно позову тебя!
Уж не знаю, на что рассчитывал Родионов, демонстрируя мне свою осведомленность, только единственное, чего он добился, – вспышки раздражения. Зато и много лет оберегаемый мной даже от самой себя комплекс «предательства» разлетелся на составляющие части в одно мгновение.
– А ты все такая же, – почему-то обрадовался Виталий. – Ничуть не переменилась!..
– Ну, это ты хватил, – фыркнула я. – Лет-то сколько прошло… Правда, я тебя сразу узнала, когда увидела.
Глаза Родионова вспыхнули знакомым синеватым огоньком, и на какое-то мгновение я действительно ощутила себя в своем собственном далеком прошлом, когда все мы были молоды и… и живы.
– Ну, ладненько! – Он отхлебнул свой коньяк, а я последовала его примеру. – Тут у нас по конторе слухи поползли, что, мол, Светлана Петровна Костицына вроде бы не просто так, на отдых, приехала, а чуть ли не с проверкой… Ты что, в горпрокуратуре трудишься? А то я в последние годы твою биографию не так тщательно отслеживал, как может показаться…
– Смотрю, и ты свой язычок неплохо отточил за пролетевшее время, – не осталась в долгу я, ощутив досаду: оказывается, Родионов явился сюда не ко мне в гости, а на разведку! А я-то вообразила, что… Впрочем, ни о чем таком я на самом деле и не думала. И при чем тут какая-то проверка, мы ведь с Катькой вовсе не об этом договаривались? Ну, если иметь в виду «авантюру»? Хотя… Похоже, основная цель достигнута в максимально сжатые сроки: «пристальное око Москвы» кто-то там ощутил и забеспокоился, коли заслали ко мне лазутчика!
– Похоже, провинция по-прежнему трепещет перед столицей? – ушла я от прямого ответа на вопрос. – Не боись, Родионов, ты ведь честный служака, верно? Ну а я действительно слегка переутомилась, вот и решила отдохнуть недельки полторы-две… Как получится.
Проницательный взгляд синих глаз на сей раз не заставил меня отвести свой взор от Родионова.
– Зря ты так, Светланка, – неожиданно тихо назвал он меня моим «юным» именем. – Я просто страшно хотел тебя повидать… Честное слово, хотел… Плевал я на Москву и на все проверки вместе взятые! Вот ты – совсем другое дело…
– Спасибо, я тоже рада тебя видеть, – ответила я почти искренне. И отхлебнула очередной глоток коньяка. Фужер Родионова был уже пуст. С сожалением поглядев на бокал, он поставил его на столик.
– Хорош напиток, но будя… Не страшно, если еще заеду разок-другой?
Просительные интонации в голосе Виталика меня отчего-то и поразили, и тронули одновременно. Наверное, от коньяка. Мы поднялись и оказались неожиданно близко друг от друга.
– Знаешь, – сказал он тихо, – я очень хочу познакомить тебя со своим Сашкой, сыном… Придешь в гости?
– Приду! – поспешно выпалила я, одновременно пытаясь отодвинуть пяткой кресло, мешавшее мне отойти подальше и оказавшееся тяжелым, словно под вельветом были железобетонные перекрытия. Глупейшая ситуация, я готова была пообещать все, что угодно, или брякнуть, что угодно. Я и ляпнула:
– Его Сашей зовут?
– Да, как Костицына… Отлично, что ты согласна, Светланка, я тебе позвоню на днях и заеду, угу?!
Это «угу» было у нас с ним когда-то, в те самые два месяца подготовки к свадьбе, чем-то вроде игры, и проклятый рефлекс сработал.
– Угу! – глупо хихикнула я и наконец сумела отпихнуть чертово кресло и, соответственно, отступить назад с громадным облегчением. Теперь у меня появился шанс унять бешеное сердцебиение, открывшееся, должно быть, от коньяка… Дернуло меня предложить Родионову напитки!
– Тогда до встречи? – произнес он радостно как ни в чем не бывало и, внезапно наклонившись, в одно касание, с абсолютно позабытой мной нежностью поцеловал меня – меня! – в губы…
Сказать что-либо по этому поводу я не успела, поскольку Виталик исчез со скоростью, с моей точки зрения, и вовсе нематериальной. Но вкус его поцелуя на моих губах остался и был вполне реален… Если учесть, что с момента гибели мужа ни одному мужчине не пришло в голову посягнуть на неприкосновенность моего вдовства, легко понять, почему мои ноги подогнулись и я села… Разумеется, мимо подлого кресла, прямехонько на пол! Какое счастье, что на этот раз никаких свидетелей моего позорного падения не было!
«Ну, товарищ Костицына, советник юстиции, ты даешь!..»
Вот и все, что я сумела сказать сама себе, сидя на полу.
– Вот видите? А вы говорили!..
Катька нервно посмотрела на часы, на которых сияли цифры 23.10, и метнулась к «Панасонику». – Сейчас позвоню, узнаю, как бабуся, потом жду еще десять минут – и домой!
Вообще-то Екатерина так злится и нервничает редко. И сейчас мне больше всего хотелось смеяться, потому что Катька в данный момент страшно походила на рассерженную Снегурочку – если подобное возможно представить. Злилась же она на Володю – за то, что он не приехал, и на меня – за то, что я твердо обещала его приезд именно сегодня вечером. На кого больше – не знаю, но злилась здорово. Конечно, и из-за Анны Петровны дергалась, хотя лично я, имея под рукой такую чудо-Люсю, волноваться бы на ее месте, возможно, и не стала. Другое дело – моя пятнадцатилетняя Светка, впервые в жизни оставшаяся одна… В течение дня я звонила ей три раза и в итоге привела девчонку в неописуемую ярость: сама-то она уверена, что уже взрослая, жизнь знает чуть ли не лучше меня, путающейся у нее под ногами в самые неподходящие, с точки зрения Светланки, моменты…
Схватить трубку Катька не успела, потому что телефон зазвонил сам, заставив ее нервно отпрянуть в сторону, пропуская меня к аппарату.
– Светлана Петровна? Это Шурик, охранник… К вам тут гость из Москвы, о котором вы днем предупреждали… Вообще-то после двадцати трех не положено, но я пропустил…
– Спасибо! – искренне поблагодарила я камуфляжного мальчика и повернулась к разрумянившейся Катьке.
– Звони домой и предупреди Люсеньку, что задержишься… Володя здесь.
Спустя пять минут мой драгоценный опер уже входил в люкс, и одного взгляда на Володю мне было достаточно, чтобы понять: дело «закрутилось»…
– Приветствую прекрасных дам, – произнес он прямо с порога, даже не удосужившись оглядеться в номере. Вид у Володи был, прямо скажем, не очень, точнее, очень вымотанный. Насколько я знала, руль его не утомлял вообще, следовательно, дело в чем-то другом.
– А вам, Светлана Петровна, низкий поклон от Грифеля…
Мы с Володей уже давным-давно понимали друг друга с полуслова. За словами о Грифеле, наверняка воспринятыми Катькой как долг вежливости со стороны моего начальника, я услышала по меньшей мере половину наработанной моим славным опером всего-то за чуть больше суток информации. Более того, я уже знала имя убитой девушки… Среди выписанных мной из сводки трех адресов только один находился на нашей территории, да еще в непосредственной близости от прокуратуры…
– Моргунова… – произнесла я, и в ответ на мой вопросительный взгляд Володя мрачно кивнул.
Господи, ведь надо же было случиться так, что «нашей» девушкой оказалась именно она – единственная из всех, у которой была мать… И, кажется, еще тетя… Да, точно, именно с ними и жила Мария Антоновна Моргунова, 1982 года рождения… Просто, наверное, Машенька… В этот момент мой взгляд упал наконец на абсолютно ошарашенное Катькино лицо.
– Ну, ребята… – пробормотала она. – Вы что, на самом деле телепаты?.. Тогда давайте по-русски… Тьфу!.. В смысле – по-человечески! Неужели ее опознали?! Так быстро?..
И впервые за время знакомства с Володей она посмотрела на него с тем самым восторгом, какого он поистине заслуживал.
Теперь я знала, отчего у Володи такой измученный вид. За внешней бравадой у лучшего оперуполномоченного нашего УВД на самом деле скрывалась прорва доброты и… ранимости. Да, именно ранимости, и профессионализм тут был ни при чем! Володя, сам потерявший свою мать в двенадцатилетнем возрасте, впадал в настоящее отчаяние, когда ему приходилось первым сообщать кому-либо о гибели ребенка… Или одного из родителей. И никакой «ментовский панцирь» тут не помогал. Пройдет еще сто лет, а он останется таким же…
У каждого из нас есть свое уязвимое место. Я, например, знала одного офицера милиции, который за двадцать пять лет службы «в рядах» так и не научился спокойно реагировать на трупы. Всякий раз, как приходилось выезжать на убийство, бедолагу заранее выворачивало наизнанку…
– Не телепатия, – через силу улыбнулся Катьке Володя, – а обыкновенная дедукция, присущая Светлане Петровне… Да садись ты, капитан Клобукова… Вот так!
И, повернувшись ко мне, ухмыльнулся:
– Ваш Грифель, между прочим, в ярости был, особенно поначалу: решил, что вы в отместку ему из отпуска организовали очередной «висяк»… Еле убедил его, что вы не нарочно… Между прочим, смягчился только после того, как я про Екатерину Васильевну упомянул. Ну и разъяснил, что да как… Он, естественно, тут же принялся названивать своим Митькиным-Пупкиным, чтобы дело приняли к совместному расследованию со здешним спецподразделением… Так что… короче, все бумаги я привез.
– Володя, – я еле заметно кивнула в Катькину сторону, – ты бы не мог коротко, но по порядку – для Кати? А то она, похоже, сейчас кого-нибудь из нас загрызет…
– Сей момент! – Он подчеркнуто почтительно повернулся в ее сторону и затарабанил, как по писаному. – После вашего отбытия, дорогие дамы, я двинул по адресам и начал, как водится, с ближайшего… Остальные мне не понадобились…
Он снова помрачнел, но вдаваться в детали не стал.
– После чего вернулся в УВД и звонил знакомым в наш НИИ. Выяснил, что в течение последних семи месяцев в Москве действительно выходит «серия»… Говоря человеческим языком, разыскивается конкретный маньяк, убивающий свои жертвы, с одной стороны, в точности так же, как убита здешняя девушка, с другой – Моргунова в его «серию» не вписывается категорически…
– Почему? – ожила Катя.
– По кочану… Этот тип – большой любитель брюнеток ярко выраженного южного типа… А Моргунова обладала внешностью тоже ярко выраженной, но среднерусской… Такие вот дела… Протокол дознания ее тети я привез… Зачитывать или так пересказать?
…Не помню, как я вскочила со своего места и, метнувшись в гостиную к шкафу, начала лихорадочно вываливать из него свои только что аккуратно разложенные вещи, как попало, в дорожную сумку. Руки мои прыгали, в ушах шумело, и я не сразу поняла, почему вдруг потеряла возможность заниматься срочными сборами. Не сразу осознала, что меня просто-напросто мертвой хваткой сжимает в своих железных объятиях Володя… Спустя секунду я увидела рядом мертвенно-бледное, перепуганное Катькино личико и, наконец, пришла в себя.
– Господи, тетя Светочка, вы… Вы что?.. Почему?.. – бормотала Катюха дрожащим голосом.
Ответил ей Володя:
– По кочану! Неужели не ясно?.. Наша уважаемая товарищ Костицына собралась до дому – до хаты! Она, видите ли, полагает, что самая умная, ушлая и предусмотрительная, когда речь идет о ее ненаглядной доченьке, между прочим, хоть и не южного типа, но тоже брюнеточке… Она, видите ли, думает, что кроме нее, об этой великовозрастном девице позаботиться некому! Лучше бы спросила, почему это я так поздно в здешнем Белозуеве объявился…
И через паузу завершил свой монолог:
– А объявился я так поздно потому, что мы с Настей почти час разрабатывали достоверную легенду, чтобы Настя могла под приличным предлогом вселиться – временно! – в квартиру Костицыных, где она, якобы изгнанная из дома вредными родителями, пребывает в данный момент… А то мы нашу Светланочку Петровну плохо знаем!..
– К-какая Н-настя? – всхлипнула Катя.
– Наша лучшая оперативница, кто же еще? – удивился Володя.
А я села прямо на пол возле вывернутого наизнанку шкафа, поскольку ноги у меня внезапно ослабли.
– Это правда? – прошептала я, глядя на Володю снизу вверх.
– Про Настю или про Светку? – съязвил он. Но тут же смягчился: – Если не верите – звоните домой. Они там сейчас сидят, как две голубицы, и дуэтом возмущаются всеми мамашами и папашами на свете сразу, исходя взаимным сочувствием!
– Почему взаимным? – Я пришла в себя настолько, что сумела возмутиться. – Я что, по-твоему…
