Текст книги "Криминалистка"
Автор книги: Мария Ветрова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)
Дождавшись, когда она ретируется в спальню, Катька продолжала:
– Убита – я уверена, что убита! – девчонка, молоденькая, не больше восемнадцати. И никакая она не наркоманка, тетя Светочка, а они из-за того, что причина смерти передозировка, собираются закрыть дело. Мол, ширанулась девчонка в компании с каким-нибудь нариком, который ее сперва изнасиловал, а потом, увидев, что она померла, испугался и смылся через крышу.
– Катя, просила ведь: четко и ясно, а ты выдаешь сплошные эмоции, я ничего не поняла! Где нашли девушку, кто, как, при каких обстоятельствах. Дуй, как для протокола, иначе я еще полчаса не врублюсь.
– Почему «как»? Протокол я отксерила и привезла… Вот он!
Катя открыла сумочку и действительно извлекла на свет божий ксерокопию упомянутой бумаженции, исписанной ее убористым, хорошо знакомым мне почерком. Спустя пять минут я ознакомилась со стартовым моментом этого дела, абсолютно не подозревая, насколько же оно в итоге окажется чудовищным…
«ПРОТОКОЛ
осмотра места происшествия г. Белозуево Московской области.
12 ноября 2000 г.
Осмотр начат: в 0 час. 42 мин.
Осмотр окончен: в 2 час. 15 мин.
Следователь ГУВД г. Белозуево Московской области,
капитан милиции Клобукова Екатерина Васильевна.
Получив в 0 часов 15 минут сообщение о трупе женщины, предположительно со следами сексуального насилия, обнаруженном жильцами на чердаке жилого дома, расположенного по адресу…
На основании ст. ст… УПК РФ произведен осмотр места происшествия: труп женщины предположительно в возрасте 18–20 лет, найден на чердаке жилого дома, расположенного по адресу… в правом (южном) углу…
Явных следов насильственной смерти при первичном осмотре трупа не обнаружено, однако одежда – легкая блузка из дорогого розового шелка и лайковая мини-юбка, а также колготки – изодрана практически в клочья, обувь – черные туфли-шпильки – найдены в противоположном углу чердака на расстоянии около 3 метров друг от друга.
Осмотром обнаружено:
11 ноября 2000 г. в 23 часа пенсионерка Рябченко Анна Павловна проснулась от каких-то неясных звуков, раздававшихся сверху, из чердачного помещения, расположенного непосредственно над квартирой № 12, в которой проживает Рябченко А.П., в коммунальной двухкомнатной квартире с соседом, также пенсионером, Кашлевым Юрием Петровичем. «Было такое ощущение, – поясняет Рябченко А. П., – что на чердаке кто-то двигает мебель. Затем мне послышался то ли сдавленный женский крик, то ли стон, возня, и вскоре все затихло. Какое-то время спустя, какое – точно сказать не могу, но, наверное, минут двадцать, вновь услышала шаги, очень тяжелые, как будто кто-то шел и что-то тяжелое нес. Потом снова послышался звук, словно на пол упал мешок с песком или мукой, снова шаги, которые как бы прошли над моим потолком. И тишина.
Я очень испугалась и сразу поняла, что у нас на чердаке случилось что-то ужасное. Наверху ни звука, ни единого шороха. Я оделась и, хотя было страшно, приоткрыла дверь квартиры и выглянула. От нашей двери виден вход на чердак, там, как всегда, висел замок, с виду неповрежденный. Я вернулась домой и разбудила соседа, и уже вдвоем с Юрой мы взяли два фонарика, поскольку на чердаке нет лампочки, поднялись наверх. Замок был цел только на вид, издали, на самом деле второе ушко оказалось вынуто из гнезда, мы открыли двери. Чердак показался нам совсем пустым, только окно на крышу было открыто. Приглядевшись, я увидела в углу, где валялись старые матрасы, женскую ногу в черном чулке. Мы сразу же бросились к соседям в 10-ю квартиру, потому что у них одних в нашем подъезде есть телефон, и вызвали милицию из нашего отделения № 3…»
– Ясно, капитан Клобукова Екатерина Васильевна, – улыбнулась я, завершив чтение. – А чтобы эту ясность не потерять – ты копия мамы, такая же темпераментная… Словом, давай так: я спрашиваю – ты отвечаешь. Идет?
– Хотите провести дознание? – тоже улыбнулась Катя. – Заметано!
– Почему ты так уверена, что девушка не наркоманка?
– Потому что след от укола всего один… Нет-нет, я проверяла лично, вместе с судмедэкспертом не только руки, но и ноги, и затылок, и под языком – тоже…
– Под языком следы обычно не сохраняются, – напомнила я.
– Не надо! Все мои местные проститутки, попадающие в криминальные истории, в той или иной степени употребляют. Там в итоге появляется характерная отечность, меняется цвет ткани и…
– Понято! – прервала я Катю. – Поехали дальше! Ты считаешь, что девушку кто-то преднамеренно напоил, затащил на чердак, изнасиловал и убил, вколов наркотик?.. Кстати, какой именно?
– «Геру»… Не просто затащил, а завез…
– То есть?
– Тетя Светочка, я могу поклясться, что девушка не местная, а конкретно москвичка. А по нашему телевидению показали ее снимок – тем и ограничились… Конечно, никто не отозвался!
– У вас что, свое телевидение появилось?! – вытаращила я глаза.
– А-а-а… – махнула Катя рукой, – так, название одно! По субботам два часа что-то там лепечут. Раз в неделю… Неважно, дело не в этом, а в том, что убитая – москвичка! А они снимок, по-моему, даже в областное управление и то не отправили.
– Ну а в этом – насчет москвички – ты почему так уверена?
– Понимаете… – Катя помялась. – Я ведь и сама росла в провинции, ну… после мамы… Словом, уж я-то знаю разницу между манерой одеваться столичных девчонок и наших, местных… вообще провинциалок. Как бы провинциалка ни старалась, какого-то особого, чисто московского лоска, выверенности вкуса, что ли, ей ни за что не достичь, для этого надо родиться в столице!
– Девушка, на твой взгляд, этим лоском обладала.
– Да! И дело не в дороговизне одежды, наши Белозуевские порой и покруче в смысле бабок одеваются. Именно в лоске! Даже, скорее, в белье, чем в остальном.
– До вашего Белозуева от столицы час сорок езды, любая может смотаться до московского бутика за бельем и в тот же день – назад… Но в одном ты права: отправить ориентировку и в область, и к нам, в городское управление, они были обязаны. Куда ваша прокуратура-то смотрит? Ну и ну!
– Тетя Светочка. – Катя вздохнула и устало прикрыла глаза. – Вам это, наверное, трудно понять. Но ведь маленький городишко-то, правда? Все друг друга с пеленок знают… А что прокуратура? Ведь, не дай бог, удастся мне доказать, что девочку убили, на кого основная работа, помимо наших, падает? На них! А этот пузатый жук Килин на ходу дрыхнет! Городской прокурор называется. Какой там надзор, если наше ГУВД его двоюродный то ли брат, то ли племянник возглавляет?! На хрен им всем лишний «висяк»-тухляк, особенно от меня, которая и так вечно под ногами путается со своей непонятной группой, если все можно списать под традиционную наркоту?! Мол, несчастный случай, какая-то бродяжка неопознанная случайно забрела туда с дружком ширануться и не рассчитала. Через положенное время отправят девку из морозильника в крематорий. А если я официально сама попробую в Москву сунуться – ой-е-ей, что тут начнется… Во-первых, нарушение чисто служебное – действую «через голову». Во-вторых, они и так меня с самого начала подосланной фээсбэшницей считают… Ох!..
– Ее точно изнасиловали? – спросила я, помолчав. И ахнула, услышав ответ:
– В том-то и дело, что точнее некуда: она до самой гибели была девственницей. Судмедэксперт у нас очень хороший мужик, честный, но… трусливый. Он, знаете ли, пьет слегка. Ну, даже не слегка иногда, вот и держится за свое место. Но мне об этом все-таки сказал, хоть и неофициально.
– Похоже, ты права, – кивнула я. – Девочку действительно убили… И что будем делать дальше?
– Тетя Света, я вас просить приехала не просто о помощи, а о помощи – как бы поточнее сказать? А, вот: в частном порядке! Я знаю, вы и без меня выше головы загружены, но…
– В данный момент, – вздохнула я, – меня как раз всеми силами стараются разгрузить… И что?
– У вас ведь есть в ГУВД знакомые, я имею в виду в московском?
– Ну? Хочешь, чтобы я снимок показала, который ты наверняка привезла?
– Ага… Не очень внапряг? Только неофициально!
– Если на твою девочку есть ориентировка, неофициальное вмиг станет официальным! А показать и в нашем УВД можно, без разницы.
– А если нет, то хоть из наших крокодилов никто не узнает! И еще. Сейчас покажу…
Катька опять полезла в сумку.
– Неужели это еще не все? – поинтересовалась я.
– He-а… Еще одно осталось, зато улика!..
– Да ну?!
Катька кончила копаться в сумке и с торжествующим видом протянула мне пакетик с маленьким газетным обрывком.
– Вот! Это я лично обнаружила среди клочьев юбки, она у нее из очень тонкой лайки была, с малюсеньким карманом. Представляете, я думаю, этот подонок, прежде чем свалить, обыскал труп на предмет документов, вообще всего, что может помочь опознанию. А этот клочочек упустил: он к изнанке кармана прилип, на чердаке – темно, ни на ощупь, ни на глаз не обнаружишь!
Я внимательно вгляделась в газетный обрывок, на котором, помимо двух букв «ш» и «а», оставшихся от предыдущего слова, полностью сохранилось явное название неизвестно чего – «ЛОЛИТА» крупным шрифтом. На другой стороне клочка осталась мешанина из бессмысленных буквосочетаний и черная полоска: если не ошибаюсь, часть рамки, в которую обычно берутся рекламные объявления.
– Совсем неплохо, – улыбнулась я. – Хотя…
– Знаю, что вы сейчас скажете, – перебила Катя. – Что этих ЛОЛИТ в Москве – хренова туча, а среди них и кафе, и бары, и казино, и прочая шелупень, а искать методом тыка – все равно что иголку в стоге сена. А я, когда Светланка про вашу Татьяну рассказывала, еще и про брачные агентства подумала – ну, те, что шлюхами занимаются… Я их как-то из виду упустила, когда над этим всем размышляла…
– Да ведь девочка, по твоим же словам, девственницей была, какие шлюхи? Нет, Катька, видимо, работа в полиции нравов накладывает свой отпечаток, пора тебе переводиться.
– Вам хорошо смеяться, – нахмурилась Катя, – а мне – хоть плачь… Вот как, по-вашему, я должна поступить?
– А по-твоему?
– Ну я же приехала…
– Значит, определились?
– Тетя Светочка, последнее, чего хочу, – навешивать вам на шею свои проблемы. Но как тут быть? Мне позарез нужна информация, которая наверняка московская, и светиться перед нашими местными, пока хоть что-то не найду, нельзя.
Я задумалась. И, между прочим, довольно надолго. Чуткая Катерина, к тому же знавшая меня не хуже Светланки, примолкла и терпеливо замерла в своем кресле.
В общем-то, для того чтобы просчитать свою сегодняшнюю ситуацию плюс возможности плюс желание, понадобилось не так уж много времени. Мне кажется, то, из чего я исходила тогда, по каким-то внутренним психологическим законам, действующим, как говорится, по жизни, верно.
Если против тебя ополчилось какое-то одно обстоятельство, бороться с ним есть смысл. Но если при этом еще и остальные не на твоей стороне или по меньшей мере указывают на совсем иное решение – это уже перст Божий.
Пододвинув к себе телефон, я набрала домашний номер Володи, своего любимого оперативника из нашего УВД и единственного человека, кому можно было звонить после полуночи: Володя – убежденный холостяк и со своей свободой расставаться в ближайшее время не собирается.
– Хорошо, что ты дома! – порадовалась я после краткого «Привет». – Хочу доложить тебе, что Грифель продолжает настырничать.
– И вы решили раз в жизни прислушаться к голосу разума, – вздохнул Володя по ту сторону провода.
– Почему ты так подумал?
– Дедукция! – ядовито произнес он. – Вы, Светлана Петровна, и сами бы на моем месте решили то же.
– И все-таки?
– Очень просто. На вас давят, насколько могу судить, уже пару недель, верно?
– Верно.
– В последний раз мы с вами на эту тему возмущались не далее как сегодня утром. А вечером, да еще после полуночи…
– Извини! – быстро вставила я.
– Ничего, нам не привыкать. Вы звоните, чтобы сообщить о том, что Грифель продолжает давить. Жаловаться по два раза в день на одно и то же вы не склонны… Следовательно, у вас что-то эдакое произошло и вы переменили решение. Точняк?
– Точняк, – вздохнула я.
– Моя помощь нужна?
Вот за это я его и люблю! Мало того что умница, так еще и товарищ преотличный.
– Пока нет, но вполне возможно, понадобится очень скоро, причем неофициально…
– Ясное дело, что неофициально, коли у человека отпуск… Что-то личное?
– Почти угадал…
– Ясно… Да не переживайте вы так, я ребятам сам все разобъясню! Они что, не люди, что ли? К тому же живут отнюдь не в забугорье, а там же, где мы, грешные… Поймут. И даже помогут, ежели че… О’кей?
– Спасибо тебе, Володечка! – произнесла я прочувствованно и положила трубку.
– Мы спать сегодня будем? – недовольная Светланка объявилась в гостиной.
– По-моему, ты уже от души поспала днем, – напомнила я.
– Ну и что? Я же встаю-то во сколько? Вот и не высыпаюсь!
Бедный ребенок действительно встает вместе с петухами, поскольку ее колледж находится точнехонько на другом конце Москвы. Я почувствовала укол совести и, чтобы компенсировать дочери моральный вред, сообщила:
– Вы с Грифелем победили! С завтрашнего… То есть с послезавтрашнего дня я в отпуске.
– Ура, – как-то безразлично сказала Светланка и покосилась на Катю, – и я даже знаю, в каком именно санатории ты собралась передохнуть.
– В каком?
– В белозуевском!
– Между прочим, у нас действительно есть отличный пансионат, – возбужденно вмешалась Катька. – Ой, тетя Светочка, там же сейчас постояльцев – с гулькин нос, и впрямь можно отдохнуть… Заодно!
Она все-таки потупилась, а мне стало почему-то смешно.
– Ладно, – поставила я точку в дискуссии, – Светка – в постель, а мы с тобой на кухню… Надеюсь, план следствия ты составила? Вот и глянем его разочек вместе!
– Не совсем план, так, для себя, – вздохнула Катюша. – Официально его с меня никто не требовал, я ж говорю – дело хотят закрыть…
– Помню, – сощурилась я на Катьку, – но, зная тебя, не сомневаюсь, что ты-то и не думала останавливаться, верно?.. Кать, они там тебя, вероятно, сумасшедшей считают: у тебя забирают прямо из рук стопудовый «висяк», а ты – уперлась всеми четырьмя конечностями!
– Сама такая, – ухмыльнулась Катька и тряхнула длинными русыми волосами, которые у нее еще красивее, гуще и пышнее, чем были Олины, хотя удивительный медовый оттенок тот же.
– Я уже не такая, старею, – вздохнула я, вспомнив Грифеля. – Ладно! Ну что, теперь-то определились?
– Определились! – традиционно ответила мне заметно повеселевшая Катька.
И мы дружно двинули с ней на кухню, послав хмурой Светланке воздушные поцелуи – каждая по одному.
Катя
Любимый оперативник тети Светы из их УВД оказался внешне похожим на Ивана Царевича из русских сказок. Только глаза у этого Володи были не голубые, а рыжие, как у кота. И еще я решила, что он несколько высокомерный тип… Во всяком случае, для начала, прежде чем извлечь на свет альбомы со снимками объявленных в розыск по городу, смерил меня с ног до головы таким взглядиком, что мне сделалось не по себе. Но я стерпела, потому что оценке тети Светы привыкла доверять без разговоров, на моей памяти она в людях не ошибалась ни разу…
Не представляю, как можно работать в таких условиях, в каких работают здешние ребята: рядом аэропорт, и, соответственно, почти постоянный рев то взлетающих, то идущих на посадку самолетов. А уж воздух!.. Я вообще после Белозуева в Москве начинаю постепенно чуть ли не задыхаться. И если когда-нибудь придется возвратиться в город, где я родилась и росла до 13 лет, поначалу наверняка будет трудновато вновь привыкнуть ко всему, не только к воздуху: и к сумасшедшему нашему ритму, и к тому, что дел на каждого здешнего следователя навешано раз в пять больше, чем у нас…
Взяв снимок «моей» девочки, Володя для начала поморщился. Я хотела сказать, что у нас в Белозуево нет специального визажиста на такие случаи и что эту обязанность выполняет сам судмедэксперт Рома Лапко, но почему-то опять промолчала. Неужели у меня за этот год появился «комплекс провинциалки»?! К счастью, тети Светин опер никак вслух качество снимка не комментировал, а тут же принялся за работу. Мы, естественно, к нему присоединились, ведь снимков пропавших без вести и объявленных в этой связи в розыск по одной только Москве оказалось немерено… А впереди были еще и областные ориентировки.
Словом, когда мы спустя час завершили свои труды с нулевым результатом, хуже всех чувствовала себя я: отняла у людей драгоценное время понапрасну… Теперь еще и тетю Свету волоку в Белозуево, похоже, тоже неизвестно зачем… С одной стороны, получалось, что я оказалась в этом деле абсолютно беспомощной, поскольку наши крокодилы даже к производству его принять и то не дадут. С другой – чем могут мне помочь москвичи? Я-то надеялась, что девчушка в розыске, а значит, в дальнейшем просматривался вариант совместного расследования или, в крайнем случае, передачи дела сюда, в Москву… В любом случае – не могла я позволить скрыть нашим прохиндеям убийство, подтасовав его под несчастный случай, не могла – и все! Тем более, оставить подонка на свободе… И в то же время оказалась, можно сказать, одна против всех…
И ведь что меня возмущает больше всего? Не из каких-то там злостных соображений наши местные пытаются сбросить «мою» девочку с рук, а, можно сказать, из элементарной лени… Что эти козлы из третьего отделения, что наш пузатый горпрокурор Килин… Даже мой непосредственный начальник, старший следователь спецподразделения Саша Малахов – в общем-то, совсем даже неплохой парень – и то молчит и только плечами пожимает…
От грустных размышлений меня отвлек Володя, как раз захлопнувший последний из альбомов – уже с областными снимками.
– Эй, девушка, не спи, – ухмыльнулся опер. – Ты вот что скажи: когда этот труп точно по числу у тебя объявился?
Я ответила, а он покачал головой:
– Сказала бы сразу – я бы и эти снимки, самые последние, смотреть не стал…
– А мы что, разве только самые последние смотрели? – поразилась я, покосившись на целую гору альбомов.
– Эх ты, провинция… – По-моему, он уже откровенно надо мной подсмеивался. – Привыкла, что в вашем тишайшем городишечке каждый труп и каждый пропавший – ЧП, да?.. Это тебе не Белозуево, а Москва, так сказать, столица нашей Родины!
– Кончай ерничать, Володя! – Тетя Света нахмурилась и отодвинула от себя пачку сводок, которую только что кончила читать. Сводки она сразу взяла на себя. То есть брала, как всегда, самую трудную часть работы: по сводке ведь гораздо труднее проводить опознание, о «твоем» или «не твоем» человеке идет речь. Тем более если учесть, что у девушки, найденной на чердаке, никаких особых примет нет. Самая обыкновенная девчушка, наверное, миловидная была…
– Молчу, Светлана Петровна! – тут же посерьезнел Володя. – У вас что-то наклюнулось?..
– Труп обнаружен десять дней назад, верно, Катя? – спросила она.
– Да.
– Я выписала три ориентировки, которые могут быть как раз тем, что нас интересует… Вот. Кстати, Володя, ты неправ, я насчет снимков… К нам в прокуратуру, например, все приходит достаточно быстро, дня через два после заявления близких о пропавшем… В случае, если есть снимок.
– Так это мы такие дисциплинированные! – возразил опер. – А на местах-то – сами знаете… Три дня с момента исчезновения, день кидайте на попытки ментов из отделения отбояриться от очередной заявки о пропаже, еще денек, пока, если отбояриться не удалось, все попадет к нам… Нет, Светлана Петровна! Смотреть надо было не последнюю неделю, как вы сказали, а от силы дней пять!
– Ладно, проехали… – вздохнула тетя Света. Между прочим, мои выписки как раз оказались за эти последние пять дней… На, Катюша, читай!
Я пододвинула к себе два листочка, исписанных ею, и через пять минут имена пропавших девушек, подходивших по описанию под «мою», можно сказать, огненными буквами отпечатались в моем мозгу.
Белова Алла Викторовна, 1983 года рождения, студентка второго курса филфака МГУ, проживает в общежитии по адресу… Десять дней назад, вечером, девочки из ее комнаты, вернувшиеся с дискотеки, обнаружили, что Аллы, несмотря на поздний час, в комнате нет. Не появилась она ни наутро, ни на лекциях, ни на другой день. Посовещавшись, подружки подали на четвертый день после пропажи девушки заявление в ближайшее отделение милиции №… В чем была одета в момент выхода из общежития, точно сказать не могут, предположительно в кожаное пальто, серое, с капюшоном, носила которое всю осень постоянно. Из остальных вещей, оставшихся в шкафу, по их показаниям, все вроде бы на месте, поэтому сказать, что было надето на Алле под пальто, не могут.
Селезнева Бэлла Петровна, 1981 года рождения, москвичка, проживает в коммунальной квартире по адресу… вдвоем с соседкой, которая ее опекает. Две недели назад лишилась работы на фирме, где была секретарем гендиректора, с этим самым директором поскандалив… Около двух недель назад, по словам заявившей об исчезновении соседки, Ольги Сергеевны Камневой, 1930 года рождения, ничего ей, против обыкновения, не сказав, вышла из дома (Камнева услышала только, как захлопнулась за девушкой входная дверь), и больше Ольга Сергеевна ее не видела. Как была одета, за исключением утепленного плаща, сказать не может.
Моргунова Мария Антоновна, 1982 года рождения, москвичка, проживает в отдельной двухкомнатной квартире вместе с матерью и теткой по адресу… Студентка-заочница психологического факультета Института бизнеса и политики, место работы – брачное агентство, занимаемая должность – психолог-консультант. Одиннадцать дней назад отправилась, по словам подавшей заявление матери, «ночевать к подруге», одета была в черное пальто из кожи. Судя по тому, чего недостает в гардеробе, – кожаную же юбку черного цвета, светлую блузку и ярко-красный кожаный пиджак. По свидетельству подруги, к которой якобы отправилась ночевать, та не видела девушку уже больше месяца и ни о каких ночевках с ней не договаривалась.
В записях тети Светы отсутствовало описание внешности девушек и еще кое-какие обязательные для сводок детали, но совсем не обязательные для разработки наших вариантов. «Внешность» же она «взяла» под свою ответственность, выделив именно этих троих из примерно двадцати девчонок, пропавших в интересующие нас дни по Москве и области… Одна бы я проковырялась со всем этим не меньше двух-трех дней!
Володя, читавший записи через мое плечо, и надышавший в этой связи мне в ухо так, что оно уже горело, удовлетворенно хмыкнул:
– Угу… Я бы на твоем месте именно с общаги и начал… Э-э-э…
Последнее междометие относилось уже не ко мне, а к тому взгляду, которым одарила его Светлана Петровна. Несмотря на то что глядела она на Володю молча и, я бы сказала, даже слишком ласково, друг друга они поняли прекрасно. Опер отошел наконец от моей спины и уха, сел за свой заваленный бумагами и альбомами стол и откашлялся:
– Слово вылетит – не поймаешь, так ведь, Светлана Петровна? – ухмыльнулся этот Иван Царевич с кошачьими глазами. Тетя Света тоже улыбнулась. – Ну ладно, ладно… Может, мне тоже в отпуск уйти?
– А что? Это идея! – сказала тетя Света, По-моему, у них за этими словами про отпуск гнездились какие-то свои, неизвестные мне, приколы-фишки…
– Ладно, коли уж я сам навязался, – притворно вздохнул опер, – то сам и виноват… Вы когда уезжаете в свое Белозуево?
– Часа через два-три, – сказала тетя Света. – Я еще должна машину из ремонта забрать и Светланке продуктов закупить на недельку… Записывай Катин домашний телефон, а я буду в нашем пансионате… Катя, а пансионат точно наш?
– Уже не наш, – пояснила я. – Уже приватизированный, и постояльцы там смешанные… Да их и нет почти! Не лето же… Но зато там так хорошо стало – не то что раньше! Правда, цены… Но вам они после Москвы, скорее всего, не покажутся…
– Все ясно! – Володя хлопнул ладонью по столу. – Но учтите, дорогая товарищ Костицына и дорогая товарищ…
– Клобукова, – подсказала я.
– Да-да… Клобукова, значит? Ну-ну… Короче, раньше, чем через пяток денечков…
– Володя! – Тетя Света снова на него уставилась, а он – на нее. И снова они очень осмысленно вдвоем помолчали, а я ощутила себя дурой окончательно и бесповоротно, поскольку, в отличие от них, телепатическими способностями не обладаю и мыслей читать не умею… К счастью, пауза не затянулась. Опер тяжело вздохнул и кивнул головой:
– Ладно! Как только – так сразу… Попробую уложиться до того, как истекут две недели с момента вашей кошмарной находки, а то и впрямь отправят жертву в крематорий – и конец вашему расследованию, господа частные детективы…
Он хитро подмигнул мне, я, по-моему, покраснела, а тетя Света резко поднялась с места. Наш визит в УВД, слава богу, завершился, и, пробормотав «Спасибо, до свиданья», я ринулась к двери впереди тети Светы, о чем-то еще тихо заговорившей со своим любимым Иваном Царевичем, на самом деле, как я убедилась, обладавшим характером Змея Горыныча… До чего все-таки обманчива внешность!
Спустя два с половиной часа мы с ней, обе вымотанные магазинами и прочими предотъездными деталями, которых из-за спешки оказалось, по-моему, в два раза больше положенного, забрав из ремонта тети Светин «сорок первый отечественный», как она называла свой «Москвич» цвета «вишня», убийственно медленно двигались сквозь вечную и, по-моему, круглосуточную балашихинскую пробку, пробиваясь к трассе. Тетя Света думала о чем-то своем, кажется, не слишком веселом, и оттого молчала. А я изо всех сил старалась никак не проявить, до чего, на самом деле, волнуюсь о бабуле… Конечно, тетя Люся, с которой я ее оставила, – тетка просто замечательная, она мне постоянно помогает: и во время дежурств, и вообще… Но так надолго я бабулю не оставляла с ней еще ни разу. Конечно, и насчет лекарств, насчет еды я все записала на бумажке, а раньше тетя Люся никогда ничего не путала. Но все равно тревожно, и поделать с собой ничего не могу…
Мы наконец, проскочили все одиннадцать балашихинских светофоров и вырвались на трассу. И уж тут-то тетя Света, как обычно, дала жару, поскольку с ее удостоверением никаких гибэдэдэшников можно не опасаться. И скорость в ее любимые 120 она сбросила, да и то до 80, только когда впереди показался поворот на наше Белозуево. К этому моменту мы уже давно ехали с включенными фарами, поскольку сумерки уже не просто по-осеннему, а прямо по-зимнему ранние.
– У меня такое чувство, – сказала Светланочка Петровна, – что земная ось все-таки слегка сместилась… Помнишь, когда было какое-то особенное противостояние планет?.. Кажется, крестообразное. По-моему, именно с тех пор солнце и встает раньше, и садится раньше… Слушай, я забыла: этот поворот к вам или следующий?
– На следующем светофоре, – напомнила я, поскольку как-то незаметно мы уже очутились рядом с нашей базарной площадью, которую в народе зовут «площадь Дураков»… Наверное, из-за необыкновенно низких по сравнению с магазинными цен на продукты…
– Мы сейчас, тетя Света, как раз поедем мимо того дома на Красноармейской, – сказала я. – Хотите взглянуть?..
Она бросила на меня внимательный взгляд и покачала головой:
– Разве что мельком… Какая сейчас работа? Да и ты небось из-за Анны Петровны давно уже сама не своя… Нет, Катька, все потом…
Я облегченно перевела дыхание, но в четырнадцатый дом все-таки пальцем ткнула, когда мы проезжали мимо:
– Вот он, угловой, красный… Его в городе все знают и называют домом, где красный магазин…
– Угу… – кивнула тетя Света. – Я его помню, Кать, представь себе! Мы с Олей, когда к Анне Петровне в гости приезжали с тобой маленькой, всегда здесь хлеб брали, он тут самый вкусный тогда был, особенно серый… Ух, есть хочу!
– Уже скоро, – улыбнулась я, потому что сказала она это с какой-то совершенно детской интонацией.
– А вообще-то у вас тут красных домов – полно, да?
– Ну да… Морозовская традиция, красный кирпич с белой отделкой… красиво, правда? Морозов тут не только мануфактуру построил, он ведь и дома ставил, особняки и даже Дворянское собрание отстроил, где теперь вся горуправа и где мы сидим…
– Тоже знаю! – Она вдруг рассмеялась. – Ну, Катька, ты, я вижу, стала за это время настоящей патриоткой Белозуева! Вот вытурят тебя из вашей полиции – пойдешь экскурсоводом, а?..
– И пойду! – поддержала я эту не самую веселую шутку. – Конечно, если вы при этом еще и туристов сюда организуете, которым наша экологически чистая зона будет интересна… А то пока только новорусские бандюки и заинтересовались, понастроили тут особняков до фига и больше…
– Да ну?.. – удивилась тетя Светланочка. Но развить тему мы не успели, поскольку как раз в этот момент она кончила парковаться на микроскопическом заасфальтированном пятачке у нашего подъезда и, выключив мотор, устало откинулась на спинку сиденья:
– Ну, все, прибыли, слава богу… Дуй наверх, а я – за тобой… Нет-нет, сумку сама заберу, она легкая.
И я – «дунула», потому что тревога за бабусю уже успела во мне достичь того самого края, выше которого могла выплеснуться наружу…
