Текст книги "Джокер"

Автор книги: Мария Семенова

Чёрная Мамба. Black magic woman

Здесь не было ни огней Бродвея, ни роскоши Пятой авеню, ни завораживающей исторической ауры и оазисной красоты Централ-парка. Были грязь, разруха, крысы, вонь и давно брошенные дома, пялившиеся пустыми окнами в ночь. Ветер гнал по мостовой бумажный сор, матерно перекликались проститутки, пели речитативом свой нехитрый рэп успевшие вмазаться тинейджеры:

 
Всё, на хрен, ниггер, снова мы в хлам.
Пойдём дадим по жбану белым жлобам.
Давай, давай, настраивайся на мою волну.
Я, блин, не серфингист, я просто люблю траву…
 

Ох, забытое Богом, вернее, проклятое Им место! Остановись, добрый человек, плюнь три раза и обойди стороной!..

Добрые люди, как водится в подобных местах, пребывали в сокрушительном меньшинстве. Грязная площадь у старой церкви была полна машин. Однако привлекал эту публику не храм Божий (к слову сказать, давно закрытый), а мрачный приземистый дом, похожий на затонувший корабль. В стене его была устроена стальная дверь, ведущая в полуподвал, а на фасаде блистала преувеличенными формами неоновая дива и ярко полыхала вывеска: «Black magic woman». [9]9
  «Чёрная колдунья», название песни К. Сантаны.


[Закрыть]

Это был популярный, известный на всю округу оазис вкуса, стиля и колорита, место, куда многих тянуло подсознательно, неудержимо, прямо-таки на генном уровне. Зря ли современные методы анализа ДНК позволяют практически точно определить, к какому племени принадлежали далёкие африканские предки! Ну а как распорядиться подаренным наукой наследием, каждый решал сам. Кто-то начал копить деньги на поездку в родную деревню прапрадеда, кто-то обзавёлся даишки [10]10
  Даишки– мужская рубашка в «африканском» стиле, с круглым вырезом и короткими рукавами.


[Закрыть]и засел учить суахили… А кто-то повадился ходить в «Black magic woman». чтобы без особых усилий ощутить себя наследником королей-людоедов.

Чего только стоили одни названия здешних блюд! «Томлёные ладони девственницы», «Копчёный окорок шкипера», «Консоме из дамских пальчиков», «Печень миссионера а-ля азанде». [11]11
  Азанде,или иначе ммм-ядем – африканское племя, прославившееся своими каннибальскими традициями. Самыми лакомыми кусочками считались ладони, пальцы рук и ног, а также мясо моряков, так как они «насквозь пропитаны солью» Обычно за такого «солёного» человека давали пару «несолёных» женщин.


[Закрыть]А антураж, а атмосфера а ностальгические тона, а рокотание тамтамов, так отзывающееся в душе!

«Человеческое мясо, человеческое мясо, человеческое мясо…» – словно бы из глубины джунглей выговаривали они.

Официанты здесь носили мучи, [12]12
  Муча – набедренная повязка


[Закрыть]борфирму [13]13
  Борфирма– магический амулет, делающий владельца всесильным. Для его изготовления нужны человеческая печень, почка и кусочек кожи со лба.


[Закрыть]продавали как милый сувенир, на стенах были изображены молимо, [14]14
  Молимо– таинственный зверь, облик которого настолько страшен, что женщины и дети не должны видеть его и обязаны по первому же сигналу мужчин прятаться в хижину. На самом деле молимо – просто инструмент управления.


[Закрыть]аборо-мангу, аборо-кикпа и ужасные адандара, [15]15
  Аборо-мангу– могущественные колдуны. Аборо кикпа– «люди желчи», наделённые некоторыми способностями, но до колдунов не дотягивающие. Адандара– дикие коты, обитающие в зарослях буша. Согласно воззрениям африканцев, это самые страшные из всех злобных созданий. Адандара совращают человеческих женщин, которые рожают после этого котят и кормят их грудью. Существуют даже специальные магические свистки, чтобы отгонять этих котов.


[Закрыть]коварнейшие из всех существ. И хотя даже меню мелким шрифтом предупреждало, что всё игра и «человечина» ещё недавно хрюкала или кукарекала, – всё же, всё же, всё же… как будоражил кровь нёсшийся со сцены напев!

 
Сожравший ближнего своего может не бояться агирэа, [16]16
  Злые духи.


[Закрыть]
Злых духов может не бояться сожравший,
Да, да, не бояться, не бояться,
Да, да, сожравший ближнего, ближнего своего…
 

Поговаривали, будто в глубине полуподвала существовал небольшой зал для VIP-персон, и уж там все игрушки заканчивались. Впрочем, подобные разговоры если и происходили, то очень тихо и сугубо в кругу своих. Если беспочвенные сплетни, не приведи Бог, дойдут до ушей хозяйки заведения, последствия могут быть непредсказуемые. Человечина в ресторане была фальшивая, а вот хозяйка – самая настоящая обеама, женщина, владеющая силой обеах. [17]17
  Обеама —в гаитянской традиции вуду – ведьма . Обеа, обеах —этимология этого слова до конца не выяснена. Переводится как «быть способным», «тайная духовная сила», иногда как «змея».


[Закрыть]

У неё было очень подходящее имя. Кого-то зовут Рози, кого-то Руби, а вот её – Мамба, как змею в джунглях. Мамба Блэк. Только фамилия как-то сама собой переползла вперёд, и получилось – Чёрная Мамба. Если вдуматься, очень закономерно.

Чёрная Мамба была рачительной и умелой хозяйкой. Арендаторы и поставщики не могли на неё надышаться, заведение процветало, клиенты, отобедав, заказывали столики на следующий уик-энд, а разные там комиссии и проверки, единожды сунувшись, исчезали неизвестно куда.

Другая на её месте выправила бы себе какие следует зубы, завела манто из русских соболей и молодого любовника (и плевать на то, что Мамбу за её внешность называли ещё Чёрной Коровой) да уехала куда-нибудь на Багамы, но только не Мамба.

Что ей делать там, на Багамах? Кверху пузом валяться? Прожигать жизнь?..

Не-ет, она предпочитала каждодневно изводить официантов, третировать мэтра и докучать поварам. Здесь ей было удобно.

Могучая и беспощадная Мамба не гналась за внешней роскошью и успехом. Она вообще редко покидала этот дом, похожий на обросший илом «Титаник», потому что здесь была её крепость. Крепость, чьи стены за долгие годы напитались томами колдовской силы и отзывались Мамбе, как скрипка.

Особенно это относилось к её кабинету, в котором хозяйка сегодня как заперлась с самого утра, гак и не показывалась наружу. Персонал на цыпочках пробегал мимо закрытой двери, безотчётно стараясь миновать её как можно скорей, но внутри кабинета на самом деле ничего уж такого особенного не происходило. Там никого не скармливали змеям и не сжигали живьём. Чёрная Мамба просто давала последний инструктаж, рукой мастера наносила заключительный штрих.

Сегодня она отправляла в дальнюю дорогу козырного Мгави. А с ним – шваль, мелкую разменную карту: Узкоглазого и Белую Козу. Белый Картак, которому нынче нравилось называть себя Панафидиным, уже прибыл на место, сообщил, что внедрился и прогнозирует успех. «Пусть, пусть прогнозирует, – усмехалась про себя Мамба. – Личного времени на перспективу ему немного осталось…»

Она осушила стакан и строго посмотрела на азиата, вытиравшего со лба пот.

– Ну что, прочёл? Запомнил?

Тот заблаговременно входил в образ чукчи. То есть парился в меховой кухлянке, натянув на голову капюшон. На туго затянутом ремне висели нож, кисет и колотушка для снега. Он очень гордился своей придумкой. Русские ищут человека азиатской внешности? Бог в помощь! Пусть попробуют узнать террориста Мирзоева в этом персонаже анекдотов про чукчу…

Впрочем, попытки «войти в образ» покамест не продвигались дальше идиотского костюма и неумеренного употребления слова «однако». Мамбу это бесило, но волю чувствам она не давала, потому что мысленно давно уже махнула на Узкоглазого рукой.

– Читай дальше, дурак. – Она раздула ноздри, фыркнула по-звериному и повернулась к Мгави. – А ты, котёнок гиены, [18]18
  Детёнышей гиены (занимающих, как считается, некое промежуточное положение между псовыми и кошачьими) принято называть именно котятами, а не щенками.


[Закрыть]не вздумай блевануть мне на ковёр! А ну, марш в сортир!

Ее главный козырь из последних сил сдерживал рвотные спазмы. Таково было побочное действие дедовского средства, принятого утром. Средство работало хоть и верно, но медленно и вдобавок негладко. Кожа Мгави меняла цвет неравномерно, лицо пошло такими пятнами, что жутко было смотреть. Ну как есть котёнок гиены, к тому же ещё и больной. Мгави отчаянно мутило, до кругов перед глазами и зубовного скрипа…

– Терпи, Чёрный Буйвол, – усмехнулась Мамба и посмотрела на стену, где над алтарём расположилась целая галерея портретов. – Не правда ли, господа?

Господа ей не ответили, по крайней мере вслух. Отец Костей [19]19
  Он же Барон Суббота – Большой Джентльмен Королевства Смерти и Мёртвых. Изображается как чернокожий человек во фраке, с тростью и сигарой.


[Закрыть]курил свою сигару, Мартин Лютер Кинг думал думу об эмансипации негров всех стран, а надежда и опора заирской нации генерал Мобуту Сесе Секо, [20]20
  Государственный деятель, который придал каннибализму современный оттенок, заведя обычай поедать своих политических противников


[Закрыть]видимо, просто предавался приятному пищеварению. Ну что ж, молчание – знак согласия.

– Теперь ты! – Мамба ожгла взглядом Облегчёнку, рассеянно листавшую Библию. – Хватит, всё равно ничего не поймёшь, я тебе на словах всё растолкую. Если только у тебя ещё не все мозги отсохли…

Взгляд и голос обеамыдышал беспредельным презрением. Вот ведь Белая Коза. Ни прибавить, ни убавить. Дивный образец своей расы. Безнравственность, отсутствие манер, непроходимая глупость… а внешность! Словно про неё были эти стихи, написанные талантливой чёрной рукой:

 
Лицо, ещё словно посыпанное белой золой —
Позеленевшее, как у трупа,
Страшное, будто маска
Колдуна, танцующего в полночь;
Губы – точно их в кровь разбили;
Волосы – прямые, как прутья;
Кожа в опалинах, как у лисицы,
Которой факел под хвост воткнули,
Чтобы из норы её выгнать… [21]21
  Стихи Окот п'Битек, Уганда.


[Закрыть]
 

– Иду, уважаемая старшая партнёрша, иду. – Облегчёнка осторожно положила на стол Библию, встала с кресла и приблизилась к Мамбе, мерившей её взглядом. – Слушаю вас.

Одета она была в этаком развратно-сексуально-академическом стиле. Вроде бы строгий деловой костюм, но – с микроскопической юбкой. Вроде бы галстук – и тут же просвечивающая блузка, не скрывающая отсутствия нижнего белья. Вроде бы собранные в скромный пучок волосы, неброские очки – и пряные французские духи, способные даже мертвеца заставить выскочить из гроба.

– И повторяю, – приказала ей Мамба. Сощурилась и властно повела рукой. – И запоминаю! – Голос её зазвенел силой, обрёл полёт и превратился в песню: – Я люблю Иисуса! Я люблю Иисуса! Все струны моей души поют гимн Иисусу!

– Да, да, все струны моей души, – слегка раскачиваясь, сипло повторила Облегчёнка. Со стороны она была похожа на послушную заводную куклу. – Иисуса я люблю, Иисуса я люблю! Гимн поют все струны моей души…

– Танцует от радости мое сердце. – Бёдра Мамбы мощно задвигались, обещая далеко не молитвенный экстаз. – Славься, Сын Божий, славься! Аллилуйя! Аллилуйя! Аллилуйя! Славься на все четыре стороны света…

– Аллилуйя. – Облегчёнка тоже пустилась в пляс, бёдра ее выделывали явно не танцевальные движения. – Слава Твоя над трясинами и болотными топями… Аллилуйя! Аллилуйя! Аллилуйя!

– Ну вот и ладно, – совсем другим тоном произнесла Мамба, и её рука отдала новый приказ. – Закрой рот, сконцентрируйся и продолжай в том же духе. Давай, давай, давай, шевели ногами. Вот так, вот так, вот так… – Посмотрела на самозабвенную пантомиму Облегчёнки, удовлетворённо хмыкнула и снова обратила своё грозное внимание на азиата. – А ты, бездарь, может, тоже в пляс хочешь? Брюхо порастрясти?..

В это время в кабинет вернулся страдалец Мгави. Вернее, ввалился, цвет его лица вызывал мысли о зелено-буром камуфляже. Дедовское средство было снадобьем не для слабаков.

– Всё ещё негр, – недовольно покачала головой Мамба, указала ему на диван и покосилась на Облегчёнку, извивавшуюся в углу. – А ну, голос!

Голос раздался немедленно, будто обеаманажала некую кнопку. Слова всё так же пребывали в резком контрасте с вакхическими откровениями танца:

– Иисус! Иисус! Мы любим Тебя, Сын Божий! Любим! Отныне и во веки веков! Аллилуйя, Сын Божий, аллилуйя! Отныне и во веки веков!

– Всё, заткнись, – брезгливым жестом «выключила» её Мамба. – Готова. Завтра отбываешь. Катись… – Облегчёнка, приплясывая, вышла, и хозяйка кабинета вплотную занялась Мгави. – Ну что, котёнок гиены, хреново тебе? Пора тебя поправлять… Я тут супчик сварила. Хороший супчик, густой, как дядя учил. С печенью, с сердцем, с мозговой косточкой…

Мгави прислушался к себе – и вдруг облизнулся.

– Да, да, Чёрная Корова, – сказал он, и в устах потомка Чёрного Буйвола прозвище толстухи прозвучало как комплимент. – Ты всегда знаешь, что мне нужно. С печенью, с мозговой косточкой…

В это время зазвонил телефон.

– Чёрт, – ругнулась настроившаяся на трапезу Мамба, взяла мобильник, секунду послушала и почему-то перешла на иврит. – А-а, генерал, шалом, шалом… Как? Ага. Сколько? Ясно. Кого, кого прислать?.. Давай по буквам, связь говно… Марокко, Уганда… А-а, мурру! Без проблем. Фото подгонишь? Уже отправил? Так-так… – Спрятала мобильник, подошла к столу, турнула из-под лампы пригревшуюся паму. [22]22
  Пама – смертоносная рептилия, в предыдущей книге романа убившая одного из персонажей.


[Закрыть]– А ну, брысь под диван, да спрячь зубы – вырву!

Включила ноутбук, получила почту, распечатала письмо, открыла вложенный файл…

На экране возникло фото красивой, хотя и неулыбчивой белой женщины в форме подполковника Российской ФСБ. Краткая подпись гласила: «О. В. Варенец».

Варенцова. Пропавшая грамота

Утром, когда Варенцова принимала душ, к ней, дёрнув лапой дверь, наведался Тихон.

– Привет, баловник, – обрадовалась Оксана. – Спинку потереть?

Многие коты любят наблюдать за хозяйским омовением, но сами всячески избегают воды. В отличие от большинства, потомок камышовых охотно плавал в ванне и норовил забраться под душ. Сами понимаете, дельта Нила, камыши, то бишь папирусы, ну и гуси, опять-таки водоплавающие…

Оксана даже огляделась в поисках затычки и задумалась о температуре воды, но кот под душ не пошёл – против всяких ожиданий, целеустремлённо нырнул под ванну и взялся скрести когтями. Понятное дело, Оксане мигом полезли в голову очень нехорошие мысли. Как была, голая и мокрая, она выскочила из ванны и крепко схватила рыжий извивающийся хвост.

– Ты что же это, гад, делаешь?..

Тихон истошно взвыл, но на хозяйскую руку не покусился, а ещё через секунду Оксана поняла, что перед котом придётся извиниться. Он и в мыслях не держал устраивать под ванной несанкционированный сортир. Тишка цепко держал в когтях добычу: общую тетрадь. Пыльную, грязную, мятую, обтрюханную… Оксана повертела её в руках. Гостиничный санузел – определённо не то место, куда может случайно завалиться тетрадка постояльца. Ну, разве что он вздумал подражать Дарье Донцовой и начал с того, что устроил себе «рабочий кабинет» прямо на унитазе. [23]23
  В период борьбы (по счастью, успешной) с тяжелой болезнью мужественная писательница действительно некоторое время работала именно так.


[Закрыть]

– Котяшка, не сердись… – погладила питомца Оксана и, не обращая внимания на лужу, потихоньку расплывавшуюся под ногами, заглянула в тетрадь.

Та сразу же разочаровала её. Вместо толстого вороха исписанных листов между затрёпанными обложками обнаружился всего один. И на нём чёрным гелем значилось: «19 октября. Предмет достал. Путь к терминалу узнал. Сегодня ухожу. Прощай, чёртов мир. Дьявол тебя трижды побери. Уверен, что ничего не потеряю».

Ещё присутствовала закладка –  прошлогодний календарь, стилизованный под карту Таро. Нарисован на ней был клоун в дурацком колпаке и разноцветных лохмотьях, шагающий по краю пропасти. По оккультной науке он, кажется, без обиняков назывался безумцем или дураком. С такого станется в счастливом неведении шагнуть непосредственно в пустоту. «А с другой стороны, кто его знает, сейчас возьмёт, да взлетит. Зря ли говорят – дуракам счастье…»

В этот день, будучи на службе, она выбрала момент и в лоб спросила своё прямое начальство:

– Николай Ильич, а кто до меня жил в моём номере?

– Хм, – как-то очень странно глянул на неё Забелин, и она поняла, что вроде бы простой вопрос ему не понравился. Однако – чекист как-никак – полковник виду не подал и ответил коротко: – Старший оперуполномоченный Сизов.

Он явно считал тему закрытой, но Оксана сделала вид, будто не поняла.

– И где он сейчас? – спросила она – Небось на повышение пошёл?

– Да нет, – Забелин помрачнел, – скорее на понижение. Пошёл на охоту и не вернулся. Болота же, их знать надо… Каждый год несколько человек… приезжие в основном…

Оксана вытащила найденную тетрадь.

– Николай Ильич, вы помните его почерк? – И пояснила: – Котик мой сегодня из-под ванны добыл.

– Та-ак… – Забелин взял, прочёл, покачал головой. – А мы вот хоть и с собакой искали, а не нашли. Надо было, видно, с котами… Я так и думал, что Сизов наш – туда…

– Куда? – нарочито вялым тоном, скрывая жгучий интерес, спросила Варенцова. – В болото?

– Вы, может, слышали, Оксана Викторовна, что у космонавтов, находящихся долго на орбите, иногда происходят труднообъяснимые вещи, – негромко отозвался Забелин. – Официально они об этом не распространяются, предпочитают не выносить сор из избы. Чтоб самим остаться в избе… Так же вот и у нас. Надеюсь, я понятно излагаю?

– Вполне, – улыбнулась Варенцова. – Чего уж не понять. В каждой избушке свои погремушки. Только ведь, Николай Ильич, и я теперь в этой избушке живу.

– У нас такие разговоры всё больше шёпотом… – разом понизил голос Забелин. – И в узком кругу. Будто бы чёрт знает где, в самой крепи болот, есть некое место. Место, откуда можно попасть в другой мир. Лучший, чем этот. Небось слышали про Беловодье, Китеж и так далее – этакую параллельную Русь? В общем, вроде бы есть и дверь, и дорога, и даже знающие, которые могут по ней провести. Только просто так они не проведут, им плату давай… какие-то там предметы силы, которые добыть очень нелегко… Примерно как в сказке: пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что.

У Оксаны слегка закружилась голова, она сразу вспомнила Краева.

– Ну а сами-то вы, Николай Ильич, в это верите? – тихо спросила она. – А то ведь кто ищет…

– Тот всегда находит ба-альшое приключение на свою попу, – усмехнулся Забелин. На Варенцову он смотрел испытующе. – Все, кто знает, – верят. А все, кто верит, – ищут. И ваш покорный слуга, и глава администрации, и майор Колякин, и вор Тянитолкай… И вы, когда поверите, тоже будете искать. Ту самую дверь. Чтобы хлопнуть и уйти. Потому что она существует. Сто процентов, что существует… Не случайно же здесь крутятся эти умники в чёрном… – На другом конце коридора послышались шаги, и Забелин умолк буквально на полуслове, а потом разом сменил тон на деловито-командный. – Я вас, товарищ подполковник, больше не задерживаю. Можете быть свободны. А тетрадочку попрошу оставить…

«Ну вот. Ещё один день как в песок…»

Оксана убрала в сейф секретные бумаги, поплевала на печать, чтобы не приставал пластилин, сдала ключи и отправилась в магазин.

«Беловодье, – думала она, в упор и совершенно незряче разглядывая пивной набор из плавников и обрезков разовой сёмги. – Дверь. Господи, да я бы прямо сейчас. С Тишкой под мышкой. Хоть куда– нибудь. Отсюда подальше. Даже не очень важно куда… Главное – подальше…»

В таких пораженческих настроениях она умудрилась дойти до самой гостиницы и, только протянув руку к двери, обнаружила, что на этой самой руке болталась совершенно пустая сумка, предназначенная для покупок. Ругнувшись про себя, Оксана вернулась в магазин, купила сёмужный набор и вполне закономерно добавила к нему бутылочку тёмного «Козла» – судя по цене, настоящего чешского. Что ещё требуется одинокой женщине на ужин?..

Номер, из которого нельзя было пойти в гости к Краеву, показался ей чужим, казённым и полностью непригодным для жизни.

– Ничего. Это всегда так, – по давней привычке вслух выговорила Оксана. – Новая работа, акклиматизация, опять-таки критические дни на носу… Ничего, сейчас мы это дело дедовским способом… – Накормленный Тихон дрых в кресле, и она машинально почесала ему горлышко. – Сперва чуток отдохнём, потом наденем комбез и вдарим пробегом по бездорожью… вёрст этак с десяток… Посмотрим достопримечательности, а заодно и негатив у нас выйдет потом. Котик, ты со мной?

Тишка лениво приоткрыл один глаз, словно желая сказать ей: «А как же! Куда ты без меня? Да и отягощение требуется небось?..» Но внезапно вся лень подевалась неизвестно куда, кот пружинисто вскочил на все четыре лапы, и в этот же миг постучали в дверь. Решительно, очень по-хозяйски, так, что даже дюймовая броня глухо возмутилась – бум, бум, бум!

«Господи, кого же это к нам принесло? – удивилась Оксана, быстро подошла к двери, хмуро глянула в глазок… и оторопела. Увидела своего давнего знакомца, не поймёшь, апостола или бомжа. Всё в том же ватнике, картузе, прохорях и ментовских, с красным лампасом, штанах. – Чур, чур меня…»

Вслух она спросила со всей решительностью:

– Кто там?

– Обслуживание номеров, – бодро отозвались из-за двери. – Это ведь номер полулюкс госпожи Варенец?

«Госпожи Варенец?»

Двигаясь как во сне, Оксана отдала засов, отперла замок, скинула цепочку:

– Заходите. Какими судьбами?

– О! Воистину судьбами… – Бомж вошёл, слегка поклонился, кинул взгляд по сторонам. – Книжечку-то мою дарёную, вижу, до сих пор не покинули. В тумбочке справа на верхней полочке лежит… – Подмигнул, снял с плеча гигантскую – на авианосце палубу драить –  швабру, заелозил по полу. – Не кочегары мы, не плотники, но сожалений горьких нет. А мы…

Он замолчал.

– И кто же вы? – тихо спросила Варенцова. Книга Краева действительно лежала там, где сказал блаженный Никита. И дверца тумбочки была плотно закрыта. Воображение успело нарисовать Оксане вора-форточника с наклонностями бесплотного духа, потом секретную службу и крохотные камеры по всем углам, потом…

– А это, милейшая Оксана Викторовна, как посмотреть. Всё зависит от точки отсчёта. От системы координат. Для кого-то я ангел-хранитель, для кого-то – ничтожный бомж, для кого-то – любящий супруг… А лично для вас, уважаемая, я исполнитель желаний. Тех самых, невысказанных, затаённых…

Оксана почему-то совершенно не удивилась. Просто отметила про себя, что странноватые события последних дней, кажется, обретали логическое завершение.

– Можно загадывать? – без малейшей издёвки спросила она. – У вас как – три желания? Или?..

– Одно-единственное, – поднял палец блаженный. – И за плату. Котик у вас сильно смышлёный…

«Тишку тебе? А ху-ху не хо-хо?» – мысленно возмутилась Оксана

– …однажды вам монетку принёс.

– Монетку? – Варенцова пристально сощурилась на неожиданного посетителя, будто впервые увидела. – Значит, любое?..

…Есть хорошая книжка польского писателя Сапковского, называется «Ведьмак». По этой книге сделали вроде бы неплохой фильм, и в нём есть такой эпизод. Ведьмак спасает от расправы маленького дракона, и тогда взрослый дракон – очень могущественное существо – принимает человеческий облик, является к нему и в благодарность предлагает просить всё, что тот захочет. Ведьмак ничего не говорит, лишь молча смотрит на него, и человек-дракон спустя некоторое время тяжко вздыхает: «Я могу почти все. Но вот этого – прости, не могу…»

– Эх, Оксана Викторовна… – скорбно опустил глаза блаженный Никита. – Они слишком далеко… Не в моей компетенции. Желайте чего-нибудь пореальней, ну там, президента в мужья. Или гоните меня в шею, я не обижусь…

– Тогда, – вытерла мокрые глаза Оксана, – сделай так, чтобы писатель Краев полностью выздоровел. Чтобы эта раковая опухоль… без следа… и чтобы никогда больше…

– Тю, девка, ты чего? – Брови бомжа взлетели под картуз. – У самой-то с головкой всё ли в порядке? Он те кто?.. Брат, сват? Вы ж с ним даже не целовались ни разу! И вообще, Краев твой – тот ещё элемент, с бонусом… слишком много знает… Нет, даже не проси, не буду, не стану. Другое желание давай.

 – Не будешь, так и не надо, колхоз – дело добровольное, – оскалила зубы Оксана. – Небось монетка не залежится. Не ты, мил человек, первый, не ты последний. Нынче исполнителей желаний куда ни плюнь…

И ткнула пальцем куда-то вверх. Правду люди говорят: хороший блеф страшнее пистолета.

– Ну, ты это, желанная, того, не серчай, – пошёл на попятную Никита. – Ежели тебе так уж надо, мы это, мы того… сделаем. Поправим башку писателю твоему. Только денежки вперёд. Без предоплаты нынче никак…

– Легко. – Оксана вытащила монету, взвесила на руке, подкинула, отдала. И добавила без угрозы, просто констатируя факт: – Обманешь – найду.

– Тю, девка, да ты чё, у нас всё на доверии, – вроде бы обиделся блаженный. – Я же что, я себе разве враг? Об имидже своём не думаю?.. Нет уж, что обещаю, то делаю…

Он бодро отсалютовал шваброй, подмигнул коту и стремительно вывернулся в коридор. Такую грязь оставил на полу, любо-дорого посмотреть…

Оксана задумчиво заперла железную дверь…

В ореоле мистики и чертовщины к ней в первый раз за много лет постучалась надежда.