Текст книги "Бывшие. Первая жена (СИ)"

Автор книги: Мария Устинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

Я закрываю глаза. Рот сам собой открывается, когда Ян накрывает меня собой. Кровь бурлит от эмоций. Это не похоже на секс ни с одним мужчиной, который был до этого… Адреналин. Страсть. Я мгновенно возбуждаюсь, словно Ян переключил выключатель, и сейчас похожа на похотливую сучку, готовую только потому, что он меня захотел.

У него властные руки.

– Ян… – дрожащим голосом, выдыхаю, когда он подхватывает под колено мою ногу и загибает так, как ему нравится.

Мне страшно. Это больше похоже на животное безумие, чем на любовную встречу. Ян не слышит меня. Когда он проникает в меня, голос отшибает. Чувств столько, что они пляшут на коже мурашками. Я ничего не могу даже дышать, обнимаю его за плечи, бережно, помня про травму – от нее навсегда останется след, и безмолвно кричу, пока он жадно трахает меня.

Я хорошо помню первый секс с Яном.

Бывают чувства, которые перечеркивают все, что было раньше. И то, что будет потом – всего лишь бледная их копия.

Это со мной и произошло.

Может быть, мы идеально подходили друг другу, как две половинки одной души и два тела, способные дарить несравненное удовольствие. А может, всему виной эта ситуация. Не только я вошла в сердце Яна гарпуном, зазубренным крючком, но и он в мое тоже.

Мне не с чем сравнить ту ночь. Он взял меня напролом. Я никогда не видела такой одержимости. Его мышцы были напряжены до предела, так, что начали дрожать. Я забыла, что он ранен и оставила следы ногтей на спине… Он оставил мне синяки на бедре и укус на шее.

Самый безумный и чувственный секс в моей жизни.

Я только поняла, что означает «небо в алмазах».

Ян показал мне это и даже больше.

Насытился он мной часам к трем ночи. Мы уже переместились в спальню: после первого раза Ян не дал сходить в душ, а на руках – как тогда, к машине, когда сбил меня – отнес в спальню. Я была горячей, голой и доступной. Чем Ян и воспользовался снова… К трем часам он окончательно меня вымотал. Кончая под ним, я закрыла глаза и почувствовала, что влюбилась, как кошка.

Мой Ян, об которого я была готова щекой тереться, чтобы он обратил на меня внимание. Была готова на все. Благодарность, восхищение, страсть – все слилось в дикую влюбленность, которая снесла рамки приличия…

Отдыхая после последнего захода, потные и влюбленные, мы лежим в постели. В теле ни намека на скованность и холод после «студии», только сладкая нега. Я безумно устала и глаза слипаются. Ян дышит мне в щеку. Тяжелая рука лежит на ребрах.

– Как ты меня нашел? – шепчу я.

Этот вопрос волнует сильнее всего. Не «Ты любишь меня?» или что-то в том духе. А как он смог меня вытащить. Сердце пульсирует от благодарности, а низ живота от кое-чего другого… Отблагодарила на славу.

Ян нависает надо мной.

Я уже влюбилась в этот взгляд. И очень остро ощутила в тот момент, какой будет боль, если он все знает.

Смотрю ему в глаза и мир разлетается на осколки.

– По камерам. Когда прислал к тебе охрану и понял, что тебя похитили.

– Охрану? – не понимаю я. – А что произошло в клубе, Ян?

Этого я действительно не понимаю.

Что произошло?

– Я не знаю, – он вздыхает, облизывая губы. – Не забивай голову, Олененок. Тебя похитили те же люди, что напали на меня в клубе. Их целей я не знаю. Но выясню в чем дело.

Не выяснишь.

– Кого-то… поймали?

Я перестаю дышать. Сердце замирает, и я перепуганная: от подвальных воспоминаний и страха, что Ян меня обличит.

– Двоих, кто тебя похитил. Пока я тебя трахал, им ломали кости, – он садится на кровати, прикрывшись простыней и смотрит на часы. – Мне нужно позвонить, Олененок.

О, боже…

Валюсь в постель, как только он выходит, обернув бедра простыней. Без одежды он так красив: мускулистая спина с неглубокими ямочками на пояснице и хорошо проработанные мышцы. Пока его нет, умираю от страха.

Его пытались убить в клубе.

Убить.

Удавку набросили!

Если он узнает правду от тех уродов, то кости будут ломать уже мне. Я слышу, как Ян говорит по телефону за неплотно закрытой дверью. Луна бросила свет и тени на пол, они колышется и кажется, что из-под двери лезет тьма… Тьма, который был полон этот сраный дом, который стал мне тюрьмой и почти могилой.

– Им заплатили, чтобы они похитили тебя и надругались под запись.

Привстаю, со страхом глядя на Яна. В темноте не видно лица и кажется, стук моего живого, насмерть перепуганного сердца разносится по всему дому.

Ян приближается, а я жду чего угодно вплоть до пощечины.

Глава 5

– Я был их целью. То, что случилось с тобой… месть за неудавшееся покушение и попытку отрезать мне палец. Прости, Олененок.

Ян садится на кровать и целует в шею. Я выдыхаю…

Он ничего не знает.

Думает, я ни при чем. По щеке сползает слеза облегчения. Ян снимает ее подушечками пальцев.

– Не плачь, милая. Я его вычислю. Что ты хочешь сделать с теми, кто тебя похитил?

– Не знаю… – трясу я головой.

Меньше всего я думаю о мести, хотя ненавижу тех подонков.

– Просто намекни.

– Я хочу, чтобы их не было… – заметив темный блеск в глазах, добавляю. – Я не это имела в виду…

– Но я тебя понял.

Больше я о них никогда не слышала. И не спрашивала Яна, что случилось с теми людьми. Я боялась говорить об этих событиях после той ночи.

– Ты меня с ума свела… – шепот в спальне, полной темноты и лунного света, сводит с ума и меня.

Я от него дрожу, как девочка. Словно впервые в постели с мужчиной. Такие чувства будит Ян Горский.

Он трахает меня, я вся в поту и в холодных мурашках. Эйфория смешивается во мне со страхом.

– Ты переезжаешь ко мне, – шепчет он, распластавшись по мне после оргазма.

Он жмурится, когда кончает. Немного со злостью, обнажая зубы. Это очень ему идет. Одно из самых сладких воспоминаний о Яне, которое я пытаюсь выгнать из памяти…

Я не спорю.

Как будто я сумею уйти сама из дома, полного охраны, где за порогом бегают натасканные овчарки… Тогда я еще мечтала об этой клетке. Казалось, с Яном будет хорошо где угодно. Даже в доме, из которого не выйти.

После нашей первой ночи он меня не отпустил.

Даже вещи не дал забрать.

Не знаю, почему его так перемкнуло. Герман рассказал детали, как я рыдала голая перед камерой. Показания уродов так подействовали. Но он берег меня, как сокровище. К сожалению, даже самый красивый бриллиант в сейфе видит всего лишь четыре стальные стенки. И достают его лишь изредка, чтобы полюбоваться.

В старую квартиру я не вернулась.

Даже вещи не забрала: их привез Герман, большинство отправилось в помойку.

Через несколько дней пришло сообщение от Альбины Борисовны. Даже позвонить не потрудилась.

«Ты сильно подвела меня, дорогая. У меня огромные проблемы, я вынуждена уехать. Ты отчислена, я приложила усилия к тому, чтобы образование ты не продолжила ни в одном уважающем себя учебном заведении. О пути на сцену можешь забыть».

«Да пошла ты, старая карга», – дрожащим пальцем пишу ответ, но он улетает в пустоту.

Номер отключен.

Вскоре я узнаю, что отчислена за… прогулы. Я ни одной пары не пропустила! Но молчу, сжав зубы. Даже к Яну не обратишься за помощью… Иначе слишком много придется объяснять.

– Ненавижу, – бормочу я, еле сдерживая слезы.

Я у окна в гостиной. Оно выходит в розовый сад, мокрый от дождя. Запах волшебный – как из сказки.

Но попала я, черт возьми, не в сказку, а в филиал ада!

Ян должен прийти после шести.

Я жду его как верная собака. И скажу правду: я бы ждала его всю жизнь, глядя на мокрые розы, если бы не это черное пятно в прошлом. Самые страшные недомолвки всегда разрушают отношения. Я не знаю исключений.

– Моя сладкая, – Ян целует меня, как зверь. – Олененок…

Уже прошло два месяца с нашей встречи. Я почти успокоилась. Поверила в безопасность. Ян ничего не узнал. Не говорил со мной о том, что случилось. Он был одержим мной, моим телом и хотел заодно и душу.

– Выходи за меня… – шепчет он, целуя шею.

И снова меня обливает волнами эйфории и страха.

– Так быстро? – шепчу я, ловя в ладони слегка шершавые от щетины щеки. – Ты уверен?

Из внутреннего кармана Ян достает коробку для кольца. Черный бархат. Внутри кольцо с бриллиантом. Не маленьким. От него застывает дыхание в груди.

Я таких больших не видела. Ни в ювелирных. Ни у подруг. Никогда.

– Я каждый день о тебе думаю, – шепчет Ян, глядя в глаза и я вижу, что он не рисуется, не играет, он правда хочет этого. – Каждый проклятый день срываюсь домой, чтобы быстрее увидеть тебя, Олененок. Я забросил всех. Подруг, бизнес. В моей голове только ты…

Стальной взгляд неумолим.

– Так что, я уверен, Вера. Ты должна стать моей женой.

Последние слова он прошептал на ухо. От жаркого шепота бегут мурашки. Я была влюблена. Счастлива. И позволила надеть на себя кольцо.

– Свадьба через месяц.

Не знаю, почему он захотел на мне жениться. Думаю, Ян не лгал, когда говорил, что я захватила его мысли. Все свободное время он тратил на меня. Трахал, стерег и наслаждался тем, что я его… С точки зрения Яна Горского я заслуживала кольца, потому что, как узнала позже, я была первой женщиной, которая настолько его увлекла.

В его вкусе. Одевалась так, как любил он. Пахла, как любил он. Была нежной, беспомощной и слабой… Идеальной для него.

Я еще верила, что брак с Горским защитит меня от бед.

Для его окружения наша свадьба прогремела, как гром среди ясного неба.

Этого никто не ждал.

Я не общалась с его друзьями и партнерами. Ян, как паук, утащил меня в логово и там прятал. Свадьба стала первым выходом в свет.

Итальянское белое платье, фата до пола. Все выбрал и оплатил Ян.

Свадьбу распланировали с утра и до ночи, когда мы должны были уединиться в спальне. Гостей не меньше тысячи. О свадьбе писали в газетах. К счастью, я никого не пригласила.

Из родни осталась двоюродная сестра, но ее деревенская натура мало подходила столичной свадьбе. С подругами мы учились и я боялась их звать. Мало ли что сболтнут, до Яна дойдут ненужные слухи…

Наверное, свое счастье я осознала в утро, когда оказалась на ступеньках шикарного отеля с Яном, где был снят зал для торжественного бракосочетания.

Я – самая счастливая невеста в городе. Выхожу замуж за богатого влиятельного мужчину, которого полюбила всей душой. Он спас меня от страшной участи. Мой смелый и мужественный Ян…

Этот миг, полный солнца и счастья, навсегда остался самым ярким моментом нашей совместной жизни.

Я допустила вторую ошибку.

Поверила в счастье.

Помню, как в полночь я стою и дрожу в нашей спальне. Я уже его жена. Официальные мероприятия окончены. Но я еще в полном убранстве невесты. Ян передо мной, готовый сорвать фату…

– Моя сладкая…

Он расстегивает пиджак, пожирая меня глазами.

– Я люблю тебя, Олененок… – Ян целует меня в губы, языком проникая в рот, дыхание сбивается…

Он очень хочет меня – свою жену.

И я мечтаю о том же.

Нас прерывает стук в дверь.

Неожиданный, и… страшный.

Кто, мать вашу, может ломиться в спальню олигарха в брачную ночь?

– Подожди, Олененок, – с тревогой говорит он и идет к двери.

– Ян! – раздается сильный, хоть и пустой голос Германа. – Прошу прощения. Это срочно!

Ян открывает.

О чем-то говорит с телохранителем.

– Пришло полчаса назад. Это везде… – Герман показывает экран телефона, на котором что-то проигрывается…

Какая-то запись.

Стою, качаясь. Ноги не держат. Интуиция предупреждает, что это за видео. Я вот-вот упаду в обморок, когда Ян оборачивается и смотрит на меня.

Я все понимаю по этому взгляду.

Пронзительному. Недоверчивому. Взгляду хищника.

– Подожди за дверью, Герман… Я должен поговорить с женой.

«Прости, Ян, я все объясню…»

Мысли и оправдания проносятся в голове, пока Ян приближается. Я делаю шаг назад, выставив перед собой руки.

– Ян… – шепчу, когда он поворачивает телефон экраном, и включает.

– Меня зовут Вера, я актриса. Меня наняли, чтобы я познакомилась с Яном Горским, и…

– Выключи, – прошу я. – Молю, Ян, выключи это…

Хотите расскажу, как жизнь превращается в ад?

Я знаю об этом все.

Жизнь с Яном, которую я успела выстроить в голове, рушится. Наше счастье, дети, доверие, все наше будущее… Нужно было соврать. Сказать, что нет, это неправда, меня заставили…

Но он бы не поверил.

Я вижу ответ в его глазах.

Ян сволочь, но не дурак. Он бы все равно докопался до правды.

– Я люблю тебя, – обреченно шепчу я, пока он приближается.

Сердце бьется в груди, как ненормальное. Я тороплюсь, словно боюсь не успеть сказать главное. Я обречена, я это понимаю. Обмануть такого человека и выйти сухой из воды ни у кого бы не получилось. Я считаю себя везучей, потому что выжила.

– Прости меня, – тихо плачу я и сама опускаюсь на колени, когда Ян подходит.

Обеими руками обнимаю его ноги, уткнувшись в них лбом.

Я сделала это не специально.

Это был порыв – попытка вымолить прощение. И, думаю, только это остановило Яна от пощечины или чего похоже. Иначе он бы мне врезал. Он хотел расправы – я по глазам видела.

– Прости, прости… Я все объясню, Ян. Я не знала, что все так далеко зайдет… Не знала, что они хотят убить тебя!

Хуже всего было тяжелое молчание.

Его не трогают мои слезы. Он ничего не спрашивает.

Ян стоит, опустив голову, пока я рыдаю на коленях и прошу прощения. А в душе жжет чудовищный страх последствий и боль за разбитую любовь. Я понимаю, что уже ничего не склеить. Не исправить. Я не знаю, что будет дальше.

Ян хватает меня за волосы на затылке и заставляет встать. Ладони лежат на его груди. Мышцы как железные. Он напряжен, как хищник перед атакой. Рот сжат. Глаза похожи на лезвие ножа, поднесенного к горлу…

Я его взгляд в ту минуту не забуду.

Умирать буду, вспомню глаза Яна. Глаза такого же обреченного человека, как и я.

Я думала, он убьет меня.

– Ты останешься здесь, чертова шлюха, – тихо говорит он, пока я глотаю горячие слезы. – А я поеду к своей секретарше, раз ты обломала мне первую брачную ночь. С тобой разберусь утром, уяснила?

Ян уходит, не оглянувшись. Самая паршивая ночь в моей жизни. Меня отпускает через час-другой. Когда страх становится терпимым, и я снова могу думать, понимаю, что произошло…

Он уехал спать с другой женщиной.

Прямо мне сказав об этом.

Наверное, Ян считал я не имею права оскорбиться.

Да, я виновата, что ввязалась в авантюру. Но я не понимала, насколько все было серьезно. И я не предавала его. Если бы он остался и меня выслушал, я бы все это рассказала!

Но Ян не захотел разбираться, а уехал зализывать раны к другой.

– Сволочь… – шепчу я, размазывая тушь.

И представляю, что пока я тут подыхаю, он трахает свою безотказную секретаршу.

Это оглушает меня.

Я его ранила, я была виновата. Но эта деталь показала, что не так уж он и ранен. Ян вышвырнул меня без сожалений и сразу утешился с другой. Не так уж ему и было больно. Не больнее, чем мне.

Я сидела на краю кровати, так и не сняв свадебного платья. С потеками туши на лице. Я ничего не ощущала и это пугало. Даже боли не было, только оцепенение. В таком виде меня и застал Ян утром: пьяный, уставший и злой.

Он бросает расстегнутый пиджак на кровать. Воротник рубашки расстегнут и от нее пахнет выветрившимся «Шансом». На шее что-то вроде царапины или засоса. Секретарша на славу постаралась.

Это было похоже на мгновенный наркоз. Заморозку. Я перестала чувствовать вообще что-либо, когда увидела, что этой ночью у него все было всерьез с другой…

Я слежу за ним и не верю.

Он расслабленный, и я его злю. Ян расстегивает браслет часов на руке, выкладывает на стол бумажник и мобильный. Он ведет себя так, словно меня нет в спальне.

Я пустое место.

Как мебель или даже надоедливое пятно на любимых обоях. Ошибка. Ненужная первая жена.

– Кто тебя нанял?

Голос низкий. Как чужой.

Слежу за ним заплаканными глазами, но не могу поймать его взгляд. После этого Ян почти никогда не смотрел мне в глаза, только в качестве угрозы.

– Ян?

Я больше не хочу умолять и просить прощения. Не после ночи, которую он провел с другой. Я просто хочу, чтобы он посмотрел на меня.

– Ты должна уяснить, Вера. Ты просто отвечаешь на вопросы. Иначе с тобой будет говорить Герман, с ним ты запоешь сразу.

Что, твоя охрана выбьет мне зубы и сломает кости, как тем людям?

Я ему верю.

– Я и так все скажу… Не надо, Ян.

Жаль, рассказать нечего. Я слишком мало знаю. Но я говорю: о предложении преподавательницы, о том постыдном кастинге, нашей первой встрече, как не ожидала, что меня вытолкнут перед машиной…

Мне кажется, Ян поверил благодаря тому, что сам все видел. Или этому странному звериному чутью, которое всегда помогало ему выпутываться из передряг…

Он стоит у окна ко мне спиной. Размышляет. В спальне висит пауза, у меня гудит голова от слез и недосыпа. Я готова ко всему.

Правда.

Не удивилась бы, если бы Ян вышвырнул меня на улицу или запер в подвале.

– Я не могу развестись с тобой сейчас, – сообщает он. – Не на следующий день после свадьбы. Сейчас приедет нотариус, мы подпишем брачный договор…

Я смотрю ему в спину.

Ну посмотри ты на меня, Ян!

Что ты делаешь, просто убиваешь равнодушием.

– Развод будет через год. Пока ты моя жена… Делаешь, что тебе говорят и сидишь тихо. Иначе тебе лучше исчезнуть. Надеюсь, я доходчиво объяснил?

Из спальни Ян съехал, словно я прокаженная: запятнала его постель. Он переехал в другое крыло, чтобы я не слышала, как он водит женщин. Мы подписали брачник, по которому мне не полагалось ничего. Интересно, что подумал нотариус, увидев заплаканную невесту в платье? Он делал вид, что все в порядке.

Как и все, кто бывал в доме.

За тот год я мало видела людей и почти ни с кем не говорила. Зато смогла все обдумать, снять розовые очки и переосмыслить жизнь.

За тот год Ян почти полностью меня уничтожил.

Я помню свои слезы и решимость, с которой говорила себе, что обязательно все переживу. Не учла я одного.

Что Ян вернется.

Около месяца я торчу в четырех стенах. В душе такой ужас, что говорить нечего… Я тогда еще не знала, что эти черные чувства и безнадега – начинающаяся тяжелая депрессия, из которой я нескоро выйду. И случилось то, после чего я стала бояться Яна пьяным.

– Вера, – стук в дверь испугал.

Он стучал не деликатно, а бухал кулаком. Я в постели и не хочу вставать: уже за полночь, видеть Яна не хочется.

Думала, он постучит и уйдет.

Слишком больно его видеть. Месяц я пробыла одна, пока он обо мне вспомнил. Как кукла, которую можно снимать с полки, когда хочется.

– Если ты не откроешь, я вынесу дверь к чертовой матери!

Зря я ему тогда не поверила.

Дверь сломал Герман через минуту после его воплей.

Сломал, взглянул на меня, и ушел.

Ян был пьян, в черном халате, словно вспомнил обо мне в постели.

Я сразу поняла, зачем он пришел. И села, завернувшись в покрывало. Я надеялась, он свалит к чертям…

– Уходи!

– Надеюсь, еще помнишь, что ты моя жена, – хрипло напоминает он, развязывая халат. – И у тебя есть супружеский долг. Пора отдавать, Вера.

Глава 6

– Я тебе не жена. Сам назвал меня шлюхой…

Глупая попытка уязвить того, кто сильнее.

Тем более, напомнить о сказанном.

Ян хватает за руку, потом останутся синяки, и тащит к себе. Вблизи от него сильно несет алкоголем.

– Ну так займись своей работой, шлюха, – рычит он. – Ты в моем доме. Если я захочу, ты никогда отсюда не выйдешь!

Как те, что должны были меня изнасиловать. Они ведь исчезли. Помню свой страх в тот момент: в горле пересыхает, наверное, стоило уступить ему, чтобы отвалил. Но я слишком боюсь и ненавижу его.

Ян тащит меня к себе, другой рукой развязывая халат, и я понимаю, что он предлагает отсосать ему. Без всяких прелюдий, уговоров, где-то у себя в душе он уже решил, что я теперь никто. Что можно предлагать такое, хотя еще недавно носил меня на руках…

– Я не хочу! Отпусти!

– Да? Раньше хотела. Шлюх не спрашивают, Вера! А раз меня угораздило жениться на тебе, отрабатывай!

– Какая же ты сволочь!

Я его ударила.

Не сильно, думаю, если бы он хотел, ответным ударом мог бы уложить меня. Он оттолкнул меня, и я упала на кровать. Распахнулся халат, открывая нижнее белье…

Ян нависает надо мной.

Рот открыт, от него пахнет алкоголем, а взгляд жадно скользит по изгибам тела. Он всегда меня хотел сильнее, чем сам себе признавался. Ненавидел меня, ходил к другой, но отказаться не мог. Его страсть была сильнее разума. И его бесило, что он не смог с собой справиться: вырезать чувства ко мне из сердца, как это всегда срабатывало с другими.

Я замахиваюсь, но Ян успевает перехватить руку. Пришпиливает к кровати, словно я бабочка.

– Отпусти!

Он тяжело дышит.

– Не мешай смотреть.

Он не может оторвать взгляд от быстро вздымающейся груди, талии, изгиба бедра, пока я извиваюсь под ним. Смотрит на соски, просвечивающие сквозь бежевое кружево.

– Я тебе не собственность!

Только теперь он смотрит в глаза. Абсолютно холодно, никакой любовной поволоки.

– Ошибаешься, Вера. Пока ты моя жена, ты принадлежишь мне, ты знаешь это.

Слова лишают меня сил. Напоминают о первой брачной ночи. Я действительно принадлежу ему и слушаюсь, пока он меня не отпустит. Это уговор за ложь. За то, что подставила и его чуть не убили. Я обмякаю, но, когда Ян хватает меня за лицо и жадно целует, снова дергаюсь.

– Ты хочешь меня? – опаляет ухо шепот.

Как тогда – в клубе, а затем в нашей постели. Он уверен, что да. Целует шею, не обращая внимания на то, что я ною сквозь зубы и напрягаю запястья, придавленные к кровати. Он сильнее, намного сильнее.

– Не надо, Ян! Пожалуйста! Я не хочу!

– Не ври, – шепчет он в ямку над ключицей. – Ты хочешь. Меня все бабы хотят.

Я плачу, пока он целует грудь, ах, если бы его это трогало… Яна Горского это только распаляет, он без ума от слабых женщин, попавших в ловушку…

В бедро упирается что-то твердое. Как камень, черт возьми. Ян дико возбужден. Чтобы залезть мне в трусы, отпускает руку. Я пытаюсь ударить – бесполезно, и когда он спускается ниже, стягивая трусы, бью ногой. Пятка попадает по лицу, Ян отшатывается, привстав на колени. Взгляд режет, как осколок стекла. Прижимает ладонь к губам и когда на коже остается красный отпечаток, зло выдыхает.

Я разбила ему губу.

– Убирайся, Горский!

– Ну и сука ты, Вера, – чеканит он.

Я насмерть перепугана. Отползаю от него, как от монстра, поджимаю ноги.

– Сука и шлюха. Пошла ты, – Ян вытирает кровь и выходит из спальни.

Хрен его знает, почему он остановился тогда. Может, был слишком пьян? Или кровь – это неэстетично?

Наверное, нужно было отсосать.

Только я не хочу быть хорошей и послушной девочкой. После того, как выйду отсюда, мне еще нужно будет как-то на себя в зеркало смотреть. А сосать тому, кого ядовито ненавидишь – это даже для шлюхи слишком низко. Им за это хотя бы платят.

Я плачу.

Самое страшное в этом доме – быть одной. Быть в его власти. Я боялась, что это не последняя попытка получить с меня «долг». Но после того, как я отказала ему в близости, он прописался у своей секретарши. Думаю, мстил за отказ. Не смог пережить, что не оценила его драгоценный член.

Получить оглушительный удар от человека, которого собиралась любить вечно, больно. Не все потом встанут на ноги. Мне повезло. Умирающая любовь не утащила за собой в могилу.

Ян жестоко поступил, но именно это меня спасло. Я решила, что не прощу его. Не дам шанса меня размазать. Хочет идти к секретарше – пусть. Пусть оставит меня в покое. Я признаю свои ошибки. Понимаю, что ничего не исправить. Единственное, чего я жду – нашего развода.

Через три месяца, когда меня допрашивал Герман, я была подавленной и чувствовала себя падшей женщиной. Меня съедало чувство вины. Ничего хорошего от разговора с доверенным телохранителем не ждала. Но надеялась узнать новости. Со мной ничем не делились. Я жила в изоляции.

Он был первым, кого я видела за последние месяцы.

– Я хочу, чтобы вы повторили свою историю еще раз.

– Вы его видели? – равнодушно спрашиваю я.

Герман поднимает взгляд.

– Яна?

– Да.

Он делает странное движение, словно жует что-то горькое. Его фирменный знак. Герман так делал во время сильных душевных переживаний. Ему ситуация тоже не нравилась.

– Вера, вернемся к теме.

Я его жена. Черт возьми, я с ним спала, любила его, а он поступил со мной, как с последней шлюхой! Даже хуже. Шлюхе платят и вышвыривают вон. Не держат в четырех стенах, игнорируя.

Я еще не могла поверить, что Ян настолько сволочь.

– Я же не на допросе, я его жена, Герман.

Ошибаешься, говорит взгляд телохранителя.

– Альбина Санина, – вдруг говорит он. – Я хочу еще раз услышать, что она вам говорила.

На Альбине Борисовне они зациклились. Я не понимала, почему. Теперь думаю, что она была единственной реальной ниточкой, связывающей с людьми, меня нанявшими. А они, в свою очередь, вели к заказчику.

Слишком сложная цепочка порой себя окупает.

– А я не хочу, – отвечаю я, по этим ремаркам понимая, что никого они не нашли. – Зашли в тупик, да?

Одновременно я испытываю неуместное злорадство, потому что распутать адский клубок в моих же интересах. Но Ян умеет вызывать противоречивые чувства. Хотелось вывести из себя эту чертову каменную скалу Германа, который вообще ни на что не реагирует… кроме как на нас с Яном. На нашу паршивую историю.

– Санина мертва, – вдруг выдает он с каменным лицом, и я давлюсь воздухом. – Исполнители изнасилования не сказали ничего стоящего. Мы не смогли выйти на организатора. Так что вы правы, госпожа Горская. Мы в тупике.

– Что с ней случилось?

– Ее толкнули под грузовик. Знакомый почерк?

Я кутаюсь в теплую кофту. Мне почти на все плевать, кроме того, что время идет и если буду хорошо себя вести, то скоро выйду. А пока это что-то вроде тюрьмы, где тебя гнобят каждый день. Не верь, не бойся, не проси.

– Мне плевать на нее. И на вас, Герман, тоже, – сглатываю. – И на Яна. Я просто жду развод.

Я не хотела помогать.

Я хотела, чтобы этот сраный Герман пошел вместе с Яном на хрен. Он тогда ждал за дверью. Интересно, если бы Ян меня изнасиловал, он был так и стоял, дальше слушая, как я ору? Босс ведь главный. Ему все можно.

– Вы считаете, после развода все закончится?

Тон окатывает, как кипяток. Именно так я и считала.

– Разве нет?

– У меня для вас плохие новости, Вера. Яна пытались не просто убить, а отрезать палец. Как вы считаете, для чего?

Настораживаюсь.

– Месть? – мямлю я.

– Боюсь, что нет. Доступ к отпечатку пальца Горского открывает много возможностей. Им не удалось достичь задуманного, а нам – выяснить, кто это. Это было дерзкое, не имеющее аналогов нападение, и уверяю вас, так просто организатор не остановится. У него была цель, и он ее не достиг. Понимаете? Конкретная цель, для которой был нужен отпечаток пальца Яна.

О, да, я понимала.

Это разговор первое, что выводит меня из долгого оцепенения после издевательств Горского. Хмурюсь, пытаясь заставить мозги соображать. Мне холодно и голова не варит.

– И что? При чем здесь развод?

– Дайте закончить. Тех, кто проводил кастинг мы не смогли найти, хотя проделали огромную работу. Кто-то грамотно замел все следы. Ваша вербовщица – мертва. Мелкие исполнители – тоже.

Вербовщица.

Вот как называлась работа Альбины Борисовны.

– Свидетельские показания, записи с камер – везде тупик. Против Яна работает очень профессиональный и опасный человек. К тому же мстительный, он выждал, – Герман тяжело вздыхает, – время до свадьбы и только тогда опубликовал компрометирующие записи, чтобы больнее ударить Яна, раз не удалось достигнуть целей.

– То есть слив – это просто была месть? – бормочу я.

– К сожалению, вас не просто снимали на видео, это была трансляция. В прямом эфире запись уходила на сторонний сервер, откуда ее скачали, и распространили в интернете. А также прислали партнерам, знакомым, сотрудникам Яна. Это огромный удар по репутации. Мы удалили все. Но на следующий день записи начали всплывать снова.

У меня кружится голова.

Я ощущаю себя избитой и изнасилованной – только ментально. Мне холодно, но уже не страшно. Просто тошно от себя, своего жалкого блеяния и красивого голого тела. На которое сейчас любой может посмотреть.

Опускаю взгляд.

Мне стыдно смотреть Герману в глаза. Он ведь тоже видел это видео и не раз. Рассмотрел меня во всех деталях, да?

Никогда я не ощущала себя такой грязной.

На всякий случай закрываю глаза рукавом, чтобы не плакать при телохранителе.

– Неужели вы думаете, что враг Яна остановится на этом? Я боюсь, Вера, что от вас могут избавиться, как от ненужного свидетеля, как было в случае с вербовщицей. Либо попытаются использовать снова. Но я бы не считал, что с разводом все кончится.

Правда оглушает.

Я считала дни, надеясь, что развод меня освободит. Оказалось, это свобода в темном лесу, полном голодных зверей.

– И что мне делать… – бормочу я.

– Помочь мне докопаться до правды. Если повезет, я успею выйти на заказчика до того, как Ян с вами разведется. Потому что после развода он не будет вас защищать.

Скормит меня врагам…

Ну а я чего ждала?

Я сижу с закрытыми глазами. Чтобы посмотреть на Германа требуется вся сила воли. Поднимаю взгляд, превозмогая стыд. Я думала, Герман будет меня осуждать. Может быть, насмехаться. Но у него лицо каменного изваяния. Ноль эмоций. За это он нравится мне больше.

– Я вытащу вас из дерьма, госпожа Горская. Если будете правильно вести себя.

– Зачем вам это?

– Это моя работа. Долг перед Яном.

Не знаю, чем Горский взял его за горло, но Герман всегда был предан ему. Как собака. Или, скорее, ручной волк.

– Мне нечего рассказать, – признаюсь я. – Я все сказала Яну, и если это не помогло, то уже все.

Они так никого и не нашли.

Ян страшно психовал. Как-то раз я слышала вопли за дверью, но Герман встал в коридоре и не пропустил ко мне. Муж называл меня шлюхой и орал, что убьет. Думаю, поэтому Герман не дал ему пройти.

Хорошо знает босса. Понял, что Ян всерьез…

Это было где-то через полгода после свадьбы.

Тогда снова высыпали в интернет нарезку из моих голых видео. Ян не смог оперативно их вычистить и получил «фи» от кого-то из партнеров. Напился, орал, угрожал мне.

Лучше бы скорее развелся. Но нет, с завидным упрямством Ян выслеживал и удалял видео. Я была перепугана насмерть его пьяными воплями. Пряталась, а когда затих, плакала в ванной. Еще через три месяца я попыталась убежать…

Это даже побегом не назовешь.

Скрыться навсегда я не могла – я прекрасно это понимала. Все что я хотела – сбежать из этого чертового дома и какое-то время побыть в одиночестве. В гостинице. У подруги. Хоть на автобусной остановке. Лишь бы хоть на пять минут увидеть что-то кроме этих стен.

Это страшное ощущение. Его не объяснишь. Просто в один момент я поняла, что больше не могу. Если не уйду, я сдохну.

Просто вдохнуть свободы. Подышать полной грудью.

Накануне Ян снова орал, как бешеный.

Угомонился в пять утра. И в семь я вышла из комнаты, дошла до выхода в сад… Где меня и перехватил Герман.

– Плохая идея, Вера, – предупреждает он.

А я рыдаю от отчаяния, понимая, что мне не сбежать. Еще четыре долбанных месяца Ян будет держать меня здесь.