Текст книги "Дочери богини Воды (СИ)"
Автор книги: Мария Шурухина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 30 страниц)
– У стеночки постоять. Ничего сложного.
Постоять. В качестве мишени. Вернее, мишень – яблоко, которое она будет держать, но тем не менее.
– Нет, Терри, – она попробовала вытянуть руку, но не получалось – держали крепко, – я не хочу. Здесь столько народу, все смотреть будут.
Приблизившись вплотную, Терри заглянул ей в глаза. У него глаза прозрачно¬серые, как камешки в воде, у нее – шоколад, который она видела на витрине магазина, но никогда не пробовала.
Светлое и темное…
– Ну же, Гвен, прошу тебя – пойдем. Разве ты мне не доверяешь?
После всего, что с ними было, он сомневается?
Сомневается. И смотрит отстраненно-холодно.
Она сморгнула.
– Доверяю.
– Тогда докажи!
Она дала себя увести. От такого надежного стола, от мужа с женой, недоуменно наблюдавших эту сцену, но не посмевших советовать и возражать. Подвести к стене с тюльпаном, мягко подтолкнуть, развернуть. В руки ей сунули чудом сохранившееся до весны яблоко – большое, белое, со сморщенной кожей. Гведолин повертела его в пальцах, задумалась: в хорошем погребе без сырости и плесени яблоко вполне может пролежать так долго. Не такое сочное, но есть можно…
Ей что-то сказали. Что?
Положить яблоко на голову. Стоять не шелохнувшись. Почему бы и нет? Действительно, ничего сложного…
– Совершенно ничего сложного, – поморщился Терри. – Так не годится. Нужно завязать глаза. Есть у вас платок?
Жаном, как сомнамбула, протянул белый платок, но Терри, коснувшись его, лишь поморщился: платок пропитался потом артиста, когда он оттирал им лоб после номера.
– Прекрасные леди, кто-нибудь в этом зале одолжит мне платок?
– Я!
– И я!
– Мой, возьмите мой!
Проворнее всех оказалась жена бородача – стянув с шеи алый бант, она протянула его Терри.
Жаном лично завязал ему глаза.
Эль демонстративно отвернулась к противоположной стене.
– Слушайте, да он сумасшедший! – выкрикнул кто-то из гостей.
Зрители, хоть и осоловевшие от сытного ужина и выпивки, только теперь похоже, поняли окончательно, что Терри не шутит. Со всех сторон послышалось:
– Пойдем отсюда!
– Останемся, это же часть номера! Парень знает, что творит. Он – подсадная утка, свой человек из зала!
– Точно! И девка с ними. У-у, одна шайка! Глядите, она ведь ни капли не боится. А что, если парнишка промажет? Убьет ведь, как пить дать!
– Прирежет!
Не боится… Зря они. Она боится. Очень-очень боится. Боится такого Терри – его серьезного тона с металлическими нотками в голосе, когда он просил ее помочь – словно не просьба, а приказ. Боится, что он не попадет в стену. Терри меткий, она видела, как он бросал ножи в дерево. Но ведь с завязанными глазами сложно не попасть в живого человека.
А ведь сейчас он может убить ее. Гведолин вдруг осознала это настолько отчетливо, что ее охватил даже не страх – ужас.
Терри не отступит, он не привык отступать.
А умирать не хотелось.
Ужас свел живот осколками льда, пробежался по позвоночнику, остановился в кончиках пальцев.
Свечи в зале дрогнули. Вспыхнули. Пламя поднялось выше, воск угрожающе зашипел.
Люди заметили. Забеспокоились.
А Терри все стоял, поглаживая рукоятку кинжала. Что же он медлит? Не может решиться?
Нужно успокоиться. Расслабится. Вдохнуть. И выдохнуть. Ведь если Гведолин не сделает этого, огонь вырвется из-под контроля. А она не умеет, не знает, что делать и как с ним совладать… Будет пожар.
Нет, нельзя допустить подобного!
Гведолин судорожно перевела дыхание. Сжала и разжала кулаки. Поморгала. Облизал губы. Оттерла о юбку влажные ладони.
Пламя свечей немного утихло, перестало метаться, словно на ветру.
Уже хорошо.
Медленно, словно во сне, когда кажется, что ты уже должен сделать десять шагов, но делаешь только один, Терри отвел руку с клинком назад. Размахнулся.
Нож сорвался в полет.
Но в то же самое время Гведолин дернули за руку, утаскивая в сторону. Яблоко упало, покатившись по полу.
Нож вонзился в стену. В середину стебля тюльпана. Гведолин отрешенно смотрела на цветок, вскользь подумав, что ее голова была выше. Примерно, на целый шаг.
Зрители взорвались воплями ужаса и восторга.
Терри в бешенстве сорвал повязку, уставился на голую стену с торчащим ножом.
А Гведолин, обернувшись, наткнулась на застывший лед в выцветших глазах Лиера.
– Совсем сдурела, что ли? – зашипел вампир, продолжая выкручивать ей руку и оттаскивая к стойке трактирщика. – Ладно, Фейт – он сейчас не слишком хорошо соображает, но ты, ведьма, с тобой-то что? У тебя голова на плечах есть?
Гведолин кивнула, почувствовав, как вспыхнули уши – кому понравится, когда его отчитывают, словно ребенка?
Лиер положил руки ей на плечи, развернул к себе.
– Это сейчас есть. Еще немного – и не было бы больше. Куда ты полезла? Зачем согласилась?
Прижатая к стойке трактирщика под напором Лиера, Гведолин видела, как Терри раздраженно возвращает Жаному монеты, озирается по сторонам, выискивая кого-то среди поднявшихся и начавших расходиться зрителей.
И правда, зачем она пошла к стене, согласившись стать живой мишенью? Казалось, что разум ее застилала пелена, которая теперь лопнула, словно мыльный пузырь, словно…
– Погоди, Лиер, – она стряхнула руки вампира со своих плечей. – Ты сказал, что Терри сейчас не слишком хорошо соображает. О чем ты?
Лиер свел руки в замок, костяшки тонких пальцев побелели.
– Я… решил кое-что попробовать, произвел некое воздействие, которое спровоцировало… ну, переборщил немного, с кем не бывает? – Лиер весело ей подмигнул – на совершенном лице не появилось ни морщинки. – А вот ты, ведьма, удивила – сама пошла на заклание. Неужели так ему доверяешь? Видела? Он же промахнулся!
Промахнулся. И убил бы ее, если бы не Лиер. Наверное, надо сказать ему «спасибо», но все же что-то здесь не так…
– Какое воздействие, Лиер? Говори нормально, что за манера – увиливать, как нитка от веретена? Что ты с ним сделал?
Вампир слегка тряхнул головой, отчего белокурые волосы рассыпались по плечам. Улыбнулся – на щеках появились ямочки.
– Я-то? Ничего такого, о чем нужно беспокоиться. К тому же, ведь ничего не случилось, правда? Ой, смотри, Гвен, кажется, он идет сюда!
Гведолин посмотрела. Терри, расталкивая людей, пошатываясь, словно пьяный, действительно направлялся к ней.
Повернув голову, она увидела, что вампира и след простыл. Как это у него получается? Только что стоял тут, а теперь – нет! И она снова, как в прошлый раз, поймалась на его уловку.
Терри выглядел растерянным. Бледным. Под глазами залегли синие тени, которых не было за ужином. На висках крупными бисеринами блестел пот.
– Гвен, – голос у него глухой, дрожащий, – что-то мне не по себе. Странно, я и не пил ничего… Пойдем в комнату, а?
***
Гведолин обрушилась на комнатку в доме для слуг, как ураган на тихую деревню.
– Все, – она сглотнула, переводя дух, – живо за мной!
Баль, Салька, Ману и Огар-ла тут же побросали кости, в которые играли, похоже, с самого ужина.
– Куда? – повар, схватив ее за плечи, заглянул в глаза.
– В амбар!
Огар-ла исчез в тот же миг.
Когда остальные добежали к названному месту, вампир уже открыл дверь и стоял, недоуменно взирая на мешки, полностью перегородившие проход.
– Мешки попадали, – развел он руками. – И только?
– Там… Кален, – выговорила Гведолин, отталкивая остальных и прорываясь вперед.
– В амбаре? – Огар-ла витиевато выругался. – Какую Засуху его туда понесло?
– Скажешь, не посылал мальчишку за мукой?
– С ума сошла? Я запретил ему к амбару даже приближаться! Разве я доверю такую ценность, как мука какому-то помощнику? А если рассыплет по дороге? Лучше уж самому. Или Баля попрошу в крайнем случае.
Баль в косматом тулупе поверх рубашки – только его накинуть успел, выдвинулся вперед, засучивая рукава.
– А ну-ка подвинься, Оги. Что толку от твоей скорости? Мешок-то ты еле-еле поднимаешь!
– Зато я ловкий, а у тебя дня не проходит, чтобы вещь нужную не уронить. Руки, как полено!
Ну, начинается! Только не сейчас. Гведолин и так сыта по горло их извечными спорам, кто лучше.
– Хватит! – прорычала она. – Оги – в сторону, Баль – раскидывай мешки.
Баль с легкостью, словно мешки были не с мукой, а с собачьей шерстью, успел вытащить наружу штук пять или шесть, когда позади двора показалась сгорбленная фигурка.
– Не трогайте… – сипло и тихо произнесла она, когда была еще далеко от столпившейся возле амбара группы. – Нельзя трогать мешки.
Но Гведолин услышала.
– Баль, стой! – голос зазвенел железной выдержкой. – Не трогай мешки!
Баль застыл, где стоял. Чего-чего, а слушаться они умели. Хорошо же она их выдрессировала.
Вид у Марты, доковылявшей, наконец, к пестрому сборищу, был донельзя печальный. Лицо раскраснелось, платок с головы сбился на плечи.
– Почему нельзя трогать мешки? – спросила Гведолин, хватая старую каторжницу за руку, чтобы та вовсе не лишилась чувств.
– Мальчишка в дальнем углу амбара… завален мешками… – сбивчиво зачастила Марта. – Один мешок зацепился за железный крюк на потолке. Аккурат над головой Калена. Может сорваться… в любой миг. Высоко висит, упадет неудачно. Время… рассчитать не могу.
Зарий подошел к Марте, взял ее за другую руку, погладил.
– И чаво нам делать-то надобно? Стоять, ждать, пока сорвется куль этот проклятый?
– Все же я бы раскидал мешки, – пробасил Баль, почесывая рыжую седеющую бороду.
– Нет. Я видела – начнете раскидывать – мешок с крючка упадет быстрее.
– Если бы в мешке была дырка, – худой Салька зябко поежился – он не успел накинуть на себя ничего теплее тонкого плаща, – мука бы высыпалась.
Ману хлопнул его по плечу.
– Дело говорит! Гвен, можешь прожечь дырку в мешке?
Прожечь дырку, маленькую такую дырочку. Мука постепенно будет высыпаться и ничего не произойдет. Марта живет в усадьбе давно, потому Гведолин прекрасно знает, что будущее, которое видит ведунья, почти всегда можно изменить.
Вот только… разжечь огонь без огня – сложно. Раньше, когда она была молода, она часто проделывала подобные фокусы, но сейчас возраст, равно как и постоянные проверки дознавателем, брали свое. Нет, на физической силе проверки почти не отражались – отлежаться несколько дней и все, но вот силу магическую, ведьминскую, высасывали, словно паук муху.
Шире отворив дверь в амбар, Гведолин просунула туда голову и, прищурившись, попыталась разглядеть мешок.
Рядом очутился Огар-ла, который тут же воскликнул:
– Вон же он висит! Попробуй, Гвен, у тебя должно получиться! Нужно лишь немного огня.
Огар-ла, как и она сама, прекрасно видел в темноте.
Мешок висел под потолком, слегка раскачиваясь на крючке, поскрипывая даже.
Слуги, которых Гведолин считала за друзей, понятливо притихли сзади.
Немного огня…
Сосредоточиться. Закрыть глаза. Представить, как зарождается маленькая рыжая искра. Вот она прожигает ткань, разгорается, все больше, все сильнее…
Запахло паленым.
Стоп. Главное, не дать пламени разгореться – ведь ей нужна дыра, небольшая дыра в мешковине…
Кажется, на улице пошел снег. Острые колючие снежинки ложились на непокрытый лоб, подали за шиворот.
– Получается! – воодушевленно воскликнул вампир. – Клянусь Пречистой Водой, получается! Так, Гвен, а теперь осторожно, аккуратно, еще чуть-чуть… и хватит. Достаточно. Туши!
Гведолин распахнула глаза. Из дыры в мешке, словно причудливый снежный вихрь, медленно высыпалась мука.
Нужно всего лишь несколько минут, чтобы мешок опустел.
Она покачнулась, почувствовав острую нехватку воздуха. Спасибо Огар-ла – поддержал, усадил на лежавший на земле пухлый мешок.
– Столько муки – коту под хвост, – плюнул вампир в сторону, – и все из-за этого мальчишки! Какая нелегкая его туда понесла?
– Вот и спросишь, если мы его достанем, – устало откликнулась Гведолин.
– Когда мы его достанем, – поправил Салька, присаживаясь возле нее на корточки. – Марта говорит, будущее изменилось. Еще немного и можно разгребать амбар.
Старая каторжница, также сидевшая на одном из мешков, сипло закашлялась.
– Уведи ее в дом, Салька, нечего ей теперь тут делать. Да и тебе тоже – трясешься весь.
Как только мешок опустел, повиснув на крючке, как охотничий трофей, Баль добрался до Калена меньше, чем за пягь минут.
Мальчишка был без сознания, но живой. Видимо, знатно по голове мешком приложило.
Гведолин вдохнула – придется лечить двоих, а сама на ногах еле держится.
Оставив Баля дальше возиться в амбаре, она, поддерживаемая Огар-ла, медленно направилась в лабораторию.
Глава 31. День Воды
Повсюду раздавался звонкий смех, громкие разговоры, задорная музыка. Пылали костры, в воздухе носился упоительный аромат жареного на вертеле мяса, переплетаясь с запахом цветущих лип.
День Воды подходил к концу, наступила самая торжественная и веселая его часть – вечерние гуляния.
Днем было жарко, но вечером ложилась роса, и Роанна опасалась, как бы не замочить подол нового платья. Темно-зеленого, простого покроя, обычного, в сущности, платья. Но здесь, в деревне, оно казалось ей самым прекрасным нарядом, который у нее когда-либо был. Она купила его на весенней ярмарке в Гвиде – потихоньку откладывала деньги с жалования, которое регулярно получала от господина Карпентера.
– Рон, смотри, что у меня есть! – К ней подбежал радостный Льен, протягивая что-то на ладони. За ним, чуть прихрамывая, подошел Варг – в нарядной вышитой рубашке, но такой же угрюмый и взлохмаченный, как всегда. – Новая блесна! Смотри, как переливается! Попросил Айда сделать, а я в ответ подарил ему ковшик, который выстругал с господином Карпентером, помнишь?
Айд – кузнец, хороший человек. Когда они только приехали в деревню, он перековал Роанне толстый прут над очагом, на который вешали котел. И денег с нее не взял, сказал, после сочтемся. А в конце зимы Роанна вылечила его маленькую дочку от тяжелой простуды.
– Помню, – Роанна улыбнулась. – Ну, а ты как, Варг? Нога не болит?
– Побаливает, в плохую погоду особенно, – пробурчал в ответ Варг, пихнув локтем Льена в бок. Снова какие-то секреты, о которых Роанне знать не положено?
– Можно мы к реке пойдем? – спросип Льен и, думая, что она не заметил, наступил Варгу на ногу. Да что у них за игры такие? – Блесну не терпится испытать, а у Варга удочка есть.
Варг потряс самодельной удочкой перед носом Роанны.
– А как же праздник? – ахнула она. – Не интересно вам?
– Что мы тут не видели? – Варг ловко перекинул удочку из руку в руку. – Через канавы попрыгают, наедятся, потом напьются, разбредутся парочками и будут целоваться в кустах. Охота была смотреть!
– Варг!
– А что такого? – нарочито обиженно протянул он. – Это правда!
Роанна не нашлась с ответом. Несносный мальчишка – что думает, то и говорит. Но ведь он прав. День Воды всегда был ее любимым праздником, Роанна не пропускала его ни разу. И если в детстве он казался ей волшебной сказкой, состоящей из безумного веселья, пышных нарядов и сахарных петушков на палочке, то повзрослев, она все чаще стала замечать, как под красивыми одеждами прячутся усталые люди, а легкость и веселость обусловливается лишь количеством выпитого вина. Но почему Варг понимает это уже сейчас, будучи еще подростком, а ей для этого пришлось стать взрослой?
– Так можно нам к реке? – повторил вопрос Льен.
– Конечно, идите, – растерянно разрешила Роанна.
Аромат липы был упоительно сладостен – приторный запах детства. Здесь, на юге, липа зацветает гораздо раньше, чем на севере. И праздник Воды тоже справляют раньше…
Смех разлился бурной рекой – пара влюбленных удачно перепрыгнула через канаву. Значит, будет достаток и любовь в семье, дружба и верность на долгие годы. Роанна выискала в толпе счастливчиков – стоят раскрасневшиеся, довольные, молодые, не старше ее самой. Парня, поздравляя, хлопают по спине друзья, девушку обнимают подружки.
Роанна вздохнула. А у нее никогда не было друга. Нелюдимая, одинокая, вечно занятая сбором трав, чтением книг и приготовлением лекарств. Девочки ее сторонились, считали гордячкой и всезнайкой. А мальчишки не замечали вовсе. Даже на День Воды ей приходилось ходить с бабкой и Льеном. Прав был господин Карпентер – ей уже восемнадцать, а она до сих пор так и не прыгала через канавы.
И, конечно, он сразу понял, что ее просто никто не звал…
Мастер уже три недели как вернулся из Сизого Плеса. Роанна снова ходит на работу, сметает стружки в мастерской, выносит брюзжания госпожи Элоиз, сдержанные «здравия, целительница» деда Илмея, щебетания Ирмы, теплые улыбки Кир-ши, задумчивые взгляды Лии и настороженные – Варга.
А господин Карпентер теперь готовится к отъезду.
И злиться.
Роанна так и не дала ответ, поедет она с ним в столицу или нет. Ей бы хотелось вернуться, но решиться она так и не смогла. Ирма, разумеется, уговаривает, говорит, вдвоем веселее будет. Да и не обязательно к бабке возвращаться – можно жить в городском доме-мастерской господина Карпентера: дом большой, места всем хватит. Льен идею переехать в Мерну воспринял с воодушевлением: соскучился и по бабке, и по поместью. Но сказал, что если Роанна не хочет уезжать, ему и здесь хорошо.
Знала она это «хорошо». Варгом зовется. Кто бы мог подумать, что закадычные враги станут друзьями не разлей Вода?
Прислонившись к теплому толстому стволу дуба, Роанна продолжила наблюдать за праздником.
Снова послышался смех и гомон – очередная пара влюбленных решила испытать судьбу. Парень высокий, рубашка натянута так, что видно тугие мышцы. А девушка… Роанна пригляделась – Ирма! Вот она, смеясь, принимает предложенную руку – пальцы сплетаются крепко-крепко, влюбленные разбегаются, прыгают и… Канава широкая, но неглубокая. Дно ее устало специальной тканью, пропитанной маслом – чтобы не уходила вода, которую за неделю до праздника носили и сливали в канаву все жители деревни. Таков обычай – каждый должен был принести столько, сколько сможет.
В этот раз влюбленным не повезло. Роанна смотрела, как Ирма, отфыркиваясь и хохоча, выбирается из воды, замочив подол платья. Руки ей протянули все местные парни – за которую ухватится первая деревенская красавица? Кому отдаст предпочтение?
Парень, с которым прыгала Ирма, зло сплюнул на землю. Раскрасневшийся, как вареный рак, он опустил голову и пьяно побрел к Проклятому лесу.
Роанне не было жаль, что прыжок не вышел. Какие они влюбленные? Несколько раз встречались за зиму, гуляли, в гости ходили друг к другу. Нет, Роанна твердо знала – это не любовь. Правильно рассудила богиня Воды – не пара они друг другу.
– Эй, Роанна! Чего дерево подпираешь? Ему уж лет сто, поди, даже Пожарище пережило. Не упадет без тебя! – дядька Ирмы, посмеиваясь и покручивая ус, приветливо махнул рукой. А Ирма жаловалась, что он у нее строгий! – Иди сюда, дочка, выпей с нами.
Отказываться от угощения в день Воды нельзя – не принято. Пришлось подойти. Дядька налил ей целую кружку яблочного сидра – янтарного, ароматного. Только сейчас Роанна ощутила, насколько ей хочется пить. И есть. За целый день она лишь позавтракала в доме господина Карпентера. А ведь сейчас уже вечер…
Она осушила кружку залпом. Дядька присвистнул и кружку отобрал.
– Эй, полегче, дочка! Сидр у меня крепленый, с того года настаивал – ох, и яблочным был прошлый год! А ты иди, закусывай, вон бабка Шегна пирожки раздает. А не то развезет, как пить дать развезет!
Мог бы сразу предупредить, что крепленый. Ведь пилось так легко, как компот! Сидр тут же ударил в голову – сделалось легко-легко, беззаботно, весело.
Может, этого ей и не хватало? Отрешиться, сбросить с плеч непосильный груз: хозяйство, работа, забота о младшем брате. И все одна, одна… И господин Карпентер на нее злиться – почему она не может ему ответить? Ирма дело говорит – не обязательно возвращаться в поместье, можно жить у мастера дома. Да, решено – завтра она даст ему ответ. Она согласиться! Хотя… зачем ждать до завтра? Нужно сказать ему прямо сейчас.
Вежливо поблагодарив дядьку Ирмы за напиток, Роанна, слегка шатаясь, побрела искать мастера. Только где же его найти, в такой толпе? И тут ли он вообще… Может, заперся в мастерской и выстругивает новый шедевр, а на праздник не пошел вовсе? Нет, Ирма говорила, вытащит его любой ценой – хватит, мол, чахнуть ночами напролет над куском дерева, так и вся жизнь пройдет!
Если бы сейчас Ирму встретить… Вдвоем они бы живо нашли мастера. Но Ирма ушла куда-то с парнями, которые помогли выбраться ей из канавы.
Роанна покрутила головой – опасное движение. Из-за этого качели, на которых раскачивались дети, опасно накренились, а костры, над которыми жарили ароматное мясо, принялись двоиться в глазах, угрожая языками пламени.
Душно… Очень душно.
Только-только начали сгущаться сумерки; почва сделалась влажной и хлипкой, еще чавкающей весенней грязью под ногами.
Цепляясь за деревья и прохожих – стыд какой! – Роанна добрела до оврага, за которым начинался Проклятый лес.
Здесь дышалось легче. И суматошного веселья праздника почти не было слышно, и люди не попадались.
Голова все еще гудела.
Останавливаясь чуть ли не у каждого дерева, Роанна перешла овраг. Идти стало проще – земля уже не грозила уплыть из-под ног. Можно прогуляться до сосны-маяка, чтобы выветрились остатки сидра. Как раз успеет до того, как стемнеет окончательно.
Позади хрупнула ветка. Зверь? Нет, вряд ли. Кроме того раненного медведя, на которого тогда наткнулась Лия, в Проклятом лесу не водилось зверей.
Человек?
Возможно. Гуляки порой забредали сюда – пьяным нипочем байки и страшилки про зачарованный лес, которыми их пугали бабки в детстве.
Наверное, кому-то на празднике тоже показалось слишком шумно и тесно, вот и решили уединиться.
Так и есть. Из-за неохватного обгоревшего ствола – бывшего роскошного дуба, вышел человек. Мужчина средних лет с гладко выбритым подбородком и кривым носом.
Роанна не испугалась. Сегодня День Воды. Что может случиться?
– Благословенна Вода во всех источниках ее, – произнесла она ритуальную фразу.
– Благословенна, благословенна, – произнес неприятный знакомый голос за ее спиной.
Не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что голос принадлежал госпоже Карпентер. Вот и сама она обошла Роанну по кругу, медленно, выжидая, словно хищник, загнавший добычу в ловушку.
Что делает Элоиз в Проклятом лесу, которого боится до Засухи? К тому же, она не одна…
Кроме кривоносого, показался еще один мужчина – молодой, чуть старше Роанны, высокий и худой.
– Госпожа Карпентер, – голос Роанны задрожал, а воображение заиграло первые тревожные нотки. – Кто эти люди, госпожа? Вам что-то от меня нужно?
Элоиз усмехнулась.
– Нужно, ведьма, нужно. Тебя.
У Роанны похолодели кончики пальцев.
– Это она? – хрипло спросил кривоносый.
– Она, она, – госпожа Карпентер недобро прищурила глаза. – Ведьма! Как есть ведьма, точно вам говорю. Сына моего приворожила, так и ходит возле нее, как зачарованный, на работу пристроил, а теперь еще и в столицу с ней ехать надумал. Срамота! Забирайте, ее, господин дознаватель, а там уж сами с ней разбирайтесь.
Дознаватель? Неужели… Ведь ее уже осматривал доктор Рин!
Кривоносый хмыкнул и сплюнул.
– Мы с Гремом не дознаватели. Сопровождающие и охрана. Дознаватель у нас Хиртус, он… ммм… позже подойдет – пережрал что-то на празднике. Говорил ему – не мешай сидр с пивом! Он сейчас во-он за теми кустами блю…
– Карст! – прервал его Грем. – Не при дамах!
– Ладно, – снова сплюнул Карст. – Девку мы забираем.
Он грубо схватил Роанну за запястье холодными липкими пальцами.
– Подождите, – Роанна попыталась вырваться, но пальцы держали крепко, – меня уже осматривал дознаватель и заключение выдал. Я не ведьма!
Губы госпожи Элоиз сжались в одну узкую линию.
– Ведьма! Не слушайте ее.
– Так у тебя есть заключение дознавателя, киска? – смрадное дыхание Карста обожгло Роанне щеку. От запаха тухлой рыбы ее затошнило. – Где же оно?
Главное не дышать носом.
– Дома.
– Где ты живешь? – вмешался Грем.
– Т-тут, недалеко. Всего лишь выйти из леса и перейти поле.
– Прогуляемся? – спросил Карст, обращаясь к Грему. – Пока Хиртусу не до нас, бумагу добудем, а там, глядишь, и на празднике погулять успеем. Я девку одну приметил – наливное яблочко! В жисть таких красоток не встречал!
– Хиртус велел здесь дожидаться, – Грем пнул ногой обугленный пень, и тот с хрустом разломился на куски.
– Брось, он еще нескоро оклемается. А мы по дороге еще и закусить успеем.
– Да кого вы слушаете! – не выдержала Элоиз. – Врет она все! Нет у нее никакого заключения!
Пальцы Карста по-прежнему сжимали запястье железной хваткой. Роанна уже не чувствовала ладонь. А после и синяки будут…
– Так есть или нет, рыбка? – Карст оттеснил ее к дереву, прижал к черной коре. Роанна почувствовала, как вторая его рука скользнула по талии, погладила по спине.
Противно. Нужно просто потерпеть. Сейчас они сходят домой, убедятся, что Роанна не ведьма и все встанет на свои места, забудется, как дурной сон.
– Что здесь происходит? – господин Карпентер, одетый, как все жители деревни на праздник Воды – простая рубаха с вышивкой, напоминающей волны, – появился, словно из ниоткуда. – Матушка? Роанна?
– Ачи! – Элоиз выглядела теперь слегка растерянно. – Что ты здесь делаешь?
– Это вы что здесь делаете! Я поспрашивал у деревенских на празднике, не видели ли они мою мать, те сказали, что видели, и что вы отправились в лес в сопровождении двух незнакомцев. Как прикажете это понимать?
– Господин Карпентер! – голос Роанны прозвучал ясно и чисто, прорезая прохладный вечерний воздух. Удивляться собственной смелости или наглости не было времени. Уж мастер-то знает, что она не ведьма! Хватка державшего ее Карста слегка ослабла. Роанна вырвалась и отбежала к мастеру, от волнения прижалась к нему, презрев всякие приличия. – Господин Карпентер, ваша матушка привела этих людей, и они утверждают, чго я – ведьма. Но ведь это не так, правда? Вы видели, как меня осматривал дознаватель, ваш знакомый, доктор Рин. Вы были там!
Мастер погладил ее по голове, слегка сжал кончики пальцев. Руки у него теплые-теплые. Не то, что у Роанны теперь – ледышки.
– Разумеется вы не ведьма, Роанна. Но вы утверждаете, будто… Матушка? Вы и впрямь привели сюда этих людей?
Элоиз приблизилась к сыну. Проговорила непривычно вкрадчиво-елейным голосом:
– Мой мальчик, что ты, эти люди пришли сами. Разве ты не слышал про новый закон? Всех целительниц необходимо осмотреть. Они лишь спросили, где можно найти… Роанну. И я подсказала им.
Неправда. Все неправда!
Присутствие мастера придало сил.
– Видели, как я пошла в лес, госпожа Карпентер? Вы следили за мной?
Элоиз фыркнула.
– Роанна, – мягко укорил мастер, – вы забываетесь. Это моя мать. Я понимаю, вы с ней не ладите, но это не дает вам повода говорить о ней подобным тоном.
– Довольно любезностей, – встрял Грем, – семейных разборок нам еще не хватало! Слышь, девка, показывай свое заключение, Хиртус удостоверит подлинность и все мы разойдемся подобру поздорову.
– Заключение доктора Рина? – спросил господин Карпентер у Роанны.
– Да, – пролепетала она. – Только заключение у меня дома.
– Тогда принесите его. В чем дело, Роанна? У вас есть бумага, заверенная дознавателем. Покажите ее и от вас отстанут.
– Какая бумага, Ачи? – вмешалась госпожа Элоиз. – Тебе не кажется странным…
Но господин Карпентер, начавший закипать от всей этой ситуации, довольно грубо оборвал ее:
– Помолчите, матушка. Бумага действительно есть и это вовсе не ваше дело.
Липкие пальцы Карста снова сомкнулись на Роаннином запястье.
– Идем, киска. Покажешь свою бумажку. Видишь, господин волнуется.
Элоиз, воспользовавшись тем, что Роанну грубо оттянули в сторону, схватила сына под локоть, запричитав:
– И мы пойдем, Ачи. Здесь нам больше нечего делать. У меня голова разболелась, все кружится…
Она притворяется. Сейчас, когда Роанна была собрана и чувства обострены до предела, ложь ощущалась, словно густой кисель – ложками можно есть.
Тухлой рыбой, казалось, воняло даже не изо рта Карста. От всего его облика несло неприязнью и сладковатым запахом давно немытого тела.
Главное, не дышать носом…
– Но господин Карпентер! – вдохнуть все же пришлось, и ее едва не вывернуло наизнанку. – Я не хочу иди с ними. Мне страшно, господин Карпентер. Может… вы проводите меня?
Страх часто заставляет просить то, чего никогда не попросил бы у человека, когда тебе хорошо и спокойно.
Господин Карпентер растерянно посмотрел сначала на нее, потом на мать, словно не зная, какое принять решение. Но размышления его прервал визгливый вскрик:
– Ай, – Элоиз прижала пальцы к виску. – Мне что-то не по себе…
– Вам плохо, матушка?
А господин Карпентер обеспокоился всерьез. Неужели поверил? Так наивно’
– Да, мне плохо, – казалось, Элоиз дышала едва-едва, цепляясь за крепкий локоть мастера. Глаза полуприкрыты, ресницы опущены. Актриса! – Пойдем домой, сынок. Проводи меня.
Роанна горько усмехнулась. Разве он выберет ее вместо своей матери? Нечего и думать.
– Значит так, – распорядился мастер. – Роанна, вы идете с этими людьми.
Сегодня праздник, что может случиться? А я провожу матушку и встречу вас. Договорились?
Что ей остается? Она лишь вымученно кивнула.
– Идите, – напутствовал мастер, поддерживая виснувшую на нем Элоиз, – и ничего не бойтесь. Я приду, обещаю.
Стиснув зубы и пытаясь не оглядываться, Роанна позволила Карсту себя увести. Сзади плелся Грем, изредка отпуская сочные ругательства.
Хрустели под ногами сухие черные ветки; в лесу было необычно тихо. Слишком тихо. А ведь они уже должны подойти к оврагу, откуда доносились бы голоса гуляющих, запахи костра и жареного мяса…
Роанна зажмурилась, тряхнула косой. Как она могла быть такой глупой? Ведь они идут не в ту сторону! Видимо, крепленый сидр дядьки Ирмы все-таки не до конца выветрился из головы.
Она попыталась вырваться, дернула руку к себе – напрасно. Жилистый Карст лишь ухмыльнулся и крепче перехватил ее запястье.
– Куда мы идем? Мой дом в другой стороне! Вы заблудились, наверное?
Грем выругался сзади.
– Лады, Карст, хорош уже. Так и впрямь заблудимся! Да стой, кому говорю!
Карст притормозил и Грем, догнав их, встал напротив Роанны, оказавшись выше нее на голову, положил руки ей на плечи, заглянул в лицо.
– Миленькая, – изрек он, – хоть и заморенная. Наивная простота… Не жаль будет портить такую, Карст?
Кривоносый расхохотался.
– Кто бы говорил! – он стащил с себя куртку и принялся распутывать тесемки штанов. – Слушай, давай быстро, а то Хиртус в себя придет, искать примется!
Роанна похолодела от ужаса. Что они собираются с ней делать?
Грем медленно потянулся за спину Роанне, поймал ее косу и намотал на кулак.
– Вообще-то, Хиртус запретил ее и пальцем трогать. Говорил, если ведьма – опасно.
– Брехня! – взвился Карст. Зашел Роанне за спину, коснулся холодными костяшками шеи, потянул воротник платья… Платье стало тесно в груди, послышался треск разрываемой материи, и ткань сползла к поясу, оголив плечи. Роанна осознала, что стоит в одной нательной сорочке.
