Текст книги "Дочери богини Воды (СИ)"
Автор книги: Мария Шурухина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 30 страниц)
Он устало опустился на скамью возле противоположной брусчатой стенки.
– Ты рехнулась? Что ты несешь? Мне в последнее время кажется, что ты не только кожу, но и мозги поджарила!
Резкий, заносчивый Терри. Таким он был, когда они только познакомились в лесу под старой липой. Дразнящим и поучающим Терри представал во времена их частых прогулок. Высокомерным и убедительным – когда рассказывал ей о достижениях науки, дальних странах и новых открытиях.
Гведолин впитывала в себя его образ, как губка. Ведь именно таким она хотела бы его запомнить. Все эти его грубые, казалось бы, в общении с другими черты не отталкивали, а наоборот притягивали ее к нему. Подчас ей казалось, что именно благодаря такому Терриному поведению ей легче жить, надеяться и верить.
– А надо было, чтобы я просто сгорела. – Она откинула голову назад, прислонившись затылком к некрашеным бревнам банного сруба. Бревна приятно пахли древесной смолой; запах этот успокаивал, убаюкивал, дарил тепло, покой. – Я же ведьма. А ведьм сжигают на костре.
– Хватит! – жестяной ковшик, откинутый точным ударом ноги, покатился по полу, издавая мерзкий дребезжащий звук. – Не желаю больше слышать эту чушь! Я не оставлю тебя, Гвен. За кого ты меня принимаешь? Неужели ты думаешь, что вид твоих ожогов способен меня отпугнуть? Думаешь, что я ничего не знаю о страдании, несчастьях, болезнях, горе? Да неужели ты считаешь… Гвен! Слышишь меня, Гвен?
Она слышала. Вот только из-за резкого запаха смолы накатила тошнота, затем закружилась голова и голос Терри, сидящего так близко, вдруг стал казаться бесконечно далеким и глухим.
Это все из-за запаха смолы. Из-за чего же еще?
Не подхвати ее Терри молниеносным движением, она кулем свалилась бы со скамьи. Она слышала, как Терри зовет ее по имени, чувствовала, как хлопает по щекам, брызгает колодезной водой, обтирает тряпочкой ее горячее лицо и шею. Горячее… Только сейчас Гведолин поняла, что у нее сильный жар. Надо же, а ведь она думала, что в комнате натоплено. И в бане душно. А еще целительница!
Похоже, надевать вдовью сорочку на нее Терри не стал. Да и не сумел бы, наверное. Сквозь зыбкую пелену перед глазами она сумела различить, как он наклоняется, подбирает разложенные снадобья. Почувствовала, как ее заворачивают во что-то прохладное и длинное, несут вверх по лестнице. Наверное, в ту самую комнату, которую отвела им вдова для ночлега.
Он уложил ее на кровать, на довольно жесткий матрас. Хотел накрыть одеялом, но Гведолин, слабо застонав, сумела выговорить:
– Нельзя накрывать… У меня жар, ты… принеси кувшин теплой воды и ветошь. Нужно… нужно обтирать кожу…
Наверное, в комнате не нашлось кувшина с водой, потому что она услышала, как глухо хлопнула дверь, и на лестнице раздался звук удаляющихся шагов.
Сознание туманилось, но окончательное забвение на нее не снисходило.
Терри вернулся быстро, и ей пришлось терпеть мучительно прикосновение мокрой холодной ветоши к израненной ожогами коже.
Ненадолго, но эта процедура помогла – голова перестала противно гудеть, тело больше не горело, словно она находилась в долине Засухи. Терри смазал ожоги облепиховым маслом, помог натянуть сорочку, заплел в косу ее длинные волосы.
Но позже жар вернулся, и Терри снова обтирал, смазывал, вливал по каплям воду сквозь ее стиснутые зубы.
В какой-то момент у Гведолин промелькнула мысль, что все зря. Зачем так надрываться? Бесполезно.
Видимо, Терри тоже это понял, потому что она все чаще слышала его сдавленные ругательства, а затем и злой шепот: «К Засухе все, здесь нужен доктор».
И ее, наконец, на какое-то время оставили в покое.
Кажется, ей удалось немного поспать или она все-таки потеряла сознание. Но так или иначе пробуждение было тяжелым.
Когда она проснулась, в комнате разливался мягкий теплый свет от зажженных свечей, а за окном было темным-темно.
Возле кровати, прямо напротив Гведолин, возился высокий подтянутый человек военной выправки. В серой, явно, стиранной-перестиранной, рубашке с закатанными до локтей рукавами. Его хмурое лицо носило сосредоточенное выражение, а между бровями залегла глубокая складка. Человек громыхал какими-то склянками, извлеченными, похоже, из недр внушительного кейса, стоявшего рядом на табурете.
Гведолин скосила глаза – ее правая рука оказалась перевязана жгутом, из раны на локтевом сгибе в тазик капала густая темная кровь. На полу валялись окровавленные тряпки, сильно пахло дезинфицирующим средством.
Человек достал из кейса пузырек, открыл пробку, принялся трясти над стаканом, считая при этом капли. Закончив, поставил пузырек на прикроватную тумбу, на которой уже громоздились такие же пузырьки, коробочки и маленькие открытые конвертики с порошками.
– Молодой человек может войти, – крикнул он уставшим надтреснутым голосом, снимая тем временем жгут на ее руке. Кровь закапала быстрее.
Его услышали. Дверь приоткрылась, и в комнату боком протиснулся Терри.
– Она в сознании, доктор? – услышала Гведолин его вкрадчиво-напряженный голос.
Упрямый Терри. Все-таки вызвал к ней доктора. Дорого, наверное…
– Да, ваша жена в сознании. Проходите, присаживайтесь. – Доктор и сам тяжело опустился на стул. Спросил, обращаясь к Гведолин: – Как вы себя чувствуете? Можете говорить?
Она попыталась. Ей казалось, что она сказала «добрый вечер» достаточно громко, но сидевший с совершенно ровной спиной доктор лишь покачал головой.
– Не пытайтесь, вам рано еще. Но слушать – слушайте. Я не из тех, кто утаивает информацию от больных, поэтому, чем раньше вы узнаете о своем состоянии, тем лучше.
– Все плохо? – поникшим голосом осведомился Терри. Он всегда умел быстро соображать.
– Плохо, – ровно отчеканил доктор. У меня получилось немного снизить температуру, смазать ожоги обеззараживающей мазью. Я не сторонник кровопускания, – пояснил он, видя, что Терри, как зачарованный, не сводит глаз с тазика, в который размеренно падают багровые капли, – но в этом случае все средства хороши. Решил попробовать.
– Она поправится? – скорее прошептал, чем спросип Терри.
– Не думаю, – не стал ходить вокруг да около доктор. – Даже если и станет лучше, то ненадолго. Затем – только ухудшения. Извините, – он откашлялся, – ничем больше помочь не могу.
– Но… что с ней?
Часто моргая, Гведолин смотрела на Терри. Терри – на таз. Сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Да и в самом его лице не было ни кровинки.
– Знаете ли вы, молодой человек, что означает слово «гангрена»?
«Тридцать три смертельных заболевания». Именно так называлась книга,
которую она любила листать на чердаке в работном доме. В ней были такие занятные картинки… Иногда она пересказывала Терри особо вопиющие случаи. Рассказала как-то и про гангрену, когда гниют мышцы и кости и, если вовремя не отнять пострадавшую конечность, человек умирает. Но умирать он будет долго и мучительно…
– Молодой человек? – переспросил доктор, видя, что Терри застыл и не отвечает.
– Я… знаю, – сумел выговорить он, наконец, оторвав взгляд от кровавого зрелища. Но… разве нельзя ее спасти? Гвен рассказывала… Я слышал, что можно отрезать…
– Не в этом случае, – мягко перебил доктор. Похоже, он был слегка удивлен, что мнимому мужу Гведолин не придется долго объяснять значение сложного медицинского термина. – Заражение проникло в кровь, затронуло другие ткани. Очагов поражения слишком много. Так что, – он развел руками, – уверен, что пользы от ампутации не будет. Только вред. Никто не возьмется за лечение. Я лишь могу облегчить страдания вашей жены, прописав утоляющие боль порошки. А вам советую пригласигь к ней жрицу из храма. И как можно скорее.
Доктор перевязал ее руку, сухо попрощался, защелкнул свой кейс, оставив, впрочем, пузырьки, баночки и порошки на прикроватной тумбе.
Терри судорожно вздохнул и опрометью бросился за ним.
Что же, надо признать, ничего другого Гведолин и не ожидала услышать. Она подозревала, что начинается гангрена, еще там, в приюте при храме. Не хотела верить, гнала от себя эти жуткие мысли. Пыталась переубедить Терри брать ее с собой, видит Вода Пречистая, пыталась. Но ведь он упрямый. Ведь он знает все и лучше всех! А потом на них напал Кверд… И деваться уже стало некуда.
Выход есть всегда? Так, кажется, любил повторять один ее хороший знакомый. Наверное, есть. Но не в ее случае.
В зыбком мареве подступающего сна Гведолин показалось, будто Терри вернулся. Тихонько прикрыл дверь, подошел к кровати, присел на краешек. И уставился в пустоту.
***
Недавно рассвело.
Утро выдалось необычайно чистым. Сквозь оконное стекло Кален долго рассматривал огромный выбеленный двор: за ночь снега намело столько, что под ним скрылись и пожухлые осенние листья, которые еще с вечера сгребла сгорбленная Марта, и внушительная куча дров, которые Баль так и не успел сложить в поленницу. И даже будки волкодавов выглядели теперь как лисьи норы, хаотично выступающие из огромного сугроба. Следов не было никаких. Ни птичьих, ни кошачьих, ни песьих. Ни людских.
Выходит, он первым нарушит холодную величественную гармонию. Сегодня выходной, и хозяйка разрешает слугам спать по выходным дольше обычного. Но он не будет. Потому что нужно идти на конюшню: кормить, поить, чистить и седлать Мелиссу. А затем – урок верховой езды. Снова вечно брюзжащий и понукающий Зарий будет до седьмого пота гонять его по манежу. Потом – завтрак и привычная уже работа помощником у Огар-ла на кухне.
Но он справится. Начинается новый день, и сегодня все уже не выглядит таким мрачным, как вчера. Он снова полон сил и попробует доказать, что достоин доверия. Ведь, если хозяйка заставляет учиться ездить верхом, значит, это для чего-нибудь нужно?
Глава 19. Клад под старым дубом
Как только за доктором Рином и господином Карпентером захлопнулась дверь, а Роанна вышла в огород, Льен кинулся к Варгу.
– Видел? – с горящими глазами спросил он. – У профессора Рина – часы! Настоящие часы, которые на руке носят!
– Эка невидаль, – лениво ответил Варг, потягиваясь. – Года два или три назад Ачи возил нас на выставку изобретений в Мерну. Там такого добра навалом.
– А я не видел часы ни разу, – разочарованно протянул Льен. И начал без перехода: – Ты чем-то расстроен? Что тебе сказал профессор? Выздоровление затягивается? Но он Роанну хвалил, вроде… Или что-то еще?
– Все нормально, – отмахнулся Варг, буравя взглядом стену напротив Льена. Что он там увидел?
– Когда ты так делаешь, то обычно врешь, – тихо проговорил Льен, ожидая, что Варг сейчас же начнет на него орать.
Но он только усмехнулся.
– И как же я делаю?
– Не смотришь в глаза, вот как.
Варг фыркнул. Уставился на Льена своими синими, как чистое летнее небо, глазами. Такими же, как у господина Карпентера.
– Ну, вру, и что? Тебе-то что за дело?
– Я думал… – Льен мучительно пытался подыскать верное слово, – думал, мы с тобой теперь…
– Думал, мы с тобой теперь друзья, да?
Льен почувствовал, как кожа лица начала потихоньку гореть. А ведь он так надеялся! Надеялся, что нашел, наконец, подход к этому упрямому и вредному мальчишке.
Варг покачал головой и поцокал языком.
– Ничему тебя жизнь не учит. Ты как маленький глупый мышонок, который повадился таскать сыр из заклинившей мышеловки. Только мышонок и не подозревает, что в один прекрасный момент мышеловка может и захлопнуться.
Теперь Льен уперто глядел в сторону, мимо Варга. Молчание затянулось.
– Ты, похоже, вовсе не рад, что твоя сестра не ведьма, – вдруг произнес Варг.
– Что ты несешь? Рад, конечно. А ты откуда знаешь про результат проверки?
– Сам не догадываешься? Дознаватель доложил. И про то, что твою сестрицу можно не опасаться, доложил тоже.
– Ага, – буркнул Льен. – Я помню, как ты от ее настоек с порошками отворачивался. Думал, она тебя отравит.
– Ну думал, ну и что? – снова ни с того ни с сего взвился Варг.
– Тогда чего ты такой… злой? Не понимаю. С братом поссорился? Я понял! – вскрикнул Льен. – Ты себя так вести стал после разговора с господином Карпентером, когда он меня попросил ненадолго оставить вас одних, так?
Варг молчал.
– Точно! – совсем по-детски обрадовался своей внезапной догадке Льен. – Он тебе что-то нехорошее сказал?
– Не твое дело! – зло отрезал Варг. – Вали, давай, отсюда!
Льен потускнел и нахмурился.
– Как хочешь… – неловко выговорил он, медленно поднялся и, сутулясь, направился к двери в кухню, решив заесть досаду оставшимся после чаепития вареньем.
По липкому краю банки лениво ползала муха. Его сестра, обычно такая аккуратная, забыла закрыть варенье крышкой. Конечно, после таких проверок еще и не то забудешь!
Отогнав муху, Льен торопливо зачерпнул ложкой густую сахарную жижу. Что поделаешь – сладкоежкой он был всегда. Но не успел он донести ложку до рта, как из комнаты, где лежал Варг, сквозь полуприкрытую дверь послышался угрюмый голос:
– Эй, Льен! Слушай! – Льен и не помнил, называл ли его Варг раньше по имени.
Но почему-то именно сейчас такое обращение было приятно. – Ладно, хватит дуться.
Я тебе расскажу. – А вот это уже интереснее! – Только сначала и ты мне пообещай кое-что.
Вот так всегда. Никогда этот упрямый и вредный мальчишка не делает что-то просто так! Наверное, только и ждет, когда Льен прибежит к нему, как голодная собака за косточкой.
– Ну и Засуха с тобой! – бросил Варг, немного понижая голос. – Не хочешь – как хочешь. Больно мне надо своими секретами с каким-то зазнайкой делиться!
Он – зазнайка? Это уже слишком! И хотя Льен прекрасно понимал, что Варг специально провоцирует и задирает его, но любопытство оказалось сильнее. Он со вздохом сунул ложку с вареньем в рот, поднялся и осторожно заглянул в комнату.
– И что я должен пообещать? – осведомился он, проглотив перед этим варенье и смакуя сладкое послевкусие.
– Тот бродяга, про которого я тебя спрашивал… Он ведь вещи свои тебе завещал?
Бродяга, которого забили камнями… Да, у него с собой была потрепанная кожаная сумка. Старая, но добротно выделанная. Умирая, он успел шепнуть Льену, чтобы тот забрал ее себе, а содержимым распорядился по своему усмотрению. Но в тот момент, осознав, что путник действительно умер, Льен застыл ледяным истуканом ни в силах сделать хоть что-нибудь. А к ним уже приближался староста, заинтересовавшись, наконец, происходящим. Варг знал, что староста обязательно арестовал бы все вещи покойного для дальнейшего расследования. Иначе как еще объяснить то, что Варг быстро вытащил сумку из заиндевелых пальцев бродяги и проворно сунул себе за пазуху. Староста и не заметил ничего. Видно, воровской опыт сказывается, решил тогда Льен, а еще подумал, что не видать ему теперь сумки как своих ушей. Однако Варг отдал ее сразу же, как только они свернули за соседний сарай.
– Завещал. И что?
– Расскажи, что было в сумке?
– Не знаю…
– Врешь! – взвился Варг. – Хочешь сказать, даже не заглядывал внутрь?
– Не вру! Я… я не открывал ее даже. Мне страшно было очень туда заглядывать,
– доверчиво признался Льен.
– И что, неужели выбросил? – ядовито поинтересовался Варг.
Льен поежился.
– Я ее закопал.
– Закопал? – фыркнул Варг презрительно. – Посмотрите на него – ведь врет, а все равно красный, как рак в кипятке. Тогда морозище стоял дубовый, как ты ее закопать мог? Даже я не стал бы мерзлую землю долбить ради такого.
– Так я не сразу закопал, – сбивчиво затараторил Льен. – Сначала домой принес, в подполе схоронил, между свеклой и морковкой. А чтобы Роанна не нашла, сам всегда вызывался туда за овощами и банками лазить. А по весне, как земля оттаяла, в лесу и закопал.
– Вот Засуха! Врешь, не врешь, непонятно, – заключил Варг, видя, что Льен вот-вот расплачется. – Хорошо, мы проверим. Помнишь, где прикопал-то?
– Под старым дубом, на Лысой поляне.
Варг присвистнул даже.
– Ничего себе! С тех пор, как на этой поляне бабка Магда померла неизвестно от чего, туда ходить все боятся. Но, по-моему, глупости все это. Все эти байки про Проклятый лес. Ладно, пошли, мелкий, будем твой клад откапывать. Уж больно мне охота посмотреть, что в сумке было. Если ее содержимое, конечно, не отсырело окончательно.
– Как это – пошли? – удивился Льен. – Тебе же только сегодня утром Ачи костыли принес, тебе еще расхаживаться надо, сначала по чуть-чуть, а потом… ей, что ты делаешь?
Варг хмыкнул, встал с кровати, медленно прошелся до перегородки и обратно.
– Ничего себе! – восхитился Льен. Потом сник: – И давно ты так?
– Недавно. Почувствовал, что могу ходить, вот и начал потихоньку.
– Роанна не знает, – мрачно констатировал Льен.
– И не надо ей. Чем меньше она знает, тем лучше.
Льен насупился. У него нет секретов от сестры! И тем более не будет с этим напыщенным самодовольным мальчишкой.
– Хорош дуться! – бодрым голосом, который нечасто у него бывает, сказал Варг.
– Слышал, сестрица твоя в гости к Ирме собирается?
Так и было. Роанна говорила, что хочет навестить Ирму, рассказать, как прошел визит дознавателя.
– Вот и отлично, – торжественно закончил Варг. – И костыли Ачи пригодятся, я ведь на такие дальние расстояния не ходил еще.
Они еле дождались, пока ушла Роанна. Как только за ней захлопнулась дверь, Льен взял лопату, которой обычно копал землю в огороде. Отдал Вагу свою запасную теплую безрукавку, связанную еще бабкой из шерсти пушистых волкодавов, которых она держала специально для пряжи. Безрукавка Варгу оказалась мала, но он все равно надел ее, потому что его теплая одежда осталась в доме у матери, а Льен сказал, что трава на улице уже покрывается инеем поутру.
Сначала Варг ступал бодро. Льен обрадовался было – быстро дойдут, сестра вернуться не успеет. Но потом Варг начал выбиваться из сил, замедлил шаги, подволакивал ногу и тяжело опирался на костыли. Льен все пытался определить, из какого дерева они сделаны и наказал себе спросить об этом господина Карпентера. У Варга струился пот по вискам, но возвращаться он отказывался наотрез, тем более, половину пути они прошли, осталось совсем немного.
Когда они подошли к назначенному месту, то увидели, что Лысая поляна выглядела действительно лысой. Особенно сейчас, когда кое-где пробивавшаяся летом травка пожухла, пригнулась к почерневшей от страшного пожарища земле. Поляну окружали черные обугленные деревья, которые упрямо не хотели падать.
Мертвый проклятый лес.
Дубу повезло больше других – он сгорел не полностью, только нижние ветки. Верхушка и середина остались целы, дерево росло и даже плодоносило. Под ногами у Льена хрупнули толстые палые желуди.
Тяжело опустившись на грязный полусгнивший пень, Варг уставился на Льена.
– Что застыл, мелкий? Копай, давай.
Льен хотел было обидится на то, что Варг вместо имени все время кличет его «мелким». А потом передумал. Вспомнил – так звала его сестра, когда он совсем маленьким был. Так что пусть себе зовет, не жалко. Даже приятно немного от воспоминаний.
Льен прекрасно помнил, где закопал сумку бродяги. Встав лицом к поляне, отсчитал от дуба пять больших шагов и еще один маленький. И принялся копать.
Земля, хоть и немного мерзлая, оказалась на удивление податливой. Копать было легко, тем более что яма, насколько он помнил, была неглубокой. Действительно, скоро лопата уткнулась во что-то с глухим звуком.
– Что там? – встрепенулся Варг. – Нашел?
– Нашел, – утер пот запыхавшийся Льен. – Кажется.
Землю вокруг находки он раскидал руками. Раскачал что-то твердое, потянул за ручку на себя.
– Это что… ящик? – удивился Варг.
– Ага, рыболовный, – гордо ответил Льен, оттирая от земли заржавленную защелку-крючок. – Он очень плотный. Возможно, содержимое сумки и не отсырело.
Натужно пыхтя, Льен пытался сдвинуть крючок, но тот никак не хотел поддаваться.
– Давай я, неумеха, – оттеснил его сторонку Варг. Медленно поднялся, взял лопату, размахнулся и треснул по дереву. Крючок отскочил, крышка лопнула пополам.
– Хороший был ящик, – вкрадчиво заметил Льен.
– Подумаешь, – Варг уже достал сумку и принялся методично вытряхивать ее содержимое прямо на землю. Ачи тебя научит, еще сто таких ящиков смастеришь. Ты слушай его больше, слушай. Он ведь такой умный, наш Ачи.
Тем временем из сумки выпали: пухлый сверток, обернутый вощеной бумагой и крепко-накрепко перевязанный толстой бечевкой, сломанное гусиное перо, пузатая, каким-то чудом не разбившаяся склянка с черной жидкостью внутри, костяной гребень, пара добротно выделанных кожаных перчаток и кроличья лапка, довольно свалявшаяся и грязная.
Варг потряс еще, но сумка оказалась пуста.
Примерив перчатки, Варг довольно крякнул и сунул их себе за пазуху. Льен тем временем откупорил склянку, понюхал осторожно, капнул на землю.
– Ты смотри, осторожно, – посоветовал Варг, – вдруг там яд?
– Тебе всюду яд мерещится, – отмахнулся Льен. – Это не яд.
– Да? А что?
– Чернила, – гордо, желая показать свою осведомленность, ответил Льен.
Варг отобрал склянку, повертел, засунул внутрь сломанное перо, вытащил, присмотрелся.
– И правда, чернила. Перо есть, чернила есть, а вот это, наверное, – он начал разматывать бечевку, – бумага. Что же, похвально, похоже, ученый человек нам попался. А мы думали – бродяга.
– Это ты так думал, – тихо парировал Льен. – Я сразу понял – человек образованный. Он и выражался чудно, не по-нашему, и умные слова говорил.
– Да уж, да уж, – проворчал в ответ Варг, рассматривая стопку бумаг, исписанных тонким бисерным почерком, – ты-то у нас все наперед знаешь! И зачем некоторые такой бред сочиняют? Ты только послушай: «…себя сдерживать и ничто не помешает ей восстановить равновесие там, где оно было нарушено. Однако, проведя многочисленные исследования, собрав информацию и изучив предмет, осмелюсь заявить, что имеется средство, которое может остановить ведьму…» Ведьму! – фыркнул он с отвращением. – Ведьму, надо же! А твой бродяга знал, кому оставлять свои писульки!
Гримаса удивления и отвращения исказила Варгово лицо, и он стал похож на себя прежнего – злого, противного и гадкого мальчишку.
– Отдай! – испуганно вскрикнул Льен. – Не твое, отдай!
– Попробуй, отними! – вызывающе каркнул в ответ Варг, прижимая к себе пухлую пачку листов. – Что, неужели драться будешь? С калекой?
Льен уже готов был броситься на него с кулаками, совсем как в последний раз на берегу реки. Бить, молотить, кусать и царапать до тех пор, пока рот не наполнится металлической слюной, а перед глазами не запляшут противные мошки от ударов соперника. Но сумел вовремя опомниться, судорожно перевел дух, сглотнул тугой комок в горле.
– Что, не полезешь? – ехидно поинтересовался Варг. – Ладно, забирай свое сокровище!
Льен протянул руку, чтобы забрать пухлую стопку, но Варг резко подбросил листы в воздух. Стылый осенний ветер подхватил их, радостно закружил в сумасшедшем танце, растащил по разным концам поляны.
– Дурак, – сквозь зубы, чуть не плача бросил Льен, кинулся собирать разлетающиеся бумажки. – Как был дураком, так и остался. А я-то думал…
– А ты думай меньше, – Варг зло сплюнул на землю. – Все вы думать мастера, правда, больше за других, чем за себя. Вот и Ачи твой любимый…
Он осекся, замолчал.
– Что, Ачи? To есть, господин Карпентер? – Льен подошел, подсел к Варгу, принялся аккуратно складывать подобранные листы обратно в стопку. – Может, расскажешь, что вы не поделили?
– Не твое дело, мелкий.
– Ты же обещал, – напомнил Льен. – Обещал, что расскажешь!
Варг долго молчал, вертел в руке сломанную ветку, отколупывая давно застывшую на ней черную смолу. И когда Льен уже решил – не расскажет, неохотно произнес:
– Он хочет, чтобы я уехал.
– Куда?
– В частный пансион. В Мерну.
Льен ненадолго опешил от такой новости.
– А ты не хочешь?
– А ты как думаешь?
– Думаю, это – здорово! Учиться в столице… я бы хотел. Когда мы жили с бабушкой, в поместье приходил учитель, чтобы заниматься со мной. – Льен вдохнул. – А я завидовал Роанне, которую возили в школу.
– А почему ты не ходил в школу? Не взяли? – язвительно поинтересовался Варг.
– Я… да, меня не взяли, потому что я… я… да неважно.
– Неважно? – Варг с силой сплюнул перед собой. – Значит, свои секреты не раскрываешь, а мои выпытывать можно?!
– Нет, я… я же…
– Кстати, почему вы сбежали от бабки? – с напором продолжал Варг. – Давно хотел спросить. Ну, ведьма она у вас, что дальше? Неужели родных внуков решила на лопату положить, в печь посадить и жареными сожрать? Как там в наших милых детских сказках было, помнишь?
– Помню, – насупился Льен. – Но нет, конечно. Бабушка ужасно строгая и сварливая, но она нас любит… любила, наверное.
– Она вас выгнала?
Льен переменился в лице.
– Нет, что ты! Мы сами… сбежали.
– Почему?
Вот ведь какой любопытный! Присосался хуже пиявки в их маленьком, занесенном ряской, деревенском пруду. Но ведь он прав. Откровенность за откровенность. Как может Льен спрашивать Варга о его тайнах, а о своих и словом не обмолвиться? И конечно, он понимал, что Варг обязан был поведать о причинах своей злости уже за то, что Льен показал содержимое сумки бродяги. Но желание выйти на больший уровень откровенности пересилило все возможные доводы разума.
– На самом деле, – быстро, скороговоркой начал рассказывать Льен, – сбежать собиралась только Рон. А я просто увязался за ней. Она не хотела меня брать, но и оставаться в поместье больше не могла. Я принялся тогда реветь в три ручья и клясться, что никуда ее не отпущу. И если она не возьмет меня с собой, сбегу тоже.
А убегать и прятаться я с самого детства умел так, что никто найти не мог. Сестра поверила сразу – знала, если я что-то вобью себе в голову, переубедить невозможно. Так мы с ней и сбежали.
– To, что ты – придурок, который за ней увязался, это понятно, – пиная ногой желудь, констатировал Варг. – Но она-то чего побежала? Неужели ваша бабка ее замуж выдать хотела? За некрасивого, но богатого старикашку?
– Если честно, я не знаю. Она мне никогда не рассказывала, а я не спрашивал.
Но, возможно, все было так, как ты говоришь.
– Да наверняка! Вон и наша мамаша Ачи женить хочет, жужжит об этом каждый день, хуже навозной мухи! Братец еле отмахиваться успевает.
Неужели Варг ему сочувствует? Надо же! И хоть в чем-то не завидует старшему брату.
Варг зло отшвырнул ветку в сторону. Поспешно встал и тут же поморщился от боли в ноге.
– Пойдем, – бросил он. – Если твоя сестра вернется раньше и обнаружит, что нас нет, нам влетит, как думаешь?
– Наверное, – буркнул Льен.
Медленно, опираясь на костыли, Варг захромал в сторону дома.
Подобрав сумку, Льен засунул в нее листы, перо, чернильницу, гребень и даже кроличью лапку – не оставлять же ее в лесу, вдруг пригодиться! Легко догнал Варга, спросил:
– И что думаешь делать?
– Я уже давно собирался сбежать, – не сразу, но ответил он. – Решения Ачи у нас в семье – дело святое, никто оспаривать не будет. Все рады все радешеньки от меня избавиться. Мамаша только перед людьми вид делает, будто заботится обо мне, а сама не дождется, когда я вырасту и уеду подальше. – Варг вдруг заговорил быстро, глотая слова, словно боясь, что Льен не будет слушать: – Знаешь, на кого мой братец меня учиться отправляет? На столяра! Идиот, думает, будто все вокруг хотят заниматься тем же, что и он. И я бы уже давно сбежал, если бы не… Знаешь, куда я шел в тот злополучный вечер, когда Роанна меня нашла?
Льен молча пожал плечами.
– За вещами, – повысив голос, ответил сам себе Варг. – Не один ты в Проклятом лесу тайники умеешь делать. Забрал бы вещи и сбежал. И никогда, ни за что не вернулся бы обратно, слышишь?
Конечно, слышит, он не глухой. И не надо так орать. Хотел забрать вещи и сбежать, а вместо этого угодил в капкан. Не повезло. Бывает.
– И куда бы ты побежал? – осторожно поинтересовался Льен.
– На север. В порт. В первый попавшийся порт. Напросился бы помощником на корабль – на бриг или бригантину, мне бригантины больше по душе. Меня бы взяли, там здоровые крепкие парни всегда нужны.
Он вдруг осекся и замолчал, словно выговорился полностью или сообразил, что сболтнул лишнего.
– Ого, – только и смог произнести Льен. – Так ты, значит, море любишь?
Варг остановился внезапно; Льен, шагнув, наступил на костыль и чуть не выбил его из рук застывшего мальчишки.
– Море нельзя не любить, – повернувшись, серьезно ответил он. – Ему нужно отдаваться всей душой, полностью, без остатка, без оглядки на прошлое или будущее, без страха одиночества или надежды на счастье. Море поглощает тебя целиком, и нет на свете ничего прекрасней, чем море. Ненасытные чайки, едкий запах водорослей, ласковая музыка прибоя, толпы людей у причала. И корабли…
Забыв дышать и моргать, Льен тоже застыл в изумлении. Таких речей он никогда от Варга не слышал – чудно и необычно, будто тот прочел о море в книге, а потом пересказал слово в слово.
Заглянув в его сапфировые глаза, Льен увидел, что в них уже тонуло море – соленое, гордое, дикое, смелое. Еще чуть-чуть и…
– Пойдем быстрее, – Льен закусил губу, поспешно развернулся и пошел вперед. – Зря я вообще согласился сюда идти.
Медленно, шаг за шагом, они добрели до деревни. Льен – чуть впереди, Варг, хромая, сзади. Как только удалось различить очертания их маленького охотничьего домика, Льен приметил две фигуры возле калитки, напряженно всматривающиеся вдаль. Мужчина с темными волосами и женщина со светлыми.
Арчибальд и Роанна?
– Ты был прав, – мрачно сказал Льен. – Теперь нам влетит.
– Тебе, может, и влетит, а меня Ачи просто прибьет, – похоже, тоже разглядев стоящих, ответил Варг.
И не сбавляя тяжелого шага, обогнал Льена.
Куда он так спешит? Только что еле плелся сзади!
Остановился Варг только возле калитки. Натужно дыша, встал напротив брата, с вызовом уставился на него. И взгляда не отвел, хотя видел, как Арчибальд стоит, сжав кулаки так, что побелели загорелые выдубленные костяшки пальцев.
– Господин Карпентер, – Роанна схватила мастера за рукав вовремя – тот уже было шагнул к Варгу, скрипя от напряжения зубами. – Давайте лучше я.
И быстро, пока он не успел опомниться, вышла вперед.
– Я вижу, – спокойно начала она, – лечение пошло тебе на пользу, Варг. И давно ты так… бегаешь?
– Недавно, – Варг сплюнул сквозь зубы.
Господин Карпентер тихо выругался.
– Кажется, я предупреждала тебя, что если начать ходить слишком рано, кости могут срастись неправильно, возможно, появится хромота, которую уже невозможно будет вылечить. Если ты почувствовал себя таким здоровым, почему не попросил тебя осмотреть?
– Я скажу, почему, – не вытерпел мастер. – Домой ему не хочется возвращаться, вот почему!
– Да! – зло выкрикнул Варг, – не хочется! – Тебя-то, Ачи, похоже, наша домашняя обстановка полностью устраивает. Конечно, мать вокруг тебя на цыпочках ходит, в глаза заглядывает преданно. Как бы наш мальчик снова не уехал в столицу, как бы не попал под дурное влияние, как бы его подольше удержать. А как она тебе девиц высокоблагородных сватает? Тьфу, смотреть противно. Дед матери перечить боится, Сиду плевать, Лия терпит. А я терпеть не хочу! Надоело!
