Текст книги "Боль (СИ)"
Автор книги: Мария Шматченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
Предисловие
Жертвам прошлого и современного рабства.
И всем тем, кто борется за искоренение современного рабства…
Спасибо Вам.
Вы делаете этот мир лучше.
Неважно, где произошла эта история, в какой стране. Неважно, что сейчас с этим государством, неважно с какими другими землями оно граничило, неважно на архипелаге ли находилось или на острове. Пусть оно даже кажется ненастоящим, ведь в старинных сказках часто придумывают несуществующие земли. Важно, что Добро и Зло везде одинаковые. Добро есть Добро, а Зло есть Зло. Добро спасает, а Зло заставляет страдать или убивает…
Глава 1. Помнишь ли ты, наш старый дом?
Стоял конец лета. Приближалась осень, и дни немилосердно становились короче. Старый дом в богатом поместье ожидал возвращения своих хозяев. Купаясь в лучах заходящего солнца, его стены вдыхали в себя аромат ночных фиалок, и душистого табака. Тоска сменилась радостью. Скоро в этом особняке снова будут жить хозяева. И на этот раз они возвращаются навсегда.
Девичий смех наполнил коридоры дома. Солнечные лучи ворвались в комнаты, когда наконец за долгие годы отодвинули шторы. Управляющий Томас не жил в этом крыле особняка, и потому сюда очень долго никто не входил. Известие, что возвращается хозяин со своей семьёй, осчастливило всех – теперь это место, наверняка, станет счастливым и уютным.
Джеральд вошёл в дом. Все тут было по-прежнему. С тех пор, как он ещё совсем молодым человеком покинул поместье, тут мало, что изменилось. Теперь хозяин вернулся со своей женой и двумя приёмными дочерями, племянницами его супруги.
Необъяснимая тоска наполнила его сердце. В последний раз мужчина приезжал сюда ещё в студенческую пору. Отчий дом… Ему вспомнилась старшая сестра, такая юная в те годы, когда, выйдя замуж, она покинула ранчо; ему вспомнился ещё кто-то, родной и любимый; ему вспомнились его детское одиночество и чьё-то робкое, доброе «здравствуйте».
Мужчина вышел в сад и взглянул на розы, любимые цветы матери и сестры. Они обе очень любили их. Его жена Констанция тоже была неравнодушна к цветам. «Наверное, все женщины таковы» – подумалось ему.
Завидев хозяина издалека, к нему подошёл Томас. Они поздоровались, а потом Джеральд спросил:
– Том, а где раб-садовник? Даррен, кажется? Он ещё живой?
– Конечно, живой, он ведь не так стар.
– Да, ровесник моей сестры, – задумчиво и явно нервно произнёс хозяин. – Так, где же он?
– Простите. Он с другой стороны сада.
– Один?
– Нет, с сыном, – почему-то чуть улыбнувшись, ответил управляющий. – Как и завещал ваш отец, Даррен обучил его садовому делу.
– А того этому обучил его отец. Не понимаю, зачем эта семейная профессия у рабов? – нервно и даже как-то торопливо пробормотал Джеральд, – но мой отец, видимо, знал, что делал. И как, получается у мальчика?
– Получается. Но он давным-давно не мальчик. Вы должны его помнить, ведь ещё жили здесь, когда тот родился.
– Я помню… Но он был ещё совсем маленьким, когда я уехал… Дети так быстро растут! Хотя он не ребёнок, а раб, но всё же… Позовите их, Томас. Хочу, чтобы они меня поприветствовали.
– Слушаюсь. Пойду схожу за ними. Не хочу кричать отсюда.
– Хорошо, я жду.
Томас ушёл. Джеральд недолго оставался один. Послышался смех девушек, и они прибежали в сад.
– Ах, папочка! Какое это красивое место! – восклицали дочки, наперегонки кинулись к отцу и стали наперебой обнимать.
Хотя они с Констанцией взяли к себе её племянниц уже не малышками, те всё равно звали их папой и мамой.
– Прошу прощения, мистер Джеральд! – голос управляющего вернул их в действительность.
Все члены семьи обернулись и застыли на месте…
Перед ними стояло двое рабов. Один из них являлся садовником Дарренем, второй, молодой – его сыном. Хозяева глаз не смогли отвести от последнего – таким он оказался красивым. Они были так очарованы, что словно бы и не услышали, когда невольники здоровались с ними. Очнувшись от минутного забытья, Джеральд, глядя на Даррена, сказал:
– Здравствуй, Даррен! Как же ты постарел!
– Добрый день, мой господин! – снова поздоровался раб. – Мы рады снова приветствовать вас здесь.
Хозяин словно бы пропустил слова раба мимо ушей: почему-то он не мог отвести взгляда от его сына. Лицо мужчины покрывалось красными пятнами, губы задрожали.
– Ты Адриан?
– Да, мой господин.
Его голос оказался красивым, вежливым и добрым. Казалось, так говорят только ангелы.
– Да, это ваш Адриан! Едва ли не самое прекрасное украшение ранчо, – усмехнулся Томас, – Случайные гости меня уже замучили! Все спрашивают, можно ли его купить!
– Нет, нельзя! – отрезал хозяин.
Джеральд взглянул ещё раз на Даррена. Когда он видел его в последний раз, тот был моложе. Теперь же волосы его чуть посеребрила седина, лицо покрыла паутинка морщинок. Хозяин помнил, когда родился его отпрыск. Адриан, и правда, вырос очень красивым. Его отца многие называли симпатичным, но сын казался ещё лучше, и, видимо, пошёл в мать. Но вот цвет кожи его был намного светлее, почти просто смуглый, а ни чёрный. Словно бы обычный европеец просто загорел на солнце. Странно, но этот юноша казался больше похожим на южанина-европейца, а ни на африканца. Волосы не мелкими, а крупными кудрями опускались на плечи. Стройный и статный… Черты лица красивые и даже благородные. Глядя на него, нельзя было догадаться, кто он по национальности: может, судя по отцу, родом из Африки, а может, нет… Европеец? Чертами лица похож, но вот его положение, происхождение… Но ведь и в старом свете есть смуглые люди! И тогда все терялись в догадках… И только то, что он раб, доказывало его национальность. Даже господа сами дивились, разглядывая его сейчас.
Наверное, это просто насмешка судьбы! В нём было, казалось, что-то неземное. Будто бы это и не простой смертный, а какой-то сказочный принц из зачарованного мира старого света. Прекрасные, карие глаза глядели с бесконечным добром и лаской, что люди на миг забывали, что перед ними ничтожный раб. С ним хотелось остаться и побыть подольше, подольше не отпускать. Люди пленялись им. С такой внешностью ему было бы впору родиться принцем. Так о нём рассказывали случайно заезжие в гости друзья и знакомые хозяина этого поместья. Это же они передавали и Томасу, и Томас сейчас рассказывал об этом вернувшемуся сэру. Когда, до его приезда, управляющий по просьбам друзей господина приводил Адриана, те не хотели его отпускать, хотели, чтобы тот побыл в их обществе подольше. Всем нравилась его внешность, и то, что можно это не скрывать.
Однако, побыть с ним подольше нам не позволит мистер Джеральд.
– Вы можете возвращаться к своей работе, – сказал он невольникам, и те, поклонившись, ушли.
– Какой красивый юноша! – заметила Конни, когда тех уже не было.
– Да-да, очень даже недурён… – рассеянно согласился с ней муж.
Констанция с дочками с восторгом начали что-то обсуждать, а потом скрылись в доме. Джеральд напряжённо о чем-то думал, глядя вдаль. То ли встреча с рабами из своего прошлого взволновала его, то ли что-то ещё, но мужчина долго не мог вымолвить ни слова.
– Наверное, Даррен как индюк надулся от гордости… – с расстановкой произнеси он, стараясь казаться надменным, но в голосе так и слышалась непонятная горечь. – С таким-то красавцем-сыном?
– Нет, Даррен совсем не таков, – ответил Томас. – Он очень уважительно относится к людям, ко мне, к господам… Разве вы его не помните? И сын весь в него! Такой воспитанный, трудолюбивый… Я очень ими доволен! С ними никогда не бывает никаких проблем.
– Да? – задумчиво произнёс Джеральд. – Это хорошо…
Глава 2. «Дружище просил посмотреть!»
Двое маленьких детей играли в салочки, бегая между клумбами в саду.
– Эй, принцесса! – мальчик кинулся за девочкой. – Постой!
– Догоняй!
– Нет, так неправильно! Ты ж принцесса, а ни разбойница! Постой!
Она смущённо улыбнулась ему:
– Ну, хорошо!
– Ты прелесть, – он запыхался, но остался очень доволен. – Я, между прочим, тебе цветок сорвал!
Сказано это было таким серьёзным тоном, будто бы малыш сказал: «Я для тебя государство захватил!». Если бы это услышал кто-то из взрослых, то засмеялся бы, но никого из них поблизости не оказалось. Принцесса улыбнулась и, сделав реверанс, приняла цветок, при этом несказанно стесняясь.
Адриан родился и вырос на ранчо в семье рабов, Даррена и Алиссии. Он рано потерял мать – ему тогда стукнуло только три года, и помнил её смутно. Отец очень любил своего сына, а тот – его, они стали единственной отрадой друг для друга. Хозяева всегда это отрицали, но многие поговаривали, что мать юноши являлась мулаткой. Этим и объяснялась слишком светлая для чёрного раба кожа.
В те времена, когда Адриан появился на свет, владельцами поместья были покойные родители Джеральда. И его мать велела устроить в саду огромный розарий. Супруга нынешнего господина, став новой хозяйкой мысленно возблагодарила свекровь. Констанция была видной дамой. Высокая, статная, но не худая, как говорится, всё при ней. Она любила светские развлечения, вела себя всегда безупречно вежливо. И знала толк во всем, что касается моды. В то же время про неё говорили: «С характером!». Ей и Джеральду исполнилось по двадцать один год, когда они поженились. Но у них так и не родились свои дети. Конни забрала себе двух племянниц, Геральдину и Эйлин.
Констанция происходила из очень богатой семьи, но не аристократической, титула у неё не имелось, а муж был дворянином и звался «Его Светлостью», а иногда ему говорили: «Ваше Сиятельство». Супруга, выйдя за него замуж, стала леди, и её имя теперь тоже звучало с титулом, но ни к ней, ни к нему по их просьбе таким образом никто не обращался. Приёмные дочери титул отчима не получили, но девушек иногда звали «леди», желая угодить им и их родителям. Кровные мамы обеих племянниц Конни погибли в кораблекрушении. Эйлин осталась круглой сиротой, а у Геральдины был папа, но он служил моряком, и ему очень редко доводилось видеть дочь, поэтому не имел ничего против, чтобы ей взяла под своё крыло родственница. Отец всегда писал ей, присылал ракушки, диковинные, экзотические сувениры, красивые безделушки. У неё даже имелось сари.
Так у девочек появилась семья, а в ней и вторая тётя. У сэра Джеральда была старшая сестра Фелиция. Люди знали её красивой, спокойной, очень вежливой, истинной леди. Она вышла замуж за богатого человека, и через год у них родился мальчик. Сына назвали Филиппом, которого все звали Филом. Родители почему-то дали ему такое имя в честь французского короля Филиппа Красивого. Он был старше Эйлин и Геральдины на шесть лет. Отец его умер, когда мальчику исполнилось всего семь.
Фелиция приезжала в поместье так часто, как только могла. Выйдя замуж, она уехала из дома. Женщина видела покойную рабыню Алиссию и очень хорошо её помнила – та являлась ровесницей её младшего брата, единственной ровесницей и единственной его подружкой по играм. Когда рабыне исполнилось восемнадцать, хозяин выдал её замуж за сына раба-садовника, Даррена, немного старше неё. Вскоре у них родился сын. Фелиция в то время давно не приезжала на ранчо, а навестила его спустя три года, когда Алиссия уже умерла. Леди почему-то уважала Даррена, просила, чтобы его брали на вокзал встречать её и нести багаж. Тогдашний управляющий Сэм всегда исполнял это желание.
Филипп учился в закрытой, элитной школе для богатых детей. Ещё в детстве мальчик отказывался гостить в поместье. И матери приходилось ездить одной. Когда были живы сэр Гарольд и леди Лилиан, её родители, Фелиция навещала отчий дом чаще. Летними днями леди сидела на скамейке неподалёку от клумб, на которых работал Даррен. Госпожа сажала рядом с собой Адриана, общалась с ним, разговаривала и учила читать и писать. Наверное, она скучала по своему сыну, который предпочитал город, а не глухомань, как с малых лет отзывался о поместье деда. Мальчик Даррена совсем не боялся эту леди, хотя его всегда учили бояться хозяев. Управляющий Сэм однажды сказал Фелиции:
– Ударьте его как-нибудь – пусть боится и уважает!
– Ах, Сэм, он же ни в чём не провинился! – отвечала женщина. – Для меня главное самой не ударить в грязь лицом перед моим ангелом, который молится за меня Господу, – она была очень верующей, – а ни ударить кого-то!
К тому времени брат Фелиции уже женился на девушке из порядочной семьи, Констанции, и они крайне редко и ненадолго появлялись на ранчо. Потом умер их папа, а через год – и мама, и Фелиция больше не ездила в отчий дом; Констанция всё никак не могла забеременеть, и они с мужем удочерили её осиротевших племянниц, и много лет не появлялись в поместье; Сэм уволился, потом сменилось несколько управляющих, пока не появился молодой Томас; Адриан превратился во взрослого красивого юношу… Так пролетели года… Незадолго до возвращения Джеральда с семьёй Фелиция приезжала на ранчо. Увидев сына Даррена, она не выдержала и воскликнула:
– Батюшки, какой же ты красавец! Просто глаз не отвести! Так бы и усыновила!
Побыла она недолго. Поговаривали, женщина не хотела встречаться со своим братом, который обещался вскоре приехать.
Со дня возвращения хозяина поместья прошло всего три дня. Констанция приезжала сюда и раньше, но девушки были тут впервые, и им здесь очень понравилось, что ни могло не радовать Джеральда. Но сам он стал каким-то странным, задумчивым и грустным. Здесь прошли его детство и юность. Он покинул отчий дом в двадцать лет и с тех пор старался как можно реже появляться здесь.
Даррен посмотрел на заборчик, который оплетали розы.
– Помнишь, госпожа Фелиция сказала, что, когда увидела тебя впервые, ростом ты был ниже вон тех перекладин?
– Конечно, помню, – улыбнулся в ответ сын. – Как я могу забыть?
– Адриан, – вдруг услышали они голос леди Констанции, – у тебя очень красивая улыбка!
Ему было неожиданно такое слышать от хозяйки, но всё же стало очень приятно, и он зарделся как роза.
– Благодарю вас, – ответил юноша, и от Конни не скрылось, как тот застеснялся, и она рассмеялась.
– Идём, достанешь мне вазы с чердака…
Он последовал за ней. Отец ободряюще улыбнулся ему.
Они вошли в дом, женщина повела его на мансарду, где располагались старые кладовки. В косые окна врывались солнечные лучи, оставляя на полу блики, такие идеально ровные, будто бы специально кем-то начертанные.
– Пока светло надо сделать, – сказала Констанция. – Адриан, принеси сюда вон ту табуретку и поставь сюда. Я на неё встану.
Он быстро выполнил её приказ.
Она доставала с полок вазы, а раб их принимал и аккуратно ставил на пол.
– Сколько тебе лет?
– Скоро девятнадцать, леди, – ответил Адриан.
– То есть сейчас восемнадцать? – задумчиво произнесла Конни. – Так ты ещё маленький! Обеим моим девочкам скоро двадцать.
Адриан никогда не задумывался над своим возрастом, но маленьким себя не считал. Он родился и вырос рабом, а это значит, пока в состоянии трудиться, значит, ещё годный. А что может ещё поменяться в его жизни, жизни, которая ему и не принадлежала?
– Да, пока восемнадцать, – сказал юноша.
– Это так мало. Год назад – семнадцать. А там до пятнадцати недалеко. Ты ещё почти ребёнок.
– Мне папа тоже так говорит.
– Он прав! – улыбнулась Конни. – Так, на держи вот эту! Для нас, родителей, вы навсегда останетесь детьми. Мой папа до сих пор зовёт меня малышкой.
Адриан улыбнулся, и Констанция рассмеялась:
– Да, у меня тоже есть папа! На держи вот эту. Осторожно: она тяжёлая!
Он принял её и поставил на пол.
Констанция хотела передать ему ещё одну, как тут распахнулась дверь, и влетел Джеральд.
– Вот вы где! – такими словами хозяин приветствовал жену и раба.
Женщина от такой неожиданности испугалась и выронила вазу из рук. Хорошо, что её успел подхватить Адриан.
– Добрый день, господин, – поздоровался молодой человек.
– Добрый-добрый! Конни, вы чего делаете? Долго ещё?
– Вазы выбираем. А что?
– Мне Адриана надо показать!
– Кому это? – почему-то возмущённо спросила она. – Он мне нужен.
– Дружище попросил.
– Вот пусть «дружище» подождёт! Мы вазы ещё вниз понесём. И чего ему на него смотреть? Адриан разве экзотическое животное?
– Нет, не экзотическое, – примирительно улыбнулся Джеральд, – но красивое. И дружище хочет посмотреть. Он наслышан о нём от наших общих приятелей.
– Если ему так хочется посмотреть на животное, пусть на корову посмотрит твой «дружище». Адриан, пошли. Мы больше не унесём.
Молодой человек подал ей руку, помогая спрыгнуть с табуретки.
– Спасибо! Представляешь, Джерри, Даррен тоже говорит, что Адриан – почти ребёнок, – улыбнулась Конни. – Это я к тому, что всё-таки родители всех рас и национальностей похожи… Я всегда говорила, что наши девочки останутся для нас теми же десятилетними малышками, которых мы удочерили!
– Пусть Даррен считает, что хочет! – прервал её муж. – Главное, не забывает, что это – мой раб.
– Да никто не спорит, что не твой, вернее, не наш. Пошли, Адриан.
Джеральд двинулся за ними, сердясь и про себя негодуя. Ему хотелось показать своего красавца-раба «дружищу», а тот был занят его женой. В коридоре по дороге в гостиную им встретились Геральдина и Эйлин. Увидев вазы, девушки захихикали.
– Мамочка, а что ты нас не попросила? – спросила Геральдина.
– В прошлый раз вы с Томасом мне три штуки разбили! Как будто бы каждый – по одной.
– Но мистер Томас взял всю вину на себя!
– Он настоящий джентльмен.
Хозяйка и раб вошли в гостиную и поставили вазы на пол. Молодые леди забежали за ними.
– Так, Адриан, пошли! – строго и уже нетерпеливо сказал Джеральд. – Гарри не должен ждать!
Он грубо схватил его за руку и так же грубо вытолкнул за дверь.
– Вы чего хихикаете? – возмутилась Конни, когда они ушли. – Ей-Богу, как дурочки какие-то!
Меж тем Джеральд привёл Адриана в свой кабинет. Юноша невольно огляделся: он был тут впервые в жизни, и никогда не догадывался, как прекрасны могут быть книжные полки, высотой во всю стену. Конечно, тут были деревянные панели, дорогая мебель, гардины, тяжёлое кресло напротив камина, но книги в ярких, цветных переплётах понравились бедному рабу сильнее всего. Он так глубоко ушёл в себя, что не сразу услышал голос мистера Гарри, «дружища» господина, который даже подскочил на месте:
– Ах! Какая красота!
– Спасибо, дружище! Мне весьма лестно это слышать в свой адрес! – рассмеялся Джеральд.
– Да не ты! – засмеялся «дружище». – Нет, ты тоже симпатяга, но…
– Да понял я!
Гарри подбежал к Адриану, к «прекраснейшему украшению поместья», и с самым бессовестным видом стал разглядывать его, восклицая при этом, что в жизни ничего красивее не видел.
– Знаю, ты придёшь в бешенство, поэтому просить не буду, а только скажу, что, если что, я всегда готов купить!
– Спасибо за понимание, дружище. Думаю, «если что» не случится, но в очереди ты где-то на трёхсотом месте! Ладно, иди, Адриан!
– Слушаюсь. С вашего позволения, господин.
Какую же боль причиняли юному рабу все эти «смотрины»! Он понимал, что не имеет права возникать и хоть как-то выказывать, что ему это не нравится. Это было так унизительно! Особенно неприятно, когда смотрит не один «дружище», а целая толпа таких «дружищ». Они прыгают перед ним, как толпа ребятишек перед клеткой с какой-то диковинной зверушкой, хватают, вырывают друг у друга, трогают волосы, чуть ли не раздевают и спрашивают о возможности купить.
Глава 3. Война развязалась
Главное, что Адриан усвоил с молоком матери, это то, что он – вещь. Ничего ему не принадлежит, даже собственная жизнь. Хозяева имеют абсолютное, полнейшее право распоряжаться им так, как вздумается. До возвращения сэра Джеральда поместье частенько навещали гости, друзья хозяина, а иногда, – правда, очень редко, – друзья его сестры Фелиции. Все эти гости просили Томаса показать им Адриана. Некоторые оказывались завистливыми, некоторые даже похотливыми, некоторые добрыми и сердобольными, но всех объединяли неподдельное восхищение и один-единственный вопрос, вопрос о возможности купить красавца-раба.
Адриана задевало это даже сильнее, чем он мог себе признаться. Укоряя себя (ведь не имеет никакого права ослушиваться приказов), в душе всё никак не мог принять такое положение вещей. Хотя все до единого говорили, насколько тот прекрасен, почему-то юноше становилось неприятно это слушать. Тем более он был как-никак мужчиной, а ни девушкой, и странно получать парню похвалы в адрес своей привлекательной внешности.
Когда Томас заводил его в комнату, всё, казалось, замирало. Все взгляды устремлялись на прекрасного раба, и многие из присутствующих потом сознавались, что у них захватывало дух. Стоять рядом с таким человеком, смотреть на него… Если бы он являлся свободным, то людям вряд ли бы пришло в голову так бессовестно, так неделикатно хватать его за руки, пристально разглядывать… И всё это беспардонно и унизительно, мол, мы имеем права тебя даже раздеть, а если ты раб, то обязан всё это сносить… Но раздевать его, конечно же, запрещалось и тут же строго пресекалось, хотя, признаться честно, желающие находились.
И вот однажды по случаю возвращения домой Джеральд устроил праздник, куда созвал всех своих друзей. В красивой, уютной гостиной в камине весело трещал огонь. За окнами горели фонари. Эйлин играла на рояле, и прекрасная, нежная мелодия наполнила зал. Многие молодые люди мечтательно и задумчиво глядели на девушку. Недавно прошёл пышный ужин, и гости веселились и развлекались кто, как любил: кто-то слушал игру юной леди, а кто-то танцевал, кто-то резался в карты, а кто-то просто вёл беседы.
– Джеральд, что это у тебя за раб такой, говорят, есть? Дай хоть посмотреть на этого раскрасавца!
– Ха-ха-ха! Он у меня, что, достопримечательность? И как эти слухи просачиваются?
– Родственница Фелиции со стороны её покойного мужа сказала!
– Ну, ладно! Томас! Где Томас? А вот ты где… Приведи-ка Адриана!
Управляющий кивнул и вышел за дверь, про себя негодуя: многие из присутствующих уже видели этого юношу. Но скоро он вернулся с «достопримечательностью».
– Какая красота! – гости столпились вокруг раба и начали его разглядывать, как экзотическое животное.
Джеральд знал наперёд, какие последуют вопросы, весело рассмеялся, сказав, что заявляет заранее, что Адриан не продаётся.
– А я только что хотел спросить об этом! – так же весело расхохотался в ответ один друг.
– И я тоже!
– Ха-ха-ха! И я тоже!
– Нас много желающих! Ха-ха!
Адриан чувствовал себя отвратительно. Вроде бы разумом понимал, что те имеют полное право, если хозяин разрешил, но вот на душе всё равно было больно. Хорошо, что никому ещё не пришло в голову считать ему зубы.
– Идеал! Совершенство!
Конечно, любого осчастливило бы услышать такое в свой адрес, но когда тебя без спроса хватают за руки, вырывают эти руки друг у друга, разворачивают к себе, споря при этом с остальными… О Боже! Как это, должно быть, неприятно и унизительно…!
– Такой красавец, а раб! – напомнил ему о его положении кто-то уж больно сердобольный.
Констанция стояла чуть в стороне и ласково улыбалась друзьям, умиляясь ими, как маленькими детьми, умиляясь их «прелестными выходками». Женщина, смотрела на Адриана и оставалась довольна, она была почти так же счастлива, когда близкие подружки хвалили её вечерний туалет. Геральдина подошла к Эйлин, что, закончив игру на рояле, задумчиво глядела на раба. Джеральд сидел в кресле и угрюмо наблюдал за этими «смотринами», с видом, чего не сделаешь для дорогих гостей. Но тут к нему подошла маленькая девочка, дочка его покойного друга, которая приехала к ним сюда со своей двоюродной бабушкой, и спросила:
– А этот дядя кто такой? Почему его все так хвалят? Потому что он красивый?
– Это не дядя, Рози, – улыбнулся он, – это раб.
– А совсем не похож на раба.
– Почему? Потому что красивый? Но они ведь тоже бывают симпатичными, малышка.
– Бывают. Но ведь у него так лежат волосы… И вообще он похож на папу моего друга Энрике, и на самого Энрике тоже…
Тут хозяин поместья неожиданно сорвался с кресла, что Рози даже отпрянула назад, встал, как король, и воскликнул:
– Ну, хватит! – и засмеялся. – Посмотрели? Деньги, пожалуйста. Кто сколько может!
Господа оценили его шутку и, смеясь, стали кидать мелкие монетки.
– Может, цирк устроишь и будешь его за деньги показывать?
– На эту тему можно подумать! Томас, можешь увести его.
Гости перешли к другим своим развлечениям и тут же забыли о рабе. Констанция подошла к дочкам и стала уговаривать сыграть на рояле и Геральдину, а та, мило капризничая, долго отказывалась, пока не настояла и сестра. Девушка грациозно опустилась на пуфик и начала играть. Гости обернулись и заулыбались им.
Но только Джеральд ничего не заметил – он подошёл к окну. И увидел, как навстречу Адриану вышел отец.
Даррен заметил, что из дверей господского дома вышли Томас и его сын, встал с лавочки и пошёл встречать.
– Адриан…
Он бросился в объятия к отцу.
– Папа… Это было ужасно! Они обступили меня и разглядывали, как того коня, которого выставили на продажу.
– Но ты им нравишься, – успокаивал его Даррен, гладя по голове.
– Нет. Для них я, как развлечение, как способ развеселить людей, зрелище в цирке…
– Не говори так, Адриан… Ты очень красив. Это все знают. Ну, что поделаешь, если этот дар от Господа стал для тебя проклятием? Значит, на то Его святая воля… Ты же знаешь это едва ли не лучше меня, ведь тебе повезло, и леди Фелиция научила тебя читать Библию…
– Да, папа. Но я так боюсь. Если среди них найдётся тот, кто сможет уговорить господина продать меня… Тогда нас с тобой разлучат…
– Нет, вряд ли он тебя продаст… Подожди, я принесу тебе чай…
Юноша лишь кивнул, но на душе почему-то стало неспокойно, словно ожидание чего-то неприятного подкралось к сердцу. Даррен выпустил сына из объятий, а он почувствовал холод в душе. Отец, ничего не подозревая, направился в их маленькую деревянную лачугу.
– Адриан! – внезапно раздался голос хозяина.
Невольник обернулся:
– Да, мой господин…
В глазах Джеральда плясали огоньки безумия, непонятной злобы, будто бы это и не он вовсе, а сам дьявол принял его обличье.
– Послушай ты… – проскрежетал хозяин сквозь зубы и неожиданно со всего размаха ударил его по лицу. – Что это он тебя обнимает?! Пусть помнит, что прежде всего ты – мой раб, только мой, а уж потом его сын! Так ему и передай… сказочный красавец!
Господин развернулся на каблуках и быстрыми шагами удалился. Это произошло так неожиданно, так внезапно, словно мгновение в страшном сне. Юноша, не смея сказать ни единого слова в след сэру Джеральду, стоял и смотрел, не зная даже, что и подумать… За что? Вскоре вернулся Даррен и оборвал его мысли.
– Адриан! – позвал он. – Я подумал, а что это мы тут будем? Пойдём домой!
Мужчина встретился с ошарашенными глазами своего сына.
– Что…что…? Что-то… случилось? Что с тобой? – отец подошёл ближе. – Тут был хозяин? – и заметил, что его щека была красная. – Он тебя ударил? – тот кивнул. – За что? Что ты ему сказал?
– Ничего не успел. А он велел передать тебе, что прежде всего я его раб, а потом только твой сын.
– Как бы синяка не было… Пойдём отсюда. Что это на него нашло?
– Я не знаю. Ему не понравилось, что… мы обнимались. Господин так и сказал: «Что это он тебя обнимает?!»
– Ну, это он перегнул палку… – ответил Даррен, и в его голосе послышались нотки испуга.
